20

Звезды. Сотни тысяч и миллионы звезд рассыпались по трехмерному кубу обзорного экрана. Большие и маленькие, красные, желтые, голубые, коричневые, переменные, пульсирующие и постоянные – невообразимое множество. Бесконечная, волшебная картина звездных просторов, увидеть которую во всем великолепии можно только из рубки корабля. Вадим Явлинов никогда не уставал восхищаться этой сверкающей тканью Вселенной. Еще в далеком детстве на Голуни он мечтал в один прекрасный день дотянуться до неба рукой и сорвать с небосвода несколько сверкающих драгоценностей.

Со временем эта наивная детская мечта стала реальностью. Сколько он повидал звезд? Десятки и сотни вблизи. И огромные голубые гиганты, окруженные огромными коронами ионизированного газа, выбрасывающими протуберанцы до половины астроединицы длиной. И миниатюрные нейтронные звезды и белые карлики, сжатые чудовищной гравитацией до размеров астероида, но при этом их масса выше массы Солнца, а окрестности пронизываются потоками жесткого излучения. Видел он и почти выгоревший древний обломок – магниевую звезду. Странное образование, в котором невообразимые силы сжатия заставляли гореть в термоядерных реакциях гелий, бериллий и магний. Явлинов провел в окрестностях этой звезды целых 5 дней, пока научная группа крейсера сутки напролет сидела, прилипнув к корабельным приборам, наблюдая за этим реликтом. За эти пять дней капитан первого ранга Явлинов сжег месячный запас энергии, маневрируя почти на грани опасности в чудовищном гравитационном поле, а научная группа израсходовала полторы сотни зондов. Ни один робот не смог вырваться из гравитационных объятий магниевой звезды. Но зато полученные экспедицией данные произвели целую революцию в звездной физике.

А сколько он встретил красных карликов? Самый распространенный в нашей галактике тип звезд. Многие из них обладали свитами планет. Но главной целью почти всех экспедиций Дальней Разведки были желтые карлики. Заурядные в принципе термоядерные печки, но зато единственные звезды, планеты которых пригодны для людей. Обнаружение планеты класса «А» считалось событием огромной важности, ведь это потенциальный дом для будущих поколений. Потенциальный бриллиант в звездной короне Княжества Руссколань.

Одна такая планета осталась за кормой скользящего в надпространстве «Ильи Муромца». Пока не ограненный алмаз Тионы, каменный шар, почти полностью соответствующий критериям терраформистов. Всего 100–150 лет работы, и это будет новый землеподобный мир. Специалисты из концерна «Сеятель» изменят состав атмосферы, стабилизируют и снизят до оптимальной температуру на поверхности, свяжут свободную углекислоту биомассой, оконтурят акватории морей и океанов, создадут биосферу. Покроют равнины слоем почвы и высадят леса и степи, разведут в океанах живой бульон планктона. И со временем на этой планете можно будет ходить без скафандра и нормально жить. Да, это пока еще не ограненный алмаз, еще его поверхность скрыта под плотной пеленой облаков углекислого газа и метана, пока еще почти вся вода на планете находится в виде пара, но уже за нее, как за настоящий алмаз, проливается кровь. Уже сейчас приходится защищать Тиону.

Соединение тяжелых крейсеров, обгоняя свет, полным ходом неслось навстречу конвою. Целых пять тяжелогруженых, медлительных безоружных транспортов со слабым эскортом шли через район, где могли быть обнаружены вражескими кораблями. Значит, крейсерской группе надо форсировать двигатели, держать реакторы на полной мощности и молить богов уберечь конвой от встречи с рейдовыми соединениями догонов. Могучие крейсерские двигатели с каждой секундой сокращали расстояние и приближали встречу с конвоем. Еще 20 минут полного хода, и на локаторах покажутся отметки судов конвоя.

Чтобы убить время, капитан первого ранга Явлинов мысленным приказом вызвал на экран схему своего корабля. Вот он, вытянутый в длину сигарообразный корпус «Муромца». Реакторные и двигательные отсеки, рубки управления, боевые посты, катерный ангар, жилые и вспомогательные помещения, отсеки жизнеобеспечения. Как только глаза командира задерживались на каком-либо участке схемы, прямо в мозг поступал полный отчет об этом отсеке или системе от электронного мозга корабля.

