Глава 1

Лима металась во сне, грудь ее часто вздымалась, с губ слетали тихие стоны, бисеринки пота выступили на лице. Рука судорожно сжалась на лежащем рядом завернутом в тряпье оружии, и девушка проснулась.

Она села. Сердце бешено колотилось; несколько раз глубоко вздохнув, Лима немного его успокоила. Смахнула пот со лба и снова прилегла, но уже не смогла заснуть. Дурацкий сон, которого она ни разу не смогла вспомнить до конца и тем не менее столь часто снившийся ей, оставил после себя неприятное чувство обреченности и привкус крови во рту. Полежав немного, Лима подумала, что отправиться на «прогулку», как она называла свои вылазки в город, можно и сейчас. Ночь ничем не хуже дня… и не лучше, разве что обычных людей почти не встретишь, ну так это и хорошо — значит, всякий кто попадется — твой враг. Она решительно откинула в сторону покрывало, легко поднялась и, скинув с себя одежду, прошла в душ.

От ледяной воды перехватывало дыхание, и кожа покрывалась мурашками. Стена в душевой была проломлена, Лима стояла под тугими струями и смотрела сквозь торчащие куски арматуры на лежащий внизу город. Темные глыбы зданий чередовались с глубокими черными тенями, кое-где общую серость нарушали оранжевые точки костров — места сборищ Прислужников. Только они могли позволить себе без опаски жечь ночью огонь.

Выключив воду, Лима взяла тряпку, заменявшую ей полотенце, и немного просушила волосы. На теле вода высохнет и сама, зато ощущение чистоты сохранится немного дольше, а она так любила чистоту, недостижимую в этом грязном, вонючем городе. Кинув еще один взгляд через пролом, Лима направилась обратно в комнату.

Подойдя к доспехам, сваленным в кучу, среди разваленных стопок книг около окна, она осмотрела латы и прикинула — не зайти ли на обратном пути к Кузнецу. Оценив повреждения, нанесенные углекевлару, Лима решила, что визит к одноногому оружейнику может и подождать еще пару «прогулок», а может и все три, это уж как повезет.

Девушка начала облачаться и подгонять каждую деталь брони. Ремень налокотника немного натирал, но терпимо, Лима в очередной раз пообещала себе подрегулировать его по возвращении.

Собравшись, она подошла к окну и посмотрела на погруженный во тьму город с высоты двадцать второго этажа. В этот миг облака разошлись, и в разрыв между ними боязливо выглянула луна, осветив своим мертвым светом дома. Словно в ответ на ее робкое появление вдалеке раздался протяжный вой. Жилище Лимы было крайним на этаже, и стоящий рядом небоскреб почти не закрывал вида на город.

Вой доносился откуда-то справа, Лима посмотрела туда — площадь Независимости. Сегодня путь Лимы лежал вдали от тех мест, но она поставила мысленную отметку в голове о новой опасности, появившейся в том районе.

«Может быть, волк», — подумала Лима и усмехнулась своим мыслям. Волки редко заходят в город, а если и заходят, то целыми стаями, а не поодиночке.

Лима еще раз взглянула на луну, на которую уже тянуло тонкое клубящееся щупальце очередное облако, и уже хотела отойти от окна, как вдруг в доме напротив зажегся огонь,

Маленький язычок пламени в самодельном фонарике, сделанном из жестяной коробки, почти не давал света и был зажжен в глубине комнаты, так что не мог быть замечен ниоткуда, кроме ее окна, находившегося напротив.

Лима заинтересовалась. Это что, сигнал ей? Но что он значил? Напротив нее жил парень лет двадцати пяти, она знала, что он тайно, как ему казалось, наблюдал за ней. Она видела, как он смутной тенью приникал к грязному окну, когда она возвращалась с «прогулок», и смотрел, как она переодевалась. Лиму совершенно это не смущало и даже немного подзадоривало, а иногда, когда у нее было хорошее настроение, она позволяла себе подразнить парня, подходя к окну обнаженной и делая вид, что не знает о его внимании, в притворной задумчивости ласкала свое тело. Представляя, что могло твориться в такие моменты с парнем, Лима веселилась и тихонько смеялась, отойдя в глубь комнаты после устроенного ею маленького представления.

Неужели он, наконец, осмелился и решил проявить Лиме знаки внимания!? Почему тогда ночью и как он узнал, что она не спит? Хотя это, наверное, луна — она осветила Лиму, когда та стояла в окне. Но почему именно сейчас и огнем, а не как-то иначе — это же опасно… Но Лима решила не забивать голову всякой ерундой перед «прогулкой».

«Странный парень, — подумала она напоследок. — Хотя кто сейчас не странный?»

И снова усмехнулась: «Может, я?»

С этими мыслями Лима расчехлила оружие, приладила перевязь через плечо и вышла из квартиры, служившей ей пристанищем уже несколько недель.

Ради разминки, она пробежалась по лестницам и остановилась на втором этаже. Прижавшись к стене, она отдышалась и, осторожно выглянув в окно, осмотрела улицу и ближайшие здания.

Ее взгляд внимательно скользил по серым стенам, взирающим на окружающую их ночь темными глазницами окон, проникал сквозь тень и рассеивал черноту ночи, превращая ее в сумрак. Снаружи тянуло свежестью и хотелось побыстрее покинуть пыльное помещение, пахнущее брошенным жильем и наполненное призрачным присутствием бывших обитателей. Но девушка не спешила, привычно выискивая опасности и возможные ловушки. На первом этаже здания напротив раньше находились офисы какой-то компании, от которой остались лишь покореженные обломки вывески. В проеме входной двери, едва выступая из-за косяка, виднелись очертания спрятавшегося человека.

Лима ухмыльнулась.

Он стоял там уже десятые сутки, притащился за ней с одной из «прогулок» и в этом месте потерял ее след, спрятался и теперь стоял и ждал, когда Лима появится вновь. Эти полуживые были невероятно тупы. Хотя рефлексы мог ли вести их за жертвой практически бесконечно, но когда они теряли ее из вида, то сначала прятались и ждали. А потом либо находили новую жертву, либо так и стояли, не чувствуя течения времени, и медленно умирали от истощения. Несмотря на то, что их метаболизм был замедлен практически до нуля, тело все же расходовало энергию. Лиме стоило труда привести этого полуживого так далеко от того места, где он выбрал ее жертвой. Она легко могла разделаться с ним, но девушка решила немного развлечься и постоянно была у него на виду. Так она вела его за собой почти восемь кварталов. Теперь он служил ей дополнительной охраной, потому что наверняка уже забыл выбранную жертву и набросился бы на любого приблизившегося.

Когда Лима выбирала место, где оставить своего преследователя, она с удивлением отметила, что думает о том, не будет ли опасен он для ее соседа в окне напротив? Девушка даже решила сменить точку входа в свой дом, объяснив это себе соображениями безопасности, но все же понимала, что это не совсем так и что она начала испытывать некую симпатию к неизвестному парню. Это ее злило.

Полуживой был на своем «посту», значит, скорее всего, рядом никого не было и можно было выходить. Место, где Лима выбиралась на улицу, было на расстоянии пары метров от затаившегося в темноте зомби и отделено от него стеной. Но Лима всегда перемещалась тихо, и шанс, что он услышит ее, был минимальный. Она пробиралась так уже несколько раз. Вот и сейчас Лима, скользнула неслышной тенью на нижний этаж и прокралась мимо своего «охранника». Даже на расстоянии чувствовался запах разлагающейся плоти. Она отошла за угол, прислушалась — не привлекла ли она внимания полуживого — и продолжила свой путь уже немного свободнее, но бдительности не теряла и была готова в любую секунду отразить нападение, пустив в ход свое оружие.

Через несколько домов Лима заметила спрятанный в проулке гравицикл. Он был наспех укрыт тряпками, бумагой и разным хламом. Наверное, его владелец не успевал добраться до гаража до наступления темноты и решил спрятать его. Девушка огляделась по сторонам — могло быть и так, что водитель остался неподалеку и стерег свое имущество. Ей совсем не хотелось получить арбалетный болт или лазерный луч в спину.

Лима прикинула и осмотрела все возможные места, откуда на нее могли напасть или выстрелить. Не заметив ни чего подозрительного, она подошла к машине. Искушение завести гравицикл и быстро доехать до своей цели, было велико. Конечно, пешком добираться было не очень удобно, намного дольше и опаснее, но перемещение транспорта в ночное время было запрещено и любое нарушение жестоко пресекалось. Это была прихоть Хозяев. И никто не осмелился задать вопрос, почему нельзя использовать транспорт? Или почему ночью запрещалось зажигать свет или как-либо по-другому использовать электроэнергию, неважно из каких источников она бралась? Большинству подобное даже в голову не приходило, а если и приходило, то они благополучно промолчали — таков был приказ Хозяев, и большего не требовалось. Путь до музея предстоял неблизкий, и Лима задумалась: может, все же рискнуть и, прыгнув на гравицикл, сэкономить время. Ей было плевать на всех Хозяев, вместе взятых, и на каждого в отдельности.

Но Лиме не нужны были сегодня стычки или что-либо еще, способное задержать ее. Похоже, перерыв неимоверное количество книг, она, наконец, нашла что-то стоящее. Заодно по пути заглянет к старьевщику — может, у него еще какой товар для нее появился, ведь со времени ее последнего посещения прошла уже неделя.

Старик поворчит немного по поводу позднего посещения, но Лима привыкла к его бормотанию и уже не обращала внимания. Он всегда ворчит, жалуясь на погоду, время суток, жестокую судьбу и собственную мать, родившую его на свет в такое поганое время. Но не забывал исправно доставать нужные ей вещи и делиться информацией, по этому Лима терпеливо выслушивала его бормотания, считая их просто довеском к тому товару, что приобретала у него. К тому же, как ей казалось, старьевщик неплохо к ней относился.

Пять кварталов не доставили ей хлопот. Она без помех добралась до базарной площади, сейчас залитой лунным светом. Днем тут шумно шла торговля всевозможным товаром, от овощей до имплантов, а лавка старьевщика находилась на ее дальнем конце.

Лима не любила открытых пространств, тем более окруженных кольцом глубокой тени от периферийных построек, где мог скрываться кто угодно. Когда она выйдет на площадь, то окажется как на ладони. Жутко не хотелось идти в обход, но и рисковать лишний раз тоже не стоило.

Девушка посмотрела на небо и увидела, как ветер гонит на луну небольшое облако. Лима решила этим воспользоваться. Дождавшись, когда луна скроется, она собралась бегом пересечь площадь.

Лима приготовилась. Наконец облако закрыло своим пышным серым боком яркий лик луны, и ночь стала привычно темной.

Она побежала. Справа от нее раздался щелчок и характерное жужжание виброножа, и из тени, наперерез ей метнулось размытое, едва различимое пятно. Лима резко остановилась и отскочила назад.

Девушка скорее почувствовала, чем увидела, как кто-то пронесся в нескольких сантиметрах от нее, а гудящее лезвие едва не задело ее. Она сделала несколько быстрых шагов назад и сбросила с плеча копье, приготовившись к бою.

Ее противник был киборгом. Она сразу поняла это, когда включился вибронож, их излюбленное оружие, а скорость атаки еще больше укрепила ее предположение.

Вибронож он выключил, и по звуку определить его положение было практически невозможно. Лима пятилась, прислушиваясь к малейшим шорохам и напрягая зрение, пытаясь уловить неясные контуры противника. Но смогла заметить его, только когда киборг бросился в атаку.

Невидимка напал сбоку. Девушка уклонилась.

