Локки Сарба неожиданно охватила апатия. Не хотелось ничего. Говорить, ходить, сидеть, а уж тем более думать. Это было впервые с Сарбом. До этого он не понимал, как можно не хотеть ничего делать. Как можно по утрам не хотеть делать зарядку, с удовольствием наблюдая, как вздуваются на руках, ногах, животе сильные мышцы? Как можно не хотеть сесть в кресло тренажера крейсера и с удовольствием выиграть очередной бой с компьютером, выиграть с разноцветными кругами перед глазами от перегрузок, которыми тебя подверг этот бескомпромиссный электронный мозг, выиграть с текущими по спине струйками пота? Как можно не хотеть бросить свое тело в командирское кресло настоящего крейсера и с замиранием сердца проваливаться в гиперпространственную бездну, а потом, чувствуя пустоту в желудке слышать вой сирены предупреждения атаки и молиться Всемогущему Картану, чтобы защитные экраны выдержали многомегаваттный импульс вражеских лазеров, а потом возбужденно орать, видя на экране монитора взорвавшийся человский или фроловский звездолет? И как можно не хотеть, сидя за своим рабочим столом, продумывать различные хитроумные комбинации, чтобы перехитрить врага, нанести ему максимальный урон?

А теперь бывшему директору Службы Государственной безопасности хотелось только одного — лежать в постели в сладкой полудреме, не думая ни о чем. Две недели бесконечных совещаний, ругани и «накачек» ученых ничего не дали. Прошли три дня, которые отвел Сарб ученым, чтобы те выработали общую точку зрения на причины создавшегося положения с гиперпространственными переходами и предложили путь, как из этого положения выкарабкиваться, но результата не было. Общая точка выработана не было и уж тем более не было предложено пути, как из этой ситуации выпутываться. Потом прошло еще три дня, потом еще. Результат — нулевой. До этого не боящийся любых преград, прущий на них как бульдозер, Сарб неожиданно ощутил страх. Он вдруг почувствовал себя маленьким человечком, запертым в маленькую камеру с толстыми бетонными стенами и против этих стен у него только собственная голова и кулаки и осознание того, что этого явно недостаточно, чтобы преодолеть этот монолит. Похоже, в этой камере с бетонными стенами ему суждено остаться навсегда. Даже хуже, камеру заменит один из рудников Гамеда.

Не выдержав такого нервного и интеллектуального напряжения, человеческий мозг запросил тайм-аут — на Сарба напала депрессия.

"А может просто взять, выйти на институтский двор, вскочить в флайер, рвануть вверх, а потом, вырубив бортовой компьютер и на полном форсаже отвесно, с высоты пару километров войти в землю? Нет, не дадут. Скрутят и прямиком на Гамед. Да и потом… вставать, заскакивать в пилотское кресло флайера… лень, — Сарб нехотя повернул голову и посмотрел на настенные часы. — Через час очередное совещание с этими безмозглыми идиотами, почему-то называющими себя учеными. Надо вставать и идти. И зачем? Ничего же нового они не скажут. Опять выслушивать эти бесконечные разговоры о старении Вселенной и об облаке темной материи? Не хочу! Лучше яд принять. Только где его возьмешь? Нет, Харк просто так, легко из жизни мне уйти не даст".

Мужчине неожиданно четко представилась картина. Он в роскошном президентском кабинете Харка. Тот, небрежно откинувшись на спинку кресла, сидит за столом, а он стоит перед ним, как провинившийся школьник перед учителем.

— Ну, что Сарб, я великодушно дал тебе шанс перехитрить судьбу. Ты им не воспользовался. Поэтому, увы, тебя ждет Гамед, — и охранники тут же хватают его, больно заламывают руки, а он неожиданно видит Вессу, сидящую на коленях у Харка, обнимающую его за шею и хохочущую ему в лицо.

— Локки, ты не смог перехитрить ни женщину, ни судьбу! Так зачем тебе жить?

