Глава двадцать пятая
– Вот значит как, – Кречетов не спеша прогуливался вдоль комнаты. Вернее, по небольшому свободном пространству, не занятому членами экспедиции.
Все они уже выслушали обе истории. В том смысле, что поведали свою и узнали эпопею сыночка обеспеченных родителей, которого отец послал к непутевому дяде.
Дядя определенно позорил семью. Ни состояния, ни положения. Одни золотые руки, да вечная тяга к питию. Руки могли бы обеспечить достойное существование, но тяга лишала заработанного едва ли не в тот же миг. Он и сейчас изредка поминал оставшиеся у Джавада вещички, среди которых, как мигом просекли чуткие к подобным вещам казаки, имелся самогонный аппарат.
Папа обещал Виталику крупную сумму, если он сумеет избавить дядю Жору, родного брата, от недуга. Настолько крупную, что племянник охотно подписался на новое для себя дело. Сам он был студентом одного престижного вуза, и учился на менеджера.
На кого он учился, никто из путешественников не понял. Зато поняли другое – дядя от недуга так и не избавился, а вот племянник компанию ему составил.
Один-единственный раз. Судя по всему, гульнули знатно. А очнулись уже здесь.
Но эта сугубо личная история вызвала лишь небольшое сочувствие. Всякое бывает, ежели по этому делу. Да и сами сочувствующие были в положении ничуть не лучшем. Еще вопрос, кто больше нуждался в утешении.
Однако помимо личной истории была еще общая. Та самая, протяженностью в век, которая отделяла участников экспедиции от их новых собратьев.
Эта история не понравилась никому. До стискивания зубов и сжатых в бессильном гневе кулаков.
Лишь Миша с юношеским максимализмом, жаждой свободы и кашей в голове, встрепенулся, обрадовался поначалу, и почти сразу сник, когда узнал, к чему привела извечная голубая мечта российской интеллигенции.
Знатоком рассказываемого Виталик не был, наверняка многое напутал, но общую картину передать сумел. И дядя Жора помог. В качестве человека старшего поколения он знал больше, только несколько с других, марксистских, так сказать, позиций. За что едва не был тут же избит казаками. И лишь вмешательство Кречетова, в душе хотевшего присоединиться к подчиненным, спасло болтливого мастера от неминуемой расправы.
Урок пошел впрок. Хоть дядя Жора был слегка на мази, от комментариев в дальнейшем он уже воздерживался.
Умолк Виталик. Сидели в тишине остальные. Один полковник прогуливался, стараясь сохранить спокойствие. Искать выход в любом случае предстояло ему.
Только может ли быть выход? Или достойная цель?
О чем это он, когда цель ясна? И пошел этот неисследованный мир ко всем чертям!
– Будущее у вас, скажу! – выдохнул перед объявлением решения Кречетов. – Но еще, слава Богу, есть время!
На него смотрели с ожиданием все, кроме двоих родственников. Дядя Жора протрезвел окончательно, и стал мрачноватым, а Виталик ни от кого никогда ничего не ждал. Разве что, денег от отца.
– Возвращаемся. Будем разбираться с ущельем. Надо скорее оказаться в своем мире, – сформулировал Кречетов.
– А эта планета, Андрей Владимирович? Галерее миров… Здесь же непочатый край… – попытался возразить Мюллер.
– Потом. Если получится, то потом, – прервал его полковник. – Главное, предупредить о том, что нас всех может ждать. Ведь еще что-то можно сделать! Не знаю пока, как и что, но можно!
– Господь не оставит… – согласно пробормотал отец Александр, и даже Мюллер тронул пенсне и произнес:
– Если в таком аспекте, то, конечно…
И итогом деловито осведомился Буйволов:
– Когда выступаем?
Пока полковник взвешивал, насколько целесообразна спешка, напряженно думающий Виталик задал вопрос:
– А разве можно вернуться в прошлое?
– В какое прошлое? – не понял Кречетов.
Вопросы пространства-времени лежали вне сферы его деятельности, и уже поэтому не приходили в голову.
Философия хороша для людей, далеких от практики.
– Хотя бы в ваше, – пожал плечом Виталик.
– Причем тут прошлое? Речь идет о том, чтобы вернуться на Землю! – как маленькому попытался объяснить Кречетов.
Типичный человек начала двадцать первого века, Виталик не имел особых познаний в науках, не то, что глубоких, почти никаких, но ему доводилось читать фантастические книги, смотреть фильмы, и уже потому воображение было развито значительно больше, чем у широко образованного, но несклонного к мечтательности полковника.
– Земля – Землей, а мы сейчас с вами где? Точнее – когда? – поправился Виталик.