Он резко остановился и прыжком вернулся назад, оказавшись рядом с ней.

Плохо различая его в темноте, Лима взмахнула копьем, но лезвие лишь рассекло воздух, и она сразу услышала гудение виброножа у себя за спиной. Рывком ушла в сторону и снова ударила, и опять ее копье пронзило пустоту. Глаз улавливал только размытое пятно чуть темнее ночи, быстро обходившее ее. Лима тихо выругалась, поняв, что киборг использует светомаскировку. Но тут ей на помощь пришла луна. Стряхнув с себя налипшее облако, она залила все вокруг своим ярким светом. Маскировке киборга понадобилось несколько мгновений, чтобы сработать, и он появился перед Лимой черным на светлом фоне.

Противник даже не успел растеряться и понять, что потерял свое преимущество — удар копья был быстрым и смертельным. Широкое лезвие наконечника прошло через шею киборга, отсекая голову от туловища практически без усилия. Труп, разделенный на две части, упал на землю. Маскировка замигала, побежав по туловищу разводами, и исчезла, показывая обнаженное тело. Значит, она была имплантирована в кожу. Лима хмыкнула, такого она раньше не встречала. С каждым днем появлялись все новые и новые виды имплантов, а с приходом Хозяев и их Зодчих, кибероника пошла на новый виток развития. Понятно, почему киборги так преданы Хозяевам. Хотя среди людей и раньше были мастера по имплантации, но когда они позаимствовали некоторые знания у Зодчих, уровень их профессионализма так повысился, что сейчас невозможного для них почти не было.

Правда чтобы воспользоваться услугами таких мастеров, нужны были средства и немалые, поэтому часто киборги ставили свои импланты в кустарных мастерских, во множестве разбросанных по городу. Они стали верными слугами, поставщиками информации и человеческой плоти, наемными убийцами и основными солдатами Хозяев. Киборги были готовы на все, чтобы улучшить свое тело, даже продать душу (если таковая у них была, в чем Лима сильно сомневалась).

Оставив мертвого киборга валяться в луже крови, Лима, оглядываясь по сторонам, быстро перешла площадь и добралась до лавки старьевщика, служившей ему одновременно и домом.

Она громко постучала в обитую железными листами дверь. Некоторое время никто не отвечал, и она занесла руку, чтобы еще раз постучать, когда из-за двери послышался кашель и хриплый голос произнес:

— Что за уродов носит в такой час? Какого хрена вам надо? Ступайте домой подобру-поздорову, пока собак не спустил.

— В твоей хижине только одна собака, старик. И сейчас она тявкает на меня из-за двери, — ответила Лима, не считая нужным церемониться. — Открывай, пока дверь не вышибла.

Снова послышался кашель, но дверь не открылась. Лима сильно стукнула по железному листу, оставив на нем вмятину.

— Ну же!

Внутри защелкали замки. Сколько их было. Лима ни когда не считала, но уж больше пяти точно. Девушка отошла в сторону — мало ли что взбредет старому в голову, с него станется пальнуть из темноты в непрошенного гостя. Она видела у него допотопное оружие, которое он называл дробовиком. Старик говорил, что усовершенствовал его и что сейчас оно работает получше многих нынешних новомодных пукалок.

Дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель старик пробурчал:

— Ну, кто там еще?

— Это я, Лима, — сказала девушка, прислонившись к стене рядом с дверью, так, чтобы ее не было видно.

— Ну а что не заходишь тогда, раз Лима? — и хмыкнул. — Или собаки испугалась?

Лима осторожно выглянула.

— Заходи, не бойся, нечего мои старые кости на холоде держать. — Старик открыл дверь полностью.

Лима, пригнувшись, вошла в низкий, темный коридор, старик плотно закрыл за ней дверь, щелкнув всеми замками, снял колпак с биолампы, и коридор сразу осветился призрачным голубоватым светом. Резкие тени от девушки и старьевщика скакнули на стены.

Лима посмотрела на седого старика. Лицо его было сердитым и не обещало непрошенной гостье ничего хорошего, в одной руке у него действительно был дробовик, но в глазах горел озорной огонек.

— Ну что смотришь? Не за этим, наверное, пришла средь ночи? Иди, давай.

Лима улыбнулась и пошла в торговую комнату, как называл ее старьевщик, стараясь смотреть под ноги и обходить валявшиеся на полу различные предметы. Она считала, что старик специально сделал коридор таким низким и захламил его, чтобы сделать проход по нему как можно более неудобным. Но в комнате потолки были достаточно высокие, чтобы Лима смогла выпрямиться, и достаточно свободного места, чтобы не спотыкаться на каждом шагу. Освещением служили три тусклые биолампы, развешанные по углам и отбрасывающие мутный желтоватый свет. Окон в помещении, конечно, не было (иначе свет бы не горел). Вокруг валялся всяческий хлам, предметы быта, чайники, кастрюли, стол без одной ноги, стулья, отдельным стеллажом стояли электроприборы и наваленные грудой запчасти к различным транспортным средствам, остальное было закрыто грязными, некогда белыми, а сейчас пожелтевшими, простынями. В противоположной стене была дверь, ведущая в жилую комнату старика. В воздухе витал слабый запах каленого металла и горелого масла.

Следом за девушкой вошел хозяин этой свалки, прошел мимо и с серьезным видом устроился за маленькой конторкой у стены, поставил биолампу рядом и стал демонстративно ждать.

«Вот ведь вредный старикашка», — улыбнулась про себя Лима и, сделав шаг, подошла и сказала дежурную фразу:

— Чем торгуешь?

Старик исподлобья посмотрел на нее своими хитрыми серыми глазами.

— Уважаемый, — добавила Лима.

— То-то же! — пробухтел старик. — А то «собака»!

Лима молчала.

Старьевщик встал со своего места и направился в дальний угол комнаты, с грохотом отодвинул какие-то ящики и достал завернутый в пленку тоненький сверток.

— Вот! Уже четыре дня тебя дожидаются.

Лима выхватила сверток у старика и подбросила в руке.

— Что-то маловато, — сказала она с безразличным видом. На самом же деле ей хотелось прямо сейчас начать срывать обертку.

— Ну, сколько есть. Не нравится — не бери. — Старик потянулся к свертку, но Лима вместо ответа сунула руку в поясную сумку, достала горсть пищевых купонов и, не считая, высыпала в протянутую ладонь.

— Это все? — спросила девушка.

— Пожалуй, да. Приходи дня через три, мне тут обещали кое-что принести, думаю, тебе понравится, — ответил старик, открыл конторку и ссыпал купоны в жестяную коробку.

— Хорошо, загляну. — Лима развернулась и собралась уходить, как вдруг старик ойкнул.

— Постой! Чуть не забыл, ведь специально подальше от чужых глаз убрал, чтобы для тебя сохранить, — проговорил старик. — Да и как тут не забудешь, если будят среди ночи, в такое время, когда все нормальные люди уже десятый сон видят. Подожди, я сейчас.

С этими словами он открыл дверь и, откинув полог, скрылся в жилой комнате. Из-за неприкрытой двери послышалась возня, кряхтенье старика и девичий голос.

Вот старый хрыч! Девочку на ночь купил, и, судя по голосу, совсем молоденькую.

Через минуту старик появился, неся еще один сверток, гораздо больший, чем первый.

Лима, улыбаясь, смотрела на него. Старик непонимающе остановился, потом оглянулся на открытую дверь и, поняв, ухмыльнулся.

— Купил вчера на клон-ферме. Знаешь, сколько купонов отдал?!

Лима сразу посуровела и поджала губы. Старик собирался что-то сказать, но, посмотрев на нее, передумал и перестал улыбаться.

— Да ну что ты, в самом деле! Чего ты так их не любишь? Я понимаю, что не люди, но, поди, их отличи, а мне надоело все время одному быть, — сказал старик, словно оправдывался за что-то. — Приятно прижаться к молодому горячему телу, старые кости погреть, да и девчонке польза, хоть в мастерские не попадет.

Решив сменить тему, старьевщик развернул сверток.

— На вот, посмотри лучше.

На руки Лимы легла тяжелая книга. Она осторожно откинула пленку и прочитала выдавленное на жесткой обложке название на старом языке, в основе которого лежала латынь: «Большой альманах предметов искусства», а внизу приписку более мелким шрифтом: «Аукционное издание».

— Ну? Что это? — Старик то смотрел на книгу, то заглядывал Лиме в глаза. Видно, язык ему был незнаком. — Хорошая штука?

Лима пролистала несколько страниц. Внутри у нее все замерло от восторга. Она даже произнести ничего не могла.

— Ага, и картинки цветные! — восторженно проговорил старик.

Лима закрыла книгу и посмотрела на старика.

— Ну? Что скажешь? — спросил он.

— Сейчас не возьму, тащить тяжело, и купонов нет, — сказала, наконец, Лима.

— А ты еще, куда от меня пойдешь? Нашла что интересное? — Любопытство сразу заискрилось в его голосе.

— Не твое дело, — ответила Лима. И, сделав над собой усилие, протянула книгу обратно старьевщику и направилась к выходу.

— Погоди, давай договоримся, — остановил ее старик, когда она уже пригнувшись, выходила в коридор. Лима посмотрела через плечо:

— Чего хочешь?

— Скажи мне любопытному, куда ты сейчас, а то я ведь спать не смогу. Ты же меня знаешь старого, голову всю ночь ломать буду. А я тебе эту вещицу за полцены отдам.

— Идем, замки отопрешь, — сказала Лима, отвернулась и молча двинулась дальше.

— Эх… — Старик досадливо грыз нижнюю губу. — Ну… ну, ладно! — крикнул он, решившись. — Я тебе ее так отдам, — и вполголоса добавил: — Все равно у меня их никто, кроме тебя, не берет.

Лима молчала в темноте коридора. Старик понуро поплелся следом, лампу на этот раз он не взял, так как свой коридор знал наизусть, а Лима все равно была уже у двери.

Открыв замки, старик с обиженным видом выпустил девушку и уже почти закрыл за ней дверь, как вдруг Лима остановила его, вытянув руку. И внутренне ругая себя, произнесла:

— Я в музей.

— В музей?!

— За книгой завтра зайду, — бросила Лима и пошла прочь, чувствуя спиной изумленный взгляд старика.

Замки сзади защелкали спустя лишь некоторое время.

На ходу Лима прикидывала ближайший путь к музею, но ни один из них не был коротким.

На дорогу в любом случае уйдет пара часов.

* * *

Старьевщик долго ворочался, укладываясь удобнее, девчонка-клон уже спала, ее звали Нати, старик еще не привык к ее присутствию. Но вообще-то она неплохо справлялась с обязанностями, даже помогла ему приготовить ужин, а еще у нее были нежные ручки и приятный голосок, и он подумал, что не зря потратился.

Сон никак не шел.

«Вот ведь, стерва! — беззлобно выругал он про себя Лиму. — Шляется по ночам, не спится ей!»

Но на самом деле ему нравилось, когда она приходила, независимо от времени. В ее присутствии он чувствовал себя неожиданно легко и спокойно. Осознание того, что с девушкой все в порядке, придавало старику уверенности и оптимизма, и горькое чувство потери былого величия, забивалось в какой-то далекий уголок сознания и тревожило его уже не так сильно. Поэтому он старательно выискивал для нее новые книги и брошюры (больше она все равно ничего не покупала), иногда специально разделяя найденное на несколько частей, чтобы она лишний раз зашла в его лавку. К тому же вокруг нее витала тайна. Какая именно, старик не знал, но в том, что она была, не сомневался. Он считал себя очень наблюдательным и способным замечать любые мелочи. Cpeди таких мелочей было отсутствие на Лиме киберимплантов, даже биорегулятора, похоже, не было, а ведь его ставят сразу после рождения, иначе человеку будет трудно выжить среди различных болезней, появившихся за последнюю сотню лет. Для старика было загадкой, как она, с виду обычная девушка, вообще смогла выжить среди творящегося вокруг хаоса, а уж тем более, — обойтись без биорегулятора. Но он не решался спросить, хоть и очень хотелось.

