Глава восемнадцатая

Он провел здесь почти полгода. Первое время его посещали всей семьей, но вот уже третий раз она приходила сюда одна. Отец и мать, занятые делами, тоже стали бывать здесь поодиночке, когда обстоятельства позволяли им.

Сегодня здесь было необыкновенно тихо, лишь мерное жужжание аппаратуры не позволяло оглохнуть. Не было ни одного из подручных майора Уиттла, которые все никак не могли закончить свои исследования, кроме лейтенанта Брюйера. Но и он, по какой-то молчаливой традиции установившейся за последние полгода, вышел в коридор, едва она показалась на пороге. Он знал, что Аурис хотела побыть наедине с братом.

Девушка приблизилась к цилиндру, стоявшему на оранжевой платформе, и присела на специально установленный здесь энергетический кокон. Чет Гамильтон распорядился насчет него, поняв, что выздоровление обнаруженных в дальнем космосе офицеров с эсминца «Эвендор» может затянуться. К двум из них, узнав о спасении, тоже приезжали родственники, но это было лишь однажды. Все они, кроме Хегора, были родом с отдаленных планет королевства и не принадлежали к богатым семьям. Поговорив с доктором, родные решили ждать от него вестей об улучшении состояния и молиться, а пока что вернуться домой. Но семья Марсо имела возможность видеть Хегора чаще, хотя, никто из них не мог сказать, что ему от этого стало лучше. Хегор так и не приходил в сознание, хотя раны его уже почти затянулись. И все же Аурис при первой же возможности бывала здесь. Она верила, что ее присутствие, пусть и неосознанно, помогает брату выжить.

За это время, кроме старого зануды Гамильтона, которого она уважала и немного побаивалась за суровый нрав, Аурис подружилась с капитаном Джами и другими докторами, помогавшими следить за сложным оборудованием, от которого сейчас зависела жизнь спасенных. Даже Сэм Брюйер, наблюдавшей за ними со своими секретными целями, за столь долгий срок постепенно стал для нее чем-то большим, чем просто воякой-службистом или частью меблировки. Он оказался достаточно тактичным парнем, чтобы понимать ее желания без слов и за это Аурис стала относиться к нему лучше. Хотя ее и коробило порой, что Сэм пытается выведать что-то о состоянии сознания Хегора, используя для этого все свои хитроумные приспособления. Но, такая уж у него была служба. После возвращения с Капеллы мгновенно повзрослевшая Аурис стало гораздо проще относиться к таким вещам.

– Вот и я, – поздоровалась она, наконец, просидев несколько минут молча у цилиндра из толстого стекла, за которым, опоясанный трубками жизнеобеспечения, плавал в растворе молодой Хегор, щетина которого медленно продолжала расти.

– Столько времени прошло, – продолжала она говорить вслух, чтобы не чувствовать себя здесь в полном одиночестве, глядя на огромные окна из стекла, затемненные специальным фильтром, – твои раны на плече и боку давно затянулись. Их почти не видно. Профессор Гамильтон говорит, что и голова твоя оказалась крепкой, а сломанную ногу давно прооперировали. Так что, когда ты выйдешь отсюда, то сможешь с нами много гулять. Ты же помнишь, у нас большое поместье.

Замолчав ненадолго, Аурис оглянулась на дверь, ей показалось, что раздался шорох. Но никто не входил. Брюйер бродил по коридорам госпиталя, в котором в этот вечерний час уже почти никого не было. Она понимала, что лейтенант все равно должен будет вернуться и спешила выговориться.

– Отец сейчас в дальнем космосе, вернется только через две недели, поэтому он не смог зайти. А мать дома. Но, сегодня я пришла одна. Мы так будем рады, когда ты вернешься. В твоих комнатах до сих пор никто не живет. Правда, в нескольких из них я все же устроила библиотеку, но, если тебе не понравиться, то мы прикажем ее перенести в другое место.

Заговорив о библиотеке, Аурис вновь вспомнила артефакт, который до сих пор тайно в ней хранился. Он лежал там так давно никем не потревоженный, что она сама уже начала забывать о его существовании. После всего, что случилось с ней во время последней экспедиции, у Аурис было слишком много ярких воспоминаний, затмивших эту находку, а сам Артур де Грюне боялся даже напоминать о нем, хотя по всему было видно, что он расстроен. Его надежды на быстрый «информационный прорыв» в этом затянувшемся на долгие годы личном расследовании не оправдались. Аурис так и не смогла раздобыть подтверждения своим словам. Более того, едва не погибнув, вообще поставила под угрозу саму возможность археологов изредка спускаться на исследуемые планеты, заселенные аборигенами. А таких планет было большинство. После случая с Аурис посещения вообще были запрещены до особого разрешения королевской комиссии. И все же надежда не умерла, а лишь была отложена до лучших времен.

