Глава 12
Темп нарастает

Монотонный голос Уэйнстейна убаюкивал и Герберт ван Хонк налил себе еще одну чашку крепкого кофе. Традиционный послеобеденный доклад секретаря в последнее время начал его тяготить. Наверное, годы сказывались. В последние месяцы он стал замечать за собой склонность к излишнему комфорту, к чересчур изысканной пище, дорогим и редким винам. Конечно, он мог себе это позволить, но, вспоминая прежние годы, когда он не раз участвовал в разборках с другими кланами или усмирял уличные банды и мог обходиться простой грубой пищей и четырьмя — пятью часами сна, ван Хонк признавался себе, что лучшие годы ушли в небытие. Даже к женщинам он теперь испытывал странное чувство: они казались ему забавными и красивыми игрушками, способными скрасить вечер, ночь, но не более того. Исключение составляла, пожалуй, только мисс Салливан, и то ему казалось, что уступи она его ухаживаниям, он потерял бы к ней интерес и постарался бы свести партнерские отношения к схеме начальник — подчиненный. Он невесело усмехнулся, подумав, что и в этом она права! Чтобы окончательно не заснуть, ван Хонк поднялся с кресла и подошел к окну. Армированное тончайшими сигнальными нитями бронестекло среагировало на его приближение, затемнив поверхность. Уэйнстейн замолчал, и ван Хонк шевельнул рукой.

— Продолжайте, Сеймур, — это был его стиль, выработанный годами — называть подчиненных на «вы». Снобизм, конечно, но зато каждой букашке кажется, что ее уважают. Отличный специалист Уэйнстейн, однако выслушивать его нудное бормотание — сущая мука.

— …отгруженные господину де Консальта внутренние органы, как произведенные в лабораториях, так и доставленные из развалин, — бубнил Уэйнстейн, — составляют в процентах по отношению к аналогичному периоду прошлого года…

— Скажите, Сеймур, — не выдержал ван Хонк, — вам самому нравится этот казенный язык, на котором составлены доклады?

Уэйнстейн моргнул несколько раз, явно не понимая вопроса. Достал платок, вытер пористое лицо и попытался пригладить торчащие в разные стороны седые волосы, добавив на воротник новую порцию перхоти. В молодости ван Хонка раздражал внешний вид Уэйнстейна, однако это не мешало секретарю проявлять редкую въедливость и внимание к мелочам, и ван Хонк заставил себя не замечать его неряшливость.

— Э-э… язык? — промямлил Уэйнстейн. — Но как же иначе? Ведь это…

— Хорошо, хорошо, продолжайте, — вздохнул ван Хонк.

Мысли его вернулись к Виктории Салливан и ее предложению перехватить у Сигевару его часть доставки имплантантов и тяжелых наркотиков, производимых в развалинах. Если это удастся, у клана ван Хонка будет около шестидесяти процентов всех поставок и можно будет подумать о предложении Фитингоффа о разграничении интересов. Клан Фитингоффа давно мечтает подчинить себе научные и околонаучные археологические разработки в развалинах и если отдать ему свою долю в обмен на органику и наркотики… Да, это стоит серьезно обдумать.

— …единиц печени, почечной ткани, обезжиренных мышечных волокон, обезвоженного эпидермиса, мозгового вещества и жидкости, а также подготовку конечностей, исключая первичную обработку гениталий… — продолжал монотонно гудеть Уэйистсйн.

Ван Хонк поморщился, в который раз посетовав на свое чересчур развитое воображение и, наполнив рюмку коньяком, выпил залпом, как лекарство.

Однако зверь, загнанный в угол, становится смертельно опасен. Если Сигевару лишить всего, он наплюет на писаные и неписаные законы, и тогда недавняя война кланов покажется возней в песочнице. По некоторым сведениям, Сигевару уже приобрел вооружение, запрещенное не только к хранению, но даже к транзиту через Хлайб. Конечно, большинство из этого добра сможет сделать только один залп, но даже одного залпа из «онагра» хватит, чтобы стереть с лица земли пару городских кварталов, а боевики Сигевару всегда славились своим презрением к смерти и фанатичной преданностью. Видимо, придется попросить о встрече с кланами Фитингофа, Ларог и де Консальты, чтобы обсудить возникшую проблему.

— …все, чем я позволил себе привлечь ваше внимание, — наконец закончил Уэйнстейн, захлопывая свою старомодную папку.

— Угу… ну что ж, картина отрадная, как по-вашему?

— М-м… динамика роста перевозок и производства могла бы быть более… — забормотал секретарь, но ван Хонк решительно прервал его.

— Могла быть, а могла и не быть, Сеймур. Не будем требовать от жизни слишком многого. Вы занялись тем, о чем я вас просил?

— Э-э?

— Относительно мисс Салливан, — напомнил ван Хонк.