"Врешь, перехитрю! — невесть откуда взявшаяся злость взбурлила в голове Сарба и словно мощный порыв ветра сдула с мозга липкий туман апатии. — Пусть женщину я и не смог перехитрить, но судьбу перехитрю. Я не буду заживо гнить в рудниках Гамеда!" — мужчина порывисто вскочил с постели.

"Флайер, мне нужен флайер", — казавшаяся еще минуту назад утопичной мысль о флайере, стала казаться реальной и единственно конструктивной за эти две недели.

За входной дверью Сарба, как обычно, ждало два охранника.

— Я хочу подышать свежим воздухом, — бросил мужчина и, не оглядываясь, уверенно направился по коридору, ведущему во внутренний двор института.

"Мне нужен флайер, мне нужен флайер", — входные двери в здание бесшумно разъехались в стороны, и в глаза брызнул яркий свет Пармы.

Сарб бросил быстрый взгляд на стоящие в стороне три флайера, затем картинно глубоко вздохнул и медленно потянулся.

— Как мне, ребята, надоели эти умники. Что-то все время говорят, говорят, будто Всемогущий Катран создал мужчину, чтобы он говорил, — бывший директор Службы государственной безопасности, а ныне руководитель засекреченной группы «М» улыбнулся своим охранникам.

Расчет был точен. Сильные, здоровые мужчины, зарабатывающие себе на жизнь не размышлениями об абстрактных, трудно представляемых научных категориях, а своими мышцами и быстрой реакцией, всегда не упустят момент посмеяться над умниками. Не упустят момент еще раз самоутвердиться, что они лучше, что сила и умение метко стрелять более ценные качества, чем умение абстрактно мыслить. Человек всегда больше ценит то, что он лучше умеет делать.

Охранники Сарба скупо улыбнулись. Их подопечный был им симпатичен. Никогда не доставляющий никаких проблем, смешно и язвительно высказывающийся об этих не от мира сего людях — ученых. А самое главное, этим молодым парням льстило, что им поручено охранять ранее всемогущего директора Службы государственной безопасности. И это чувство трансформировалось в симпатию к своему подопечному.

— У меня от этих разговоров все сохнет внутри, кровь будто останавливается и засыпает. Поэтому я хочу немного взбодриться перед очередным совещанием, впрыснуть чуть-чуть адреналина в кровь. Парни, не хотите со мной немного покувыркаться в воздухе? — Сарб кивнул на флайер, на котором его привезли от Харка. — Я понимаю, что вам интереснее покувыркаться с какими-нибудь длинноногими крошками, но, увы, этого предложить я вам не могу. В моем подчинении только лысые и толстые умники.

— Извините, но Вам лететь без пилота запрещено, — охранники хоть и улыбались Сарбу, но действовать во всем, согласно инструкциям, у них годами службы было впечатано на уровень безусловных рефлексов.

— Но значит зовите сюда этого пилота! Будем кувыркаться вчетвером. Попарно! — ни малейшего намека на раздражение из-за отказа. Одна лишь веселая открытая улыбка.

Один из молодых парней, продолжая улыбаться, тут же достал из кармана телефон.

Пилот появился через несколько минут.

— Так, парень, мы тут с этими ребятами решили немного поразвлечься и покувыркаться в воздухе, — Сарб не выпускал инициативу из своих рук, — приглашаем и тебя, четвертым. Согласен?

Пилот переводил недоуменный взгляд с охранников на Сарба.

— Торри, господин Сарб хочет немного размяться, прежде чем вновь взяться за своих ученых. Доставь ему это удовольствие, да и нам тоже, — проговорил старший охранник, вызвавший пилота по телефону.

Хоть было это сказано и веселым тоном, но это был приказ.

"Один ноль в мою пользу. В флайер я попаду", — бывший директор Службы Государственной безопасности не переставал улыбаться.

Пилот молча открыл люк флайера и жестом пригласил войти.

Первым, как и положено по инструкции, зашел охранник. За ним Сарб. Потом старший охранник. Последний в флайер зашел пилот.

