Глава двадцать девятая

Пройдя немного плавными изгибами коридора, мы зашли в помещение, которое можно было назвать оранжерей. Это был, наверное, отсек отдыха или клуб. Не могу представить, как они называют свое место отдыха. Холл? Небольшой прудик с плавающими на воде цветами, наподобие кувшинок, буйство зелени вокруг пруда. Какие-то красивые растения с гигантскими листьями. Вся растительность совершенно незнакомая. Через пруд шла тропинка, вымощенная камнями, тоже, наверное, не настоящими. Эта тропинка шла дальше через зелень, и было видно, что впереди она переходит в небольшой слегка выпуклый мост. Михаил пригласил меня следовать за ним и мы, перейдя водоем, вышли на мостик. Под мостом тоже была вода, вернее имитация речушки с пологими песчаными берегами. На одном из них лежал крокодил. Ну, я решил, что это крокодил.

– Это вы частичку родины воспроизводите? – спросил я. – Лекарство от ностальгии?

– У нас не может быть ностальгии, для нас поход – родина, – произнес Михаил без всякой высокопарности. – А это – место релаксации и отдыха. И все тут ваше, земное. Хотя ничем от нашего не отличается. Вселенная едина.

– А крокодила чем кормите? – поинтересовался я.

– Землянами, которые себя плохо ведут. С мостика бросаем. Они обычно от такого падения ломают спины и крокодилу легко кушать, – без тени эмоций произнес сент. – Шучу я, шучу. Крокодил надувной. Что бы дети могли по воде покататься.

– А с вами и дети есть? – уж не наших же детей они катают.

– Уж не думаете ли вы, что мы роботы? И нас на заводе собирают? – Михаил не скрывал иронии. – Мы, как правило, с семьями путешествуем. Но пока они на главном модуле. Как здесь, на Земле, все устроится, они приедут к нам. А пока приходится время от времени их навещать. Кстати – не хотите к нам в гости? Семья будет очень рада.

– А что, разве еще не устроилось? – я парировал такой же иронией. – Что-то беспокоит? Кролики кровавые по ночам снятся? А за приглашение спасибо, как-нибудь соберусь.

– Ну, зачем же кролики? – он был непробиваем. – Мне жена снится иногда, двое моих детей… Иногда снятся сны о работе.

– А мне родители недавно приснились, – я подумал, что именно Михаил может быть виновным в их смерти или кто-то другой, из тех, кого я видел сегодня мельком. – У нас, у людей, есть примета – если приснились умершие близкие родственники, то это добрый знак. Там о тебе ТАМ думают и пытаются помочь.

– Если бы ваша авиация не начала атаковать наши разведывательные автоматы тогда, в Ялте, то никаких жертв бы не было. А так они просто защищали себя. И мы в этом не виноваты. Аппараты были беспилотные.

– Вы обо мне все знаете? – я не то чтобы удивился, просто не хотел дальше развивать эту тему.

– Ну, не очень много, в основном то, что нам рассказал ваш товарищ.

– Какой из моих товарищей вам рассказал? – я не был уверен, что ответят, но все равно узнать хотелось.

– Его зовут Пыльцын, ещё у вас его пистолетик был. Бесполезная игрушка и опасная, – сент ничуть не заботился о том, что раскрывает своего агента. – Иначе как бы мы узнали, что вы собираетесь такое интересное мероприятие организовать.

– Какое мероприятие?

– Он называл это ролевой игрой. И говорил, что вы вроде большой специалист по этому делу. И, что хотите собрать старых друзей для игры.

– Глупости он вам говорил. Да, играли мы в ролевки. Но мастером был как раз Пыльцын. Он вот перед вами прислуживался и готов был врать и предавать друзей, лишь бы …

– Да? Так вы никак не участвовали активно в организации этих игр? – В голосе Михаила прозвучало легкое сожаление.

– Я участвовал. И если бы мог, с удовольствием бы поиграл ещё, – сказал правду я. – Но время не то. Не до ролевок. А Пыльцын стукач и сука.