— Да, есть кое-какие подвижки в нужном направлении, — как всегда уклончиво сказал Уэйнстейн, — конечно, целостность общей картины будет достигнута лишь с течением времени, но мы двигаемся в нужном направлении и, надеюсь, вскоре…

— Доложите, что известно уже сейчас, — нетерпеливо остановил ван Хонк витиеватые излияния секретаря.

— Как угодно, — секретарь поднялся и, перейдя за свой стол, включил отражающее поле, окутавшее кабинет непроницаемой завесой, — принимая во внимание должность и способности мисс Салливан, я полагаю, это будет не лишнее, — пояснил он, — итак: ваш запрос был относительно зеленых орхидей, применяемых в кулинарии, как один из ингредиентов соуса к запеченным в перьях зовросским ласточкам. Я правильно изложил?

— Правильно, — ван Хонк начинал терять терпение. Достав из кармана информационный кристалл, секретарь вложил его в комп и взглянул на экран.

— Сведения самые общие, но есть кое-что интересное. Изначальный ареал распространения зеленых орхидей — планета Зоврос. Растение — эндемик восточного побережья ныне высохшего Жемчужного моря, в настоящее время сохранилось только в государственном заповеднике, расположенном на Алозских островах. Доставляется на Хлайб в исключительно ограниченных количествах, что и определяет небывалую рыночную стоимость растения. То же самое касается и зовросских ласточек, хотя они распространены на планете повсеместно. Рецепт приготовления соуса с лепестками орхидей был утерян во время одной из революций около двухсот пятидесяти лет назад и восстановлен уже в нашем веке по отрывочным сведениям и сохранившимся письменным воспоминаниям ликвидированной, как класс аристократии Зовроса. Считается, что вкус, питательные свойства, а также благоприятное воздействие на организм конечного продукта восстановить не удалось, а ведь по легендам соус способствовал значительному омоложению организма и секрет его приготовления был известен только высшей аристократии Зовроса. Передавался рецепт единственно из уст в уста достигшим совершеннолетия членам царствующего дома женского пола. Но, увы, в результате государственного переворота, который на Зовросе традиционно именуется революцией…

— Да, припоминаю, — кивнул ван Хорн, — политическая атмосфера Зовроса никогда не отличалась стабильностью.

— Совершенно верно, — поддакнул Уэйнстейн.

— Однако эти сведения ничего не добавляют к образу мисс Салливан, — хмыкнул ван Хорн. Иного он и не ожидал, однако следовало использовать любую возможность выяснить, кто такая на самом деле глава его разведки и контрразведки, — благодарю вас, Сеймур.

Секретарь помялся, поводя шеей, будто ему за воротник залетела пчела.

— Это еще не все, господин ван Хорн. Я взял на себя смелость детально ознакомиться с полученными сведениями.

— Да? Так говорите же, черт возьми, Сеймур, иногда вас приходится тянуть за язык!

— Прошу прощения, больше не повторится. Для начала позволю себе небольшой экскурс в историю Зовроса. Во время последовавшей за упомянутой революцией гражданской войной аристократия и примкнувшее к ней население было вынужденно эмигрировать с планеты. Развитие техники не позволяло в то время совершать длительные перелеты без основательной подготовки, и эмигранты захватили одну из четырех колонизированных Зовросом планет, где были традиционно сильны монархические настроения. К несчастью для метрополии, колония Фионимар полторы сотни лет успешно развивала экономику и науку, вследствие чего была совершенно независима от Зовроса. На планете был собственный космический флот, который возродившаяся аристократия начала форсированными темпами развивать и усиливать. Через пятнадцать лет Зоврос, истощенный гражданской войной, внезапно столкнулся с новой проблемой — недружелюбно настроенным соседом. Последовало несколько военных конфликтов в космосе с переменным успехом. Ни та, ни другая сторона не получили решающего перевеса в войне и с тех пор конфликт тлеет, разгораясь в военные действия с приходом к власти на Зовросе очередного правительства. Последняя битва в космосе состоялась сорок лет назад и никому не принесла победы. Одним словом, война стала перманентным состоянием для соседствующих государств. Каждое ищет новые способы ведения боевых действий, каждое старается привлечь на свою сторону союзников, но пока никто из серьезных держав не проявил интереса к планетам, — затерянным на окраине обитаемых миров. Вы позволите? — Уэйнстейн посмотрел на кофейник и облизнул пересохшие губы.

— Ради бога, Сеймур. — Ван Хорн налил чашку кофе и щедро добавил туда коньяка. — Не скажу, что понимаю, к чему вы клоните, но история ваша довольно занимательна.

Торопливо выпив кофе, секретарь кивнул.

— А дальше будет еще занимательней. На Фионимаре не такое закрытое общество, как на Зовросе, и вот что привлекло мое внимание: на планете правит династия Соммервилей, представители которой в свое время правили и Зовросом. Знаете, сколько царствующих особ сменилось на троне за двести пятьдесят лет?

— И сколько же?

— Вы не поверите: двое.

