Глава двадцать пятая
— Невозможно, — возразил Дануорти.
— 1348-й? — изумленно переспросила Мэри. — Это как? Это же год начала чумы.
«Она не могла угодить в 1348-й, — пронеслось в мыслях у Дануорти. — Эндрюс говорил, максимальный сдвиг не превышает пяти лет. А координаты Пухальски были верными».
— 1348-й? — повторила Мэри, глядя на экраны за спиной Бадри, будто надеясь, что он по-прежнему бредит. — Вы уверены?
Бадри кивнул.
— Я сразу почуял неладное, когда увидел сдвиг… — Он будто сам не верил своим словам.
— Даже максимальный сдвиг не перекинул бы ее в 1348-й, — вмешался Дануорти. — Эндрюс сделал мне проверку параметров. Он говорит, что максимум — пять лет.
Бадри покачал головой.
— Это не сдвиг. Сдвиг там всего четыре часа. Слишком маленький. А минимальный на такую дальнюю переброску должен быть не меньше сорока восьми.
«Получается, Бадри пугало не то, что сдвиг слишком большой, совсем наоборот. А я не догадался спросить Эндрюса про минимальный сдвиг, меня интересовал только максимум».
— Я не знаю, как так вышло, — продолжал Бадри. — У меня трещала голова. Все время, пока я настраивал сеть, просто раскалывалась.
— Это из-за вируса, — механически проговорила Мэри, которая стояла как громом пораженная. — Головная боль и дезориентация. — Она опустилась на стул у койки. — 1348-й…
1348-й. У Дануорти путались мысли. Столько волноваться, не заразилась ли Киврин гриппом, тревожиться насчет сдвига, а она все это время была в 1348-м. В том самом, когда в Оксфорд пришла чума. Под Рождество.
— Этот чересчур маленький сдвиг меня сразу насторожил, — повторил Бадри. — Поэтому я вывел координаты и…
— Ты же говорил, что перепроверял за Пухальски, — начал Дануорти грозно.
— Он всего лишь стажер. Он никогда не проводил удаленок. А Гилкрист вообще не ведал, что творит. Я пытался вам сказать. Она что, не пришла на стыковку? — Бадри беспокойно посмотрел на Дануорти. — Почему вы ее не вытащили?
— Мы не знали, — глухо проговорила Мэри. — Вы нам так и не успели ничего сообщить. Вы лежали в бреду.
— Чума унесла пятьдесят миллионов жизней, — свирепел Дануорти. — Половину Европы.
— Джеймс… — предостерегающе сказала Мэри.
— Я пытался вам сообщить, — оправдывался Бадри. — Потому и прибежал тогда. Чтобы вытащить ее до того, как она уйдет со стыковки.
Он пытался сообщить. Он пробежал до самого паба. Летел под дождем без пальто, расталкивая прохожих, не обращая внимания на свертки и зонты, примчался промокший. Продрог так, что зуб на зуб не попадал. «Что-то не так».
Он старался достучаться. «Погубила половину Европы». «Это все крысы» и «какой сейчас год?». Он силился предупредить.
— Если сдвиг ни при чем, то остаются только координаты… — упираясь обеими руками в спинку кровати, проговорил Дануорти.
Бадри вжался спиной в подушки, будто загнанный в угол зверь.
— Ты уверял, что Пухальски не ошибся.
— Джеймс… — вновь предостерегла Мэри.
— Другой накладки, кроме координат, быть не могло, — повысил голос Дануорти, — иначе переброска бы не состоялась. Ты сказал, что дважды все перепроверил! Ты говорил, что ошибок нет!
— Верно, — подтвердил Бадри. — Но я все равно беспокоился. Боялся, что он мог напутать в сидерических данных, которые не показываются в координатах. — Его лицо стало землистым. — И я ввел все заново. Сам. Утром перед переброской.
Утром. Когда у него «трещала голова». Когда уже подкрадывались жар и бред. Перед глазами Дануорти вновь встала картина: Бадри сидит перед терминалом и что-то набирает, хмуря брови и уткнувшись взглядом в экран. «Все было на моих глазах. Я стоял и смотрел, как он отправляет Киврин во времена чумы».
— Я не знаю, как так вышло, — повторил Бадри. — Наверное, я…
— Чума уносила целые деревни, — произнес Дануорти. — Люди гибли в таком количестве, что некому было хоронить.
— Оставь его, Джеймс, — увещевала Мэри. — Он не виноват. Он был уже болен.
— Болен, — подхватил Дануорти. — Киврин контактировала с вирусом гриппа. И она в 1348-м.
