В башне меня снова ждал сюрприз: похоже, уже каждая собака знала, где можно найти скромного отставника Антона Васильева. По устоявшимся негласным правилам на втором этаже, ставшем чем-то вроде гостиной и приемной, за столом сидела Даша. Дочка Лесника уплетала из алюминиевой миски макароны с тушенкой, заедая это нехитрое, но питательное блюдо маринованными помидорами из открытой стеклянной банки. Девушка была в своем обычном наряде: легкий комбез разведчика (вроде моего, только перешитого явно под миниатюрную девичью фигурку), тактическая кобура на бедре. Неизменная вязаная шапочка теперь сиротливо лежала на углу стола. Увидев меня, Даша бросила вилку, вытерла губы салфеткой и стремительно оказалась рядом:

– Живо-ой! – И сразу потянулась ко мне.

Я не без удовольствия ответил на поцелуй, что продлилось еще целую вечность. Оторвавшись от меня, девушка вернулась за стол и продолжила трапезу с еще большим аппетитом. Потом отставила вычищенную до блеска тару и, прихлебывая кофе (сам я этот напиток не жалую, но Юрис, как большой поклонник, держит запас для себя), стала излагать свою одиссею:

– Здорово ты здесь устроился. Пока выспросила, кучу народа обошла. Только перед первым долганским «блоком» старичок какой-то подсказал, что ты в заброшенной водонапорной башне поселился. Сказал, что Тихон поклон шлет, сказал, что на остановке тебя ждать будет завтра в полдень. Странный он какой-то. Но безобидный совсем, «медузу» мне просто так подарил, сказал, что на память…

Вот старый пень! Но, видимо, действительно припекло, если встречи ищет. Нужно будет сходить, не думаю, что мутант стал бы искать со мной встречи только для приятного разговора. Пружина событий раскручивалась все быстрее. Это уже ощущалось почти физически: ветер времени дул со все более нарастающей силой.

– Какими судьбами сюда? Богдан, поди, ищет уже…

Девушка убийственно глянула на меня и отставила кружку в сторону.

– А я сама себе хозяйка. – Потом, чуть помедлив, добавила уже спокойнее: – Папка сейчас не может ездить – опять спину застудил, вот я и отправилась сюда за припасами. Ты не думай, я с караваном шла. А знакомец твой вечером на привале прибился. Как посты только прошел, не пойму. Не рад что ли?

– Рад… Просто беспокоился.

– Я умею стрелять!

– Стрелять – да, воевать – нет.

– Так научи меня. Вместе ходить за хабаром будем, ну и… Я тоже соскучилась.

Мда… Придется снова все объяснять, потом она обидится и уйдет. Затем опять вернется и, после того как увидит, что я не передумал, уйдет теперь уже насовсем.

– Даша, я не беру девушек и женщин в рейд. – Я поднял ладонь, останавливая готовую взорваться эмоциями девушку. – Погоди, дай скажу. Только не пережидай, а вслушивайся в то, что говорю. Лады?

– Хорошо… Но… Ладно, давай уже. – Насупившись и скрестив на груди руки, Даша исподлобья уставилась на меня.

– Пойми одну вещь: не важно, как хорошо ты стреляешь или как быстро можешь бегать или пускать врагу кровь. Уверен, что все это ты умеешь лучше многих мужиков, в этом нет сомнений. Дело в психологии. Женщины импульсивнее, эмоциональней и склонны к неподчинению. А в разведке главное – это точное выполнение приказа. Вот ситуация: я ранен и идти не могу, тащить под огнем ты меня не сможешь. Я даю приказ бросить меня и отступать. Ты ведь так не сделаешь?

– Нет, конечно.

– Вот! Личный мотив плюс импульсивность поведения: погибнем оба, и задание провалено.

– Но здесь у нас нет заданий и война скорее как бы за себя.

– Тем более погибнем зря! А так хоть запомнишь и сможешь посчитаться с тем, кто меня приложит.

– Так вот я смогу.

– Нет. Сейчас у нас с тобой чисто теоретический разговор. Пули не свистят, кровь не льется, и враг далеко. И пообещать ты можешь что угодно. Не потому, что хочешь согласиться для вида. Уверен, что теперь ты все поняла правильно. Но только вот здесь. – Я постучал пальцем себя по лбу. – А вот здесь, – я хлопнул себя по груди, – сидит импульс. Живут чувства. Когда придет момент, ты не сможешь принять решение, которое нужно принять именно разумом. Чувства будут позже, но только у тех, кто умеет ими управлять. Без расчета нет победы.

Девушка опустила голову, и я понял, что сейчас будут либо слезы, либо обида. И все равно она уйдет. Но вышло иначе: подняв голову, она решительно кивнула головой:

– Научи меня.

– Хорошо. Даю тебе слово: ты будешь тренироваться вместе со мной. Я включу тебя в резервный состав. Потом будет проверка. Но это все. Не пройдешь – без обид.

– Я пройду.

– Надеюсь, что да. Хотя лучше, если оставишь эту затею.

– Не-а. – Даша поднялась из-за стола и пошла к лестнице, ведущей в подвал. – Где тут у тебя душ?

– Вниз и налево.

– А спальня? – последний вопрос был задан тем же деловитым тоном, без тени игривости.

– Я в гамаке сплю, от входа в подвал налево, рядом с каптеркой.

– Нет, Васильев, пока я моюсь, найди кровать, и сделай это быстро. Я скоро.

Приехали. Где я кровать-то найду?… Но решение пришло само собой в лице Юриса. Латыш, подмигнув, показал большим пальцем левой руки на потолок:

– Там ящики снарядные есть. Если матрасы постелить – будет самое оно. Щас вниз стащим – вот вам и кровать.

– Благодарность тебе, Норд, от лица службы. Как ты ее вообще впустил?

– Ну… Что тут сказать… Это интуиция, командир. Кроме того, попробуй такую не впусти – застрелит. – И снова ухмыльнулся.

На оборудование кровати ушло минут сорок, все это мы с Юрисом проделали под веселое пение, доносившееся из душевой. Кровать получилась практически трехспальная, жесткие ребра верхних крышек были проложены губчатым утеплителем, который раздобыл хозяйственный латыш. Ложе получилось царское. Норд, все еще пряча улыбку, попутно выспросил все подробности нашего с Лесниковой дочерью знакомства. Скрывать особо было нечего, опустил я только детали чисто интимного и глубоко личного свойства. Ограничился урезанной версией. Напарник снова подмигнул и заторопился на сеанс одновременной игры. По его словам, в баре появился какой-то испанец, жутко опытный по части покера и обчистивший уже не одного местного чемпиона лиги полупрофессионалов. Понятное дело, друг удалился просто из деликатности.

Тем временем, я тоже решил принять душ, но из этого мало что вышло: мы с Дашей были голодны друг до друга. Поэтому нормальная помывка получилась только спустя час с небольшим.

Потом время полетело вообще с бешеной скоростью. Мы так долго и яростно любили друг друга, что мир сузился до ставшей совсем крохотной импровизированной постели, созданной из вместилища инструментов смерти. Снова та же звенящая пустота во всем теле и… нежность к женщине, подарившей мне ощущение полноценного дома и чего-то еще очень важного, но пока невыразимого в словах.

Положив голову мне на плечо, девушка уснула. Ровное, мерное дыхание и то осторожное живое тепло, которое исходит только от любимой и желанной женщины, подарило покой и мне. Сон опять был глубоким и без сновидений. Но недолго: внезапно я ощутил тяжелый, ищущий враждебный взгляд. Некто с нечеловеческим и очень мощным разумом стремился найти меня. Нечто вроде тонкой деревянной стены пока скрывало меня от этого давящего взора, подобного ослепительно яркому лучу, шарящему по серому пространству сна. Вот исчезла и стена, взгляд уперся в мое сознание, стремясь выжечь его дотла, уничтожить само воспоминание о том, кто я есть и кем был. Сопротивляться долго я не мог – лишь пару мгновений боролся и проиграл. Я был отброшен в глубь себя с легким пренебрежением. Казалось, этот некто просто смеется над моими попытками сопротивления. Они его забавляли.

И вот когда огонь уже затопил мой разум окончательно, а до безумного пламени небытия оставались лишь доли мгновения, серый, вязкий кошмар разорвала серебряная вспышка. Темная, вобравшая в себя все оттенки темноты тень отбросила палящий луч в сторону. Я открыл глаза, сон кончился. Не было холодного пота, тяжелого дыхания и дикого взгляда. Просто я понял, что это был не кошмар. Даша тоже проснулась, уловив некие изменения в эмоциональном фоне. Женщины вообще чувствительнее нас, мужиков, к таким вещам, и в полусне Даша постаралась обнять меня и успокоить, подумав, что это именно кошмарный сон заставил меня проснуться. Потом она снова ровно задышала, крепко обхватив меня рукой и прижавшись еще теснее всем телом.

Из дальнего конца коридора раздался знакомый голос:

– Извини, Антон, но давай ты оденешься и поднимешься на второй этаж. Времени до рассвета уже совсем мало. Да и твой друг уже скоро закончит обчищать бедолагу Брухо в карты и вернется сюда.

Это был Рэд. Призраки вообще народ нахальный. А этот был бесцеремонен, как никто другой. Но, с другой стороны, узнав Шахова поближе, я понял, что менее всего его можно за это винить. Приходил он всегда по делу. И это явно не его фокус был во сне.

Скорее всего он был тем, кто отвел атаку, заставив меня проснуться. Осторожно высвободившись из объятий Даши, я оделся и поднялся на второй этаж.