Поняв, что самому уснуть ему будет очень трудно, он достал из тумбочки у кровати коробочку с кристаллами сна, перебрался в кресло-качалку, выбрал из коробочки один кристалл, небесно-голубого цвета и загрузил в шунт за ухом. Оттолкнувшись, он стал медленно покачиваться; и сон накрыл его своим мягким покрывалом.

Внезапно опять донесся сильный стук в дверь. Старик сразу очнулся, девчонка тоже подняла голову, моргая спросонья глазами.

— Кого еще принесло? — прокряхтел старик, выбираясь из кресла. — Ну что за ночь! А ты спи, спи, — сказал он девушке. — Я сейчас выпровожу их быстренько.

И, взяв дробовик и биолампу, пошел к двери.

Не успел он дойти, как раздался еще один громкий стук.

— Кто там? — крикнул старьевщик. Он разозлился. Нападения он не боялся, слишком многие хотели пользоваться его услугами. Все, в том числе и различные банды в городе, шли к нему за интересующей их информацией или вещами. Не было такого предмета, которого он не мог бы достать, или информации, которой он не смог бы раздобыть. Это нравилось всем, и лавка считалась неприкосновенной, как и он сам.

— Открывай старик, — раздался снаружи сиплый голос. — Нам нужно спросить тебя о чем-то…

— Приходи утром, недоумок, иначе ты получишь такой ответ, который тебе придется долго выковыривать из твоей тупой башки!

Несколько секунд снаружи было тихо, затем последовал такой сильный удар, что вздрогнули стены, а входная, обитая железными листами, дверь выгнулась внутрь. Старик от неожиданности шагнул назад и, оступившись, упал на пол. Еще несколько секунд дверь сдерживала натиск, потом, скрипнув замками и петлями, сдалась, отлетев к стене и криво повиснув на язычках двух нижних замков.

Свет биолампы блеснул на мощных металлических ногах шагнувшего в проем киборга. Он был невысокий (даже не нагнулся, войдя в коридор) и очень широкий в плечах, с бугрящимися, налитыми силой мышцами торса. Перепуганный старьевщик стал отползать назад, забыв, что у него в руках ружье, которое он собирался пустить в ход. На стенах коридора скакали безумные тени от качающейся в его руках лампы. Киборг быстро подошел к старику, одним движением выбил у него из рук оружие и, схватив за ворот, потащил за собой, направляясь в глубь лавки. Следом зашли еще четыре киборга.

Пока его тащили, старик так и не выпустил из руки лампу. Когда киборг швырнул его к конторке, он сел, прислонившись к тумбе спиной, и прижал лампу к груди, словно она могла как-то его защитить.

Пятеро киборгов встали вокруг старика, угрожающе нависая над ним.

— Что… что вам надо, — запинаясь, проговорил тот, переводя взгляд с одного на другого, — вы знаете, кто я?..

Крайний слева, очень худой киборг с одной металлической рукой чуть нагнулся, схватил старика за плечо и сжал хромированные пальцы. Острая боль пронзила старика, и он закричал. Киборг отпустил, а потом сжал еще сильнее.

Когда туман перед глазами немного рассеялся, казалось, что прошла целая вечность, но напавшие все так же стояли вокруг, глядя на него сверху вниз. Руку он не чувствовал.

— Чего вы хотите, — прошептал он. — Купоны лежат в коробке вот здесь. — Старик кивнул на конторку.

— Куда она пошла? — вместо ответа спросил киборг в темных очках, стоявший прямо перед ним. Сиплый голос принадлежал именно ему. Видимых имплантов у него не было, и только армированные нейрошнуры, идущие от лысой головы к плечам, спине и рукам, говорили, что кибернетические части встроены в тело. Такая операция стоила дорого, и не многие могли позволить себе такую роскошь.

— Кто она? — спросил старик. — Я не совсем понима…

Вибронож завизжал и распорол ему ухо.

Старьевщик снова закричал и, схватившись за рану, повалился на бок, кровь засочилась между пальцев.

Лампа покатилась по полу.

Один из киборгов присел рядом, поднес вибронож к его лицу и, склонив голову на бок, посмотрел старику в глаза. У самого киборга они были разные — один настоящий, другой механический, причем не лучшего качества. Старьевщик стиснул зубы, и крик перешел в мычание.

— Теперь слушай, пока еще есть чем, — сказал лысый. — Час назад эта сучка распотрошила моего человека на том краю площади. У него в зрачки были встроены микрокамеры, и когда она снесла ему голову, та упала очень удачно и показала, как она зашла к тебе, пробыла в твоей сраной дыре пятнадцать минут, а потом вы мило попрощались. Теперь я хочу знать, кто она и куда пошла? Я знаю, кто ты — старьевщик, который всем продает информацию, и якобы поэтому тебя нельзя трогать, — он склонил голову, — ну тогда считай, что я покупаю у тебя эту самую информацию, и если ты не ответишь мне, то значит, ты просто бесполезная куча мусора.

— Я…

Вибронож приблизился к глазу. Старик видел размытый контур острого лезвия и слышал его гудение.

— За его импланты я выложил кучу денег, — процедил сквозь зубы киборг, — и очень… ОЧЕНЬ рассчитывал на него. Так что хорошенько подумай над тем, что ты сейчас мне скажешь.

Старик с трудом сглотнул, во рту пересохло.

— Ее… ее зовут Лима, — проговорил он, опустив взгляд.

— Ну?! — рявкнул киборг. — Куда она пошла?

— В музей.

— Какой музей? — удивился киборг. — Ты за кого меня принимаешь?! — в приступе ярости заорал он.

— Она… она сама мне так сказала, — запричитал старик. — Я больше ничего, ничего не знаю!

Киборг наклонился, схватил его за грудки и рывком поднял над полом. Сделав шаг вперед, он наступил на лампу, которая с хлопком лопнула, и светящиеся мягкие шарики, вылетев из нее, раскатились по полу. На воздухе они стали набухать, а потом резко сдуваться и гаснуть. Для этих организмов вакуум был средой обитания, и кислород убивал их в считанные секунды.

Киборг приблизил лицо старьевщика вплотную к своему, и старик увидел, что то, что он сначала принял за очки, на самом деле были вживленными многофункциональными полимерными экранами, служившими киборгу глазами.

— Сейчас я подсоединю к твоему шунту нейрошнур и прямо поверх кристалла сна запущу электрический заряд, — сказал спокойным и оттого страшным голосом киборг. — Он расплавится и выжжет тебе часть твоих прокисших мозгов. И будет делать это в течение нескольких часов, пока не испарится последняя молекула. Ты сдохнешь в таких муках, старик, что даже представить себе не можешь.

— Я ска-зал прав-ду, — выдавил старьевщик. — Так она са-ма мне сказала.

— Где она найдет музей, тупица?! Сейчас вся планета — один большой музей! — Киборг тряс старика как куклу. — ГДЕ?!!!

— Госпиталь…

— Что? — Киборг перестал трясти его.

— С начала войны там был госпиталь, а раньше… до войны, — старик говорил, поясняя, словно боясь, что его не поймут, — там раньше был археологический музей, это было давно, и музеем он пробыл всего две недели после своего открытия. Я знаю, знаю. Потом началась война, и его превратили в госпиталь. Почти все забыли, что это когда-то был музей.

Киборг молча стоял, переваривая информацию. Изо рта у старика текла струйка слюны, от кровоточащего уха плечо рубахи было мокрым, глаза бессильно закрывались.

— Думаю, ты мне не врешь старик?! — Киборг встряхнул висящего у него на руках человека.

— Конечно, не врешь! Ты же не дурак.

Лысый злобно усмехнулся и швырнул старьевщика на стеллажи. Под тяжестью тела полки сломались и обрушились, засыпая упавшего старика стоявшими на них товарами. Киборги молча направились к выходу, один из них по пути отломал крышку конторки и достал жестяную коробку, открыл, ухмыльнувшись, посмотрел содержимое и, захлопнув, сунул в широкий карман штанов.

Прошло почти двадцать минут после ухода киборгов, когда дверь из жилой комнаты приоткрылась и оттуда выглянула всхлипывающая девочка-клон. Она обмоталась простыней и осторожно осмотревшись, вышла в лавку. Нерешительно ступая, она шла, осматриваясь и постоянно шмыгая носом. Когда из-под груды кастрюль, чайников и прочей утвари раздался стон, она вскрикнула и подскочила на месте, потом, сообразив, что это старик, бросилась к нему и принялась разгребать упавшие предметы.

Когда она помогла хозяину лавки выбраться, то увидела, что он плачет. Девочка-клон прижала его к себе и почувствовала, что старик вздрагивает от тихих рыданий.

— Не бойся, они ушли, все кончилось, все будет хорошо, — бормотала она, вытирая слезы и кровь с лица тряпицей. — Давай, я помогу тебе встать. Бери меня за руку.

Она подставила плечо и помогла старьевщику подняться.

— Не бойся, все нормально, — повторяла она, медленно ведя его через разбросанный хлам.

Но старик и не боялся. И слезы его были вызваны не болью и не обидой. Было нечто другое, отчего ему жгло глаза и щемило сердце.

«Глупая девчонка! Как ты не понимаешь?!!! Я только что предал друга…»

* * *

За несколько домов до музея Лима наткнулась на препятствие — улица была перегорожена. Она редко бывала в этом районе города и плохо знала местный ландшафт. Наваленный мусор возвышался на несколько метров, от одной стороны улицы до другой. Поверх мусора лежал мелкий щебень, из которого тут и там торчали обломки труб, острые щепы досок, проволока и металлические прутья. Девушка решила не рисковать, взбираясь наверх, и огляделась в поисках обходного пути. Она отошла немного назад и обнаружила небольшой проулок, темный и длинный, проходящий между двумя домами. Можно было, конечно, забраться в окно одного из домов, но девушка предпочла более-менее открытое пространство бетонным коробкам. Темнота и возвышающиеся по бокам стены мрачно давили, заставляя беспокойство холодными иголками пробегать по позвоночнику. Уже почти пройдя проулок, Лима вдруг замерла. Впереди что-то было, какое-то движение, вызвавшее неясное чувство тревоги. Она приготовила копье и крадучись пошла вперед, стараясь идти как можно тише.

Дойдя до угла, девушка осторожно выглянула — несколько полуживых толпились в переулке у края большой черной дыры в асфальте, медленно переминаясь с ноги на ногу.

Мимо них было не пройти. Ну, четыре зомби не были большой проблемой, правда, ее немного смутило такое их скопление, обычно они бродили поодиночке, даже пару встретить было редкостью, а тут сразу четверо. Необычная сегодня ночка. Лима бросила на них еще один быстрый взгляд, прикидывая свои действия, и с удивлением поняла, что полуживых уже пять.

Лима снова спряталась в темноте проулка. Чувство тревоги внутри никак непроходило и было связано с трехметровой ямой у стены дома, возле которой стояли зомби. Она посмотрела назад в проулок — идти обратно не хотелось, но и происходящее впереди ей не нравилось.

