Глава 10
ГЛАВНОЕ СОБЫТИЕ В ЖИЗНИ САМУРАЯ
Выбросьте из своей головы такие слова, как 'не могу', 'не получится', 'не умею', 'не достигну'. Выбросили? А теперь скажите мне все то, что хотели сказать, без слова 'не' или 'нет' - что произошло? Вы стали могущественны!
Грюку Тахикиро. Из записанных мыслей
Побрившись и переодевшись в чистое кимоно, Ал надел на шею шнурок с медальоном, подаренным Кияма, со змеей, кусающей свой собственный хвост. Любопытная вещичка для Японии начала семнадцатого века, нечего сказать.
На рассвете Ал получил через одного из своих самураев письмо от Фудзико и теперь пытался сообразить, что делать. Во-первых, Фудзико не та женщина, что будет докучать своему благоверному, отправляя ему письмо за письмом, или, как это делали дуры в XXI веке, беспрестанно названивать своим мужьям на мобильники или заваливать ничего не значащими SMS-ками.
Подумаешь, большое дело, мужик поехал леса прочесывать в поисках распоясавшегося быдла, которое за неимением более полезного занятия крадет чужой рис и убивает крестьян.
За то время, что они были женаты, Ал много раз выступал со своими самураями под знаменами Токугава, и были эти путешествия и более опасными, и более длительными. Но Фудзико никогда не писала ему без веского на то повода. Как правило, строго раз в месяц отчет о доходах и расходах, когда был рядом, высылала чистую одежду и белье, что-нибудь вкусное из дома. Когда был в длительных походах, приходилось покупать себе все самому. Но это...
Ал раскрыл деревянную шкатулку и, достав листок, еще раз пробежал его глазами:
'Мой муж и господин! Имею честь пригласить Вас на торжественное и самое главное событие в жизни нашего приемного сына Минору Грюку, которое состоится во второй день новой луны в нашем доме в деревне Иокогама.
Преданная вам Фудзико'
Какое еще событие? Не планировалось никаких событий, когда он еще вчера уезжал из дома. А были бы, Фудзико обязательно сообщила. Это же ее обязанность. А свои обязанности она всегда выполняла с маниакальной дотошностью.
Не зная, как поступить, Ал отдал приказание немедленно паковать походные футоны и складывать шатры. Возле речки двое самураев секли головы пойманным разбойникам. Тащить их в деревню на дознание не было ни желания, ни времени.
Строго говоря, случись Алу выступать в суде по делу отловленных ронинов, он не смог бы доказать, что именно они безобразили в его владениях. Тем не менее практика истребления разбойников была такая: нашел банду, уничтожил банду. Ту, другую? Будда разберет. Случайно порешил разбойников, мешавших жить не тебе, а соседу, не извиняться же, в самом деле. Знать, придется вновь седлать коней и выслеживать головорезов. Покончил с одной бандой, свято место пустым не бывает, через малое время освободившаяся ниша заполнится новыми отморозками. И так все время.
За казнью наблюдали самураи десятка, аплодируя удачным ударам и отмечая, какой из разбойников перед смертью держался лучше. Впрочем, все ронины были молодцы, все, наверное, бывшие самураи. Все молча стояли на коленях, не сводя глаз со своих палачей.
В другое время Ал, без сомнения, пожалел бы смельчаков, отпустил их под честное слово или взял себе в отряд. Но... вечно эти 'но'.Не привыкший к подобной жестокости, поначалу Ал действительно старался расставаться с разбойниками по-человечески, получал от них клятву, что те больше не полезут на его землю и не поднимут оружие против клана Грюку или его сюзерена Токугава, даже давал немного денег на первое время. Но потом те же самые ронины с ?тараканьей дотошностью лезли на его территорию, уничтожая безвинных крестьян и воруя все, что не прибито.
А что им было делать? Службы нет, жрать охота, почти у всех жены, дети... А на другой территории разбойничают другие шайки. Полезешь грабить на чужую территорию - убьют, и к гадалке не ходи. За этим воровская братия во все времена зорко следила. Не просто убьют, с особой жестокостью убьют. А если семью найдут - и тех порешат не задумываясь. Приходится нарушать слово и продолжать грабить, но на этот раз уже более ожесточенно, чтобы и свидетелей не осталось.