Все три корабельных реактора держат 120 процентов рабочей мощности. Реакция устойчива, теплоотвод работает надежно, энергопроводы охлаждены до полутора градусов по Кельвину. Все в норме. Генераторы силовых щитов удерживаются в спящем режиме на пять процентов мощности. Затем внимание Вадима привлек расположенный ближе к корме сразу за боевой рубкой двигательный отсек. Жестко приваренные к каркасу крейсера длинные гладкие цилиндры преобразователей Бушина. Причудливое переплетение энергопроводов и теплообменников, четверка замерших в своих гнездах ремонтных киберов и смещенный к правому борту бронированный пост управления. Трое механиков, как и положено, находились в посту в своих коконах прямого киберконтакта, еще один занимал кокон в резервном посту, в смежном с двигательным приборном отсеке.

– За время несения вахты неисправностей не обнаружено, – бодро отрапортовал старший механик капитан третьего ранга Ставр Жукович Максимов, уловив в киберпространстве корабельной системы управления пристальный интерес командира корабля к двигательному отсеку.

– Благодарю, проверьте пятый ликватор, Ставр Жукович.

– Есть! – отозвался в ушах голос стармеха. Перед глазами развернулась и заиграла разноцветными столбцами процентов выполнения тестов таблица проверки. Вадим Станиславович, недовольно поморщившись, свернул таблицу в угол экрана, нет смысла дублировать работу подчиненных, каждый делает свое дело, а если что не так, Максимов доложит. Взгляд метнулся к носовым отсекам корабля. Вот боевой пост № 3, носовой плутонг главного калибра. Почти все пространство отсека занимали шесть тяжелых импульсаторов. Длинные толстые, почти восемь метров в длину и метр в диаметре, направляющие стержни. Настоящее чудо техники, сердечники иридиевого рубина в оболочке из сверхпрочного мартенолита. Вадим как-то случайно узнал, что на изготовление одного стержня требуется больше месяца работы. С казенной части к стержням примыкали накопительные камеры и матовые пластины детонационных блоков. Каждый импульсатор покоился в своем индивидуальном гнезде привода наведения. Из корпуса крейсера через шаровые шарниры выглядывали только полупрозрачные эльборовые наконечники стержней. Самое главное оружие «Ильи Муромца» было способно выстреливать мегаваттными импульсами энергии со скоростью двадцать выстрелов в минуту. Шесть импульсаторов в носовом плутонге, четыре в кормовом, и еще шесть пар в бортовых установках – всего двадцать два орудия. Больше чем на рядовом эскадренном крейсере, там обычно ставят 12–15 импульсаторов на носовой полусфере.

Страшное оружие, а прецизионные механизмы наводки делали это оружие еще и сверхточным. Старший артиллерист крейсера Боромир Уварович Кошкин не зря хвастался, что на дистанции 1000 километров может одним выстрелом попасть в мишень диаметром полтора метра. А вот и расчет боевого поста, все шесть человек персонала и сам Боромир Уварович лежат в своих коконах в тесной конуре отсека управления. В том, что люди были на местах, не было ничего удивительного, наоборот, Вадим Станиславович сильно удивился бы, не обнаружив кого-либо из членов экипажа на своем посту. Но порядок есть порядок, следовало проверить корабль и экипаж.

Явлинов мельком глянул в один торпедный отсек. Все в норме, спаренный торпедный аппарат заряжен и готов к бою, контейнеры с запасными торпедами разгерметезированы и приготовлены к немедленной перезарядке. В походном положении торпедные контейнеры были заполнены азотом, чтобы избежать коррозии нежных тонкостенных корпусов торпед, их компактных, мощных и хрупких двигателей надпространственного хода, и, самое главное, защитить компы управления и самонаведения. Расчет на боевом посту в коконах, тестирует автоматы перезарядки торпедных аппаратов.

А вот и ангарный отсек. Готовые к взлету, полностью снаряженные боевые катера уже стоят на стартовых столах. Пилоты и штурманы в кабинах проводят последние предполетные тесты своих машин. В ангаре никого лишнего, все люди на своих местах, только один кибер присосался к монтажному люку под хвостом штурмовика «Полкан» с цифрой «5» на кормовом пилоне. Видимо, устраняют неполадки в системе.

