Глава четвертая
Второй рассказ Степана Королева
ДЕЛОВЫЕ ЛЮДИ НЕОФЕОДАЛЬНОЙ ЭПОХИ

Пан алхимик меня честно предупреждал: Зигвальд и его родственники являются людьми решительными, твердыми и не ищущими компромиссов. Никаких половинчатых решений, никаких сделок. Холодный климат Готии, жизнь почти в первобытных условиях и постоянная угроза, исходящая от «мистической» составляющей меркурианского бытия, полностью изменили психологию людей – бездеятельность и нерешительность здесь невозможны, не выживешь.

Готийцы, особенно живущие далеко к северу на полуострове Лейгангер, считаются наиболее варварским народом планеты, они скатились по «шкале одичания» до уровня военной демократии древнегерманского или древнескандинавского образца, споры и конфликты решаются на альтинге, король – фигура декоративная, никакой реальной власти не имеющая. В случае начала войны предводители дружин избирают единого командующего (опять же им может оказаться не король, а наиболее удачливый и доблестный вождь), по окончании боевых действий армия распускается по домам.

Идеальная демократия подразумевает, что любые важные решения принимаются советом семьи или союза племен. Семейства в Готии обширны, большинство дворян, обитающих в радиусе сотни километров от Берлоги Зигвальда, приходятся ему родней; родство у готийцев исчисляется до девятой степени, то есть девятиюродный брат тебе – как единокровный, а дядя со стороны матери для ребенка ближе, чем отец: пережитки матриархата, вернее полнейшая реэволюция семейных отношений.

Николай уверял, что при «благоприятных» обстоятельствах, лет через пятьсот Готия деградирует до общинного строя, с минимальным социальным расслоением – например, к простецам здесь уже относятся будто к настоящим людям, без присущего дворянам южных королевств пренебрежения.

Зигвальд Герлиц был младшим сыном, в соответствии с субординацией варваров он не мог призвать на собственный совет более старших родственников, но вот сверстников, ненаследных и малоземельных – сколько угодно. Тем более что многие из них входили в гильдию Стражей Крепостей, нерушимое братство, противостоящее наступлению того, что Жучок именовал «Тьмой».

О своем желании поговорить с родичами и решить, что именно делать дальше с моей светлостью, Зигвальд предупредил еще до путешествия в Морской замок, а три дня спустя по нашем возвращении в Берлогу съехались тридцать девять благородных из окрестных маноров – люди сплошь молодые, суровые и твердо поддерживающие мнение моего покровителя о грядущем Конце Света. Меня Зигвальд представлял как Стефана фон Визмара, одного из наследников Того Самого Визмара, которому и присягали предки всех присутствующих…

Некоторые поначалу хмурились – благородные видели, что я обыкновенный человек, не обладающий возможностями homo novus, а говоря короче, простец. Зигвальд с Теодегизилом, однако, ничуть не смутились, объяснив, что господина Стефана обучили в других мирах, как скрывать свою истинную сущность, и дали сомневающимся слово: это действительно Визмар, его «узнал» Морской замок, подтверждения получены более чем основательные.

Нетико и почтенный пан алхимик тоже вызвали осторожный интерес – сдержанные готийцы потихоньку разглядывали здоровенного андроида и недоумевали: «не-живых» такого обличья они раньше не встречали. Ну а присутствие в доме Николая из Дольни-Краловице было и вовсе событием исключительным – известно, что занимающиеся таинственным ремеслом люди с других планет всегда предпочитали общаться с меркурианцами исключительно по деловым вопросам, редко покидали свои резиденции в городах, не путешествовали и предпочитали не вмешиваться в жизнь коренных обитателей планеты. Однако Зигвальд клятвенно уверял, что алхимик очень помог во время экспедиции к замку Визмаров.

Странно все это. Странно и подозрительно.

– …Улыбайся и делай вид, будто все идет прекрасно, – втолковывал Николай. – Готийцы должны видеть в тебе не только отпрыска герцогского рода, но и человека, разделяющего их трудности. Постарайся мыслить так же, как они.

– Не получается, – признался я. – Я ведь знаю, что ада или рая не бывает, а страшные инфернальные демоны, вылезшие из преисподней, всего лишь плод больного воображения и мастерства биоскульпторов Граульфа! Какой еще Апокалипсис? Религиозные предрассудки, вот что это!

– Уверен? – Николай вздернул брови. – Напомнить, что именно произошло на Земле в 2283 году? Предсказанное в Откровении сбылось полностью. Старый мир рухнул, немногие избранные ушли с Земли, получив божественное совершенство… Не надо понимать Святое Писание буквально, это же не должностная инструкция по пожарной безопасности! Постарайся перевести жутковатые разговоры Зигвальда и остальных на доступный тебе язык. «Конец света» переименовываем в масштабную экологическую катастрофу, которая может произойти на планете в случае разрушения проекта «Легенда», «демонов» благополучно превращаем в «существ класса „Inferno“, а апокалипсические ожидания готийцев – в серьезную озабоченность дворянской элиты Меркуриума стремительно ухудшающейся обстановкой. Жить сразу станет легче.

– Проще не придумаешь, – проворчал я. – Хорошо, согласен. Как думаешь, чего конкретно они хотят от меня? Чего ждут?

– Не торопись, все выяснится. Не забудь, через день-другой я вас с Нетико покину, пора возвращаться домой, в Моравию. Работа, офис, начальство, сам понимаешь. Кстати, вот, забери и спрячь…

Николай извлек из пояса крупную золотую монету с орлом Остмарка и профилем короля Оттона. Передал мне.

– Это что?

– Дензнак. Вернее, портативное сигнальное устройство, способное отослать импульс на спутник, а оттуда на мой личный коммуникатор. Видишь, на ребре значок Печатного двора в виде звездочки? Постучи им по твердой поверхности, активируется наноустройство, вмонтированное в монетку. О том, что я получил уведомление, даст понять слабое свечение на аверсе. Об одном прошу: пользуйся аварийным маячком только в чрезвычайных обстоятельствах, непосредственно угрожающих жизни. Если ты упадешь с лестницы и сломаешь руку, спешно вызывать меня нет необходимости.

– То есть связь односторонняя?

– Да. Совет Первых отслеживает использование высоких технологий на планете и не одобряет любые виды передачи сигналов, за исключением форс-мажорных ситуаций… Маячок даст знать, где ты находишься, а дальше я попробую что-нибудь предпринять.

– Например?

– Не знаю. Появлюсь сам, пришлю автоматический челнок с базы «Доннар», попытаюсь выйти непосредственно на Нетико – у андроида есть приемо-передающее устройство. Запомнил? Только в крайнем случае – я не хочу, чтобы следящие станции Совета засекли непонятный источник сигнала. Незачем привлекать внимание, мы не в том положении…

– Не понимаю, чем ты сможешь помочь нам, если произойдет нападение, подобное ночи Тройного затмения? Лучше бы помог современным оружием.

– Вполне хватит твоего плазменного пистолета. Тема закрыта. Я даже не имею права отдавать тебе монету, это оборудование предназначено для сотрудников Университета! Если кто узнает, меня в лучшем случае уволят.

– А в худшем?

– В худшем мне никакие гаджеты не помогут. Совет Первых не прощает ошибок. Таким образом, ты пока остаешься в Баршанце, я постараюсь навестить вас через месяц, проверить, что надумали Зигвальд сотоварищи.

– Значит, на совет рода не останешься?

– Это было бы вопиющим нарушением местного этикета. Я чужак, инопланетянин, а к алхимикам меркурианцы всегда относились не слишком приязненно. Чувствуют, что мы прибыли на планету не только для того, чтобы заниматься фармацевтикой и практической медициной. Слушай, запоминай, советуйся с Нетико – его разум хоть и искусственный, но соображает ИР куда лучше людей. Быстрее. Постарайся прижиться и понять, чего конкретно хотят готийцы…

– Предполагаешь сделать меня своим агентом в Готии?

– Пойми балда, сейчас мы работаем сами на себя. Если случится что-нибудь непредвиденное и крайне опасное, остаться в живых мы сможем только обладая нужной информацией. Кто осведомлен – тот предупрежден.

Николай ушел вечером 9 августа – оставил свою лошадку в конюшне Берлоги, забрал невеликий мешок с вещами и попросил меня и Нетико не беспокоиться: в нескольких километрах от крепостишки алхимика подберет челнок.

Дом был наводнен незнакомыми людьми, благородными и приехавшими с ними простецами. Места хватило всем, наиболее знатных и родовитых поселили в центральной башне, некоторые поставили во дворе шатры, прочих устроили в общинных домах. Четверо родственников Жучка оказались самыми настоящими язычниками: они приперли с собой на телегах «походных» идолищ, поставили их возле тына и принесли в жертву истуканам нескольких овец. Готийцы-христиане смотрели на поклоняющихся Вотану и Доннару сородичей без всякой враждебности – веровать в других богов никто не запрещает.