— Джеймс…
Он не слушал. Рванув на себя дверь, он кинулся в коридор.
Колин качался на стуле, глубоко запрокидываясь назад.
— Вот вы где! — встрепенулся он.
Дануорти прошагал мимо.
— Куда вы? — Колин с грохотом обрушил передние ножки стула обратно на пол. — Бабушка Мэри велела не выпускать вас, пока не сделаете прививку. — Он завалился на бок вместе со стулом, но подставил руки и вскочил на четвереньки. — Почему вы без СЗК?
Дануорти вышел из отделения.
Колин, проскользив по полу подошвами, как по льду, вылетел за ним через двойные двери.
— Бабушка Мэри велела ни в коем случае вас не выпускать!
— У меня нет времени на прививки. Она в 1348-м.
— Бабушка Мэри?
Дануорти не оглянулся.
— Киврин? — бегом пускаясь вдогонку, сообразил Колин. — Да ладно! Это что, когда чума началась?
Дануорти распахнул дверь на лестницу и, перескакивая через ступеньку, поспешил вниз.
— Ничего не понимаю, — не отставал Колин. — Как она оказалась в 1348-м?
Дануорти толкнул нижнюю дверь и устремился к телефонной будке, на ходу выуживая из кармана ежедневник, подаренный Колином.
— И как теперь ее вытаскивать? — спросил мальчик. — Лаборатория ведь закрыта.
Дануорти принялся листать ежедневник. Где-то на последних страницах записан номер Эндрюса.
— Мистер Гилкрист вас не пропустит. Как вы попадете в лабораторию? Он сказал, что вам туда вход запрещен.
Номер отыскался на самом последнем листке. Дануорти снял трубку.
— Если он вас не пустит в лабораторию, кто будет проводить переброску? Мистер Чаудри?
— Эндрюс, — коротко ответил Дануорти и принялся набирать номер.
— А я думал, он не приедет. Из-за вируса.
— Я ее там не брошу. — Дануорти прижал трубку к уху.
— Двадцать четыре восемьсот тридцать семь, — ответил женский голос. — «Эйч-Эф Шефердс Лимитед».
Дануорти недоуменно посмотрел на листок ежедневника.
— Мне нужен Рональд Эндрюс. Куда я попал?
— Двадцать четыре восемьсот тридцать семь, — раздраженно повторили на том конце. — Здесь таких нет.
Дануорти швырнул трубку на рычаг.
— Дурацкая связь!
Он начал тыкать в кнопки заново.
— Даже если он согласится приехать, как вы ее там найдете? — продолжал расспросы Колин, заглядывая Дануорти через плечо. — Ее ведь там не будет? Стыковка только через три дня.
Дануорти слушал гудки, пытаясь представить, как отреагировала Киврин, когда все поняла. Вне всякого сомнения, вернулась на место стыковки и села ждать. Если была в состоянии. Если не заболела. Если в Скендгейте ее не объявили виновницей чумы.
— Двадцать четыре восемьсот тридцать семь, — ответил знакомый женский голос. — «Эйч-Эф Шефердс Димитед».
— Какой это номер? — прокричал Дануорти.
— Двадцать четыре восемьсот тридцать семь, — процедила женщина сквозь зубы.
— Двадцать четыре восемьсот тридцать семь. Я туда и звоню.
— Не-а. — Колин, перегнувшись через его руку, ткнул пальцем в номер Эндрюса на странице ежедневника. — Вы перепутали цифры. Давайте я. — Он взял у Дануорти трубку и набрал номер сам.
На этот раз гудки были другие, более далекие. Дануорти думал о Киврин. Чума ведь не везде началась одновременно. Это в Оксфорд она пришла под Рождество, а про Скендгейт ничего неизвестно.
Никто не подходил. Дануорти выждал десять гудков. Одиннадцать. Он даже не помнит, с какой стороны наступала чума. Ее принесли из Франции — значит, с востока, через Ла-Манш. А Скендгейт к западу от Оксфорда. Возможно, она добралась туда только после Рождества.
— Где книга? — спросил он у Колина.
— Какая книга? Ежедневник? Вот же он, перед вами.
— Которую я тебе подарил на Рождество. Почему ты не взял ее с собой?
— Сюда? — изумился Колин. — Да она весит целую тонну.
На том конце по-прежнему никто не подходил. Дануорти повесил трубку, схватил ежедневник и зашагал к выходу.
— Она должна всегда быть при тебе. В городе эпидемия, неужели непонятно?
— С вами все хорошо, мистер Дануорти?