Вадим Станиславович с удовольствием оценил порядок, царящий в вотчине старпома. Недавно прибывший на крейсер капитан второго ранга Ивер Глебович Старовойтов ответственно подходил к своим обязанностям, экипаж даже и не заметил, не почувствовал смены старпома. А это очень хорошо, значит, новый офицер умеет поддерживать порядок, умеет работать с людьми и хорошо знает технику. После того как Представитель Великого Князя забрал в свой штаб каперанга Прилукова, Вадим Станиславович, боялся, что новый старпом не сможет сразу взять под свой контроль корабль и экипаж. Оказалось, зря опасался. Ивер Глебович справлялся. Это было видно даже по разместившимся в ангаре катерам. Первыми на стартовых позициях стояли истребители «Дракон», штурмовики были принайтованы на свободных участках пола, но так, чтобы их можно было, не теряя ни секунды, ставить на освобождающиеся стартовые столы и сразу же выбрасывать в пространство. Транспортные, грузовые и спасательные боты, наоборот, были сдвинуты к дальней переборке ангара, так, чтобы не мешали работе аэродромной команды. Только два спасательных «Абрикоса» с ярко-красными крестами на бортах с экипажами на борту стояли вблизи от правого портала. Все верно, «Абрикосы» могут стартовать без катапульт и при необходимости могут быть почти моментально отправлены в полет.

Вадим Явлинов любил свой крейсер, прекрасный, элегантный, мощный, быстроходный, сильный и довольно прочный боевой корабль. Помнится, Славомир Прилуков сравнивал «Муромца» с касаткой. Очень точное сравнение. Касатка – это хищный кит, королева северных океанов, а тяжелый крейсер дальней разведки класса «Илья Муромец» – король межзвездного пространства. Один из самых лучших кораблей, построенных на каменецких верфях, способный справиться практически с любой задачей. А сейчас этот звездный кит, космический витязь вместе со своими собратьями должен был взять на себя обязанность телохранителя. Достойная и почетная задача для звездного рейдера.

Завершив осмотр корабля, Явлинов вызвал на экран карту района. Обстановка не изменилась. Эскадры противника крейсируют в районе системы Тионы на почтительном расстоянии от боевых кораблей четвертого флота и пока не решаются на решительную атаку. Руссколанские корабли сгруппировались в районе Тионы и четвертой планеты системы, дозорные соединения фрегатов и клиперы патрулируют подступы к звездной системе, подсвечивая пространство своими локаторами. А вот и конвой, топают, родимые! Последние джоули высасывают из реакторов, но полный ход держат, спешат к точке рандеву изо всех сил. И эскорт держится позади транспортов, выстроились пеленгом, готов прикрыть подопечных огнем и щитами. Ничего, ребята, еще 23 минуты продержитесь на такой скорости, и «Рарог», а затем и мы со «Святогором» и фрегатами составим вам компанию.

Сейчас главное, чтоб догоны не обнаружили конвой, а потом, когда эскорт усилится тремя тяжелыми крейсерами и восьмеркой фрегатов, добро пожаловать. Можно будет и повеселиться, проверить, у кого орудия точнее и щиты надежнее. Капитан первого ранга Явлинов был уверен в своей команде и корабле, а три таких корабля разнесут на атомы даже соединение эскадренных крейсеров. Пусть догоны только сунутся, дадим понюхать плазмы.

Картинка на экране сжалась по диагонали и ушла в сторону. Перед глазами Явлинова возникла голова начальника штаба флота, контр-адмирала Ареса Стемировича Семенова.

– Крейсерам «Илья Муромец» и «Святогор», лечь на новый курс. Вектор 17-37-08, ориентир Денеб. Командование соединением возлагается на капитана первого ранга Явлинова. Цель: перехват вражеской рейдовой группы, ведущей поиск конвоя. «Рарогу» и фрегатам оставаться на прежнем курсе.

– Есть! Выполняю, – отозвался Вадим.

– Капитан первого ранга Явлинов, повторите задачу. – Глубокие зеленые глаза Ареса Стемидовича смотрели из-под кустистых бровей прямо в зрачки Явлинова.

– Лечь на новый курс и совместно со «Святогором» осуществить поиск и перехват вражеского соединения.

