Диму поносило. Хотя для земных грудничков расстройство желудка не редкость, меня это беспокоило. Боясь, что мальчик может пострадать от обезвоживания, я через раз поила его теплой кипяченой водой, но пока улучшений не наблюдалось. К тому же, он мало спал для младенца и редко плакал. Больше половины времени Дима почти неподвижно лежал и смотрел на мир, очень нервируя меня таким необычным поведением. Больше всего устрашало то, что было неясно, нормально оно или нет!

— Лиля, как Лорд себя чувствует?

— Зачем тебе?

Подумав, я решила, что хватит прятать детей, (тем более, что запахи почти всех, кроме Дета с женами, уже совсем не раздражали) и спустила малышей вниз.

— Ух ты, какая обезьянка, — не замедлил восхититься Росс, увидев Рысь. — Такая маленькая, неудивительно, что у тебя живот почти не увеличился… Погоди, а этот откуда?

— В лесу нашла. Его все время поносит, и он слишком мало спит, — вздохнула я. — Лиля, у тебя ничего подобного не было?

— Спит мой тоже мало, — кивнула женщина. — А стул нормальный. И, кажется, с ним что-то не так, по крайней мере, он с каждым днем все менее подвижным становится. Хотя и так не слишком резвым был.

— Возможно, им чего-то не хватает или ваше молоко не подходит, — вступила в разговор Надя.

Подумав, я предложила сравнить наше молоко хотя бы визуально. Лиля сначала отнеслась к предложению негативно, но идеей загорелись почти все остальные посвященные, так что в конце концов она сдалась, мы взяли по пробирке и сцедили немного интересующей нас жидкости. Молоко людей оказалось белое, чуть голубоватое, обычной консистенции, а оборотней, то есть мое — ржаво-коричневое и гуще.

— Твое жирнее, — попробовав молоко из пробирок, констатировал Росс.

— Может, в этом и дело, — предположила я. — Наверное, оно слишком жирное для Димы. Или… — я похолодела, только сейчас сообразив, что мое молоко может оказаться ядовитым для ребенка. Но не просить же Лилю выкармливать двоих! Тем более, что с ее сыном тоже явно не все в порядке.

— Ясно только то, что ничего не ясно, — вздохнула Надя.

— Будем экспериментировать, — решительно тряхнула головой я. — Другого выхода у нас нет.

Лиля согласилась, и следующие несколько дней мы пытались подобрать оптимальное питание для полукровок. Выяснилось, что Лорда от моего молока тоже несет, а Дима от Лилиного — слабеет. Поение кипяченой водой до кормления помогло решить проблему детской диареи, а Лиля приспособилась подкармливать своего пеной с мясного бульона, отчего он вроде бы слегка ожил. Но вскоре у Димы тоже начала появляться вялость и выяснилось, что и мое молоко и подкормка пеной не останавливают дистрофию, поэтому мы с удвоенной энергией продолжали поиски решения.

Каждый день наш караван совершал остановку на несколько часов, для пополнения запасов продуктов. Я невольно отметила, насколько меньше стала конкуренция в связи с сильно сократившейся группой. Теперь можно не соперничать в скорости, а спокойно причалить, так же, не спеша, отправиться в лес и при этом не отказывать себе ни в качестве, ни в количестве добычи. Деревья, кстати, с каждым днем росли все реже, вскоре в некоторых местах лучи солнца начали достигать земли, создавая кружевную тень от колеблющихся на слабом ветерке листьев.

На третий вечер я после заката в очередной раз спустилась вниз вместе с детьми и, вздохнув, вытащила стопку коры из еще не обработанных результатов анкетирования.

— Ты лучше сразу в компьютер заноси, так и считать легче будет, — посоветовал дежурящий Игорь. Я замерла, тяжелой волной нахлынули уже подзабытые подозрения. За мной следят. Шпионят. А я-то им верила. Ну, почти верила.

— Прости, что ты сказал, я не расслышала?

— Говорю, удобнее в компьютере обрабатывать, да и кора плот загромождать не будет.

На глаза навернулись слезы.

