Глава пятая. «Багдад. Миссия начинается»

Антон невольно залюбовался пейзажем: берег обрывался в мутноватые волны реки, которая несла свои древние воды с севера на юг, где-то далеко сливаясь со второй полноводной рекой. Что именно он видел Тигр или не менее знаменитый Евфрат, между которым родилось и умерло множество древних царств, корреспондент точно не знал, поэтому поинтересовался у Натальи.

– А что это за река?

Та на секунду прищурилась от яркого солнечного света, слепившего глаза даже за тонированным стеклом микроавтобуса, но без запинки ответила.

– Это Тигр. Он и Евфрат сливаются у Басры в единое русло и называются там Шатт-эль-Араб. А на другом берегу, как ты видишь, полуразрушенный дворец Саддама. Это, кстати, одна из его главных резиденций. Сразу за которой расположен «буржуйский» район Джадрия. Ну, все как полагается, – богатые особняки с бассейнами, красивые парки с павлинами, живописные берег реки. Царевна Будур и так далее. В общем, все как у новых русских, только на востоке.

Джипы с дипломатами первыми взобрались на мост, чудом уцелевший после бомбежек авиации США. Наверняка, подумал Гризов, американцы его специально не бомбили, чтоб легче было захватить город, разбросанный по разным берегам реки. Промелькнул военный патруль, который состоял из «Хаммера» и пятерых морпехов, проводивших цепкими взглядами конвой российской прессы с дипломатическими номерами. Следом за джипами мост проехали «УАЗики», а замыкая кавалькаду микроавтобус TOYOTA. Из окна которого, уже на съезде с моста, Антон вдруг узрел разбитое иракское зенитное орудие, которое было спрятано под стенами некогда шикарного дворца так, чтобы не мешать влюбленным парочкам прогуливаться по набережной Абу Навус. Название набережной ему, естественно, тут же сообщила Наталья, удивительный корреспондент журнала «Военная машина», который все знал об иракской столице.

«Надо будет как-нибудь прогуляться с ней по местным достопримечательностям, если времени хватит, – подумал Гризов, чуть дольше обычного задержавшись взглядом на верхней части тела соседки, – думаю, она будет не против, рассказать мне побольше об истории Ирака, а я так люблю историю».

Сразу за мостом джипы с дипломатами ушли налево, а все остальные машины повернули направо. Конвой разделился. Поймав вопросительные взгляды журналистов, полковник Губанов, пояснил:

– Ну, вы же понимаете, что дипломаты живут в посольстве, а не в обычной гостинице. Так надо. Если возникнут нештатные ситуации или вопросы, требующие разъяснения дипломатической миссии, задавайте их мне, а я переправлю в посольство.

«Тойота» с основной массой журналистов продолжала катиться по выщербленным улицам иракской столицы, на которых, несмотря на жару и военное положение, было не так уж мало народа. На полуразрушенных улицах, даже между завалами простые люди что-то покупали и продавали, выменивали друг у друга. На одном из поворотов Гризов узрел, чуть ли ни идиллическую картину: работающее кафе в полуразрушенном доме, столики, выставленные прямо на улице под парусиновыми тентами с непонятной надписью арабской вязью, престарелого иракца, расслабленно потягивавшего кофе из коричневой миниатюрной чашечки. На его лице отражалась полная безмятежность. Он никуда не спешил, ни с кем не воевал. Сидел и пил свой кофе. В Багдаде все спокойно.

Видимо, эти неистовые арабы так привыкли воевать за свою историю, что несмотря ни на что не ценили короткие мгновения удовольствия посреди ужасов повседневности и не отказывали себе в них никогда.

Василий, фотокорреспондент газеты «Новая Смена», тоже засек багдадский типаж и даже невольно потянулся к своей камере, чтобы запечатлеть его, но передумал. Снимать через тонированное стекло было глупо, выходить пока не разрешали, а, кроме того, микроавтобус, притормозив на повороте, пропустил стайку иракских женщин в чадрах, и, дав газу, быстро покинул перекресток.