Уточнение изумило Кречетова, хоть он не привык чему-то удивляться. Но местоимение времени в таком значении… Даже прозвучала фраза определенно не по-русски.
– Когда мы что? – переспросил за начальника Мюллер, чем еще больше запутал менее образованных слушателей.
Даже тишина повисла на какое-то время. Хотя и в тишине понять подобный вопрос трудновато.
– К чему, чего, как и когда, нам разобраться бы пора, – едва слышно пробормотал Бестужев.
На этот раз он сам не знал, над чем иронизирует, и не пытался скрыть этого.
Остальным было не до его стишков.
– Мы находимся в когда? – в очередной раз попытался задать вопрос Виталик. Наконец, осознал его звучание, и ответил, не дожидаясь повторной реакции. – Мы сейчас находимся в будущем. Не только в вашем, но и в моем. Понимаете, в будущем!
Сказал, и на самого впервые накатило черное отчаяние.
Пусть понято было раньше, однако до произнесения вслух знание было абстрактным. Словно происходило это с кем-то другим. Сейчас же оказалось, что перенос случился не с другим, а с ним, Виталиком, молодым студентом с очень хорошими перспективами в дальнейшей жизни. Причем, случился окончательно и бесповоротно. И о перспективах пока лучше забыть.
Нет, не забыть! Виталик яростно помотал головой. Подыскать вместо них другие. Если уж вдвоем не пропали, то такой толпой… И пусть Виталик предпочитал ощущать себя в образе волка-одиночки, сейчас даже он был вынужден признать, что коллективом выжить легче. По крайней мере, на первых порах. А там будет видно…
– Но мы же перешли сюда… – вместо полковника с непривычной неуверенностью произнес Бестужев.
Виталик потратил с полчаса времени, доказывая, что с точки зрения современной ему науки путешествия в прошлое невозможны. Сам он, правда, тоже слышал про это лишь краем уха, на уровне парадокса с дедушкой, но слышал. Остальные ни о каких путешествиях во времени не ведали вообще.
– Все в руце Божьей, – упрямо возразил отец Александр в ответ на все аргументы. – Явив одно чудо, неужели откажется Вседержитель от другого? Надо, помолясь, возвращаться к ущелью.
– А, по-моему, надо идти вперед. Не может быть, чтобы цивилизация, одолевшая такие пространства, не смогла решить нашу проблему. До сих пор мы находимся на задворках. Есть же таинственный Порт! Как сейчас понимаю, это место, откуда уходят звездные корабли, – возразил ему Мюллер.
Как и священнослужитель, он не был скован субординацией.
Остальные молчали. Казаки вообще вряд ли поняли до конца суть случившегося, офицеры старались найти выход в положении, о котором до сих пор не помышляли даже в глубочайшем подпитии.
Хорошо хоть, здесь не было ни Айзека, ни Элизабет. Оба невольных спутника ушли куда-то в город, посмотреть сувениры, узнать цены, и вообще, послушать, о чем говорит здесь народ.
Кречетов тоже молчал. Никак не мог решить, сулит ли хоть один из вариантов хоть какие-то шансы на успех? Вдруг проход вопреки словам Виталика действует в обе стороны?
О прежних наполеоновских планах начальник экспедиции уже не помышлял. Забыл, будто и не рождались они совсем недавно в его голове. Нынешняя проблема была гораздо важнее.
Как предупредить своих?
Или все же помощь потомков вероятнее?
О том, что план последовательного изменения грядущего ставит само существование потомков под вопрос, Кречетов не подумал. Не привык к временным парадоксам, точнее – по понятным причинам не задумывался об их существовании.
– Не понимаю, зачем сенатору понадобилась эта шайка дикарей?
Элизабет и Айзек не спеша шли по узким улочкам Барата не столько с какой-то конкретной целью, прогулка была лишь предлогом, сколько просто из желания на некоторое время избавиться от спутников.
– Не такие уж дикари, – не согласился с женщиной Айзек. – Геликоптер они завалили лихо. Нашим же оружием, между прочим, в котором им еще разобраться надо было.
– Я не спорю: воины они неплохие. И не дураки, многое ловят на лету. Но повадки… – Элизабет брезгливо поморщилась. – Смотрят, словно не люди, а голодные самцы, а я – не человек, а всего лишь женщина.
Мужчина лишь весело рассмеялся в ответ.
– Что ты хотела? Они же который день в пути! Тут поневоле начнешь подумывать о чем-то таком!
– Да ну тебя! – возмутилась женщина.
– Я просто справедлив, – заметил Айзек. – Вдобавок, кроме взглядов они себе ничего не позволяют. Но что дикари – точно, – он вздохнул. – На меня вообще не смотрят в этом смысле, а ведь такие мужчины!