– Насколько я знаю, «настучал» это слово из криминального жаргона, да и «сука» тоже не очень вежливое слово – Михаил, когда пытался придать словам некую назидательность, чуть наклонял набок голову. – А Пыльцын ничего плохого не делал. Он выполнял свою служебную функцию. Вы знаете, он ведь умер. Инсульт. Очень странный случай.

– De mortuis aut bene aut nihil, – вспомнил я фразу из «словаря иностранных слов» – поэтому я промолчу. Не буду соболезновать. А почему, странный?

– Вы и латынь знаете? – Михаил посмотрел на меня слегка странно – А странный случай потому, что у него странный инсульт. Словно кто-то разорвал сосуды мозга. Не бывает так обычно. Страшный случай. Вы не знаете, он не принимал никаких наркотиков?

– Я ещё и церковно-славянский знаю, – почти соврал я – А кроме брикета он ничего не принимал.

– Да, может это пища непривычная спровоцировала – быстро согласился Михаил.

– Разве может быть такая служебная функция – предательство? – зачем я с ним спорю?

– Может быть служебная функция – поддержка порядка и сбор информации согласно служебным инструкциям, – как дебилу объяснил сент.

– А понятие «честь» в служебную функцию входить не может?

– Честь? Кто на вашей планете знает, что такое честь? – с интонациями превосходства произнес Михаил.

– Сейчас может быть уже и никто. Но я помню летчика, совсем пацана, который дрался с врагами уже тогда, когда было понятно, что сопротивление бессмысленно. Я помню моего друга Вовку, он выбрал смерть, но не покорился мерзавцу. Ещё примеры?

– Не надо патетики! Честь и гордость имеет смысл только тогда, когда есть, кому это оценить. И когда её можно отстоять. И главное – когда она приносит выгоду! А когда это просто разновидность суицида… – Сент был уверен, что в споре он победил меня.

– Честь всегда честь. Гордость всегда гордость. В этом, наверное, разница между вами и нами.

– Между нами и вами очень мало различий. И эту малость мы и пытаемся выяснить. И понять. – Голос у Михаила даже после такой стычки оставался формально дружественным, если не сказать покровительственным. – Я надеюсь, мы выясним. Пока мы этих различий не видим.

– А почему? – я решил задать этот, давно мучающий меня, вопрос. – Почему у нас нет, ну почти нет, отличий?

– Ну, считайте что отличия у нас примерно такие, которые бывают у двух братьев.

– Так почему вы называете себя людьми, но не нас?

– Потому, что мы – люди. А разобраться, кем вы стали за время разлуки, одна из наших приоритетных задач, – мне показалось, что сент сказал что-то крайне важное.

Я не ответил, промолчал, и повисла пауза. Мне было неприятно стоять на этом игрушечном мостике молча. Меня тяготило и место и молчание.

– Тихий ангел пролетел, – сказал я.

– Вот и один из признаков того, что мы все-таки разные, – Михаил задумчиво смотрел вниз на прозрачную, чуть зеленоватую воду.

– Ладно, я задам вопрос более четко, – решился я, – судя по всему, и вы, и мы – это одна и та же раса? Откуда мы все взялись?

– Это давняя история…

– Я и не сомневаюсь. Я что-то не припомню в прошлом таких вот братьев по телу и разуму, – видимо сент не хотел развивать эту тему, по крайней мере, сейчас. – А все-таки, пусть это и давно было. Но – ЧТО было?

– Древняя раса, вернее не раса, а … ну, я не могу сказать, у вас ни в одном языке нет такого понятия.

– А вы объясните, я постараюсь понять.

– У вас агрессивный метод общения, это удивительно, – во взгляде Михаила, впрочем, никакого удивления не было. – Был единый центр разумной жизни. И он распался.

– В каком смысле распался? Погиб?

– Нет, просто было что-то вроде естественного расслоения. Кто-то остался на планете праматери, кто-то улетел на планеты лимитрофы. Об этом у нас, людей, остались только смутные воспоминания. Это было очень давно. ОЧЕНЬ. На такие временные расстояния не долетает ни один грамм воспоминаний. Только легенды.

– И ничего не осталось от этого единого центра? От колыбели человечества?

