Глава 21
Вернувшись в Лабораторный парк, я первым делом навестил своих партнеров. Охрана охраной, но я все равно о них беспокоился. Оказалось, что все в порядке: под пристальным взглядом Филиппо Виктор постарался понравиться Гераклу — не преуспел, к Диоскурам и Самураю не приставал. Вот и хорошо. Я поблагодарил всех «за службу», но заметил, что все равно не верю этому типу ни на грош. Замученный синьорой Будрио Рафаэль горячо подтвердил, что сын такой женщины способен на любую пакость, и вытряс под это дело из синьора Соргоно лишний выходной и новую обивку для сидений наших элемобилей (не сейчас, а после отъезда синьоры) в качестве компенсации за свои моральные страдания.
Потом я в обществе повеселевшего Рафаэля осмотрел Феррари. Рафаэль опять сник.
— Два дня в полковых мастерских, если срочно, — изрек он свой вердикт. — Там правда было четыре Джела?
— Ага.
— Даешь! Радуйся, что жив остался.
— Я и радуюсь. А в прошлый раз где чинили? Тогда было еще хуже.
— Там и чинили, пострадал-то в бою. Значит, за счет армии.
— В этот раз тоже в бою.
— Ну значит, завтра отгоним. Не переживай. Сколько тебе еще ястребов лепить?
— Ни один не ушел.
— Ясно.
Я отправился поработать в спортзал (когда наконец на наших пожелтевших газонах появится молодая травка?) и обнаружил там своего приемного кузена. Если я его выгоню, значит, не игнорирую. Поэтому не стал. Однако! Проф — ясновидящий или Виктор ему что-нибудь говорил? Этот несчастный тренировался! Смеяться над ним я не стал — некрасиво, хотя очень хотелось: он ни у кого не спросил, как это делается. Ладно, особого ущерба своему здоровью он не нанесет, а боль во всех мышцах — хорошее испытание для его решения. Только от штанги я его отогнал:
— Покалечишься, дурень.
Надежда вспыхнула в его глазах — и погасла. Если он действительно хочет, обойдется без моего одобрения. Еще через полчаса пришлось приказать ему отдохнуть (лежа, дурень, а не сидя!), а еще через двадцать минут прогнать (хватит!).
За ужином Виктор с трудом сохранял вертикальное положение. Синьора Будрио, конечно, не могла промолчать.
— Бедный мальчик! Роберто, ты только посмотри! Зачем это Энрик потащил его в спортзал?!
— Никуда он меня не тащил! — слабым голосом, но решительно возразил ей сын.
Проф улыбнулся:
— Бланка, ты можешь ненавидеть Этну, но ты не найдешь в Галактике места, где бы мальчики хотели быть слабаками. Его просто не может быть.
Она не нашлась что ответить.
После ужина я отказался играть с Виктором в шахматы. В порядке мести проф у него на глазах разнес меня в пух и прах. Я переживу! Я подожду еще недельку, и если сильная боль во всем теле каждое утро не помешает тебе каждый вечер приходить в зал и тренироваться, вот тогда я пожму тебе руку. Не раньше. Но вслух я этого не сказал. Незачем.
Утром пришлось ехать в университет на элемобиле, правда, вел я его уже сам. Чуть не угробился: в воздухе гораздо больше места, и рефлексы у меня соответствующие. После второй попытки обогнать кого-то сверху я понял, что не рожден быть гонщиком и Рафаэль, наверно, прав на мой счет.
Когда я, мокрый как мой мышь после трассы, добрался наконец до университета, первым, кого я увидел на стоянке, был кремонский стипендиат Винсенто Линаро, тот самый, что все время пытался меня подколоть.
— Что? Разбил свою птичку? — приветствовал он меня.
— Поинтересуйся сводками потерь кремонских ВВС, — ехидно посоветовал я ему.
Он был так потрясен, будто я предложил ему, ну… спуститься в ад покутить с дьяволом, не меньше.
— Ты чего? — испуганно спросил я. Противный, конечно, тип, но доводить его до инфаркта я не собирался.
— Это же военная тайна! — произнес он сурово, голос у него дрожал.
Я пожал плечами и ушел. Не буду я пикироваться с человеком, когда он в шоке (почему он так реагирует? Что я такого сказал?). И на лекцию синьора Брессаноне он не пришел… Ладно, он мне не брат и не друг, чтобы беспокоиться.
Дома оказалось, что Рафаэль сегодня выходной, поэтому о проблемах вождения я разговаривал с Фернаном. Он меня утешил, сказал — все так начинали.
