Самое плохое в любой игре то, что даже самые выверенные планы могут полететь к черту по одной единственной причине: противник отнюдь не всегда ведет себя так, как бы хотелось, предпринимает свои ходы, и они иногда никак не вписываются в заранее подготовленные расчеты.

В данном случае элементарно не хватило времени. По прикидкам Чейли, на монтаж убийственного материала, который мог бы послужить толчком к громкому процессу, требовалось минимум полчаса. Да еще после этого вступление в силу военного положения с перекрытием портала, полет с предшествующей подготовкой…

Звонок прозвучал от силы через десять минут, когда монтажеры еще выбирали соответствующие кадры. Что до геликоптеров, они даже не раскручивали винты, а тихо почивали в ангарах. Приказ генерала заставил искать рассеявшихся по многочисленным злачным местам техников, которые должны были проверить машины, заправить их горючим и боеприпасами, и летунов, без которых полет просто не мог состояться.

Роуз нанес упреждающий удар. Сенатор не стал ходить вокруг да около, просто продемонстрировал свои особые полномочия, тут же подтвержденные главным федеральным судьей на Зенграбе, мэром Порта-Прин и главой федеральной службы контроля.

Сразу после этого последовал приказ – за нападение на представителей особой группы при президенте Альянса начальник базы объявлялся арестованным в соответствии с выписанным тут же ордером прокурора, а всем военным было предписано оставаться в местах дислокации, или немедленно вернуться в них под страхом обвинения в вооруженном бунте.

Это было круто. Подобная статья действительно имелась в своде законов, однако когда она реально применялась в последний раз, сказать не мог никто. Зато каждый знал – наказание по ней было самым суровым из всех реально возможных.

Ну, не успел генерал объявить на планете чрезвычайное положение, после чего никакой сенатор уже просто не мог бы ничего предпринять! Не успел!

Зато такого богатого выбора начальник не имел за всю свою не столь короткую жизнь. Он мог законопослушно выполнить распоряжения представителя сената, и уже потом оправдываться, благо, многое легко списывалось на незнание, кое-что – на коварство аборигенов, а остальное – на защиту посланных в охранение каравана людей. При хорошем адвокате, начальник базы знал прецеденты, наказание могло ограничиться переводом, а то и обычным выговором. Главное – чтобы никто не сумел доказать связь между нападавшими и руководством базы, но тут уж приходилось всецело полагаться на Блистательного Джо. Судя по информации новоделов, в плену оказалось двое из его людей. Плохо, разумеется, только даже тюремные стены далеко не всегда являются защитой, а мертвые свидетелями быть не могут.

Можно было попытаться довести до конца начатое, выслав звено геликоптеров, и затем оправдываться отсутствием с ними связи. Тогда вина за исполнение приказа целиком окажется на летчиках. В первом случае генерал уже заявил – он не отдавал приказа на уничтожение, повелев сперва разобраться, тем более, после гибели геликоптера наказать пилотов было невозможно. Единственное – время вылета тщательно фиксировалось, и это теперь могли вставить ему в строку.

Наконец, оставался крайний случай – пуститься в бега. Или на корабле Чейли, вряд ли новодел решит остаться на Зенграбе, и очевидно в самое ближайшее время объявит старт, или через какой-нибудь из порталов. Один из них буквально рядом, а там – несколько переходов, и кто найдет бывшего военного в многочисленных мирах второй линии, не говоря уже о совсем диких?

Беда лишь в том, что начальник базы давно привык к комфортному существованию и ни на какое другое был не согласен. Он-то уже менял несколько раз место службы, и прекрасно знал об уровне жизни за пределами цивилизованного мира.

Нет, тогда уж лучше сдаться на милость победителям. Кое-какие связи имеются, да и Чейли поможет в ответ на молчание. Пусть попробуют, докажут вину, а не цепочку нелепых и фатальных случайностей!

Пусть!

Еще далеко не предзакатное солнце пыталось заглянуть в узкое ущелье, подсмотреть, что там делают люди и животные, но горы круто и угрюмо вздымались ввысь, не давали уже жаждущему уйти на покой светилу удовлетворить свое любопытство.

