Вечером, во время дождя, речная вода окрасилась в красноватый цвет. При попытке отстоять ее в ведре в течении нескольких часов выпал тонкий карминово-красный осадок, легко взмучивающийся обратно при малейшем толчке. На следующий день к полудню, когда солнце и легкий ветерок подсушили лес, от берегов потянулся невысокий красноватый туман, оседая на всех поверхностях и постепенно покрыв тонким слоем и плоты, и находящихся на них людей. После некоторых раздумий я предположила, что эта красная пыль может оказаться спорами красного мха — кто знает, как он размножается.

Когда мы наконец совершили остановку, мои подозрения подтвердились. Красный мох огрубел, даже немного осел и потемнел, обильно оброс мелкими ярко-карминовыми кисточками, в длину не достигающими даже сантиметра, но густо покрытыми той самой пылью (предположительно спорами), которая стремилась перекрасить окружающий мир в красный цвет. Красные люди, красные плоты и даже растительность, но только до ближайшего дождя, освободившего лесное многоцветие. Судя по всему, цикл развития красного мха заканчивается, и если предположить, что этот мох разрастается в сезон дождей, то стоит ждать стабильного изменения погоды. Что, впрочем, уже заметно. Скорее не спороношение мха предвещает окончание длинных дождей, а наоборот.

Сделав несколько ходок за фруктами, я с двумя полными корзинами наперевес отправилась на поиски Марка, чтобы, в свою очередь, показать добрые намерения, но прогулка рядом с чужими плотами результата не дала. Пасмурные взгляды, которые бросали беженцы цитадели, когда я проходила мимо, настроения не повышали, а отсутствие оборотня его окончательно испортило. Я раздраженно фыркнула. Обойдется без подарка, раз в неуловимого играет!

Впрочем, осталось еще одно неоконченное дело, а точнее, моральный долг. Благодарность я испытывать вовсе не против, а вот чувствовать себя хоть кому-то обязанной не хочется. Поэтому я изменила свой путь в направление царских плотов, а точнее, одного конкретного плота. Облеченный властью сидел у костра и, мастерски орудуя топориком, затачивал деревянные колья.

— Здравствуй. Я так и не поблагодарила. Спасибо, и вот, — поставив тяжелые корзины, я потрясла руками. — Не люблю быть в долгу.

— Давай помогу выложить, — улыбнувшись, предложил Сергей, встал и, почти не прихрамывая, принес две корзины, в которые мы принялись перекладывать фрукты. — Но ты ведь вряд ли только, чтобы отдать долг, пришла? — с намеком спросил он, покосившись в сторону других плотов. Подоплека вопроса была настолько очевидна, что вызывала улыбку.

— Только за этим, — заверила его я.

— Точно?

— Точно. Если ты намекаешь, что я собираюсь возмущаться насчет цитадельских, то сильно ошибаешься. Не вижу в этом смысла, да, честно говоря, думаю, ты и сам уже не рад, что их взял.

— Не совсем, хотя и недалеко от истины, — вздохнул Сергей. — У тебя не было с ними конфликтов?

— Нет. Я не навязываю им свое общество, они меня боятся. Надеюсь, что так будет и впредь, — честно сказала я. Уж лучше пусть боятся, чем нападают.

Сергей снова грустно вздохнул. Освободив корзины, я попрощалась и вернулась в кроны.

Набрав даров леса, предприняла попытку найти Марка, на сей раз предусмотрительно оставив подарок дома, чтобы не таскать такую тяжесть по всему временному лагерю. К моему огорчению, Марк как в воду канул. Не знала бы, что его пираньи не едят, точно бы решила, что сожрали. Конечно, он мог уйти на несколько часов, например, на охоту. Кивнув своим мыслям, я решила поспрашивать, не видел ли его кто, внимательно следя, чтобы во время разговора рядом не находились цитадельские — уж очень неприятна их реакция на мое присутствие.

— Да буквально минут пять назад я его видел. Поищи у царских плотов, — посоветовал Ясон. Аналогичные ответы оказались и у остальных. Некоторые вообще говорили, что вот только что Марк находился в пределах видимости. Специально он, что ли, от меня прячется? Я несколько раз медленно прошлась по берегу, внимательно оглядываясь по сторонам. Потом взяла пустые корзины и, нарочито громко и весело предупредив своих, чтобы меньше чем через час не ждали, залезла на дерево. Преодолев поверху примерно пол-лагеря, прицепила корзины к веткам и тихонько спустилась пониже. Как я и ожидала, оборотня удалось выследить почти сразу. Стоя у берега, он пытался отмыться от вездесущей карминовой пыли. То, как легко оказалось найти Марка, подтвердило мои подозрения. Впрочем, надо еще попозже проверить, мало ли что нафантазировать можно.