— Однако… — протянул озадаченный ван Хорн, — даже, если учесть, что продолжительность жизни возросла, это феноменально.

— Это фантастично! — воскликнул Уэйнстейн, которому приличная доза коньяка в кофе ударила в голову. — Я не мог не заинтересоваться этим вопросом и выяснил, что среди подданных Соммервилей ходит легенда о некоем растении, вывезенном с материнской планеты и прижившемся на Фионимаре, которое, будучи приготовленным особым способом, существенно продлевает жизнь. Если учесть, что первые колонисты привезли с собой множество видов зовросской флоры и фауны, в том числе и зовросских ласточек, все становится на свои места, не так ли? Легендарное растение — зеленая орхидея!

— Так вы полагаете, что наша Виктория?.. — задумчиво сказал ван Хорн.

— Я уверен! Позвольте еще коньяка?

Уэйнстейн, ободренный приглашающим жестом ван Хорна, сам налил коньяк в чашку и выпил, словно его томила жажда, в три глотка. Вытерев рот ладонью, он снова метнулся к экрану.

— Но и это еще не все! — заявил он торжествующим тоном.

— Не томите. — Ван Хорн почувствовал, что близок к разгадке тайны, которая не давала ему покоя несколько месяцев.

— Я позволил себе изучить генеалогическое древо Соммервилей, — продолжил Уэйнстейн, — и вот, извольте взглянуть.

Ван Хорн не спеша подошел и склонился над столом. С экрана на него смотрела девушка в военной форме. Именно так могла бы выглядеть Виктория Салливан лет десять назад.

— Члены королевского дома, не наследующие престол, традиционно идут служить в вооруженные силы, — понизив голос, сказал Уэйнстейн, — во флот, в наземные войска и… — Секретарь сделал паузу, как опытный рассказчик анекдотов.

— Ну? — заорал выведенный из себя ван Хорн.

— И в разведку, — закончил секретарь и вытер вспотевший лоб, — на этой женщине форма офицера разведки Фионимара.

Ван Хорн ощутил, как в груди закипает холодная ярость. Скорее всего, это чувство возникло от растерянности. Что могло понадобиться агенту с периферийной планеты на Хлайбе и зачем ей понадобился он, Герберт ван Хорн.

— Имя этой особы выяснили? — Он ткнул пальцем в экран.

— Это не составило труда. Это баронесса Паулина фон Борнштайн, дочь двоюродного брата Его Величества Себастьяна Второго, принца Евгения.

Ван Хорн выплеснул остатки кофе из своей чашки прямо на ковер, налил коньяка и выпил по примеру Уэйнстейна как воду. А чего он взбесился? Ну оказалась мисс Салливан баронессой, как ее там, ну и что? Надоело девочке торчать у себя в деревне, и она решила посмотреть мир, изведать новые ощущения. Вышла в отставку, а так как профессии никакой, занялась привычным делом. Надо признать, ее неплохо учили. Он почти успокоился. Прежде чем что-то решать с Викторией, надо хорошенько все взвесить. Служит она не за страх, а за совесть, может, ей больше ничего и не надо? Ван Хорн обернулся к замершему возле стола секретарю.

— Сеймур, вы проделали колоссальную работу. Я вами весьма доволен. Надеюсь, в проблему вы никого больше не посвятили? — Он дождался отрицательного жеста от Уэйнстейна и добавил, немного помолчав: — Думаю, мисс Салливан может продолжать работать. То, что мы о ней узнали, возможно, пригодится в будущем. Можете быть свободны.

— Это не все, — пролепетал секретарь.

— Да вы что, издеваетесь? — вспылил ван Хорн. — Что я из вас как клещами информацию вытягиваю. Докладывайте!

— Вчера, после вашего обеда с мисс Салливан и встречи с господином послом, я, как всегда, забрал ваш костюм. Ну чистка и так далее. Вот что я обнаружил на лацкане. — Уэйнстейн снова позвал ван Хорна к компу.

Подсоединив универсальный анализатор, он настроил параметры и увеличил изображение.

— Видите? Похоже на чешуйку от рыбы. Это было приклеено на вашем костюме за правым лацканом. Биологическое передающее устройство. Чрезвычайно сложно обнаружить, тем более что спустя сутки после установки оно распадается. Ведет запись звуковых сигналов и передает их импульсами, длиной в миллисекунду. Такую штуку на Хлайбе не достать, и если допустить, что устройство поставила мисс Салливан…

А больше некому! В тот день ван Хорн ни с кем близко не общался, не считая Яна Уолша. С Уолша станется — мог подставить «жучка» и он, но посол не приближался к ван Хорну ближе чем на расстояние протянутой руки, и уж тем более ван Хорн с ним не обнимался.

Значит, разговор с послом Содружества ей известен. Что ей это даст? Сведения о том, что кто-то ищет Агламбу Керрора на Хлайбе, ну и что? Мало ли кто кого ищет на Хлайбе?