– Никто не знает. Я могу сказать только одно – наша цивилизация прошла путь от полного бессилия к процветанию. Мы прошли свой путь, от рабского существования к высоте нынешнего нашего состояния. Мы победили. – Михаил даже слегка театрально поднял указательный палец.

– А откуда тогда вы знаете про распад единого центра? – я не разделял его гордость. – Раз через звериную дикость прошли?

– Нам в отличие от вас, повезло! – по-моему, Михаил обрадовался вопросу. – Наши пра-предки, на нашей планете, нашей второй колыбели, сумели сберечь все достижения цивилизации. Они создали нечто вроде хранилища знаний, образцов технологии. И видя, что в условиях новой планеты не удается избежать деградации, они законсервировали все это для потомков! И многое из этого сохранилось. Нам не пришлось проходить вновь мучительный путь познания.

– Да уж, повезло, – согласился я. – Если это правда и мы тоже потомки той давней, эээ… экспансии, то мы оказались в худших условиях. Но что-то вы не особенно вежливо с братьями поступаете.

– Мы? Во-первых, во всех бедах вы виноваты сами, – сент опять сел на своего конька – назидательность. – Ведь мы доверили вам навести здесь порядок, а ваши же соплеменники черти что устроили. Бойню и воровство. В этом ваша суть! А вы о говорите о чести…

– Да, вам нельзя отказать в логике, – согласился я. – Если принимать вашу версию, то вы пытались навести порядок и только ошиблись в выборе исполнителей? Что же вы ставку сделали на мерзавцев? Не призвали, например, вместо ублюдков-полицаев, интеллигенцию, ученых там, или просто людей культурных? – не унимался я. – Почему вы вообще выбрали эту систему – полицайскую?

– Не ошибались мы! – сент, казалось, вошел в ораторский раж. – Кого бы мы не выбрали, результат бы был один! Вы все одинаковы! Да и что за бредовые идеи яйцеголовым поручать наводить порядок на планете? Только сильные, смелые, с крепкими зубами могут творить историю! А интеллигентствующие хлюпики – это не наш метод!

– Это вам кажется, – что я ещё мог сказать? – Так что, по-вашему, у полицаев зубы были недостаточно крепкие? Что же вы их так прозаично? А мы все как раз разные. Конечно, много мерзавцев, но все-таки побеждает обычно добро.

– А что есть добро?

– Мне кажется, что мы вернулись к началу нашего разговора, – мне надоела эта дискуссия. Ничего ему не объяснишь. – Давайте лучше погуляем по вашему модулю. Вы обещали показать, как у вас тут все организовано.

– Да, действительно, дискуссии о высшем смысле бытия – не самое благодарное занятие, – кивнул Михаил. – Давайте, я вам покажу наш кокпит!

Мы прошли дальше по тропинке, которая являлась продолжением мостика и упиралась в традиционный люк-глаз.

После недолгого кружения по пустынному коридору Михаил опять достал свой пульт и распахнул очередную дверь. Мы вошли в скромную комнатку. Там за монитором компьютера сидел сент в униформе. Это было достаточно неожиданно. Сенты всегда одевались цивильно, в обычную земную одежду. А этот был облачен в темно-красный длинный, ниже колен, френч, с шевронами и странными значками на погонах темного золота. Воротник белой, строгой рубашки был завязан галстуком. В узле галстука тускло мерцал в свете монитора солитер. На голове некое подобие каскетки. С золоченым шитьем и коротким козырьком. А они пижоны, оказывается.

– Вам, Андрей повезло, сегодня день вахты высшего руководства, – сент слегка подтолкнул меня вперед, видя мое минутное замешательство. – Ваше превосходительство, разрешите вам представить нашего уважаемого гостя.

– Не надо церемоний, – мне показалось, что военный улыбнулся какой-то сухой, наверное, разрешенной уставом, улыбкой, – зовите меня просто Командор.

Тут уже улыбнуться пришлось мне. Я вспомнил, какое было прозвище у меня в лагере. А перед этим ник в игре.