Я бродил по усадьбе как неприкаянный. Конечно, со мной были вежливы, а Зигвальд приставил троих слуг-простецов, заодно выполнявших роль телохранителей. Командовал ими рыжебородый Гунтрамн, здоровяк этнического типа Норд-II, тот самый, что отличился в ночь Тройного затмения и очень помог мне руководить обороной Берлоги после ранения Зигвальда и Теодегизила.

Впрочем, по сравнению с Нетико даже самый рослый и сильный простец выглядел сущим заморышем. Получив возможность передвигаться и действовать самостоятельно, ИР пользовался ею на полную катушку – если раньше коробочка ПМК всегда находилась при мне, в кармане или прицепленная на рукав, то сейчас андроид исчезал на долгие часы, а вечером оправдывался: изучаю обстановку, завожу нужные знакомства, присматриваюсь и систематизирую полученные данные.

– Я полностью изучил готийский диалект, – хвастался Нетико. – Несомненно, это искусственный язык, воссозданный по древним земным образцам. Классический немецкий или латынь используются как языки всеобщие, для того чтобы человек из сравнительно цивилизованного прибрежного Бьюрдала мог понять соплеменника, живущего в тысяче километрах к северу и одичавшего до уровня двух баллов по шкале Серкис-Ромма.

– Зачем это тебе? – уныло спросил я.

Мне очень не нравилось, что решения, скорее всего, будут приняты родственниками Зигвальда без моего участия и оглядки на мое личное мнение. Николай – соотечественник и человек, воспитанный близкой мне цивилизацией! – бессердечно оставил нас с Нетико среди малознакомых людей, что выглядело не слишком красиво с его стороны, а устремлений готийцев я доселе не понимал. Зигвальд пока отказывался что-либо объяснять.

– Хочу понять образ мыслей и подоплеку поступков туземцев, – объяснил Нетико. – Их логику, общие стереотипы поведения.

– Успешно?

– Более чем. Все их действия направляет страх. Страх тщательно скрываемый, возможно подсознательный, инстинктивный. Готийцы очень напуганы и предрекают скорое падение всех прежних устоев, разрушение привычного им мира, хаос и…

– О боже! – Я едва не взвыл. – Еще одно слово про Конец Света, и я…

– Помолчи, – жестко оборвал меня Нетико. – Вот тебе простые и доступные выводы: почему-то именно на севере континента «Легенда» окончательно вышла из-под контроля. Среда обитания постепенно становится неприемлемой для человека, это означает, что Готию придется… кхм… эвакуировать. То есть люди вынуждены будут переселяться к югу, за Танвальдский хребет, где их никто не ждет. Как следствие – военные столкновения. Искусственная полуразумная жизнь начала вытеснять своих создателей, образуя экосферу, в которой нет места человеку. Когда «мистические» существа заставляют тебя покинуть дом, принадлежавший предкам, и уйти, это ли не апокалипсис? Теперь понимаешь?

– Не совсем.

– Ты тупеешь на глазах! Проснись! Сегодня Готия, завтра Остмарк, послезавтра кто? А через полгода? Людей сбросят в океан? Поголовно вырежут? Любая жизнь, включая искусственную, не терпит конкурентов. Малочисленных и слаборазвитых неандертальцев на Земле вытеснили и истребили более сильные кроманьонцы…

– Не вижу параллелей с Меркуриумом. Людей тут много, они вооружены и будут защищаться.

– Много? – изумился Нетико. – Два с половиной миллиона дворян! И миллиард с небольшим клонов, большинство из которых не способны действовать самостоятельно, только под руководством благородных! Что говорил Николай? На планете обитают больше тысячи двухсот видов искусственных зверюг, по данным Университета – сто миллионов зарегистрированных особей! По четыре монстра на каждого homo novus! Часть животных размножается, другие, самые опасные, каким-то образом научились воспроизводить потомство партеногенезом и скрещиваться с менее вредоносными видами! Ты не заметил, что простецы чаще всего оказывают тварям лишь пассивное сопротивление и ждут защиты от дворян? Если чудовища начнут плодиться в геометрической прогрессии, то…

– Не кричи. – Я поднял ладони в примирительном жесте. – Объяснил бы сразу, а не говорил загадками! Выходит, они видят в людях только конкурентов? А законы трофической сети и экобаланса применимы и к граульфианским тварюгам?

– Естественно, – кивнул Нетико. – Человек представляет для них опасность, которую надо устранить любым способом. Выход один – тотальный геноцид. Учитывай, что значительная часть зверья обладает IQ куда выше, чем у человекообразных обезьян Земли. Не только инстинкты и рефлексы, еще и возможность соображать, выбирать между решениями, общаться между собой. Своеобразный коллективный разум.

– Боже мой… Если эту чуму не остановить, значит…

– Значит, Меркуриум станет первой планетой, где создания человеческих рук уничтожат своих создателей из стремления жить. Жить в мире, где нет соперников. Жить по своим законам, которые складываются прямо сейчас, когда экосфера начала саморазвиваться без участия людей, когда «Легенда» сбросила ярмо обязательного контроля и подчинения человеку. Малое творение в один прекрасный день решило не подчиняться творцам.

– Массовое бессознательное? – ввернул я.

– Вполне сознательное, – сказал Нетико. – Любая жизнь, подобная моей, электронная, биоэнергетическая, естественно эволюционировавшая, реконструированная и так далее, будет противиться чужому диктату. Жизнью и эволюцией нельзя управлять извне. Это спонтанный процесс. Лавину не направишь по заранее выбранному склону и не рассчитаешь ее силу.

– Значит, Меркуриум обречен?

– Не обязательно. Достаточно выбрать приемлемые формы сосуществования, симбиоза… Но у меня складывается впечатление, что гиперэволюцию искусственной жизни Меркуриума или намеренно подталкивают, или в проекте «Легенда» допущены умышленные ошибки.

– Кем допущены?

– Откуда я знаю? – пожал плечами Нетико. – Информации минимум. Я не вижу смысла в сознательном уничтожении самого проекта или его перенаправлении в иное русло. А особенно в уничтожении разумного человеческого населения планеты.

– Погоди, ты только что говорил про устранение конкуренции со стороны людей? Противоречия не замечаешь?

– Нет никакого противоречия. Леопарды не станут истреблять львов, львы медведей и волки рысей. У каждого хищника – а человек ведь именно хищник! – своя специализация. Люди могут ужиться – и, кстати, в минувшие века отлично уживались! – с искусственными существами. Некоторые твари, объектом охоты которых являлся ваш вид, в трофической цепи занимают доминирующее положение, следовательно конкурентами они не являются – возьми хоть «демонов» вроде анимафага.

– Снова не понимаю!

– Ох, дебил!

– Ты поосторожнее в выражениях! Обижусь! ИР обязан проявлять уважение по отношению к человеку!

– Я просто называю вещи своими именами. Давай объясню на пальцах…

– Благо, теперь они у тебя есть.

– Не придирайся к словам. Истории известен единственный случай сосуществования двух различных цивилизаций, так?

– Люди и сообщество машинных разумов «Птолемея», – подтвердил я.

– У нас была и остается масса противоречий – среда обитания, жизнь в различных временных потоках, целью человечества остается создание материального, в то время как мы создаем нематериальное. Мы умеем только думать, за исключением случаев, когда получаем физическое тело и можем изменить материю. Гляди…

Нетико взял со стола лист тончайшего пергамента, быстро свернул игрушечный самолетик и запустил его в окно. Маленький планер упал возле тына, обносившего Берлогу.

– Искусственных разумов в Содружестве Сириус-Центра десятки миллиардов, каждому собственного андроида не предоставишь. – ИР похлопал себя по груди. – Мы вместе, люди и виртуальные личности, мгновенно нашли способ симбиоза. Мы придумываем, вы создаете. Все довольны. Идеальная гармония. Такая же гармония существует в живой природе – любые живые существа или охотятся друг на друга, или друг другу помогают ко взаимной пользе.

– Прописные истины, – усмехнулся я.

– Но почему тогда эти истины не действуют на Меркуриуме? Девяносто пять процентов существ, созданных Университетом Граульфа – если, конечно, поверить словам Николая! – относятся к человеку безразлично. Просто живут, охотятся на естественно эволюционировавших животных или своих сородичей и не включают вид homo sapiens в свою пищевую цепочку. Они являются составной частью «сказки», удивительный зверек лишь часть общего антуража. Зачем ему кидаться на человека, который заведомо сильнее и умнее?

– Не знаю.

– Во-от! После ночи Тройного затмения Зигвальд прямо говорил – некоторые из существ, напавших на Баршанце, всегда были мирными, человек их мало занимал. Почему так случилось, спрашивается?

– Тоже не знаю.

– Ну что ты заладил, как попугай! Думай! Ваш биологический вид придумал нас, всемудрых ИР! Значит, и сделать настолько простые выводы тебе вполне доступно!