– Хорошо, выполняйте.

Командир корабля еще повторял в эфире короткие строчки боевого задания, а крейсер уже поворачивал на новый курс. Прямой киберконтакт с корабельным мозгом и остальными членами экипажа позволял управлять кораблем буквально «силой мысли».

– Командир, лови картинку, – возник в голове голос штурмана Бояна Волковича Баглая, и следом во весь объем экрана развернулась карта с векторами целеуказания. Почти все так же как и раньше, только отметки «Святогора» и «Муромца» успели сместиться от курса фрегатов более чем на полторы астроединицы. А вот и цель: прямо на траверзе «Рарога» горят отметки семи вражеских кораблей, один легкий крейсер и шесть эсминцев. До момента перехвата 12 минут. Значит, догоны надеются обнаружить конвой? Тем хуже для них!

Корабли сближаются на пересекающихся курсах. Догоны, видимо, наблюдают только одинокий «Рарог». Они и не подозревают об идущем наперехват соединении. Появление на локаторах двух мчащихся прямо на них, готовых к бою тяжелых крейсеров будет для вражеского адмирала неприятным сюрпризом. Минуты и секунды ожидания тянутся медленно, кажется, эйнштейновские эффекты проникли в надпространство и растягивают, замедляют время. Разговоры на боевых постах смолкли, все люди, как один, настороженно вглядываются в отметки догонских кораблей, пытаются угадать их вооружение и маневренные характеристики.

Наконец локаторы «Муромца» засекли противника. Дистанция сокращается. Ближе, ближе и ближе, отметки догонских эсминцев медленно растут, приближаются. Теперь пора поднять мощность щитов до полной, еще раз опросить боевые посты. Запросить идущий параллельным курсом «Святогор». Вот он, четко видный на боковом экране темный вытянутый силуэт космического богатыря «Святогора», держащийся всего в 800 километрах от «Муромца». Естественно, сам корабль не было видно, оба крейсера шли в надпространстве, обгоняя медлительные частицы света. На экранах отображались только электронные локаторные портреты кораблей, составленные электронным мозгом на основании данных гравитационных, тахионных и футурационных сенсоров.

Наконец противник повернул навстречу руссколанским крейсерам. Перестроились двумя линиями, значит, решили принять бой. Теперь скорость сближения выросла почти в два раза. Прекрасно! Меньше времени ожидания, меньше нагрузка на натянутые как струны нервы.

– Катера на старт! Старпом, обеспечить наведение.

Вадим спиной почувствовал, как поползли по направляющим броневые створки ворот, открывая полетные порталы ангара. Сейчас атмосфера ангара была отделена от космического вакуума только тонкой пленкой поляризованного поля. А через эту пленку, как снаряды из пушки, выстреливались катера. Ивер Глебович, не теряя ни секунды, перестроил эскадрильи катеров в три ударные плоскости. Пока катерная группировка держалась в кильватере крейсера, скрытая от противника броней «Муромца», но в любой момент готовая вырваться вперед и роем рассерженных шершней наброситься на врага.

Бросив взгляд на экран локатора, Явлинов удовлетворенно отметил, что на «Святогоре» выпустили катера почти одновременно с «Муромцем». Нормально. Пока все идет по плану. Сблизиться на полной скорости, открыть огонь главным калибром, затем поворот на 90 градусов, и в дело вступают бортовые импульсаторы. В бою с эсминцами главное держаться на дистанции эффективного огня главного калибра и не подпускать врага на торпедный выстрел. Импульсаторы крейсеров достаточно точны и могут отбить атаку. При необходимости в дело вступают катера, обеспечивают отстрел вражеских торпед и атакуют прорвавшиеся на опасную дистанцию эсминцы.

Расстояние стремительно сокращается. Противник также держится двумя пеленгами. Более крупный, чем эсминцы, легкий крейсер идет в голове нижней линии. Интервал между кораблями 240 километров. Это оптимальный строй для атаки на крупные корабли, он позволяет вести результативную залповую стрельбу торпедами по объему. В то же время такой интервал не позволяет рассматривать соединение как «точечную цель» и вести огонь главным калибром по площадям.