Костер догорел, обед был закончен, и лишь лошади были недовольны, что их загнали в какую-то длинную щель, где нет ни травинки. Ладно хоть, шенгров нет. Да и какое-никакое, а укрытие.

– Они не прилетят, – подошел к офицерам Айзек. Элизабет была с ним. Они вообще после гибели товарищей и оставления повозок старались держаться вместе.

– Хорошо, – Кречетов, вместе с остальными сослуживцами вставший при приближении женщины, концом мундштука указал на попону. – Садитесь, господа. Поговорим.

От начальника экспедиции веяло такой силой, что оба путника покорно последовали его предложению.

– Я думаю, пора оставить байки, и пояснить многое. Например, что такое порталы?

– Проходы между мирами, – торопливо ответила Элизабет.

– Понятно, – протянул полковник. Перспективы открывались неплохие, но уточнять, можно ли по этим проходам попасть на Землю, Кречетов пока не стал. – А Альянс?

– Союз развитых демократических миров. Во главу его принципов поставлена свобода прав любого человека, – Элизабет отвечала заучено, даже не задумываясь о смысле сказанного.

– И этот союз контролирует все порталы. Равно как при случае с готовностью вмешивается в дела аборигенов тех мест, до которых демократия и свобода человека еще не докатились. Этакий межмировой жандарм, старательно навязывающий остальным свою волю и собственные правила игры. Не брезгуя при этом никакими методами и средствами. Только к сожалению или к счастью, свобода обоюдоостра, и внутри Альянса тоже кипят свои страсти и своя борьба, в которой то одни, то другие пожирают друг друга. В данный момент победили вы. В смысле, та сторона, к которой вы принадлежите.

– Почему – мы? Мы обычные путники, – не согласилась женщина.

– Конечно, обычные. Например, ничего не знали о шенгре. И после этого хотите сказать, что долго путешествовали по горам? Да и чистенькими вы были для долгой дороги. А ведь в горах баньки нет. Там еще много чего такого, важен факт – вас туда доставили, очевидно – геликоптером, а вот зачем…

Элизабет с Айзеком поневоле покосились по сторонам. Деваться было некуда. Рядышком, словно невзначай, сидел Буйволов, в чьей сноровке уже успели убедиться, а с другой стороны расположились сразу двое казаков. При оружии, начни стрелять – и немедленно рискуешь получить пулю в ответ. А то и рубанут шашкой, страшно, с оттягом, от одной мысли почувствовать, как острая сталь режет тело, двум гражданам Альянса стало нехорошо.

– Чтобы узнать обстановку в горах и предоставить об этом отчет сенатору Роузу, – тихо ответила Элизабет.

Ее спутник молчал. То ли был крепче, то ли еще по какой-то причине. Какая разница?

– Кто такой этот сенатор?

– Видный политический деятель Альянса. Он нас попросил, обещал хорошо заплатить, мы и рискнули. А вот кто вы?

– Мы – научная экспедиция Географического общества Российской Империи. Немного сбились с пути, и оказались здесь, – не стал скрывать полковник. К чему выдумывать несуществующие страны?

– Странная экспедиция, состоящая не из ученых, а из военных, – вскользь заметила Элизабет.

– Почему же? А Мюллер? Я, кстати, тоже имею ряд научных работ. Просто в силу некоторых причин произошло разделение, и мы лишь часть гораздо большего. Что до воинов, трудно обойтись без них среди дикарей.

Но посмотрел полковник почему-то не на вышагивающего в стороне Кангара, а на представителей могучего Альянса.

– Ладно. Надеюсь, у нас еще будет время для беседы. Насколько понимаю, верхом вы не ездите, но тогда, извините, придется пешком. Раз никто не прилетит, то глупо скрываться в горах в паре часов от города. Не ведаю, как вам, мне хочется переночевать под крышей. Да и о случившемся необходимо как можно быстрее уведомить аборигенов.

– Не делайте этого, полковник! – неожиданно твердо предостерегла Элизабет.