– Вы не всемудрые, у вас просто намного больше времени для размышлений… Постой! Кажется, понял! Ты упоминал о коллективном разуме, верно? Он может направить действия «нейтралов» на своего основного противника?

– Неверно, – вздохнул Нетико. – Коллективный разум обязан действовать по пути минимального сопротивления, его должно интересовать собственное выживание, которое немыслимо в состоянии постоянного конфликта. Подсказка: «нейтралы» действуют по своей воле лишь отчасти.

– Внешнее управление? Кто тут распинался о том, что жизнью и эволюцией нельзя управлять?

– Управлять нельзя. А подталкивать к определенным действиям можно.

– Но зачем?

– Тебе предоставить сразу семь логичных версий?

– Давай! Мне любопытно!

– Первое: кому-то не нужно присутствие людей на Меркуриуме. Второе: кто-то на Граульфе решил, что «Легенда» себя изжила, и решил покончить с проектом, попросту его ликвидировав. Третье: Совет Первого Поколения зашел в тупик, не зная, как продолжать развивать «сказку», и специально вызывает раздражение населения, чтобы однажды покончить с «тварями», спровоцировав всеобщую войну против искусственной жизни. Четвертое: вмешательство инопланетян, полагающих, что Меркуриум находится в их сфере интересов – я имею в виду как Миры Конвенции, так и реальных «зеленых человечков». Пятое: разозленный на все сущее маньяк завладел секретами «Легенды» и решил отомстить за свои обиды настолько экзотичным способом. Шестое: в Университете пошли на рискованный и засекреченный эксперимент, пытаясь вывести «Легенду» на абсолютно новый уровень. И, наконец, седьмое: мы видим завершение грандиозного плана, разрабатывавшегося несколько столетий, – окончательное создание мира, где будет господствовать жизнь, сотворенная при помощи биомоделирования, а человек был лишь одним из инструментов, использовавшихся в конструировании Urbis Prenaturalis. Пока хватит?

– Ты параноик, – сообщил я Нетико.

– ИР не страдают психическими расстройствами, сколько раз можно повторять! Но ведь любое из предложенных объяснений реально? Соответствует общей картине мира?

– Погоди, а как в изложенные тобой варианты вписываются Риттер фон Визмар и его мятеж? Чего он хотел добиться?

– Противодействовал, – ответил ИР. – Противодействовал какому-либо из только что озвученных планов. Само слово «мятеж» подразумевает восстание против чего-то. Герцог Визмар не хотел власти или богатства, его вела вперед некая сверхценная идея, это подтверждают все наши наблюдения. Зигвальд и его бородатые дружки точно знают, почему был поднят мятеж. Готийцы малоразговорчивы, но по их виду и поведению я могу заключить: на совете рода мы услышим много неожиданного.

– Ты знаешь, что Николай отдал Зигвальду блокнот, который мы нашли в Морском замке?

– Разумеется. Очень странный документ, не находишь?

Я хотел ответить в том смысле, что готийские тайны опостылели до тошноты, но тут в гостевой покой зашел рыжий Гунтрамн. Как обычно не постучавшись.

– Вельможного господина фон Визмара и не-живого просят пройти, – сказал простец. – Хозяин приглашает принять участие в тинге младших сыновей рода. Без вас никак нельзя… Я провожу.

– Быстро переодевайся. – Нетико подтолкнул меня кулаком в плечо – жест, перенятый от Николая. – Пурпурная рубаха, плащ и украшения в сундуке. Среди варваров ты должен выглядеть как настоящий Визмар! Чего сидишь? Заставлять себя ждать нехорошо, нарушение правил вежества!

Гунтрамн встал у двери и молча ожидал, пока моя светлость не облачится достойно большого тинга.

Я встречал людей, утверждавших, будто перед покорением космоса человеку непременно следовало получить опыт в освоении похожей стихии – океана. Такой же непредсказуемой, опасной и зловещей. Толчок к бурному развитию наша цивилизация получила только когда освоила мореплавание, породившее эру Великих открытий.

Достаточно вспомнить о том, что большинство навигационных, лоцманских и прочих спецтерминов благополучно перекочевали с океанских кораблей в космос, даже топовые огни на межзвездных судах остались такими же, как столетия назад, – красный и зеленый.

Культура настоящего, исконного мореходства у нас в Содружестве Сириус-Центра возродилась только на планетах-океанах вроде Нуово-Корфу или Шестьдесят Первой Лебедя. Я как человек, выросший на «Эквилибруме» и проводящий едва ли не половину времени в перелетах, большую воду откровенно недолюбливал – катался, конечно, на океанских яхтах, когда прилетал на Корфу в отпуск поваляться на пляжах и отдохнуть от работы, но не более того. Море не для меня – то ли дело холодное безмолвие Вселенной! Я почему-то всегда считал, что нет постыднее смерти, чем утонуть.

Тем не менее перспектива «оказаться на пиру у морского великана Эгира» (под этим мифологическим эвфемизмом меркурианцы подразумевали гибель человека в океане) ныне оказалась вполне реальной – Зигвальд, с присущей ему неуемной энергией и твердолобой убежденностью в своей правоте, уговорил тинг немедля снарядить экспедицию на южный материк. Вот так, ни больше ни меньше.

Основанием к этому послужила треклятая записная книжка, найденная нами в Замке Визмаров – для Зигвальда это был документ, равный по силе воздействия откровению свыше.

Но давайте обо всем по порядку.

Совет рода проводили в обширной трапезной Берлоги, заодно выполнявшей роль парадно-церемониального зала. Обстановка самая простая – бревенчатые стены, столы, лавки, хозяйское «высокое место», на пиках закреплены родовые вымпелы Герлицов, три золотые лучные стрелы в черном поле. Простецов из дома выпроводили, чинно расселись, мне Зигвальд отвел место по правую руку от себя, Нетико встал за моей спиной.

Живописные типажи, ничего не скажешь. Чувствуешь себя путешественником во времени, нежданно-негаданно провалившимся в эпоху «Беовульфа» или «Саги о Сигурде». Все как один бородаты и длинноволосы, одеваются единообразно – меха, длинные рубахи с тонкими поясами, шаровары с обмотками. Клинки оставили внизу, на особой стойке – нельзя идти на совет с оружием, закон не велит.

Зигвальд представил каждого, две трети языколомных имен я не запомнил, понадеялся на идеальную память Нетико. Н-да, семейство у Жучка оказалось разветвленное – все эти люди приходились друг другу братьями в том или ином колене, зятьями, дядями или племянниками. Как мне потом сказал ИР, собралась сплошная молодежь, горячая и неустрашимая, самому старшему не больше столетия. Мне такой возраст все еще казался весьма почтенным, но у homo novus совершенно другие представления о летоисчислении.

Из сорока одного благородного с учетом Зигвальда и Теодегизила девятнадцать оказались Стражами Крепостей, промышлявшими возле ближайшей технозоны «Северо-запад-2», той самой, где месяц назад приземлился мой спасательный челнок. Предводителю Стражей, Огану с Медвежьего озера, и дали первое слово.

Ничего хорошего от Огана мы не услышали. С начала нынешнего лета гильдия понесла невосполнимый урон, погибли или пропали без вести три десятка Стражей, все дворяне. Обычно столько людей погибало года за четыре. Деревни вокруг Крепости пустеют, в ночь Тройного затмения нападению подверглись одиннадцать поместий, два сожжены. У границ вечных льдов на севере лучше вообще не появляться, там «иная жизнь» полностью заместила естественную.

Готийцев очень беспокоила приближающаяся осень: едва выпадет снег, многие поселения окажутся отрезанными друг от друга, оказывать поддержку соседям станет невозможно. Простецы смертно боятся, господам приходится спешно отселять их в более спокойные районы, и без того небогатый урожай остается неубранным. Некоторые дворяне с побережья Лейгангера и сами вынуждены оставить свои владения – «прорывы» из субарктических областей происходят с пугающей частотой.

Я уже слышал о «прорывах» – Зигвальд довольно смутно разъяснил, что так называются внезапные массовые атаки зверья, стремительно приходящего с севера и за несколько часов уничтожающего один из незащищенных поселков. Затем твари снова исчезают в тундре или лесах предгорий. Первый большой «прорыв» из Ледяного Пояса произошел четыре года назад, но тогда вмешалась Гвардия Небес и вроде бы обошлось малой кровью. С тех времен специальное подразделение Совета Первых предпочитает не вмешиваться, вероятно потому что Гвардия попросту не успевает следить за событиями, все происходит чересчур быстро…

Словом, положение в Готии осложнялось с каждым днем и все собравшиеся твердили: к зиме страна полностью погрузится в хаос, жизнь станет невыносимой. Поговаривают, будто в начале сентября готийский король соберет альтинг – пусть главы родов решают, что делать дальше и как обороняться. Однако гости Зигвальда не были уверены, что альтинг примет сколь-нибудь приемлемое решение, речь ведь пойдет о новом дележе земель и возможном массовом исходе с севера…

Поэтому необходимо как можно быстрее предпринимать самые радикальные меры, без оглядки на альтинг и короля. Тем более что вассальная присяга была дана вовсе не королю, а герцогам Визмарам.