Виктор, робея и дрожа, пришел в спортзал и о чем-то разговаривал с сенсеем. Сенсей велел нам разминаться самостоятельно и начал разглядывать Виктора, как подержанный элемобиль, который он собирается купить. Потом сосчитал ему пульс, что они там делали дальше, я не следил: мне тоже надо тренироваться.
Видел я своего кузена уже за ужином, чуть живого, но очень довольного. Синьора Будрио смотрела на него с ужасом. Играть в шахматы на этот раз он и сам не захотел, сразу ушел, наверное спать.
Вторник и среда мало отличались от понедельника, только я все больше скучал по работе. Просочиться бы на второй этаж, упасть в рабочее кресло и побегать где-нибудь, а еще лучше полетать с Самураем. Маховые перья ему вырастили и приживили, но летать он не мог, в первый раз сегодня рискнул слететь с моей руки на землю, и все обошлось. Значит, вылечится.
Виктор упорно, игнорируя мамочкины ахи и охи, ходил тренироваться. И даже в зал по лестнице спускался, а не на лифте.
Лариса с подозрением посмотрела на меня, когда я, объяснив, что Феррари нужен небольшой ремонт, повез ее кататься на элемобиле, но ничего не сказала. Ладно, расскажу ей правду как-нибудь потом.
В четверг, на очередном занятии у синьора Брессаноне, я снова увидел Линаро: двигался он как человек, сильно пострадавший в жестокой драке. Но на лице никаких следов. От меня он шарахнулся, как от чумы. Тем не менее я успел заметить, что костяшки пальцев у него не сбиты: его били, а он не сопротивлялся? Странно, крепкий, здоровый парень.
После лекции ко мне подошел Стефан Ориоло, стипендиат кого-то из джельских шишек. Как человек общительный, он разговаривал со всеми и как представитель союзника Кремоны находился с Линаро в приятельских отношениях.
— Полюбовался на свою работу?! — поинтересовался он зло.
Я удивленно поднял брови:
— Ты это о чем?
— На Винсенто полюбовался? (Предмет нашей беседы как раз выползал из аудитории.)
— При чем тут я? — спросил я сухо, внутренне похолодев.
— Шутник …!
— Выбирай выражения! Давай-ка прогуляемся на улицу.
— Сам выбирай выражения! Зачем ты предложил ему заняться шпионажем?
— Что?! Я?! Когда?!
— Ты идиот или притворяешься? Ты предложил ему посмотреть сводки потерь ВВС.
— И что?
— Он побежал признаваться в свою СБ, что его пытаются завербовать. Ну ему и вломили за то, что вообще с тобой разговаривал.
— Откуда ты знаешь?
— Мы живем в одном блоке, я ему первую помощь оказывал, ну он и проговорился, пока не в себе был.
— А к врачу…
— Тогда ему опять вломят, за то, что проболтался о том, что был в палермском отделении их СБ.
Я сел обратно на свое место и опустил голову.
— Мадонна, я знал, что они психи, но не думал, что настолько, — сказал я тихим голосом. — А зачем он побежал признаваться?
— Если бы не побежал, а они узнали, ему было бы еще хуже, — пояснил Стефан.
Я поднял глаза, Стефан смотрел на меня обвиняюще.
— Они — ваши союзники, — заметил я, — уже много лет, с коротким перерывом на союз Кальтаниссетта-Кремона, лучше бы его не было.
Он отвел взгляд.
— «Невежество — великая сила!» — процитировал я профа. — Теперь мы оба должны как-то с этим жить.
— Ты должен с этим жить!
Я кивнул.
— Понятно. Синьор Стефан Ориоло, мы теперь с вами не на ты, — постановил я и ушел.
Что я натворил? А в последнем бою? Говорили же мне, дураку, открытым текстом: в Кремоне ни у кого нет права выбора. Летчики не выбирали, идти им или не идти в армию, и десантники с того крейсера тоже! Ну а какая альтернатива? Из моральных соображений позволить им все завоевать и превратить весь мир в такую же тюрьму. Как Веррес говорил: терраформирование южного континента костями и кровью. Я совсем запутался.
Как я доехал до дому, не попав в аварию, знает только Бог.
Третьим человеком, которого я встретил в Лабораторном парке, был проф, и он стоял у меня на пути намеренно (хорошая у него разведка).
— Что случилось? — Он обхватил меня за плечи и затащил к себе в кабинет.
Я рассказал. Медленно и спокойно. Потом так же медленно и спокойно сказал:
— Я их уничтожу.
— Ты и раньше знал… — мягко заметил проф.