— Рассаживайтесь, как вам удобно. Не забудьте только активировать свои кресла, а то убирай после вас тут, — Торри открыл дверь пилотской кабины.

— Ничего страшного! Мы дерьмо не едим и тем более не пьем, правильно ребята? — Сарб с ходу сел в крайнее к проходу кресло.

Охранники рассмеявшись, тут же сели рядом.

— Нет, я лучше у окна! — пожилой мужчина, едва молодые люди коснулись своих кресел, мгновенно вскочил.

Его абсолютно естественное поведение, атмосфера веселой раскованности, которую с профессиональным изяществом создал бывший высокопоставленный чиновник, последняя фраза — все это дало Сарбу фору в целую секунду. Слишком много для такого матерого силовика, каким являлся бывший бригадный генерал. Охранники вновь вскочили со своих кресел уже тогда, когда Сарб уже был около пилота. Уверенное резкое движение рукой и пилот мешком валится под ноги набегающих охранников. Прыжок в кабину и одновременный удар по кнопке закрытия двери. Электромагнитные силы автоматики закрытия двери опередила человеческие мышцы на целых полсекунды — бронированная пластина перекрыла проход, оставляя разозленных и одновременно испуганных охранников в салоне.

Сарбу понадобилось несколько секунд, чтобы заставить флайер пружинисто прыгнуть в небо. Бывший директор Службы Государственной безопасности отлично представлял себе, какой стремительной пружиной сейчас распрямляются соответствующие службы. Несколько секунд и охранники докладывают о случившимся. Еще несколько секунд и рев сирены срывает с места дежурные экипажи флайеров патрульной полиции и Службы государственной безопасности. Еще несколько секунд и бортовые компьютеры находящихся в воздухе полицейских патрульных флайеров получают новые задания. Через несколько минут квадрат столицы, в котором находится институт проблем гиперпространственных перемещений, будет надежно заблокирован и с земли, и с воздуха.

"А мне больше и не надо! Даже хорошо, что сюда слетятся десятки флайеров полиции и госбезопасности. Хороший спектакль нуждается в зрителях", — высоко задрав нос, флайер, за штурвалом которого сидел Сарб, быстро набирал высоту.

— Эльдира, я категорически против!

— Руфи, это твое окончательное слово?

— Да!

— Руфи, ты всегда был трус! Всегда! И когда был Главным Судьей и интриговал за спиной отца, пытаясь его свалить, чтобы спокойно войти сговор с кроками и сейчас!

— Эльдира, зачем ты так говоришь? — Глава Верховного Совета Достойных говорил спокойно, будто с расшалившимся ребенком, которого необходимо привести в чувство. — Ты же отлично знаешь, зачем я вел такую политику. И еще непонятно чем бы все это закончилось, если бы кроки думали, что у фролов полное единство и им не с кем договариваться. Сразу применили бы свою гипербомбу, а не болтались за поясом Арбзира, думая, что им делать. И твой Андрей бы не помог.

— Не трогай моего Андрея! Если бы не он, то мы бы сейчас с тобой не разговаривали! И это ты сейчас так говоришь! Когда у тебя ничего не получилось! Трус! Трус! Трус!

— Довольно, Эльдира. Я не желаю выслушивать твои оскорбления и безосновательные обвинения. Я сказал нет! Фроловский военный флот не будет участвовать с челами в военной авантюре против кроков. Я, в отличие от тебя, руководствуясь логикой и фактами, а не чувствами и эмоциями. А факты таковы — звездолеты сильно отклоняются от расчетных точек выхода из гиперпространства или вообще из него не выходят. Одно из предположений, кстати, выдвинутых тобой, что это связано с усталостью материи Вселенной. Мы: фролы, челы, кроки, слишком сильно истыкали ее своими гиперпространственными переходами, и в ней что-то нарушилось. Поэтому, имея такие факты и очень правдоподобные объяснения этому было бы безумием сейчас массово использовать звездолеты, тем более в ограниченном объеме пространства!