Тогда Ал начал набирать из пойманных ронинов себе новых самураев. И поначалу все шло более или менее сносно. Бывшие разбойники приносили клятву верности, получали два меча и комплект одежды. И так продолжалось до тех пор, пока жена Ала Фудзико не попросила, чтобы ей немедленно разрешили совершить самоубийство, так как она не в состоянии оплатить содержание новых самураев. И поскольку она не справляется со своими обязанностями, ей нужно умереть.
После этого Ал стал более осмотрителен в плане благотворительности. Разбойников же он, страдая душевно, разрешил убивать, но только через расстреляние. Тогда снова в дело вмешалась Фудзико, утверждавшая, что вновь пришло время ей делать сэппуку, так как денег на пули нет. Впрочем, не оказалось лишних денег на стрелы, и никто не захотел сооружать виселицу, так как дерево также стоило немалых денег, и брезгливые самураи отказывались по нескольку раз использовать одну и ту же веревку, утверждая, что не их дело во?зиться с падалью. Оставался последний и, собственно, единственный в Японии способ - смерть через отсечение головы.
Так что Ал был вынужден признать, что воз и ныне там, с отсечения головы начали, отсечением головы и закончили.
- Позвольте обратиться, Грюку-сан. - Начальник десятка Хироши поспешно опустился перед Алом на колени.
- Одежды тебе не жалко. - Ал отвел глаза от подчиненного, продолжая вяло рассматривать казнь.
- Могу ли я поговорить с вами об одном очень важном для меня деле? - Хироши поднялся, отряхнув пыль с кимоно.
Несколько неказистый самурай Хироши был зачислен в отряд Ала одним из первых шестнадцать лет назад и все это время был при нем, так что порой Алу казалось, что он знает его как облупленного. И вот же... Ну какие у Хироши могут быть важные дела?
Ал окинул подчиненного внимательным взглядом, надеясь догадаться, зачем тот явился. И ничего не придумав, кивнул, чтобы тот говорил.
- Не хотелось бы, чтобы нас подслушали. - Хироши опасливо оглянулся на весело обсуждавших казнь самураев. Один из них поднял с земли голову разбойника и громко, явно, чтобы слышал господин, делал никому не нужный физиогномический анализ убиенной личности.
Ал отвернулся, сглатывая слюну, шестнадцать лет в Японии не сильно закалили его характер, и при виде отрубленных голов у него, как и сразу же по прибытии, по спине бежал легион предательских мурашек и неудержимо влекло блевать.
- Не беспокойся, никто не подслушивает, они сейчас заняты более интересным делом. - Ал невольно поморщился. - Что-нибудь с десятком?
- Не извольте беспокоиться. С десятком как раз все нормально. - Хироши нерешительно потупился, неловко переступая с ноги на ногу.
- А с чем не нормально? С разбойниками - так это уже не наша проблема. - Ал воздел глаза к небу. Это его проблема.
- Да нет, с разбойниками тоже все как нужно. На рассвете, слава Будде, троих положил. День вроде как удался. - Он улыбнулся. И тут же лицо его залила краска. - Я, собственно, о другом. Вы знаете, что моя семья происходит из известного самурайского рода, и мы состоим в родстве с родом Фудзимото?
Ал согласно кивнул. Один из ронинов попытался сбежать, и тут же получил стрелу между лопаток. Ал невольно несколько раз хлопнул ладонью о ладонь, местная традиция - аплодисменты по каждому поводу.
- Я... - Хироши снова замолк, собираясь с силами. - Я хотел попросить вас развестись с вашей наложницей Тахикиро-сан и отдать ее мне! - наконец выпалил он, заливаясь потом.
- Развестись? - Ал стрельнул глазами в сторону беззаботно развлекающихся людей, не слышат ли они, и снова посмотрел на Хироши. - Развестись?! Отдать тебе?! Вот что удумал! А она как к этому относится?
