Глава десятая
Когда в «Ристалище» заявился Чинганчгук, Осетр уже устал изображать этот процесс. Третья кружка пива все не кончалась и не кончатась — он только мочил в пиве губы, поскольку принять алкофаг не было никакой возможности. Ну не лазить же внутрь комплекта номер два при всей этой шатии-братии!
Водитель «зубра» явно был тут завсегдатаем, поскольку с ним поздоровались все присутствующие, начиная от кабатчика Макарыча и кончая тем пьяницей, что побирался по столам.
Но для Осетра самым примечательным стало то, что не отмолчалась и компания Каблука. Более того, громила приветствовал нового посетителя с определенной симпатией.
— Здорово, братан Чинганчгук! — прорычал он добродушно. — С вахты, небось, привалил?
Водитель, держа в руках черный пакет, кивнул и осмотрел зал. Взгляд его наткнулся на Осетра, и кадету показалось, что в глазах Чинганчгука промелькнуло недоумение: как будто тот и не ожидал, что новый знакомец дождется своего транспортного спасителя.
Между тем Чинганчгук подошел к стойке.
— Здравствуй, Макарыч! — сказал он. — Сто пятьдесят «Божьей крови»! И все остальное! Короче, как всегда…
Макарыч снял с подноса чистый стакан и взялся за бутылку. Чинганчгук прошел туда, где расположился Осетр, и угнездился на свободном стуле. Брякнул на стол свой пакет.
— Дождался, парень? Вот и молодца!
Осетр несмело улыбнулся:
— Так ведь договорились же…
— Значит, остановишься пока у меня. — Чинганчгук кивнул на пакет. — Я уже и жрачки купил на двоих. — Он обернулся в сторону стойки. — Макарыч, старый хрен! Скоро?
— Этот шкет твой знакомый, что ли? — спросил Наваха, в свою очередь оборачиваясь к водителю.
— Ну, — согласился тот.
— С каких это пор у честного водилы в знакомцах торгаши?
— С сегодняшнего дня. Это сын одного моего старинного приятеля, которому я когда-то пообещал, что присмотрю за мальцом.
— Ясно. — Наваха потер мочку уха и подмигнул Осетру. — Не держи зла шкет. Мы по незнанке.
Осетр кивнул, не зная, что ответить. Похоже, этот Чинганчгук — авторитетный мужик, коли с ним не хотят ссориться откровенные бандиты. Что ж, значит, повезло… Ну и слава богу! В воинском деле везение порой жизни стоит. С другой стороны, капитан Дьяконов говорил: «С авося не спросишь!»
Между тем Макарыч принес небольшой стакан храпповки и блюдце, на котором красовался одинокий ломоть какого-то оранжевого фрукта, посыпанного не то сахаром, не то солью. Ломоть был размером с оладью, какие подавали иногда кадетам в школьной столовой.
Похоже, Чинганчгук был сладкоежкой. Кому еще придет в голову сластить фрукты? Если, конечно, фрукт не представляет собой местную разновидность лимона…
— Не пьянства ради, а продления жизни для! — Чинганчгук взял в руку стаканчик, отправил его содержимое в рот и принялся обсасывать ломтик.
— Свежепосоленный брут для храповки — лучшая закусь! — сказал он, когда от фрукта осталась одна кожица.
Все это было проделано с таким смаком, что на Осетра вдруг обрушилось зверское чувство голода.
— А я думал, это сахар, — сказал Осетр.
— Брут, можно, конечно, и с сахаром трескать, но я предпочитаю соль. Тогда вкус становится совсем пикантным.
Нет, этот дядька определенно был осужден не за бандитизм.
— А что, Каблук, — Чинганчгук повернулся в сторону громилы, — на Солнечном был сегодня?
— А то, — с важным видом сказал Каблук. — Шебутня — святое дело. Чтобы черепам жизнь медом не казалась.
— Чего на сей раз бузу устроили?
— Да как и всегда. Новый черепок, что месяц назад к нам поставлен, попытался у дядюшки Карабаса телку отобрать. Ну вот и пошумели.
— А палили по кому?
— Мы раньше оттуда умотали. Думаю, это в воздух, из карабинов, для устрашения. Во всякой шебутне находятся братаны, не желающие расходиться, когда с черепом договоренность достигнута. Придуркам начинает казаться, что они теперь могут повлиять на черепов в решении любых вопросов. Вот таких и разгоняют выстрелами.
— Если бы хотели кого убить, — встрял Наваха, — вместо огнестрелов плазменники использовали.
Он был прав. Огнестрельное оружие только для разгона толпы и применяется, чтобы пошумнее было. Очень штатским на нервы действует. А когда серьезные дела начинаются, лучший друг солдата — плазменник. Как в старых сказках говорится?.. Махнешь горячей струей в одну сторону — улица, махнешь в другую — переулочек… Если, конечно, на энергопоглотитель не нарвешься… Ну да тут как судьба решит. Судьба и подготовка…
— И чем закончилось?
— А тем же, что и с предыдущим черепком. Как говорится, прошли очень короткие, но весьма интенсивные переговоры. И понял начальничек, что бесперебойная добыча храппового сока важнее, чем нарушение закона о свободе бабского счастья. — Каблук хмыкнул. — Ничему их жизнь не учит. Поспрашивал бы предшественника, как себя вести. У самих-то и срок службы потому ограничен, что без бабы и черепу не жизнь. — Он повернулся к Осетру — Как думаешь, шкет?
— Не знаю, — сказал Осетр. — Я торговец-одиночка, в начальниках не ходил. Но, наверное, всяк считает, что уж он-то окажется лучше предшественника.
— Вот и я говорю, самолюбие у черепов сильнее черной дыры.
А этот дядька, похоже, до попадания на планету-тюрьму был связан с космосом. Нет, в самом деле, не все они тут безмозглые. Убийцами становятся не только нищета и беспризорники, бывает, что и люди с утонченным воспитанием ступают на скользкую дорожку, которая заканчивается мокрым делом. А дальше, если оставил достаточные улики, — суд и пожизненное заключение.
— Ладно, — сказал Чинганчгук. — Давай-ка ближе к дому двигаться. Жрать хочется невмоготу. Да и ты проголодался небось.
У Осетра тоже уже кишка за кишкой гонялась. Однако голод голодом, а «росомаха» есть «росомаха». Впрочем, не надо быть «росомахой», чтобы заметить, что водитель перешел вдруг на «ты». Хотя, если он называет Осетра сыном своего приятеля, иначе и быть не может. Но сей молодой человек вполне может к папашиному другу и на «вы» обращаться. Особенно, если он получил приличное воспитание. Как по легенде и придумано…
— Макарычу жрачки закажи, — посоветовал Каблук. — У него сегодня отбивные — ништяк!
Было видно, как Чинганчгук сглотнул слюну:
— Нет уж, на сегодня открыт режим строгой экономии. А кредита у меня тут не имеется.
— Ясно! — Каблук подмигнул. — Тогда удачно тебе поэкономить.
— Идем! — Чинганчгук встал из-за стола, подошел к стойке и рассчитался. Осетр подхватил с полу комплект номер два и пристроился к нему в кильватер.
Двинулись к выходу. Возле двери Осетр почувствовал спиной чей-то тяжелый взгляд. Обернулся.
Нет, смотрел на него не Каблук. И не Наваха. Тяжелый взгляд принадлежал лысому карлику по кличке… с погонялом Кучерявый. Однако смотрел тот похоже не на самого Осетра, а на комплект номер два.
Глава одиннадцатая
— Этот амбал, похоже, до осуждения в космосе работал.
— Какой амбал? — не понял Чинганчгук. — Нам сюда. — Он свернул за очередной угол.
— Главный из той троицы в кабаке. По имени… с погонялом Каблук.
Чинганчгук остановился и с интересом глянул на Осетра:
— Почему ты так решил?
— Ну… Он же про черные дыры знает.
Чинганчгук вдруг захохотал во всю пасть, так, что немногочисленные прохожие на улице с романтическим названием «Лазурная» принялись оглядываться.
Осетр не понимал, что так рассмешило «папашиного друга». Наконец, отсмеявшись, водитель сказал:
— Про черные дыры тут самая распоследняя шестерка знает. Потому что черными дырами у нас называют не какие-то там космические объекты, а всего-навсего то, что у бабы между ног.
И зашагал дальше, оставив Осетра осознавать добытую информацию. А когда Осетр его догнал, принялся рассказывать:
— На Крестах держат исключительно осужденных мужиков. Дамского полу тут острая нехватка. Прилетают подзаработать, исключительно по своей воле и на свой страх и риск. Браки на планете-тюрьме запрещены законом. Чтобы не было лишних проблем. Поэтому бабы все вольные, работают исключительно в публичных домах и как бы общедоступны. Хотя большинство паханов, конечно, заводят себе постоянную симпатию. Никто из мертвяков им, разумеется, перечить не решается. Свое здоровье дороже…
— Из мертвяков?
— Так у нас зовут заключенных. Тут же в основном те, кто приговорен либо к высшей мере, либо к пожизненному заключению. Убийцы, насильники, маньяки…
«Интересно, а ты кто? — подумал Осетр. — Насильник с университетским дипломом? Впрочем, скорее ты маньяк, знакомящийся с молодыми парнями, завлекающий их к себе домой и зверски убивающий бедолаг».
Как ни странно, эта мысль не родила в нем ни малейшего страха. Хотя по легенде должна была. И тогда Осетр изобразил это чувство, испуганно глянув на водителя и спросив:
— Скажите, а почему вы так добры ко мне? К чужому человеку, да еще не мертвяку?
На физиономии Чинганчгука родилась усмешка.
— Приглянулся ты мне. — Он глянул на Осетра и понял опасения парня. — Не боись, я тебя не трону. Я не убийца и не насильник. То есть убийца, конечно, но не в том смысле… Ты, наверное, и не слышал про Петров Кряж. Это планета в Пятом Западном секторе. Я там служил. В одном из гарнизонов планетарной артиллерии. И так получилось, что не выполнил приказ, из-за чего погибло много наших людей. Меня осудили на пожизненное заключение. И я оказался на Крестах. Так что Матвей Спицын — убийца, но тебе не стоит его опасаться. — Он остановился, полез в карман, достал пачку сигарет, закурил и напомнил: — Матвей Спицын — так меня звали раньше. Матвей Степанович…
Осетр кивнул и вздохнул с притворным облегчением. Чинганчгук протянул ему пачку сигарет:
— Закуривай.
— Спасибо, не курю.
— Ну и правильно делаешь. Дольше проживешь. Хотя здесь это не важно…
Осетр глянул на водителя недоуменно, но тот не стал развивать мысль.
И они двинулись дальше.
Все дома на Лазурной были соответствующего названию цвета. И Осетр снова подивился вкусам местных архитекторов. Странная тяга к чистым одиночным цветам, смешанная палитра была бы интереснее. Верх дома, скажем, желтый, а низ голубой. Или светофор…
Через пару кварталов Чинганчгук сказал:
— А вот и мое жилье. Лазурная, дом тридцать три. Счастливое число…
Жилье Чинганчгука занимало половину симпатичного домика, изготовленного, как и все прочие здания, из дерева и покрашенного, естественно, голубой краской. Пока хозяин отпирал дверь, Осетр изучал незнакомый материал. Провел указательным пальцем по поверхности — она оказалась на удивление гладкой. Странно, деревья вроде бы шершавые… Конечно, на Новом Петербурге росли деревья, но строить из них дома никому бы и в голову не пришло. Зачем, если имеется синтепор — гораздо более дешевый и доступный строительный материал?
— Это доски, — сказал Чинганчгук, поворачивая какую-то штуковину, вставленную в отверстие на двери.