Внезапно ван Хорн почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо. Она поставила «жучка» после обеда, когда он, как последний кретин, склонился поцеловать ей руку. Она проявила заботу, якобы смахнув с лацкана пылинку, он расчувствовался, приняв это за потепление личных отношений, а на самом деле…

Схватив со стола коньяк, ван Хорн припал к горлышку и не отрывался, пока бутылка не опустела. Уэйнстейн деликатно смотрел в сторону. Ван Хорн размахнулся и шарахнул бутылку о стену. Панель розового дерева треснула, по комнате разлетелись осколки. Подскочив к столу, ван Хорн смахнул с него комп и, что было силы, поддал его ногой.

— Так, — тяжело дыша, он уперся побелевшими кулаками в столешницу и вперился в секретаря, — эту суку взять, допросить… и чтобы все сказала, слышишь, ты?

— Слышу, — пролепетал Уэйнстейн.

— Нет! Сам допрошу. Просто возьми ее. Понял?

Торопливо кивнув, секретарь засеменил к двери.

— Стой! — Ван Хорн упал в кресло и яростно потер подбородок.

В таком деле гнев — плохой советчик. А ну как она ничего не скажет или предпочтет принять какую-нибудь гадость. От мертвого шпиона толку никакого. Выявить связи, вот что главное. Связи и способ передачи данных. Ведь не просто так шпионка такой квалификации работает на его клан: или выполняет попутно свои задачи, или копает под него.

— Викторию Салливан не трогать. Наблюдение вести только электронными средствами общего назначения. Пусть думает, что это поголовная проверка. Пусть все будет, как прежде. Выяснить, с кем общается и каким путем попала на Хлайб. В ближайшие дни надо будет взять человека Сигевару из числа наиболее приближенных и выяснить у него, какие отношения были у его босса с этой сучкой. Для этой операции наймешь банду из развалин. Людей, мутантов — безразлично. Все, можешь идти.

Проследив, как Уэйнстейн скрылся за дверью, ван Хорн открыл резной шкафчик и достал бутылку зеленого стекла. Отец предпочитал это пойло, прежде чем решался на что-то серьезное. Конечно, не спьяну, но самые дикие мысли приходили ван Хорну-старшему после общения с абсентом, настоянным на регуланской полыни. Вдвое больше алкалоидов, чем в обычной земной. И ни разу отец не принял ошибочного решения!

— Что ж, баронесса Паулина фон Борнштайн, я вам безразличен как любовник? Посмотрим, понравлюсь ли я вам в роли обманутого мужа, — прошипел ван Хори, наливая в рюмку белесоватую жидкость. Едкая настойка обожгла глотку, он схватил кофейник и припал к носику. Из глаз потекли слезы. То ли от обиды, то ли от ядовитого пойла…

Сандерсу удалось первым подняться на ноги. Сквозь клубы пыли он разглядел, что они находятся не то в ангаре, не то в гараже. Вдоль стен были верстаки, у задней стены висел на тросах полуразобранный глидер, еще один стоял возле слипа перед ребристыми металлическими жалюзи. Рядом с глидером, уперев руки в бока, стояла женщина в облегающем сине-зеленом комбинезоне с распахнутым воротом. Она была ростом почти с него, черные волосы змеями струились по плечам, брови были нахмурены, а карие глаза метали молнии. Фигурой она напомнила Сандерсу Сюзи — тот же широкий разворот плеч, гордая посадка головы, под одеждой чувствовалось тренированное тело. Большая грудь рвалась из комбинезона, а длинные стройные ноги в полусапожках были вызывающе расставлены на ширину плеч. Помахав перед лицом ладонью, чтобы разогнать пыль, женщина топнула ножкой.

— Ну чего уставился? Валите отсюда.

— Здравствуйте, мисс, — сказал Сандерс.

— Апчхи… — сказал Полубой, поднимаясь на ноги, — здравствуйте.

— До свидания. Убирайтесь.

— При всем уважении, мисс, мы никак не можем убраться тем же путем, как вошли, — резонно возразил Сандерс, — кроме того, нам бы не хотелось туда, — он поднял глаза к дыре в потолке, — возвращаться. Если вы будете так любезны указать нам другой выход, мы им непременно воспользуемся.

— Выход вон там, — кивнув куда-то им за спину, она перевела взгляд на Полубоя, несколько мгновений смотрела на него, нахмурившись, а потом неожиданно улыбнулась.

Сандерс посмотрел на мичмана и тоже едва сдержал улыбку — в волосах Полубоя застряли какие-то опилки, а лицо было белым от бетонной пыли. «Странно, — подумал Сандерс, — у меня вид, наверное, не лучше, однако мне не улыбнулись». Полубой взъерошил волосы, стер ладонью пыль с лица и вдруг Сандерс увидел, что мичман стремительно краснеет.

— Касьян, с вами все в порядке?