Шахов изменился. Теперь это был настоящий призрак, ничем не напоминающий того уверенного в себе и почти осязаемого парня, которого я встретил полтора месяца назад по прибытии в Зону отчуждения. Бледное, полупрозрачное лицо, рваный комбез, явные признаки разложения во всем облике Черного старателя. Легенда вблизи выглядела жутковато.

– Слабею. Даже сюда теперь трудно приходить. Наша с Сухарем власть дальше этого места уже совсем на нет сходит. Сектанты изменили длину волны Выжигателя: вас, простых, уже не задевает, как раньше, а вот призракам вроде меня вообще скоро каюк.

– Что, Обелиск стал настолько силен? Простые бродяги с обычным оружием сектантов больше не беспокоят?

– Ты же с «девяткой» повоевал… – Совсем как живой человек, Рэд тяжело опустился на стул и положил АКСУ на стол перед собой, сцепил пальцы рук в замок, оперся на них подбородком и уставился в стену невидящим взглядом.

– Теперь их максимум трое, и на создание остальных уйдет довольно много времени. Или я чего-то не знаю? – Присев напротив Рэда, я налил в кружку холодного чаю и отхлебнул. Вкус был горьковатым.

– Все мы чего-то не знаем, старатель. Все мы. – Голос Шахова дрогнул, Рэд закашлялся, согнувшись и стараясь заглушить звук ладонью. – Я пришел за помощью.

– Не ты первый, встань в очередь. Ты знаешь, что у вас в этом заповеднике непуганых идиотов завелись настоящие Серые? Афганцы тоже хотят счастья, но явно только для себя. Они похитили мастера-алхимика, привезли в Зону четверть тонны героина, тянут караванные тропы с оружием и «бычками»! Исполнитель желаний им для этого не нужен.

– А как быть с трехметровым жлобом, который чуть не сжег твои непутевые мозги возле Могильника?! – Шахов хотел повысить голос, но замерцал и, став почти прозрачным, спохватился, снова сбавил тон: – Есть вещи, Антон, гораздо страшнее кучки отмороженных духов. С духами ты справишься, в этом я практически не сомневаюсь. Ты пойми: не станет нас, сектанты сметут «Альфу», «Сiчь», наемники свалят сами, а бродяги полягут кто где и все закончится не только для Зоны. Есть странные силы вне нашего мира, Антон. Странные и совсем чужие. Пока что мы их сдерживаем и Камень управляет барьерами, но скоро это закончится. Капитаны Обелиска заключили с существами с той стороны пакт. Те передали «обелисковцам» кусочек технологии, с помощью которого сектанты создали «девятку» и изменили длину волны излучателя пси-волн. Вскрыть защиту Камня им пока не удается. А помочь сектантам существа без реального присутствия в нашем мире не могут. И времени почти не осталось. Ты же сейчас чуть не сгорел как свечка. Я прикрыл твое сознание зеркалом, а «моллюск» ты оставил здесь. Если хочешь выжить, никогда не оставляй Дар дальше чем в двух метрах от себя.

– Значит, это не только биофильтр?

– Все вещи здесь немного не то, чем кажутся на первый взгляд. Дар – это окаменевшее сердце кровохлеба. Охотник признал тебя частью своей семьи и отдал в знак нерушимой клятвы одно из трех сердец своей семьи. Это мощный артефакт, он прикрыл тебя на болотах и не дал Чужому сжечь твои непутевые мозги, когда ты уходил от Могильника. А кровь Охотника заставила Дар защищать тебя, признавая частью семьи. Кровохлебы – существа с той стороны, Антон. Древние и невероятно могущественные. Они зовут себя Изменяющими, что бы это ни означало. Камень открыл им дорогу сюда, чтобы укрыться от Чужих. То, что люди называют «Исполнителем желаний», на самом деле разумное существо, коллективный разум, имеющий власть над материей времени и пространства. Я знаю только, что таких, как он, немного, племя твоего побратима водит дружбу только с Камнем. Войну с Чужими соплеменники Охотника проиграли, поэтому пришли сюда. Они прячутся, потому что в открытом бою с Чужими им уже не тягаться.

– А как же серые кровохлебы? Их больше, и они не так э… дружелюбны.

– А люди все дружелюбны? Вот и эти тоже воюют меж собой. Серые – полуразумные, недоразвитые существа. Они покорились Чужим, признали их власть и пошли следом за племенем Охотника. Так мне объяснили. Сюда прорвалось много кого и чего странного. Жить хотели все, но получилось так, как получилось. Чужие отправили сюда еще и мозгоедов. Это их верные союзники и шпионы, но есть и нейтральные к людям существа. Вроде Подорожника… Но, сам понимаешь, страх оглупляет человека. Кроме тебя, в Тихона и его сородичей не стреляет только ленивый.

– Что я должен сделать?

– Пока жди, прислушивайся, и тебе необходимо согласиться на предложение алхимиков. Когда придет время, я… мы все надеемся, что ты будешь на нашей стороне.

– Алхимики тоже с той стороны?

– Нет, это люди… Были когда-то людьми. Просто могущество стало для них фетишем, и они идут за грань каждый раз, когда создают новый трансмут. Энергия Зоны изменяет их. Некоторые из алхимиков были учеными, потерявшими веру в науку «правильную», классическую. Ходят слухи, что некоторые вообще живут на земле веками и пришли в Зону из разных мест нашего шарика, ища последнего убежища от любопытных глаз. Так это или нет, не знаю. Да и тебе не советую узнавать. Теперь прощай, я больше не могу тут оставаться. Волна будет через двое суток, продлится недолго, пару часов всего. Поэтому советую тебе поторопиться со сборами.

– Хорошо. Я сделаю, как ты просишь. Прощевай покуда.

Шахов растаял в воздухе, а я пошел вниз и снова лег в кровать. Девушка лежала на правом боку, отвернувшись к стене, словно обидевшись на мое долгое отсутствие.

Я снова стал фигурой в большой игре. Другое дело, что, выполняя определенную роль и принимая чью-либо сторону, я все равно иду своим путем. Черный тубус стал некой меткой, выделившей меня из всех пришедших в Зону отчуждения людей. Все это произошло по чистой случайности. Видимо, даже мои личные качества не играли определяющей роли, просто так вышло.

Теперь же требовалось продумать предстоящий рейд. Сразу соваться к духам было бы глупо и неосмотрительно: группу вскроет незамеченный охранением «секрет», и нас просто перебьют или вынудят отойти. И в том и в другом случае проигрыш. Поэтому следовало идти с проводником. Интересно, согласится ли Тихон провести нас по своим угодьям, в обход духовских постов?… С одной стороны, это наилучший вариант для меня, но тогда Подорожник засветится в качестве моего оперативного контакта перед Заном и его людьми.

Темной лошадкой я уже не был, но подтверждать слухи о своих контактах с «порождениями Зоны», как по незнанию называют существ «с той стороны» все вокруг, было бы неразумно.

Вообще, почему все молчат о самоочевидном факте: даже за двадцать лет появление разумных мутантов, способных давать жизнеспособное потомство, невозможно. Даже если бы все вокруг светилось и излучало как сумасшедшее. Изменения внутренних органов – да. Онкология и прочие прелести вторичной радиации – вполне вероятно и возможно. Но появление новых видов живых существ, ранее нигде толком не проявивших себя, – нет, это уже бред.

Ходили слухи о тайных советских лабораториях, где выводили боевых биороботов и экспериментировали на солдатах. Верю, но Союз давно умер, а вот наука новой Украины такие исследования вряд ли потянет. Американская помощь? Тоже вариант объяснения, но тогда потребуются затраты, сравнимые с ассигнованиями на, скажем, космическую программу. Если частные разработки и ведутся, то это очень узкие, прикладные области, и участие американцев исключено. Иначе мой старый заклятый партнер Эдвардс не организовал бы «черную операцию» по извлечению результатов работы сектантов над боевым комплексом.

Скорее всего призрак говорил правду и ни одно государство инициатором всего творящегося в Зоне отчуждения не является. Шпионить и пытаться изучать – да, сколько угодно. Но вот возглавить процесс – нет, слишком уж велик кусок, и ни одному государству его не прожевать. А уж тем более союзникам по НАТО – передрались бы уже на стадии первых результатов, пошли бы утечки в прессу, и все – исследования засекретят и сольют. Вмешательство, назовем их банально, Чужих. Вот самое вероятное объяснение, несмотря на всю свою дикость.

На фоне этого даже духовская база с их планом по превращению Зоны в еще один свой анклав – мелочи, детская игра.

Но все проблемы разом не решить. Придется вплотную заняться именно басмачами, а уже потом поискать черную кошку в темной комнате. Она затаилась там, и выдают ее пока только иногда открывающиеся глаза да опрокидываемая ею мебель. Но именно косвенные признаки тревожнее всего. Медлить нельзя.

Выхода нет: сам я вряд ли быстро смогу отыскать безопасную дорогу к базе моджахедов, а при повторном появлении духи просто сменят дислокацию «секретов» и расписание мобильных патрулей. На такую меру предосторожности их толкают серьезные ставки, сделанные в последнее время. Стеречься они будут, и сделают это они качественно, как и всегда.

Для проведения операции без привлечения оперативных контактов нужно было больше времени: пара ходок, и систему смены «секретов» и расписание патрулей мы установим. Но на это уйдет недели две. Еще пару недель на разработку плана акции и отработку на макете и трое суток на реализацию. А у меня максимум семьдесят два часа. По истечении этого срока алхимику отрежут голову перед камерой и возьмут в заложники кого-то еще.