Видимо, такие на Крестах ключи… И Осетр подумал, что «мозгогруз» у «шайбы», наверное, не содержит и половины того, что может здесь потребоваться. Хорошо, он, Осетр, по легенде не местный житель! А если бы прикинулся местным?.. Впрочем, надо думать, тогда бы и «мозгогруз» подготовили более содержательный… Да и не было бы этого пожара — сорвать летящего в отпуск кадета с рейса и десантировать на незнакомую планету. В роли спасателя…
А вот тут бы капитан Дьяконов сказал: «Назвался "росомахой" — на житуху не жужжи!» И был бы прав! «Росомахи» не подстраиваются под обстоятельства, «росомахи» подстраивают обстоятельства под себя.
— Заходи, Остромир, — сказал Чинганчгук, распахивая дверь.
И Осетр зашел.
Они оказались в небольшой, на удивление чистой прихожей. Вполне можно поверить, что хозяин бывший военный, им тягу к чистоте и порядку вместе с уставами прививают.
— Сумку можешь убрать в шкаф.
Осетр послушно положил комплект номер два в шкаф, расположившийся в углу прихожей. В шкафу висел одинокий плащ и больше ничего не наблюдалось.
— Идем, покажу мое жилище.
Жилище было как жилище. Кухня и комната. В кухне — набор кухонной мебели и утвари. Плюс холодильник. В комнате — диван, стол, шкаф, кресло и пара стульев. Все из дерева. Кроме холодильника, разумеется.
Когда Чинганчгук демонстрировал гостю обстановку, в голосе его определенно звучала гордость.
«Интересно, — подумал Осетр, — а спать мы будем в одной кровати? Он что, все-таки голубой?»
Он выразил свои сомнения вслух. Не упомянув про голубизну, разумеется.
— Спать будешь в кресле.
— Как это?
— А вот так! — И Чинганчгук за несколько секунд превратил кресло в некое подобие постели.
— Ничего себе! — Осетр никогда бы не удивился трансформируемой мебели, если бы тут она не была деревянная.
— Говорят, именно так жили наши предки, — сказал Чинганчгук.
— А я думал, наши предки в такой ситуации жили не в своих домах, а в казармах. И их держали взаперти. Заборы были вокруг, из проволоки.
Чинганчгук кивнул:
— Да, я, когда меня сюда везли, тоже думал, что за колючкой жить буду. И поначалу тоже всему тут удивлялся. Но мне быстро объяснили, что главная наша задача — добыча храппового сока, и те, кто ее хорошо выполняет, живут как люди, а не как заключенные. Ну почти как люди… А забором тут у нас пустота работает. Почище колючки будет. Впрочем, есть ведь и карцеры, где держат тех, кто нарушает правила… Ладно, обо всем этом еще будет время поговорить. Присаживайся. Я пойду на кухню, полуфабрикаты куплены, надо только разогреть. Развлечь, к сожалению, тебя нечем. Видеосети на Крестах не существует. Развлечения у нас тут все старинные — или бабенку трахнуть, или рыло кому-нибудь начистить.
Он исчез с пакетом на кухне, а Осетр присел на стул: Взгляд его зацепился за лежащий на столе говорильник.
Интересно, видеосети тут не существует, а вот эти штуки — в полный рост. А ведь говорильник — гораздо большая угроза безопасности, чем пассивный видеопласт. Согласовать действия преступникам по говорильнику — раз плюнуть. А видеосеть… Впрочем, что это я? Здесь мобильная связь наверняка на постоянной прослушке. Планета-тюрьма отличается от обычных миров тем, что на ней не действуют гражданские законы. Тут проблемы людских отношений решает не выборный суд, а тот, кто поставлен властями. Ибо тут живут люди, лишенные гражданских прав. Вернее, сами себя прав лишившие… Кстати, интересно, а какое конкретно преступление совершил наш хозяин? Что за приказ он не выполнил? Не открыл огонь по противнику?.. Спрашивать-то не очень удобно, а знать бы хотелось. Все-таки на нормальных мирах в этом отношении проще — вышел в Сеть, сформулировал запрос, и тут же тебе ответ: Иван Иваныч Иванов осужден таким-то судом такой-то планеты по статье такой-то Уголовного кодекса Росской империи. Если, конечно, его дело, в интересах имперской безопасности, не засекречено…
Впрочем, понятное дело, мертвякам все это ни к чему. Никто из них отсюда не вернется, а потому и новости о том, что происходит в мире, им знать вовсе не обязательно. Именно так рассуждают местные власти. Ваше дело — добыча храппового сока, а для этого вовсе не надо знать, за кого вышла замуж бывшая камеристка княгини Варвары Лопухиной. И фильмы им смотреть незачем, а то станут скучать по прошлой жизни, и захочется мертвякам многого, чего им не положено — ни по социальному, ни по географическому положению. Книги у этого бывшего вояки, надо думать, тоже нет. Да, собственно, раз нет Сети, то как загружать в книгу тексты?
Однако книга все-таки нашлась. Она лежала на странной решетчатой (деревянной, разумеется) конструкции, расположившейся в углу комнаты.
Осетр не удержался, подошел, открыл крышку. Книга тут же засветилась. На титуле было написано «Василий Ян. "Александр Македонский"». Осетр коснулся сенсорклавы, просмотрел список.
Ишь ты! И «Когда впереди война» Сергея Аксюты есть, и «Война и мир» Льва Толстого, и даже последний писк сезона «Наш враг — Великий Мерканский Орден» Кирилла Голобородько! Интересно, где он тексты берет?
— Осваиваешься, Остромир?
Осетр положил книгу на решетчатую конструкцию и обернулся.
Чинганчгук принес стопку посуды и принялся накрывать на стол.
— Читаешь книги-то?
— Читаю.
— Ну и правильно. Книги, брат ты мой, дурному не научат. — Чинганчгук поставил на стол две тарелки. — Сам я обычно принимаю пищу на кухне, но сегодня будем обедать здесь. Не часто у меня гости бывают…
— А где вы тексты для книги берете?
— Намекаешь, что Сеть на планете отсутствует?.. — Хозяин положил возле тарелок ножи и вилки. — Есть в Черткове лавчонка, где торгуют текстовыми модулями. Читателей здесь, конечно, не полгорода, но имеются. Во всяком случае, торговец не прогорает. Так что все мировые новинки у нас есть. Не в день презентации, конечно, получаем, но через некоторое время появляются.
«Мда-а, — подумал Осетр. — И кабаки тут имеются, и публичные дома, и книжные лавки. Определенно, человек везде устраивается, даже если этот человек — убийца и насильник, а живет он на планете-тюрьме без перспективы хоть когда-то покинуть ее».
— Этажерку я, кстати, своими руками сделал.
— Эту… что? — переспросил Осетр.
— Сей предмет мебели, — хозяин кивнул на решетчатую конструкцию, где лежала книга, — называется этажеркой. На самом деле изготовить ее не так уж и сложно. Это не труднее, чем торговать. За время пожизненного заключения можно многому научиться… Садись-ка за стол!
Долго просить Осетра не пришлось. Хозяин снова сходил в кухню и вернулся со сковородкой, полной жареного мяса, окруженного горой какого-то местного тушеного овоща.
— Полагаю, все прививки тебе были сделаны?
— Разумеется.
— Значит, наша пища тебе не повредит… Впрочем, ты же пиво уже пил. И без последствий. — Чинганчгук подмигнул. — Храпповка-то вообще одну пользу приносит. Так что наше начальство не в накладе. Пожизненные рабы, у которых очень долгая жизнь, вырабатывают намного больше, чем на них тратится.
Он разложил содержимое сковородки на две тарелки, и через мгновение Осетр уписывал свою порцию за обе щеки.
— Отец у тебя жив? — спросил Чинганчгук, принимаясь за собственную порцию.
«Нет», — чуть было не брякнул расслабившийся Осетр, но набитый рот помешал. А потом и мозги сработали. Он прожевал, проглотил и сказал:
— Да, конечно. А то где бы я начальный капитал взял на собственный бизнес. Банки кредитами сирот не жалуют.
И попенял себе. Нельзя расслабляться. Капитан Дьяконов сто раз говорил, что жить жизнью легенды стократно сложнее, чем собственной. Вот так, на деле, и выясняется, что это — стопроцентная правда.
— А занимается чем?
— Торгует. Правда, в нормальных… в обычных мирах.
— И как же это он тебя на Кресты отпустил?
Осетр хитро улыбнулся:
— А я его и не спрашивал. Он мне дал карт-бланш на первый в жизни бизнес. Говорит, за опыт надо платить.
Чинганчгук покивал:
— Думаю, он прав. За опыт действительно надо платить. Потому что за отсутствие его иногда приходится платить вдесятеро дороже. — Он помолчал, глядя в пространство.
Похожему него была нечистая совесть. Впрочем, у кого из преступников она чиста?..
— Ты, должно быть, голову ломаешь, — продолжал Чинганчгук, мрачнея. — Какого черта этот тип пристал ко мне? Чего ему надо?
Осетр пожал плечами, продолжая уписывать жаркое.
— У меня сын погиб. Там, на Петровом Кряже. Сейчас ему было бы столько, сколько тебе. Ты здорово на него похож, Остромир. То есть на такого, каким бы он стал сейчас… То есть как я его себе представляю… Ну ты меня понял.
Осетр понял. И у него впервые с того момента, как он покинул борт «Дорадо», полегчало на сердце. Все-таки везде есть более или менее нормальные люди. И в тюряге обитают не одни убийцы и насильники!..
Однако долго говорить тут было не о чем, и он коротко ответил:
— Спасибо вам!
Хозяин мотнул головой, словно его атаковало невидимое насекомое; мрачность его будто ветром сдуло.
— Какие планы на сегодняшний день?
Планы у Осетра были невелики — встретиться с Баяном. Но эта встреча по заданию должна состояться только завтра, а потому остаток дня можно было считать тем, что в школе называется «личное время». В частности, самая пора оценить сложившуюся ситуацию и хотя бы приблизительно представить себе, что делать дальше. Заготовленная легенда — вещь полезная, но уметь отходить от нее еще более полезно.
— Сказать правду, хотелось бы отдохнуть. Все, что случилось после посадки, изрядно меня вымотало.
— А со мной не желаешь пойти?
— Куда?
— В обитель греха. — Водитель усмехнулся. — В наш публичный дом. Там есть классные девочки. Или, как у нас говорят, крутоватые телки.
Осетр представил себе вкусные картинки, которые ждут его в публичном доме. Но тут же откуда-то появилась Яна, закрыла собой героинь вкусных картинок, и Осетр подумал, что ей бы эти картинки не понравились. В отличие от героинь она была одета, но вовсе не этот факт отвратил Осетра от блистающих перспектив предстоящего вечера. Он прекрасно представлял себе ситуацию, когда рядом с ним окажется раздетая Яна, но это уже не будет грехом, а сейчас его зовут грешить. И вовсе не ради выполнения задания, что хоть как-то могло бы оправдать его в собственных глазах. А грех ради удовольствия — грех вдвойне… Так говорит капитан Дьяконов, а капитан знает, что говорит.
— Нет, я все же лучше отдохну. Извините!
Чинганчгук понимающе кивнул:
— Соображаю. С непривычки наши реалии кого угодно в гроб вгонят. Кстати, эта троица в «Дристалище» доставала… приставала к тебе? Каблук и его компания…
— Было дело.
— А чего хотели?
— Взять под опеку мой бизнес. Как это у вас говорится?.. Крышей стать.
— Ясно. Лакомый кусок почувствовали. Не боись. Они с водителями связываться не станут. Так что пока со мной, живи спокойно. — Чинганчгук встал и начал собирать со стола.