- Госпожа ничего не знает. Я пришел сам, меня и казните. - Десятник затрясся и попытался снова кинуться на колени перед своим командиром, но Ал остановил его.
- Тахикиро и ты?! - В первый момент Ала захватило желание немедленно выхватить меч и разобраться с обидчиком, но тут же он вспомнил свою боевую подругу, и сердце сжалось. Тахикиро никогда по-настоящему не была его наложницей. Идея отдать Алу сразу же двух сестер Фудзико и Тахикиро принадлежала Иэясу, спорить с которым было бесполезно и, главное, небезопасно.
Поначалу Тахикиро так ненавидела Золотого Варвара, что поклялась отрезать ему причиндалы, если тот попытается насильно затащить ее в постель. Так что несколько лет Ал жил с Тахикиро как с младшей сестрой или, скорее, как с младшим братом. Так как девушка была замечательным воином, она вскоре стала правой рукой Ала.
Потом, уже когда у них с Фудзико родилась Гендзико, однажды на маневрах они с сестренкой Тахикиро перебрали испанского вина, и вдруг как-то оказались на одном футоне. А на следующее утро Ал проснулся от ужаса, боясь не обнаружить на месте своего хозяйства. Слава богу, оказалось, что Тахикиро давно уже не питала к нему ненависти. Фудзико же смирилась с неизбежным.
И вот теперь Ал узнал, что, оказывается, Тахикиро любима еще кем-то!
Тяжело дыша, Ал смотрел на своего десятника, дрожа от гнева и одновременно с тем понимая, что на самом деле давно уже следовало позволить свободолюбивой, необузданной воительнице жить так, как ей того захочется. Просто его никогда по-настоящему не интересовал вопрос - что хочет она.
- Ты любишь Тахикиро-сан? - все еще не в силах справиться с сердцебиением, выдавил из себя Ал.
- Любовь - слово варваров. - Хироши смотрел в лицо Ала, ожидая его решения. - Я не знаю, что такое любовь. Но когда я смотрю на Тахикиро, я весь горю изнутри. А когда ее нет, я снова смотрю на нее. - Хироши понурился. - Я все время говорю с госпожой Тахикиро. А она отвечает мне. Я понимаю, что госпожа не обычная женщина. Не из тех, кто будет рада быть только хозяйкой дома. Она не станет следить за тем, чтобы крестьяне вовремя приносили деньги и чтобы повар готовил именно то, что нравится мужу. Но все это ерунда. Мне нужна Тахикиро-сан такой, какая она есть. Резкая, властная, такая, что и по зубам, если заслужил, может. И головы рубит, как песню поет. Я бы не хотел, чтобы она когда-нибудь изменилась, стала другой. Тахикиро-сан - стихия, можно ли изменить стихию? Пройдут века, а стихия останется сама собой. Тахикиро-сан - горный дух или ветер. Кто поймает ветер?..
- Поэтому ты до сих пор не женат? - неожиданно догадался Ал.
- Я хотел бы всегда быть рядом с госпожой Тахикиро. Чтобы засыпать с нею рядом, просыпаться и видеть ее, и... Когда вы отсылаете ее с поручением, я словно не дышу, не живу. Моя душа летит за Тахикиро-сан, так что мне становится трудно даже выполнять обычную работу. Я весь с ней...
- Понял, понял. - Ал посмотрел на Хироши уже без ненависти. - Что ж, я поговорю с Тахикиро, и если она согласится...
- Она может и обидеться... - предупредил Хироши, теперь на лице его отпечаталась озабоченность. - Вы только как-нибудь... как-нибудь... - Некоторое время десятник изучал свои сандалии, подыскивая слова, и наконец, подняв на Ала несчастные глаза, простонал: - Поаккуратнее только, господин. Один Будда знает, какие демоны порой вселяются в Тахикиро-сан. Как бы, не ровен час, она и вас не порешила, попадись вы ей под горячую руку... А ведь вы наш природный господин и...
- Не дрейфь, она своих не трогает, - усмехнулся Ал и, совсем уже расслабившись, шлепнул Хироши по плечу. - Поговорить поговорю, а уже дальше сам разбирайся. Может, в храм ее поведешь, а может, и бежать с моих земель придется.