Прямой штурм невозможен, поэтому остается только инфильтрация. Именно для этого мне и нужен Тихон. Подорожник может показать слабое место в обороне базы. Зайдем-выйдем и попытаемся уйти без боя, в свою очередь прихватив заложника. Была у меня одна задумка. Но Крот ушел и сейчас уже, наверное, орет на строителей в родной вечной мерзлоте. А другого такого подрывника еще поискать надо. Да и то, что я задумал, наделает много шуму, унести бы после этого ноги, и желательно подальше от того участка болот.

Алхимики заинтересованы в скорейшем решении проблемы. Что же, оно у меня есть. Но вот где достать материалы, которые мне понадобятся… Ладно, это вопрос завтрашнего дня. Впрочем, нет, уже сегодняшнего. Пока я собирал мозги в кучу, прошло около часу, и даже моя засоня уже начала ворочаться, просыпаясь.

Вообще-то, к Даше было трудно применить понятие «моя». Девушка даже после столь близкого знакомства вела себя несколько отстраненно, независимо. Вот и сейчас – потянулась и, совершенно не стесняясь своей наготы, пробормотала что-то приветственное и на автопилоте пошла в душ. Заглянул Юрис и, как всегда подмигнув, сказал:

– Каждому свое. Доброе утро, командир.

– И тебе не хворать. Чего веселый такой?

– Ну так! – Юрис достал из кармана толстую «котлету» местной валюты. – Выиграл снова. Так, глядишь, и за винтарь скоро все верну.

– Не. Для того чтобы вернуть то состояние, что ты на винтовку потратил, надо круглые сутки в карты с местными рубиться. Да и кто теперь с тобой за стол сядет, коли обдираешь всех как липку? Ладно, слушай вводную: после завтрака начинаем готовиться. В течение сорока восьми часов надо выступить.

– Ну наконец-то! А то я думал: совсем тут застоимся, надоело с вышки по всяким мумрикам упражняться. К духам в гости?

– Да. Но акция будет тихая: войти-выйти. На зачистку времени не будет.

– «Факел»? – Друг посерьезнел. За что и ценю его: собранность не покидает латыша практически никогда. Стоит отдать приказ – и балагура и картежника больше нет.

– Думаю над этим. Но получится слишком громко, и времени на установку такой конструкции может и не быть. Есть один вариант, но пока не поговорю с заказчиком – обсуждать нечего.

Готовься. Идем на неделю. Жратвы минимум. Пять рационов, двойной б/к. Три закладки на маршруте: взрывчатка, боеприпасы. Все как обычно. Пойдешь один, пока я тут разговоры говорить буду. Проверь схроны, доложи, чего сам придумаешь. Возьми Андрона, сына нашего крестника, если хочешь. Парень сообразительный, для разовой работы сгодится. Потом при себе его держи, чтобы язык не распустил. Ну да что я тебя прописным истинам учу. Рассчитывать будем на восемь бойцов. Пока это все. Вопросы?

– Кто с нами еще пойдет?

– Я тут Буревестника встретил…

– Да ну! – Юрис обрадованно потер ладони. – Ну, держись теперь пехотный капитан! Он один или?…

Зан произвел в свое время неизгладимое впечатление на Юриса, когда показывал комплекс работы с ножом и кое-чему научил моего снайпера. Плюс Якоб неплохо играл в покер, и тут уже мой напарник драл немца в хвост и в гриву. А фраза из гоголевского «Ревизора» так и вовсе была их условным сигналом к картежному бою.

– Или. Судя по тому, что я знаю, у твоего визави бригада голов в двадцать. И теперь уже он мне кое-что должен. Всех его людей для «войти-выйти» арендовать не будем. Но шесть человек нам пригодятся. Собирайся. После завтрака начинай тариться припасами, потом разметь маршрут и вперед. В тринадцать ноль-ноль вы с Андроном должны выступить. Закладки обнови сначала по маршруту движения, потом по направлениям отхода. Думаю, за двое суток управитесь. Ждите меня в двенадцатом квадрате, сидите там тихо. Если на встречу не выйду – отходите на базу. Свяжись с Василем. Не уверен, что сильно поможет: у «альфовцев» и без нас скоро жарко будет, – но весточку про должок передай. Теперь точно все.

– Все понял. А как с дамой?

– Дама возвращается домой, – это сказала Даша, она вышла из душа посвежевшая и уже в моей «камке». Хлопчатобумажная куртка вполне пристойно прикрывала тело девушки почти до колен, а на ногах были пушистые тапочки (видимо, с собой привезла) в виде забавных щенят с вислыми ушами. – Провожу вот вас и подамся с караваном обратно на Малый кордон. Где тут у вас плита? Жрать охота, а то за разговорами даже поухаживать за девушкой некому.

Юрис кинулся показывать, что у него где лежит. А я был слегка озадачен столь резкой переменой решения подруги. Что-то изменилось за ночь…

На завтрак была яичница с салом и крепкий чай. Даша привезла гостинцы от Лесника. Сало было вкусное. А яичницу я пробовал только у них в доме. Зона не располагает к разведению кур. После этого Норд удалился, и мы с подругой долго занимались каждый своим делом. Я приводил в порядок легкий комбез. А она, что-то напевая, мыла посуду. Потом принялась за уборку, что для меня было немного непривычно, учитывая мой долгий стаж холостяка. Наконец я не выдержал и уже собирался было выяснить у Даши причину ее скорого отъезда, но она сама начала разговор:

– Васильев, не напрягайся. Я уезжаю ненадолго, только товар папке завезу и к твоему возвращению снова буду тут. Ты ведь хочешь, чтобы я была тут? – Девушка стрельнула в мою сторону глазами.

– Да. Очень хочу. – В горле у меня вдруг стало сухо, и слова застревали где-то на полпути от мозга ко рту.

– Мне хорошо с тобой, Антон, давно не было так спокойно и… Ты просто настоящий. Помнишь парня, что стихи мне писал да цветы носил? – Тон подруги изменился, став серьезным, доверительным.

– Ты говорила один раз. Да. Помню, конечно.

– Так вот, было у нас все: и слова красивые, и клятвы со слезами. Но вот пусто как-то становилось, как только мы переставали говорить, или оттягиваться в клубах, или шататься по городу с друзьями. Он, конечно, кольцо купил, да и квартира была что надо. Но вот подумала я, что через пару лет поймаю его с однокурсницей и просто убью. Не потому, что он мне дорог, а просто не люблю неясностей в таких делах. А если прощу, то потом поймаю с секретаршей или еще чего типа того случится. Плюнула на все, кольцо вернула и сюда. Он приезжал потом сюда. Но не поняли мы с ним друг друга. Он был обычный. Хороший, добрый и не жадный. Только обычный. Ты – это совсем другая песня. – Девушка так улыбнулась, что мне захотелось глотнуть чего-то покрепче чая – столько теплоты и нежности было в ее взгляде, голосе, жестах. – Люди вроде тебя женаты на работе, суют голову в пекло ради других и при этом совершенно не умеют устраиваться в мирной жизни. Твое место на войне, Васильев. И мало какая дура сможет находиться подле тебя. Это слишком сильное ощущение. Но, ты знаешь, я не ищу легких путей. С папкой моталась по всем местам его службы. Играла с разряженным «макаром», с пяти лет на стрельбищах да на учениях. Отцовские солдаты вечно были у меня в няньках. Считай, что это моя слабость. Я тоже за простую и опасную жизнь. Так правильнее. Вот вспоминаю Мишку (парня этого из Киева), как время с ним убивали зря, сколько слов говорили просто так, чтобы заполнить пустоту между собой. Бабки – тачки – карьера… А что потом?

– Дети, Даша.

– Ну ладно, хорошо, пусть дети. И снова все по кругу? И они тоже будут бесцельно бегать, суетиться и впустую прожигать жизнь?! Нет, не хочу для своих детей этого. Не хочу! Разве это жизнь?… Так, существование. – Девушка с силой опустила тряпку в ведро с грязной водой.

Что я мог ей возразить? Пока человек ищет себя, навязывать ему или диктовать какие-либо идеалы извне бесполезно. Само собой, скоро приоритеты изменятся. Повзрослеет, поймет, что к чему. Пока же пусть пробует эту жизнь на излом самостоятельно. Такие шишки нужно набивать самому, только так это работает, и только через собственные действия можно познать мир и понять свое место в нем. Или не понять. Но тогда это будет пустая трата времени.

– Думаю, что мы вернемся к этому разговору через какое-то время. А пока давай я тебе с уборкой помогу и пойдем дела крутить.

– Вот еще! Иди уже по своим делам. А я тут останусь. Отдохну, а то спала мало. – Девушка лукаво улыбнулась и, не обращая больше на меня внимания, удалилась в подвал менять воду.

Подготовка к встрече с Тихоном много времени не заняла. Прихватив автомат и стандартное снаряжение, я к назначенному сроку был у места встречи. Осматриваться на предмет засады было бесполезно. Среди руин каких-то построек с запада и на радиоактивных холмах с востока постоянно что-то двигалось. То там, то сям появлялось зверье. Но близость пулеметов «Альфы» и постоянное прочесывание местности патрулями давало свой эффект: близко никто уже не совался.