— Давайте, я посуду помою. Чтобы хоть как-то расплатиться с вами.
— Неужели ты посуду умеешь мыть?
— Не умею, — соврал Осетр. — Но я видел, как это делается. Думаю, справлюсь.
Эх, Матвей-Чинганчгук! Знал бы ты, сколько мы посуды в школе «росомах» перемыли! Офицеры-наставники считали, что кадет должен уметь руками делать все — не только ножи метать или палить из плазменника, но и зажечь костер или приготовить нехитрый обед из добытого зверя, потому что саморазогревающихся консервов и кухни с посудомоечным автоматом иногда у «росомахи» может под боком и не оказаться…
— Ну хорошо, попытайся. Полезно. Как говорят, от сумы да от тюрьмы не зарекайся.
Да, среди прочих заключенных… то есть мертвяков этот дядька, должно быть, выглядит белой вороной.
Они перенесли посуду в кухню, хозяин вручил гостю фартук, показал, как пользоваться мойкой (ибо вода здесь включалась и выключалась необычными способами, с помощью этаких крутилок, красной и синей), и побежал переодеваться.
А Осетр приступил к мытью. Поскольку хозяин находился еще дома, пришлось работать трудно и медленно. Умеющему, разумеется, тяжело делать что-то неумело, но разве актерское мастерство для «росомахи» — не одна из главных специальных наук?..
Перед уходом Чинганчгук снова заскочил в кухню.
— Что ж, неплохо… Как говаривала моя матушка, руки у тебя не из задницы растут… — Он открыл ящик стола. — Вот здесь второй ключ лежит от входной двери. На всякий случай. Я дверь закрою. Сумеешь замок открыть?
— Сумею… Сумею, Матвей Степанович.
Чинганчгук глянул на него недовольно, но напоминать про погоняло не стал.
— И все-таки пойдем, попробуешь.
Пошли в прихожую, к наружной двери. Осетр попробовал. Справился. И успокоенный хозяин, показав гостю, где хранится постельное белье, умчался к своим проституткам.
Глава двенадцатая
Застилать кресло он не стал, просто достал подушку и улегся. Расслабил все мышцы, закрыл глаза и полежал несколько минут с отключенными мозгами, не думая ни о предстоящем задании, ни о Чинганчгуковых проститутках, ни — даже! — о Яне. Не думать о Яне было труднее всего, но и с этой задачей он в конце концов справился.
Пустота в голове росла, ширилась, захватывала все новые и новые области мозга, пока не поглотила Осетра полностью. Это было отработанное на школьных тренировках упражнение, очень хорошо снимающее усталость перед тем, как требуется сделать серьезный выбор или проанализировать ситуацию. А продумать дальнейшие действия перед завтрашней встречей с агентом Баяном было необходимо…
Осетр пролежал так ровно десять минут. Он не сверялся с секундомером и не смотрел в сторону часов, висящих на стене комнаты. Переключение мозга в обычный режим происходило автоматически, и продолжительность полного отдыха отрабатывалась многолетними упражнениями. У каждого кадета она была своя — кому-то хватало пяти минут бездумного лежания на койке, кому-то требовалось полчаса. Осетру было достаточно девяти минут пятидесяти шести секунд. Можно, конечно, и больше, но никак не меньше… Прошло десять минут, и мозг очнулся. Пустота быстро сжималась, редела, будто разгоняемый утренним ветерком туман, и наконец уползла в подсознание.
Можно было приступать к анализу.
Но тут раздался звонок — по-видимому, к Чинганчгуку кто-то пришел в гости. Осетр хотел было отправиться в прихожую и объявить, что хозяина нет. Однако тут же понял ошибочность такого решения — неизбежно пришлось бы объясняться, кто он такой и что делает здесь в отсутствие хозяина. Лучше вести себя так, будто дом пуст. Постучат-постучат и уберутся восвояси.
— Эй, Чинганчгук! — послышался грубый полупьяный голос. — Что, нажрался «кровушки» и дрыхнешь? Открывай давай!
— А я тебе с самого начала говорил, что его дома нет, — отозвался другой голос, не менее грубый и не менее пьяный. — Он же сегодня с вахты, так? Так! А значит, наверняка поперся к Татарке мохнатые сейфы вскрывать. Пошли-ка тоже по лебедям. Там, говорят, новенькая появилась — буферюги с голову размером!
— Гы-гы-гы… С голову или с головку?
— Га-га-га… У некоторых без разницы, все равно мозгов в башке не больше, чем на конце эклера.
Посоревновавшись в подобном остроумии, незваные гости умотались к своей Татарке. А Осетр, восстановив настрой, взялся за дело.
Итак, если исходить из информации, вложенной в него «мозгогрузом», начальный здешний контакт зовут Баяном. Надо полагать, что Баян этот — местный резидент, но выполнять работу за Осетра он, разумеется, не станет. Поэтому к Баяну надо идти с конкретными вопросами и предложениями. Вот и займемся их формулировкой.
Итак, исходная информация… На планете Угловка (именуемой в просторечии Крестами), принадлежащей к системе звезды 7377 по Общегалактическому каталогу небесных объектов (именуемой Вера), исчез агент Муромец. Чей он агент — «росомах», флотский или армейский, — вводная не поясняет. Тут есть разные варианты. К примеру, Муромец — такой же кадет, как и я, проходивший здесь «суворовскую купель» и проваливший ее. А может, он — агент настоящий, действующий, не имеющий ни малейшего отношения к школе.
Вот только что он делает на планете-тюрьме? Какую здесь выполняет миссию? Об этом мы уже думали и забыли, что есть и иные версии, кроме борьбы с коррупцией… К примеру, он следит за мертвя… за отбывающими наказание? Почему? Какой заключенный может интересовать разведку армейскую, флотскую или «росомах»? Надо полагать лишь разоблаченный и осужденный вражеский шпион… Либо кто-либо из императорской семьи. Нет, уж скорее второе, чем первое, поскольку разоблаченный шпион есть материал отработанный и вряд ли заинтересует любую из трех указанных разведок. Однако, опять же, с какой стати на поиски такого агента вдруг бросили кадета? Что, поблизости не оказалось никого более опытного? Маловероятно… И тут тоже два главных варианта. Один — на самом деле нет никакого исчезнувшего агента Муромца, а есть «суворовская купель» для кадета Остромира Приданникова с целью проверить его в деле. Об этом мы тоже уже думали. В этом варианте кадет Приданников должен себя вести, как настоящий «росомаха», которому поручено выполнить задание Родины. Второй вариант — кадет Приданников привлечен к делу в качестве отвлекающей фигуры, чтобы маячить перед неведомым противником, пока настоящий агент (возможно, даже тот же Муромец) выполняет истинное задание. Как должен вести себя кадет Приданников? Да, собственно, так же, то есть как настоящий «росомаха», которому поручено выполнить задание Родины. И пусть в этом случае голову ломает противник — для чего тут оказался зеленый юнец, кадет, еще не выпущенный своею школой. А наше дело — солдатское!
Есть приказ — и надо его выполнять! Как говорит капитан Дьяконов: «Солдату и болотная вода — что твой кофе!» Причем капитан никогда не использует слово «военный». Военные мы для штатских, а так — солдаты… Капитан и вообще всегда говорит: «Мы, солдаты…» Если не использует выражение: «Мы, "росомахи"…» И раз мы солдаты и «росомахи», не будем больше ломать голову, есть ли скрытый смысл у полученного задания, а будем выполнять его по прямому смыслу.
Так что в колонну по одному!
Проблема вторая — как искать пропавшего Муромца? Не могу же я болтаться по всему городу и расспрашивать каждого встречного-поперечного! Кстати, раз меня сбросили в район Черткова, значит, в последний раз агент Муромец был замечен командованием именно здесь. Кстати, под каким прикрытием пропавший агент на Крестах обретался? И тут скорее всего два варианта. Либо как липовый осужденный, доставленный на планету отбывать наказание. Либо как вольный, приехавший сюда подзаработать. То есть как и я. И это, думается, наиболее правдоподобная версия. Хотя нет… В таком случае значило бы, что для меня использовали уже опробованную легенду, а если эта легенда закончилась провалом, ее бы не стали использовать повторно. Впрочем, если агент Муромец не принадлежит к «росомахам», наши вполне могли бы сами использовать эту легенду — вольный торговец испокон веков был личиной разведчика. Вольный торговец или дипломат…
А из второй проблемы — вытекает третья. Кому понадобился агент Муромец? То, что тут среди всего контингента бывших бандитов имеют бандиты настоящие, так сказать, действующие во время отбывания наказания, ясно даже из моего не слишком длинного пребывания на Угловке. Но не могли же бандиты похитить Муромца с целью заполучить за него выкуп! Это уже ни в какие ворота не лезет! Это может означать только одно — на бандитов работает кто-то из администрации Крестов! В принципе, подобное, конечно, возможно — коррупция в Росской империи при Владиславе сделалась просто гигантской, но не до такой же степени, чтобы администрация тюремной планеты заодно со своими подопечными работала! Уж скорее они на нее!
Ну а раз похищение с целю выкупа отменяется, то остается похищение с целью информационной добычи. И что же такое мог знать господин Муромец, чтобы его похитили? Про вражеского разоблаченного шпиона? Эта информация никому на фиг не нужна, ей цена — копейка в базарный день. А значит, получается, тут опять нечто, связанное с делами императорской семьи. Ох и не нравится мне такая ситуация! Попасть можно в такую ситуацию, когда гроб с телом покойного под фанфары и приложенные к козырькам фуражек правые руки отправляется в открытый космос… Правда, по поводу «суворовской купели» капитан Дьяконов, помнится, произнес целую речь… Проще всего бросить кадета на произвол судьбы. Как кутенка в воду. Выплывет так выплывет, утонет так утонет. Но у «росомах», друзья мои, иначе. Мы своих на произвол судьбы не бросаем… Именно так говорил тогда капитан Дьяконов на последней своей лекции, посвященной отношениям между «росомахами». Однако речь шла о произволе судьбы, а если кадет столкнется с произволом интересов императорской фамилии?.. Решатся ли «росомахи» крупного калибра защитить своего подопечного? Ох не нравится мне ситуация!
Впрочем, тут я что-либо изменить бессилен, а потому попросту не будем думать об этой стороне солдатской службы. Вернемся к нашим баранам!.. С какой бы целью не похитили или не убили агента Муромца, сделать это могли либо заключенные, либо представители администрации. Либо мертвяки, либо черепа… Есть, правда, вероятность, что такое проделали и вольные люди, но она невелика. Потому что вольных людей, способных на такое, на Крестах очень-очень немного. Не проститутки же это проделали! И не официантка из кабака «Ристалище»! Ристалище-дристалище… Кстати, почему кабак так прозвали? Ох и остер язык у росского народа! Если книга названа автором «Полторы сосульки», ее будут обзывать не иначе как «Полторы писульки», хи-хи… Тьфу, куда это занесло мои мысли?
Так с чем же я завтра отправлюсь на встречу с Баяном, что я ему скажу? Про исчезнувшего человека я ему сказать могу? Могу. Насколько Баян посвящен в дело, я не знаю, а потому лишнего болтать не будем. Скажу, что я ищу вольного торговца, который прилетел сюда торговать, а сам взял да и пропал. Даже если Баян знает больше, он меня поймет… Кстати, кстати, кстати… Если это все-таки «суворовская купель», то тем более лишнего болтать не надо, от этого вполне может зависеть окончательная оценка и вся моя дальнейшая судьба. Вот так-то! Короче, пока я вижу лишь один путь — рассказать господину Баяну полуправду-полуложь, а дальше все будет зависеть от него…
И стоило же столько ломать голову для того, чтобы прийти к подобному выводу! Осетр рассмеялся в голос. Да уж! Польза логических рассуждений только в том, что они не дают мозгам заплыть жиром, и когда потребуется действительно быстрое и жизненно необходимое решение, есть надежда, что не подведут.