Я помотал головой:
— Это было теоретически, Веррес сказал, я ему поверил, «Лунный пейзаж», эта рота, которая сама себя резала, потом сводки с Эльбы, даже брат Ларисы. А это невиртуальная реальность.
— Это тебе тоже рассказали, к тому же человек, которого ты перестал уважать.
— Не такая у него фантазия, чтобы это придумать, — вздохнул я.
Вечером на тренировке сенсей остановился передо мной и сказал:
— Ты в гневе. Оставь свой гнев за дверями зала.
Я закрыл глаза и попытался так и сделать. Потом открыл их и покачал головой:
— Не могу.
Сенсей посмотрел на меня повнимательнее:
— Никакого спарринга, иди макивару обрабатывай.
Почему это толстый соломенный мат, а не все кремонские эсбэшники, шишки, важные птицы и как это еще называется? После сегодняшней тренировки снаряд придется поменять.
В пятницу я не поехал в университет, просто не мог. Сверкать еще четырьмя ястребами на борту свежеотремонтированного Феррари, хвастать своими победами, удачей, счастьем, когда они отдаются так… «Ты не виноват», — сказал внутренний голос. «Да, ну и что?» — ответил я.
Утром я написал на адрес Торре для все еще находящегося на нелегальном положении Верреса длинное и очень злое письмо, как будто он был моим подчиненным и не выполнил приказ. А «приказывал» я ему написать доклад «СБ Кремоны глазами рядового гражданина» и еще «Все, что я точно знаю о деятельности СБ Кремоны».
Днем я договорился с ребятами, что они опять придут ко мне заниматься тем же самым проектом. Их восторги по поводу первых уроков пилотирования я вынес с трудом.
От свидания с Ларисой я отказался без объяснения причин. Только извинился — и все.
* * *
В субботу утром я не поехал за ребятами сам, а попросил об этом Рафаэля, он уже начал произносить воспитательную сентенцию о необходимости ездить, если я хочу научиться, но, посмотрев на меня повнимательнее, осекся.
— И летать ты сегодня тоже не будешь. Обещай.
— Ладно, — согласился я.
Рафаэль кивнул.
Когда он вернулся вместе с моими друзьями, они некоторое время пристально меня разглядывали, Лео даже вокруг обошел.
— Что с тобой? — удивился Алекс. — У тебя глаза по пять сестерциев.
— Сейчас расскажу, — обещал я.
Виктор ждал нас у дверей моей комнаты.
— А можно мне?.. — спросил он, краснея и смущаясь.
— В вывеску тебе можно, — подтвердил Лео.
— Ладно, Лео, не трогай его, — попросил я. — Человек, который вынес пять тренировок у сенсея, заслуживает награды.
Виктор просиял.
— Ого! — Алекс был потрясен.
Почему-то я не мог начать рассказывать, пока мы шли по коридору. Только устроившись в своем кресле.
Ребята выслушали меня в молчании.
— Ты не виноват, — сказал Гвидо.
— Ну и что? — спросил я.
— Э-ээ, м-мм, — подал голос Виктор.
Мы воззрились на него. Вид у него был испуганный.
— Говори, — велел я, — ты не в кремонской СБ, ничего тебе не будет.
— У вас со всеми так обращаются, — выпалил Виктор.
— Чего?!
— Ну мама говорила — ведь всех же лупят.
— Между синяками на заднице и отбитыми почками, треснувшими ребрами и еще бог весть какими повреждениями есть существенная разница, — заметил я как специалист. — Обсуждать этнийские методы воспитания мы сейчас не будем, неактуально.
— Угу, — согласился Лео, — давайте работать.
— Задавай вопросы, — слабо улыбнулся я.
— Почему от них не бегут тысячами?
Я вывел на экран, а потом распечатал на большом листе политическую карту планеты и план Палермо отдельно (было у меня одно подозрение).
— Смотрите, — предложил я, — что общего у владений Кремоны и Каникатти?
Некоторое время все изучали карту.
— Они изолированы. — Алекс первым увидел эту особенность. — У Каникатти даже нет своей зоны в Палермо. У Кремоны есть, но только «Фешенебельная», никаких заводов, даже научных институтов нет. Только для высшего руководства и самых богатых.
— Проще говоря, легко сделать так, чтобы поменять корпорацию было практически невозможно. Как на Ористано, — резюмировал я. — Давайте проверим. Есть какое-нибудь место, где поменять гражданство все-таки можно? Тогда там должен стоять мощный пограничный заслон.
Мы разложили карту на ковре и улеглись вокруг.
— Вот, — сказал Гвидо, — архипелаг Пантеллерия. Часть островов кремонская, а часть — Вальгуарнеро, кое-где можно просто вплавь.
