Глава 8

Мэлт нервно расхаживал по своему огромному, созданному самой природой кабинету. Красные угли в горне, чуть подёрнувшиеся пепельной дымкой, имели прямое сходство с цветом его глаз. Он был сейчас так зол, что успокоился только после того, как избил до полусмерти рабыню. Его взбесил верховный жрец-магистр Тоус. Тот увидел в плане Мэлта какую-то неясную угрозу своему господину и попытался противоречить. И кому? Ему — Мэлту!!! Ему, вступившему через своего дубля в единоборство с тремя самыми могучими ментальными бойцами современности! И только невероятное вмешательство извне погубило это прекрасное творение мага, не дав одержать ему победу.

Мэлт в ярости произнёс фразу, от которой часть потолка пещеры обрушилась, и надо же, какое совпадение — прямо на голову Тоуса! Бедняга, он слишком возомнил о себе, пусть теперь его душа накормит ненасытное чрево Сэта.

Кстати, покойник был не так уж и неправ — Мэлт усмехнулся в бороду. Действительно, в планах мага было обуздать непокорного Великого Змея с помощью чуждых сил. После смерти магистра остальные жрецы ему уже не смели противоречить — ещё бы, куда этим ленивым толстобрюхим баранам тягаться с ним, который денно и нощно тренирует свой мозг и постоянно испытывает различные заклинания в поисках безопасного пути к Сэту. Мэлт повелел жрецам привести сюда лучших наёмников, с которыми они имели дела, и теперь дожидался искусных убийц, верных культу Сэта, точнее его щедрости при оплате заданий.

Ага, вот и они! В пещеру входили наёмники с повязками на глазах, ведомые молчаливыми рабами Мэлта. Когда им разрешили снять повязки, раздались удивлённые возгласы — кое-кто из них знал друг друга в лицо, но не предполагал встретиться здесь, причём некоторые были открытыми врагами. Двое совсем уже собрались выяснить отношения между собой, но маг негромко произнёс:

— Прекратить! Я — Мэлт.

Его голос прошелестел под сводами пещеры, и наёмники тотчас обернулись к нему. Имя Мэлта было достаточно широко известно и пользовалось нехорошей и вполне заслуженной популярностью. Ему приписывались различные злодеяния, от которых даже у видавших виды людей кровь стыла в жилах. Теперь, когда убийцы узнали, с кем им придётся иметь дело, они присмирели и замерли на месте. Мэлт ухмыльнулся:

— Вот так-то лучше. Будете заходить в эту комнату по одному, и каждый из вас получит задание и задаток. Задания не из лёгких, но и деньги немалые. Ты первый. — Мэлт показал на одноглазого, коренастого гистанца, который стоял не шелохнувшись и скрестив пальцы, чтобы отогнать от себя дурной глаз.

Наёмник нервно сглотнул слюну и пошёл вслед за чёрным магом.

Праздничный обед прошёл отлично, в духе древневековой роскоши. В царский дворец были приглашены самые видные государственные деятели настоящего и прошлого: военачальники, советники, дворяне и несколько крупнейших торговцев и купцов. Одежды их сверкали и переливались каскадами златотканой парчи; свет, падающий из окон, отражался от матового шёлка кушаков и резал глаза, блестя на крупных и не очень алмазах, изумрудах, аметистах и бериллах, в великом множестве украшавших одеяния на этих людей.

Одни были при оружии, для других средством существования являлись не мечи, а деньги или сплетни — всё зависело от выбранного жизненного пути. Но все приглашённые выглядели очень представительно, в отличие от рейдеров, одетых в дорожные костюмы. Царь предложил Александру выбрать платье из своего гардероба, однако рейдер отказался.

— Ваше величество, простите, но я отклоню это великодушное предложение. Вы, например, тоже одеты довольно скромно. — На царе не было других украшений, кроме тяжёлой золотой цепи с каким-то талисманом и короны на голове. — К тому же у нас на родине есть поговорка: «Встречают по одежде, провожают по уму». Я не хочу оскорблять ваш двор, но и не желаю походить на разряженную куклу.