Эльдира ДарВул, Глава Совета национального спасения, еще несколько секунд ненавидящим, испепеляющим взглядом смотрела на своего собеседника. Руфи СакВока. Тот спокойно выдержал этот взгляд.

— Трус! — и Эльдира вышла из кабинета Главы Верховного Совета Достойных.

Монитор бортового компьютера флайера показал пятикилометровую высоту.

"Пора!" — Сарб решительно вдавил кнопку отключения бортового компьютера.

Но этого было недостаточно. Если возникнет реальная угроза безопасности флайера, спящий, точнее дремлющий электронный мозг проснется и перехватит управление. Мужчина повел глазами по кабине. Сбоку о т кресла пилота в специальной кобуре висел бластер. Весело ухмыльнувшись, Сарб схватил его в руку и навел на панель управления. Он отлично знал, в каком месте располагается бортовой компьютер. Палец утопил спусковой курок. Вспышка. Место, куда попал лазерный луч, обуглилось. Мужчина переключил режим работы бластера на пятьдесят процентов от номинала.

— Пилот флайера, регистрационный номер 6К678С немедленно осуществляйте посадку!

"Ага, разбежался!" — и вновь палец утапливает спусковой крючок.

И лазерный луч начинает неспешно, обстоятельно вгрызаться в пластик приборной панели.

— Пилот флайера, регистрационный номер 6К678С немедленно осуществляйте посадку! В противном случае открываем огонь на поражение.

"Открывайте, я только этого и жду", — Сарб взглянул на монитор.

Вокруг его вилось не меньше десятка флайеров полиции и службы безопасности. Из-за двери кабины слышались глухие удары — его охранники и очухавшийся пилот показывали служебное рвение, отлично понимая, что сквозь стальную дверь им не пробиться.

"Нет, спектакль точно удастся!"

Между тем, лазерный луч, разделавшись с пластиком, добрался до добычи. Несколько секунд и бортовой компьютер заснул мертвым сном, заснул навсегда. Тут же погас монитор, оставленный без отеческого внимания компьютера. Флайер вздрогнул и стал заваливаться набок.

"Ничего, как-нибудь а до земли я доберусь! — мужчина энергично отдал штурвал от себя, переводя флайер в крутое пикирование. — И тогда пусть Харк выкусит! Сарб не будет гнить на Гамеде ему на потеху".

Двигатель, не выведенный из состояния, форсажа продолжал разгонять флайер. На помощь ему подключилось притяжение планеты.

"Ну вот и все, через минуту все будет кончено. Даже останков не найдут. И это к лучшему. Знаю я этого Харка, приказал бы закопать меня где-нибудь втихую, как бездомную собаку. А так на, выкуси! Эх, жаль только, что этого ублюдка с собой не прихвачу. Ну, ничего. И так нормально!" — Сарбу неожиданно стало так легко, что он весело, беззаботно расхохотался.

Все, итоговую черту под своей жизнью он подвел. И над чертой оказалось не так уж и мало. Служба в Военно-Космическом Флоте, командование тяжелым крейсером, участие во многих сражениях, уничтожение шести звездолетов врага. Потом Служба государственной безопасности. Последняя должность — ее директор. Не все удалось. Откровенно говоря, Харку он проиграл. Ничего. Еще неизвестно, чем кончит Харк. Как бы его «Блестящая», в конце концов, не засунула на рудники Гамеда. А ему, похоже, пришла пора в своей жизни ставить последнюю точку. Жирную точку. Диаметром метров в двадцать.

Флайер с ревом несся вниз. Экран монитора был черным. Сарб взглянул на лобовое стекло, чтобы увидеть своего убийцу — родную планету Арикдну. И вдруг увидел… лицо Мулла. Как тогда, в своем новом кабинете в институте, после того, как оттуда ушли эти болтуны, гордо называющие себя учеными. По настоящему ученым был этот несчастный гомосексуалист Мулл. И вот сейчас, на фоне стремительно приближающейся Арикдны, на него смотрел сухонький старичок с детским лицом и с не по детски пылающими глазами. И снова Сарбу показалось, что ученый хочет ему что-то сказать.