– Да, – заметил Гризов вслух, – кругом война, а тут, на островке, полная безмятежность.

Наталья из Самары восприняла это как продолжение разговора.

– Точно. Они какие-то странные, эти иракцы. Когда я была здесь до войны, все о ней уже знали. По идее надо готовится, делать оружие, рыть окопы, а тут, – полное расслабление и безмятежность. Это от жары, наверное. По всей стране строительный бум, вместо подготовки к войне.На месте бывшего ипподрома, разрушенного во время бомбардировок первой войны с американцами, стали возводить самую большую на Ближнем Востоке мечеть. Начали даже строить метро. Так я тогда интервью взяла у генерального директора транспортных проектов министерства транспорта Ирака Адель Ас-Саддуна. Так он сказал, что местная подземка будет состоять из двух веток. Первая соединит центр города с наиболее густонаселенным и бедным районом – Саддам-сити. В нем живет около двух миллионов человек из пяти, населяющих столицу. А вторая ветка соединит Каррада Месбах на востоке с районом Аль-Байя на западной окраине Багдада. Вот о чем они думали, когда надо было думать о войне.

Наталья задумалась на секунду и добавила:

– Они вели себя так, как будто были уверены, что их кто-то защитит. Уверены на все сто процентов и неожиданно проиграли войну.

Гризов кивнул и выдал философскую сентенцию.

– Да, как говорится, хочешь мира, готовься к войне. Хотя вот мы, например, столько лет готовились к Великой Отечественной и чуть не проиграли ее в самом начале, хотя оружия было хоть отбавляй. Но не проиграли, дух помог. Очень уж он у нас боевой тогда был, верили и в Родину и в Сталина, а кто не верил, тех расстреливали. Хотя, Великой и Отечественной она стала позже, а кто знает, какой ее планировал товарищ Сталин. Кроме того, нам было, куда долго отступать и населения, которое можно пустить на пушечное мясо, хватало. А вот эти иракцы, хотели отсидеться в городах, трясли «Калашами», всех, мол, порвем, а толку? И я надеялся, что они порвут несмотря ни на что, очень уж хотелось посмотреть, как побьют хваленую американскую армию, которая не может обойтись без спутников и батареек. Не порвали. Что-то не сработало. Тот, в кого они верили, почему-то не помог им.

Гризова пробило на разговор.

– Они, эти арабы, мне казались чем-то типа нас, когда мы в сорок первом шли на суперсовременный немецкий танк с винтовкой прошлого века или гранатой. Героизмом покрывали недостаток техники. Это потому, что технику у нас ценили всегда больше, чем людей. А жизнь людей совсем не ценили. Арабов тоже много, вот они и не занимаются техникой. Зачем, погибнут тысячи, еще нарожаем. Но, к сожалению, такое время прошло. Пришло другое. Бесконтактная смерть идет с неба. Теперь в американской империи на службе сплошные терминаторы, а здесь что? Ну, были у них наши «СКАДы», так что же не шарахнули по американским войскам? А если было, то и химическим оружием. После начала войны позволено все. Чего ждать, когда оккупанты уже вошли в твою страну и начали отрезать ее по частям? Одним «Калашом» теперь много не навоюешь, тебе ли, корреспонденту журнала «Военная машина», этого не знать.

Наталья кивнула.

– Согласна. И все-таки у меня тогда осталось чувство, что этой войны не будет. Непонятно почему, но не будет.

«Тойота» притормозила у завала на одной из узких улочек. Оставшаяся часть конвоя русской прессы пробиралась по объездным путям к своей конечной цели, – отелю «Мухафаз». Антону инстинктивно стал разглядывать завал на дороге и ему в глаза бросился сорванный с постамента памятник бывшему повелителю здешних земель. Саддам Хусейн Ат-Такрити, как его звали целиком, с оторванной головой. Видно американские танкисты развлекались: накинули стальной трос на шею, сделали петлю, и дернули с наслаждением. Куклуксклановцы, хреновы. Все бы им кого-нибудь вешать: индейцев, потом негров, теперь Саддама. Именно так писаные демократы утоляют жажду крови. Ничего нового. Римляне, с которых американцы срисовали свое устройство, тоже мочили людей тысячами на благо свободы и демократии. Хороший Саддам, – мертвый Саддам, индейская мудрость.