– Ты знаешь, – произнесла Аурис, вновь оглянувшись на дверь. – Чет Гамильтон, которого отец очень уважает, сказал, что нужно подождать. Еще немного и сознание к тебе обязательно вернется… ты опять будешь говорить и смеяться. И мы снова сможем долго болтать вечерами…

В этот момент дверь тихо приоткрылась, и Сэм Брюйер осторожно вошел в помещение.

– Значит, будем ждать, – смирилась Аурис.

Повернувшись в сторону вошедшего, она произнесла:

– Сэм, я уже ухожу, чтобы вы могли спокойно заняться своей службой. Но, прежде, я хотела бы выпить чашечку кофе. И, если ваши дела могут немного подождать, прошу, покажите мне, где здесь ближайшее кафе. Вы ведь здесь все знаете лучше меня.

– С удовольствием, мадмуазель, – произнес Сэм, вознесенный этой неожиданной просьбой на небеса, хотя от внимания контрразведчика не ускользнул тот маленький обман, на который пошла Аурис. Она отлично знала, где находятся все кафе в этом госпитале. «Просто решила опять попытаться выведать у меня служебные секреты, – самодовольно усмехнулся Сэм этой милой уловке, – но, не упускать же такую возможность пообщаться с ней поближе. Девчонке ведь и в самом деле хочется с кем-то поговорить. Брат, который уже полгода не может проронить ни слова, не самая веселая компания, хотя она и сильно его любит. И еще хорошо держится. Я-то вообще бы сошел с ума, наверное. Или спился».

– С удовольствием, – повторил Брюйер, услужливо пропуская девушку вперед сквозь автоматические двери, – я покажу вам отличное кафе. Хотя, в этот час там пустынно.

– Мне не нужна большая компания, – грустно улыбнулась Аурис, – вполне хватит и такого блестящего офицера.

«Очень хочет что-то из меня вытянуть, – вновь подумал Сэм, и мысленно предупредил себя, – раз она так тебя нахваливает, будь на чеку, дружище. Ты сам от нее глаз отвести не можешь. А эта Аурис та еще штучка».

Выйдя из помещения, дверь в которое закрылась, издав еле слышный писк, – это включились датчики движения, установленные людьми Брюйера, – они прошли по пустынному коридору, населенному лишь медицинскими роботами, и оказались у скоростного лифта.

– Нам, сюда, мадмуазель, – сообщил Сэм, как и многие офицеры в королевстве, соблюдавший моду на все древне-французское, – поднимемся всего на пару этажей. Оттуда прекрасный вид.

Аурис последовала за ним, неожиданно став слишком близко. За те короткие мгновения, когда лифт со светящимися стенами возносил их на два уровня вверх, Брюйер, успел уловить запах ее волос. Девушка не отодвинулась, хотя приличия не были соблюдены должным образом, и не возмутилась. Напротив, даже слабо улыбнулась в ответ на его неуклюжую попытку отшатнуться. От этого у лейтенанта едва не помутился рассудок. Аурис была дочерью одного из самых могущественных адмиралов королевства, но она была также чертовски хороша, и Брюйер ничего не мог поделать с этим обстоятельством. «Держись, Сэм, – приказал он себе, – ты же контрразведчик».

Когда двери распахнулись, выпуская их наружу, Сэм призвал на помощь все свое самообладание, чтобы не выскочить первым. Он провел Аурис в небольшое кафе для персонала, находившееся на открытой террасе, с которой открывался вид на озеро и далекий ночной город. Усадив девушку за столик, он вызвал робота-официанта. Обстановка здесь была вполне уютной, и даже слишком роскошной для военного госпиталя: мягкие диваны из настоящего дерева и кожи, нетрансформируемые столики с подсветкой, что нечасто встретишь в заполненных электронными услугами заведениях, где приходилось бывать Сэму и его сослуживцам. Гамильтон хоть и был занудой, считал, что у медперсонала работа нервная, и он должен отдыхать хорошо, когда выдается свободная минутка. Сейчас Сэм его за это не винил.