Остановка была почти целой и служила временным пристанищем для небольших групп старателей, стремящихся устроить привал или укрыться от непогоды на короткое время. Само собой, от Волны бетонная коробка защитить не могла. Удобство этого осколка прошлого заключалось еще и в том, что строение находилось вне зоны прямой видимости как со стороны холмов, так и с позиций «альфовских» наблюдателей. Именно поэтому последние проложили маршрут патрулирования недалеко от остановки. Но происходило это раз в три часа, поэтому можно было встретиться и спокойно переговорить без свидетелей.

Я выбрал подходящий холмик и залег, желая проверить, когда Тихон появится, не привел ли он с собой кого из нежеланных для меня гостей: береженого боги стерегут. Пока же было время прикинуть все плюсы и минусы возникшего у меня плана спасения алхимика. Ясное дело, о чистой работе говорить не приходилось. Спасти этого чудика и зачистить духов одновременно не получится. Либо одно, либо другое.

Все в душе восставало против новой отсрочки и невольного предупреждения, которое я отправлю чуркам, уведя у них из-под носа лакомый кусок. Да еще и оставив большинство из них в живых. Вариант «Факел», о котором спрашивал Юрис, означал использование носимого спецбоеприпаса с одноименным названием. Действие его было страшным, если брать территорию радиусом в триста-четыреста метров. Общий вес ВУ составляет ровно пятьдесят три килограмма и распадается на несколько компонентов числом шесть. Пять блоков устанавливаются на определенном расстоянии друг от друга и приводятся в действие дистанционно. С помощью вышибных зарядов посылают контейнеры с активным веществом (по свойствам нечто вроде напалма) на высоту до тридцати метров. Облако взвеси образует несколько слоев вещества, часть которого остается в воздухе, а часть оседает на земле и на всех и вся в радиусе поражения. На образование объема подрыва уходит от трех до пяти секунд, после чего происходит подрыв детонатора, остающегося на земле. Ветер и дождь боевой смеси не помеха, если только это не торнадо или, там, ураган «Катрина». Надо ли объяснять, что все и вся на территории распыления выгорает до пепла, а ударная волна оставляет ровную как стол площадку? Думаю, не надо. Шум и потери отвлекут духов от преследования. Но островов-то пять! Максимум перебьем человек двадцать, а остальные уйдут и скорее всего вернутся уже с более серьезными силами. И тогда все сначала, и вербовать мне придется целую роту, чтобы выследить и раздавить эту заразу.

Само собой, какое-то время будет тихо. Но потом все повторится и станет только хуже.

Наконец я увидел, как с северо-запада спорым шагом к остановке подходит знакомая сутулая фигура в драном пыльнике с рыжей от старости котомкой. Глянув на часы, убедился, что Тихон не опоздал. Я тоже поднялся и пошел к нему, помахав рукой. Тот ответил на приветствие и сделал приглашающий жест в сторону невесть как уцелевшей лавки внутри помещения остановки.

Подорожник ничуть не изменился, только в лице появилась некоторая расслабленность. Он меня уже не боялся, возможно, даже считал приятелем. Свою необычную руку он прятал так ловко, что становилось понятно, как ему удается обманывать бойцов на блокпостах: идет себе бомжара по своим мелким делам, взять с него нечего, да и не опасен вроде. Так и совершаются ошибки. Вот такой же неприметный человечек высмотрит и зарисует, если нужно, расположение огневых точек, пометит узлы обороны, посчитает личный состав. «Альфовцам» повезло, что разумные мутанты пока не взялись за крупные группировки организованно. Скорее всего, глубокий индивидуализм не дает этим созданиям объединиться и вышибить людей из Зоны к чертям. Как долго они будут терпеть сложившееся положение, непонятно, но думаю, что если терпение лопнет, то мало нам не покажется.

Например, такой вот безобидный Тихон все высмотрит и расскажет кровохлебу, который со товарищи невидимым пройдет все блокпосты, тихо вырежет командный состав и испортит связь. А мозгоед поведет на штурм десятки кабанов, зомби. Паника и хаос. А потом еще и десяток химер… Нет, пока людям дико везет, что большинство существ разума не имеют, довольствуясь инстинктами. А те, у кого он есть, предпочитают невмешательство.

– Доброго дня, Тридцать девятый. Рад, что ты цел и даже счастлив. Дочка Лесникова очень хороша. Только молодая еще… Но это, сам понимаешь, и достоинство и недостаток одновременно.

– Здоров, Тихон, здоров. Верно говоришь, каждое слово чистая правда. Как твои дела, тухлых консервов больше никто не подсунул?

– Так стерегусь теперь. Вот, думал, ты мне чего подкинешь…

– Держи, брат. Тут немного консервов. Пять пачек чаю и сахар.

– Ну… – Тихон был приятно удивлен. Он спрятал подарки в безразмерный «сидор» и… ответного дара, как это было в прошлый раз, не предложил. – Отдарюсь тем, что ты у меня просить хочешь. Дело это не простое, а уж идти с твоими головорезами на дело – так и вообще стремно. Зачем тебе Измененным помогать? Они от жадности своей пострадали, потому что всегда жар чужими руками загрести норовят! – Подорожник зло скривился. – Вот ты даже не спросил, чего это такое они твоим черножопым продать решили, а туда же в пекло лезешь.

– Тихон, я и у тебя сильно много не спрашиваю. Лишние вопросы – лишняя головная боль. Потому как за них вполне ее, непутевую, оторвать могут. Я пока еще не согласился. Дело это рискованное, твоя правда. Но меня попросил еще кое-кто…

– Да слышал, слышал уже. Родька Шахов к тебе в гости заходил. Поди, про конец света плел да всяких злых пришельцев?

– Да. А что, он не прав?

– Хех! – Тихон с силой хлопнул себя по колену, даже его третья рука зашевелилась под плащом. – А я и сам не знаю. Слышать доводилось. Видел портал, как и ты, но вот что это было… Антон, мы в таком месте живем, что тут все неправильно и до черта всяких странностей. Сам я, сколько себя знаю, тут живу и никаких иных миров не помню. Ну разве что один раз по телевизору в «Приюте старателя» место знатное видал, Мальдивы называется. – Подорожник сладко прижмурил левый глаз, видимо вспоминая белый мальдивский песочек. – А чтобы совсем-совсем иной мир – нет, не припомню. Точно говорю. Так что пока не пощупаю энтих Чужих, про которых Родька тебе плел, верить отказываюсь.

– Скорее всего, когда они тебя пощупать смогут, вопросы веры уже не будут иметь принципиального значения, брат. Нет у меня предчувствия на вранье. Согласен: Шахов преследует свои цели. Ты вот свой интерес имеешь, я и алхимики тож. Общество стоит на том, что всем нам друг от друга чего-нибудь да нужно.

– Да ну тебя! – Подорожник явно обиделся. – Я же от чистого сердца помочь пришел, зная, что ты СВОЙ. А не так, как эти все, – подарок возьмут, а потом еще и в спину стрельнут. Знал я, что не отговорю от похода. Помогу. Злыдни черножопые эти твои дело свое добре знают, сунься туда ты один или с дружиной своей – положат они всех. А урода этого Измененного на куски порежут и алхимикам в их подземную нору так и отправят в разных пакетах.

– Так ты знаешь, где они обретаются?

– Само собой. А кто им всякие редкости для их забав таскает, по-твоему? Я в такие места пройти могу, куда эти уроды даже на пять километров подойти боятся. И тебе покажу, где они сидят, если вздумают обмануть да вдруг подставить. Так им и передай.

– Думаю, они догадываются о нашей дружбе, Тихон. Иначе напрягли бы кого-нибудь из более проверенных своих людей.

– Ну, тогда и расплатиться им придется по полной. Втемную решили со мной сыграть. Ой, держись, шелупень!

– Не горячись, брат. Уверен, что выгода для всех будет обоюдной. Ну, а если алхимики откажутся с тобой расплатиться – кинь им претензию, а я поддержу.

Тихон изумленно глянул на меня и крепко сжал кулаки. Затем я увидел, как в уголке кошачьего глаза Подорожника блеснула капля влаги и тут же пропала. Чуть помолчав, он ответил;

– Нет, ты точно какой-то чокнутый. Но… этого я тоже не забуду. Мы пойдем и вынем этого жлоба, а потом… Может, и я тебя кое о чем попрошу.

– Проси, и если это не сабля, конь или жена – поделюсь. – Наметившийся мелодраматический надрыв нужно было сбавлять. Поэтому я отшутился, дав понять, что, если Подорожник попросит, я помогу.

– Ага, щас, – принял игру Тихон. – Твою Дашку, пожалуй, пойди возьми: зубастая она у тебя. Как ты с ней ладишь, не понимаю. Зверь девка. Это же надо учудить: чуть одному сержанту из этих, – он махнул рукой в сторону блокпоста «альфовцев», – яйца не отчекрыжила, когда тот с нежностями полез.

– Кто это был?

– Покажу, как из лазарета выйдет. Круто она с парнем. Хоть и за дело, а все же по самому для мужика дорогому коленом – через край. Но об этом потом. Что хочешь от меня?

– Слабое место в обороне духовского лагеря. Мне на выяснения потребуются недели две, и нет гарантии, что маневры не будут обнаружены. Я планирую пройти мимо постов и секрета в самом слабоохраняемом месте. Взять заложника и уйти. Тоже тихо и без особого шума.

– Лихо. Есть такое место. Давай карту, покажу.

– Тихон, тебе придется пойти с нами и провести до места. Потом уйдешь.

– А архаровцы твои по мне стрелять не начнут? Я ведь стра-а-ашный. – Подорожник озорно ухмыльнулся.