Разочарование было неподдельным, но предупреждение сенатора о некоторых заморочках отсталых народов помнилось, и совсем уж откровенных намеков путешественник себе не позволял.
Возражений не последовало, и Айзек продолжил уже несколько иным тоном:
– Но зачем они нужны я, признаться, тоже не понимаю. Ну, выходцы из прошлого, и что с того? Да еще с самого ретроградного государства. Куда их девать? У меня такое впечатление, что Роуз тоже не имеет об этом понятия, и просто на всякий случай принимает какие-то меры. По принципу, все может пригодиться. К тому же, мне надоело торчать в таких условиях.
Загадку экспедиции аналитикам сенатора удалось разгадать по костюмам. Хорошо, что в базе данных Порта случайно нашелся какой-то атлас по истории. Иначе что-либо понять стало бы невозможным. Потому посланцы политика многое знали заранее. Лишь не ожидали, что казаки так удачно и быстро впишутся в местные нравы.
– А мне нет? Что нам теперь так и добираться до Порта с ними? Могли бы геликоптер прислать, и все дела.
– И я о том же. Тем более, главное мы, кажется, сделали. Сенатор что-то намекал о возможных кознях со стороны военных, а нам удалось их расстроить.
Никаких чувств по отношению к погибшим компаньонам уцелевшие не испытывали. Погибли – значит, такова их судьба. Главное, самому уцелеть, участь остальных не играет роли. Человек существует лишь сам по себе и для себя – главный постулат развитой цивилизации был молодыми людьми усвоен накрепко.
Улочка неожиданно вывела путников к базару, и слух их был мгновенно оглушен самыми разнообразными воплями. Кто-то пылко рекомендовал свой товар, кто-то торговался, но, насколько могли судить помощники сенатора, в процессе подготовки усвоившие пару языков аборигенов, помимо чисто торговых воплей здесь звучали и иные.
В Барате уже знали кое-какие подробности о нападении, более того, погибшие были похоронены, и теперь горожане вместе с многочисленными приезжими возмущались коварством тех, кто нарушил все законы и начал войну на Караванной Тропе. Вплоть до того, что кое-кто требовал крови виновных, задумавших это дело, и был готов выступить против более развитых жителей Федерации.
– Этого я и боялась, – призналась Элизабет, чуть послушав пробивавшиеся сквозь общий гам крики. – Наши подопечные сослужили Альянсу скверную службу, рассказав местным о случившемся.
– Другого выхода все равно не было, – вздохнул Айзек. – Иначе все навесили бы и на них, и на нас. Вот пленников надо было убить по дороге – это да. Теперь-то они рассказали все, и последствия… Кстати, не хочешь посмотреть казнь? Говорят, ближе к вечеру…
– Спасибо, не хочу, – отказалась Элизабет.
– Как знаешь. Я, наверное, схожу.
В Альянсе смертной казни давно не было, так почему бы не взглянуть на действо, раз подворачивается случай?
– Пошли отсюда, – дернула спутника Элизабет.
На них уже начали коситься, и хоть женщина специально нацепила на голову платок, чтобы не слишком выделяться в толпе, все-таки чувствовала себя она неуютно.
– Знаешь, я тут подумал – кое-что сенатор явно предугадал, – вдруг заявил Айзек. – Ты обратила внимание, насколько быстро наши выходцы из прошлого завоевали среди местных авторитет? Если их теперь направить в нужное русло, подтолкнуть, могут представиться самые разные варианты. Вплоть до того, чтобы сделать кого-нибудь из казаков местным правителем. А что? С одной стороны даже неплохо. Будет кому успокоить край, и даже особая помощь с нашей стороны не потребуется. Чем не выход? Раз им никогда не вернуться к себе, то разве плохо сделаться местными диктаторами? Лучшего им все равно не достичь.
– Простите, там спрашивают вас, – хозяин постоялого двора склонился в поклоне перед Кречетовым.
– Меня? – ничуть удивился полковник, и лишь на всякий случай уточнил. – Кто?
Знакомых в городе кроме Джавада у них пока не было.
Его спутники тоже воззрились на хозяина, понимая, кто это мог быть? И первым, разумеется, понял Виталик. Причем, вспыхнувшая догадка ему очень не понравилась.
– Уважаемый человек. Сам мейр, люди из Порта беседуют с почтением, – угодливо улыбнулся хозяин.
Догадка Виталика переросла в уверенность.
– Джавад? – не стал ходить вокруг да около Кречетов.
– Он самый. Лично почтил своим прибытием мое скромное заведение, – насчет скромного, хозяин несколько приукрасил. По местным меркам постоялый двор считался одним из лучших. Даже кое-какие удобства имелись в наличии.