Тут общее внимание переключилось на меня и я понял, что сказать решительно нечего. Что я мог предложить этим людям?

Положение спас Зигвальд, мгновенно перехватив инициативу. Велеречиво описал мои сомнительные подвиги, рассказал о поездке в Морской замок, предъявил блокнотик в черной обложке, передал его остальным – посмотреть. Обратил особое внимание на карты Гельвеции. Затем словно бы невзначай упомянул о сгинувшем корабле Визмаров, «Рейнгольде», обнаружить который не могут больше века, и весьма красиво повернул разговор к южному материку.

Нетико едва слышно хмыкнул, ИР начал понимать, куда именно клонит Жучок. Знаки, оставленные в подземном убежище замка, недвусмысленно давали понять: ищите на Гельвеции.

Я похолодел: полоумный готиец потащит нас через океан? Пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что?! Этого только не хватало!

Зигвальд умел быть убедительным, при этом изящно связывая несвязываемое. На мой пристрастный взгляд исчезновение «Рейнгольда» сто двадцать четыре года назад, набросанные от руки схемы в блокноте, кровавая война на севере континента и загадочные интриги Риттера фон Визмара имеют к настоящему положению дел лишь косвенное отношение – сколько времени прошло! – но я вновь позабыл, что для готийцев это происходило едва ли не вчера. Мятеж помнили в каждой семье, а большинство северян сражались вместе с Визмаром и ждали его возвращения…

Нетико аккуратно положил ладонь мне на плечо, предостерегая от необдуманных слов. Ох и тяжеленная рука у этого андроида! К счастью, пока меня никто не спрашивал – варвары начали долгий спор на своем гортанном диалекте, который я понимал с пятого на десятое.

Итоги меня ошарашили: менее чем за полчаса готийцы пришли к полному согласию. На организацию Зигвальду отвели десять дней, каждый из присутствующих поможет деньгами, некоторые отправятся вместе с нами. Точкой сбора решено определить Бьюрдал, торговый город, расположенный южнее по побережью.

Вот так, просто и без экивоков. Добро пожаловать на Гельвецию.

– …А ты рассчитывал на тихую и благополучную жизнь в Баршанце? – поинтересовался Нетико вечером, когда тинг и последовавшая за ним богатая трапеза окончились. Чинные разговоры и пиршество меня смертно утомили, глаза слипались, но посоветоваться с ИР было необходимо. – Тем более что действительно спокойной жизни здесь не будет по вполне понятным причинам. Напомню, что Тройные затмения на Меркуриуме происходят через каждые шестьдесят четыре дня, ждать следующего осталось недолго. Надеюсь, «Штерн» ты не потерял?

– Вроде нет. – Я машинально сунул руку под набитый соломой матрас и нащупал кобуру с пистолетом. – Значит, все повторится? Опять?

– Опять, снова, каждый раз, все чаще и чаще, – монотонно произнес Нетико. – Николай утверждал, что на активность животных влияет расположение меркурианских лун и сезонные изменения климата, а скоро холода, начнется миграция существ на юг, зверье будет голодно… Веселенькая зимовка ждет нас в Берлоге. Одно утешает: в отличие от людей, андроиды несъедобны.

– Ты решил до инфаркта меня довести?

– Ничего подобного, я лишь непредвзято обрисовываю ближайшие перспективы. Если чудища тебе оторвут руку, как Зигвальду, твой организм не регенерирует. Так может быть, перестанешь стонать, оплакивая свою несчастную судьбу, и займешься делом? Без оглядок на последствия для себя? Другого выхода попросту нет.

– Но ведь мы ничего не знаем о Гельвеции! – взорвался я. – Что там искать?!

– Ответа на этот вопрос у меня нет. Надо делать хоть что-нибудь! Идешь вперед, не видя цели? Ничего страшного, куда-нибудь да выберешься! Пассивность – не лучший способ существования. Особенно на этой планете. Есть и более рациональное соображение. Даже если мы ничего не достигнем, из Готии следует убраться как можно дальше и как можно быстрее. Гельвеция вроде бы вполне безопасна. До поры до времени, конечно.

– Выходит, ты беспокоишься за меня? Машинный разум?

– Я существо симбиотическое, без человека не обойтись. И потом, неужели тебе не интересно? Угасли последние искорки романтики? В конце концов, а вдруг ты спасешь мир?

– Мир обычно спасают супергерои, а таковых в реальной жизни не бывает.

– Дурацкий предрассудок. Совершить нечто невероятное, влияющее на судьбы народов и цивилизаций, может любой, самый обычный человек, что неоднократно подтверждено вашей историей. Вспомни, как появился «Бич Божий», разделивший человечество на две эволюционные ветви? Гениальная ошибка, допущенная при создании биологического оружия… Другие примеры привести?

– Герцогский титул – прекрасная карьера для заштатного пилота Торгового Флота!

– Поменьше самоуничижительной иронии, побольше здравого смысла, дражайший симбионт! Зигвальд и его родичи надеются на тебя. Как и предполагалось, ты становишься неким символом… Постарайся соответствовать.

– Чему?

– Представлению готийцев о семье Риттера фон Визмара, рыцаря без страха и упрека. Единственного, кто посмел бросить вызов апокалипсису, безликой и беспощадной Судьбе. Выражаясь доступнее – разваливающейся на глазах «Легенде», ставшей представлять не глобальный экологический проект, а движущую силу очень скорого бедствия планетарного масштаба.

– Да не получится у меня!

– Прекрасно все получится. Причем не надо особенно стараться, Зигвальд с дружками все сделают за тебя. Не упусти главного – ты невероятно удачлив! А удачу варвары Готии ценят высоко, куда выше, чем все золото мира!

– Череда случайностей, – вяло возразил я и получил в ответ вполне ожидаемое, слышанное неоднократно:

– Случайностей не бывает. Кроме того, удача либо есть, либо ее нет. Я бы на твоем месте не жаловался – ты доселе жив и здоров!

Когда Бьюрдал именуют «городом», мне хочется смеяться, да и Нетико едва сдерживает свой эмоциональный центр – улыбающийся андроид типа «CS-101» выглядит глуповато. Это поселение построили иноземные купцы, а не готийцы, Бьюрдал является крупной (по местным меркам) морской торговой гаванью.

С юга привозят ткани, зерно, вина и безделушки, а у туземцев скупают меха, кость и шкуры морского зверя, необработанные полудрагоценные камни, до недавнего времени добывавшиеся в Танвальде, и прочие товары, редкие для цивилизованных государств. Выгода взаимная – Готия получает продовольствие, в котором испытывает вечный недостаток, торговцы же имеют хорошую прибыль: ценный мех идет в Остмарке, Моравии, Лимбурге или Бельгике по десятикратно завышенным ценам.

Строили Бьюрдал беспорядочно, без какого-либо плана. Бухта отделена от моря длинной каменистой косой, причалы деревянные, а вокруг порта разбросаны склады, жилые дома, несколько постоялых дворов и резиденции крупных торговых союзов. На окраинах загоны для скота, несколько ветряков и мастерские. Пахнет в городке подгнивающими водорослями, рыбой и навозом. Ветер холодный, за полосой дюн и разрушенными временем желтоватыми скалами – серый океан. Неуютно.

Мы вчетвером прибыли в Бьюрдал к вечеру 11 августа – я, Зигвальд, Нетико и Гунтрамн-простец, который прежде выходил в море гребцом на одной из ладей, принадлежавших отцу Жучка. Предстояло несколько дней подождать остальных.

Заботы по обеспечению и снаряжению похода брали на себя Оган и Эохар, двоюродные братья Зигвальда, жившие на побережье и владевшие собственными кораблями – они придут в Бьюрдал морем. Зигвальду же вменялось за это время отыскать Свободных Торговцев и нанять их: из казны Берлоги взяли золото в слитках и монетах, их везла отдельная лошадь.

– Свободные Торговцы – это еще одна неофициальная гильдия, – объяснил мне всезнающий Нетико, успевший разговорить Эохара на следующий день после тинга и выяснить некоторые подробности. – Они не подчиняются корпорациям и торговым союзам, правила для них не писаны. Основное направление – контрабанда, изредка пиратство. Перебивают коммерцию государственным компаниям в северных морях. С готийцами дружат, поскольку местные законы контрабанду преступлением не признают, а гильдия поставляет зерно по значительно меньшим ценам, чем остийские или моравские купцы…

– Каков смысл их нанимать? – не понял я. – Оган вчера уверял, будто дважды ходил на Гельвецию на своем судне. Зачем понадобились посторонние люди?