— К тому же так вдвое быстрее получится, гораздо раньше закончим, — подойдя к костру, Игорь уселся и, покопавшись в стоге сена за спиной, вытащил ноутбук.

— Откуда он взялся? — не сдержав любопытства, спросила я.

— Дет подарил, когда лидером стал.

Я облегченно вздохнула.

— Так что доставай свой и присоединяйся, — дружелюбно предложил Игорь.

Все-таки я не ошиблась в своих подозрениях! Неприятно и горько разочаровываться в людях. Но не стоит ухудшать ситуацию ещё и отрицать очевидное.

— Как вы узнали?

— Не мы, а я, — скромно признался математик. — Просто никто из остальных наш опрос на форуме не заводил и «Пантерой» при этом не подписывался.

Я почувствовала, как от стыда вспыхнули щеки. Всегда проще считать других подлыми злодеями, чем признавать свою глупость. Игорь прав, я проявила излишнюю самоуверенность, во-первых, подписываясь своим именем, а, во-вторых, выкладывая абсолютно идентичный опрос в общем доступе. Вот и какой смысл в анонимном интернете, если сама не предпринимаю ни малейших мер для страховки? Но кто мог знать, что у кого-то еще есть не только компьютер, но и выход в интернет? Вроде же всю технику оборотни отобрали… Вспомнив об этом, я замерла, напряженно прислушиваясь к себе. Никакого негатива, кроме разве что ощущения, что я в очередной раз осталась в дураках, но это к ноутбуку не относится. На мгновение проснулось разочарование: в глубине души я надеялась, что мой вид уничтожал технику из-за очередного инстинкта… Хотя, насколько помню, этим занимались мужчины моего вида. Так что версия не отпадает.

Вернувшись в настоящее, я сняла кулон и включила компьютер.

— Игорь, вы боялись, что я такая же, как те оборотни, что отбирали у людей технику? — я решила окончательно прояснить ситуацию.

— Было дело, — улыбнулся он. — Хотя ты же почти пустая пришла, так что верилось с трудом, но последнего компьютера лишаться не хотелось.

— Но почему ты сейчас сказал? — если даже я скрывала присутствие у себя техники из страха, что могу ее лишиться, то уж что говорить о них!

— Ну, честно говоря, очень неудобно работать только пока тебя нет.

— Да, понимаю, мне тоже, — я погрузилась в работу, но потом, не выдержав мук совести, возобновила разговор. — Прости, я должна была сказать раньше.

— По какому такому закону ты «должна»? — рассмеялся Игорь. — Ничего, я думаю, и у нас еще много сюрпризов, и тебе есть чем нас удивить.

Его слова прозвучали так искренне, что сняли всю тяжесть с моей души. Действительно, я ведь не жду от них стопроцентной честности и открытости. И они от меня не ждут.

— Игорь, я тебя люблю! — повинуясь внезапному порыву, я обняла математика. — Ты все-таки замечательный.

— Я тебя тоже, — он похлопал меня по спине. Его ответные объятья были исключительно братскими или дружескими, без малейшего намека на отношения между полами, и это помогло избавиться от мимолетного смущения. Да, мы относимся к разным видам, и брака с ним мне не видать, но дружбу-то никто не отменял!

Утром мы с Игорем шокировали остальных, дружно достав компьютеры и усевшись заносить результаты опроса.

— Ну что, мы закончили подводить статистику, могу объявить результаты анкетирования! — радостно заявил математик еще через день.

По результатам опроса получалось, что все в той или иной степени помнят свою прошлую, Земную, жизнь. Керели собирали людей в промежуток между две тысячи седьмым и две тысячи десятым годом. И те, кто попал в конец этого временного отрезка, ничего не слышали о загадочных исчезновениях или похищениях, точнее, не больше, чем обычно, и, в основном, из желтой прессы. Возраст «избранников» укладывается в промежуток от двадцати пяти до пятидесяти пяти лет, все мы сохранили свой пол, но в той или иной степени изменили внешность. Почти все попаданцы — люди с высшим образованием, но успешно строивших карьеру и хорошо зарабатывавших на Земле можно пересчитать по пальцам. Причем из преуспевавших ни одного представителя торговой или административной сферы: пара фермеров (одним из которых, кстати, был Ясон), системный администратор, сантехник и несколько служащих. Больше девяноста процентов опрошенных на Земле страдали достаточно серьезными, чтобы их не удавалось игнорировать, заболеваниями, примерно такой же процент людей зарабатывал на жизнь теоретической умственной, а не практической физической работой. Кстати, опрос, проведенный в Интернете, показал аналогичные результаты.