Но с этим как раз долгое время ничего не получалось, перед самой оккупацией Багдада Саддам исчез. Растворился в небытие. Ходили разные слухи, что Хусейн тайно покинул страну, перебрался в Саудовскую Аравию или затаился до срока в подземном убежище. Но никакой ясности не было. Даже после полной оккупации страны иракского лидера не могли найти нигде. Не помогало даже колоссальное денежное вознаграждение за предательство главного туза карточной колоды (Гризова все еще поражало пристрастие американцев к дешевому пафосу и азартным играм, но именно такой подход к мировому быдлу и работал лучше всего). США шли на все привычным путем. Как не жалко было расставаться с главной святыней американцев – деньгами – они были готовы отдать даже их, лишь бы растерзать человека, который осмелился пойти против владычества США. Тем более, что главная цель, захватить нефтяные запасы, была достигнута. А отсутствие оружия массового поражения никого уже не волновало.

И вот, незадолго до неожиданного выезда в Ирак, Гризов увидел по телевизору сюжет о поимке иракского диктатора, а точнее «человека похожего на Саддама Хусейна». Америка ликовала, демонстрируя миру обросшего бородой изможденного диктатора с которым обращались как с запаршивевшим котом. Жалкое зрелище, если это, конечно, был Хусейн, а не обычная голливудская подстава, с помощью которых американцы давно создают и направляют жизнь на большей части Земли. Подобное уже не раз было с полетами в космос, половину из которых США снимали в студиях Голливуда, попросту обманывая миллионы людей, хотя и открещивались от этого всеми возможными путями.

– К сожалению, запах бензина, неотступно преследует американцев, – вернулся к разговору Гризов, – поэтому настал момент, они перешли от окольных путей к прямой агрессии. Им нужна нефть, они ее берут. Философия человека прямого действия, то есть дебила, захватчика. Они и раньше всегда так поступали, эти миротворцы постоянно кого-нибудь оккупировали или покупали. Все дело в силе, брат.

Гризов усмехнулся своим словам.

– Но ведь за силой тоже должно что-то стоять, – задумчиво произнесла Наталья, – она же ведь не рождается на пустом месте. Да ведь и сила бывает разная.

– Это ты об идеалах? О нас или про арабов? О священном гневе иракцев на завоевателей? За что воюем? Оккупация или присоединение? Народ сам этого хотел, его только надо было освободить. Дедушка Ленин? Мы на горе всем буржуям, мировой пожар раздуем? И ведь раздули, да какой пласт вспороли от Владивостока до Испании с Африкой. Проникли везде.

Девушка что-то хотела сказать, но Антон уже ее не слушал, развивая мысль. Вспоминая подходящие случаю факты из истории.

– Да, мы тоже наломали не мало дров. И тоже многих присоединили. Мы русские, как ни смешно, действительно уникальные. Хоть и ленивые. Уж на что монгольская Орда была сильна, поработила всех, от Китая до этого самого Ирака, в который монгольские тумены вторглись в тысяча двести пятьдесят восьмом году, когда Багдад был столицей халифов Аббасидов. Наши князья в Орду за ярлыками на княжение ездили, на поклон, дань везли, да помощь военную просили, а в результате на карте остались мы, а не Орда. Мы их поглотили, постепенно. Наш суперэтнос выжил, а они нет. Так что все дело в характере. В правде, брат. Или в том, что за этим стоит.

За окном промелькнул очередной американский патруль. Гризов кивнул в его сторону.

– А сейчас по земле распространяются носители вируса «Кока-Колы», а это пострашнее уничтожения тела. Эти занимаются как раз разложением духа. Может, Ирак потому и проиграл, что между бомбардировками защитники смотрели американские боевики? Значит, не сильно то и хотели воевать, только кричали много. А в душе надеялись, что оккупация это не страшно, ведь американцы говорят, что им нужно только свергнуть диктатора, а простой народ не пострадает от высокоточного оружия. Значит, местный дух умер, иначе не проиграли бы арабы эту войну.