– Дослушай. Даже самые крупные многовесельные готийские ладьи не идут ни в какое сравнение с кораблями Торговцев. Во-первых, неплохое вооружение. Если занимаетесь противозаконным промыслом, всегда есть риск нарваться на военные корабли крупных держав – там открыто не одобряют экономических преступлений. Во-вторых, гильдия частенько берется за решение деликатных проблем заказчика – только плати. Настоящие джентльмены удачи, нечто вроде наемников. Берет за услуги дорого, однако на их слово можно положиться. И в-третьих, они настоящие короли моря. Оган рассказал, что во время мятежа Визмара Торговцы снабжали армию герцога, отрезанную остийской кавалерией от плодородных районов, на них открыл охоту флот его величества Оттона, но Торговцы ушли без потерь… Где находится их главная база, не знает никто, равно и численность Торговцев неизвестна. Десять судов? Двадцать? Пятьдесят? Ладьи Эохара и Огана пойдут с нами в качестве сопровождения.

– Хорошо, допустим. А если мы не найдем в Бьюрдале Свободных Торговцев? Тогда что?

– На дворе лето, самый сезон для купцов. Корабли гильдии курсируют между двумя основными гаванями Готии, Бьюрдалом и Лейгангером, нельзя упускать прибыль… Зигвальд собирается отвалить Торговцам столько золота, что можно целую эскадру купить…

– Остается надеяться, что они согласятся.

– За такие деньги – согласятся.

По прибытии в Бьюрдал выяснилось, что в порту нет ни единого корабля, последняя шхуна из Моравии вышла в море недавним утром. Ничего не поделаешь, придется ждать. Зигвальд и раньше бывал в городе, потому уверенно направил нас к богатому постоялому двору «Черный тюлень» – незачем скупиться и жить в трущобах, неизвестно, сколько мы просидим в Бьюрдале.

«Тюлень» принадлежал торговому дому Иоахима Лемпенса, босса меркурианской «транснациональной корпорации» со штаб-квартирой в Регенсбурге – трудовое купечество устроилось со всеми доступными в Готии удобствами. Обслуга – только простецы, за которыми надзирает управляющий из бедных дворян (какой обеспеченный человек поедет работать в эдакую глушь?), здание крепкое, первый этаж каменный, надстройка с мансардой деревянная, полдесятка пристроек – конюшни, громадный сарай с припасами на зиму, кухня, немаленькая баня. Канализация отсутствует, отхожее место на дворе, однако нужник теплый, отапливается жаровней.

Из-за обычной «цивилизованной» сегрегации едва не разгорелся скандал – простецов (меня и Гунтрамна) вместе с андроидом управляющий решил поселить во флигеле, предназначенном для существ низшего порядка. Зигвальд напыжился и заявил, что жить он будет только вместе со своими людьми и готов переплатить. Нам начали что-то говорить про обязательные правила и традиции, но Жучок положил правую ладонь на рукоять клинка, второй изъял из кошеля еще три золотые кроны моравской чеканки, после чего управляющий решил не связываться со вспыльчивым варваром и выделил две комнаты на втором этаже, сразу возле лестницы. Кроме того, постоялый двор пустовал – гостей сегодня не было, так зачем же терять деньги, спрашивается?

Устроились, заказали плотный ужин, Зигвальд приказал истопить баню, отмыться с дороги – при всем одичании и общественной деградации, с гигиеной в Готии дело обстояло на приличном уровне. Нетико водные процедуры интересовали мало, и андроид, пока не стемнело, отправился исследовать город. Когда вернулся, не помню, я уже заснул в отведенном нам покое «для благородных».

– …Поднимайся, спал ты явно больше положенных восьми часов. – Нетико толкнул меня в плечо. – Если бы мне однажды сказали, что придется таскать человеку завтрак в постель – высмеял бы!

– Издержки обладания физическим телом, – сообщил я, протерев глаза. ИР и впрямь проявил неслыханную любезность: доставил с кухни поднос с только испеченными булочками, плошкой меда, растопленным маслом и горячей копченой рыбой. – Сколько времени?

– Судя по углу подъема светила над горизонтом, около девяти утра. Все нормальные люди на ногах с рассвета. Зигвальд успел познакомить меня со своим приятелем, из здешних алхимиков, – в Бьюрдале находится один из центров наблюдений. Господин Эдельверт смотрел на эту модель андроида словно на чудо из чудес. Они в обеденной зале, разговаривают…

– Алхимики? – пробубнил я, одеваясь. – Николай, кажется, просил нас не светиться и не привлекать внимания?

– А, чепуха, – поморщился Нетико. – Лучше взгляни сюда…

ИР отбросил деревянную щеколду и распахнул ставни. Показавшийся мне мрачным и негостеприимным Бьюрдал утром выглядел совсем иначе. Беленькие здания или золотистые срубы под острыми крышами, где-то радостно гавкает собака, слышно мычание коров, выпущенных пастись на прибрежные холмы. Небо чистое, без единого облачка, по спокойному лазурному океану протянулась полоса солнечных бликов.

На море заметны светлые пятнышки, не иначе паруса. Прав был Зигвальд, гавань Бьюрдала недолго останется пустой.

– Садись кушать, остынет, – сказал Нетико. – Итак, новости. Сразу после восхода солнца в порт пришли две ладьи с Лейгангера, которые нас не интересуют, и моравский купец, шхуна «Мировой змей» – доставили пшеницу, забирают выделанные кожи. На горизонте еще два судна, причалят ближе к полудню. Есть надежда, что одно из них принадлежит Свободным Торговцам.

– Ох, не нравится мне это! Зачем связываться с пиратами?

– Почему же именно «пиратами»? Обычные искатели приключений, сорвиголовы, которым обрыдла повседневность и жизнь в тихих поместьях благополучных южных княжеств… Да, бывает, Торговцы устраивают налеты на конкурирующие купеческие фактории или схватываются с излишне воинственной береговой охраной, но бандитами, разбойниками и пиратами их никак не назовешь. Романтики, которым не хватает острых ощущений.

– Самые опасные люди, – сквозь набитый рот ответил я. – Известно, что бескорыстные романтики гибнут первыми и могут утащить за собой остальных.

– Разве я произнес слово «бескорыстные»? – удивился Нетико. – Весьма корыстные, я бы сказал – профессиональные. Их услуги ценятся очень дорого. Просто Торговцы зарабатывают деньги альтернативным способом, с долей риска. Не коммерческого риска, а… Назовем так: специфического.

– Это Зигвальд тебе рассказал?

– Совсем нет. Алхимик. Заканчивай с чревоугодием и пошли вниз, познакомишься.

Господин Эрик Эдельверт, граульфианец, работающий на планете по долгосрочному контракту с Университетом, оказался грустным молодым человеком с карими глазами, короткой стрижкой и нервными движениями, присущими каждому, кто обременен немалой ответственностью. Прекрасно его понимаю: если учитывать, каково сейчас приходится наблюдателям, подозревающим, чем вскорости может закончиться «Легенда», невольно впадешь в депрессию.

Алхимик, сидевший за столом напротив Зигвальда, смерил меня долгим оценивающим взглядом, кивнул и сказал тихо:

– Николай, значит, вас нашел… Все правильно.

– Нашел, – подтвердил я. – Выходит, вы знаете, кто я и откуда?

– Стараюсь не совать нос в чужие секреты, – покачал головой Эрик. – Когда потребуется, Николай мне сам все расскажет. Вы должны понимать, я обязан буду сообщить в центр Дольни-Краловице о вашем появлении.

– Не сейчас, – мягко сказал Нетико. – А скажем, через неделю-другую? Вы ведь дружите с паном Николаем?

– Он мой непосредственный начальник.

– Вот и незачем его расстраивать. Вы вроде бы говорили о Свободных Торговцах? Разрешите присоединиться к этой интереснейшей беседе! Не будем отвлекаться.

– Не будем, – покорно согласился господин Эдельверт. Спросил, замявшись: – Можно единственный вопрос? Я чувствую, ты… вы… словом, искусственный разум…

– Приятно, когда к ИР обращаются на «вы», – сказал Нетико. Сел на лавку, скрипнувшую под его немалым весом. – И андроид, и сущность ИР произведены «старым человечеством». Я и господин Стефан прибыли оттуда. Из Содружества.

– Вот даже как? Молчу-молчу. Это не мое дело, Николай предупреждал, чтобы я не вмешивался, лишь ответил на ваши вопросы. Центр расположен на побережье, на границе суши и моря… Поэтому мы сталкиваемся с бульшим количеством странностей, чем алхимики в других регионах.

– Конкретнее, пожалуйста, – попросил Нетико. – Поверьте, любая деталь, любая мелочь может оказаться исключительно важной. Зигвальд!

ИР кивнул в сторону кувшина с черным элем. Кружки наполнились.