— Неси ее.
— Прямо сейчас?
— Сбегай в Баллиол и принеси. Мне нужно знать, когда чума достигла Оксфордшира. Не города, а деревень. И с какой стороны она пришла.
— А вы куда? — семеня рядом, спросил Колин.
— К Гилкристу, требовать, чтобы открыл лабораторию.
— Если он из-за гриппа ее закрыл, то из-за чумы теперь вообще не откроет, — резонно возразил Колин.
Дануорти вышел на улицу. Дождь не унимался. Пикетчики, ратовавшие за отделение от ЕС, сгрудились под козырьком приемного покоя. Один из них кинулся навстречу, протягивая листовку. Колин прав. Нет смысла сообщать Гилкристу про источник. Этот остолоп накрепко вбил себе в голову, что вирус проник через сеть. И теперь испугается, что оттуда просочится чума.
— Дай мне лист бумаги, — попросил Дануорти, шаря по карманам в поисках ручки.
— Бумаги? — удивился Колин. — Зачем?
Дануорти выхватил у пикетчика листовку и принялся строчить на обороте.
— Мистер Бейсингейм дает разрешение на открытие лаборатории.
Колин пристально вгляделся в рукописные строчки.
— Он не поверит, мистер Дануорти. На обороте листовки?
— Тогда живо добудь мне бумагу!
Колин округлил глаза.
— Хорошо-хорошо. Только вы никуда не уходите, — успокаивающим тоном попросил он. — Ждите здесь.
Метнувшись внутрь, он выскочил с парой-тройкой писчих листов. Дануорти выхватил их у него и размашисто набросал приказ, поставив внизу росчерк Бейсингейма.
— А теперь бегом за книгой. Я тебя жду в Брэйзноузе.
— А ваше пальто?
— Некогда.
Сложив приказ вчетверо, Дануорти сунул его в карман пиджака.
— Дождь ведь. Может, лучше на такси?
— Такси нет. — Дануорти зашлепал по лужам.
— Бабушка Мэри меня убьет, — крикнул Колин ему вслед. — Я перед ней отвечаю за вашу прививку.
Надо было взять такси. Когда он дошел до Брэйзноуза, лило вовсю — косой колючий дождь, который через час обернется мокрой кашей под ногами. Дануорти продрог до костей.
Одна польза — дождь разогнал пикетчиков. У входа в Брэйзноуз валялись только оброненные мокрые листовки. Однако проем ворот был затянут металлической раздвижной решеткой. Сторож скрывался у себя в привратницкой за опущенными жалюзи.
— Открывайте! — потребовал Дануорти, сотрясая решетку обеими руками. — Немедленно откройте!
Сторож поднял одну штору и выглянул. При виде Дануорти он сперва встревожился, затем перешел в наступление.
— Брэйзноуз на карантине, — заявил он воинственно. — Вход воспрещен.
— Немедленно открывайте ворота.
— Боюсь, сэр, это невозможно. Мистер Гилкрист отдал приказ никого не пускать, пока не будет установлен источник вируса.
— Мы нашли источник, — ответил Дануорти. — Открывайте.
Штора поехала вниз. Через минуту сторож вышел к решетке.
— Неужели рождественские украшения? Говорили, что вирус передавался через елочные игрушки.
— Нет. Откройте ворота и пустите меня.
— Я не знаю, сэр… — замялся сторож. — Мистер Гилкрист строжайше…
— Мистер Гилкрист больше не у дел. — Дануорти вытащил из кармана пиджака сложенный приказ и просунул его через решетку сторожу.
Тот развернул его, прямо там, под дождем.
— Мистер Гилкрист освобожден от должности и.о. декана. Мистер Бейсингейм перепоручает переброску мне. Открывайте ворота.
— Мистер Бейсингейм… — протянул сторож, разглядывая уже расплывающуюся подпись. — Сейчас схожу за ключами.
Он унес приказ с собой в привратницкую. Дануорти, ссутулив плечи, остался ждать у ворот, дрожа под ледяным дождем.
Он беспокоился, что Киврин простудится на голой земле, а вокруг нее все это время смерть косила людей направо и налево, сельчане замерзали насмерть, потому что некому было наколоть дров, и скотина гибла на лугах, потому что некому было загнать ее домой. Восемьдесят тысяч душ в Сиене, триста тысяч в Риме, более сотни тысяч во Флоренции. Половина Европы.
Сторож наконец вышел с большой связкой ключей.
— Сейчас открою, сэр, — пообещал он, перебирая связку.