Шарканье ног прямо рядом с ней заставило ее отскочить от стены и выставить перед собой копье. Вяло шагая, из-за угла появился полуживой. Когда-то это была женщина, сейчас голова ее была повернута набок, часть волос выдрана вместе с кожей, глаза пустые, подбородок безвольно опущен, из уголка рта стекала слюна, руки мелко дергались. Движения зомби, обманчиво медленные, стали очень быстрыми, когда тот заметил свою жертву. Со звериным рыком женщина бросилась на Лиму, выставив вперед руки со скрюченными пальцами. Девушка знала, как среагирует зомби, заметив ее, и была готова. Одним движением взмахнула копьем снизу вверх, отсекая женщине руку, а потом сразу опустила оружие вниз, разрубая от плеча грудную клетку. Послышались шаги остальных зомби, они не видели, что происходит за углом, но шум привлек их внимание.

Лима встретила первого ударом ноги, и тот полетел назад, сбив идущего следом. Оставшихся двоих она полоснула копьем, широким взмахом вспарывая обоим животы, полуживые захрипели и согнулись пополам, даже не пытаясь поймать вываливающиеся внутренности. Обогнув их, Лима занялась первыми отброшенными ею зомби. Они уже начали подниматься. Один не успел — острие копья пробило затылок и, выйдя между челюстями, воткнулось в землю, второго Лима отправила ударом ноги в темный провал ямы. Наступив лежащему на спину, девушка потянула, высвобождая оружие. Как раз вовремя — из дыры в асфальте резкими рывками выбрался оставшийся полуживой и прыгнул, едва забравшись на край, с размаху напоровшись на выставленное копье. Подергавшись несколько секунд, зомби затих. Лима наклонила копье, давая телу свалиться с лезвия под собственной тяжестью.

Вокруг повисла вязкая тишина. Полуживые умирали быстро.

Обойдя зияющий холодной темнотой провал, Лима оглянулась. Что-то не давало ей покоя, притягивало ее к этой черной яме. Ей показалось, что кто-то смотрит на нее оттуда и даже зовет, тянет к себе.

Девушка взяла себя в руки, стряхнув наваждение, и пошла по направлению к музею. Сзади послышались новые звуки. Не оборачиваясь, Лима нырнула в ближайшее укрытие, прижалась к стене и выглянула уже оттуда.

От увиденного по коже побежали мурашки — из провала показались еще зомби, сначала двое, потом трое, потом еще один. Она успела спрятаться, и полуживые не видели ее, толпясь на одном месте.

Чуть помедлив, Лима двинулась дальше, шагая как можно тише и осторожнее, ожидая других сюрпризов. Прежде чем выйти, выглядывала из-за каждого угла, иногда подолгу стояла и прислушивалась: в таких случаях меры предосторожности не бывали лишними.

До цели ее путешествия оставалось совсем немного, но, как ей показалось, этот путь занял времени почти столько же, сколько вся дорога от дома старьевщика. Но больше ничего не произошло, она никого не встретила, и когда, наконец, показалось здание музея, девушка немного расслабилась.

Поднявшись по ступеням, ведущим ко входу, Лима зашла внутрь сквозь выломанные двери. Здесь витала атмосфера старого заброшенного здания, как, впрочем, и во многих других домах в этом городе. Поскрипывали балки, множество теней скрывали наваленный повсюду мусор, к запаху плесени и пыли примешивался специфический запах старых лекарств. Часть стен обрушилась, на других красовались ожоги от лазера и выжженные похабные надписи, высвеченные необычайно смелой сегодня луной, запустившей свои лучи в разбитые окна и осветившей груды камней и остатки разбитой мебели.

То, что интересовало Лиму, должно было находиться в складских помещениях. Рассудив, что склад обычно располагается в цокольном этаже, девушка прямиком направилась туда. Она хорошо видела в темноте и, обнаружив ведущую вниз лестницу, уверенно спустилась по ней. Ржавый замок на двери разлетелся от одного удара. За ней была еще одна, уже короткая лестница, заканчивающаяся незакрытой решеткой, ведущей в темное длинное помещение с низким потолком, плотно заставленное всевозможными ящиками.

Из сумки Лима достала колбу одноразовой биолампы и зажгла ее. Таких штук у нее было всего две, но сейчас она посчитала случай подходящим для использования одной из них. Лима начала тщательно обследовать помещение. Быстро читая надписи, она искала нужное ей название. Закончив осматривать один ряд, перешла к другому. Ящики высились по обеим сторонам от прохода, она доставала некоторые из них, безжалостно сбрасывая и разбивая другие, мешавшие добраться к нужному, но того, что она искала, не было. Только обследовав большую часть склада, она достигла цели своего поиска. Контейнер находился в самом низу, заставленный сверху еще тремя или четырьмя ящиками гораздо больших размеров. Под ударами тяжелого копья они разлетелись в щепы, вывалив свое содержимое: какие-то картины и небольшие статуэтки, рассыпавшиеся вокруг. Энергично работая руками, Лима разгребла весь это мусор и выдвинула нужный ей ящик на середину прохода.

Несколькими взмахами она рассекла деревянную обшивку, присела рядом и, расшвыряв древесную стружку, достала на свет черный куб. На каждой стороне куба были выгравированы затейливой вязью надписи на неизвестном Лиме языке. Грани были идеальными, без единой зазубрины или округления, хотя даже на первый взгляд чувствовалось, что эта вещь неимоверно старая, и казалось, время должно было оставить на ней свои отметины — но плоские стороны, кроме надписей, не имели больше ни единой царапины.

Куб холодил ладонь и был довольно тяжел. Лима еще некоторое время рассматривала свою находку в призрачном свете биолампы, придававшем ей еще больше таинственности, потом достала из-за спины сумку, вынула из нее кусок драпа, тщательно завернула куб, аккуратно уложила его и отправила обратно за спину.

Девушка поднялась, огляделась в поисках еще чего-либо полезного, но на глаза ничего подобного не попалось, и она, развернувшись, быстрым шагом пошла назад.

Подойдя к выходу, Лима остановилась и замерла, прислушиваясь к звукам снаружи. Все было тихо, выглянув, девушка осмотрела улицу и, никого не увидев, выскользнула в дверной проем. Она спустилась по ступенькам, свернула направо и пошла вдоль музея по проулку, который его стена образовывала со стеной соседнего здания, решив не возвращаться той дорогой, что пришла сюда. Уже почти пройдя его, Лима отчего-то забеспокоилась, у нее внезапно возникло чувство, что за ней следят. Она резко обернулась, но сзади никого не было, только ветер лениво гонял легкий мусор. Девушка посмотрела на еле видимую полоску ночного неба, снова прислушалась. По-прежнему ничего подозрительного. Лима немного успокоилась, но она привыкла доверять своим чувствам и решила быть еще более осторожной. Вновь из-за туч появилась луна, Лима вышла из переулка, и в тот же миг сбоку мелькнул темный предмет. Мощный удар в грудь отбросил ее назад.

Если бы не доспехи, ее грудная клетка проломилась бы, а так Лиму только немного оглушило. От удара у нее помутилось в глазах и перехватило дыхание. Однако она смогла устоять на ногах, опустившись на колено и упершись одной ладонью в землю. Не выпрямляясь и ничего еще не видя, она метнула вперед копье. Со сдавленным криком кто-то упал.

Зрение начало проясняться, и Лима увидела, что перед ней с копьем в животе, освещенный лунным светом, лежит киборг. Его короткие мощные металлические ноги шевелились, словно стремились куда-то, покрытые бугристыми мышцами руки обхватили древко копья, но ладони обессиленно скользили по нему. Чуть впереди и сверху послышался шум, девушка отскочила назад и вскинула голову в направлении шума. На нее, прыгая от стены к стене, стремительно спускались три киборга, металлические части их тел блестели в лунном свете.

Достав нож, Лима начала готовиться к атаке, как вдруг рядом появился кто-то еще. Она мгновенно развернулась и без размаха ударила снизу вверх.

Нож вошел киборгу под подбородок и ткнулся острием изнутри в железную макушку. На лице нападавшего застыла маска изумления. Он был так близко от девушки, что она почувствовала исходивший от него запах пота и биосмазки. Лима дернула нож назад и развернулась к новому противнику, одновременно приседая. Вибронож прожужжал у нее над головой. Она с силой толкнула киборга обеими руками.

Краем глаза она уловила движение — враги заходили ей за спину. В следующую секунду сильнейший удар сзади впечатал ее в стену, а второй — по голове, выбил из нее сознание, и она медленно сползла на землю.

* * *

Облаченный в боевые доспехи десантник, неся шлем под мышкой, прошел на обзорную палубу и обнулил визуальное экранирование. ПТ-пространство ударило ему по глазам черными всполохами на сочном красном фоне, и у десантника слегка закружилась голова. Переборов себя, он не стал включать защиту снова. Многие не переносят вида, открывающегося на экранах, когда корабль идет в пространстве Пяточкина — Талова. Ему же, наоборот, становилось как-то спокойнее, мысли приходили в порядок, плохое настроение, если таковое присутствовало в этот момент, улетучивалось, в теле возникала некая легкость и расслабленность. Состояние, которое он испытывал в моменты, когда наблюдал узоры ПТ-пространства, можно было сравнить с медитацией. По возможности капитан всегда перед высадкой старался побывать на обзорной палубе и посмотреть на окружающий корабль иной мир. Это был по-настоящему ИНОЙ мир, в отличие от мира Хозяев, который был хоть и другим, но реальным, пришедшие из него существа были живыми, их можно было коснуться, потрогать, и, он очень надеялся, убить. Этот же был одинаково чужд как людям, так и чужим и одинаково смертелен для всех. Но все-таки он любил это чуждое, непонятное, неощутимое нечто.

Вот и сейчас, за полчаса до прибытия Семен Кочетов стоял и смотрел, как на кровавом месиве вспыхивает черное пламя и растекается дрожащим маревом, истончаясь и разрываясь, чтобы исчезнуть под красным покрывалом и снова вспыхнуть. Зрелище завораживало, глаз никак не мог оценить расстояние до казавшегося близким и одновременно далеким красного нечто. Свет чужого мира отражался на грубой поверхности доспехов и оружии. Капитан понимал, что это всего лишь его вымысел, но ему казалось, что этот свет словно подпитывал его энергией и силой, и десантник старался впитать в себя как можно больше этого дара, пусть и вымышленного.

Сейчас даже о врагах он думал спокойно и отрешенно, словно они лишь мелкое недоразумение, неприятность, неизбежная, но проходящая со временем, а не чудовища, почти непобедимые, не знающие жалости и сомнений.

— Прекрасное зрелище, — оборвал мысли Семена раздавшийся сбоку голос.

Он повернул голову — рядом, заложив руки за спину и устремив взгляд вперед, стоял капитан корабля. Находясь на борту, десантник обязан был подчиняться его приказам, но сейчас ему не задали прямого вопроса, и он не стал отвечать, а отвернулся и снова предался созерцанию мира за бортом. Правда, настроение было уже немного не то, и десантник, слегка раздраженный, снова повернулся к нарушившему его настрой космолетчику.

— Вы хотите мне что-то сказать?

Чуть помедлив, капитан корабля повернулся к нему.

— Знаете, вчера у моей жены был день рождения.

Десантник выжидающе смотрел на него.