— Ага… угу… в порядке. — Наконец мичману удалось сказать что-то членораздельно. Сандерс впервые видел его в явном замешательстве. — А что там, за дверью?

— Склады Сигевару с замороженной продукцией, — помолчав, ответила женщина, — вы откуда такие красивые свалились? Из отдела выбраковки?

— Н-нет. Мы из ресторана, — запнувшись, ответил Полубой.

— Ого! Решили уйти, не расплатившись? Вы, господа, теперь заплатите за ущерб лично господину Сигеваре. А он не любит, когда ему причиняют ущерб.

— В ресторане мы расплатились, — сказал Сандерс, — только у группы молодых людей в одинаковых куртках к нам, неизвестно почему, возникли претензии, и нам пришлось выбираться этим путем. Кстати, когда они войдут на кухню ресторана и обнаружат дыру в полу, то не исключено, что последуют за нами. Скорее всего минуя э-э… этот вход, — он указал пальцем в потолок, — но все равно, нам не хотелось бы задерживаться. Могу еще добавить, что у них огнемет.

— Через дверь вам не пройти, — задумчиво сказала Женщина, — под нами тридцать этажей клана.

Сандерс и Полубой переглянулись. Мичман пожал плечами — ну и что, мол? Прорвемся. Дик усмехнулся. Он готовился умереть завтра, во время «сквознячка», но никак не сегодня.

— В таком случае мы позаимствуем этот глидер, — сказал он.

— Еще чего, — женщина отступила назад, сунула руку за спину, — это моя машина и управляю ей только я.

Что-то щелкнуло, и в руках у нее оказался стальной телескопический шест, длиной около полутора метров.

— Мисс, не хотелось бы причинять вам боль, — начал Сандерс, двинувшись к ней, — но вы не оставляете нам выбора.

Он ожидал, что Полубой обойдет ее с другой стороны, но к его удивлению мичман не двинулся с места.

— Погодите, Ричард. Мисс, давайте договоримся. Вы нас отсюда вывозите, а мы заплатим такую сумму, что вам не придется работать в такси по крайней мере год.

— Я не таксистка, — отрезала женщина

— Ну как хотите, — пожал плечами Сандерс, делая еще шаг.

— Постойте, Ричард, — остановил его мичман, — так нельзя. Попробуем выбраться через башню.

— Знаете, Касьян, я давно подозревал, что вы потенциальный самоубийца. Я тоже собрался сдохнуть на Хлайбе, но завтра, а сейчас давайте скрутим эту девку и…

— Сам ты гомик недотраханный, — мгновенно отозвалась женщина.

— Нет, мы ее не тронем. — В голосе Полубоя послышалась угроза, и Сандерс разозлился.

— Слушайте, мичман, а не пошли бы вы…

— Ладно, не ругайтесь, ребята, — вдруг сказала женщина. Она повернула рукоять шеста, и тот сложился в тридцатисантиметровую трубку. — А, черт, надо же когда-то решаться. Садитесь.

Покусывая губу, Сандерс вызывающе посмотрел на Полубоя. Тот пожал плечами и направился к глидеру. Вдоль корпуса машины: перед двигателем, под крыльями и возле багажника проходила массивная наваренная на раму труба, да и сам глидер был непривычных очертаний, хоть Сандерс и узнал обычную пассажирскую модель. Он открыл дверь и присвистнул — пассажирских сидений не было. На месте снятых кресел было пустое пространство с крепежными ремнями, продетыми в скобы на полу.

— Лучше, если вы ляжете на пол и пристегнетесь, — сказала женщина, заметив его недоумение, — мне совсем не надо, чтобы вы порхали по кабине во время движения.

— Спасибо, — пробасил Полубой, — как вас зовут?

— А вам не все равно? — огрызнулась она, но, бросив быстрый взгляд на мичмана, внезапно сменила гнев на милость, — Лив меня зовут.

— Я — Касьян, а он — Ричард.

— Очень приятно, — усмехнувшись, сказала женщина.

— Нас могут ждать снаружи, — предупредил Сандерс, — перед рестораном я видел три «Ерша». Знаете, что это?

— Знаю. Сигевару получил их неделю назад. Хорошие тачки, но тяжелые.

Полубой улегся на пол и пристегнулся. Сандерс последовал его примеру. Засвистела турбина. Лив нажала кнопку на панели управления, подождала, нажала вновь и выругалась.

— В чем дело? — забеспокоился Сандерс.

— Ворота заблокировали, — процедила Лив, — ну, суки!

— Может, нам все-таки выйти? — спросил Полубой.

— Сиди! — прикрикнула Лив, пробегая пальцами по панели.

На стекла машины опустились металлические решетки. Турбина взвыла, глидер приподнялся над площадкой, опустил нос и вдруг рванулся напролом через закрытые ворота. Сандерс едва успел прижаться спиной к переднему креслу. Машина с грохотом врезалась в металлические жалюзи и вынесла их вместе с куском стены. Глидер накренился на бок и, прежде чем Лив выровняла его, Дик успел увидеть, как жалюзи планируют вниз, наподобие огромной бабочки.