Наконец корабли пересекли невидимую черту, за которой уже можно вести огонь. На командирском экране вспыхнули перекрестья прицелов и плавно надвинулись на силуэт головного корабля противника. В правой нижней части экрана возникли индикаторные столбики заряда импульсаторов.

– Огонь! – каперанг Явлинов буквально выплюнул короткую команду. В одном слове уместились и нервное напряжение ожидания боя, и задорная веселая радость от возможности впиться в горло врага испепеляющими энергетическими разрядами, и желание опередить противника, не дать ему ни малейшего шанса нанести ущерб руссколанским кораблям. А главной была надежда уберечь беззащитные транспорты с тысячами людей на борту от гибели.

Вадим всем телом почувствовал легкий, почти незаметный толчок от первого залпа. Столбики заряда на миг исчезли и быстро поползли вверх, обозначая уровень заряда в накопительных камерах. После первого залпа управление стрельбой главного калибра взяли на себя старший артиллерист «Муромца» и корабельный мозг. Залп. Промах. Поправка на опережение. Залп. Опять промах.

На такой дальности даже почти мгновенная скорость, с которой перемещались в надпространстве сгустки энергии, которыми стреляли импульсаторы крейсера, не давала гарантии попадания. Равно как и чуткие артиллерийские сенсоры, и быстродействующий мозг корабля, выдававший стрельбовые указания, и прецизионные механизмы наведения импульсаторов. При такой дистанции погрешность наводки всего в сотую долю микрона дает ошибку на несколько десятков километров. Но тут на помощь приходят скорострельность и банальные законы статистики. Из двух дюжин залпов хоть один да даст прямое попадание.

Наконец на пятом залпе боги и теория вероятности смилостивились над экипажем «Муромца» – прямое попадание в цель. Догонский эсминец буквально вынесло из надпростанственного континуума в обычное метрическое эйнштейново пространство. Нос корабля вмялся внутрь корпуса, словно от удара гигантским кулаком. Из люков в корпусе эсминца очередями брызнули спасательные капсулы.

Крейсер перенес огонь на следующую цель. Противник, естественно, вел плотный ответный огонь, но его среднекалиберные импульсы полностью поглощались щитами тяжелых крейсеров. Только один импульс пробил щит и лизнул броню «Муромца». Ничего страшного, оплавились две броневые плиты, сгорела турель противоторпедной скорострелки. Огромный корабль даже не почувствовал укола, как слону дробинка.

Пока бой шел на встречных курсах, дистанция резко сократилась. Вадим Явлинов не успел отвернуть в сторону, как противник дал торпедный залп. Видимо, дальность хода их торпед больше, чем у человеческих. Отметки догонских кораблей на экранах буквально расцвели, выплевывая сверхскоростные самонаводящиеся торпеды. Не менее сорока малоразмерных отметок понеслось прямо на руссколанские крейсера.

– Поворот на 90 градусов, приготовиться операторам скорострелок! – Команда запоздала на четыре секунды. Оба корабля синхронно легли на новый курс, скорость сближения с противником уменьшилась. Вступили в работу среднекалиберные импульсаторы в бортовых шаровых установках. Их скорострельность уступала противоторпедным установкам, но зато эффективная дальность огня позволяла уже сейчас бить по торпедам противника.

В момент поворота «Святогор» добился попадания в лидер противника. А следующим залпом повторил успех, энергетический импульс ударил в корпус догонского крейсера в районе кормы. Корабль сбавил ход и начал отставать от своих. Явлинов заметил, что эскадрилья штурмовиков «Святогора» взяла выше, стремясь обойти эсминцы противника и прорваться к подранку. Нормально. Пусть добивают. Свои катера Вадим Станиславович держал рядом с крейсером, старпом пока решил выждать и бросить все легкие силы в атаку, когда строй противника рассыплется. Впрочем, и «Святогор» пока не отпускал свои истребители, легкие верткие машины как привязанные держались в тени крейсера.