В этот час в небольшом кафе, способном вместить человек тридцать от силы, кроме них ужинали несколько врачей и еще кто-то из младшего медперсонала. Его техники предпочитали кафе на другом этаже, собственно, поэтому он и привел Аурис сюда.

– Что будете пить? – услужливо поинтересовался Брюйер, активировав панель с меню, которое возникло прямо перед ними в воздухе, представив в объемном полупрозрачном виде напитки и закуски, имевшиеся в ассортименте.

Аурис ткнула в полупрозрачную чашку с кофе, Сэм сделал тоже самое, присовокупив к нему еще вазочку с местным печеньем, к которому питал слабость. Они не успели сказать и пары слов, как заказ был уже доставлен ненавязчивым роботом-официантом и дымился на столе, источая приятный аромат.

– Люблю этот запах, – призналась Аурис, – с детства.

Она была так естественна, что Сэм, как ни старался сохранить суровое выражение лица, быстро терял над собой контроль.

– Я тоже, – соврал он, чтобы поддержать разговор.

На самом деле, на его родной планете Круре в ходу был совершенно другой напиток из листьев гуамайи. Он был втрое крепче, чем самый крепкий кофе, который среди фермеров никто не пил, почитая за напиток слабаков, а также изнеженной столичной знати. И Сэм, вообще оказавшийся на Анкоре впервые в жизни, не хотел признаваться одной из представительниц этой самой изнеженной знати в своих пристрастиях, чтобы не обидеть ее. Впрочем, Аурис оказалась проницательной и «расколола» его с первого захода.

– Это неправда, Сэм, – прямо заявила она, когда Брюйер морщась, пригубил «божественный напиток», как его называла мадам Марсо, – и не зачем меня обманывать.

– Ну, – пробормотал смущенный лейтенант, не выдержав такой неожиданной откровенности от казавшейся ему тактичной дочери адмирала, – скажем так, я не очень часто его пью.

– Вот это больше похоже на правду, – подтвердила она, улыбнувшись.

Они помолчали немного, глядя в разные стороны, но, сидеть так было слишком невыносимо, и Сэм не выдержал, предприняв контратаку:

– Вы ведь что-то хотели у меня спросить, мадмуазель?

– Да, – опять не стала увиливать Аурис, – только не называйте меня больше мадмуазель, а то я чувствую себя как на приеме у королевы. Ладно?

Сэм, кивнул, лишившись дара речи от ее непосредственности. Эта девушка удивляла его все больше.

– Скажите, – произнесла Аурис, медленно отпив небольшой глоток кофе из белой чашечки в форме свернутого лепестка, – зачем вы пытаетесь проникнуть в сознание офицеров с «Эвендора»? Вы в чем-то их подозреваете?

Сэм понял, что играть с ней в кошки-мышки не стоит. Она слишком умна и расколет любого контрразведчика, но и рассказать ей о своих подозрениях, вернее о гипотезе Уиттла, он просто так тоже не мог. Поэтому замолчал, подбирая слова.

Даже родившись на Круре, он с детства знал, что с сознанием жителей Пангеи могли происходить разные вещи. Особенно с теми, кто уже потерял своего «ангела». Такое уж случалось в королевстве, хранившем в своих глубинах много тайн. Но, в том – то и заключалась загадка, что Хегор Марсо его не потерял, хотя и немногим отличался от мертвеца, когда его нашли. Как и остальные. Сейчас по всем физическим показателям он был почти здоров, и его вторая энергетическая оболочка, – «ангел», как ее называли военные, – которой следовало отмереть при смертельной опасности для своего хозяина, тоже оставалась на месте. Она должна была исчезнуть, приняв на себя весь удар черной энергии, разрушающей жизнь, что бы спасти ее в последний раз. Но не исчезла. Ее можно было прощупать специальными полями у всех спасенных бойцов. Поэтому формально все они были живы, но сознание пока отказывалось возвращаться к ним. И люди Уиттла, несмотря на все свои усилия, так и не смогли понять, что же произошло с «Эвендором» за те пять лет, пока его не было. Хотя и не прекращали попыток. Их сверхчувствительная техника, какой не было даже у Гамильтона, могла отследить любые изменения в поле жизненных энергий, но пока ловила лишь ее слабые возмущения, словно сознание пыталось вернуться в эти тела и не могло.