Однако вот уже и темнеть за окном начинает. Не пора ли нам в постельку? Господин хозяин врядли рано заявится, девочки так быстро не отпустят.
Осетр встал и пошел к комоду за постельным бельем.
Черт возьми, да у них тут белье натуральное! Что что же значит? Это же значит, что белье произвести на Крестах выгоднее, чем доставить транссистемником из другого мира. Впрочем, ничего удивительного в этом и нет, поскольку рабочая сила тут дешева до невозможности.
И удовлетворенный логичностью своего последнего вывода, Осетр застелил трансформирующееся кресло и улегся баиньки.
Глава тринадцатая
Ночью ему приснился сон.
Он оказался на странной планете, на которой не было ничего, кроме гор и песка. Над песчаной пустыней висело багровое небо, похожее на залитую кровью простыню. От пейзажа шла такая тревога, что судорожно заспотыкалось сердце. Как ни странно, Осетр был без скафандра, но, похоже, это средство личной защиты ему и не требовалось, потому что он, оказывается, не дышал.
Потом багрец в небе заволновался, забурлил, закрутился десятками водоворотов. Образовались многочисленные воронки, стремительно понеслись вниз, потянулись к Осетру, окутали его багровой полумглой, в которой не было ничего, кроме все той же тревоги.
А когда полумгла рассосалась, оказалось, что вокруг стоят стены кабака «Дристалище». За окнами кабака — ранний вечер, только-только укатилось за горизонт солнце. Осетр сидел за столом и резался в «очко». Сдавал Каблук. Справа от Осетра сидел Наваха, а слева — как всегда, молчаливый Кучерявый.
Наваха открывал карты, будто держал в руках гремучую змею.
— Еще!
Каблук дал ему карту.
— Еще!
Каблук дал третью карту. Наваха грязно выругался:
— Перебор, так твою!
Настала очередь Осетра. У него на руках была десятка бубен.
— Еще!
Каблук сдал. Дама пик…
— Еще!
На этот раз выпала семерка пик. Двадцать очков. Дальше будет только перебор…
Осетр положил закрытые карты на стол:
— Себе!
Каблук перевернул свою карту. Туз червей… Каблук пристально посмотрел Осетру в глаза, будто хотел увидеть там отражение карт соперника. И наверное, что-то увидел. Правая рука его, тянущаяся к колоде, замерла на мгновение. Каблук просто впился в лицо Осетра, и взгляд его был притягателен, как девичий стан… Однако что-то заставило кадета перевести глаза на колоду. И он успел заметить, как выскочила из правого рукава Каблука карта. Ничем не отличимая от остальных карт в колоде и на столе. И вот уже на столе рядом с тузом червей лежал туз треф.
— Золотое очко! — завопил Наваха.
— Ваши не пляшут, — добродушно рыкнул Каблук. — Что у тебя там? Девятнадцать или двадцать?
Однако Осетр не стал открывать карты.
— А что, господа, если мы сейчас проверим колоду и найдем там второго трефового туза?
У картежников отвалились челюсти. Наверное, еще никто и никогда не делал Каблуку подобное предложение…
— Чё-чё? — прошипел Наваха, глядя Осетру куда-то в подбородок. — Ты сам-то, пенка зеленая, понял, чё сказал?
Каблук опять не сводил с противника глаз. В их глубине пряталось что-то непонятное — не то желание добродушно рыкнуть: «Ну, насмешил, молокосос!», не то намерение въехать обнаглевшему щенку в морду…
— Давайте проверим колоду, — повторил Осетр.
— Каблук! — донеслось слева.
Оказывается, это открыл рот Кучерявый, и оказывается, голос у него походил на писк придавленного кролика.
— Каблук! Да это чмо опустить тебя хочет!
Взгляд Каблука сделался страшен. Правая рука его стремительно, как атакующая змея, прыгнула вниз и так же стремительно выпрыгнула обратно, Каблук быстро перегнулся через стол, и Осетр успел увидеть, как летит к его груди блестящее лезвие, и даже успел понять, что ему грозит смертельная опасность, но ни вскочить, ни уклониться он уже не успел, и даже, когда лезвие скользнуло между ребрами и кончик ножа коснулся сердца, не успел понять, что его зарезали…
Глава четырнадцатая
Когда он утром проснулся, Матвея Степановича все еще не было. Загулял, видно, Чинганчгук со своими подружками по полной программе.
Осетр встал, умылся, походил из угла в угол…
У всякого порядочного кадета-«росомахи» в этот час должен быть завтрак, и потому в животе опять кишка гонялась за кишкой. От вчерашнего ужина осталась лишь горбушка местного хлеба. Через пяток секунд не осталось и ее: хлеб еще вчера показался Осетру очень вкусным. Потом Осетр заглянул в холодильник. Там лежал кусок чего-то, отдаленно похожего на сыр, но крайне неаппетитного на вид. Можно было, конечно, отправиться во вчерашний кабак, но для этого надо было выходить из дома. Неизвестно, как Чинганчгук к этому отнесется…
Прошло еще полчаса. Осетр пытался заглушить нарастающий голод чтением «Когда впереди война». Но через пару десятков страниц герои Аксюты принялись со смаком поедать стандартный обеденный паек десантника (консервированный суп харчо, консервированное рагу из говядины, апельсиновый сок и пр.), и Осетр такого издевательства уже не выдержал. Вернул книгу на место, забрал из ящика ключ и покинул гостеприимный дом, не забыв запереть дверь. Комплект номер два решил с собой не брать — не слишком это удобно, таскаться по городу с дорожной сумкой. Человек с дорожной сумкой не располагает к установлению нейтральных отношений, на нем всяк желает заработать.
В «Ристалище» было тихо и малолюдно. Макарыч поприветствовал его, как старого знакомого.
— Чего желаете, молодой человек?
— Позавтракать.
— Могу предложить кашу рисовую или гречневую, или… — Макарыч принялся перечислять утреннее меню своего заведения.
У Осетра просто слюнки потекли.
— Ну-с, выбирайте! — сказал Макарыч, закончив перечисление.
И Осетр выбрал.
— Маруся! — крикнул Макарыч. — Обслужить клиента!
Откуда-то появилась вчерашняя рыжая девица, опять состроила Осетру глазки. Тот не удержался и улыбнулся. А почему бы и не улыбнуться девушке, которой ты определенно понравился?
— Здравствуйте, — сказала рыжая. — Вы ведь не мертвяк?
— Нет, я вольный торговец.
Эта новость явно пришлась Марусе по сердцу. Во всяком случае, улыбка ее стала шире.
— Только вчера сюда прилетел.
— У нас хорошее заведение. Вы правильно выбрали где питаться. Кстати, меня зовут Маруся.
— А меня Остромир, — представился Осетр.
Его проводили к свободному столику, прямо под «икону» в углу. Похоже, он действительно перешел в разряд постоянных клиентов. Ну и прекрасно, постоянный клиент — почти родственник, от него не скрывают то, что скроют от случайного посетителя.
— Здесь вам будет удобно, — прощебетала Маруся.
— А эта икона у меня над головой… Она какой религии?
Маруся подняла глаза на этикетку и усмехнулась:
— Нашей местной… У нас тут в роли бога — «божья кровь»!
— В самом деле?
— Конечно! Кто жизнь продлевает, тот и бог… Сейчас я принесу ваш заказ.
Через пяток минут Осетр уже приступил к пшенной каше, провожая глазами ладную фигурку Маруськи. Официантка, расхаживая с подносами по залу, кидала ему ответные взгляды, но против Яны она была почти как баба Яга против Елены Прекрасной. Нет, ну не совсем, конечно, баба Яга, а если не кривить душой, то и совсем не баба Яга… Но такой парень, как Осетр, будет покупать букеты цветов не ей!
Черт возьми, как хорошо, что люди селятся у солнцеподобных звезд на землеподобных планетах, а если планета не землеподобна, то ей устраивают терраформирование и заставляют стать похожей на колыбель человечества. И ты можешь на любой планете империи поедать блюда, которые ел с самого-детства, и только изредка клиенту могут предложить что-нибудь, не имеющее ничего общего с привычной тебе кухней.
Покончив с завтраком и расплатившись, Осетр спросил Макарыча, как ему отыскать Зеленую улицу.
Макарыч потерзал рукой бороду, потом зачем-то подмигнул, но подробно описал, куда идти и где поворачивать.
— Тут ходьбы не более получаса. Но надо будет перейти мост через Данилу.
— А общественный транспорт у вас существует?
— Общественный транспорт у нас только для того, чтобы завозить и вывозить вахтовые бригады в лес, на заготовку храппового сока. А в городе и пешком можно добраться в любой конец. Чертков — это вам не Петроград. И даже не Новобибирево.
— А представительство «Росского императорского банка» в городе есть?
— Как не быть! Это тоже не очень далеко, на Солнечном проспекте. — И Макарыч объяснил, где вольный торговец может совершить необходимые финансовые операции.
Осетр поблагодарил его и, сопровождаемый взглядом Маруси, двинулся к дверям. Взгляд официантки совсем не был похож на вчерашний взгляд Кучерявого, он даже грел спину. Но окажись здесь вместо Маруси Яна, он грел бы и сердце…
Впрочем, предстоящая встреча с Баяном волновала его сейчас гораздо больше, чем Янин взгляд. А уж про Марусин-то и говорить нечего…
До Зеленой улицы Осетр добрался за двадцать минут — ибо он, само собой, ходил быстрее Макарыча. Пошел вдоль улицы, разыскивая явку. И, когда увидел триконку с нужным номером, у него отвалилась челюсть — двухэтажный деревянный дом с крышей, украшенной коньком в виде змея Горыныча, имел в качестве украшения еще и красный фонарь. Удивиться было чему — любой взрослый гражданин знает, что красными фонарями в империи положено отмечать дома терпимости.
Вот так номер! Это ж он, Осетр, еще вечером мог прийти на явку, если бы увязался с Чинганчгуком. Впрочем, вряд ли вчера тут находился Баян, не торчит же он в публичном доме сутками напролет! В резиденты, конечно, ребята попадают крутые, но приапизм не входит в число их отличительных качеств. И хвастаться они могут отнюдь не сексуальными подвигами. Впрочем, нет, хвастаться они могут как раз именно сексуальными подвигами, поскольку о профессиональных своих подвигах они не могут поведать никому, кроме начальства.
Однако интересно, как мы с Баяном войдем в контакт? В соседних комнатах окажемся — как их в таких местах называют, не то кабинеты, не то будуары?..
Последняя мысль очистила его душу от волнения, и на резное крылечко он взбежал легко и весело. Поискал глазами сенсор дверного звонка, но тут ему пришло в голову, что в подобных домах двери обычно не закрываются, и он просто потянул ручку.
Дверь распахнулась, и он оказался в не слишком большом помещении, стены которого были украшены довольно легкомысленными картинками. Девочки, девочки, девочки… Впрочем, никакой порнографии!
В помещении находилось всего два человека. Слева, на стуле, сидел возле двери широкоплечий бугай, одетый в униформу, с головой выдающую в нем охранника. А впереди было нечто вроде гостиничной стойки, и за нею устроилась дама неопределенного возраста. Неопределенного, потому что широкое лицо и узкие глаза выдавали в ней женщину монголоидного типа, а возраст таких Осетр определять точно так и не научился. Ошибка обычно достигала семи-десяти лет, и по этому разделу специальной подготовки он имел трояк, и не более…
К охраннику в такой ситуации клиенты не обращаются, и Осетр, кивнув бугаю, прошествовал прямо к стойке. Глянул на даму.
