В аэробусе было шумно и весело, только мне было по-прежнему грустно.

– Ты чего? – с тревогой поинтересовался Лео.

– Ну-у-у, полигон. Не знаю… Тринадцать тысяч тут ни при чем, как ты понимаешь.

– Угу, сразу я этого не заметил, – задумчиво произнес Лео. – Там – как под водой. Мир сопротивляется.

– Точно! – согласился я. – Всё ненастоящее и неподвижное.

– Я не такой великий спец по Средним векам, как Алекс, но, кажется, так все и было – характерное время изменений лет сто, не меньше.

– Не только это. Куклы – не люди, с ними ничего не происходит. Ну, как с персонажами приключенческой мути. Славный герой пришел на первую страницу книги и сошел с нее на последней таким же славным героем.

– А принцесса?

– Отражение мира, – бросил я. – Она такая же, как окружающая ее в данный момент среда.

– Ха, почти все люди такие. Мир влияет на них, ничего не получая взамен.

– Это меня и раздражает. И еще, в компьютерную игру попадать совсем не весело. Ну, потому что там дерево решений. Как тот лабиринт. Если ты попал в тупик, выйти можно только через вход, ломать стены – нельзя, за ними попросту ничего нет.

– В реале тоже дерево.

– Это почему?

– Помнишь, как мы познакомились? Допустим, мы бы подрались…

– Э-э-э, тогда вы с Терезой успели бы на катер… – Я помолчал. – Кремона захватила бы Джильо, – произнес я вывод цепочки рассуждений.

– Не обязательно, – потянул Лео, – но, в общем…

– Обязательно. Если бы мы полетели без тебя, нас бы убили в первом, максимум втором бою. К тому же мы полетели на эти скалы потому, что Лариса с Джессикой решили научить Терезу лазать.

– Ну, тогда все произошло потому, что на Ористано нет скал.

– Вот, черт! Принцип неопределенности правит миром.

– Радуйся. Поэтому ты свободен.

Я улыбнулся, а потом рассмеялся:

– Весь разговор ради этого?

– Ага, – весело подтвердил Лео.

Провожают в военные лагеря девушки, а встречают родители. Еще одна традиция, о которой я только что узнал. Проф весело посмеялся над моим экзотическим видом: камуфляжка с гербом несуществующей корпорации прямо под кальтаниссеттовским ястребом – и Стратег в виде пушистого воротника на моей шее. Вскоре нам пришлось сбежать – слишком уж много внимания уделяли главкому дети и их родители. Этого проф не вынес, и мы с ним быстро-быстро забрались в элемобиль и уехали домой.

Я полночи делился впечатлениями, даже рассказал проночное купание.

– Жаль, что тебя не поймали, – резко заявил проф, нахмурившись.

Кто меня за язык тянул? Я обиженно надулся:

– Зверь-трава меня и так неслабо наказала.

– Только это меня и утешает…

Я отвернулся, обидевшись еще пуще.

– Мне не нравится твое стремление к смерти, – пояснил проф серьезно.

– Ладно, – проворчал я, оборачиваясь. – Продолжать?

– Давай, – легко согласился проф.

Я облегченно вздохнул. Потом я показывал фильмы, комментировал и еще часа два слушал, что именно я сделал не так во время «Ночного боя». У-у-у! А я еще нос задирал. Ужасно! Правда, я знал, что всё так и будет.

– Понятно, – вздохнул я, – у меня появилась плохая привычка: я смирился с фактом существования потерь.

– Ну, раз ты это понимаешь, еще не все потеряно, – слегка усмехнулся проф невольному каламбуру.

На утро у меня было назначено свидание с Ларисой: мы собирались гулять целый день.

Я ждал Ларису у входа в парк. Она немного опоздала, и я заметил ее раньше, чем она меня.

О, Мадонна! Я знал, что у меня красивая девочка, но настолько!.. А я только три письма за пять недель написал, будет мне сейчас на орехи, и хорошо, если она еще никого не завела: такого болвана, как я, не грех и помучить. Спокойно, не психуй! Тогда она бы просто не пришла.

Мы не виделись тридцать пять дней. За это время грудь у Ларисы стала выше, талия тоньше, бедра приобрели тот самый крутой изгиб, который рисуют на всех рекламах, если там изображена красивая женщина.

Лариса заметила меня и улыбнулась. Слава тебе, Мадонна, она не сердится. Я раскрыл объятия, и моя девочка бросилась мне на шею. Я ее покружил и поставил на землю, не убирая рук с талии. Пока мы целовались, я чувствовал себя так, словно через меня пропустили высоковольтный разряд… Чтобы справиться с искушением, я медленно и осторожно погладил девочку по спине. Лариса подняла глаза и посмотрела на меня с удивлением и осуждением: так тоже нельзя, моя девочка – недотрога. Вот когда она будет моей женой, я смогу целовать и обнимать ее как хочу! А это будет так нескоро… Я университет закончу, она – школу. Если я, конечно, доживу до этого момента. А если я каждый раз буду подвергаться такому испытанию, то, скорее всего, меня раньше похоронят. Что же делать? Не целоваться? Ни за что! Лучше умереть.