— Угу, и еще здесь. — Лео показал на большой остров Мареттимо. — Часть опять же Кремона, а часть Леркара.
— Кого будем взламывать? — деловито поинтересовался Алекс.
— Кремону, — ответил я, — только аккуратно, нам туда еще много раз лазать.
Алекс сел за мой комп и принялся за работу. Я подключил ноутбук — залезу в открытую информационную сеть корпорации Кремона — тоже пригодится.
Хм, во-первых, даже у этой сети была защита, правда, стандартная, странно, зачем хранить секреты Полишинеля. Я решил изучить эту систему, потом я так крутил головой и моргал глазами от удивления, что возбудил всеобщий интерес.
— Что такое? — спросил Лео, оторвав взгляд от того, что делает Алекс.
— Э-ээ, — сказал я, — такого я еще не видел, защита, которая не пропускает не в ту сторону.
— Чего?
— Ну они не очень возражают против меня в их открытой сети, но не дай бог какому-нибудь кремонцу попытаться вылезти, скажем, в нашу открытую сеть. Поймают сразу. Учитесь, ребята, такую бы изобретательность да в мирных целях.
— Мирных целей не бывает, — пробормотал Алекс, отрываясь от экрана, — показывай.
Я показал.
— Ты уже говорил об этом, — напомнил Гвидо, — в прошлый раз, когда мы говорили об обмене пленных.
— Угу, — согласился Лео, — это называется «блокада информации», нет ничего проще, чем промывать мозги, когда нет альтернативных источников. Чему ты так удивился? Этого следовало ожидать.
— А если кто-нибудь прорвется, его сразу поймают, и понятно, что с ним будет, — добавил Алекс.
— Что? — спросил расхрабрившийся Виктор.
— Расстреляют, — ответил я, — чтобы второго раза точно не было. Если уж они не боятся калечить надежду кремонской математики…
— А он что, такой?..
— Да, — сказал я.
— Тогда почему он не сбежит от них? — спросил Гвидо. — Он уже на территории Больцано, его оттуда не выцарапать без войны со всеми сразу, тут даже Джела откажется от союзника.
— А у него мама, папа, братишки и сестренки, — пояснил я, — крепкая веревочка. Лейтенант говорил. И его семья в безопасности, пока кремонцы думают, что он мертв.
— Я пробился, — обрадованно сообщил Алекс, — и вроде бы тихо.
— Так просто… — потянул Лео.
— Это для всех их эсбэшников, гамузом, — пояснил Алекс. — Досье на простых граждан. Ну и всякие мелочи.
— Ясно, что знают трое — знает свинья.
— А что тридцать тысяч?..
— Свиноферма, — пробормотал Гвидо.
Мы посмеялись.
— Отлично. Качай все подряд. Места хватит, — сказал я.
— А за перегрузку?
— Сегодня суббота, трафик небольшой. И не будет синьор Арциньяно на меня жаловаться, — добавил я громким шепотом.
— Нахальный тип, — заметил Лео.
— Только для дела, — парировал я и занялся перекачкой открытых кремонских новостных лент с комментариями — хотел сравнить их с реальностью.
— Энрик, я качаю досье на всех жителей зон Кремоны. Это надо?
— У них есть досье на всех?!
— Похоже на то.
— Э-э, не надо, мы их в жизни не разберем, сколько ты уже скачал?
— Несколько тысяч.
— Хватит. Для статистики. Поищи там береговую охрану на Пантеллерии. И пограничников на Мареттимо.
— Нашел.
— О, и посмотри досье на Линаро, нам понадобится. Винсенто Линаро, студент второго курса математического факультета Палермского университета. Нашел?
— Есть такой.
— Отлично. И еще — экономические сведения и досье на руководителей.
— Думаешь, они есть?
— Думаю, да, — хитро усмехнулся я, — этим миром вертит СБ. Служба Безопасности обеспечивает собственную безопасность ради безопасности Безопасности.
— Скачиваю, — сказал Алекс. — И что мы со всем этим будем делать?
— Мы разберемся, как это работает. Построим модель их структуры. Потом найдем в прошлом похожие структуры и узнаем, как они погибли или были уничтожены. Потом придумаем план, как уничтожить Кремону, такой, чтобы и прибыль получить, иначе синьору Мигелю не понравится и он не захочет этого делать.
— Нехило, — присвистнул Лео, — а может, проще все стереть и создать заново?
— Это к Господу Богу, — сказал я.
— А ему ты советов не даешь?
— Обойдется, пусть сам думает.