– Слово. Ты – просто проводник. Я постоянно буду на подстраховке и в обиду не дам.

– Раз так, пойдем, конечно. Когда?

– Жди меня через два дня, пятнадцатого ноября, в пять ноль-ноль тут же. Со мной будет человек шесть-семь, командовать будет немец. Это мой старый приятель. Короче, держимся вместе: ты, я. Норд с еще одним человеком уже скоро выйдут на маршрут, подстрахуй их, если сможешь. Договорились?

– А то как же! Твой друг – картежник, каких поискать. Только его глаза выдают.

– Что с его зенками не так?

– Там Смерть. – Тихон поежился. – Твой друг впустил Смерть к себе в сердце, и теперь она всегда будет ему помогать. Смерть любит его.

– Это плохо?

– Кто знает. Просто теперь он до конца жизни будет ее посланником. Смерть не отпустит его еще очень долго. Он сам по себе хороший человек, только очень холодный. В таких мало души. Она вся уходит в посылаемую в цель пулю.

– А что ты видишь во мне?

– Я не гадалка и не прорицатель, Тридцать девятый. Но одно могу сказать точно: тебя пометил мозгоед.

– Это как? – Неприятный холодок пробежал вдоль спины. Что бы ни увидел Тихон, метка мозгоеда, наверное, штука небезопасная.

– Ты его убил? Убил. А перед смертью он тебе в мозгах свое тавро выжег. Теперь остальные его собратья будут знать, если мимо проходить будешь.

– Отомстят?

– Это по настроению и по ситуации. – Подорожник растянул губы в улыбке, так похожей на мой собственный оскал. – Если кто из сильнейших, то всенепременно взять попытается. Но у тебя есть Дар. Даже сильному контолеру теперь придется подойти к тебе метров на десять, чтобы волю сломить. Раньше «моллюск» защищал тебя инстинктивно, а теперь ты знаешь, что это такое. Мой тебе совет: поговори с Охотником. Он знает больше, ведь мозгоеды их извечные враги. Он научит тебя тому, что необходимо знать. Теперь же прощай. Волна уже совсем скоро, я пойду.

– Можешь остаться в башне. Подвал большой, места хватит всем.

– Спасибочко, конечно, но сейчас наши пути разойдутся. – Голос Подорожника потерял простецкие интонации, стал скрипучим и каким-то очень чужим, будто некто на долю секунды приподнял карнавальную маску, дав взглянуть на свое истинное лицо. – Встретимся, как договорились. Прощай покуда.

У меня стала вырисовываться общая картина обстановки в Зоне. Получается, что никаких мутантов или «загадочных» лабораторий не существует. Властям, несомненно, известно реальное положение вещей, и про Чужих они тоже знают. Но все пущено на самотек; ждут, что все само собой рассосется и утрясется. Армию, как обычно, поставили охранять не пойми что, а простых людей пустили в качестве подопытных крыс, бегающих по лабиринту, устроенному чуждым и явно враждебным разумом. Правители выжидают. И я их понимаю, ситуация может разрешиться только двумя способами: Чужие мрут сами от местного колорита, и тогда все шоколадно – иди и собирай трофеи. Или неведомые гости полезут всерьез, и тогда уже солдатики пачками будут затыкать порталы в чужой мир своими телами, проявляя героизм. А простые бродяги… Да кому они нужны?…

Пока ситуация хоть и опасна, но взять контроль вполне реально. Но этого никто делать не станет. Общая политика в отношении людей, вопящих о пришельцах, хорошо себя оправдала. Даже если кто и заикнется, то мало кто поверит. Хотя вот они чудеса, вот они пришельцы.

В башне все сияло и, как ни странно, лежало на своих местах. Нет, нужно срочно на ней жениться. Такие девушки стадами не бродят, это как алмаз в пыли. Дарья снова облачилась в комбез и, судя по ощутимому запаху смазки, оружие тоже привела в порядок. И тут пришел мой черед делать подарки. Камни камнями, но я привык дарить вещи нужные, поэтому на цыпочках прошел к оружейному шкафу в подвале и достал давно присмотренный для подруги ствол.

Сразу по прибытии на территорию «Альфы» я стал задумываться о том, будет ли продолжение в наших отношениях с Дашей. Что-то внутри говорило, что так просто все не закончится. Поэтому я напряг Юриса, который быстро свел знакомство с местным оружейником по прозвищу Тара. Это был немногословный здоровый лось со взглядом усталого тяглового коняги. Сначала он даже говорить с нами не хотел, но рекомендации моего старого приятеля Одессита – Михаила Анатольевича Цвирни возымели волшебное действие, и перед нами открылись Закрома. Именно так, с большой буквы. Тара поднялся на торговле «прихватизированным» имуществом советской армии. Года полтора назад он оптом толкнул два десятка танков Т-56, десять гаубиц Д-30 и кучу стрелкового оружия в Африку. Папуасы расплатились то ли алмазами, то ли коксом – словом, бизнесу был дан первоначальный толчок. Появились клиенты и поставщики, артефакты Тару не интересовали, оружие приносило пусть несравнимо меньший, но зато стабильный доход.

Вот у него-то я и прикупил для Даши несусветную редкость, а именно германскую НК417 с тридцатисантиметровым стволом. Точная и практически безотказная машинка. Ее разработали после того, как амеры облажались в Афганистане со своими М4. Духи отказывались умирать от слабого и капризного произведения заводов Кольта. Многим приходилось ходить с полноразмерными М16АЗ, таская на себе ее непомерную тяжесть и мирясь с оставшимися неисправленными косяками. Дорогие и довольно редкие в регулярных частях модификации «бушмастера» имели в своем распоряжении только разведчики и небольшое количество офицеров и сержантов. Остальным приходилось бегать с М4А1 и особо не чирикать.

Немцы со своими G36 чувствовали себя довольно комфортно, потому что из-за особенностей конструкции их автомат почти полностью удовлетворял непростым условиям этой горной страны. Однако, после того как в горах от рикошетов и общей нестабильности «пятерки» пошли потери среди личного состава, в работу был взят вариант со старым добрым 7,62x51мм.

Получилось неплохо: НК417 чуть уступал своим старшим братьям в скорострельности и емкости магазина, но зато превосходил их в точности и надежности, не говоря уже об очевидных преимуществах «семерки» в условиях горной и лесистой местности. Хотя и был значительно тяжелее того же G36C.

Внешне НК417 сильно напоминал амеровский М4. Практичные немцы рассчитывали на то, что, сохранив эргономику и знакомые внешние элементы управления, бойцы, скажем, американской армии быстрее освоят новое оружие. Вся хитрость была скрыта внутри: при всем внешнем сходстве внутренне изделие немецких оружейников походило на своих старших братьев семейства G36, имея точно такую же схему автоматики. Такой ствол почти не боится грязи и свободно работает в самых мерзких условиях. Конечно, до АЕК ему далеко (кучность, емкость магазина, скорострельность у «калаша» или «ковруши» выше), но как личное оружие НК417 вполне себе хороший компромисс.

При выборе подарка я руководствовался принципом «надежно и удобно», а что касается веса, то это вопрос тренировки и привычки. Плюс это был явный эксклюзив, что тоже немаловажно. Тара подогнал винтовку в фирменном кофре с тиснением и полагающимися аксессуарами (кевларовый ремень, набор для чистки и сезонных масел, подробная инструкция), плюс от себя добавил ПБС, сделанный на заказ местными умельцами специально для этого ствола. От себя я присовокупил эотеховский коллиматор – самый лучший из придуманных за последнее время плюс очень удобный. Обычный прицел типа того же ACOG не позволяет пользоваться периферическим зрением, а поскольку автомат – это не снайперка, то в ближнем бою главное – скорость реакции. А по надежности 553-й значительно превосходил мою «кобру». Но в наличии был только один девайс, и я отдал его Даше. А себе заказал еще один. Тара обещал завезти в другой раз. Для меня это некритично: кого надо, я и так подстрелю.

Я вынес кофр и положил его на стол прямо перед носом подруги. Подозрительно глядя на меня, девушка открыла коробку. Изумлению и радости, появившимся на лице дочери Лесника, не было предела.

– Ох!.. – Этот вздох я уже слышал чуть раньше и при довольно пикантных обстоятельствах, поэтому понял, что подарок понравился. – Это мне?

– Само собой. Не все же с пистолетиком рассекать. Сегодня, ближе к вечеру, будем матчасть изучать. Пристреляем, и вот тогда я уже за тебя почти полностью спокоен. Патроны я запер, не балуй. Чуть тяжеловат калькулятор для девушки, но думаю…

– Да я больше тебя выбью! Тоже мне… Давай учи!

– Пока почитай мануал. У меня сейчас встреча. Вернусь, и будем знакомиться с подарком.

– Я в долгу не останусь, Васильев. – Дашины глаза приобрели какой-то особенный оттенок серого цвета, какой мне видеть еще не доводилось. – Но мой подарок ты получишь вечером.

– Ох, все слова да слова.

– Тряпкой кину, – сказано это было шутливо, но я на всякий случай снова вышел за ворота.