Вражеские торпеды неуклонно приближались, огонь скорострелок уже вынес десяток, но остальные четко шли на крейсера. Резкий поворот, сбавить скорость, затем еще поворот и ускорение. Явлинов пытался сбросить торпеды со своего хвоста, но бесполезно, у противника стояли широкоформатные головки самонаведения, либо торпеды наводились по лучу с эсминцев. Уже открыли огонь мелкокалиберные противоторпедные импульсаторы. Корпуса крейсеров буквально светились от шквального огня. Наконец остались только 9 вражеских торпед. Ивер Глебович бросил навстречу торпедам свои истребители. И вовремя. Торпедам оставалось еще 5–8 секунд хода до цели. Скоростные «Драконы» успели их перехватить вовремя. Яркие вспышки ядерного распада расцвели в холодной пустоте межзвездного вакуума. Ни одна из них и близко не задела руссколанские корабли.

Во время этих маневров главный калибр крейсеров продолжал удерживать противника в своих огненных тисках. От точного попадания раскололся пополам догонский эсминец, а через полторы секунды «Муромец» вздрогнул сразу от трех попаданий. Явлинов вызвал на экран схему корабля и быстро нашел на ней черные пятна вражеских попаданий. Проплавлена броня, нет сигнала от двух скорострелок, разгерметизирован 11-й отсек, это ангар ремонтных роботов. Помещение изолировано, потерь среди личного состава нет, аварийная команда устраняет повреждения. Мелочь, ничего серьезного.

Противник в это время дал еще один торпедный залп и повернул на контркурс, стараясь разорвать дистанцию. Давно им пора сматывать удочки, пара тяжелых крейсеров явно не по зубам дивизиону эсминцев. Явлинов решил не преследовать противника, сосредоточившись на отстреле приближающихся торпед. Оба корабля сблизились до дистанции 300 километров, так было легче защищать друг друга, за счет более высокой плотности огня. Второй залп противника был малочисленнее первого, сказался выход из строя пары кораблей. Всего за 22 секунды крейсера с помощью истребителей отразили торпедную атаку. Но за это время догонские эсминцы вышли из зоны действительного огня «Муромца» и «Святогора».

Оба крейсера, сбавив ход, направились к обломкам вражеских кораблей. Штурмовики «Святогора» тем временем успешно расправились с поврежденным крейсером противника. Ничто больше не мешало спокойно заняться спасательной операцией. Впрочем, работы спасательным ботам было не много: один догонский эсминец успел выловить из пространства почти все капсулы с космонавтами с погибших кораблей. Всего удалось найти двенадцать капсул с легкого крейсера и четыре с эсминцев. И то хорошо.

Пока «Абрикосы» медленно скользили между обломками кораблей, капитан первого ранга Явлинов в экстренном порядке опросил боевые посты корабля. Доклады были бодрыми, оптимистичными: все люди целы, пробоина герметизируется, повреждения устраняются. Со «Святогора» докладывают, что у них во время боя сгорел волновод одного импульсатора, не выдержал нагрузки. Замена займет два часа. Больше серьезных повреждений нет, среди экипажа потерь и ранений нет.

Наконец поиск закончен. Боевые катера и «Абрикосы» вернулись в ангары. Пленные догоны размещены в тюремных отсеках. Удостоверившись, что все в порядке и корабли готовы продолжать поход, Вадим Станиславович вызвал приоритетный канал связи с флагманом и переслал контр-адмиралу Семенову полный файл-отчет о бое.

– Молодцы! – отреагировал начальник штаба, пробежав глазами отчет. – Следуйте в точку рандеву с конвоем. Обеспечиваете эскортирование и ближнее прикрытие транспортов до входа в сферу эффективного огня ядра флота.

– Есть, следовать курсом на конвой, – ответил Явлинов. Все хорошо, что хорошо кончается. До точки рандеву всего 11 минут полного хода, совсем рядом. «Рарог» уже встретился с конвоем и сейчас пристраивается в голове колонны. Фрегаты подойдут через три минуты. Кажется, обошлось. Эскортные силы с каждой минутой усиливаются, время хода до зоны прикрытия силами флота все меньше и меньше. Шансов прорваться все больше и больше. На тактической карте обстановка не изменилась. Две вражеские эскадры продолжают крутиться на почтительном расстоянии от системы Тионы, в районе конвоя посторонних не наблюдается. Никто большое сражение завязывать не собирается, это и к лучшему.

– Командир, а наш счет вырос, – это таким бесцеремонным образом напомнил о себе старпом.

– Намек понял, – рассмеялся в ответ Вадим Явлинов, – как вернемся в порт, первый кабак наш.