Наверное, хозяйка. Не ее ли, случайно, незваные гости на пороге Чинганчгукова дома называли Татаркой?
— Здравствуйте! Баян здесь?
— Здесь, — сказала дама, внимательно разглядывая клиента.
Таким взглядом профессионально оценивают клиента — много ли денег намерен оставить в заведении изначально, можно ли его раскрутить и до какой степени?
— Хотелось бы его увидеть… — голос Осетра дрогнул, потому что до него вдруг окончательно дошло, чем ему придется заняться, прежде чем он встретится с Баяном, ибо явившийся в публичный дом и не купивший там девочку поведет себя откровенно подозрительно. А за этой мыслью тут же пришла мысль о Яне и о том, что любая другая вызовет у него отвращение…
— Ее, — сказала хозяйка.
— Извините, не понял.
Дама-монголоид усмехнулась:
— Баян — это я. Каких девочек предпочитаете, молодой человек? Блондинок, брюнеток, пышненьких, худеньких?
У Осетра во второй раз отвалилась челюсть. Хозяйка быстро поняла причину его замешательства.
— Вы думали, молодой человек, что Баян — это мужчина? — Она рассмеялась. — Баян — старинное татарское женское имя. По-арабски, приветливая, добродушная. И уверяю вас, я именно такая!
«Росомаха» есть «росомаха», пусть и кадет, — Осетр недолго стоял с раскрытым клювом.
И вдруг понял, что ему предстоит все-таки «суворовская купель», потому что только в экзаменационных целях его могли отправить к такому резиденту и на такую явку. Мамочку подобрали, которая и встретит, и утешит маленького, и сопли платочком утрет…
— Я прилетел вчера. Тетка Анфиса просила передать вам стопудовый привет.
Надо сказать, что резидентша в ответ на фразу-пароль и ухом не повела. Глаза ее не стрельнули испуганно в сторону охранника. Похоже, Баян — опытный оперативный работник. В Осетре даже уважение проснулось. Сам-то он, наверное, несколько мгновений назад стоял перед нею дурак дураком!..
— Так ты от тетки Анфисы! Как она, здорова?
— Вполне, — продолжал пароль Осетр. — Пятый год простуды стороной обходят.
— Молодчина Анфиса! — Баян склонилась к говорильнику, нажала сенсор. — Леночка, деточка, спустись-ка вниз! — Она встала из-за стойки. — Как тебя зовут, парень?
— Остромир.
— Пойдем-ка ко мне, Остромир, расскажешь все поподробнее.
По лестнице, уводящей на второй этаж, спустилась девушка лет двадцати. Макияж, маникюр, педикюр, топик, миниюбка…
— Леночка, деточка, посиди здесь. Ко мне гость прилетел, племянник моей хорошей знакомой. Мы пойдем поболтаем.
— С удовольствием, Баян-апа! — Наверное, Леночке было не впервой подменять хозяйку.
Осетра провели под лестницу и по длинному, безвкусно оформленному коридору, в который со обеих сторон выходили многочисленные двери. В последнюю дверь в торце коридора хозяйка с гостем и вошли.
— Присаживайтесь, молодой человек, — сказала Баян. — Что вас привело ко мне?
Осетр рассказал ей то, о чем решил при вчерашнем анализе ситуации.
— Чем занимался исчезнувший? — спросила Баян.
— Не знаю, — сознался Осетр.
— Впрочем, это не очень важно. Что я могу для вас сделать?
Осетр объяснил. Баян закурила длинную тонкую коричневую сигарету и некоторое время размышляла, стряхивая пепел в изящную пепельницу в виде кошачьей головы, изготовленную из какого-то зеленого камня.
Помещение, по-видимому, было кабинетом. Наверное, именно здесь хозяйка подбивала финансовый баланс и расплачивалась со своей крышей. На окнах висели глухие синие шторы, а со стен изливали неяркое сияние лампы в виде сатиров, держащих в руках световые элементы. В таком интерьере, наверное, приятно считать деньги…
— Вам не предлагаю, — сказала Баян запоздало. — Вы наверняка не курите.
— Не курю, — согласился Осетр.
— У меня есть знакомые люди, которые могут вам помочь. Но только потребуется оплатить их хлопоты. Деньгами вас снабдили?
— Да, в финансовом обеспечении задания предусмотрены подобные расходы. В разумных пределах, естественно.
— У них наверняка существует определенная такса за подобные услуги. Задание, как я понимаю, срочное.
— Бесспорно. Просто чем позже мы найдем пропавшего, тем больше вероятность получить в руки труп.
— Что ж, значит, сегодня я попытаюсь связать вас с необходимыми людьми. Приходите завтра в это же время. — Баян встала. — Вы где остановились? В какой гостинице? В «Приюте странников»?
— Нет, я познакомился по дороге с одним дядькой. Подбросил меня до города. Приличный человек, хоть и преступник.
— Да, среди мертвяков встречаются приличные люди, хоть и редко. Но все-таки чаще, чем среди черепов…
— У него погоняло… у него кличка — Чинганчгук.
— Ах, Чинганчгук? Этот действительно приличный человек. Мне иногда кажется, что он никакого преступления и не совершал вовсе… — Она вдруг оборвала фразу, словно собиралась сказать: «… а просто закинут сюда с неведомой целью», но вовремя вспомнила, что подобные фразы из уст резидента Министерства имперской безопасности звучат, по крайней мере, глупо. — Вы не голодны, Остромир?
— Нет, я позавтракал в «Ристалище».
— Как там Макарыч? Я имею в виду настроение. Здоровье-то у нас тут проблем долго не создает. Я тут уже десять лет, а почти не постарела.
Осетр пожал плечами, потому что не знал, ни что ответить про Макарыча, ни как прокомментировать ее последние слова. Было вообще странно, что она говорит такое незнакомому человеку. Но, видимо, она просто расслабилась наедине пусть и со слишком молодым, но своим.
— А может, девочку пожелаете? — Баян хитро улыбнулась. — В целях сохранения конспирации?
Осетр тут же вспомнил Яну, и это воспоминание вкупе с предлагаемым действием по «сохранению конспирации» едва не заставило его содрогнуться.
— Нет, спасибо.
— Они здоровы. «Божья кровь» все лечит. На Крестах, видите ли, вообще не болеют.
— Как это?
— А вот так! Если в иных мирах добываемое из храппов средство задерживает старость людей, то что ему мешает действовать таким же образом здесь, на родной планете?.. Ну что, не переубедила я вас? Хотите девочку?
Осетр снова представил себе возможные вкусные картинки, но их вкусность не одолела будущий стыд перед Яной.
— Нет, спасибо!
— Ну что ж, тогда не смею задерживать.
Осетра сопроводили по коридору, провели к бугаю-охраннику и Леночке и отправили вон со словами:
— Забегай хоть каждый день!
— Обязательно, тетя Баян, — отозвался он.
Тетя Баян показала ему оттопыренный большой палец, и он вдруг поверил, что справится с «суворовской купелью».
Глава пятнадцатая
Поскольку пока поиски исчезнувшего агента, едва начавшись, тут же и приостановились (по крайней мере, до завтрашнего дня), Осетр решил смотаться на Солнечный проспект, отыскать местный филиал «Росского императорского банка», где ему открыли счет. Сегодня он, конечно, деньги снимать не станет, сначала надо узнать, сколько запросят. Кстати, надо сделать вид, будто обзавелся монетой и вернуть Чинганчгуку трешку…
На улицах, как и вчера, было немноголюдно. Этим Чертков очень отличался от нормальных городов империи. В Петрограде, когда ни окажись за пределами школы, на улицах толкутся тысячи людей: туристы, жаждущие столичных архитектурных чудес; молодые мамаши, прогуливающие в колясках своих грудничков и делящиеся друг с другом материнскими познаниями; студенты, сбежавшие с лекций в поисках любви и приключений…
Здесь не было ни туристов, ни мамаш с детками, ни студентов. Женщин вообще почти не было, а если появлялась порой какая, она обязательно шла в сопровождении мужчины. И вполне возможно, что несла в сумочке именное оружие, которое, в целях безопасности, чтобы никто посторонний на него не покусился, снабжено дактилоблокиратором. Ибо любое незащищенное оружие, при характере здешнего народонаселения, будет неизбежно повернуто против своего хозяина. Чтобы воспрепятствовать этому, и созданы дактилоблокираторы. А поскольку среди мертвяков наверняка найдется немалое количество хакеров, способных перепрограммировать любой блокиратор, то чтобы противодействовать им, на стационарную орбиту вокруг Крестов выведены три спутника, накрывающие всю обитаемую поверхность планеты. При необходимости они способны дать сигнал, отключающий пусковой блок любой конкретной единицы стрелкового вооружения: от плазменника до биоизлучателя. Проблема одна — если у тебя сперли оружие, вовремя дать знать людям, отвечающим за его безопасность.
Осетр усмехнулся. Двусмысленное какое словосочетание — безопасность оружия. Но если вдуматься, так оно и есть: и оружие должно находиться в безопасности от людей, и люди в безопасности от оружия…
Пару раз Осетр все-таки останавливал мрачных мужчин, шагающих ему навстречу, и спрашивал, как ему пройти. Ответы были весьма короткими, а физиономии отвечающих оставались откровенно нелюбезными. К такой манере общения больше подходит слово «буркнул»… Видимо, у отвечающих не могло быть ничего общего с тем, кому потребовался банк. Осетр даже не удивился бы, увяжись они следом, но до такого, слава богу, не дошло.
Впрочем, он-то благодарил их с доброй улыбкой, и вся их мрачность оставалась на их же собственной совести.
Дорога до банка оказалась даже короче, чем до заведения мамаши Баян. А на подходе Осетр обнаружил еще одно отличие здешних улиц: практически не было рекламы. Даже на двухэтажном здании банка висела небольшая вывеска с соответствующей надписью. В Петрограде же центральный офис «Росского императорского банка» достигал ста этажей в высоту и издалека казался висящим над городом.
Отличие было и в том, что мимо банка периодически проезжали грузовики-цистерны «зубры», точь-в-точь как тот, на котором Осетр приехал в Чертков. Попробовали бы они вот так поездить мимо центрального офиса РИБ в Петрограде!.. Там к зданию на сто пятьдесят метров приближаться запрещено — и наземному транспорту, и глайдерам… Попытаешься пересечь невидимый барьер, ИскИн твоего личного транспорта откажется выполнять маневр. А при повторной попытке остановит (или приземлит) машину и вызовет полицию…
Внутрь здания Осетр заходить не стал, да это и не требовалось — вся необходимая информация красовалась на видеопласте снаружи.
В том числе он обнаружил тут и адрес местной администрации. Это был нужный перст судьбы, ибо всякий прибывший на Угловку торговец должен, как известно, начинать свою деятельность с регистрации.
И Осетр отправился по указанному адресу.
Над Солнечным проспектом светило солнце по имени Вера. В принципе где-то неподалеку от него, в нескольких световых годах, могли находиться и Надежда с Любовью. Хотя, пожалуй, этот набор названий скорее подошел бы какой-нибудь кратной системе. Неужели никому из галактических первооткрывателей такое в голову не пришло? Тройная звезда Вера-Надежда-Любовь…
Души коснулась неясная тревога. Осетр не стал придавать ей значения, продолжал шагать по тротуару, который здесь делали из какого-то черного камня, причем сплошной лентой, а не отдельными плитками. Тревога не проходила. Более того, спина периодически стала ощущать чей-то взгляд. Осетр подошел к ближайшей урне (эта была изготовлена из серого камня), поставил на кромку ногу и принялся перезастегивать липучки на ботинке, одновременно бросив равнодушный взгляд в ту сторону, откуда пришел. Там, метрах в ста, фланирующей походкой топал некий недомерок полутора метров ростом. Нет, не Каблука приятель, карлик Кучерявый, конечно, но и недалеко от того ушел. Заметив, что Осетр остановился, недомерок немедленно перебрался на противоположную сторону улицы.