— Я понимаю, что вам это безразлично, да, в общем-то, и не должно быть по-другому, — продолжил капитан и вздохнул, снова повернувшись к экрану. — Мы всегда отмечали с ней этот день, выпивая бутылочку хорошего вина и выкуривая по сигаре. Я вышел в космос задолго до того, как началось все это. Приходя из рейса, я рассказывал Вике, как красиво ПТ-пространство, какие дивные закаты на Турне, показывал снимки каменных истуканов на Большой Вятке… Она так хотела увидеть все это своими глазами и упрашивала взять ее с собой. У нее был неугомонный характер. — Капитан улыбнулся сам себе. — Провинциальная девчонка с колониальной планеты, но такая яркая, полная жизни и радости… и однажды я согласился. — Капитан закусил губу и задумался, словно не зная, как продолжить. — Это был ее день рождения, я решил сделать ей подарок. Знаете, ей тоже нравилось вот так стоять тут и смотреть, убрав экранирование. Она приходила сюда каждый день, пока мы были в полете, все пятнадцать дней.

Красные сполохи делали лицо капитана угрюмым и старым, хотя на вид ему было не больше сорока физических лет.

— Когда корабль вышел в пространство Пилона Шесть, нас встретил огонь пушек орбитальной обороны, — Капитан пожевал губу. — Мы не знали, что Хозяева добрались сюда. Нас здорово потрепали тогда, но мы смогли уйти. У меня был толковый старпом, да, очень толковый парень. Его звали Айван. Если бы не он, мы не дошли бы обратно домой, сейчас он командир эскадры и теперь уже он командует мной.

Капитан продолжал свой монолог, его глаза словно потускнели от всплывающих воспоминаний, в голосе почти не было эмоций.

— При попадании в нас снарядов отсеки автоматически заблокпровались аварийными переборками, и с ними прервалась всякая связь. Лишь придя в доки, мы смогли оценить повреждения и подсчитать погибших. Вика была в момент атаки в нашей каюте… Пассажирский отсек был снесен начисто, я даже не смог похоронить ее.

Повисло тягостное молчание. На скулах капитан играли желваки.

Семен ничего не говорил, за последнее время ему часто приходилось слышать такие истории, и он знал, что никакие слова капитану не нужны.

— Я сейчас хорошенько угощу их тактическими зарядами, расчищая тебе площадку для приземления, правда, на многое не рассчитывай. — Капитан повернулся к десантнику и добавил обыденным тоном, словно ничего не рассказывал только что. — У меня же не крейсер, а обычный торговый грузовик, просто переделанный под десантный корабль. У них есть противокосмическая оборона, хоть и не очень мощная, но моему кораблику хватит и этого. А ты уж постарайся там, внизу. Передай привет от моей Вики и от меня лично. Хорошо?

Десантник посмотрел в глаза капитану и кивнул:

— Обязательно передам.

Капитан хлопнул Семена по бронированному плечу.

— Удачи, сынок, — повернулся и вышел с обзорной палубы.

Ему навстречу попался быстро идущий солдат в такой же броне, как у десантника, с насечками лейтенанта. Быстро козырнув капитану на ходу, он прошел к обзорному экрану и поморщился, бросив взгляд на черно-красное марево.

— Эй, Сэм! До погрузки полчаса, не хочешь присоединиться? Там «папа» сейчас речь толкать будет.

Семен смотрел вслед ушедшему капитану, и на душе было как-то мутно, он не мог подобрать другого слова, словно взбаламутили чистую воду, подняв со дна давно успокоившийся осадок. Он перевел взгляд на лейтенанта — своего помощника Зика Салливана, прошедшего с ним бок о бок не один бой.

— Или ты решил тут остаться? — подковырнул тот. — А что? Медички тут симпатичные. Говорят, одна на тебя даже глаз положила.

— Говорят, у кого язык длинный, у того ум короткий.

— Ха! Может, ум-то и короткий, зато все остальное… — подмигнул Зик.

— Ладно, пошли, остряк. — Сэм дружески пихнул товарища. — Все готово?

— Так точно. Ждем только команды.

— Хорошо.

Сэм не стал оборачиваться и смотреть на экран, ему сегодня это было уже не нужно.

По пути к десантному отсеку, он спросил:

— Зик, как зовут капитана этой колымаги? — При погрузке им называли фамилии капитанов их десантных кораблей, но Семен не запомнил, и за все время полета они ни разу не столкнулись. Все рутинные вопросы он решал с первым помощником, фактически это была их первая встреча и, наверное, последняя.

— Это с которым ты сейчас разговаривал?

— Да.

— Николай, фамилия не помню как… то ли Смитов, то ли Сотов. А что?

— Ты надписал «подарки»?

— Конечно, — серьезно ответил Зик. — Все надписали, почти все обоймы исписаны.

— Добавь, как сможешь, от Николая… и Вики.

Зик посмотрел на командира, а потом понимающе кивнул и тихо ответил:

— Сделаю.

Оставшийся путь они проделали молча, погрузившись в свои мысли. Придя в десантный отсек, в котором царила деловая суета, Зик сразу взобрался на одиноко стоящий погрузчик и гаркнул:

— Десант! Стройся!

Загудели сервомоторы, глухо зазвякали металлом брони строящиеся десантники.

Сэм подождал, пока ряды бойцов обретут порядок, потом молча прошелся между ними, осматривая каждого, хотя было их больше двух сотен.

Все в тяжелых бронекостюмах, снабженных отражающим полем, системой воздухоочистки, сервоприводами, автоматическим медблоком и разъемами подключения личного оружия. Видя неэффективность применения тяжелой бронетехники в боях с Хозяевами и служившими им киборгами, Верховное командование сделало ставку на людей, по сути, превратив их самих в боевые машины. Инерционная броня защищала пехотинца от лазерного и кинетического оружия, поле — частично от плазменного. Механизмы сервоприводов, многократно увеличивая мускульную силу, были сделаны просто и надежно и не боялись попадания песка и грязи. При ранении включался медблок и вводил лекарственные препараты, а при утомлении или повышенной нагрузке — тонизаторы. Всей электронной начинкой управлял встроенный компьютер с двумя дублирующими аварийными контурами. Шлем также был снабжен независимой электронной системой и забралом из сверхпрочного двухслойного пластика, заполненного прозрачной модулирующей жидкостью, превращающей забрало в тактический экран с несколькими режимами зрения и системой автонаведения. Каждый пехотинец был вооружен плазменной винтовкой системы Грызлова.

За зеркальными снаружи забралами было не видно лиц, и капитан смотрел на идентификационные надписи на груди и плечах бронекостюмов. Какие-то фамилии были ему знакомы, какие-то он видел впервые. Внезапно капитан подумал о тех, кого сейчас уже нет в этих рядах, и что многих из тех, что сейчас тут стоят, тоже скоро не станет.

«Прекрати!» — приказал он себе мысленно. «Не спеши хоронить живых и постарайся сделать так, чтобы строй этот поредел как можно меньше! Это и от тебя зависит тоже, а ты вдруг решил сопли распустить!»

Капитан прогнал негативные мысли и вспомнил недавний разговор с капитаном грузовоза, его горящий злостью и тоской взгляд, суровое и решительное лицо, изборожденное морщинами и раскрашенное светом ПТ-пространства. Он взял себя в руки и продолжил осмотр. Дойдя до последнего солдата, Семен удовлетворенно кивнул и занял свое место во главе подразделения.

На верхнем мостике собрался руководящий состав. Командующий силами первого эшелона полковник Грогстоун, которого все за глаза называли «папой», обвел взглядом построившиеся части. Он был облачен в такой же бронекостюм, лишь шлем, который он сейчас держал под мышкой, немного отличался от обычных более широким забралом и соответственно тактическим экраном. В погрузочном отсеке воцарилась тишина, нарушаемая только шипением и стуком служебных механизмов. Полковник выждал еще немного и произнес:

— Солдаты! Все вы знаете, что из-за недостатка у нас грузовых кораблей захват планеты пришлось разделить на несколько фаз. Генеральный штаб поставил перед нами цель захватить и удерживать периметр до прибытия второго эшелона. Мы будем на самом острие удара. Возможно, что все мы не вернемся из этого боя. Но те, кто выбрал ничтожную жизнь в услужении у Хозяев, будут завидовать нам. Павшим и выжившим, тем, кто не променял свободу и право быть хозяином самому себе на рабский ошейник. — Он сделал паузу, затем продолжил: — Мы первые высадимся на планету, первые столкнемся с врагами и вступим с ними в бой, но нам первым же достанется слава! Мы сумели надрать им задницы на нашей планете, сможем и на чужой!

— Хей! — Сотни бронированных рук взметнулись вверх.

— Ну что же, пришло время раздавать «подарки». Поехали, ребята!

Подчиняясь его приказу, подразделения развернулись и, загрохотав по полу ботинками, двинулись к своим десантным ботам.

Зик подошел к командиру.

— Много новичков. Только из учебки, необстрелянные еще, трудно будет.

— Знаю, но куда деваться, — ответил Сэм. — Увидимся на земле.

— Ага, удачи!

— Тебе тоже!

И, надевая на ходу шлемы, они направились к своим ботам.

Когда Семен устроился на своем месте, люки закрылись, и наступило тягостное время ожидания выброски.

Он включил ЛКУ на общекомандную частоту, и в наушнике прозвучало:

— …Вышли на орбиту. Огонь!

Корабль начал вздрагивать — бортовые орудия поливали поверхность тактическими зарядами. Потом за металлической обшивкой что-то громко и жестко клацнуло, желудок поднялся к горлу и снова опустился на место — бот отделился от корабля и стремительно понесся к планете.

* * *

Трое киборгов бежали легкой трусцой. Один из них, самый сильный, перекинул пленницу через плечо, и некоторое время бежал вровень с остальными, но постепенно начал отставать — его ноша мешала ему поддерживать выбранный темп. Наконец он не выдержал и остановился. От напряжения киборгу казалось, что его настоящий глаз сейчас лопнет, и зажмурил его.

— Эй, Грико! — позвал он, тяжело дыша. — Может, кто-нибудь из вас ее потащит? Я был бы не против передохнуть.

Оба киборга, бежавшие впереди, остановились и вернулись назад.

Лысый (у него в руках было копье и сумка девушки) посмотрел на Разноглазого.

— Тощий не пронесет ее и сотни метров, — сказал он. — А сам я планировал сегодня много где побывать, и силы мне понадобятся.

Он огляделся вокруг.

— Так что давай устроим привал. Вот там. — Он ткнул пальцем в стоявшее неподалеку пятиэтажное здание, на удивление почти не разрушенное.

— А может, прикончим ее да бросим? Зачем она нам? — спросил Разноглазый, подкидывая девушку на плече, устраивая поудобнее.

— Точно, — поддержал Тощий. — Чего мы ее тащим-то?

— Заткнитесь и идите туда, — рявкнул Грико и направился к выбранному зданию. — Жалко, Жмота нет, он бы даже дыхания не сбил, — добавил он.

— Не сравнивай. Какие у него ножищи были и какие у нас! — обиделись оба киборга.

Но Грико, не обратив на них внимания, продолжил свой путь.

Поднявшись на третий этаж, лысый выбрал помещение, окна которого выходили на центр города. Разбросав ногой мусор, он сказал:

— Брось ее здесь. — Он указал на расчищенное место. — А ты, Тощий, разведи костер. Я сейчас пойду дальше, мне надо кое-кому показать ту вещицу, что мы у нее нашли. А вы дождитесь утра и потом несите ее к нам.

— А ты разве не отдашь ее Моргану? — спросил Тощий.

— Кого? — спросил Грико, злость начала закипать в нем.

— Ну, вещь эту, — нерешительно ответил киборг. — …И девку.