Обычай называть людей по имени-отчеству был ей незнаком, однако для чего-то существуют ведь звания?

– Почему? Напротив. Предупредить горожан – наш первейший долг.

– Мы же с вами представители развитых государств, – выдавила из себя женщина. – Дикари обязаны принимать нас, как высших существ, объекты для подражания.

– Знаете, даже в политике должны существовать определенные правила. Если решили кого-то завоевать, так хоть имейте мужество в том признаться. Как понимаю, мы были свидетелями провокации с целью обвинить горцев в нарушении некоторых законов. Вот и необходимо донести до людей всю правду.

– Кого вы считаете людьми?

– Всех, пока они не доказали обратного. Имейте в виду – случившееся все равно станет известным. Но только в иных интерпретациях. Например, в них не будет того, что некоторые граждане Альянса пусть и запоздало пытались помочь караванщикам. Об этом вы не думали?

Подобный поворот действительно не приходил уцелевшим посланникам сенатора в головы. Может, из-за их молодости.

– Все. Выступаем. Смею заметить – я в экспедиции царь, Бог, и воинский начальник. Если идете с нами, обязаны меня слушаться. Не согласны – имеете право перемещаться самостоятельно в любом направлении.

После случившегося оставаться вдвоем не хотелось даже под страхом наказания.

Но и идти пешком все-таки не пришлось. Бестужев галантно оказался рядом с дамой и с высоты седла протянул ей руку:

– Прошу вас.

Без уточнения – мадам перед ним, или все-таки, мадемуазель?

Крюков взял с собой в седло Айзека. Раз уж воевали вместе, то как не помочь человеку?

Впрочем, далеко отъехать не удалось.

Встречных всадников было шестеро. Как всегда в здешних краях, все при ружьях и саблях, но у Караванной Тропы свои законы, и ни один не попытался хотя бы дотронуться до оружия.

Группа настороженно остановилась. Путешественники тоже последовали их примеру, и лишь спустя долгую минуту Кангар не спеша проследовал к своим не соплеменникам, так к землякам.

Переговоры вышли сравнительно долгими. Проводника внимательно выслушали, задали массу вопросов, на что-то ответили сами, а затем встречные аборигены наконец-то тронулись навстречу путешественникам.

– Их послал Джавад, – сообщил Кангар своим спутникам так, будто это имя могло что-то сказать далеким от местных реалий людям.

– Сам Джавад? – картинно изогнул бровь Бестужев.

– Поручик! – предостерегающе произнес Кречетов.

Не хватало еще, дабы аборигены восприняли вопрос как утонченное издевательство!

– Кто он такой?

– Джавад – один из самых уважаемых и богатых людей в горах. Мейр Барата, – пояснил проводник. – В городе услышали далекие выстрелы, и Джавад послал своих людей узнать, в чем дело?

Полковник не стал уточнять, сказал ли Кангар аборигенам о случившемся? Это было ясно без особых пояснений.

Лица аборигенов, как обычно, были довольно бесстрастны, маловыразительны, но враждебности не чувствовалось. Напротив, показалось, или нет, они смотрели на путников с одобрением, и даже вроде бы с определенным восхищением.

Оказалось, новости в горах разносятся поразительно быстро, будто их разносят орлы, или уж скорее – говорящие рархи. Вроде, никто не посылал гонца в город, однако там уже было известно о предотвращенной войне, замирении двух соседних поселков и о роли в том могучего офицера. Равно как и о пророке иной веры, чудесным образом исцелившем несколько человек. В последнем случае молва сильно преувеличила результаты отца Александра, так на то и молва.

Теперь к подвигам путешественников добавилось обнаружение и наказание преступников, и уж абсолютно немыслимым казалось уничтожение летающей машины, которая казалась аборигенам неуязвимой.

Разумеется, аборигены не любили жителей Порта, да и за что их любить, когда памятны некоторые их, пусть уже старые, вмешательства в своеобразную местную жизнь? Если нашелся кто-то, сумевший хоть немного отплатить за былые обиды, на него поневоле станешь смотреть, как на друга.