"Поздно, Мулл. Уже поздно. А, впрочем, скоро ты мне все сможешь рассказать в спокойной обстановке. Скоро мы с тобой сможем спокойно сесть в прекрасном саду и под веселое щебетание разных птах долго-долго говорить. О чем? Да обо всем! Я извинюсь перед тобой за то, что грубо, цинично эксплуатировал твою любовь. Скажу, что я нисколько не обижаюсь на тебя за то, что ты сделал, — мысли в голове Сарба стремительно меняли друг друга. Мозг, смирившийся с тем, что ему осталось жить несколько секунд, стремился максимально использовать отпущенное время, стремительно прогоняя через себя гигантский объем информации. — Старик, ты правильно поступил! За поруганную любовь надо мстить! Ты поступил, как настоящий мужчина! И еще этого придурка Норка с собой прихватил. Жаль, что еще одного придурка — Харка с собой не забрал. Ох, я снова о мелких земных делах. Нет, там мы будем говорить о вечном, слышишь Мулл, о вечном! Ты мне расскажешь о захватывающем устройстве этого мира. И я все пойму. Правда, Мулл, пройму? Нет?" — Сарб отчетливо увидел, как детское лицо старика с пылающими глазами отрицательно качнуло головой.

Поблекшие старческие губы шевельнулись, и живой услышал, действительно услышал слова мертвого: "Живи…".

— Живи, — пробормотал Сарб, — ты сказал «живи»? Ты мне здесь хочешь рассказать, в чем дело?!! — осенило его.

И мужские руки отчаянно потянули штурвал на себя. Преданный до последнего своего чипа бортовой компьютер был мертв и уже не мог помочь своему хозяину. Оставались только уже не очень сильные руки пожилого человека, которому вдруг очень захотелось жить. Жить, чтобы разгадать очередную в своей жизни тайну. Жить, чтобы утереть нос этому Харку. Жить, чтобы улыбнуться улыбкой победителя в лицо "Блестящей".

"Весса, ты еще будешь стонать от наслаждения подо мной!"

— А-а-а-а, — мужские руки отчаянно тянули штурвал на себя.

— Он отказался, — выдохнула Эльдира.

— Ну и что дальше? — лицо Рахада Виргула было спокойным. — Если я не ошибаясь, то по вашим законам без твоей и Руфи СакВока подписей рейд куда-либо Военно-космического Флота или его части запрещен.

— Да, Рахад, запрещен.

— Что ж, — после паузы проговорил мужчина, — значить уничтожать кроков мы будем без вас, — и еще через паузу. — Жаль.

— Нет! Наши звездолеты тоже будут участвовать в рейде! С каких это пор фролы не хотят убивать кроков?!

— А как же закон? — чел усмехнулся.

— В законе сказано, что без подписи Главы Верховного Совета Достойных применение Флота невозможно. Имени Руфи СакВока там нет!

— Но, по-моему, Глава Верховного Совета Достойных и Руфи СакВок — это одно и тоже лицо, или я ошибаюсь? — чел вновь усмехнулся.

— Пока одно и тоже, — молодая женщина сделала несколько шагов и вплотную подошла к мужчине. — Рахад, ты поможешь мне, чтобы это не было одно и тоже?

Эльдира стояла так близко от Рахада, что он видел свое отражение в ее зрачках и чувствовал ее дыхание.

— Помогу, Эльдира, помогу.

Губы мужчины и женщины медленно соприкоснулись. Дыхание слилось в одно. Секунда, другая и стремительно растекающаяся вместе с дыханием по телу от точки соприкосновения страсть заполнила мужчину и женщину без остатка. Губы жадно переплелись, руки прижали друг к другу тела, которые не в силах сблизиться еще ближе и, изнемогая от этого, стали извиваться, словно втираясь друг в друга. С треском сорванная одежда полетела на пол, вслед за ней упали тела, не прекращающие лихорадочных усилий для полного соития.