Ярость исказила лицо лысого.

— Если хоть один из вас, уродов, проронит хоть слово, я лично выпущу вам кишки… обоим, — добавил он после многозначительной паузы. — И мне будет все равно, кто из вас проболтался. — Грико стоял, сжав в кулаках отобранное у Лимы копье и испепеляя обоих киборгов взглядом. Лунный свет светил через окно сбоку, делая его похожим на черно-белого демона.

Разноглазый и Тощий даже отступили, такая волна злобы исходила от их предводителя.

— Вам ясно? — прошипел лысый, переводя взгляд с одного на другого.

— Да, Грико. Ясно, — ответил за двоих Разноглазый.

Лысый немного успокоился.

— Утром пойдете к Ахравату. Поменяете у него девку на импланты. Ты, я слышал, Жан, второй глаз поменять хотел, — ухмыльнулся Грико. — И Тощего не обдели, будешь старшим.

Киборги, не ожидавшие такого поворота, оторопели. Грико тем временем повернулся, небрежно прислонил копье к стене. Оно заскользило вдоль стены и упало, киборг же тем временем продолжил:

— Но если вы проговоритесь… — сказал он и вышел из комнаты, не закончив.

— Нет, Грико! Ни слова… — спохватился Жан.

Но лысый уже был внизу и не слышал.

Два оставшихся киборга посмотрели друг на друга.

— Так что… — Тощий не знал, что сказать.

— Это значит, что мы можем круто влипнуть, — сказал Разноглазый.

— Почему?

— Потому что! — Разноглазый стал расхаживать по комнате. — Ты костер-то разведи.

— Ага! Сейчас! — отозвался Тощий и бросился рыскать по комнатам, собирая материал для костра.

— Грико выступает против главаря, — стал рассказывать Разноглазый, когда костер запылал. — Он, конечно, умный, но и Морган не дурак. А мы сейчас между двух огней оказались. Понимаешь?

Тощий кивнул и присел напротив

— Ну и что нам теперь делать?

— Что делать… — Разноглазый провел рукой по подбородку. — А что Грико сказал, то и делать. Главное — язык за зубами держать.

— Значит, можно будет импланты новые прикупить? — Тощий заулыбался.

Разноглазый осклабился в ответ.

— Думаю, да — Ахрават за такой материал хорошую цену даст. — Он кивнул в сторону лежащей на полу пленницы, освещенной неровным светом костра.

Вдруг киборг внимательнее посмотрел на девушку, и на лице его появилось выражение полного изумления. Подойдя к ней, киборг присел и взял в свои пронизанные металлическими вставками ладони руку Лимы, сквозь разорванный рукав проглядывал участок светлой гладкой кожи.

Киборг, словно опасаясь, осторожно прикоснулся к ней средним пальцем, который был лишь немного армирован, потом резко дернул ткань, отрывая рукав. Повертел руку Лимы, оглядывая со всех сторон, и, отпустив ее, начал сдирать с девушки одежду. Ничуть не церемонясь, он срезал ремни и застежки на доспехах, отшвыривая их в сторону. Вибронож визжал, иногда натыкаясь на металл, но киборга это не смущало, и он продолжал раздевать девушку. Его действия привлекли внимание второго киборга.

Тощий подошел и стал наблюдать за напарником.

Изуродованные доспехи Лимы полетели в сторону, рубаху и штаны киборг бросил в костер. Когда девушка была полностью обнажена, он стал переворачивать ее и рассматривать, как до этого ее руку, в его действиях не было даже намека на сексуальность, так рассматривают заинтересовавшую вещь. Потом отпустил, положив на спину, и выдохнул:

— Вот это да! — В словах было изумление и недоверие

— Что? — спросил Тощий. — Что с ней не так?

Разноглазый повернулся к напарнику, зло сверкнув на негo настоящим глазом,

— А ты не видишь?!

— Что я должен видеть? — раздраженно спросил тощий и снова посмотрел на девушку.

— Разуй глаза, тупица! — Разноглазый достал из кармана нитяные оковы и, разведя руки Лимы в стороны, стал крепить ее запястья к полу. — На ней нет ни одного шунта! И ни одного импланта, похоже, тоже нет… Вообще ни одного!

Тощий замер, переваривая услышанное. Его толстые губы шевелились, взгляд был погружен в себя, когда Разноглазый закреплял вторую руку девушки, он, наконец, произнес:

— И что это значит?

Разноглазый даже остановился в замешательстве.

— Знаешь, лучше бы ты вместо новых коленей поставил себе пару процессоров в свою лысую черепушку.

— Да пошел ты! — Тощий обиделся.

— Это значит, что она — настоящая стопроцентная девка, и мы станем богачами, когда продадим ее!

— Да? — Глаза киборга алчно загорелись.

— Давай-ка прикуй ей лодыжки, только не повреди кожу. — Разноглазый бросил два крепежа Тощему, а сам продолжил крепить оковы на втором запястье Лимы. — У нас в руках ценный товар, точно тебе говорю. И Грико ни слова! Вообще никому ни слова!

— Ясно, ясно.

Когда худой киборг уже заканчивал, Лима застонала и начала приходить в сознание.

— Смотри, очухалась.

— Это хорошо, убери руки от крепежа, я его активирую.

— Зачем? Ты же сам сказал, что на ней нет ни одного шунта или импланта.

Лима отрыла глаза, и увидела, что над ней склонился массивный киборг и смотрит ей прямо в глаза своими разными глазами. Пошевелившись, Лима поняла, что прикована, и хотела было напрячься, но тут киборг заговорил:

— Потому что я прекрасно помню, как она одним ударом завалила Жмота и насадила Джонса на нож, как бабочку на иглу. — Киборг подвел руку с зажатым в пальцах пультом активации оков к лицу Лимы и так, чтобы она видела, нажал кнопку включения. Лима сразу почувствовала, как загудели обхватившие ее запястья и лодыжки вибронити, и поняла, что если она попробует освободиться, то нити отрежут ей ладони и ступни. Злость зажглась у нее внутри — она не привыкла быть беспомощной.

Разноглазый выпрямился и посмотрел на напарника.

— А помнишь, как она меня ударила? Я чуть сознание не потерял.

Тощий только кивал, открыв рот, а Разноглазый снова повернулся к девушке:

— Эта девчонка не так проста, как кажется, — и демонстративно прилепил пульт активации себе на грудь.

Лиме надоело лежать и молча злиться, к тому же голова раздражающе болела. Она с ненавистью посмотрела на киборга.

— Смотри мозги не перенапряги, железки сожжешь. — В горле немного пересохло, но все равно слова давались ей довольно легко.

— Закрой пасть, сука! — Тощий, стоявший в ногах, пнул Лиму в пятку, и она почувствовала, как вибронить впивается в ногу.

Разноглазый отпихнул Тощего в сторону.

— Сказал же, не повреди! — зарычал он на напарника, нагибаясь и осматривая рану Лимы, из которой струйкой вытекала кровь. — Ахрават за целую больше даст.

Лима мысленно выругалась — она слышала про этого торговца живым товаром. Из его мерзкой лавки редко вы ходили целые тела, а если такое случалось, то это уже были не люди, а живые куклы. Этот урод перекраивал не только плоть, но и психику своих жертв. «Из его хранилищ вырваться будет труднее. Надо что-то сейчас предпринимать», — решила Лима.

Она оценивающим взглядом окидывала обоих киборгов. Один — тот, что стоял над ней, когда она открыла глаза, был раза в полтора больше своего напарника и, наверное, был лидером в этой паре. Второй киборг был удивительно тощ, тонкая кожа обтягивала выступающие ребра и сухие жилистые мышцы. Тело его было почти человеческим и все покрыто татуировками, механическими были только колени и одна рука, лицо показывало полное отсутствие интеллекта.

То, что киборги хотят сохранить ее в целости, было ей на руку. Если начать их провоцировать: задеть больное самолюбие, надавить на психику, то возможно, в порыве злости они совершат какую-нибудь ошибку, хотя бы одну-единственную, а уж там она сумеет ее использовать сполна! Это могло плохо кончиться, но она решила рискнуть.

Лима подумала, что лучше злить большого киборга, его действия можно будет хоть немного предугадать, а у тощего, похоже, вообще мозги набекрень.

— Эй, ты, придурок с «моноклем»! — Она презрительно посмотрела на Разноглазого. — Почему бы тебе не отойти от меня и не пойти заняться привычным для тебя занятием — трахнуть своего дружка. Ему это наверняка нравится.

Тощий снова хотел ее ударить, но напарник дернул его за руку.

— Да какая разница, что она там бормочет, — сказал он. — Чего ты внимание-то обращаешь, знаешь же, что это не так.

— А почему не так? — продолжила она насмехаться. — Я, конечно, понимаю, что он уродлив, как вывернутая наизнанку крыса, но ты-то не лучше. Или ты, наоборот, предпочитаешь, чтобы твой дружок скакал на тебе, потому что сам ты уже ничего не можешь. Да тебе, наверное, и нечем. Слушай, точно! А у тебя вообще-то член есть? Или, может, его совсем нет?

Киборг слегка дернулся, и Лима, поняв, что попала в точку, засмеялась искренне и обидно, хоть и слегка хрипло — горло все еще саднило.

Среди киборгов лишение себя половых признаков в пользу увеличения боевой мощи и защиты не считалось чем-то зазорным, а было в порядке вещей, но сейчас над Разноглазым издевалась женщина, притом обнаженная и беспомощная. Какие-то внутренние силы, заложенные, похоже, на генетическом уровне, вскипели в нем, и краска злости залила невозмутимое до этого лицо. Он одним прыжком подскочил и ударил девушку в лицо. Лима еле успела дернуться — полуметаллический кулак только ссадил кожу на скуле и врезался в пол, оставив на нем вмятину с измельченными камешками.

Потом пальцы киборга схватили девушку за горло и сжались. У Лимы перехватило дыхание, она захрипела, а киборг приблизился к ней почти вплотную и, обдавая ее каким-то неприятным сладковатым запахом, смешанным с вонью биосмазки, зашипел:

— Мне плевать на твои слова, это всего лишь сотрясение воздуха, но если ты не заткнешься, я превращу твою шею в кашу и продам тебя по частям, хотя и потеряю от этого немного денег.

Тощий подошел и похлопал Разноглазого сзади по плечу:

— Я тут вот что подумал, раз в ней нет имплантов, то в ней нет и биорегулятора. Она может быть больна всем, чем угодно.

Разноглазый удивился, как этот тупица додумался до этого, а он нет.

— Это вряд ли, — уверенным тоном, произнес он вслух, — было бы заметно.

Но все-таки убрал от Лимы руки.

Он отошел к стене и присел около нее, прислонившись спиной. Его взгляд упал на валяющееся неподалеку копье. Киборг потянулся и подтащил оружие к себе. Красивое и тяжелое оружие, от которого веяло глубокой древностью и еще чем-то… мистическим. Киборг отметил это как-то вскользь, его голова была занята другим.

Он все никак не мог успокоиться, смех девчонки звучал у него в ушах. Но злость его была какая-то неполноценная, зудящая, назойливая, но недостаточная, чтобы выплеснуться в какие-либо действия, и от этого еще больше раздражающая. Так что сидеть на месте киборг не мог, поэтому снова поднялся и прошелся мимо Лимы. Держа копье направленным на нее, Разноглазый провел им в нескольких миллиметрах от тела девушки. Он ждал, что она снова начнет насмехаться и он сможет выпустить пар, но девушка молчала. Их взгляды встретились и скрестились. Киборг не выдержал первым, отвернулся и швырнул оружие о стену, у которой только что сидел.