До встречи с представителем алхимиков оставалось около десяти минут. Времени было только на пару сигарет, но к этой привычке я так и не пристрастился. Просто стоял, прислонившись к шершавому кирпичному блоку башни, и смотрел в небо. Облака висели низко-низко. Почти задевая, казалось, высокие крыши полуразвалившихся цехов и ангаров. Вороны летали, тревожным карканьем сообщая друг другу последние новости. Солнце не пробивалось сквозь толстую подушку облаков, оставляя свет тусклым. Но в сочетании с сырым, холодным воздухом, наполненным ароматом прелых листьев, гарью костров и целым букетом «жилых» запахов стоянки, общее настроение поднималось. Вспоминалось детство, когда под гудок заводских труб в полутьме наступающего дня я шел в школу, проклиная каждый метр, отделявший меня от прерванного сна. Но, пока я шел, до меня доходило, что все кругом заняты и тоже спешат куда-то явно не по своей воле. Работа. Это слово еще тогда внушало ощущение собственной значимости, общности с этим спешащим потоком людей, ощущение осмысленности бытия. Лень отступала под натиском совести, и новый день начинался…

Я снова миновал пижона-охранника и оказался в той же комнате, где посредник все так же сидел за столом, будто бы никуда и не уходил. О, на этот раз посредник поднял голову и откинул капюшон на спину. Редкие, цвета «соль с перцем», короткие волосы. Высокий лоб с залысинами. Красное, все в следах старых ожогов, круглое лицо, и те же, что и у виденного мной на записи пленника, черные, без белков глаза. Тонкогубый рот и ввалившийся нос не оставляли желания вечно любоваться на обладателя этих «красот».

– Каково твое решение, старатель?

– Если будут приняты мои условия – возражений с моей стороны нет. Я достану вашего собрата и накажу обидчиков.

– Что за условия?

– Тихон получает с вас то, что попросит. Это первое.

– Бродяга получит то, что попросит, мы согласны.

– Хорошо. Для себя я ничего не прошу. Вы и ваш клан будете должны мне услугу. Только и всего.

– Разумное решение, Тридцать девятый. Я в тебе не ошибся. – Голос посредника снова «ломался», видимо, эмоции не давали ему полностью контролировать себя.

– Теперь к делу. Как я уже сказал вчера, наш главный враг – это время. Я проясню ситуацию и очерчу круг моих возможностей. Я вытаскиваю вашего собрата и убиваю столько духов, сколько позволяют сроки. Нет гарантии, что умрут все. С оставшимися разбираться будет сложнее, и за это я тоже смогу взяться, но за отдельный гонорар. Для нынешнего задания мне понадобится сумма на расходы и двое суток на подготовку. Свяжитесь с похитителями. Тяните время. Общие сроки исполнения заказа – восемьдесят часов. Начиная с ноля завтрашнего дня. Этот срок не обсуждается. Быстрее и с положительным результатом ваш заказ не выполнит никто. Если мы пришли к окончательному согласию, я прямо сейчас начинаю подготовку, если нет, тогда было приятно пообщаться.

Как ни странно, посредник не раздумывая согласился. Снова набросив капюшон, он поднялся, протянул мне руку для пожатия. Для этого даже снял перчатку. Я сделал было движение навстречу, но Дар, с которым я теперь не расставался, вдруг тревожно запульсировал и нагрелся. Кроме того, на протяжении всего разговора меня не покидало чувство опасности. Некое предчувствие отложенной смерти.

– Думаю, что для рукопожатий пока еще рано, уважаемый.

– Ты не обидел меня. – В голосе посредника прозвучала легкая досада, он снова надел перчатку и убрал руку в карман пылевика. – Перед выходом мы свяжемся с тобой, чтобы передать некоторые особые инструкции. Предвидя возражения, скажу: есть вещи, без которых мы не можем существовать. Когда спасете брата, просто сразу же отдадите ему некоторые личные вещи. До встречи, воин.

– И вам не хворать. Буду на связи. Всего доброго.

Уже выйдя наружу, я понял, что насторожило меня во всей этой беседе: посредник много рассказал про своего собрата, но ни словом ни обмолвился о возвращении груза, прихватизированного людьми Халида. Причин, конечно, могло быть сколь угодно много: от банального нежелания раскрывать перед случайным человеком свои секреты до полного безразличия к тому, что, возможно, без захваченного инструктора использовать нереально. Странности и недомолвки в подобного рода делах – обычное дело, ситуация неординарная и нуждалась в прокачке.

Итак, что мы имеем? Клиент настаивает на спасении заложника в определенные сроки. Это вполне объяснимо и нормально. Груз возвращать никто не просит, значит, либо без инструктора его нельзя использовать, либо… Стоп! Вот оно что: посредник подставляет нас довольно грамотно, соглашаясь на все в расчете на наш невозврат. Заложник обезврежен. Потом он приводит в действие какой-то пакостный девайс, из-за которого Халид решился на беспредел, и писец всем и вся. Само собой, это я сгущаю краски, но вполне может быть, что так оно и будет на самом деле. Поэтому при наработке мероприятий нужно учитывать именно этот вариант развития событий как основной.

Размышляя так, я пошел в северную оконечность здания, именуемого Ареной. Тут происходили все местные разборки и было нечто вроде тотализатора. В одном из помещений был оборудован тактический лабиринт для желающих сразиться огнестрельным оружием. Другой зал, чуть поменьше, был отведен под рукопашные поединки, где, впрочем, допускалось использование и холодного оружия.

А в подвале, метрах в десяти под землей, обитал Тара. Его владения были несравнимы с камерной, почти домашней обстановкой штаб-квартиры Одессита. Если у того был эксклюзивный салон, то у Тары – супермаркет. Ящики с боеприпасами, например, занимали отдельную закрытую секцию, по площади – средних размеров овощехранилище. Тут было почти все, что можно купить за деньги, исключая разве что крылатые ракеты. Где Тара держал взрывчатку, не знал никто. Оружие было выставлено открыто, на металлических стендах, забранных крупноячеистой металлической сеткой. Стволы были везде: на стенах и в рядах закрытых коробок по всему залу. Ходи себе да выбирай. Несколько подручных Тары следили за порядком, способные дать укорот любителям халявы. Ребята были все как один среднего роста; плавными, экономными движениями они перемещались по залу, мгновенно реагируя на потенциальную угрозу. Оружия я у них не видел, но, думаю, если будет нужда, они его непременно достанут или справятся и так.

Пройдя в глубину торгового зала, я подозвал одного из этих славных парней и попросил позвать хозяина, отрекомендовавшись как положено.

Парень с явно скандинавской внешностью и прибалтийским акцентом по-русски вызвал Тару, шепнув пару кодовых фраз в микрофон. Это устройство помещалось на вороте куртки добротного натовского камуфляжа модной серо-черной пиксельной расцветки. Скромненько, но со вкусом Тара одевает своих работников.

Чуть погодя хозяин, длинный и жилистый мужик с лицом печального мерина, вышел ко мне из недр своих владений. Черные, абсолютно ничего не выражающие глаза торговца чуть прикрылись набрякшими веками в знак приветствия. Указав мне в дальний правый угол склада, где был отгорожен закуток со столом и парой стульев, он пошел впереди и занял место за черным офисным столом, на котором в образцовом порядке лежали всякие папки и деловито светился дисплей современного компьютера.

– Чем могу? – Голос у Тары был совершенно бесцветный. Как, впрочем, и его внешность, не говорящая о хозяине ровным счетом ничего конкретного.

– Мне нужен комплект «Факел А6-О». Желательно в течение трех суток.

– Это очень сложно, Антон Константинович. Очень. – Ни тебе изумления, ни лишнего движения глаз. Тара наверняка помнил каждый патрон в своем хозяйстве.

– Понимаю. Но цена значения не имеет, поэтому я и пришел. Поставка будет оплачена немедленно, если вы обратитесь вот к этому человеку.

Я протянул листок с кодом частоты, данной мне для связи посредником алхимиков.

Тара оживился, взял листок и, вбив данные с него в свой ПДА, подождал пару минут. Наладонник пискнул, и на лице торговца впервые отразилось изумление, столь мимолетное, что спустя пару мгновений я уже думал, что мне это привиделось. Снова глянув на меня с отрешенностью все повидавшего тяглового коняги, какими их рисуют в мультиках, Тара что-то пробормотал в трубку телефона. Выслушав ответ, повернулся ко мне.

– Завтра в семнадцать тридцать товар будет здесь. Оплата уже произведена. Инструкция и блок наведения идут в комплекте и отдельно не оплачиваются. Что-то еще брать будете? Для вас теперь предусмотрена оптовая скидка на шесть месяцев. Это пятнадцать процентов вне зависимости от услуги и товара.

– Благодарю, обязательно воспользуюсь. Но пока это все. До завтра.

– Заходите почаще.

Выйдя на воздух, я направился в башню. Даша уже закончила уборку. В доме вкусно пахло съестным. Щи и котлеты. Нюх меня не подвел: подруга знатно потрудилась – она молча поставила передо мной полную до краев тарелку супа. А после и котлеты с макаронами. Сытость навалилась, подобно тяжелой пуховой перине. Мысли стали путаться, и все чаще возникала порочная мысль забыться сном.

Тряхнув головой и отогнав эти еретические видения, я повел подругу на стрельбище. Времени до встречи с представителем Зана было еще довольно много. Поэтому я поспешил познакомить девушку с ее новым лучшим другом – штурмовой винтовкой НК417С.

Даша помчалась вслед за мной, будто на танцы. Я облюбовал место, где северо-восточный блокпост прикрывал подходы к базе «альфовцев» со стороны дороги, ведущей на военные склады. Места это были пустынные, зверье появлялось довольно редко. Выйдя за границу охраняемой зоны и предупредив командира дежурной смены, что идем пострелять, мы углубились на запад, в сторону группы плоских холмов, где было идеальное место для стрельбища.