Наталья молча смотрела на него широко раскрытыми глазами, словно на сумасшедшего, неожиданно разразившегося тирадой, но не рискнула прервать. Микроавтобус подъехал и остановился у высотного здания банального песочного цвета, в котором сразу угадывалась гостиница. Видимых разрушений не имелось.

– Прибыли на место дислокации, – подтвердил полковник Губанов, – выходим, регистрируемся у стойки, получаем бэджи с надписью «ПРЕССА» без которых на улицу ни шагу. Заселяемся по номерам и отдыхаем. Пить водку не советую, жарко. Работать начнете завтра, а сегодня вечером будет еще один вводный инструктаж. Всем быть в двадцать ноль-ноль в конференц-зале.

Разговор угас сам собой. Гризов взял рюкзак и вместе с остальными направился к выходу. Над входом причудливой вязью вытянулась загадочная надпись, которая, как ни странно, уже имела рядом свой перевод по-английски. В метре от арабской надписи висела простенькая вывеска с надписью Hotel MUHAPHAZ. А слева на стене огромный портрет Саддама изрешеченный крупнокалиберными пулями.

Внутри отель «Мухафаз» выглядел не так уж плохо. Волне потянет на три звезды по-русски. Журналисты стайкой собрались вокруг выцветшей от жары стойки приема посетителей, небольшой холл сразу заполнился голосами. Обсуждали, кому, где селится, но, как выяснилось, всех уже расписали заранее. По военному четко: тебе сюда, а тебе сюда. Персонал в гостинице был местный, но мужской. Вместо ожидаемой Гризовым миловидной арабской девушки, тучный араб средних лет раздал всем ключи и ткнул пальцев в книгу учета, где следовало расписаться в получении.

«Ну, ничего, – подумал Антон, поднимаясь по лестнице на третий этаж, где находился его номер, – если не восстанете, через пару лет под игом кока-кольных братьев разрешите даже своих детей в порнографии снимать, а не только женщинам работать в сфере услуг».

Поселили всех на одном этаже в двухместных номерах. Гризову достался номер окнами во двор, вместе с ним жил корреспондент «Московского вестника», которого звали Коля Быстрый. При знакомстве уверял, что это его настоящая фамилия, а не псевдоним. Два номера рядом с ним заняли представители еженедельника «Красная звезда» приехавшая на «УАЗиках».

Василий, фотокорреспондент газеты «Новая Смена» из Свердловска и журналист отдела новостей Петя из той же газеты обосновались напротив. Сразу за ними поселили коллег из Краснодара и Владивостока. А вот Наталью наделили местом в конце коридора, в номере вместе со звездой из московского телешоу, с лицом «Хочу на пляж». Отчего-то Гризову показалось, что они не подружатся. В соседних с нею номерах расположились остальные телевизионщики из попсовой компании со всей своей аппаратурой.

Оказавшись в номере, где даже работал кондиционер, Гризов вдруг почувствовал себя усталым или уже ощутил начало акклиматизации. Так или иначе, единственным его желанием оказалось желание спать. Не обращая внимания на коллегу по работе, который стал тут же распаковывать свое барахлишко, Гризов швырнул сумку с драгоценным «Никоном» в угол, скинул ботинки, и, рухнув на кровать, мгновенно провалился в сон.

Когда он проснулся, Коли Быстрого рядом не было, видимо ушел в гости к соседям. Судя по доносившимся громким звукам и голосам из номеров, оккупированных экстремалами из еженедельника «Красная звезда», это были крепкие ребята, которые не вняли совету полковника Губанова и решили снизить влияние местного климата и ускорить процесс акклиматизации, сделав его незаметным для организма.

Антон осоловело уставился на часы: восемнадцать двадцать. До общего сбора оставалось еще почти полтора часа. Не имея больше желания валяться в номере, журналист решил рискнуть и для начала побродить вокруг отеля, далеко не забегая, чтобы начать постепенно вникать в местный колорит. Неделя не так много, пора начинать работать с места в карьер. Где и что искать, пока понятия не имел. Летел сюда без подготовки. Но надеялся, что профессиональное чутье само выведет его на сенсацию. Так уже бывало.