– Энрик! – с беспокойством произнесла Лариса, как только закончился второй длинный (сколько мы не виделись!) поцелуй. – Что с тобой? Ты дышишь, как загнанная лошадь.

– Ничего, – я помотал головой, – всё нормально.

– Тогда рассазывай, чем ты там занимался, а то мы с мамой просто загорали на Липари, это неинтересно.

– Что, никакие пираты не нападали? – с иронией поинтересовался я.

– Болтун. Рассказывай.

– Ну, на нас тоже пираты не нападали, – хмыкнул я и начал рассказывать. По дням. Получить генеральское одобрение моим действиям значительно сложнее, чем Ларисино.

Мы гуляли целый день и говорили, говорили, говорили. У меня в очередной раз сел голос.

Мы так и не придумали, чем заняться на каникулах. С утра мне никто не позвонил, и я тоже не стал проявлять инициативу, а вместо этого сразу после завтрака улегся подремать на лежак у бассейна. Через полчаса заявился проф с медсканером в руках. Я взглянул на него вопросительно. Проф ничего не сказал, а только провел сканером вдоль меня. Облегченно вздохнул.

– Это я должен смотреть вопросительно, – заявил он сердито. – Какого дьявола ты тут разлегся?

– А что? Нельзя? – возмутился я. – Солнышко светит, вода плещется.

– Э-э-э, – проф не нашелся, что ответить. – Ясно, устал отдыхать.

– Устал отдыхать активно, – уточнил я.

Мы посмеялись.

– Иди тестируй «Феррари», – посерьезнел проф. – Надо тебе кое-что показать.

Я послушался. Интересно, что это я не видел в своем «Феррари»? Или мы куда-то полетим? Скорее всего.

Проф явился на борт даже раньше, чем я провел все тесты.

– Полетели, – скомандовал он, – к Эрато.

Я прикусил язык и ни о чем не спросил: все равно он все скажет, когда сочтет нужным, не раньше и не позже.

Мы вышли в космос. Четверть оборота – и яркая Эрато засияла прямо по курсу.

– В облет с ночной стороны, вдоль экватора, – скомандовал проф, – высота двести.

– Понял, – отреагировал я.

Попытка посоревноваться с компьютером в решении дифференциальных уравнений закончилась полным провалом. Ладно, пусть уж он сам.

Два больших боевых катера незнакомой мне модели с ястребами на борту (свои) стартовали откуда-то с ночной стороны спутника и взяли нас в плотную «коробочку». Стандартный запрос. Проф отобрал у меня пульт и отстучал ответ. Еще один запрос. Проф опять отстучал ответ.

– Берегут драгоценности короны, – заметил я иронично.

Проф бросил на меня недовольный взгляд: ему не понравилось мое легкомыслие.

– Ладно, – проворчал я, опустив глаза, – всё понятно.

На не видимой с Этны стороне Эрато посверкивали многочисленными огоньками большие зеркальные купола. Э-э-э, насколько мне известно, наш спутник сроду никого не интересовал в экономическом отношении. Я бросил взгляд на радар: ого, над нами кто-то летает. Сразу восемь засечек. Транспортники и пассажирские корабли за Эрато никогда не швартовались. Что же это такое? Я посмотрел в верхний иллюминатор: в ста километрах видны только яркие огни.

– Хочешь посмотреть поближе? – поинтересовался проф.

– Хочу, – подтвердил я, – а можно?

– Теперь нас не собьют, так что можно.

Мы подлетели поближе – и серый обтекаемый корпус заслонил от нас Феб. Хм, это не транспортник и не лайнер. Ячейки защитных экранов, батареи боевых ракет, лазерные пушки, спрятанные в чуть выпирающих башнях.

– А зачем такой обтекаемый корпус? – поинтересовался я. – Сопротивления воздуха нет.

– Меньше площадь поверхности, – бросил проф.

– Точно, мог бы и сам догадаться, – стукнул я себя кулаком по лбу.

– А еще, как мне объяснили, всё некрасивое плохо летает.

– Понятно.

Над нами висели восемь готовых военных кораблей. Два больших линкора, три крейсера и еще три легких корабля – я не смог понять, какое у них назначение. Вот это да! Зачем? Это же огромные, буквально астрономические деньги, а в космосе уже лет двести никто всерьез не воюет. Какой смысл? Держать в повиновении далекую планету дороже, чем стоит она вся в хороший базарный день. Соответственно, и обороняться от внешней угрозы особо не надо.

– Зачем? – выдохнул я, полюбовавшись изящными обводами, ракетными батареями и немыслимой мощи лазерами.

– Скоро узнаешь, – голосом, полным усталой безнадежности ответил проф.

Я похолодел – никогда не слышал, чтобы он так говорил.

– Что случилось?

– Мы смогли договориться с Джела и Вальгуарнеро. Внешнюю угрозу будем встречать вместе. Между собой передеремся как-нибудь потом.

– Ясно, – я сглотнул. Так было, когда мы избавлялись от колонизаторов с Новой Сицилии. Угроза была серьезной, учитывая, как плохо были вооружены войска корпораций и как хорошо – новосицилийцы. Но сейчас…

– Завтра поедешь к своему непосредственному начальнику, – слабо улыбнулся проф, – у него для тебя задание.