Киврин наверняка должна была вернуться к месту переброски, как только осознала, что ее отправили в 1348-й. И все это время она сидит там, дожидаясь, пока откроется сеть, и негодуя, что никак не открывают.
Если она осознала. Она ведь могла и не понять, что попала в 1348-й. Бадри сказал ей, что сдвиг составит максимум несколько дней. Она сопоставит даты с предрождественскими праздниками и решит, что все в порядке. Вряд ли ей придет в голову уточнять год. Она будет думать, что на дворе 1320-й, и чума подкрадется незаметно, исподтишка.
Замок щелкнул, и Дануорти раздвинул решетку насколько мог, чтобы протиснуться.
— Возьмите ключи, — велел он сторожу. — Мне нужно, чтобы вы открыли лабораторию.
— Этого ключа здесь нет.
Сторож снова исчез в привратницкой.
В воротах дуло, дождь сек хлесткими косыми струями. Дануорти ссутулился у дверей привратницкой, пытаясь хоть чуть-чуть согреться, с силой втискивая кулаки в карманы пиджака, чтобы унять дрожь.
Он беспокоился о разбойниках и лиходеях, а Киврин все это время была в 1348-м, где трупы складывали штабелями на улицах и евреев с чужестранцами отправляли на костер.
Он волновался из-за проверки параметров, которой не озаботился Гилкрист. Так волновался, что заразил своим беспокойством Бадри, и тот, уже горя в лихорадке, ввел заново все координаты. «Столько тревог».
Дануорти вдруг осознал, что сторож подозрительно долго копается. Гилкристу звонит? Он шагнул к двери, и тут вышел сторож, сетуя на холод и раскрывая над собой и Дануорти зонт.
— Я уже промок насквозь, — отказался Дануорти и зашагал через двор к лаборатории.
Поперек двери желтела полиэтиленовая лента. Дануорти сорвал ее, пока сторож хлопал себя по карманам в поисках ключа от сигнализации, перекладывая зонт из руки в руку.
Профессор отыскал взглядом окна Гилкриста. Они выходили на лабораторию, в гостиной горел свет, но движения внутри не наблюдалось.
Сторож наконец выудил магнитную карту, отключающую сигнализацию, и начал новые поиски — теперь уже ключа от двери.
— Я все-таки сомневаюсь, вправе ли мы открывать лабораторию без ведома мистера Гилкриста…
— Мистер Дануорти! — раздался с середины двора оклик Колина. Дануорти со сторожем обернулись. Колин примчался, мокрый до нитки, сжимая под мышкой завернутую в шарф книгу. — В некоторые… части… Оксфордшира… она добралась… только в марте! — запыхавшись, выпалил он. — Простите… бежал всю дорогу.
— В какие именно части? — уточнил Дануорти.
Колин вручил ему книгу и согнулся, уперев ладони в коленки и шумно отдуваясь.
— Там… не сказано.
Размотав шарф, Дануорти открыл книгу на заложенной Колином странице, но сквозь забрызганные дождем очки ничего не разглядел. Разворот начал мокнуть.
— Там говорится, что началось в Мелкумбе, потом перекинулось на север к Вату и на восток. Оксфорда она достигла под Рождество, а Лондона — к октябрю следующего года, но в некоторые части Оксфордшира добралась только поздней весной и отдельные деревни обходила стороной вплоть до июля.
Дануорти вглядывался в неразборчивые строки.
— Это нам ничего не дает.
— Знаю. — Колин разогнулся, протяжно вздыхая. — По крайней мере там не сказано, что чума сразу охватила весь Оксфордшир к Рождеству. Может, ваша Киврин как раз в одной из тех деревень, которые оставались нетронутыми до марта.
Дануорти вытер разворот концом размотавшегося шарфа и закрыл книгу.
— Чума шла от Бата на восток, — размышлял он вслух. — А Скендгейт чуть южнее Оксфордско-Батской дороги.
Сторож наконец определился с ключом и вставил его в замок.
— Я еще раз позвонил Эндрюсу — по нулям, не подходит.
Сторож открыл дверь.
— Как вы запустите сеть без оператора? — спросил Колин.
— Запустите сеть? — всполошился сторож. — Я думал, вы хотите просто посмотреть данные в компьютере. Мистер Гилкрист не позволит вам трогать сеть без спросу.
Он вытянул из кармана приказ Бейсингейма и начал перечитывать.
— Считайте, что я выдал разрешение. — Дануорти прошел мимо сторожа внутрь.
Тот метнулся за ним, но раскрытый зонт застрял в дверях, и ему пришлось спешно нащупывать на рукоятке кнопку.