Гризов подтянул из угла свой рюкзак, аккуратно достал из него «Никон» и одежду. Поразмыслил, чтобы надеть. На улице стояла жара градусов под тридцать. Больше всего подходили случаю шорты и колониальная панамка, но журналист не знал точно, как отреагируют аборигены на шорты. Поэтому выбрал широкие самовентилируемые тренировочные штаны непонятно-серой раскраски, майку и поверх нее матерчатую жилетку фотографа. Если сегодня выживет на такой жаре, то завтра наденет шорты. На всякий случай взял сумку с фотоаппаратом. Зарядил пленку, мало ли что может произойти незапланированного.

Водрузив на голову колониальную панамку, журналист вышел в коридор и закрыл дверь. Ключ был почему-то один на двоих, поэтому придется сдать его толстому арабу за стойкой, иначе Коле Быстрому будет не попасть в номер. Не успев замкнуть за собой дверь, Антон услышал приглушенные шаги в конце коридора и развернулся. К нему на встречу шла блондинка из Самары.

– Решил прогуляться, не дожидаясь общего собрания и рекомендаций?

Гризов кивнул, разглядывая девушку, которая тоже был одета в летнюю «походную» одежду: песочные матерчатые брюки, однотонная рубашка с карманами, солнцезащитные очки. На плече сумка, в которой вполне могла поместиться камера и диктофон.

– Да ты, как я вижу, тоже не в бассейн собралась? Ни купальника, ни полотенца. Хочешь, прогуляемся немного вместе. Расскажешь мне еще о здешних достопримечательностях. Да и к тому же одинокая белая женщина, гуляя по Багдаду, неизбежно привлечет внимание страстных арабов. А так сойдем за парочку туристов-экстремалов, никто и не примет нас за журналистов.

Блондинка тряхнула стриженой челкой.

– Почему бы и нет, но только, – она указала на бэдж с крупной надписью «ПРЕССА», который Гризов автоматически прикрепил к своей жилетке, – так нас скорее примут за парочку журналистов-экстремалов.

Антон отцепил бэдж и сунул его в карман жилетки.

– Придется рискнуть и выдать себя за местного жителя. Хотя они, по-моему, без автомата Калашникова на улицу не выходят.

– Ну, тогда договорились. Пойдем, я покажу тебе местный рынок. Знаменитый на Ближнем Востоке рынок Аль-Казимия.

Оставив ключи на стойке, они вдвоем покинули отель и нырнули в боковую улочку. На ней им не встретилось ни одного человека. Недалеко впереди короткая улочка упиралась в другое высотное здание.

– Мы действительно живем неподалеку от другой гостиницы «Аль-Рашид», как и говорил полковник Губанов, – сказала Наталья, указав на высотное здание, – это она и есть.

Гризов молча шагал рядом своей спутницей, рассматривая обшарпанные стены древней столицы мира. Очень скоро короткая улица закончилась и, повернув на право, они оказались на небольшой площади у подножия высотной гостиницы «Аль-Рашид». Здесь, по сравнению с только что пройденной пустынной улочкой, кипела жизнь. Стояло несколько лотков с фруктами и даже один торговец газетами.

Засмотревшись на этот пейзаж, Гризов споткнулся о какой-то завал из камней на дороге и вспомнил, что еще недавно здесь гремели артиллерийские залпы и падали с неба ракеты. Разрушения виднелись по всюду, так что следовало смотреть под ноги, чтобы сохранить голову.

Патрулей пока не попадалось, только несколько задумчивых иракцев, проводивших странно одетых путников мутными от жары взглядами. Гостиница стояла на пересечении двух улиц. Свернув на право, Наталья продолжила экскурсию.