— Что, задела она тебя? — заулыбался Тощий. — «Какая тебе разница, что она бормочет?» — передразнил он напарника.

— Давай расположимся поудобнее, — сказал Разноглазый, оставив колкости Тощего без внимания. — Рынок все равно до утра закрыт. А завтра отнесем ее к Ахравату, на его живодерню, или спихнем подороже какому-нибудь сутенеру…

И тут его губы растянулись в гадкой ухмылке. Настоящий глаз недобро сощурился — он придумал, как выместить свою злость. Посмотрел на тощего и кивнул в сторону распластанной возле костра Лимы:

— Будешь?

Татуированный нерешительно осклабился:

— А думаешь, можно?

— Да какая тебе разница! Завтра продадим ее и полностью сменим тебе кровь.

— Ну…

Глаза татуированного похотливо заблестели, и он стал нервно потирать вспотевшие ладони, его взгляд непрестанно перебегал то на тело Лимы, то на ухмыляющегося напарника.

— Что ну?! Давай работай, когда еще такое представится? Тем более что хороша подруга и завтра ее наверняка будет потчевать какой-нибудь богатенький торговец, а мы получим неплохие денежки, а может, даже имплантами возьмем.

— А если дергаться начнет?

Разноглазый помолчал, в задумчивости выпятив губы.

Лима внутренне замерла. На это она и рассчитывала: если они не захотят портить «дорогой товар», то отключат вибронити…

— Хрен с ним! — решил большой киборг, горящий злобой взгляд прожигал девушку. — Будет дергаться — без клешней останется!

— Но тогда за нее столько не возьмешь! — В Тощем взыграла жадность.

— Не жмись! Там все равно много будет.

— Чего не жмись? — скривился татуированный киборг. — Мне лишний имплант не помешает!

Разноглазый засопел, мысленно мечась между своей жадностью и злобой.

— Ну ладно, — решился он наконец. — Я согласен даже выручку не поровну поделить. Большую часть себе возьмешь! — выдавил он через силу.

— Значит, здорово она тебя уела, — усмехнулся Тощий.

— Пасть закрой! А то передумаю сейчас!

Лиме хотелось взвыть от досады. Видно, перестаралась она с насмешками и недооценила мстительность Разноглазого.

Татуированный снова повернулся к Лиме, в замутненном взоре читалось предвкушение близкого наслаждения и завтрашней наживы, он даже слюни пустил.

Лиму невольно передернуло от отвращения, что не ускользнуло от цепкого взгляда киборга.

— Что сучка, не нравлюсь? — с ехидной миной спросил он. — Ну ничего, через минутку ты будешь обожать меня и просить добавки.

Он двинулся к девушке, расстегивая штаны.

Разноглазый с улыбкой снова отошел к стене и приготовился смотреть спектакль.

Лима лежала, бессильная что-либо сделать. Выбор у нее, конечно, был. Она могла дернуть руками или ногами и остаться в результате без кистей и стоп, но это вовсе не гарантировало, что она не будет изнасилована, скорее наоборот, вызовет еще больший гнев киборгов, и тогда последствия будут совсем непредсказуемы. Один раз она уже ошиблась. Ей оставалось только безмолвно сносить все надругательства, ждать своего шанса и вырваться, когда он представится.

Лиме хотелось кричать и метаться, но она не доставила им такого удовольствия.

«Ублюдки! Я найду вас даже раньше, чем вы сможете насладиться новыми имплантами», — мысленно пообещала она.

Внешне же она стала похоже на статую — никаких эмоций, взгляд, устремленный в одну точку на закопченном потолке, вялое, расслабленное тело — все это скрывало бурю, бушевавшую внутри.

Тощий приблизился, опустился на колени между ее ног и провел дрожащей мокрой ладонью по животу и бедрам Лимы. От этих прикосновений Лима едва не задрожала, но приказала себе успокоиться. Механической рукой киборг продолжал снимать с себя штаны.

— Смотри на меня! — Металлические пальцы схватили ее за подбородок и дернули. — Я хочу видеть, как ты будешь наслаждаться. — Его губы растянулись в мерзкой ухмылке, обнажив чередующиеся сгнившие настоящие зубы и блестящие металлические.

Взгляд Лимы устремился в мутные выпученные глаза киборга, и если бы мозг того не был затуманен похотью, он разглядел бы в этом взгляде нечто страшное и смертельное.

Вдруг ночную тишину разорвал грохот, от которого задрожала земля, здания качнулись, и яркие вспышки озарили город. Тощий не удержался и повалился на бок, перекатился через Лиму и стукнулся подбородком о пол. Разноглазый вскочил, опираясь рукой о стену, его сервомоторы зажужжали, удерживая равновесие. Шатаясь, он прошел к окну, перешагнув через мычащего на полу напарника.

Лима тоже повернула голову. В проем окна ей было хорошо видно, как ночное небо прорезают длинные огненные полосы.

Тощий тоже, наконец, поднялся на ноги и, поддергивая штаны, приковылял к напарнику и замер рядом с ним.

Через полминуты снова раздался грохот, и задрожала земля.

— Они бомбят город… — завороженно прошептал Тощий.

— Нет, тупица! Это расчищают плацдарм для десанта!

— Откуда ты знаешь?

— Это обычная тактика при десанте на планету!

— Я такого раньше не видел…

Разноглазый быстрее вышел из ступора.

— А что ты видел крупнее местных разборок?! Давай, поднимай ее, — он бросил напарнику пульт от оков, — валим отсюда, пока нас не накрыло. Они бьют по району Колизея, а это совсем рядом; думаю, нам лучше оказаться сейчас подальше отсюда и уходить не по поверхности.

Лима приготовилась. Она даже рассчитывать не могла, что шанс появится так скоро.

В возникшей суматохе киборги потеряли бдительность.

Как только Тощий деактивировал оковы, ее рука молнией метнулась и ударила его по горлу, Лима надеялась, что оно еще не модифицировано. Ее надежды оправдались, Татуированный схватился за горло и захрипел, от второго удара ладонью в нос он отлетел под ноги напарнику. Лима вскочила и ударила метнувшегося к ней Разноглазого в грудь, отшибив ногу. Удар отбросил того к окну, но киборг тут же вскочил и бросился на девушку. Лима плавным движением ушла в сторону, и он пролетел мимо. Поняв это, киборг резко сменил траекторию и бросился в сторону и назад, рассчитывая застать Лиму врасплох. Но девушки уже не было на прежнем месте. Она хорошо знала приемы киборгов, козырем которых была мгновенная смена направления движения и атаки под разными углами. Понимая, что голыми руками справиться с ним будет трудно, а времени, чтобы подхватить копье, киборг ей наверняка не даст, Лима кружила по комнате, изматывая противника. Через пару минут яростных атак Разноглазый остановился, тяжело пыхтя. Человеческая составляющая давала о себе знать. Недоумение киборга было написано у него на лице — как обычный человек мог противостоять киборгу?! Лима же стояла напротив и насмешливо смотрела на него.

Глядя прямо ему в глаза, она сделала два шага в сторону и подошла к лежащему без сознания Тощему, поставила ногу тому на горло, улыбнулась и коротким резким ударом раздавила ему гортань. Тело киборга изогнулось и обмякло.

Разноглазый дернулся было на помощь, но почти сразу остановился. Он был неглуп и знал, когда нужно отступить, пусть даже перед голой безоружной женщиной, и принял единственное правильное для него в этой ситуации решение.

Он бросился вперед, промчался мимо девушки и выпрыгнул в оконный проем. Сделав в полете кувырок, киборг приземлился на ноги, подняв клубы пыли, и бросился бежать. Лима смотрела ему в след, не пытаясь догнать, хотя знала, что могла бы это сделать. Она найдет его позже. Наверняка Разноглазый отправится под землю, как и планировал. А там у Лимы были свои связи.

Увидев, как киборг скрылся из виду в зияющем тьмой провале здания дальше по улице, девушка отвернулась от окна и осмотрела комнату. В костре догорала ее одежда, оружие валялось у стены, части доспехов были разбросаны по всему помещению. Первым делом Лима подняла копье, тускло блеснувшее, отразив лезвием огонь костра, потом, разбросав им догорающие головешки, Лима достала тлеющие остатки одежды. Из всего, что более-менее уцелело, она смогла использовать только брюки, да и то предварительно обрезав обгоревшие штанины и превратив их в короткие шорты. Затем Лима обшарила соседние комнаты, но нашла лишь остатки старого, изъеденного молью покрывала. Девушка несколько раз ударила им об стену, выбивая пыль и насекомых, и накинула себе на плечи. Свои ботинки она нашла рядом со сваленными грудой испорченными доспехами. Надев обувь, она порылась в изуродованных латах. Единственное, что она смогла из них приспособить, — это наручи.

«Все-таки придется зайти к Кузнецу», — с досадой подумала девушка.

* * *

За бортом приглушенно ухали взрывы, планетарные ПВО с большим запозданием среагировали на появление кораблей на орбите и начали обстрел, когда боты уже почти достигли поверхности.

Корабли-носители, отстрелив свой груз и расчистив для него на поверхности посадочную площадку, перестроились в походный порядок и ушли в обратный прыжок, чтобы забрать подкрепление и доставить его как можно скорее.

Десантный транспорт несколько раз сильно тряхнуло. Пехотинцы выстроились перед выходным люком, над головами крутились красные мигающие огни. Сэм раздавал последние указания:

— Помните, мы точно не знаем, каким арсеналом располагает противник. Поэтому высаживаемся быстро, сразу за нашими «тяжеловесами». По предварительным данным, у противника в основном лазерное и холодное оружие, но если внутрь бота влетит ракета, вы узнаете, что чувствует кусок мяса в духовке. — Он сделал короткую паузу и продолжил: — Не забывайте, что киборги — превосходные бойцы, особенно в ближнем бою, так что по возможности, не подпускайте их. Если окажетесь в трудном положении, не пытайтесь геройствовать. Старайтесь держаться вместе; если кто-то останется один, пусть прорывается к своим. Прикрывайте друг друга. Не давайте им свалить себя, иначе у вас будет мало шансов выбраться.

Его мало кто слушал. Все это было проговорено не один раз, и сейчас он просто напоминал.

Красные огни сменились желтыми. Тут же зашипел посадочный блок, создавая воздушный столб для быстрого и плавного спуска бота.

— Приготовились!

Свет стал зеленым. Бот стукнулся о поверхность, строй качнулся, дружно зажужжав сервомоторами доспехов, люк выпал наружу, превратившись в сходни.

— Пошли, ребята! Впере-е-е-е-д!!!

Первыми высадились «тяжеловесы» — прикрывающие, со сдвоенными штурм-пулеметами. Сразу ушли в стороны и, присев на колени, взяли на прицел окружающую местность. Пехотинцы рванулись наружу.

Вокруг приземлялись другие боты. Несколько машин полыхнули, не долетев до поверхности. Часть ботов, задымив, рухнула в глубине города.

Через некоторое время к капитану присоединился Зик со своим отделением. Подтягивались другие части подразделения, которым тоже посчастливилось благополучно добраться до поверхности.

В небо со всех сторон, невидимые в ночи, уходили залпы импульсов ПВО. Зрительно они были похожи на дрожащее марево, исходящее от раскаленного асфальта в жаркий полдень, только собранное в огромные плотные шарообразные сгустки, с дикой скоростью уносящиеся вверх. Если бы было время присмотреться, то их можно было заметить, когда они один за другим устремлялись к своим целям, искажая воздух. А так они ощущались только по вибрации, которая пронизывала все вокруг. Она проникала даже через броню костюмов и вызывала неприятное зудящее ощущение в области затылка.