- От нее все стерплю! Пусть бьет! Пусть вообще убьет! Главное, чтобы со мной была! - Поклонившись командиру, Хироши бросился к своему коню. - Позвольте, вперед полечу, упрежу уж.
- Лети, лети. - Ал только пожалел, что не спросил мнения десятника по поводу таинственного послания Фудзико: 'Мой муж и господин! Имею честь пригласить Вас на торжественное и самое главное событие в жизни нашего приемного сына Минору Грюку, которое состоится во второй день новой луны в нашем доме в деревне Иокогама. Преданная вам Фудзико'.
Ал оглянулся в поисках того, с кем можно было бы поговорить о письме.
Совершенно юный ронин с густой, длинной челкой , как у ребенка, и подростковыми прыщами встал на колени перед самураем Ала. Лицо пленника было спокойным, словно он накурился травки. Хотя глаза совсем недавно явно были на мокром месте.
'Торжественное и самое главное событие в жизни нашего приемного сына Минору', - перечитал Ал еще раз. Минору родился в середине июля, сейчас май, значит, речь не о дне рождения. Тогда что же? Женитьба? Но кто дал разрешение на такой важный шаг, когда он, хозяин дома, в отъезде?
Ал взглянул в глаза юному ронину, и его сердце сжалось.
Кто мог отдать приказ в отсутствие отца семейства? Тот, кто выше его - Токугава. Но сёгун в Эдо и не собирался в ближайшее время наведываться к своему хатамото. Кто тогда? Жена? У нее нет таких полномочий. Тогда? И тут Ала осенило: приказ мог отдать тот, кого он сам же оставил за себя, а значит, его родной сын Амакаву.
При воспоминании о сыне что-то недоброе зашевелилось в груди Ала, он быстро поднялся и, махнув рукой самураю, изготовившемуся отсечь парню голову, чтобы повременил, подошел к юному ронину. Присутствие парнишки явно помогало Алу сосредото?читься.
- Как тебя зовут? - обратился он к пленнику. Раскосые глаза блеснули ненавистью, пересохшие губы шевельнулись, но Ал не услышал ни звука. - Дайте ему воды, - распорядился он.
Кто-то поднес к губам приговоренного тыквенную бутылочку с водой. Пленник сделал глоток, мутно поглядывая на своих мучителей.
- Как вас зовут? - повторил вопрос Ал.
- Гёхэй, господин. - Пленник смотрел не на Ала, а как бы поверх его головы, будто бы беседовал не с человеком, а с его небесным покровителем, как известно, находящимся над правым плечом.
- Давно разбойничаете?
- Недавно. - Парень склонил голову, глядя в землю. - Мой хозяин с Амори... сёгун издал приказ, чтобы все христиане в нашей префектуре немедленно отреклись от Христа, наш господин отказался, попросив помощи у главы даймё-христиан Кияма из рода Фудзимото. Он отправил гонца, но тот не вернулся. Меж тем явилась комиссия от сегуна, нашего господина приговорили к сэппуку и всех, кто не отрекся, убили. Тех же, кто был буддистами или успели отречься, все равно изгнали. Там теперь новый даймё, у него свои люди, а мы... - Он покраснел. - Извините нас, пожалуйста, за причиненное в хозяйстве беспокойство. Честное слово, очень стыдно, но...
- Я понимаю. - Ал потрепал малолетнего преступника по густым волосам, самостоятельно разрезав веревки на его руках. - Как вы считаете, - Ал наклонился к самым глазам ронина, - какое событие в жизни самурая можно считать самым главным в его жизни?
- Смерть, - выдохнул юноша.
- Смерть?! - Ал отпрянул от парня, некоторое время приходя в себя. - Смерть можно назвать торжественным событием?
- Можно, если это сэппуку, которую самурай делает в соответствии с приказом своего сюзерена и в присутствии специальных свидетелей. - Юноша не мигая смотрел на Ала, ожидая, что произойдет дальше.
Но Ал уже и так все понял, велев отпустить парня, он первым бросился к лошадям и, ничего не объясняя, понесся в сторону деревни.