Несмотря на то, что теперь у меня появилась отдельная закрытая комнатка, я все равно побаивалась включать компьютер на плоту, а на остановках часто на это просто не хватало времени. Но теперь, закончив со своими делами, устроилась повыше и, убедившись, что с земли меня точно не видно, сжала в руке кристалл.

Полазив по знакомым форумам, я впала в глубокую прострацию. Иногда люди меня просто поражают. Мы попали на новую планету, перед нами множество тайн, места и настоящей свободы, а они организовали группу из почти сотни человек, чтобы совместно писать компьютерную игру и, судя по постам, по полдня просиживают в интернете. Кажется, я начинаю понимать Аллу. Как эти любители компьютеров вообще живут-то? Нет, в каком-то плане я понимала истоки такого поведения на Земле: перенаселение, жизненные проблемы, но тут-то ничего этого нет! В крайнем случае, если не хочется находиться с кем-то рядом, всегда можно просто взять и уйти.

Кстати, насчет Аллы. Безо всякой надежды заглянула в ее профайл. Она пропала из сети через несколько часов после нашего последнего разговора, что, впрочем, и стоило ожидать, ведь уже тогда она находилась на грани. Впрочем, в ее профайле содержалось предложение стучать по какому-то другому адресу, некому «Николу». Решив, что с меня не убудет, и поскольку других контактов у меня в аське все равно нет, я постучала по этому адресу. В случае чего просто уничтожу свой аккаунт.

— «Алла?»

— «Нет, Николай,» — тут же пришел ответ.

— «А где Алла?»

— «Какая Алла?»

— «Такая,» — я прислала Николаю ссылку на профайл знакомой.

— «А, Алла! Так ее уже почти двадцать дней назад вместе с остальными вниз отправили,» — я непонимающе моргнула.

— «Куда отправили?»

— «Вниз. Мы подумали, что, может быть, они болеют от разреженного воздуха или слишком сильного облучения, горы как-никак. Вот и собрали экспедицию, чтобы вывезти их. Когда последний раз связь была, больше половины больных еще оставались живы, в том числе и Алла. Но вот уже неделя как связь пропала: то ли горы мешают, то ли что-то случилось.»

Я поежилась. Надеюсь это «что-то» — не припадок психов, перебивших помогающий им народ.

— «А как вы? Больше никто не заболел?»

— «Нет, у нас все в порядке, все здоровы, игру делаем.»

Задав еще несколько вопросов и пожелав удачи в создании игры, я отключила компьютер от сети и задумалась. В словах Николая есть смысл. Если, например, предположить, что человеческому виду вредит избыток солнечной радиации, а троллиному он, наоборот, необходим, то становятся понятны причины повальной эпидемии троллизма в джунглях. Мало того, что сам лес пропускает мало света, так еще и почти сразу после нашего появления зарядили дожди. Хотя нельзя утверждать, что причина болезни двух видов одна и та же, они вполне могут оказаться разными. Например, на людей пагубно действует ультрафиолетовые лучи, а тролли страдают от некого вируса, бактерии или даже гриба.

Убедившись, что прошло достаточно времени, я слезла немного ниже, остановилась, высмотрела в лагере Марка и лишь потом начала открытый спуск с корзинами, демонстративно не глядя в его сторону, но, одновременно, все время следя за ним краем глаза. Стоило ему заметить мое приближение, как он тихонько двинулся в сторону зарослей кустов, с опаской поглядывая в мою сторону. Я грустно усмехнулась. Конечно, все возможно, даже то, что у меня разыгралось воображение, преувеличивая собственную значимость, но ранее теснившиеся смутные подозрения превратились в уверенность. Марк не хочет со мной общаться. Странно только, почему. Вроде при нашей единственной встрече я не натворила ничего такого уж страшного. К тому же, мог бы просто подойти и сказать прямо, что хотел бы избежать лишних контактов, тогда я бы и навязываться не стала. Странно, но вроде бы неприятное открытие меня почти не расстроило. Вот если бы такая реакция возникла через месяц общения — совсем другое дело. А так, мало ли что — может, внешность не понравилась, я, вон, тоже от него в восторг не пришла. Раз не хочет человек общаться, то просто больше искать его не буду. Нет, если случайно столкнемся, то, конечно, поздороваюсь, но к близкому общению стремиться не стану. В конце концов, меня ученые быстро заметили, однако уважали мое право не вступать в общение, пока я до него не созрела. Вот и мы установим мирный нейтралитет. Так даже лучше.

Приняв решение, я почти физически почувствовала, как с души свалился груз горечи и непонимания и, решительно подняв корзины, направилась к плоту.