Он посмотрел в заднее стекло и сжал зубы. От ресторана на них падали «Ерши».

— Лив! — крикнул Полубой.

— Вижу.

Она завалила глидер на спину, выводя его в лоб атакующим машинам. Сандерс извернулся, чуть не свихнув шею, чтобы видеть, что происходит.

«Ерши» пикировали на них сомкнутым строем — одна машина чуть вырвалась вперед, и они шли клином, как маленький косяк перелетных птиц. Бронированные угловатые корпуса росли на глазах. «Если на них есть вооружение — разнесут в пыль», — успел подумать Сандерс, но тут же увидел пустые внешние подвески и дыры на месте бортовых пушек.

Лив завизжала так, что заложило уши и дала двигателю полную мощность. «Ерши» будто прыгнули им навстречу. Сандерс скрипел зубами, Полубой что-то дико орал по-русски.

В последний момент Дик увидел, как передний «Ерш» рванул вверх, а два других лепестками вывернули в стороны, уходя от лобового столкновения.

Одному «Ершу» не повезло — он на полном ходу врубился в стену башни. Полетели обломки камня, куски обшивки, оранжевая вспышка ударила по глазам, и машину Лив завертела догнавшая взрывная волна. Лив бросила глидер в пике — два оставшихся «Ерша» разворачивались за ней вдогонку.

— Браво! — рявкнул Полубой.

— Да, это было недурственно, — пробормотал Сандерс, — а эти двое?

— Уйдем, — успокоила его Лив, — они неповоротливые и тяжелые.

Она снизилась и повела глидер между домов, закладывая такие виражи, что Полубоя и Сандерса, несмотря на ремни, кидало от одного борта к другому. Во время этой сумасшедшей гонки Сандерсу удалось пару раз приподняться и бросить взгляд на преследователей. «Ерши» безнадежно отставали, правда, ему показалось, что за ними в погоню устремились глидеры в полицейской расцветке, но, мелькнув один раз, они пропали, затерявшись в лабиринте домов Нижнего города. Один «Ерш» исчез через пять минут преследования, второй еще пытался их догнать, и упорно висел на хвосте, когда Лив, взглянув вниз, заявила:

— Через минуту входим в сектор ван Хорна. Они туда не сунутся.

Последний «Ерш» клана Сигевару и вправду завис над невидимой границей сектора, а перед ним, откуда не возьмись, возникли три серебристо-серых глидера. Чем закончилось противостояние, Сандерс не увидел — Лив снизилась и влилась в общий поток машин. Вытирая со лба смешавшийся с бетонной пылью пот, Дик обнаружил, что пальцы трясутся, как у мелкого воришки, впервые попробовавшего ограбить банк.

— А если бы они не свернули? — спросил он в пространство.

— Тут бы нам всем и хана, — беззаботно отозвалась Лив.

— Это точно, — подал голос Полубой.

— И все-таки я рад, что не настоял на том, что поведу я, — сказал Сандерс.

— А-а! А то: я вам больно сделаю, мисс, — передразнила его Лив, — ладно, куда вас подбросить?

— Вообще у нас номер в гостинице возле Южной-1, но сначала я бы перекусил и выпил пива, — заявил Полубой, — и потом, мы не можем вас так просто отпустить! Вы пообедаете с нами.

— Договорились.

Лив повела глидер к Южной башне, не нарушая правил движения и вскоре Сандерс узнал небоскреб, в котором они поселились, сбежав из под опеки Яна Уолша.

Поставив глидер на платную стоянку, они ввалились в маленький ресторанчик, полупустой ввиду раннего часа — ленч уже закончился, а до вечерней трапезы было еще далеко. Сандерс даже удивился, как много они успели за столь короткий срок: разнести бар, ресторан, нажить смертельных врагов в лице клана Сигевару и все за какие-то полдня. Действительно, бывают в жизни моменты, когда события спрессованы в минуты и каждая может оказаться последней.

Полубой отодвинул для Лив стул и у Сандерса чуть глаза на лоб не вылезли — раньше он не замечал за мичманом подобной галантности. Максимум на что он был способен — это передать за обедом соль и то по настоятельной просьбе. Во всяком случае, на «Глории» он вел себя так, будто женщин для него не существовало. Извинившись перед Лив, и сказав, что им надо привести себя в порядок, Сандерс подмигнул Полубою и направился к туалету.

— Тебе бы штаны сменить! — крикнула Лив ему вдогонку.

Штаны и впрямь обгорели теперь болтались выше щиколотки, что для Сандерса, привыкшего выглядеть более, чем достойно, это было равносильно, как если бы он был вообще без брюк.

Взглянув в зеркало в туалете, Дик крякнул и принялся смывать серую маску, облепившую лицо. Рядом плескался Полубой.