Вот зависть читалась отчетливо. Очень уж хотелось встречным получить нагруженные на заводных лошадей винтовки. Такое богатство – с ума сойти можно!

Только – желай, не желай…

Разговор был коротким. Пятеро посланцев Джавада устремились к месту недавнего боя, шестой – галопом помчался по горной дороге докладывать новости своему господину. Приближающая ночь заставляла всех торопиться, да и приказ необходимо выполнить возможно точнее и в срок.

– Вас тут знают, поручик, – сидевшая позади Бестужева Элизабет освоилась называть гвардейца по званию, против чего последний отнюдь не возражал. – Вы довольно быстро завоевали популярность среди аборигенов.

– Нас знают везде, – самодовольно усмехнулся офицер и не удержался. – Но что значит слава, по сравнению с нежными ручками, обнимающими сейчас мой стан?

Гвардеец был частым гостем в будуарах светских дам, разумеется, водил знакомство с женщинами полусвета, всегда готов был на равных пообщаться с хорошенькими служанками, а вот такую женщину, как его спутница. Видел впервые. Понятно, присутствие Элизабет будоражило кровь, вызывало различные несвоевременные желания.

Если в женщине должна быть загадка, то в Элизабет не было ничего известного. Даже смотрела на мир она не по-женски, а уж кое-какими манерами вообще не походила на слабое существо, и даже на мужчин взирала без привычной поручику оценки. Будто противоположный пол вообще не интересовал спутницу, причем, не только участники экспедиции, но и собственные соратники, включая Айзека. А вот тот как-то странно взирал то на одного, то на другого путешественника, будто напротив имел женскую сущность.

Может, она действительно не подруга главного посланца сенатора, а его сестра, настолько высоко стоящая на местной социальной лестнице, что привыкла взирать на окружающих свысока? Только почему тогда у нее вызывает явное удивление обычная мужская предупредительность в виде протянутой в положенных случаях руки, или в неизбежной по отношению к дамам вежливости?

– Вы же не хотите, чтобы я упала? – спросила Элизабет.

– Да как вы могли такое подумать? – возмутился поручик. – Уронить – вас? Да я вас на руках по жердочке через пропасть перенесу – и буду счастлив!

– Что за бредовые желания? Зачем носить кого-то на руках? Или я сама ходить не в состоянии?

Бестужев едва не поперхнулся. Он с искренностью гусара говорил комплименты и был готов подтвердить их делом – для Элизабет, а то и отстоять их у барьера для остальных, и тут такой результат!

– Женщины существуют для того, чтобы мужчины лежали у их ног, носили на руках, поклонялись им, дарили цветы, – перечислил Бестужев.

Увы, ни цветов, ни даже травинки по сторонам не было, сплошные камни, отнюдь не относящиеся к разряду драгоценных.

Руки девушки едва не разжались, а сама она постаралась отодвинуться от сидящего перед ней мужчины, перестала прижиматься к нему, даря восхитительные мгновения прикосновения женского тела.

– Не понимаю вас, поручик, – призналась Элизабет.

Нет, но подобную реакцию Бестужев точно ощущал впервые. Бывало всякое – ответная страсть, притворство, игра, возмущение, пару раз – пощечины, когда комплименты воспринимались утонченным оскорблением, или казались переходящими грань приличий, но такое…

– Вас ни разу не носили на руках? – спросил обескураженный гвардеец.

– Зачем?

– Мне жаль вас. И жаль весь ваш мир, – признался поручик.

Он не столько увидел, сколько почувствовал, как на лице спутницы отразилось недоумение. Причины жалости офицера Элизабет понять не могла.

Но после очередного поворота пейзаж впереди резко сменился. Вместо голых скал пошла сплошная масса зелени, сады, поля. Теперь поневоле стало не до разговоров. Лишь успевай крутить головой по сторонам, да удивляться местным контрастам. Кони и те пошли веселее. Им, разумеется, хотелось попастись, но впереди несомненно ждал отдых, и что для этого пробежать версту-две?

Затем впереди замаячил высокий дувал, за которым на некотором подъеме виднелись глинобитные дома и образованные ими узкие улочки.

Город Барат.