–  В конце Рашид-стрит, на которой стоит гостиница, попадаешь в огромный людской муравейник. Он шумит, движется, источает мириады запахов. Это и есть настоящий восточный рынок…

Фраза показалась Гризову немного заученной, но Антон не стал уточнять, не работала ли Наталья экскурсоводом до того как стать журналистом.

Тем временем они достигли этого самого муравейника. На большой площади, обрамленной несколькими полуразрушенными домами, действительно толпилась добрая сотня человек и, разложив свой нехитрый товар прямо на камнях мостовой, торговала, не смотря ни на что. Гризов посещал подобные места в Турции и, честно говоря, там они провели на него странное впечатление. Он ожидал увидеть орущую, рвущую на части толпу жадных до денег торговцев, но был сильно удивлен. Турки торговали как-то интеллигентно. Нет, конечно, свой товар предлагали всем, кто проходил мимо, не молча ожидали. Но товар был стоящий, а если ты что-то брал, даже немного, тебе обязательно дарили что-то сверху. Либо гроздь винограда, либо пару бананов. И всегда доброжелательно улыбались. Не хитро, а именно доброжелательно. Если ты что-то купил даже один раз, – ты уже лучший друг торговца. Придешь снова, дадут больше. Закон восточной торговли. И это было чертовски приятно. Хотелось самому снять с себя последнюю рубашку, ведь силой ее никто не отбирал.

Все это сильно контрастировало с базарами в России, где хамство и наглость большинства восточных товарищей было всегда на первом плане. После того, как он увидел базар там и базар здесь, в голову Гризова пробралась странная мысль: «А не после общения с нами, они стали вести себя так на наших базарах?». Верить в это очень не хотелось, но факты были на лицо.

Осмотрев полуразрушенный рынок, Гризов решил, что знаменитый на Ближнем Востоке рынок Аль-Казимия сильно пострадал от налетов американской авиации и теперь выглядел довольно жалко. Торговали преимущественно едой и одеждой. Кроме того, выделялась явная группа мародеров, торговавшая таким несусветным набором вещей, что с первого взгляда было видно, что это не профессиональные торговцы, а желающие нагреться на чужой беде. Здесь были и ношеные тапки с бубенцами, ложки, посуда, телевизоры, магнитофоны, зажигалки, детские игрушки, позолоченные подсвечники и различные украшения.

– Среди лавок со старинными персидскими коврами и дешевой посудой, можно найти все, вплоть до батареек и вездесущих китайских рубашек, – продолжала играть роль гида белокурая Наталья, на которую торговцы таращились во все глаза, даже забывая про свой товар.

Местный колорит начал действовать, вкупе с восхищенными взглядами торговцев на блондинку. Гризову даже показалось, что он мгновенно перенесся в древний Багдад. Настолько древний, что точно было не понять какое было время на дворе. То ли время владычества Александра Македонского, то ли Персидского царства, то ли вообще времена строительства зиккуратов и пресловутой Вавилонской башни, с которой и началось смешение языков. То есть, с того момента, как люди перестали понимать друг друга.

Стоя посреди этого рынка Гризов вдруг на секунду ощутил дыхание веков. Несмотря на многие современные постройки, зачастую нелепо смотревшиеся рядом со старыми, древность здесь была повсюду. Она была и слева и справа, и даже на камнях под подошвами сандалий журналиста Антона Гризова. Ведь по этим камням кто только не шагал: и воины Александра Великого, и персы, и римляне. И даже те, кого Гризову было даже не представить: ассирийцы и прародители всей цивилизации шумеры. Конечно, Багдада тогда еще не было, но обитали эти древние народы где-то рядом и уж в здешних местах бывали точно.

– Пойдем дальше, – Гризов взял за руку Наталью, оторвав ее от разглядывания какой-то безделушки, и к неудовольствию торговца увел с рынка, – что такое рынок, я представляю, хочу посмотреть, что тут есть еще.

Покинув площадь, они вышли на перекресток двух широких улиц, названия которых Наталья, к сожалению не знала. К удивлению журналистов здесь было довольно оживленно. В самом центре перекрестка, перегородив движение, стоял американский танк «Абрамс». Название этого танка всегда вызывало у Гризова странные ассоциации. С тех пор как он услышал впервые это название, ему хотелось узнать, сколько именно денег израильское сообщество тайно вложило в производство танка «Абрамс».