— Вы что это, глаз на нее положили? — спросил Сандерс как можно небрежней.

— Почему? — Полубой мучительно покраснел.

— Без микроскопа видно, — объяснил Сандерс, — что девица вполне, только не ко времени. Вы ее даже в постель уложить не успеете.

— А это как постараться, — неожиданно ответил Полубой, рассматривая себя в зеркало, — знаете, Ричард, иной раз я жалею, что морда у меня, как топором тесанная.

— Нормальная морда. Только завтра утром у нас встреча, а потом — «сквознячок», на который мы подписались.

— Я помню, — вздохнул мичман, — а жаль, черт возьми, но приказ есть приказ.

— Солдафон, — буркнул Дик ему в спину.

Лив уже успела заказать на троих по порции отбивной с жареной картошкой и зеленым горошком, и по кружке пива, пояснив, что любит пищу простую и сытную. Полубой одобрительно кивнул. Сандерс, хоть и не проголодался, но тоже поковырял мясо, приглядываясь к новой знакомой.

— Лив, скажите, почему вы решили нам помочь? Ведь теперь у Сигевары и к вам счет немаленький.

— У меня к нему больше, — сказала она с набитым ртом и отхлебнула пива, — он совсем уже обнаглел — платить за поставки перестал.

— За какие поставки?

— Я — «каботажница», — сказала Лив и замолчала, считая, что это все объясняет.

— А что это означает? — поднял голову от тарелки Полубой.

— Да вы откуда свалились?

— Мы? — Сандерс посмотрел на мичмана. — Мы, вообще-то, археологи. Хотели поработать с некоторыми артефактами, но…

— Ха-ха-ха, — сказала Лив, подчищая тарелку хлебной корочкой.

— Не понимаю, что смешного? Я — профессор Сандерс, а это мой ассистент, доктор…

Лив так посмотрела на него, что зеленый горошек встал у Дика поперек горла. Полубой поспешил склониться над тарелкой.

— В гараже мне послышалось, что он — мичман, а не доктор, — невинно заметила Лив, — ну это бывает. А от какой вы организации? Небось, Таирский универ? Я угадала?

— Ну как вам сказать, — замялся Сандерс, — а что, собственно, такого плохого в университете Таира? Весьма уважаемое учреждение с богатой историей и…

— И бумаги, наверное, есть?

— Есть совершенно настоящие удостоверения кафедры астроархеологии.

— Я хочу пирожные, — Лив огляделась в поисках официанта, — а удостоверения засуньте себе в задницу, — посоветовала она.

Полубой хрюкнул в кружку с пивом. Сандерс поднял руку, привлекая внимание официанта, решив подобным образом выиграть время, раз уж напарник ему помогать не собирался.

— Мне кажется, вы совершенно напрасно подозреваете нас в чем-то противозаконном, — сказал он, когда принесли пирожные и чай, — когда мы искали «горштадский призрак» в пещерах Литании…

— Слушайте, ну хватит уже, — поморщилась Лив, откидывая назад гриву черных волос, — не держите меня за дуру! Не хотите говорить, что вам понадобилось на Хлайбе — не надо. Только не вешайте мне лапшу. А чтобы вы совсем успокоились, скажу кое-что: я — коренная таирка и про наш универ знаю куда больше вас. Ха… археологи!

— Она права, Ричард, — вмешался Полубой. — Лив, мы не можем вам сказать, чем занимаемся. Могу только заверить, что ни экономике, ни социальному устройству, ни благополучию жителей Хлайба никакого вреда мы не нанесем.

— Да плевать мне на Хлайб, — пренебрежительно отмахнулась Лив, — только предупредите, если соберетесь взорвать какую-нибудь башню, чтобы я успела унести ноги. Особенно Южную-1. Я собираюсь устроиться туда на работу.

— И в качестве кого?

— Я же говорила, я — каботажница и больше ничего не умею.

Полубой откинулся на заскрипевшем стуле и посмотрел на Сандерса. Тот пожал плечами.

— А что на Хлайбе понимают под словом «каботаж»?

— А-а, — протянула Лив, — так господа археологи не в курсе. Довольно прозаическое занятие. Вы представляете, чем зарабатывают на жизнь в развалинах?

— Ну в общих чертах.

— Могу уточнить: производством всего того, что даже в Нижнем городе производить опасаются, а также поисками тех самых артефактов, за которыми вы, якобы, охотитесь. Ну, помимо всего прочего, подпольные бои модификантов, проституция в любых формах и секс с любыми существами, выходящими из мини-фабрик по клонированию и кабинетов модификационной хирургии. Так вот, после всего этого остается много, как там это называется, шлака. Остатков человеческих и не совсем человеческих тел. Кроме того, в развалинах случаются различные катаклизмы. Тут, скорее всего, инопланетные игрушки виноваты. Какие-то непонятные болезни вдруг обнаруживаются. Бывает, что людей охватывает вдруг жажда убийства или другого рода насилия, бывает, пачками сходят с ума. Каботажники доставляют сюда, в Нижний город, шлак, найденные диковинки, тем и живут. Пока сами не попадут на разделочный стол в прозекторской одного из кланов. Вот так, господа.