Царь хмыкнул, но настаивать не стал. Праздничный обед затянулся до поздней ночи. Накануне Александр сделал строгое внушение рейдерам и Зарику о безукоризненном поведении во время пиршества. Как выяснилось позже, ящерёнок понял лучше остальных — весь вечер он не вылезал из-под одежды. Александр периодически подкармливал его лакомыми кусочками, пока живот ящера не раздулся, как футбольный мяч. Сергей Королёв был в своём амплуа — он выиграл двести золотых, перепив подряд троих конкурентов, после чего скромно уснул на жареном барашке. В остальном всё прошло неплохо.

Александр послал Джерри Бингла, и тот привёл рейдеров, карауливших лошадей, чтобы они тоже вкусили от царских щедрот. Половина команды закрутила шашни с танцовщицами, и Александру пришлось напомнить им, что они не на Танжере, а в древнем государстве — вдруг заставят жениться на соблазнённой девушке? Часть ухажёров тут же сменила предметы обожания — рейдеры покинули девушек и принялись обихаживать кувшины с вином.

Джек Абрикос в перерыве между сменами блюд, успевал передавать новости на «Белую звезду». Тор и Эркин давились слюной в рубке, слушая прямой репортаж о яствах из царского зала, при этом глядя на консервированную тракайскую козлятину.

Кульминацией празднества явилась речь правителя, где он провозгласил себя должником доблестного рыцаря. Присутствующие поддержали тост царя с пьяным энтузиазмом, абсолютно не вникая в суть. А суть была в том, что рядом с царём появилась красивая девушка в длинном лазурном платье и с изумрудной диадемой в чёрных волосах. После некоторого колебания Александр признал спасённую им от грабителей юную незнакомку. Она оказалась дочерью самого Пеззона.

Окончание праздничного вечера Александр помнил с трудом, но, в отличие от большинства гостей и рейдеров, он ушёл с гулянки своими ногами. Слуги и рабы постепенно уводили своих хозяев. Тех рейдеров, кто не мог самостоятельно передвигаться, сопроводили воины из царской гвардии. Разумеется, больше всех солдатам доставил беспокойства брат Херес — он хихикал и всё пытался заигрывать с впереди идущим десятником, приняв его за женщину. Иначе чем ещё можно объяснить его обиженные возгласы: «Дорогая, зачем тебе такие длинные усы?» К счастью монаха, этого не слышал Королёв — в противном случае сносить бы его насмешки брату Хересу ещё несколько месяцев.

«Это же надо! Девчонка — царская дочь. Как тесен этот город», — подумал Морозов, засыпая на гигантском тюфяке, на котором спокойно могли разместиться пять человек.

Александр не успел не то что выспаться, а даже, как ему показалось, просто сомкнуть глаза. Его тряс за плечо Абрикос, сам еле стоящий на ногах.

— Капитан, с «Белой звезды» сообщают, что в городе пожары и горят несколько храмов.

Спросонья Морозов никак не мог сообразить — причём здесь рейдеры, но потом до него дошло, что Тор и Эркин почуяли опасность. Он решил предупредить царя — мало ли что ещё может случиться. Собрав наиболее протрезвевших рейдеров, Александр попросил стражника у дверей проводить их к покоям правителя.

На чёрном лице кушита отчётливо выразилось подозрение. Пришлось идти к начальнику дворцового караула и объяснять ему, в чем дело. Капитан стражи принялся размышлять и взвешивать. Неизвестно, сколько бы это продолжалось, если б в караулку не вбежал запыхавшийся солдат. Он прохрипел:

— Капитан, двое часовых убиты возле чёрного входа на кухню.

У Александра похолодело внутри.

— Проклятье! Наверняка всё это связано друг с другом. Быстрее, показывайте нам дорогу!

Начальник стражи уже больше не колебался. Он расставил часовых так, чтобы перекрыть выходы и входы, крикнул солдат свободной смены, и все побежали по полутёмным лабиринтам дворцовых переходов. По пути они увидели двух стражников, лежавших в лужах крови, а у самого входа в царскую спальню были ещё трое: двое мёртвых, третий — умирал.

Александр пинком распахнул двустворчатые двери в царские покои — сейчас не до политесов. За ним хлынули внутрь рейдеры и стража с факелами. На постели, сдавленно рыча, катались два тела. На мгновенье Александр замешкался, пытаясь сообразить — кто из них кто, но потом разобрался, что в белом — царь, а в чёрном — убийца.