Ладно, сделаем вид, будто ничего не заметили, ибо обнаруженный хвост — это уже не хвост. Здесь, конечно, нет петроградских громадных универмагов, где любят убивать часы богатые бездельники, получающие удовольствие от старинного способа делать покупки. В таких магазинах хвост сбросить — как два пальца обмочить. Но нам его сбрасывать и незачем, пусть себе тилипается. Почему должен бояться хвоста залетный вольный торговец, шагающий к зданию администрации?
И он спокойно двинулся дальше.
Однако вот что интересно — кому потребовалось цеплять хвост к залетному торговцу? И откуда начали вести — интересно? Неужели от «тетушки» Баян? Но ведь «росомашье» чувство тревоги по дороге к банку молчало! Правда, кадету слишком опираться на это чувство не стоит — не тот еще опыт. Упражнения упражнениями, даже на местности, а искушенность есть искушенность. И реальный хвост — это тоже опыт. Кстати, возможно, этот маневр затеян для усложнения «суворовской купели». Эх, был бы я лет на пять моложе, весь бы выигранный у Беляя Капустина компот отдал за возможность взглянуть на план задуманной для кадета Приданникова «суворовской купели»! Или на отсутствие такого плана…
Кстати, а недомерок-то этот слишком уж приметную внешность имеет, чтобы быть реальным хвостом. Похоже, просто кто-то решил надавить мне на психику. Но кто? Пойти спросить напрямую?
Осетр усмехнулся, представив, как вытянется физиономия у недомерка. Но поступить так означает дать знать хвосту, что он раскрыт. Так грамотные оперативники не поступают. Если ты показал противнику, что раскрыл хвоста, проваленного агента немедленно снимут и пришлют другого. Ищи его свищи! Нет уж, пусть недомерок тащится. Посмотрим, где он от меня отскочит. Возможно, тогда придет пора сделать какие-то выводы.
Выводы пришлось сделать очень скоро, потому что, когда Осетр протопал еще пару кварталов, обнаружилось, что хвост исчез. Похоже, это был и не хвост вовсе. Так что выводы оказались аховые…
Ну да и дьявол с ним! С чего это я решил, что мне тут же прицепят хвост? Подумаешь, вольный торговец! Тоже мне, важная птица! В лучшем случае подстерегут где-нибудь в темном углу и попытаются дать по чайнику! Вот тогда мы и поглядим, кто они такие и чего им надо, кроме налички и кредитной карты!..
И, успокоившись, он пошел дальше. Тревожное чувство больше ни разу не побеспокоило его.
Глава шестнадцатая
Из здания местной администрации он вышел совсем довольным. Нет, зарегистрировать свое дело ему не удалось, поскольку у соискателя не обнаружилось требуемого набора документов. Впрочем, это была не главная проблема, ибо в принципе все эти документы раздобыть не трудно. Главная проблема была в том, что чиновник в регистрационном отделе довольно прозрачно намекнул на необходимость взятки, и это Осетра вполне устраивало, ибо наличных денег у него на взятку не набиралось. Зато теперь он получал возможность на вопрос, почему не начинает торговлю, отвечать любопытствующим: в администрации с оформлением документов волокитят. Конечно, свобода у него появляется всего на несколько дней, потом, дабы не проколоться (что это за торговец, который не только не торгует, но и не пытается торговать), все равно что-то надо будет предпринимать, однако, возможно, за эти несколько дней ему попросту удастся выполнить задание, и тогда необходимость начинать торговлю отпадет сама собой. Тогда на первый план выйдет ее величество Эвакуация. Потому что грош цена тому «росомахе», который, справившись с противниками, не сумел эвакуироваться с поля боя. Говорят, в любом полете самое главное — посадка. Вот так же при работе над любым заданием главное — не только выполнить, но и выйти из него целым. Ибо, как говорит капитан Дьяконов, «успешно не то задание, которое вами выполнено, а то, которое вас выпустило».
Однако об эвакуации у нас еще найдется время и подумать, и с кем надо посовещаться. В случае чего…
По дороге к дому Чинганчгука он хотел зайти в продуктовую лавку и купить перекусить, но потом решил, что лучше пообедать в «Ристалище». В конце концов, если информация не идет к оперативнику, оперативник шагает к информации…
Поднялся на мост через Данилу и немного постоял, облокотившись на перила. Данила текла неспешно — ведь это была равнинная река. Мусора в воде было немного — так же как в давно ставшей Осетру родною петроградской Неве на Новом Санкт-Петербурге, но там на эту чистоту работала целая индустрия, а здесь хватало усилий самой природы…
В кабаке на сей раз было достаточно многолюдно, ибо наступило обеденное время. Возле стойки сидело несколько клиентов, которым их работа не мешала пропустить перед обедом стаканчик «божьей крови». Было шумно. Обсуждали какое-то ночное происшествие. Осетр тоже пристроился за стойкой, заказал кружку жигулевского, прислушался. Вскоре он уяснил, что убили местное чертковское медицинское светило. Из дальнейших реплик стало ясно, что светило было врачом лазарета. С болезнями на Угловке, как известно, бедно, зато часто бывали травмы, в том числе и полученные в пьяных драках и поножовщине. Потому народ доктора Евгения Герасимова знал. Сломанные носы и ключицы, порезанные кишки и печенки — и вылеченные убитым врачом — имелись у многих.
— Кому же могло понадобиться замочить доктора?
— Да хрен его знает! Евгения Петровича даже Карабас уважал.
— Да уж это точно не наши. Наверняка кто-то из приезжих.
— Точно из приезжих!
Осетру показалось, что при этом весь кабак одновременно взглянул на него, и если бы человеческий взгляд имел физическое воплощение, его бы сейчас снесло с табуретки и размазало по стойке.
А потом он вдруг подумал, что объяви официальные лица подозреваемым торговца Остромира Приданникова (вернее, по легенде — Кайманова, позывной Ирбис), алиби у него нет. Чинганчгук ушел вчера очень рано, ночью не появлялся, и его гость вполне имел возможность сбегать в нужное место и спокойненько совершить убийство. А то, что по дороге его никто не видел, так на улицах, известное дело, немноголюдно. Он это, он, голову на отсечение даю…
Радует только одно — у Остромира Кайманова нет никакой заинтересованности в смерти доктора. Вот если бы замочили бюрократа из регистрационного отдела, это бы принесло Осетру хоть какую-то пользу — может, вновь назначенный чиновник сделал бы свое дело без волокиты и взяточничества.
Он допил пиво, заказал Макарычу обед из трех блюд (зеленые щи, отбивная с гречей, фруктовое желе из брута) и отправился за освободившийся столик в углу, под «иконой». Некоторые клиенты по-прежнему бросали на него весьма подозрительные взгляды, но тут уж он ничего не мог поделать. Не заберешься же на стул и не объявишь громогласно: «Господа, да не убивал я вашего доктора!..»
Тем более что в этом случае абсолютно точно не поверят. И официальные лица нагрянут прямо в «Дристалище». Возьмут под белы руки, наденут на шею баранку, а вместо штатской куртки и брюк — форменную оранжевую робу…
Осетр усмехнулся буйству своей фантазии, дождался, пока Маруська, стреляя по сторонам глазками, принесла тарелку зеленых щей, и взялся за ложку.
Щи были вкусные, густые, наваристые, и оказалось, что пока он ждал чиновника-мздоимца, а потом препирался с ним, успел изрядно проголодаться. Правда, сварены щи оказались явно не из щавеля — вкус был совсем другой.
Вокруг уже весь кабак обсуждал смерть врача, и довольно быстро выяснилось, что убили его вовсе не последней ночью, а прошлой, ходят тут придурки пьяные, слухи распускают, сами ничего не зная, а добрые мертвяки верят… Прошлой ночью Осетра и близко не было от Крестов, так что теперь даже перед самым рьяным официальным лицом у него появилось стопроцентное алиби, и он вообще выкинул это убийство из головы и, покончив со щами, со смаком принялся за отбивную. Маруська поглядывала на его обеденные подвиги с теплой улыбкой, но перед ним опять стояла Яна, и ему не было никакого дела ни до Маруськи, ни до Леночки из заведения «тетушки» Баян, ни до одной из обитающих в этом городе женщин.
Потом в зале появился Каблук со своими подручными, компания поздоровалась с Осетром, как со старым знакомым, заказала «божьей крови» и принялась азартно резаться в очко. Игра сопровождалась репликами типа: «Ваши не пляшут!» и отборным матом.
После пары банков Каблук мигнул Осетру, приглашая его присоединиться, но тот вспомнил сегодняшний сон и отрицательно помотал головой. Настаивать никто не стал — наверняка решили, что у него нет в кармане ни гроша.
А Осетр вспомнил недомерка на Солнечном проспекте, еще раз обдумал ситуацию и на этот раз решил, что в принципе слежка все-таки могла быть — если замеченный недомерок передал его кому-нибудь другому, но ведь, с одной стороны, чувство тревоги вело себя спокойно, а с другой, с какой все-таки стати за ним вдруг начали следить уже на второй день после появления. Это могло быть только в одном случае, если его продала «тетка» Баян. Или же она и организовала слежку. Но ведь она понятия не имела, что он отправится в банк. Поломав голову еще несколько минут, он так и не пришел к определенному выводу и решил на время забыть о вероятном хвосте. Для определенных выводов слишком мало информации. Посмотрим, как пойдут дела дальше…
Расплатившись, он кивком головы попрощался с картежниками и отправился к Чинганчгуку. По дороге забежал в продуктовую лавку и взял замороженных продуктов. В том числе и пельменей. Кто знает, в каком состоянии сейчас водитель, а пельмени сварить за пять минут можно… Тут и бульон — неплохо для опохмела, — и второе…
Однако опохмел не потребовался — Чинганчгук оказался во вполне нормальном состоянии. Во всяком случае, никто бы не подумал, что он всю ночь кувыркался с проститутками.
— Здравствуйте, Матвей Степанович, — сказал Осетр. — Я уже пообедал. А это вам.
— Привет, — просиял хозяин, принимая из рук гостя пакет с продуктами. — Пожрать купить — это ты удачно придумал. Я уже едва не двинулся из дома. Оголодал совсем. Ночью девочки так пощипали мои силы, что надо срочно отъедаться. — Чинганчгук заглянул в пакет, и лицо его слегка вытянулось. — Однако пельменями тут не очень-то отъешься. Что это ты как цыпленку…
Осетр в душе поморщился — ему и в голову не пришло, что такое количество пельменей может показаться кому-то малым. У «росомах»-то принято не переедать, но водитель — не «росомаха», он может принимать пищу в объемах, не приносящих организму ничего, кроме вреда. Это, как говорится, его личное дело. Тем более когда «божья кровь» любой вред ликвидирует…
— Честно говоря, я думал, хватит.
— Ну да! — Чинганчгук покивал. — Ты же, наверное, сам ни черта никогда не покупал. Все мамочка.