За столом воцарилось молчание. Лив, как ни в чем не бывало, ела ложечкой пирожное и запивала его цветочным чаем. Полубой допил пиво и теперь сидел молча, потирая подбородок.

— Я вас разочаровала? — спросила Лив, обращаясь к мичману.

— Совсем нет, — задумчиво ответил тот, — каждый выживает как может, и вы, мисс, не исключение.

— Золотые слова! И перестаньте мне «выкать», наконец!

— Согласен. — Полубой протянул руку. — Касьян.

Лив с видимым удовольствием пожала его необъятную ладонь.

— Ричард, можно — Дик, — сказал Сандерс, пожимая протянутую руку, — а что же ты теперь намерена делать и почему все-таки ушла от Сигевару?

— Платить перестал, урод! Раньше зажимал деньги, говорил — товар плохой, с гнильцой, а я всю эту требуху льдом перекладываю, как положено, даже заморозку сухую купила. Теперь вообще кидает гроши и еще грозится: уйдешь, мол, из-под земли достану. А между прочим, полгода назад от него уже ушла одна подруга. И как красиво ушла, вы бы видели, — Лив вновь завертела головой в поисках официанта, — мороженого хочу.

Сандерс сделал глоток кофе и замер, нахмурившись. Рукав комбинезона Лив сполз с запястья и на руке стала видна татуировка — змея, кусающая себя за хвост. Дик попытался вспомнить, где он видел точно такую. Совсем ведь недавно видел, в течение месяца-двух.

— Ну а теперь вы… ты куда? — спросил Полубой.

— Хочу к ван Хорну наняться. Его клан на подъеме и платит он, говорят, прилично. Это, кстати, его сектор, — Лив повела вокруг рукой, — Сигевару с ним на ножах, но напрямую связываться боится. Силы не те. Так что здесь вы в безопасности, а назад возвращаться не советую.

— Это, Лив, как получится, — невесело усмехнулся Сандерс.

Лив доела мороженое и блаженно потянулась. Полубой, не скрывая восхищения, смотрел на нее. Иногда у мужчин бывает такой взгляд при знакомстве с женщиной. Это он только восторгается новой знакомой. Потом взгляд преобразуется в туманно-масляный, что означает — мужчина уже дал понять, каковы его чувства, и ожидает решения, ну и ведет себя соответственно: осторожно и предупредительно. Сандерс усмехнулся: до этой стадии обольщения Полубой еще не дошел и вряд ли дойдет, так как знакомство было полезным, выгодным, но интересы дела заставят мичмана расстаться с надеждой завязать более тесные отношения. Лив поднялась из-за стола.

— Ну что, мальчики, мне пора.

Полубой громыхнул стулом, поднимаясь. Банальный румянец принял на его лице багровые тона.

— Как я… мы можем связаться с тобой?

— Из любой будки телекома наберете вот этот номер. — Лив взяла салфетку и написала на ней несколько цифр. Если я в машине — тотчас отвечу.

Полубой осторожно взял протянутую руку, неловко покачал на весу, а потом, к изумлению Сандерса и смущению Лив, склонился и коснулся тыльной стороны ладони губами. Надо отдать должное, получилось это у него вполне светски, признал Дик.

Пожимая руку девушке, он задержал ее ладонь, перевернул вверх запястьем и приподнял рукав.

— Давно вы сделали этот рисунок? — спросил он.

— Как начала работать на Сигевару, — просто ответила Лив, — у него совершенно дикие понятия о долге перед кланом и подобные картинки есть у всех, кто на него работает. Он считает, что таким образом люди сильнее ощущают свою ответственность перед организацией. Насколько я помню, это символ времени, но Сигевару придал этому еще одно значение: человек, замысливший предательство, пусть лучше убьет сам себя. Как змея укусит себя за хвост и сдохнет от собственного яда, потому что иначе смерть покажется предателю желанной но недостижимой.

Они вместе вышли из ресторанчика и проводили Лив до парковки. Она помахала рукой, послала лично Полубою, как показалось Дику, воздушный поцелуй и, усевшись в глидер, взвилась со стоянки и исчезла в потоке машин.

Мичман, сунув руки в карманы плаща, долго смотрел ей вслед, и Сандерс не решился нарушить молчание. Сам он расставался с женщинами легко, тем более что обычно это происходило после того, как он получал желаемое. Так что чувства Полубоя были ему непонятны, но внушали определенное уважение.

— А что за история с татуировкой? — наконец спросил Полубой.

— Где-то я такую видел, причем совсем недавно, — задумчиво сказал Сандерс, — никак не могу вспомнить…

— Бывает, — согласился Полубой.