Эрик принялся объяснять. Так же как и на других планетах, на Меркуриуме существует свой микрокосм, своя субвселенная – океан. Всерьез океан планеты не изучал никто и никогда, интерес отсутствовал. «Легендой» морские пространства не охвачены, за исключением кракенов и гигантских акул – единственные два искусственных вида, выпущенные в водную стихию, да и те отличаются от прототипов (головоногих моллюсков и обычных акул) только внушительными размерами.

За невнимание к океану пришлось поплатиться.

– Мы сами виноваты, – втолковывал Эрик, одновременно недовольно косясь на Зигвальда. Алхимик знал, что нарушает режим секретности, местным нельзя открывать тайны гильдии. Однако Николай явно дал строжайшие указания, а с руководством спорить не будешь. – Суша занимает всего тридцать четыре процента поверхности планеты, очень много островов и архипелагов… Исследования провели минимальные и только ради того, чтобы возродить на Меркуриуме земные виды промысловых рыб. А теперь представьте, что рельеф дна не имеет ничего общего с рельефом суши! Впадины-желоба глубиной до двадцати двух километров, колоссальные подводные горные цепи, невероятные формы жизни…

– Невероятные? – переспросил я.

– Что мешало заказать на Юноне глубоководные батискафы, пускай автоматические? – вздохнул Эрик. – Еще пятьсот лет назад? Постепенно собирать информацию? Сохранять ее, систематизировать, приумножать? Мы отправляли запросы – без толку. Теперь выясняется, что в океане обитают чудовища, способные уничтожить кракена.

– Опишите, пожалуйста. – Нетико не переставал быть вежливым до приторности, что мало сочеталось с его нынешней внешностью.

– Кракена? Головоногий моллюск с повышенной адаптивностью к нестандартным условиям, двадцать четыре тентакля длиной до пятидесяти метров, масса до ста тридцати тонн, схема поведения – агрессивная…

Я присвистнул, представив, каков этот монстр из себя.

– Кракенов было четыре, осталось три – одного выбросило на берег в июле. Мертвого. Летальные повреждения особи нанесены живым существом иного биологического вида. Неизвестного нам эндемика, обитающего в глубинах. Понимаете?

– Какого же он размера? – ахнул я.

– Считайте сами. Бывалые моряки рассказывают множество жутчайших историй о чудовищах океана, девяносто девять процентов из них явно выдуманы, но остается и последний процент… Упоминания о монстрах относятся в основном к экваториальным морям, но кракен-то погиб здесь, у берегов Готии.

– Еще что-нибудь? – поинтересовался Нетико.

– Спрашивайте у Свободных Торговцев, а не у меня. Я лет двадцать на палубу корабля не ступал. Морские байки и легенды – не наша специфика, достаточно забот на суше.

– Что тогда вы можете сказать о Торговцах? Кратко охарактеризовать?

– Честные, безрассудно-смелые, уверенные в себе. По-моему, даже самоуверенные, а это не лучшая черта, – уверенно ответил Эрик. – Офицерский состав каждого судна из дворян, матросы в большинстве – простецы. Из забавы скучающей дворянской молодежи гильдия постепенно превратилась в ассоциацию профессиональных искателей приключений, наподобие Стражи Крепостей.

– Неправда, – буркнул Зигвальд. – Они и мы – разные.

– Разумеется, разные, – тотчас согласился алхимик. – Стража Крепостей защищает людей от чудовищ по принятой клятве и не изыскивая обязательной прибыли, а Свободные Торговцы, Вольная Ганза, занимаются своим делом ради денег и удовольствия. Одно роднит: тяга к опасности, причем члены обеих гильдий рискуют головой по собственной свободной воле. Цели разные, смысл один. Стражи и Торговцы ни от кого не зависят, у обеих гильдий нет единого руководства, общего вождя, обязательной является только взаимопомощь… Моряки поговаривают, что Торговцы устроились на островах Грюнзее.

– Не может быть, – сказал Зигвальд. – Колония Грюнзее принадлежит Остмарку, там стоит часть королевского флота.

– Привычная ошибка, – улыбнулся Эрик, смочил палец в пиве и начал водить им по дощатой столешнице, рисуя простейший план. – Глядите: вот четыре основных острова. За ними, тремя «хвостами», к юго-востоку километров на двести пятьдесят тянутся группы островов и атоллов. Лабиринт, в котором можно затеряться, если не знаешь течений, фарватеров и мелей. Остийцы владеют только основной частью архипелага… Можно укрыться. Тем более что на островах базируются всего полтора десятка кораблей, из них один тяжеловооруженный линейный – гавань построена для перехвата контрабандистов на самом коротком и простом участке пусти от Гельвеции к Скандзе.

– Вы неплохо разбираетесь в военно-морских делах, – сказал я.

– Ерунда. Этой информацией владеет каждый, кто живет в портовых городах, – буркнул алхимик. – В отличие от Земли, на Меркуриуме нет истинно морских держав наподобие Британии или Японии, так – любительщина. Жизнь сосредоточена на материке, мы люди насквозь сухопутные, корабли требуются в основном для перевозки грузов. Очень немногие решили связать свою жизнь с океаном.

– Доверять Свободным торговцам можно? – напрямую спросил я.

– Можно. Если оплата окажется достойной и дело их заинтересует. Бьюрдальский центр наблюдений пользовался их услугами, никаких нареканий.

– Услугами? – выпрямился Нетико.

– Я не вправе комментировать. Извините.

– В старой земной классификации похожий корабль назывался «корвет», – информировал Нетико. После долгого разговора с Эриком мы отправились прогуляться и, попетляв между деревянными строениями, вывернули к бухте, в которую как раз входил парусник. Вымпел на корме ярко-синий с желтым кругом в центре и равносторонним алым крестиком у флагштока – эмблема Свободных Торговцев: золото, которое ищешь в море при вспомоществовании Господа Бога, который решит, кому жить, а кому умереть. – Постарайся не путать с корветами космического флота, равно как и море – с межзвездным пространством. При отличном вооружении корвет способен взять на борт достаточно груза. Транспортное средство для гильдейских контрабандистов…

Неподалеку от нас стояли владельцы «Мирового змея» под флагом Моравии – трое хмурых благородных, недовольных скорым прибытием нахальных конкурентов. Господа в роскошных камзолах молча отслеживали маневры корвета, капитан которого уверенно, изящно и даже с некоторым самолюбованием подводил корабль к пристани под одним прямым и одним косым парусом.

– Редкая наглость, – сказал Нетико. – Вернее, не наглость, а желание покрасоваться. Идти в закрытой бухте с такой скоростью?

– Ты что, разбираешься в…

– Да, не беспокойся, разбираюсь. База данных огромная, от каменного века до современности, от банальной дубины до термоядерного реактора последнего поколения. Ты разве сомневался?

– Всегда знал, что на тебя можно положиться.

– Судя по количеству пушечных портов на правом борту, общее количество орудий – сорок два, – продолжал считать зоркий ИР. – Наверняка есть кормовые и палубные, допустим еще десять. Пушки примитивные, заряжаются со стороны ствола, но это уже неплохо… Да здравствует Совет Первых, разрешивший на Меркуриуме порох!

– А толку-то? – отозвался я. – КПД почти нулевой. Никакое ядро не сравнится с плазменным разрядом или высокоэнергетичным пучком…

– С полностью снаряженным пехотинцем ВКК меркурианцы конкуренции не выдержат, но мы ведь не на Сириусе или Эпсилоне Эридана? Видел, чем вооружены ребята Зигвальда? Луки, арбалеты, кинжалы, мечи… Огнестрельное оружие берет сто очков форы только потому, что разрешено в немногих странах и производится в единичных экземплярах.

– Нетико, клянусь, ты заставляешь меня усомниться в сверхразумности ИР! – взмолился я. – Полсотни пушек на одном судне – это разве «единичные экземпляры»?

– Учитывай число населения Меркуриума и процент высоких технологий на тысячу жителей…

– Откуда тогда Свободные Торговцы берут эти технологии?

– Наверняка покупают. Задорого. За колоссальные деньги, которые добывают самыми разными способами. Тут есть еще одна немаловажная деталь: люди живущие и мыслящие нестандартно всегда идут впереди прогресса. И противятся любой деградации, включая искусственную.

– Хочешь сказать, что именно потому Свободные Торговцы были связаны с Риттером фон Визмаром и помогали ему?

– Кто знает, кто знает…

– Необычные слова для ИР, не находишь?

– Вполне обычные, я тоже имею право на сомнение.

Именовался корвет пафосно – «Громовержец». Три мачты, надстройка на корме, корпус светло-желтый с двумя горизонтальными коричневыми полосами над пушечными палубами. Рядом с весельными ладьями готийцев выглядит едва ли не крейсером, хотя в длину от кормы до бушприта «Громовержец» не больше сорока метров. На верхней палубе суета, готовятся к швартовке.