— Тоже мне, «избранные». Вообще, такое впечатление, что керели специально набрали неудачников, — грустно подытожил инженер. — Ни здоровья у нас на Земле не было, ни хорошей карьеры. Так, волочились где-то на задворках, серые и неприметные, неспособные выбиться в люди…

— И ты? — не удержался от шпильки зеленокожий.

— И я, — горько кивнул Сева. — И ты. И все тут присутствующие.

— Не способные или не желающие выбиваться в «люди»? — саркастически поднял бровь Илья. — Почему ты не допускаешь второе?

— Потому что это всего лишь оправдание и утешение для слабаков! — отрезал инженер. — Любой способный преуспеть сделал бы это!

— Даже против своих принципов, веры и чести? Сева, а ты смог бы идти к успеху по трупам?

— Не перевирай ситуацию, в этом не было необходимости.

— Ладно, не по трупам, но за чужой счет. Согласен ли ты возвысится за счет лжи, обмана и предательства?

— Не передергивай! — взъярился Сева. — Ты просто не хочешь признать себя неудачником, поэтому и выдумываешь нелепые оправдания.

Воцарилась напряженное молчание. Мужчины, тяжело дыша, сверлили друг друга сердитыми взглядами. Напряжение нарастало, и я решила высказать свое мнение, просто чтобы разрядить молчание.

— Я признаю, что на Земле была не способна выдержать жесткую конкуренцию. Но ничуть не стыжусь этого, а, наоборот, горжусь. Понимая, что все равно не способна занять первые места — не хватило бы ни сил, ни здоровья, я, в отличие от «успешных», могла позволить себе гораздо реже идти против своей совести. Этот путь ничуть не хуже других. И пусть я с трудом могла себя обеспечить, но зато почти не приходилось лебезить, достаточно было простой вежливости и уважения… к тем, кого я действительно уважала. Знаете, если бы я снова попала в те условия, то жила бы точно так же, как и тогда. Даже если бы могла выдержать конкуренцию, не стала бы рваться наверх, — я улыбнулась. — Но здесь — это не там. Здесь я считаю себя достаточно успешной, при том, что опять-таки не иду против своих принципов, — взглянув на спорщиков и убедившись, что эмоции схлынули, я радостно закончила. — Так что, мне кажется, одно другому не мешало. Наверняка среди нас есть и те, кто был неспособен и те, кто не желал преуспевать на Земле, а, скорее всего, у многих сочетались обе эти причины.

— А меня удивляет, что, людям нравится здесь больше, чем на Земле, — перевела тему Надя. — И это несмотря на то, что почти все здесь или болели, или получали травмы разной степени тяжести, да и жизнь здесь гораздо опасней.

— Мы и на Земле болели, — с готовностью поддержала инициативу подруги Юля. — А так… здесь не надо идти к девяти на работу и до пяти маяться всякой фигней, только потому, что аппаратура сломалась. Здесь все проще… и как-то свободней, что-ли. И не скажу, что намного опасней. Попробовал бы кто из нас вести такую вольную жизнь на Земле… в лучшем случае, в психушку бы заперли. Да и опять-таки здоровье бы не позволило, — вполголоса добавила она.

Я кивнула — у меня нынешняя жизнь вызывала те же ощущения.

Этой же ночью Надя родила симпатичного «лягушачьего» мальчика. Впервые мне удалось непосредственно присутствовать при родах. Они прошли хорошо, гораздо легче, чем у средней Земной женщины, хотя и тяжелее, чем у меня.