Он говорил несправедливые слова, но это было уже личное дело Осетра. Сам-то Чинганчгук был уверен в их справедливости, а теперь, когда гость промолчал (а гость, естественно, промолчал!), хозяин и вовсе уверовал в свою правоту. И в самом деле, кто занимается покупками в нормальной семье? Не ребенок же, он даже не знает коды допуска у линии доставки, а не то всю детскую завалит «Киндер-сюрпризами», самоходными машинками да игрушечными солдатиками. Знаем мы вас, отпрысков богатых фамилий…
— Ладно, оставим это на похмельный день. — Он переложил пакетик с пельменями в холодильник. — Где пропадал?
— Да так, — сказал Осетр. — Сходил в местный филиал «Императорского банка». — Он достал из кошелька несчастную треху. — Вот, возвращаю долг. Мне на счет за истекшие сутки перечисление пришло… Вы меня очень выручили. Большое спасибо!
Чинганчгук убрал деньги в объемистый кошель с изображением какой-то девицы на обложке. Потом распотрошил пакет окончательно, включил плиту и принялся готовить обед.
— Если станешь только тратить и ничего не зарабатывать, любое перечисление быстро иссякнет.
— Я понимаю. Я уже в администрации сегодня побывал, попытался зарегистрировать дело, но там возникли кое-какие проблемы.
— Что за проблемы?
— Да так… Документов не хватает.
— Только документов? — Чинганчгук прищурился. — А денег не требовали?
— Не требовали, — почти не соврал Осетр. Ибо и в самом деле не требовали, только намекали.
— Если нужно, я могу помочь. У меня в администрации неплохие связи есть.
«Да кто же ты такой, черт тебя возьми! — подумал Осетр. — Теневой министр местного правительства?.. Или просто ждешь, пока я грёзогенера-торы со склада заберу, чтобы тут же взять меня в оборот? И потому торопишь…»
— Спасибо! Пока помощь не нужна.
— Ну смотри… Зря вчера не пошел со мной. У Татарки ништяковые девочки появились. Наверное, на том же судне, что и ты, прилетели… Небось, встречал их там?
Осетр отметил, что хозяин использовал слово «судно». Похоже, он действительно бывший военный. У штатских-то все суда — корабли!
— Может, и встречал в кают-компании за обедом. Так на них не было написано, что они проститутки, направляющиеся на Кресты.
— Ладно, не обижайся. Это я так, в шутливом разговоре.
— А почему Татарка? Это погоняло? Она кто?
— Татарка, потому что она из татар. Лицо блином и глаза узкие. Хозяйка публичного дома. Зовут Баян. Очень нужная нашему брату дама. Ты, кстати, присаживайся, чего стенку подпирать?
Честно говоря, Осетр лучше бы пошел да почитал про Аксютовых героев. Время до следующей встречи с Баян надо было куда-то девать, и чтение было не худшим занятием.
Однако Чинганчгук, судя по всему, полагал, что общение с опытным мертвяком — гораздо более интересное занятие для молодого человека, решившего заняться торговлей на тюремной планете.
— Ты в следующий раз так просто, в одиночку, в банк не ходи. Это может быть опасно. Каблук с компанией определенно на тебя глаз положили.
Осетр тут же устыдился своих непотребных мыслей. Ну может же дядька испытывать угрызения совести из-за реальной гибели реально существовавшей семьи!
— А кто он такой, этот Каблук?
— Осужденный бандит. Родом с планеты Дремучий Лес, это где-то у черта на рогах, чуть ли не на границе с Фрагербритским Союзом. Серийный убийца, сексуальный маньяк. Изнасиловал и убил около двух десятков молодых женщин. Так он сам утверждает. Случайно попался, заманили его на подставную девицу-полицейского. Сделали инъекцию суперпентотала. Тут он все им и выложил. Осужден, приговорен к смертной казни, которую, как в таких случаях и делается, неофициально заменили пожизненной каторгой на Крестах. Предварительно по решению суда медики поработали над его повышенной сексуальностью. Хорошо поработали, так что самой сонной проститутки ему раз в две недели хватает. Но натуру не переделаешь. И года здесь не пробыл, сколотил банду, подмазался к Карабасу, гоняет мертвяков и крышует некоторых торговцев.
— Подождите… Я примерно понимаю, что такое крыша, но буду крайне благодарен, если вы мне поподробнее объясните.
— Отец твой не объяснял, что ли?
— Нет. Я, правду сказать, не очень-то к его словам прислушивался. Воспитывают, воспитывают…
— А зря! Отец сыну худого не пожелает. Не знаю, как у торговцев, а у нас, военных, так. Меня батя очень многому научил, он тоже на пограничной планете служил. — Чинганчгук поморщился, будто воспоминание вызвало у него зубную боль. — А что касается крыши…
Через четверть часа Осетр узнал о взаимоотношениях местных бандитов и торговцев столько, сколько не узнал бы и за полгода. Интересно, почему в «мозгогрузе» таких сведений не было?
Подготовить не успели? Или просто толковый «росомаха» должен уметь добывать необходимые сведения самостоятельно? В особенности, если у него задание — «суворовская купель»…
— А Карабас — это кто?
— Карабас — местный пахан, то есть тот, кто крутит всеми мертвяками. Ему дорогу лучше ни под каким углом не переходить. Не успеешь оглянуться, как подрежут.
— Начальник, что ли?
— Можно и так сказать. Только он неофициальный начальник, потому что есть еще официальный, из черепов.
Пока Чинганчгук учил молодого уму-разуму, у него в руках все играло: мясо переворачивалось на сковородке, овощи резались и укладывались в кастрюлю, вода отмывала нож и руки…
— А почему, кстати, такие клички… погоняла такие? Мертвяки, черепа…
Чинганчгук усмехнулся:
— Это не погоняла. Погоняла — это личные клички: Карабас там, Каблук, Чинганчгук… А это… не знаю, как их и назвать. А в общем, происхождение их просто. Заключенные тут, как ты, наверное, понял, из приговоренных к смертной казни. Они как бы уже и не живут. То есть живут, пока храпповый сок добывают. Потому мертвяками и зовут. А черепа… Ты видел когда-нибудь погоны?
— Вчера. На корабле, у обслуживающего персонала.
— Ну, эти — не военные. А у военных на погонах, помимо звездочек, обозначающих звание, есть специальный значок, говорящий о том, в каком роде войск служит человек. У артиллеристов, к примеру, старинные пушечки на фоне планетного диска, у космического десанта — четырехконечная звезда с лучами. А в войсках, охраняющих заключенных, на погонах маленький череп.
— Почему?
— А хрен его знает! Для устрашения мертвяков, наверное… Так вот, надо иметь в виду, что для черепов главная забота — чтобы мертвяки бесперебойно добывали храпповый сок. Пока с Крестов разлетаются по всей империи транспорты с продуктом, черепа имеют кусок хлеба с маслом, ежемесячные премии и присвоение очередных воинских званий. А для того чтобы мертвяки бесперебойно добывали продукт, надо, чтобы они боялись. Однако самим черепам пасти мертвяков не в жилу. Для этой цели и существует система паханов. Сами паханы не работают, они только следят, чтобы работали все остальные, и за это имеют от черепов определенные поблажки. А чтобы мертвяки паханов слушались, у последних ходят в подручных те, кто умеет махать кулаками или пускать провинившемуся кровь. Система эта придумана не здесь и не сейчас, она существует многие века и всегда работала безотказно, потому и уцелела. В зоне Черткова паханом является Карабас, а одним из тех, кто машет кулаками или убивает ослушников, он сделал Каблука. Они давние знакомцы. Вот так обстоит дело.
— И они убивают людей?
— Разумеется.
— А куда смотрит администрация? Куда смотрят черепа?
— Черепам на этих людей наплевать. Не забывай, что все заключенные на Крестах либо приговорены к смерти, либо к пожизненному заключению. За их гибель никто ни с кого не спросит. Подумаешь, несчастный случай на производстве! Добытый продукт все покроет… А теперь я, с твоего позволения, намерен пообедать.
Хозяин пристроился обедать прямо в кухне, а гость ушел в гостиную — читать «Когда впереди война».
Глава семнадцатая
Через пару часов Осетр оторвался от книги и решил вернуться к добыче информации. Ему было известно, где жил пропавший агент, и стоило, пожалуй, прогуляться до места его обитания.
Он дождался, пока вздремнувший после обеда Чинганчгук проснется, и хотел спросить, как ему найти гостиницу «Центральная», но очень вовремя сообразил, что хозяин решит, будто гость решил смотаться с квартиры, и расстроится. А расстраивать его не хотелось. Осетр попенял себе, что опять слишком расслабился в домашней обстановке Чинганчгукова жилища, и просто сказал:
— Пойду я по городу прогуляюсь?
— Провожатый не нужен? — тут же поинтересовался хозяин.
— Нет. Я люблю один побродить.
Выйдя на улицу, он спросил дорогу у первого встречного. Первый встречный не знал. И вообще сложилось впечатление, что он либо ждал от Осетра в ухо, либо желал дать в ухо сам. Еле-еле разошлись с миром. Второй встречный вообще разговаривать не стал. Притворился глухонемым и удрал. А может, глухонемым и оказался… Но глухонемые обычно — достаточно общительные люди, чтобы продемонстрировать свои глухоту и немоту…
Помог только третий встречный. Оказывается, надо было покинуть Заданилье (так называлась эта часть города), перейти мост, а уж там спросить еще раз… Короче, гостиница «Центральная» оказалась у черта на рогах. То ли центр города в былые времена находился далеко от Солнечного проспекта, то ли хозяин «Центральной» был главный чертковский юморист… Юмор продолжался, когда Осетр добрался до «Центральной». Это было одноэтажное здание, совсем небольшое — на первый взгляд тут имелось не более десятка номеров. Вот уж «Центральная» так «Центральная»!..
Тем не менее у этой мини-гостиницы нашелся небольшой холл, а в холле — за стойкой! — портье, лысеющий мужчина лет сорока. Осетр назвался именем из легенды и поинтересовался, нельзя ли пройти в такой-то номер.
— Нельзя, — сказал портье.
— Почему?
— Нет хозяина.
— А где он?
Портье пожал плечами.
— Когда вы его видели в последний раз?
Портье вдруг обозлился:
— А ты из черепов, что ли? Тогда покажи удостоверение.
Осетр тут же дал полный назад:
— Не-е, какой из меня череп! — Перешел на доверительный тон. — Понимаете, я должен был встретиться с этим человеком, но он не пришел. Мы компаньоны. У меня дело на миллион простаивает!
Портье немного смягчился:
— Так уж и на миллион?
Осетр изобразил на физиономии сконфуженность:
— Ну не на миллион, конечно. Так говорят… Но этот человек мне очень нужен. — Осетр достал из кармана пятирублевую купюру и положил на стойку.
Купюра мгновенно исчезла, а портье окончательно сменил гнев на милость:
— Дело в том, — сказал он, — что я этого человека совсем не видел. Номер несколько дней назад сняли, оплатив безналом. Но хозяин так и не появился. Так ведь бывает. Изменились деловые планы, вместо Черткова поехал в другой город.
«Интересно», — подумал Осетр.
— А нельзя посмотреть, когда именно был снят номер?
— Почему нельзя? Сейчас посмотрим. — Портье материализовал перед собой вирт-клаву, побегал пальцами по сенсорам, глядя на вспыхнувший выше клавы видеопласт. — Так… Так… Так… — Он перевел глаза на Осетра. — Оплату перевели пять дней назад.
— А на какой срок сняли номер?
— На две недели.
— Значит, через девять дней вы сможете сдать его другому постояльцу.
— Ну если не оплатят номер дальше, то несомненно.
Ни черта было непонятно!
Что это за агент, который собрался провести на планете всего две недели?
Это как раз очень похоже на кадета, которому предписано пройти «суворовскую купель»… Может, и правда здесь кто-то наш? Скажем, Беляй Капустин.