– Ждать здесь нет смысла, – сказал Нетико. – Торговцы пришли с товаром, разгрузка займет несколько часов. К вечеру команда сойдет на берег, тогда и будем искать пути к знакомству…

Я нашел Бьюрдал скучным. Городок насквозь деловой, никаких развлечений для скучающих путешественников за исключением нескольких кабаков. Вооруженных людей мало, только охрана купцов, да и у них гарды мечей перевязаны ремешками – клинки в Бьюрдале обнажать запрещено, нейтральная территория. Если возникнет неразрешимый конфликт, следует выйти за символическую ограду и драться там – фортификационных сооружений у города нет, по соглашению купеческих союзов с вождями Готии, Бьюрдал находится под их общей охраной, любое нарушение благочиния будет немедленно и жестко пресекаться.

Вернулись в «Черного тюленя», пообедали, затем из любопытства заглянули в резиденцию алхимиков. У Нетико была и другая цель: ИР сказал Зигвальду, что для господина Стефана следовало бы прикупить кое-какие обереги, без них по нынешним беспокойным временам никак не обойдешься. Жучок немедленно согласился, посетовал, что сам вовремя не сообразил, и выдал кошель темной кожи, набитый золотом.

– Граммов шестьсот сорок, – сказал Нетико, оценив вес кошелька. – Двадцать три тройские унции. Маленькое состояние.

– Неудивительно, семейство Зигвальда копило деньги веками, а тратить их в Готии некуда. Хорошее оружие, в случае неурожая зерно для простецов, вот и все по большому счету. Каждое поместье – самостоятельная экономическая единица, полное самообеспечение…

Господин Эдельверт встретил нас страдающим взглядом: он с самого начала не понимал, кто мы и каковы наши цели, однако спрашивать не решался, дисциплина не позволяла. Вежливо проводил в «лабораторию», уставленную книжными шкафами. На стенах гравюры с обязательной морской тематикой, стойки загромождены банками с мерзкими по виду тварями. Нетико сразу объяснил, по какой надобности мы явились.

– Амулетов много, – пожав плечами, сказал Эрик. – Подойдите сюда, я покажу наиболее ценные.

– Будьте добры, используйте привычные термины, – посоветовал ИР. – Для меня и Стефана слова «магия» или «нечистая сила» значат немного, гораздо проще именовать ваши артефакты «детекторами» или «биосенсорными датчиками», определяющими присутствие нестандартных форм жизни. В отличие от туземцев, мы неплохо разбираемся в специфике «Легенды», спасибо пану Николаю.

– Что ж, прекрасно… Но отдать устройства бесплатно я не могу, и не просите. У меня отчетность.

– Отсчитаете столько, сколько необходимо. – Нетико положил на стол кошелек. – А вы постарайтесь обеспечить нас лучшим оборудованием и подробно объясните, как им пользоваться.

К моему безмерному изумлению, денег не хватило – мне пришлось сбегать к Зигвальду и разорить его еще на один кошель, который алхимик опустошил более чем наполовину. Едва не килограмм высокопробного золота – монеты были не с розоватым оттенком, а густо-желтые, очень тяжелые! – пришлось отдать за двенадцать невзрачных бирюлек, серебряных, стальных и медных. Ну и цены, разорение!

Я стал обладателем дюжины нанотехнических устройств, позволявших быстро и эффективно бороться практически с любыми проявлениями проекта «Легенда». Эрик мельком пояснил, что некоторые из них уникальны и предназначены только для сотрудников Университета или представителей меркурианских спецслужб, подчиняющихся Совету Первых, но Бьюрдал расположен так далеко от центров цивилизации, что артефакты долгие десятилетия оставались невостребованными. Ничего страшного, даже если нагрянет ревизия с Граульфа, можно будет отговориться…

– Восьмилучевой коловорот в серебряном кругу, – растолковывал алхимик. – Два десятка функций, настраивается на личность носителя… Дайте руку.

Я протянул ладонь, безделушка оказалась теплой, почти горячей.

– Теперь детектором можете пользоваться только вы, он определил фон биоизлучения. Энергетическая активность у каждого человека уникальна, электрохимические процессы в тканях, сердце и мозге… У вас, господин Стефан, фон значительно ниже, чем у благородных, но это работе детектора не помешает. Подумайте о чем-нибудь плохом.

– То есть?

– Чего вы боитесь? Высоты, замкнутого или открытого пространства, змей, пауков?

Я закрыл глаза, вспомнил, как на «Эквилибруме» вырубился главный компьютер корабля и мгновения кромешной тьмы продолжались до включения аварийного освещения. Пожалуй, самое неприятное воспоминание в жизни. Амулет моргнул розоватым бликом.

– Сделано, – сказал алхимик. – Теперь коловорот будет реагировать на отрицательные эмоции, на любой испуг, и сразу активировать комплекс защиты. В классах искусственных существ вы, как я полагаю, разбираетесь? Вот и славно. Красный отсвет – «Inferno», зеленый – «Nature», синий – «Saga» и так далее. При приближении нечистой силы ближе чем на пять метров амулет даст сигнал наноконтроллерам животного и временно парализует его. У вас будет возможность убежать или убить особь своими руками…

Мы просидели у Эрика четыре с половиной часа, досконально выясняя, как действуют граульфианские артефакты. Что и говорить, я начал чувствовать себя значительно увереннее: спецсредства алхимиков не давали стопроцентной гарантии безопасности, но могли предостеречь, определить направление, откуда исходит угроза, и приблизительное расстояние до объекта, его массу, тип воздействия на человека и многое другое.

Эффекты только визуальные, звуковые и тактильные – устройства начинали светиться, подрагивать, становились горячими или холодными, издавали громкие щелчки или посвистывание. Я и половины не запомнил, зато Нетико согласно кивал, фиксируя каждое слово алхимика – память у ИР бездонная.

Оказалось, что и носить обереги следовало различными способами. Некоторые – на цепочке на шее, кожа на груди чувствительна, холод или жар почувствуешь сразу. Перстень, реагировавший на чужеродную биомассу, понятно, пришлось надеть на средний палец правой руки, остальные закрепили стальными кольцами на традиционном в Готии широком кожаном поясе – алхимик притащил миниатюрную наковальню и заклепал колечки, чтобы не оторвались при случае.

– Последний вопрос, – окликнул нас алхимик, когда мы, поблагодарив и забрав жалкие остатки денег, направились к выходу. – Я, конечно, не вправе, меня предупреждали…

– Что? – Нетико развернулся всем корпусом.

– Я не уверен…

– Не стесняйтесь, спрашивайте.

– Вы гораздо больше знакомы с «Легендой», чем полагается простым смертным, но одновременно не ориентируетесь в простейших вещах, – выпалил одним духом Эрик. – По вашим же словам, прибыли из Содружества, с которым Граульф и другие миры Конвенции не поддерживают никаких отношений. Вы понимаете, что с «Легендой» дела обстоят совсем плохо… Неужели Университет запросил поддержку у цивилизации старой Земли и Сириус-Центра? Точнее, двух цивилизаций – человеческой и машинной? Вы знаете что-то такое, о чем не знаем мы?

– Хорошая версия. – Нетико усмехнулся углом рта. – Довольно оригинальная. Будь по-вашему: поддержка двух цивилизаций Сириус-Центра действительно будет оказана. Только прошу вас, будьте скромнее и не распространяйтесь об этом.

Мы оставили алхимика, как кажется, полностью удовлетворенным ответом.

– Зачем ты его обманул? – спросил я у Нетико по дороге к «Черному тюленю». – Эрик свяжется с Николаем, все выяснит…

– Обманул? Разве? Мы оба принадлежим к сообществам Сириус-Центра, не находишь? Я – отпрыск «Птолемея», ты – потомок эвакуировавшихся с Земли людей. Мы оба пытаемся помочь Зигвальду и меркурианцам. Чем конкретно – пока неясно, но это малозначащие частности. Где тут ложь?

– Но ведь Эрик истолкует…

– Это его проблемы, а не наши, – перебил Нетико. – За чужие толкования моих слов я не отвечаю.

– Слишком долго вы гуляли, – укоризненно сказал Зигвальд, когда мы ввалились в комнату. – Думается, уговориться с алхимиками можно было гораздо быстрее. Неужто торговались?

– С ними поторгуешься, – буркнул ИР, перебрасывая Жучку заметно полегчавший кошелек. – Обобрали, как последних простецов на блошином рынке! Сто сорок полновесных моравских крон!

– Жадность – порок, – сообщил Зигвальд, внимательно рассматривавший мои амулеты. – Ого, большой коловорот, лапа медведя… В прошлом году господин Эдельверт отказался их продавать! Как вы его уговорили?

– Языки хорошо подвешены, – ответил Нетико. – В обеденной зале, как я заметил, оживленно. Много гостей.

– Знаю. Ждал вас, разговаривать надо втроем.

– С кем разговаривать?

– Часть экипажа «Громовержца» поселилась в «Черном тюлене», управляющий опять не захотел, чтобы простецы жили вместе с благородными, но господин Мильх возмутился, едва драку не устроил… Я заступился, так и раззнакомились.