По дороге я насобирал консервных банок, а из башни прихватил лист жести, на котором зеленой краской очертил ростовой силуэт. Получилось коряво, но довольно похоже. Расстелили коврики, и я стал знакомить подругу с винтовкой. Отрегулировал ремень, показал правильный хват, выверил и показал стойки и положение рук. Начали с простого: лежа, с колена, стоя. Потом навскидку в движении. Дистанцию я выбрал оптимальную для встречного боя – пятьдесят пять метров. Сначала было не очень: девушка привыкла к легкому короткоствольному Р99 и справиться с четырехкилограммовой бандурой ей было непросто. К тому же Лесник, видимо, учил дочь стрельбе из отечественного оружия, вроде АК. Эргономика довольно сильно отличается от амеровской. Но через час скорость выполнения упражнений возросла, а спустя еще полтора Даша уже уверенно пользовалась новой игрушкой. Прицел очень помог – девушка быстро освоилась и теперь уже старательно чистила автомат. Я заранее нарисовал ей схему и график тренировок по практической стрельбе и наказал, чтобы тренировалась при каждом удобном случае. Раскрасневшаяся и довольная, она ловко перехватила карабин, правильно держа его на сгибе локтя правой руки стволом вниз и подхватив цевье ладонью левой руки. Получилось, однако!

– Здорово! Антон, я скоро смогу так, как ты, стрелять?

– Два месяца по три часа в день, не менее ста патронов сожжешь – научишься и лучше.

– А воевать вместе, как обещал?

– Лучше бы не пришлось. Но если придется – пойдем, конечно.

– Ну Васильев!.. – Подруга ткнула меня локтем в бок. – Соскочил-таки.

– Но ответный подарок я все же заслужил? – я произнес это с самой невинной из имевшихся в моем небогатом арсенале интонаций.

– Ладно уж. Но смотри на будущее: не возьмешь с собой – покалечу!

– Не губи, я старый. Авось сам помру.

– Дурак! Я тебе помру, только посмей.

Я понял, что лучше прекратить перепалку самым приятным способом, и, ловко отведя автомат подруги в сторону, обнял ее и поцеловал. Часовой с блока, к которому мы уже подошли, заливисто и озорно засвистел.

… Мы вернулись, когда стало темнеть. Осень вообще время сумерек, а в таком месте, как Зона, темнеть начинает часа в четыре пополудни. Даша пристроила винтовку в оружейный шкаф и убежала в душ. Настроение у меня и так было неплохим, а оттого, что с подарком угодил, стало совсем хорошо.

От Норда пришло контрольное сообщение: он осмотрел и обновил два из трех схронов на маршрутах отхода и теперь двигался к третьей закладке, а потом уходил на Янтарь. Я обрисовал положение вещей, подтвердил первоначальное место встречи и отключился. Юрис сообщил, что Андрон показал себя неплохо и пару раз даже распознал аномалии, в которые мой снайпер непременно бы вляпался. Парню пока было еще рано доверять, но взять еще одного надежного человека в команду было б неплохо. Глянув на часы, я убедился, что время идти в бар. Согласно договоренности, человек Зана должен был появиться там уже через полчаса. Нужно прийти заранее, оглядеться и просто посмотреть на людей, послушать последние сплетни.

Под шум воды в душе и веселое пение подруги я положил в кобуру АПБ и вышел. Со «стечкиным» придется расставаться: последняя схватка на Дикой территории показала, что мощность и пробивная сила патрона 9 х 18 мм уже не способна противостоять современным средствам защиты так, как должно. Следовало все же завернуть к Таре и подобрать себе «второй номер». На эту роль прекрасно подходил новый армейский «Грач». Когда я увольнялся, эти стволы еще только-только стали появляться в войсках, и поэтому знакомство наше было мимолетным: я отстрелял положенные 60 патронов и сдал новинку на склад. Вспомнился старенький спортивный пистоль «Иж-38». Как ни странно, ощущения от «Грача» были в чем-то похожими, возможно из-за того, что конструктор у обоих стволов был один. Точность была выше, чем у моего АПБ, рассеивание небольшим и на 25-метровой дистанции вполне удовлетворяло. В бою этот пистолет должен был прекрасно заменить АПБ. Единственным недостатком была невозможность стрельбы очередями и меньший объем магазина, но, как выяснилось, с патроном 9x19мм достаточно обычной «двойки», чтобы гарантированно поразить защищенного противника. Новый мощный патрон позволял уверенно себя чувствовать даже с теперешними ходячими танками. Пока же следовало направить стопы в бар. В выборе экипировки и оружия не стоило торопиться. У Тары наверняка найдется и нужный мне ствол, и, может быть, даже удастся достать вариант с «тихарем».

В баре было, как всегда по вечерам, очень шумно. Орал телевизор, в громкости с которым соревновалось одновременно глоток сорок пришедших снять стресс бродяг Зоны. Я, как и было оговорено, занял место за столиком у дальней левой стены зала, откуда хорошо просматривалась входная дверь, барная стойка и вход в подсобку. Сюрпризов стоит ожидать всегда, тем более в людных местах, где, подобно сухому листу среди травы, может затаиться враг или наблюдатель.

Заказал темного пива и сухариков. Осматривая зал, поглядывал на экран большой плазменной панели, где как раз транслировали схватку «два на два» между группами «вольняг» и «ciчевых». Бой проводился на малой Арене, где допускались только рукопашные бои с применением холодного оружия, чаще всего ножей и в редких случаях «мачете». Условие всегда было только одно – смерть одной из сторон. Пощады правилами не предусматривалось. Если кто-то начинал выпендриваться, то у хозяев Арены был козырь в рукаве: стая голодных псевдособов. Пять или шесть зверюг, метр в холке. Выпускали их в случае, если явный победитель артачился, отказываясь добивать противника, и тогда ставки уже делались на время, которое люди продержатся против зверья. Поэтому нарушителей находилось немного. Вызов на Арену – это серьезный аргумент в споре, зачастую списывающий все долги.

Пока я допивал приятный, в меру горький напиток, последнего бродягу прижали к металлической сетчатой ограде ринга и основательно подпорченные «ciчевые» уже почти праздновали победу. Но что-то знакомое мелькнуло в движениях зажатого в угол мужика… Черт, я могу вообще никуда не ходить и сколотить состояние на ставках, если не будет договорных боев. Готов был поставить вдесятеро против одного, что бродяга одолеет уже расслабившихся «ciчевых».

Между тем ко мне подсел чернявый, латиноамериканской наружности парень, заросший курчавой бородой до самых глаз. Мы обменялись условными фразами, хотя это и не было нужно: я вспомнил, что это был снайпер из поисковой группы Буревестника, которого я чуть не прирезал на болоте. Но он-то меня видел впервые. По-русски наемник говорил плохо, почти никак не говорил. Поэтому я поддерживал разговор на английском, сдобренного испанскими словечками. Пулеметная речь не вязалась с точными, выверенными движениями парня, который назвался Серхио. Серега, если по-нашему.

– Шеф говорил, что ты должен мне кое-что передать.

– Верно, держи. – Я протянул парню под столом пакет с деньгами, а он в свою очередь передал мне такой же.

– Отлично. Делаешь ставки, Леший? – Серхио не смог произнести немецкое «лесной чертяка», как это сделал бы Якоб, но меня называли и так, поэтому я не поправлял.

– Нет. Боюсь сильно выиграть. Этот бой возьмет бродяга, а «ciчевых» вынесут по частям. Неинтересно.

– Ха! Ты проиграл бы много денег, хомбре! Твой боец почти спекся. – Серхио хлопнул на стол «сотку». – Ставлю сотню на «Сiчь».

– Удваиваю. – Твоим парням не повезло: бродяга владеет техникой «Папоротник», его покойный напарник только сдерживал бойца. Теперь же все будет иначе. Смотри внимательно.

Так оно и вышло: зачерпнув сочившуюся из раны на ноге кровь, бродяга плеснул ее в лицо соперникам. Один отскочил, видимо, был опытнее, а вот второй, забыв о защите, принялся тереть глаза рукой, опустив руку с кинжалом. За что и поплатился: точный и молниеносный удар в грудину (тот был в легкой «повседневке», что говорило лишь о самоуверенности бойца) пробил сердце «ciчевого», и тот рухнул лицом вперед. Растяпа даже и не успел понять, что уже мертв.

Бродяга, безусловно, ослабел и потерял много крови, движения его уже не так точны, и видно было, что ежедневные тренировки – далекое прошлое. Сейчас он работал только на опыте и зашитых в подкорку и мышцы рефлексах. Его соперник был чуть выше ростом, серьезных ранений у него не наблюдалось: рассечена бровь и точным ударом подбито правое колено. К тому же вооружен он был самодельным охотничьим ножом с почти тридцатисантиметровым лезвием. Длинные руки, хорошая реакция – все это было в зачет. Но я-то понял вот еще что: парень ни разу никого не убивал на близком расстоянии своими руками или, скажем, даже при помощи ножа. Нет, заметно было, что он тренировался и с ним кто-то серьезно работал. Возможно, что на поясе у него висело несколько вражеских скальпов. Но одно дело – нажимать на спусковой крючок автомата или палить из пистоля, а вот совсем другое, если приходится смотреть противнику прямо в глаза. Видно, на эту тему с «ciчевым» никто не поговорил. Он был обречен, просто еще не понял этого. Человек, серьезно занимавшийся чем-либо и по каким-то причинам переставший это делать, все равно имеет больше шансов на победу, нежели тот, кто, получив навыки, еще не имеет должного опыта.