Рядом с танком стояло две бронемашины «Хаммер», вокруг которых сгрудилось не меньше дюжины американских пехотинцев с винтовками «М-16» наперевес. Широким кольцом, охватывая всю эту броневую мощь, колыхалось пестрое людское море. Целая толпа народу перегородила улицу, не пропуская через нее две легковые машины типа «Форд-Мондео» с номерами американского оккупационного командования. Люди размахивали транспарантами, на которых было написано по-английски «НЕТ ВОЙНЕ», «ЖЕНЩИНЫ ЗА МИР» ПРОТИВ ВОЙНЫ» и что-то еще. Присмотревшись, Гризов разглядел, что всю митингующую в центре иракской столицы толпу составляли женщины. Причем, с виду исключительно европейские женщины. Что здесь делает такая толпа европейских женщин, Антону было пока не понятно, но ситуация уже подходила под определение «материал». Гризов и Наталья, мгновенно оценив эту ситуацию, переглянулись и поняли друг друга без слов. В глазах у обоих словно загорелась надпись «Работаем». Все мысли о простой прогулке улетучились.

– Кто это, ты часом не знаешь? – уточнил Гризов у всезнающей коллеги.

– Я слышала, что среди приезжих американцев особую активность в Багдаде в последние дни перед войной развила организация Women for peace. Представительницы антивоенных групп из разных районов США расставляют свои пикеты на самых оживленных магистралях Багдада. Может это они?

– Задержались до окончания войны? Похоже на то, – кивнул Гризов, доставая свой «Никон» из сумки, – Дома, видно, совсем делать нечего. А что же они бастуют здесь, а не в Америке перед Белым Домом?

– Они заявляют, что бастуют против войны вообще, а не против президента Буша, поэтому дома они пикетов не устраивают.

У Гризова чуть не сорвалось с языка «Глупые бабы», но, глянув мельком на Наталью, он сдержался. Жизненный опыт уже подсказывал ему, что не все бабы на свете были глупыми. Иногда попадались и поумнее мужиков, и бизнесом рулить и машиной управлять, но глубинной сути проблемы между полами это все равно решить не могло.

Журналисты разошлись в разные концы площади с целью взять интервью у участников антивоенной манифестации. Уговорились встретиться здесь же, в начале улицы ведущей к рынку Аль-Казимия.

Антон сделал несколько общих снимков, не привлекая внимания американских карателей. Убрал фотокамеру в сумку. Затем приблизился к одной из этих «освобожденных женщин запада», представился, показал свою аккредитацию и спросил, почему они здесь и чего добиваются. Его объектом оказалась некая Сара из штата Кентукки, полная брюнетка в шортах. Увидев журналиста, понимающего по-английски, она пришла в восторг и, чуть не выронив транспарант с надписью «ЖЕНЩИНЫ НЕ ЛЮБЯТ ВОЕВАТЬ», с которой Гризов готов был поспорить, радостно залепетала в подставленный диктофон:

– Мы из Америки. Мы активисты движения «ЖЕНЩИНЫ ЗА МИР» и это значит, что мы против войны. Да, мы знаем, что у многих иракцев аллергия на все американское. Но мы хотим доказать, что не все американцы разделяют агрессивные настроения! Мы решили приехать сюда и создать живой щит из иностранных граждан, прибывших добровольно в Ирак.

– Благородная миссия, – уточнил Гризов, – Простите, а почему тогда вы не устраиваете пикетов перед Белым Домом, ведь источник войны находится там? И, кроме того, война уже закончена. Ирак захвачен.

Сара подозрительно осмотрела журналиста, и уточнила:

– Вы поляк?

– Нет, я румын, – соврал Гризов.

– А где это?

– Недалеко от северного полюса, – развил тему Гризов и надавил на жалость, – У нас постоянные войны, не хватает еды, так что мы знаем, что такое борьба за мир и как дорого обходится демократия.

Сара немного успокоилась.