Он выбрал момент, когда человек в чёрном оказался сверху, и нанёс ему удар. Наёмник захрипел и обмяк. Пеззон спихнул тело на пол и, тяжело дыша, сказал: «Сари…» Начальник стражи распорядился скрутить убийцу, а трое стражников умчались в спальню наследницы. Вслед за кушитами выбежали Александр и Персиваль Конго. Но они опоздали — караульные у дверей царевны были мертвы, а в опочивальне нашли двух убитых нянек. Сама царевна умирала — у неё в груди торчал кинжал с эбеново-чёрной рукоятью.

Александр велел кушитам осмотреть помещение, а Персиваля послал за аптечкой и Абрикосом с рацией. Царевна Сари лежала неподвижно, её чёрные волосы разметались по подушкам, а лицо стало белым как снег. На груди расплывалось огромное пятно крови и стекало на белоснежную простынь. Убийцу нашли за тяжёлой портьерой: он успел вонзить одному кушиту кинжал в горло, но второй воткнул ему меч между рёбер по самую рукоять.

В этот момент в опочивальню царевны ворвался царь, сопровождаемый свитой заспанных и перепуганных советников и придворных. Увидев дочь, лежащую с кинжалом в груди, он испустил дикий вопль и кинулся к её ложу. Александр совсем непочтительно поймал его за шиворот и сказал:

— Не трогайте, она ещё жива. Может быть, её удастся спасти.

От беспросветного отчаяния царь перешёл к бурной надежде.

— Моего лекаря, быстро! И всех остальных тоже! Кто спасёт мою дочь, я… — Пеззон замолчал, но всем стало ясно, что он не поскупится на вознаграждение. Александр не стал возражать против прибытия лекарей, потому что в этот момент вбежали Персиваль Конго с мини-аптечкой и Джек Абрикос с рацией. Александр взял аптечку из рук Перси и быстро набрал на ней комбинацию из снотворного, болеутоляющего и средств для поддержания работы сердечной мышцы.

Конечно, Александр не был медиком, но даже он понимал, что с такой раной царевна не выдержит и получаса, здесь походная аптечка надолго не поможет. Тут требовался по меньшей мере реаниматор. Когда загорелся зелёный огонек, свидетельствующий о завершении набора медикаментов, Александр приставил выходное отверстие к бледной руке Сари. Лекарства с шипением всосались под кожу. Пеззон бросился на Морозова с проклятьями:

— Что ты делаешь, мерзкий колдун?!!

Капитан рейдеров прервал его:

— Вы сегодня во всеуслышание объявили меня спасителем вашей дочери, так сделайте одолжение, не мешайте спасти её во второй раз. Если помощь успеет вовремя, то Сари будет жить.

Царь снова стал самим собой — спокойным, уверенным, сильным правителем. Вот только в глазах его горел огонь ненависти.

— Хорошо! Не знаю почему, но ты меня убедил! Горе тебе, рыцарь, если Сари… — Голос Пеззона прервался, он отвернулся от Морозова и ожёг взглядом присутствующих: — Но кто осмелился?

Советники и стража попятились под яростным взглядом царя.

— Обыскать все помещения до самой последней кладовки! Найти всех чужаков! И привести сюда того, кто пытался убить меня. Живо!

Пока царь отдавал приказания, Джек, уже догадавшийся о намерении капитана, отдал ему передатчик. Александр связался со «Звездой» и, услышав заспанные мысли Хана Лоиса, так же мысленно «заговорил»:

— Хан, срочно передай Тору или Эркину, чтобы снимали реаниматор и взяли весь запас восстановителей к нему. Пускай берут шлюпку и дуют прямо в царский дворец… Да, опускаться возле самого здания… нет, прямо во дворце. Какая, к чёрту, доктрина невмешательства! Надо спасать царевну. Да какая разница — какую?!! Дочь царскую. Да, это мой приказ, давайте побыстрее! Генератор не забудьте — здесь электричества нет.

Кроме естественного желания вернуть к жизни красивую девушку, Александром двигало немного корыстное побуждение: царь должен помочь рейдерам выйти на тот загадочный пси-передатчик, если они спасут его дочь от неминуемой смерти. Поэтому Морозов решил рассекретить своё неземное происхождение, всё равно оно скоро станет всем известным. Александр прервал связь и отдал пси-рацию Джеку. Царь недоумённо смотрел на гостей.

— Перси, иди на задний двор и встречай шлюпку. Когда она опустится — тащите сюда реаниматор, да поаккуратнее с ним.