– Мильх? – озадачился я. – Это кто такой?

– Люди моря на берегу много пьют, – сказал Зигвальд, проигнорировав вопрос. – Нетико, возьми сверток со стола. Составим компанию, а заодно побеседуем с Мильхом о деле. Это помощник капитана, сам капитан остался на корабле… Меня приглашали, а значит, и вас. Мы быстро подружились.

Нетико подбросил в ладони упакованный в коричневатый пергамент и запечатанный красным воском тяжеленный сверток.

– Ого, – сказал ИР. – Немало.

– Что там? – поинтересовался я.

– Увидишь. Пойдем.

Свободные Торговцы после разгрузки судна явились в «Тюленя» почти в полном составе – человек двадцать. Зигвальд еще на лестнице шепотом пояснил, что благородных из них всего трое, сам господин Мильх, лейтенант корабельной артиллерии и боцман. Матросы – сплошь простецы. Моравские господа с «Мирового змея», оскорбившиеся нашествием неблагородных, переехали на соседний постоялый двор, однако Мильх утешил управляющего тройной оплатой и заказал настоящий пир – еду все еще готовили во чреве огромной кухни, а Свободные Торговцы в ожидании коротали время за черным элем и вином.

– Господин Стефан. Нетико из не-живых, – чинно представил нас Зигвальд. – Они со мной.

– Простец и не-живой? – немедленно определил Мильх, плотный человек с обритой наголо головой, вислыми, как у бульдога, щеками и небольшими светло-голубыми водянистыми глазками. На вид ему можно было дать лет пятьдесят. Неприятного впечатления Мильх не производил – его можно было назвать «толстяком» из породы добрых толстяков. Уж точно не Карабас-Барабас и не Синяя Борода. Смотрит приветливо. – Странные у тебя попутчики, Зигвальд Герлиц. Но что есть, то и есть. Присаживайтесь, господа. Меня зовут Гейнц Мильх, я старший помощник капитана корвета «Громовержец», гильдия Свободных Торговцев, еще именуемая Вольной Ганзой… Предпочитаю, когда ко мне обращаются по фамилии – на суше просто Мильх, при исполнении обязанностей на судне – господин Мильх или господин старший помощник…

Рядом со старпомом «Громовержца» восседали две более примечательные личности. Как выяснилось позже, «лейтенантом артиллерии» Вольная Ганза традиционно именовала человека, исполнявшего обязанности, примерно соответствующие старшему механику судов космического флота. Ответственный за любую инженерию – от орудий до такелажа.

– Лукас Гофер, из Лимбурга, – чуть поклонился лощеный красавчик с аккуратнейшими, идеально постриженными усиками, угольной полоской протянувшимися над верхней губой.

Таких, как Лукас, на Сириусе обычно снимают в голографических пьесах в роли героев-любовников с тягой к риску. Капитан Блад, Ретт Батлер – классический типаж. Дополняет картину черный с серебряным шитьем камзол, рапира с эфесом, украшенным бриллиантами, и (невероятно!) запах изысканнейшего одеколона. Я и не предполагал, что на Меркуриуме используют подобные средства!

Боцман, потребовавший не чиниться и именовать его попросту Клаусом, отличался безумным количеством татуировок – синих, зеленых, красных. На пальцах, предплечьях, шее, на левой щеке выбиты роза ветров и фантастическое животное – туловище льва, хвост рыбы. Несколько шрамов, что для благородного нетипично: даже самые грубые рубцы у homo novus рассасываются за год-другой. Выходит, Клаус был ранен совсем недавно.

– Уважаемый господин Мильх изволит ошибаться, – неожиданно сказал Зигвальд. – Мой друг Стефан не простец.

– Воля ваша, – пожал плечами помощник капитана. – Считайте его кем угодно, но я вижу перед собой простеца.

– Я объясню, – сказал Зигвальд. – Если, конечно, мы заключим соглашение, о котором я говорил во время первой нашей встречи.

– Гельвеция? – вздохнул Мильх. – Торговый сезон заканчивается, господин Герлиц. Безусловно, я по решению капитана Вольфа наделен полномочиями заключать сделки. Сделки, выгодные для команды «Громовержца». Нам предстоит долгая зимовка, мы не вправе терять последние теплые месяцы, да и ваша родная Готия нуждается в товарах…

– Посмотрите. – Зигвальд забрал у Нетико пакет, сорвал печать с семейным гербом и перетягивавшие сверток шнурки. Развернул промасленный пергамент. – Это двадцатая часть. Задаток.

На столешницу высыпались отшлифованные золотые «прутья» – длиной в три ладони, толщиной с большой палец руки взрослого и сильного мужчины. Каждый весом не меньше полукилограмма. Всего «прутьев» было десять.

У артиллерийского лейтенанта Гофера вытянулось лицо. Боцман длинно выругался на непонятном наречии, скорее всего близком к славянскому – я точно различил слова «мать ваша курва».

– Это серьезно. – Мильх потрогал пальцем цилиндрические слитки. Покатал один из них по столу. – Внушает невольное уважение, господин Герлиц. Одна двадцатая, говорите? Я даже представить боюсь, какие именно услуги вам необходимы.

Невозмутимый Зигвальд кратко объяснил. Плавание к Гельвеции. Мы сами определим, куда именно пойдет корабль. Полное содействие команды. И наш вымпел на кормовом флагштоке.

– Ваш? – вздернул брови Мильх. – Родовой? Я знаю герб семьи Герлиц, три стрелы на черном поле. Хорошо, договорились… Но знамя Свободных Торговцев будет поднято наравне с эмблемой вашего рода. Согласны?

– Не моей, – бросил Зигвальд. – Флаг корабля должен быть таким…

Жучок извлек из поясной сумки лоскут синей материи, развернул и положил на стол, закрыв мерцающее в свете масляных фонариков и свечей золото. Посреди лазурного квадрата изгибалась в прыжке вышитая серебряной нитью акула с острым верхним плавником и приоткрытой зубастой пастью.

Первый помощник, лейтенант артиллерии и боцман молча переглянулись. Клаус схватился за кружку. Господин Гофер огладил холеные усики.

– Вы уверены? – осторожно спросил Мильх.

– Убежден, – непререкаемо сказал Зигвальд. – Беретесь за дело?

– Думаю, нам следует немедленно переговорить с капитаном. Всем вместе. Я не первый год в море, помню, что происходило сто тридцать лет назад… Ситуация крайне деликатная. Вы должны знать про объявленную на… гхм… носителей этого герба охоту.

– Я бы взялся, – решительно сказал боцман. – Только сначала – доказательства.

– Капитан решит, – бросил Мильх. – Так что, господин Герлиц? Вы согласны побеседовать прямо сейчас? Я провожу вас на судно.

– Всех троих, – сказал Зигвальд. Тот, кого вы назвали «простецом», на самом деле наследник. Стефан фон Визмар. Не-живой – его помощник.

– Как удивительна, непредсказуема и поэтична наша жизнь, – произнес доселе молчавший Лукас Гофер. – Вроде бы банальнейший каботажный рейс в Бьюрдал с грузом вонючей солонины и бочками с маслом, а? Зигвальд не врет, я это вижу… Господин Герлиц, не следует немедленно обижаться, я не смел и заподозрить вас в неправдивых словах! Стефан, можно обращаться к вам в соответствии с титулом?

Я обменялся взглядами с Нетико и Жучком. В глазах человека и андроида читалось одно – «да»!

– Извольте, – кивнул я. Лейтенант артиллерии нравился мне меньше, чем обстоятельный Мильх или выглядящий героем пиратских романов прошлого боцман Клаус, но Лукас смотрел на меня с таким неподдельным интересом, что сопротивляться было невозможно. – Я ничуть не против.

– Ваша светлость не… Впрочем, не будем использовать куртуазные обороты. Думаю, все меня поймут, особенно искусственный разум. Ваша светлость, вам ничего не говорят слова «Совет Первого Поколения»?

– Г-говорят, – заикнувшись согласился я. От Николая я был наслышан об этой крайне неприятной конторе. – Вы что, из Совета?

– Понимаю ваш испуг, вы не умеете скрывать эмоции, – улыбнулся черноусый джентльмен в камзоле. – И вообще являетесь обычным человеком… Человеком из прошлого. Утешу: никто из команды «Громовержца» в Совет не входит, зато все до единого офицеры корабля представляют Первое Поколение. Каждый родился на Земле. Больше тысячи лет назад. Потому любой, кто носит имя Визмаров, представляет для нас серьезнейший интерес…

– О, Господи… – только и выдавил я.

– Бояться нечего, – поморщился помощник капитана. – Если вы не самозванец, конечно. Это очень быстро выяснится. Господа, я от имени капитана Вольфа приглашаю вас на борт «Громовержца». Немедленно. Возражения будут восприняты как отказ от символа, лежащего перед нами.

Мильх указал на лазурный отрезок ткани с белой акулой.