– Где он?
– Ждет в отдельном зале, господин.
В заведении было два обеденных зала, общий для всех, и отдельный для избранной публики. Большинство предпочитало обедать прямо на свежем воздухе, но мало ли что? Та же непогода вполне может загнать людей под крышу.
Отдельный в данное время был пуст. Там находились лишь двое. Сам Джавад и с ним мрачноватый абориген преклонных лет. Во всяком случае, борода спутника Джавада была уже полностью седой. Зато глаза смотрели пристально. Так, словно пытались высмотреть ответы на пока не заданные вопросы.
Халат старика был изрядно поношен, зато на рукояти сабли посверкивали драгоценные камни, мало чем уступающие таковым же на оружии Джавада.
Кречетов и сопровождавший его Бестужев молча опустились напротив аборигенов. Фуражки офицеры не сняли в знак уважения к местным обычаям.
И разговор в соответствии с этими же обычаями начался издалека. О том, что лето будет жарким. О здоровье собеседников и их родителей. О тяготах пути по горам.
– В Барате соблюдается право мира. Но вокруг… Дошли слухи, будто хитчи опять повздорили с аминами. И что дело не ограничится этими племенами, – Джавад внимательно взглянул на собеседников. Словно они были виноваты в случившемся.
– Они уже замирились. Худой мир лучше доброй ссоры. Особенно, между соседями, – ответил полковник.
– Хорошо сказано, – кивнул Джавад. – Но вы точно знаете?..
– Мы проезжали в тех краях, – рассказывать о роли путешественников в кратковременном конфликте Кречетов не стал.
Даже не считал вмешательство настолько важным.
Джавад переглянулся со стариком, а затем последний как бы между делом спросил:
– Как живется в Порту? Давно там не был.
– Мы – ни разу. Только собираемся побывать там.
– Странно, – глаза Джавада вдруг стали жестокими. – Люди Порта, которые заявляют, что в Порту ни разу не были.
В зале ощутимо повеяло угрозой.
Угроз Кречетов не боялся. В данном случае было лишь интересно – почему? Должна быть причина.
– Мы – подданные великого Белого царя. Поэтому быть чьими-то людьми не можем, – отчеканил Кречетов, и Бестужев столь же чеканно повторил перевод.
– Поэтому ваш человек за полчаса сумел починить визор. Хотя всем известно, что отремонтировать прибор почти невозможно, – Джавад не скрывал своего неверия.
Офицеры даже название такое узнали из рассказа Виталика. А уж как может действовать подобное чудо, и представить себе не могли. Хотя, как люди переломной эпохи, не удивлялись ничему.
– Наша страна богата талантливыми людьми, – весомо заметил полковник. – В том числе теми, кто умеет чинить технику.
– Вы со Вторых миров? – спросил старик.
Кречетов лишь хмыкнул. Сам он узнал о подобном разделении лишь от новых спутников. Ни о каких Вторых и Третьих мирах амины не рассказывали. Возможно и не знали о их существовании.
Вообще, если экспедиция неведомыми путями попала в будущее, то больше всего Кречетова поражали его контрасты. Таинственные визоры, перемещения между планетами, летательные аппараты и в то же время – существование племен, живущих, словно ничего не изменилось. Словно не на другой планете в далеких веках, а на задворках Земли в родном двадцатом. Было непонятно, как это могло укладываться с возросшим уровнем цивилизации. Или история продолжала идти прежним чередом и технические веяния коснулись не всех? Скажем, нынешние владетели переселили избыток населения отсталых народов в малоприспособленные места, как поступили североамериканцы с индейцами, а сами лишь слегка контролируют их из таинственного Порта.
Звучало вполне логично. Кречетов был достаточно искушенным человеком и не питал иллюзий насчет непременной связи технического прогресса с грядущим братством народов. Скорее, напротив. До сих пор развитые страны любыми путями старались подчинить себе отставшие народы, и, вероятно, эта тенденция сохранилась в той или иной форме.
Вывод был достаточно важен, и Кречетов решил руководствоваться им. По крайней мере до тех пор, пока не будет доказательств обратного. То есть, никогда. Само существование разрозненных племен и их уровень говорило, что в общей оценке ситуации полковник был прав.
Если бы еще знать, существует ли сейчас Россия! Вернее, ее наследница, коль при расселении на иные планеты старые государства неизбежно изменились. Судя по обилию английских слов во всех встречающихся языках, одно из ведущих мест в нынешнем мироздании занимают потомки одного островного народа. Или, вспоминая рассказ Виталика, отделившихся когда-то от метрополии колонистов.
Джавад со спутником ждали ответа, но на этот раз Кречетов смог лишь произнести неопределенное:
– Мы издалека.