Боты, попавшие под прямые удары импульсов, сминались с ужасным металлическим скрипом, как консервные банки, по которым ударили кувалдой, и продолжали свой полет к земле мертвыми кусками железа. Задетые краями импульсов транспорты теряли части фюзеляжа, становились неуправляемыми и, загораясь, плазменными болидами врезались в землю. От рассыпающихся ботов отлетали обломки и еще живые десантники. Их крики наполнили эфир. Челноки взрывались, раскидав по окрестностям горящие куски.

Под ногами солдат была опаленная земля, кое-где валялись дымящиеся куски арматуры. Орбитальные плазменные заряды превратили это место в небольшую, засыпанную ровным слоем обломков площадь, сровняв с землей все строения, словно ребенок прихлопнул совочком песчаные домики, оставив после них лишь насыпи измельченного камня и слой пыли, над которым клубился черный дым. В темноте ночи мириады тлеющих угольков, которыми была усыпана площадь, выглядели потрясающе красиво.

Сэм быстро выстроил своих людей в атакующий порядок, и наступление началось. Десантники шли тремя шеренгами, постепенно расширяя фронт атаки. Чтобы полностью охватить весь периметр и не пропустить врага внутрь, цепь постепенно удлинялась, но сохраняла свою плотность за счет подтягивающихся солдат второй и третьей шеренги.

Чуть позади шли «тяжеловесы». Их задачей было прикрытие шеренг с тыла в случае разрыва цепи и прорыва противника, что неминуемо будет происходить по мере увеличения захваченного сектора.

Едва пехотинцы двинулись вперед, как попали в густую паутину лазерных лучей. Они не причиняли десантникам особого вреда, лишь выжигали ямы у них под ногами и оставляли подпалины на пластинах брони. Противник был еще далеко, высадка прошла стремительно, и пока обстрел велся с дальних позиций.

Настоящий бой начался чуть позже, когда десантники уже немного расширили плацдарм. Киборги, успевшие подтянуться к месту высадки, встретили нападавших шквальным огнем и градом секционных гранат, рванувших перед авангардом, раскидывая осколки, сгустки плазмы и импульсы силового поля. Несколько солдат отлетели назад, сбивая с ног идущих за ними, но шеренги продвигались вперед шаг за шагом, ведя планомерное наступление на противника.

Враги лезли со всех прилегающих улиц, атаки киборгов не прекращались ни на минуту, немного позже в бой вступили «переделанные». Огонь велся по всему периметру, с каждого здания, из каждого проулка.

Пехота продвигалась вперед неровным кругом, постепенно раздвигая его границы.

Семен вел свое подразделение дугой, постоянно увеличивая ее. Он понимал, что с каждым шагом растет сектор обзора и обстрела каждого пехотинца, но им нужна была чистая зона для приземления грузовых челноков и высадки техники.

Капитан отслеживал на экране, где было особенно сильное сопротивление, и бросал туда дополнительные силы, не давая дуге сломаться. На общекомандной частоте царил хаос, бот полковника был сбит на высокой орбите и упал где-то в городе, далеко от зоны высадки, командование принял было на себя майор Роланд, но он успел отдать лишь пару приказов до того, как у него под ногами взорвались сразу несколько гранат, разорвав майора на части.

Объединенные между собой ЛКУ командиров должны были показывать общую картину хода наступления, но были забиты помехами, связь с частями часто нарушалась. Сэм приглушил общекомандный канал и сосредоточился на тактической развертке экрана. Он четко знал задачи, поставленные его подразделению, и выполнял их. В то же время капитан не забывал отслеживать ситуацию на соседних участках линии наступления.

Сквозь помехи к Сэму пробилось сообщение.

— Капи…ан Коч…ов, го…ит ма…ор Маши…ута.

— Да, слушаю.

— Необх…има поддержка третье…у подразде…нию.

Он и сам видел, что третьему, соседнему с ним, подразделению приходилось туго. В то время как второе подразделение Сэма и четвертое — капитана Григорьева двигались вперед, наступление на третьем участке остановилось и грозило разрывом общей линии. Семен остановил своих людей.

— Зик, — позвал он.

— Здесь!

— Отправь взвод для флангового удара на третьем участке. Палермо! — Капитан вызвал командира прикрытия. — Двигай сюда со своими ребятами и перекрой разрыв в цепи.

— Есть! — ответил тот.

Пока шел бой за восстановление целостности наступательной линии, Семен перевел своих людей в глухую оборону. Дождавшись доклада Зика о том, что желаемый результат достигнут, капитан продолжил наступление.

Расчистка площади продолжалась. Ухали разрывы гранат, плели свою паутину лазеры, сверкали плазменные заряды.

Внутри расчищенного периметра садились все новые боты, техники разгружали оборудование, развертывали стационарные орудия, но вести из них огонь не могли — слишком сблизились линии атакующих и обороняющихся.

У противника было огромное численное превосходство, но малочисленность нападавших компенсировалась их боевой мощью. Основные потери десантники стали нести, когда схватка перешла в рукопашный бой. Басовитые хлопки плазменных винтовок стали реже, и все громче становился лязг металла, когда броня сталкивалась с армированными частями тел киборгов.

С начала боя капитан был во второй линии солдат, отслеживая обстановку и отдавая текущие приказы, но теперь и ему пришлось включиться в схватку. Наравне с остальными он крушил и ломал тела врагов, сжигал в упор плазмой, рвал на части руками, активировав на предплечьях лезвия, резал, сшибал ударами ног и приклада плазмореза. Броня покрылась кровью, бионаторной жидкостью, вмятинами и глубокими царапинами. В наушниках звучала мещанина из ругательств, криков раненых и умирающих, но он не обращал на них внимания, поскольку сам громко орал и ругался, всаживая заряд в очередного противника.

Рядом схватились один из пехотинцев и трое киборгов, пехотинец стоял на колене, отбиваясь одной рукой, вторая безвольно повисла вдоль туловища. Один киборг, взявшись за ствол винтовки, с размаху ударил его прикладом по шлему с такой силой, что винтовка разлетелась на части. Обнаженные руки киборга блестели вживленными усилителями. Пехотинец пошатнулся и завалился на бок. Второй киборг подскочил и, взвизгнув виброножом, вспорол растрескавшееся забрало. С чавкающим звуком он утопил в образовавшемся отверстии руку с ножом. Брызнул фонтан крови. Сэм, заорав, бросился на помощь, не осознавая еще, что помогать уже некому, пинком отшвырнул киборга, перегородившему ему дорогу. Сидящий на убитом пехотинце оглянулся, и глаза его округлились от ужаса. Выпустив заряд плазмы, капитан сжег голову киборга с виброножом, и тот упал, так и не успев вытащить руки из шлема пехотинца. Сэм взмахнул прикладом, нападая на киборга с модифицированными руками, но тот успел уйти, и, подпрыгнув, обрушился сверху. Капитан еле устоял, но снова атаковал. Противник был неуловимо быстр, Сэм только краем глаза заметил, как тот поднимает что-то с земли. В следующую секунду кусок бетона попал десантнику в плечо, вновь заставив пошатнуться.

Восстановив равновесие, капитан поднял взгляд и увидел, что на него несется противник, замахнувшись обломком железной балки. Он начал разворачиваться, чтобы попытаться отразить атаку, но понял, что не успевает. Время словно замедлилось, потекли мучительные мгновения ожидания удара. Он скривил лицо под забралом, а внутри все сжалось.

Внезапно сбоку ударили заряды плазмы, сбивая киборга в сторону. Угол балки чиркнул по шлему, оставив на нем царапину. Сэм повернулся и узнал спасшего его. Хотя броня того и была залита темной кровью, но через нее проступали отличительные планки — это был Зик, и вскоре они стали привычно работать парой, прикрывая и поддерживая друг друга.

Особенно тяжелые схватки завязались на самой границе площади, возле домов, куда постепенно отступали обороняющиеся. Противники сыпались из окон, сбивая тяжестью своих тел пехотинцев на землю, добивая их, разбивая и разламывая броню.

Сразу несколько киборгов прыгнули на Зика. Он снял одного, пока тот был еще в прыжке, но остальные с металлическим лязганьем упали на него, повалив и скрыв под собой. Один сразу стал бить прикладом лазерной винтовки по забралу шлема, а второй приставил ствол импульсника вплотную к грудной пластине брони и нажал на спуск. Ударная волна слегка отбросила обоих от пехотинца, но они быстро вновь оседлали его.

— Зик!!!

Сэму не было слышно в мешанине звуков, что с Зиком, но он надеялся, что броня выдержит. Одной рукой он перехватил прыгнувшего на него переделанного, встретив ударом железного кулака, а другой рукой дал очередь поверх лежащего Зика, сбрасывая с него киборгов.

Слева на Сэма напал еще один переделанный, с мокрым звуком ударившись о броню, едва не сбив с ног. Взмахом руки пехотинец отбросил его и встретил выстрелами плазмореза следующего противника. Еще нескольких врагов он расстрелял, не подпуская к себе, и… неожиданно остановился.

На него больше никто не нападал.

Капитан стоял, тяжело дыша, и оглядывался по сторонам. Вокруг валялись трупы, часть дымилась, некоторые были разорваны на куски, земля была утрамбована множеством ног и пропитана темной жидкостью. Десятки его пехотинцев лежали с разодранной броней, разбитыми забралами, вокруг каждого были горы из трупов врагов. Сбросив оцепенение, он подбежал к Зику, но тот и сам уже поднимался на ноги, опираясь на плазморез, сбросив лежащих на нем убитых противников. Капитан подхватил его, помогая.

— Я в порядке, только в ушах звенит, — сказал Зик. — здорово мы их…

— Это точно, — поддержал капитан.

— Сэм, а какого отступаем? — неожиданно спросил Зик.

— В смысле?

Только сейчас до Сэма дошло, что в наушниках сквозь стоны пробивается приказ Машимуты:

— Всем подразделениям! Отступить и организовать защитный периметр.

— Что?!! Почему отступить?! — недоумевающе завопил Семен.

Но, видимо, ЛКУ был поврежден, и на его запрос никто не ответил.

— Зик? Ты меня слышишь? — проверил он.

— Что за ерунда, Сэм? Мы же заняли плацдарм!

Капитан выругался, Зик тоже его не слышал. Он расстегнул застежки и снял шлем.

— Зик запроси ты, моя «элка» сломалась. Только сначала дай приказ, чтобы собрали всех наших, никого не оставлять!

Зик некоторое время разговаривал с командованием, а Сэм ждал. Потом лейтенант тоже снял шлем.

— Все подразделения потрепаны настолько, что полный периметр нам не удержать. Приказано собрать раненых и убитых и перегруппироваться. Так далеко добрались только мы, на других участках атаки прекратились, не доходя до границы площади.

— Ясно, — задумчиво протянул капитан. — Сам дойдешь?

Зик кивнул.

Капитан побрел к телу пехотинца, за которого он сражался. Присел, осторожно вытащил руку киборга из шлема. Вибронож еще гудел, и капитана обдало мелкими брызгами крови, он вздрогнул и отпустил мертвую конечность. Представляя, во что превратилась голова парня, капитан максимально осторожно поднял его на руки и понес. Рядом шел Зик, неся шлем капитана, пехотинцы повсюду собирали своих раненых и убитых товарищей и отступали.

Назад: Пролог

Дальше: Глава 2