Колин, поднырнув под зонтом, проскочил вслед за Дануорти.
Гилкрист, видимо, выключил отопление. В лаборатории стоял такой же собачий холод, как и снаружи, но очки у Дануорти, и без того забрызганные, все равно запотели. Он снял их и стал тереть о промокший насквозь пиджак.
— Вот. — Колин сунул ему комок тонкой бумаги. — Это туалетная. Собираю для мистера Финча. Только ведь Киврин трудно будет отыскать, даже если мы перенесемся в нужное место, а вы сами говорили, что попасть точно в определенное место и время очень непросто.
— У нас уже заложено и место, и время, — ответил Дануорти, протирая очки туалетной бумагой и надевая обратно. В глазах все равно двоилось.
— Боюсь, я вынужден буду вас выпроводить, — сообщил сторож. — Без разрешения мистера Гилкриста я не могу позволить…
— Зараза, — чертыхнулся Колин себе под нос. — Мистер Гилкрист!
— Что здесь происходит? — спросил вошедший Гилкрист. — Что вы здесь делаете?
— Вытаскиваю Киврин.
— Кто вам позволил? Это сеть Брэйзноуза, и вы устроили незаконное вторжение. Я ведь отдал вам приказ не пускать мистера Дануорти на территорию колледжа, — отчитал он сторожа.
— Но мистер Бейсингейм подписал… — Сторож продемонстрировал промокший документ.
— Бейсингейм! — Гилкрист выхватил у него бумагу и принялся рассматривать. — Это не его подпись! — возмущенно выкрикнул он. — Значит, еще и подделка документов вдобавок к незаконному вторжению. Мистер Дануорти, я подаю в суд. А когда мистер Бейсингейм вернется, ему будет незамедлительно доложено о вашем…
Дануорти шагнул к нему.
— А я доложу мистеру Бейсингейму, как исполняющий его обязанности отказался прервать переброску, намеренно подверг опасности историка, препятствовал доступу в лабораторию и в итоге помешал определить темпоральное положение переброшенного. Вы знаете, что показала привязка? — Он с яростью махнул рукой в сторону терминала. — Та самая, которую вы десять дней не пускали моего оператора прочитать из-за горстки болванов, — таких же как вы! — не понимающих принципов путешествий во времени. Так вы знаете, что показала привязка? Киврин ни в каком не в 1320-м. Она в 1348-м, в разгар чумы. — Дануорти кивнул подбородком на экран. — Она там уже две недели. Из-за вашей бестолковости. Из-за ваших… — Он запнулся.
— Вы не имеете права разговаривать со мной в таком тоне, — процедил Гилкрист. — Как и находиться в этой лаборатории. Я требую, чтобы вы немедленно покинули помещение.
Дануорти не ответил. Он шагнул к терминалу.
— Вызовите инспектора, — велел Гилкрист сторожу. — Пусть наведет порядок.
Экран был не просто темный, он не работал. И лампочки на терминале не горели. Рубильник стоял на «выкл».
— Вы отключили питание, — севшим, как у Бадри, голосом проговорил Дануорти. — Вырубили сеть.
— Да, — подтвердил Гилкрист. — И правильно сделал, учитывая некоторых любителей вламываться без спросу.
Дануорти, пошатываясь, потянулся рукой к экрану.
— Вы отрубили сеть.
— С вами все хорошо, мистер Дануорти? — встревожился Колин, шагая к нему.
— Я подозревал, что вы решите вломиться и открыть сеть, продолжал Гилкрист. — Вы ведь не желаете считаться с прерогативой медиевистики. Поэтому я отключил питание — и очень предусмотрительно, как выясняется.
Дануорти не раз слышал выражение «оглушили страшной новостью». Когда Бадри сказал, что Киврин в 1348-м, профессор не сразу осознал всю полноту трагедии. А теперь страх накатил на него, как лавина, вышибая дух.
— Вы отрубили сеть. Вы потеряли привязку.
— Потеряли привязку? Чушь! — возразил Гилкрист. — Там наверняка все предусмотрено и сохранено. Когда питание включится, оно снова…
— То есть мы теперь не знаем, где Киврин? — понял Колин.
— Да, — ответил Дануорти и подумал, падая: «Я повалюсь на пульт, как Бадри». Но этого не случилось. Он мягко качнулся вперед, будто его ударили в спину, и повис на руках Гилкриста.
— Так и знал, — услышал он голос Колина. — Это все потому, что вы не сделали прививку. Бабушка Мэри меня убьет.