Но почему он так и не добрался до гостиничного номера? Уж хотя бы раз-то он должен был появиться в гостинице! Не сразу же по прибытии на планету приступают к выполнению задания! Я вон даже у местного жителя умудрился поселиться… Может, он тоже без гостиницы обошелся?
Нет, вряд ли… Кстати, а за каким чертом ему вообще снимали гостиницу предварительно? Что, сам, прилетев, не мог снять? А тут гостиницу сняли, а постоялец исчез, не добравшись до номера.
Нет, не похоже это на спасение попавшего в беду кадета-выпускника! И вообще похоже только на то, что где-то кто-то капитально лопухнулся, а меня послали разгребать!.. Ладно!
Можно бы, конечно, еще поинтересоваться именем, под которым зарегистрировался несостоявшийся постоялец, да такой вопрос, надо полагать, введет портье в состояние ступора. Хороши, понимаете ли, компаньоны, имен друг друга не знают!.. А впрочем, чего такого? На такой планете, как Кресты, это в порядке вещей…
Он достал еще пятеру:
— А под каким именем он здесь у вас зарегистрирован?
Вторая пятера исчезла следом за первой.
— Василий Калбасов. Через «а»!
— Спасибо, — сказал Осетр. — А Сеть, я смотрю, здесь все-таки есть?
Портье чуть удивился. Потом сообразил.
— Конечно, есть. Как же без нее работать! Просто она не общедоступна.
— Спасибо, — еще раз сказал Осетр. И распрощался.
Больше он сегодня ничего сделать не мог. И со спокойной совестью отправился на Лазурную улицу — дочитывать «Когда впереди война».
Когда он дошел до моста через Данилу, уже стемнело. Улицы в Черткове практически не освещались — надо полагать, в целях экономии. Поскольку граждан, которым требовалась защита со стороны государства, практически не было, то и заботиться этому государству было практически не о ком. Тот же, кто прилетел сюда на свой страх и риск, был вооружен, а потому формально тоже не нуждался в защите. В общем, местная администрация неплохо устроилась…
Пока Осетр шел по Солнечному проспекту и рядом с ним, дорога время от времени освещалась фарами пролетающих мимо грузовиков, но стоило углубиться в городские джунгли Заданилья, и стало совсем темно. В комплекте номер два были инфракрасные очки-змееглазы, но комплект отдыхал в доме на Лазурной…
В общем, Осетр не удивился, когда сзади послышались шаги и в шею ему уперлось нечто прохладное и острое.
— Молчать, а не то перо в бок! — прошипели в самое ухо.
Надо полагать, что грабеж тут был вообще ненаказуемым деянием. Никто никого искать не будет. Когда вы прибыли на планету, уважаемые, вас предупредили, что вы тут на свой страх и риск? Вы дали подписку о том, что в случае каких-либо инцидентов у вас не будет претензий к государственной машине? Ну и что вы теперь хотите?
В общем, тут надо будет заплатить, чтобы начали искать грабителя, и вполне может статься, что плата эта окажется больше того, что у тебя отняли. Так что и дело начинать бессмысленно. Экономика…
— Что вам надо? — пискнул Осетр. Хорошо пискнул, правдоподобно.
Давление острия на шею уменьшилось.
— Бабки где?
— В левом кармане, — растерянно прошептал Осетр. Хорошо прошептал, профессионально.
В карман тут же полезла чужая лапа.
Придурок ты, я всю жизнь ношу деньги в правом кармане! А прикосновение ножа к моему телу включает некоторые защитные рефлексы, которые работают и в отсутствие змееглазов. Как у всех «росомах»…
Едва лапа просунулась в карман глубже, Осетр перехватил вражеское запястье левой рукой и нырнул вперед и вправо — потому что движение ножа должно было пойти влево. Конечно, ни один нормальный человек не предпринял бы такого действия — когда у тебя чужая рука в кармане, уйти от удара невозможно. Не от первого, так от второго…
Именно об этом думал грабитель. Но напал он не на обычного человека. Чтобы сломать запястье, одновременно вырвав чужую руку из твоего кармана, надо очень постараться. Но «росомахи» умеют заставить работать все мышцы совершенно синхронно и на общую задачу. Лезвие ножа еще шло влево, в пустоту, а чужая лапа была уже на свободе и со сломанной костью.
В легких грабителя еще только рождался вопль боли, а Осетр уже был у него за спиной. Левая — на физиономию, закрывая распахивающийся в крике рот; правая — парализующий тычок в нервную точку. Все, можно укладывать голубчика на землю. Полежит пару часиков в беспамятстве, отдохнет, очнется и не вспомнит ничего…
Тем не менее, он ощупал лицо грабителя — нет ли у того змееглазов? Нет, не было. Значит, лица Осетрова он не видел. Ну и ладно, повезло тебе, дядя, радуйся, будешь жить!.. Вообще-то, чтобы ты никого больше не ограбил, можно, конечно, ткнуть еще в одну точку, и ты останешься здесь навсегда. Вот только не хочется мне убивать без надобности…
Глава восемнадцатая
Утром, когда гость еще спал, хозяин умчался к своему любимому грузовику. Осетр проснулся по сигналу будильника на часах и, обнаружив, что в доме один, испытал самое настоящее удовольствие. Честно сказать, опека со стороны Чинганчгука стала его доставать. Спасибо дядьке за помощь, но ведь мы и сами с усами.
И вообще пора уходить отсюда. Вовсе не потому, что вчера была попытка грабежа. Разобрался одним грабителем, разберется и со вторым. И даже с двумя-тремя за раз. Если они плазменником не вооружены…
Да, надо сматывать удочки. Снять номер в гостинице. Там будешь сам себе хозяин, никто тебя опекой донимать не станет. Опеки нам и в школе хватало. Тем более что Чинганчгукова опека начинает мешать выполнению задания. Мне вовсе не требуется срочно налаживать торговлю грёзогенераторами, мне требуется заняться поисками пропавшего агента, и из этого надо исходить. И если для этого требуется съехать в гостиницу, значит, надо съезжать. Даже если Чинганчгук обидится. Объясню ему потом, все равно придется забежать сюда, чтобы ключ вернуть, не под крыльцо же его класть. Скажу, что хочу организовать все сам, без посторонней помощи. Дядька он неглупый, поймет. Ну а если сильно обидится, так и хрен с ним. В конце концов, я — «росомаха». В конце концов, я — торговец, а не психотерапевт.
Он умылся, оделся и сунулся было в шкаф, за комплектом номер два. Однако, поразмыслив, решил, что таскаться по городу с дорожной сумкой опять же будет не с руки. Перед визитом к «тетушке» Баян он, при всем желании, оформиться в гостиницу не сумеет. Успеть бы в «Ристалище» забежать. Позавтракать.
Да-да, пусть комплект тут полежит. Позже заберем, когда поселимся. Кстати, интересно, не пытался ли Чинганчгук забраться в гостеву сумку? Если да, то, наверное, был очень разочарован неудачей… Впрочем, если бы даже ему удалось забраться туда, он был бы разочарован. Вся боевая техника замаскирована под обыденные предметы. Биоизлучатель — стило для писания на видеопластах; сканер похож на эскулапа; плазменник — не что иное, как зонтик… И все прочее — в том же духе! Нет, брат, чтобы понять, что перед тобой комплект номер два, надо быть «росомахой».
Вчера вечером они сходили в «Ристалище», поужинали. Каблук с подручными был там, опять резались в очко, но Осетра на сей раз не приглашали. Чинганчгук крепкого не пил, поскольку с утра ему надо было гнать грузовик за храпповым соком. И спать пошли довольно рано.
Когда уже ложились, Чинганчгук вдруг сказал:
— Никогда не садись с Каблуком играть в карты.
— Проиграю?
— В любом случае. Даже если карта придет выигрышная.
Осетр вспомнил сон, который приснился ему в первую ночь. Интересно, каким образом мозг рождает такие сны? Наверное, Каблук с компанией произвели на него при первой встрече неизгладимое впечатление. А вот Яна почему-то не приснилась, хотя он с гораздо большим удовольствием увидел бы ее…
Комплект номер два остался на своем месте, а Осетр помчался в «Ристалище».
Удивительно, но сегодня обеденный зал без Каблука и компании показался ему осиротевшим.
— В лес собирались укатить, — пояснил их отсутствие Макарыч. — Надо же хлебушко отрабатывать с маслицем. Их ведь Карабас держит не за то, чтобы в городе ошивались да вольных торговцев крышевали. Главная работа — на храпподобыче.
Осетр усмехнулся:
— Пусть там себе ристалище устраивают!
Макарыч однако шутку ни принял:
— «Ристалище» вовсе не из-за них так называется. Фамилия у меня Ристалев, отсюда и название. Других-то похожих слов не нашел.
Осетр отозвался потрясенным свистом, который был оценен Макарычем благосклонно.
— Вот так-то, парень, — сказал он удовлетворенно. — Чего лопать будешь?
Глава девятнадцатая
Татарка встретила его, как родного сына. На глазах охранника, естественно, потому что, когда они перебрались в уже знакомый Осетру кабинет, Баян тут же обрела официальный вид:
— Кое-что у меня для вас имеется, молодой человек.
Имелось у нее следующее. Узнать, кто похитил агента, она, разумеется не смогла, потому что официально никто и не пропадал. Система известна: искать человека начнут только после соответствующего заявления соответствующих лиц — либо родственников исчезнувшего, либо его деловых партнеров, либо товарищей по работе. Собственное его начальство, разумеется, официально начинать поиски не станет, ибо это означает неизбежный провал. Надо думать, потому они и послали на планету его, Осетра, чтобы тот провел расследование неофициальным путем. Тем не менее, местные официальные лица, не имея возможности вести официальное расследование, всегда помогут тому, кто ведет неофициальное расследование. За соответствующую мзду, естественно. Как говорится, если нельзя, но очень хочется, то можно. Здесь, правда, есть одна немалая проблема. Если, скажем, агент сам занимался неофициальным сбором информации на подозреваемых в коррупции официальных лиц и эти лица его убрали, то можно оказаться в ситуации, когда эти лица и станут тебе оказывать помощь. Толку от такой помощи будет, понятное дело, ноль — никто сам против себя улики добывать не станет. Такая же примерно ситуация и в противоположном случае — если виноваты бандиты, и обратишься к ним. Зато в случае, если обратишься к противникам похитителей, их помощь будет кстати и может оказаться очень действенной.
— Это понятно, — сказал Осетр. И спросил: — А как не ошибиться?
На что ему было отвечено, что вероятность ошибки в такой ситуации стандартная — пятьдесят на пятьдесят. Никакой информации, которая помогла бы сделать правильный выбор, у Баян нет. И поскольку работать с вероятными помощниками ему, Осетру, то и решать должен он. Если повезет, все пойдет как по маслу. Ну почти как по маслу… Не повезет, рано или поздно это выяснится. Да, будет потеряно время, и в этом тоже заключается определенная опасность, но другого выхода все равно нет. Что он решает?
— Мне надо подумать, — сказал Осетр.
— Хорошо, — Баян встала из-за стола. — Вы оставайтесь здесь, а я пойду пока, разберусь со срочными делами.
Конечно, с делами наверняка могли разобраться и без нее, она просто решила оставить его один на один с собой, с собственной решимостью и собственной неуверенностью, и он был ей за это благодарен. Как ни крути, а решать и в самом деле ему, и никуда от этого факта не денешься…
— Когда потребуется, нажмите на говорильнике сенсор с надписью «Вызов». Я тут же приду. — Татарка вышла из кабинета.
А Осетр остался думать.