Персиваль Конго молча удалился выполнять приказ, хотя в душе удивился неожиданному решению капитана. Так как царь не хотел покидать свою дочь ни на минуту, то в её спальне развернулись бурные события. Раненую царевну отгородили ширмой от нескромных мужских глаз, прогнали всю обслугу из женщин, так как они только выли дурными голосами, ничего полезного не делая.

Привели одетого в чёрное убийцу.

— Кто послал тебя? — ровным голосом спросил Пеззон, но было видно, как трудно ему сдерживать эмоции.

Наёмник лишь презрительно усмехнулся. Он — профессиональный убийца и явно не выдаст своих нанимателей, о чём и сказал царю начальник стражи. Пеззон нехорошо прищурился и велел кушиту из охраны:

— Беги в храм Энлиля и попроси Нотру прийти сюда. Он увидит, где правда, а где нет. Ну а если и это не поможет, то у меня есть штат неплохих палачей. Пожалуй, лучше сразу начать разговор в нижних застенках, прежде чем беспокоить Нотру.

Видимо, убийцу это встревожило, потому что он замычал и раскрыл рот.

— Храни меня, Инанна! У него же вырван язык! — воскликнул царь. — Впрочем, Нотру всё равно увидит правду.

Убийца снова замычал и показал головой куда-то в угол. Присутствующие поглядели туда. В углу лежал свиток папируса.

— Что? У тебя есть письмо?

Наёмник отрицательно покачал головой.

— Ты хочешь сказать, что умеешь писать?

Убийца кивнул.

— Развяжите ему одну руку и принесите калам и папирус.

Александр безмолвно наблюдал за происходящим: ему казалось, что царь делает что-то неправильно. И когда он понял, что именно, то крикнул: «Нет!», но было уже поздно. Двое кушитов освободили одну руку своему пленнику и зорко следили, чтобы он не вздумал завершить начатое дело, но оказались совершенно не готовы к тому, что произошло. Убийца, не делая резких движений, поднёс руку ко рту, укусил чёрную ткань рукава и тут же задёргался в конвульсиях. Спустя несколько мгновений он был мертвее мёртвого и безвольно повис в руках стражников.

Царь изрыгал ужаснейшие проклятья и ругательства, но, вспомнив, что рядом лежит смертельно раненная дочь, угрюмо замолчал. Тело убийцы вынесли вслед за его неудачливыми собратьями по ремеслу. Наконец в спальню, подслеповато щурясь, ввалился придворный медик, не успевший даже нормально одеться. Но здоровенный кожаный баул с лекарствами всё же собрать успел.

Он тут же развил бурную деятельность, доставая из кожаного мешка какие-то порошки, коренья, банки и склянки. За ними последовала переносная жаровенка и небольшой тигель.

Царь, заламывая руки, непрерывно ходил из угла в угол, а Александр с интересом следил за действиями лекаря. Тот положил углей в жаровню и начал высыпать из различных мешочков порошки в тигель, из которого тут же взвился на редкость вонючий дымок. Морозов, сам немного соображая в химии, спросил лекаря, что он делает.

Придворный медик подозрительно уставился на рейдера, но увидел на его боку меч и, решив, что он полный профан в медицине и не конкурент ему, снисходительно ответил:

— Видите ли, я составляю заживляющий порошок, который ускоряет рост животных тканей и затягивает раны. Порошок Хафея, может, слышали? Уникальное средство, но, к сожалению, готовить его приходится каждый раз заново.

— Порошок? Для раны? И каковы же его ингредиенты?

— Ну, на самом деле — это не порошок, а скорее мазь. Составляющие очень просты, но необходимо соблюдать тщательные пропорции — стоит чуть-чуть перепутать, и эффект оздоровления пропадёт напрочь. Сначала надо положить чешую и экскременты пятилетнего крокодила…

«С каких это пор у крокодилов есть чешуя?» — подумал Александр, но прерывать не стал.

— …когда это сгорит, надо добавить зуб чёрной собаки и кусочек рога барана. Цвет барана роли не играет. Золу необходимо тщательно перемешать…

Всё было ясно — лекарь явно выезжал за счёт везения. Возможно, кто-то выздоровел сам по себе, а заслугу приписали этому горе-врачевателю. Хотя после того, как Александр узнал про оборотней, чёрных магов и жрецов, видящих чувства, почему бы и такому дикому средству не сработать? В любом случае, даже если этот так называемый лекарь и успеет скормить царевне свой тошнотворный порошок, то реаниматор легко высосет из организма лишнюю дрянь…

— …а потом надо положить глаз совы и щепотку сухой полыни…

«Почему так долго нет шлюпки?»