Уиттл приказал ждать, несмотря на протесты Гамильтона, которому впрочем, тоже не удавалось вернуть своих пациентов к нормальной жизни, как он ни старался. Майор очень надеялся получить информационные слепки с «ангелов», чтобы узнать истину. Ведь оставалась вероятность, что эти бойцы могли побывать в плену у врагов Пангеи. Насколько ему было известно, в королевстве еще не было придумано способов воздействовать на «ангела», – рожденного, как считалось богами, чтобы дать человеку вторую жизнь, – но, вот способов воздействовать на сознание, было хоть отбавляй. И потому контрразведка должна была проверить всех пятерых на наличие скрытых вредоносных программ.

«Может быть, поэтому они так долго не выздоравливают? – часто задавался вопросом Сэм, сидя по ночам среди прозрачных цилиндров с недвижимо плавающими фигурами, – впрочем, все это может быть и последствиями обычной катастрофы. Они ведь не на отдыхе находились, когда это все приключилось, и ранений у каждого было не мало. Война есть война».

Сейчас, однако, молчать дальше было нельзя. Напротив Брюйера сидел человек, который ждал хоть какого-то ответа. Голубые глаза Аурис с мольбой смотрели на него. Наконец, вздохнув, Сэм принял трудное решение.

– Вы знаете, мадмуазель, – начал он, запинаясь, но нашел в себе силы продолжить, – я не могу ответить вам на этот вопрос, даже если бы и хотел. Это военная тайна, которую мне запрещено разглашать.

И поймав на себе разочарованный взгляд девушки, добавил.

– Вы должны это понимать.

– Да. Я понимаю, – тихо произнесла Аурис, – извините, что отняла у вас время… Сэм. Мой отец просто окружен военными тайнами. И все же…

Она вдруг поднялась, мгновенно охладев к божественному напитку, который еще оставался на дне маленькой чашки.

– Единственное, что я могу вам обещать, – поспешно сказал Сэм, вставая вслед за ней. – Когда Хегор очнется, вы узнаете об этом первой.

– Что ж, – слабо улыбнулась Аурис, как бы оправдывая его слова, и направилась к выходу, – будем ждать.

Брюйер, выскочив из-за стола, проводил ее до самой стоянки глайдера, на котором она улетела. Некоторое время он еще стоял на открытой площадке, вдыхая поднимавшиеся от озера запахи, до тех пор, пока бортовые огни быстро удалявшегося глайдера не растворились в ночи. А затем вернулся к месту службы, проклиная себя за то, что не мог ей ничего рассказать. Впрочем, и рассказывать пока было нечего. Они сами еще не получили никаких точных данных, чтобы хоть что-нибудь заявлять уверенно.

У крайнего аппарата уже сидел военный техник Том Чарти, просматривая данные за последний час.

– Что новенького? – безрадостным голосом поинтересовался Сэм, проходя мимо него к центральному посту.

– Пока все так же, – кивнул Том, не поднимая головы от экрана по которому бежали цифры и символы, тут же превращавшиеся в шифрованную запись для последующего анализа.

Брюйер уже собрался двинуться дальше, как вдруг огонек на панели ближнего цилиндра замигал красным. А затем еще и раздался зуммер тревожного сообщения.

– Черт побери, – замер Сэм, не желая верить своим глазам, – что это значит?

Они оба воззрились на тело, плававшее в стеклянном цилиндре. Человек, обмотанный трубками жизнеобеспечения, вдруг зашевелился и дернул рукой. Потом ногой. Затем все его тело забилось в конвульсиях, и он начал метаться по цилиндру обрывая провода. При этом его глаза оставались закрытыми, а на приборах контрразведчиков лини показаний заметались вверх-вниз.

– Он что, оживает? – переспросил Том Чарти, никогда еще не выполнявший подобных заданий.

У его командира опыта было немногим больше.

– Быстро сюда врачей! – рявкнул Сэм.

Когда прибыла команда дежурных медиков, уже второй пациент метался по цилиндру, обрывая трубки жизнеобеспечения. Пока врачи попытались утихомирить и спасти своих пациентов, Сэм, настороженно взирая на остальных, не подававших признаков жизни, медленно двинулся вдоль цилиндров. Остановившись напротив неподвижного тела Хегора Марсо, он стал напряженно вглядываться в его лицо и руки, пытаясь уловить сигналы возвращения жизни. Постояв так пару минут, не обращая внимания на крики дежурных врачей, он уже собрался отойти, чтобы узнать от них последние новости, как вдруг глаза на неподвижном лице открылись. И на него спокойно взглянул человек, отсутствовавший в этом теле больше пяти лет.