— Эльдира…

— Рахад…

— А-а-а-а — женский крик, как и тела, переплелся с мужским рычанием.

— А-а-а-а, — Сарб изо всех сил тянул на себя штурвал, тянул до кругов перед глазами, до ощущения крови в груди.

А Арикдна была вот, рядом, протяни руку и достанешь. А до горизонтали было еще градусов десять — целых две секунды полета, которых уже не было.

Флайер крылом зацепил параболическую антенну, стоящую на крыше одного из зданий. Треск, удар, сильная боль в груди и темнота…

"Прости, Мулл… мама…"

От удара флайер почти мгновенно развалился на куски. Перегрузки всплеснулись до сорока единиц. И внутри агонизирующего флайера прошла последняя в его жизни команда. За полсекунды до того, как могучие силы инерции раскидали на сотни метров останки летательного аппарата, датчик перегрузки успел подать сигнал на пирозаряды, установленные под всеми креслами флайера. Еще одну десятую секунду срабатывали эти пирозаряды, соединяющие части фюзеляжа между собой и крепящие кресла к флайеру. Одновременно специальные кронштейны фиксировали тела в выстреливающихся креслах. Точнее, фиксировали одно тело, находящееся в пилотском кресле. Все остальные кресла были пусты. После того, как Сарб начал резко выводить флайер из крутого пике, перегрузка бросила охранников и пилота на пол и прижала к нему, не давая возможности подняться на ноги. Пилот Торри, повинуясь профессиональному инстинкту, диктовавшему, что в любом случае лучше находиться в кресле, сумел таки подняться на колени и, обливаясь потом, схватиться рукой за ближайшее кресло. Изо всех сил он потянул его на себя. На лбу мужчины вздулись вены, Торри приподнялся с колен… Сильный удар бросил его грудью на кресло и в то же мгновение сработал пирозаряд. Выпущенное словно из катапульты кресло, отбросило пилота и унеслось прочь.

Вылетевшие из разваливающегося флайера кресла стабилизировались в воздухе, из их спинок выстреливались парашюты и вот уже с десяток красивых, ярко-оранжевых цветков медленно опускались вниз, где горели останки флайера и людей.

Первое, что увидел Сарб, когда пришел в себя и открыл глаза, было перекошенное от злобы лицо молодого человека, который доставил его от Харка в институт проблем гиперпространственных перемещений.

— Господин Сарб, похоже этим поступком Вы выписали себе билет на Гамед.

"Сосунок, не тебе это решать", — бывший директор Службы Государственной безопасности не отказал себе в удовольствии улыбнуться и блаженно закрыть глаза. Заслужил!

Ведь он только что понял причину исчезновения звездолетов при гиперпространственных переходах! Вернее не он, а Мулл или его дух, Сарб не стал углубляться в такие подробности. Главное, он знал почему. А знать, это уже пятьдесят процентов решения проблемы. Значит осталось добрать оставшиеся пятьдесят процентов.

"Ничего, доберу. Мулл поможет. Спасибо, Вали", — Сарб мысленно поблагодарил погибшего ученого.

И он даже не поморщился и не открыл глаза, когда чьи-то грубые руки стали вытаскивать его из пилотского кресла.

Сарб не видел, но знал, чувствовал, что над ним сияет ласковая Парма и что небо синее. Он был жив и уже знал, почему происходят сбои при гиперполетах. Черт возьми, день сегодня точно удался. Еще бы один такой денек, чтобы ответить на вопрос: "Как?". Как залечить раны пространству, нанесенные ему бесчисленными гипепространственными переходами.

"Ничего, отвечу. Если надо сотни, тысячи людей угроблю, а отвечу".

Как раз в этот момент обезображенные, обгоревшие трупы двух охранников и пилотов грузили в специальный флайер.