В этот момент в спальню в сопровождении стражи вошли, сгибаясь под тяжестью реаниматора, Персиваль Конго и Эркин. Александр вежливо отстранил лекаря и, пока тот ещё не понял, что к чему, быстро приготовил прибор к работе. Реаниматор тихо загудел и начал обследовать пациента. Прошла минута, и манипулятор ввёл девушке инъекцию, после чего на панели загорелась надпись: «Удалить инородное тело». Капитан рейдеров взялся за рукоять кинжала, намереваясь выдернуть его из груди царевны. Царь и лекарь в один голос завопили: «Нет!!»

Александр понимал, почему они так волнуются — если извлечь кинжал, то девушка умрёт, так и не приходя в сознание, прямо сейчас. Но реаниматор не выдал бы руководство выдернуть оружие, если бы не подстраховал организм укрепляющими средствами. Поэтому Морозов попросил царя довериться ему. Пеззон не успел воспрепятствовать, как кинжал уже лежал на кровати. У стоящих рядом вырвался вздох ужаса, но ничего страшного больше не произошло — царевна всё так же неровно дышала, но и только. Александр считывал данные о состоянии Сари и в меру сил переводил их царю.

Через час реаниматор показал, что переходит к завершающей фазе, главная опасность устранена и уже спустя восемнадцать часов пациент сможет питаться самостоятельно. Александр, как мог, объяснил, что реаниматор заменил пострадавшей отравленную кровь (кинжал был с ядом) и ускорил её выздоровление. Смертельно обиженный лекарь ушёл ещё полчаса назад, оскорблённо гремя своими склянками.

Эркин, выполнив свою миссию, улетел обратно. Двоих стражников, видевших взлёт шлюпки, чуть было не оштрафовал начальник караула за пьянство на посту, когда они ему рассказали о случившемся. Только после доклада самому царю капитан стражи убедился, что солдаты были правы и трезвы. Однако, будучи истинным военным, командир, не желая, чтобы подчинённые обскакали его хотя бы в такой малости, всё же оштрафовал их за недостаток служебного рвения. Самым удивительным было то, что никто, кроме этих двух солдат, не видел посадки и взлёта шлюпки, хотя вся дворцовая челядь, взбудораженная попыткой покушения, не спала.

Александр сильно встревожился, когда прибежал кушит, посланный царём в храм Энлиля, и рассказал, что Нотру убит кинжалом в сердце, а также ещё несколько наиболее важных в иерархии храма жрецов. Дело уже начинало походить на массированную атаку неприятеля с целью обезглавливания противника.

К этому времени все рейдеры уже были разбужены, накормлены таблетками «вытрезвителя» и ждали приказаний капитана. Царь, убедившись, что дочери уже не угрожает смерть от раны и на её щеках появился румянец, велел всем выйти и поставил у дверей опочивальни усиленный караул. Внутри остались только брат Херес и полная женщина, та самая, что была с царевной на базаре. Монах остался, чтобы наблюдать за работой реаниматора, а нянька — присматривать за самим монахом.

Теперь Пеззон нервно расхаживал по большой зале, размышляя о том, каким образом поймать убийц и добраться до их нанимателя. Или нанимателей. Его раздумья прервал вбежавший с докладом дворецкий:

— О всемогущий повелитель, кладезь премудрости…

Царь махнул на него рукой.

— Перестань!

Отбросив изощрённые высказывания, дворецкий деловым тоном доложил:

— Прибыл Доирси Тар, верховный жрец храма Энки, со свитой. Просит немедленной аудиенции. Мне показалось, что он очень рассержен.

— Введи их.

Вскоре в дверях появился сам жрец и его люди. Он отвесил церемониальный поклон царю ещё на входе и попросил разговора с глазу на глаз. Когда они остались вдвоём, Доирси Тар вытер пот со лба и совсем непочтительно уселся на уголок мраморного столика.

— Нотру и Иссини убиты прямо в своих постелях. Также пострадало много знающих людей в их храмах. Я думаю — это начало пробуждения Сэта…