Так было и на этот раз: потрепанного вида бродяга смотрелся жалко на фоне мощного и хорошо вооруженного противника. Движения «ciчевого» были красивыми и эффектными, рассчитанными на публику. Бродяга же был старше лет на двадцать и к тому же серьезно ранен: кровь из длинного пореза на правом бедре, заплывший левый глаз и явные признаки закрытого перелома левой руки. Скупые, рваные движения выглядели не очень убедительно, но я понял, что делает бродяга: сбивает ритм противника, чтобы потом втянуть неопытного пацана в свой ритм. «Раскачка»… Это делается с одновременным воздействием на психику противника, движения бойца подобны завораживающему танцу кобры. Незаметными покачиваниями корпуса, сложными и на первый взгляд беспорядочными движениями бродяга ментально «раскачал» противника. Незаметно для себя и для окружающих «ciчевой» впал в транс, подчиняясь теперь уже всецело действиям противника. Затем как бы случайно ступил на поврежденную ногу, припал на нее и вот уже почти сам нанизал себя на нож бродяги, который неуловимо оказался чуть в стороне и, пробив манжету комбеза «ciчевого» обычным армейским штык-ножом от АК, достал парня в шею. Потом, чуть отступив, вынул нож из раны, провернув его. Крови было много, но большая ее часть впиталась тканью БЗК. «Сiчевой» почти сразу вскочил, но тут же рухнул наземь и, чуть слышно вскрикнув, совсем затих. Бродяга двинулся к выходу с Арены, пошатываясь, и походя вытер нож о куртку первого покойника, затем сунул клинок в ножны на поясе и скрылся в коридоре, ведущем во внутренние помещения.

Толпа в зале и на Арене взревела. Не знаю, чего в криках было больше – разочарования или изумления от неожиданного финала схватки. Само собой, мало кто ожидал победы какого-то пропойцы над, казалось, крутым и все умеющим противником. Я забрал свои деньги с края стола. Серхио поглядывал в мою сторону несколько настороженно и не спешил уходить.

– Ты умеешь так же, как и этот бродяга, управляться с ножом?

– Нет. Это был мастер. Возможно, в прошлом очень хороший боец. Сейчас, конечно, я его сделаю, но пару лет назад лежал бы там, на песочке, с пропоротым горлом уже через пару мгновений боя. Ты лучше шефа своего попроси несколько уроков дать: Буревестник лучший с ножом из тех, кого я знаю.

– Якоб просил сказать, что если есть дело, то он подпишется.

– У тебя отличный командир, парень. Держись его и никогда не будешь внакладе. Передай, что если он согласен, то мне нужен он сам и еще пятеро надежных бойцов. Лучше, если среди них будет хороший подрывник и спец по связи. Будет много работы.

– Я передам.

– Не затягивай с передачей. Я буду ждать только до ноля часов завтрашнего дня. Потом уйду без вас. Помни: шесть человек и никаких вопросов. Встретимся тут же, в час ноль-ноль, ровно через сутки.

– Все понял, передам.

Серхио поднялся и быстро направился к выходу, по пути нажимая на тангенту вызова, скорее всего отчитывался перед Заном. Пять минут спустя от Буревестника пришло подтверждение – он и его ребята вписываются. Камень упал с души: если бы Зан отказался, пришлось бы связываться с Василем, а вмешивать местную «спецуру» не хотелось. Но тут сомнения были скорее мимолетного характера: практичный немец уже понял, что мне известно о духовских богатствах гораздо больше, чем было сказано. Намек на большой куш был верно понят, и теперь Якоб в лепешку расшибется, но будет работать со мной.

Предстояла нешуточная беготня, поэтому следовало как можно быстрее зайти к Таре и выбрать «второй номер». Сомнений было много: некоторые оружейные экстремали отзывались о ярыгинском стволе пренебрежительно, упирая на «жуткий перекал» всего и вся и выход из строя затворной задержки после отстрела семь тысяч патронов. Проверить это можно только одним способом – взять оружие и использовать его. Во-первых, я не был уверен, что мне доведется палить столь интенсивно, чтобы ствол пошел вразнос и сломался. В течение двух месяцев пришлось бы отстреливать по сотне патронов в день. Поэтому поломка мне если и грозила, то не так скоро. Во-вторых, со времени моего знакомства с предметом прошло уже довольно много времени, и не думаю, что конструкторы сидели сложа руки, оставив официально принятый пистолет без внимания, – доработают. На крайний случай выбор будет, возьму что-нибудь импортное.

Тара встретил меня сам, вышел в зал и поздоровался за руку. Видимо, алхимики отвалили ему немалый гонорар за заказанный «гостинец». Узнав о моей проблеме, торговец предложил на выбор несколько пистолетов, среди которых был и искомый ярыгинский «Грач».

– Хорошее оружие. – Тара взял пистоль в руку и, передернув затвор, нажал на спуск. Боек щелкнул. – Особенно с учетом последних доработок: есть сменный ствол, под вариант с ПБС, поставлены новые резиновые накладки на рукоять, есть возможность установки ЛЦУ, полимерная рама, оружие стало чуть легче.

– А что с надежностью? Я слышал про проблемы с механизмом…

– Было. Но это в прошлом. Изделие еще новое, но, если отстреляете тысячу и пистолет э… откажет, – тут лицо торговца перекосило, как от чего-то кислого, – я даже прятаться не стану, приму любые претензии как от вас, так и от ваших друзей. Здесь я не торгую хламом. – Тара обвел рукой торговый зал. – Хлам продаю на вес, с черного хода и по бросовым ценам. Я не заинтересован в потере состоятельных клиентов. Лучше, если они будут ко мне приходить на своих ногах, а мой товар спасет им жизнь.

– Хорошо, тогда я возьму один. Что с комплектом поставки?

– Кроме сменного ствола, прилагаются две коробки фирменных патронов (можно забугорных, можно родных, российских), набор для чистки, сезонные масла, мануал и ПБС (разработка ваших нынешних нанимателей) – исключительно надежное приспособление. И тактическая набедренная кобура. Разработана специально под этот ствол для ношения обоих вариантов (с глушителем и без оного). Гарантия… Пока не надоест пользоваться, не сломается. – Тут торговец изобразил некое подобие улыбки, отчего его лицо перекосилось и он стал еще больше похож на мультяшного конягу. – С учетом скидки, получается четыре тысячи двести рублей. Опробовать и пристрелять можно тут же, в тире.

– Беру. А патроны лучше наши и лучше сразу триста штук. Насколько я помню, там было что-то специальное?

– Верно: бронебойные 7Н21. Мощный патрон, дырявит семимиллиметровую сталь, как масло. С брониками сложнее, «трешку» пробьет метров с десяти, но тут гарантии не дам: проверяли только на штатном натовском. Российский или украинский может и не пробить.

– Ладно. Оплачу и пройду на стрельбище.

– Рад был новой встрече, Антон Константинович.

Торговец неспешно удалился в свой закуток, а я, отдав деньги и забрав покупки, направился в помещение в задней части магазина, где было стрельбище. По сути, это тир, совмещенный со слесарной мастерской. Сам я большим фанатом тюнинга не являюсь: оружие для меня всегда было лишь инструментом. Проводить сутки напролет, изгаляясь над стволами и экспериментируя с оснасткой, – это не мое. Времени на это было недостаточно, главное – овладеть оружием в совершенстве, привыкнуть к нему, наработать определенные навыки в обращении и показать лучший скоростной результат при стрельбе и в обслуживании. Тут присутствует некоторая консервативность: если ствол надежен и из него можно гарантированно поразить противника – лучше не переучиваться. Но непременно стоит знать, из чего тебя попытаются убить, чтобы в случае чего уверенно пользоваться чужим оружием. Несть числа тому, что пришлось мне отстрелять в свое время. Но, кроме некоего автоматизма в работе с чужими изделиями, в голове и моторике тела ничего не оставалось. Основного и дополнительного штатного оружия в подразделении бывает от силы по четыре-пять образцов, вот их знаешь на ощупь и готов собрать и разобрать за пяток секунд на спор.

«Грач» оказался хорошим, легким и ухватистым оружием, эргономика несколько возросла со времени нашего последнего знакомства. Пистолет был на две трети легче моего АПБ, а новый глушитель вообще не давал звука. Затворная рама ходила без лязга, кучность стрельбы была хорошей: на расстоянии в двадцать пять метров все семнадцать пуль легли в трехсантиметровый круг. Затем я поднялся наверх и приобрел наш броник «Вызов», вроде того, что был у меня. Навесил его на набитый пенопластовым наполнителем и опилками куль и отстрелял еще два магазина. Пробить удалось только с пяти метров, да и то когда серия из двух патронов легла в район правого плеча, почти одна в одну. Центр держал удар нормально. Значит, все как всегда: бьем только в район верхней трети грудины или в голову. Но с АПБ не было и этого: серии я всегда ставил только на верхний отдел торса, ближе к шее, а наемник даже не поморщился во время последней заварухи.

Укрепив кобуру и убрав в нее новое приобретение, я отправился в башню с чувством выполненного долга. В душе воцарилось некое спокойствие, какое бывает, если чувствуешь уверенность в завтрашнем дне, а пока так оно и было. Дело, которое предстояло провернуть, имело ряд проблемных нюансов, но критичных моментов, способных опрокинуть всю комбинацию в целом, пока выявить не удавалось. Предстояло увидеть сюрприз, обещанный мне подругой. Судя по ее взгляду в момент вручения автомата, это будет нечто необычное.