– Я рад, что вам нравится у нас, – продолжил Командор. – Если я, конечно, правильно понял вашу улыбку.

– Не правильно. – Ну никак нельзя сказать, что мне здесь нравилось. Мне ничего не нравилось здесь. – Просто я улыбнулся потому, что меня некоторые друзья звали именно так, как называют вас.

– Это моя должность, – объяснил военный. – А вас почему так звали?

– Ну… – я на мгновение задумался, – это была не должность, а прозвище. Наверное, мои друзья иронизировали. Может, даже с издевательством. Какой нормальный человек будет называть себя древним высокопарным титулом?

– Да конечно-конечно! Командор – это очень высокое звание. Чтобы получить этот титул надо многое испытать и многое пройти! – Этот начальник совершенно не понял моей иронии. Военные всех миров одинаковы.

А Михаил смотрел на меня с легким укором. Он, по-моему, все понял.

– Ваше превосходительство! – обратился Михаил к командору, – я позволю оставить у вас на некоторое время нашего уважаемого гостя. У меня срочное дело, а для того чтобы познакомить Андрея со всем вашим хозяйством, моя помощь не нужна.

– Неужели я сказал что-то смешное? – обиделся Михаил, когда я захрюкал от смеха.

– Нет, что вы, что вы, – я с трудом успокоился. – Просто некоторые идиомы нашего языка иногда двусмысленны. Я просто не правильно вас понял вначале. Извините.

– Вот и ладненько, – сент оставил меня наедине с командором.

– Модуль малой защиты представляет собой шедевр нашей инженерной мысли! – начал военный свою лекцию без всякого вступления. – Он является автономной системой сбора данных, локальной защиты и жизнеобеспечения группы поиска.

– Группа поиска – это кто? – я впервые услышал этот термин.

– Весь наличный состав на месте высадки является группой поиска, – совсем по-военному ответил Командор.

– То есть, все ваши, которые сейчас на земле – это группа поиска?

– Так точно, молодой человек, – Командор обрадовался моей понятливости. – Вы быстро схватываете! Вы в армии не служили?

– Нет, к сожалению не служил. Но сочувствую! – мне захотелось поиграть с этим надутым воякой в игру слов.

– Из вас бы получился хороший солдат, – доложил сент.

– А чего ищем? – и действительно, если группа поиска, то ведь ищут что-то.

– Цель поиска – это классифицированная информация, – отрезал Командор, – а у вас допуска нет. Даже не у всех членов нашей группы он есть!

– А, понятно – ищем то, не знаем что. Это и у нас популярно.

– Для того, чтобы четко выполнять приказы и указания начальства многого знать не надо! – мне почему-то вспомнилась военная кафедра в универе. – Дисциплина превыше всего! Но мы отвлеклись! Итак, данный модуль состоит из основных компонент. Первая – это неразрушаемый прочный корпус с шлюзовыми камерами, вторая – энергетическая установка. На данной схеме вы можете…

Командор тыкал пальцем в экран монитора, что-то объясняя на примере цветных квадратиков, рассказывал о мегаваттах, личном составе и защитном поле, а я начинал засыпать. Интересно, это мне такую пытку придумали?

– Таким образом, – Командор повысил голос, очевидно для того чтобы произнести основные выводы из своего доклада, и вывел меня из дремоты, – совершенно очевидно, что любая, несанкционированная попытка проникновения в модуль, будет пресечена как противодействием силового поля, так и сокрушительным огнем поддержки с земли, из-под воды, с неба и с орбитальных средств.

– Браво! – я даже захотел поаплодировать. – Я горд доверию и обязуюсь оправдать!

– А теперь разрешите ознакомить вас с организацией интендантской службы как на модуле, так и в системе планетарного взаимодействия, – да, совершенно очевидно, меня решили замучить. – Основой интендантской службы является высокое профессиональное мастерство личного состава, логистика третьего уровня и…

От смерти меня спас Михаил.

– Ну, как, Андрей, наш бог войны, вас посвятил во все тайны? – входя в распахнувшуюся дверь, громко произнес он. – Ваше превосходительство, нам пора!

– Не смею вас задерживать! – Командор откланялся.