Через неделю Мэригей уже ходила, еще через неделю мы уже делили прелести «свободного общения», а через шесть недель было объявлено о полном ее выздоровлении.

Десять долгих месяцев полета и все эти месяцы – армия, армия, армия всю дорогу. Гимнастика, бессмысленная работа, обязательные лекции – поговаривали, что будто даже собираются восстановить прежний порядок соседства на ночь – но этого не сделали: наверное, опасались бунта. Ведь многие уже нашли себе более или менее постоянных друзей и подруг, и их совсем не устраивал случайный партнер на ночь.

Вся эта чушь, вся армейская дисциплина и прочее волновали меня вот почему: я боялся, что нам не разрешат подать в отставку. Мэригей назвала меня параноиком. Просто ничем другим нельзя занять людей целых десять месяцев, сказала она.

Кроме обычных сплетен из армейской жизни всех в основном занимал один вопрос: как сильно переменилась за эти годы Земля и что мы там будем делать, когда до нее доберемся? Все мы будем довольно состоятельными людьми – двадцать шесть лет копилась наша оплата плюс проценты – пятьсот долларов, что мы получили за первый месяц в армии, уже выросли до 1500.

На Старгейт мы прибыли в конце 2023 года.

База разрослась до неузнаваемости за семнадцать лет, что мы провели в кампании «Йод-4». Теперь это было единое здание, размерами с лунный Тихо-Сити, помещавшее десять тысяч человек.

К базе было припарковано семьдесят восемь крейсеров, все класса «Годовщины» или еще крупнее, которые занимались рейдами на входные планеты тельциан. Еще десять кораблей охраняли сам Старгейт, а два крейсера крутились на орбите, поджидая своих десантников и экипаж. Один корабль «Надежда Земли II» вернулся из боевого рейда и теперь ждал возвращения еще одного корабля.

Они потеряли две трети команды, и посылать корабль с тридцатью девятью людьми обратно на Землю было неэкономно. Тридцать девять выживших – тридцать девять убежденных штатских.

Мы отправились на базу в двух посадочных катерах.

Генерал Ботсфорд (на Хароне, когда там имелось только два бункера и двадцать четыре могилы, мы знали его всего только майором) принял нас в не без изящества оборудованной комнате для занятий. Он прохаживался взад и вперед, за ним виднелся большой клуб голографического демонстратора операций. Я едва различал надписи и был изумлен, когда увидел, как далеко до Йод-4. Конечно, расстояние особой роли не играет, у нас ведь есть прыжок. До Альфы Центавра мы добирались бы в десять раз дольше, хотя Альфа Центавра наш ближайший сосед, но это не коллапсар.

– Вы знаете… – начал он слишком громко, но тут же сменил тон на более доверительный. – Вы знаете, что мы могли бы включить вас в состав других ударных групп и послать обратно в действие. В Элитарный Призывный Закон внесена поправка, срок службы удлинен до пяти лет субъективного времени.

Но мы этого не делаем, хотя… Черт побери! Я просто не понимаю, почему бы некоторым из вас не остаться в армии. Еще два-три года, и вы будете обеспечены на всю жизнь. Конечно, вы понесли тяжелые потери… но это неизбежно, вы были первыми. Теперь будет куда легче. Все костюмы были усовершенствованы, мы больше знаем о тактических приемах тельциан, наше оружие стало гораздо эффективнее… Нам просто нечего бояться.

Он сел во главе стола, за которым мы все собрались, и посмотрел вдоль его продольной оси, никого особо не замечая.

– Моим собственным воспоминаниям о войне уже полвека. Мне война дала возможность почувствовать себя настоящим мужчиной. Возможно, я был человеком другого склада…

«Или у него хорошая избирательная память, – подумал я. – Здесь помню, а здесь…»

– Но что было, то сплыло. Я могу предложить вам вариант, исключающий непосредственное участие в боевых действиях.

Нам не хватает квалифицированных инструкторов. Практически у нас их вообще нет. Идеальный инструктор – это только боевой ветеран.

Вас обучали ветераны Вьетнама и Синая, самым молодым из них было уже за сорок, когда вы покинули Землю. Двадцать шесть лет тому назад. Поэтому вы нам очень нужны, и оплата будет соответствующей.

Каждый из вас получит звание лейтенанта, если согласится стать инструктором. Инструктором на Земле или на Луне – с двойной оплатой, на Хароне – с тройной или здесь, на Старгейте, – оплата увеличивается в четыре раза. Кроме того, вы можете не спешить с ответом. Каждому разрешается свободный проезд обратно на Землю – завидую вам, ребята. Я не был дома уже двадцать лет и, наверное, никогда не вернусь теперь, а вы снова можете почувствовать себя штатскими людьми. Если это вам придется не по вкусу – просто обратитесь в любое отделение ИСООН, и оттуда вы уже выйдете офицерами. С правом выбора места службы.

Вижу, кое-кто улыбается. Погодите с выводами. Земля немного не похожа на ту, что вы покинули. – Он вытащил из кармана небольшую карточку и взглянул на нее, слегка усмехнувшись. – У большинства из вас на счетах имеется по четыреста тысяч долларов, это накопившаяся оплата и проценты. Но Земля ведет войну, и гражданам Земли приходится поддерживать экономику своими деньгами. Ваши доходы подлежат налоговому обложению в размере 92 процентов. Тридцать две тысячи долларов вам может хватить года на три – если будете экономить. Кроме того, вы захотите найти работу, а война – единственное дело, для которого вы обучены по высшему классу. На Земле не так уж много рабочих мест. Население сейчас составляет десять миллиардов человек, из них пять или шесть миллиардов – безработные. И вы еще отстали на двадцать шесть лет от развития науки и техники.

Не забывайте также, что все ваши друзья и возлюбленные постарели на те же двадцать шесть лет. Многие из ваших родственников уже умерли. Боюсь, что дома вам покажется весьма одиноко.

Но чтобы вы узнали побольше о мире, куда направляетесь, я передаю слово сержанту Шири, который недавно прибыл с Земли. Сержант, прошу.

– Благодарю вас, генерал.

Что-то не в порядке было у сержанта с лицом, кожей, и тут я понял, что щеки у него напудрены и он пользуется губной помадой. Ногти на руках очень ухоженные, миндалевидные.

– Не знаю даже с чего начать. – Он закусил верхнюю губу и, нахмурившись, взглянул на нас. – Все очень переменилось даже с тех пор, как я был еще мальчиком. Мне сейчас двадцать три, то есть я даже не родился еще, когда вы ушли к Альфе… Ну ладно, для начала… Много ли среди вас склонных к гомосексуализму? – Склонных не было. Неудивительно. – Я лично гомосексуалист. – Ого, шутки в сторону. – Как и каждый третий в Европе и Северной Америке. В Индии и на Ближнем Востоке это число еще больше. Но уменьшается в Латинской Америке и в Китае.

Большинство правительств поощряют гомосексуальность – ООН заняла нейтральную позицию, – главным образом потому, что это наиболее действенный метод контроля над рождаемостью.

Благовидный предлог. В армии поступают просто – замораживают образец спермы, а потом делают донору вазектомию. Надежная защита от дурака. Еще когда я учился, большинство гомосексуалистов в кампусе оправдывалось этим аргументом. Кроме того, метод действовал, судя по всему. Я ожидал, что на Земле будет жить больше, чем десять миллиардов человек.

– Когда меня предупредили, еще на Земле, что я буду с вами говорить, я специально разыскал некоторые сведения, в основном из старых журналов и инфозаписей.

Многое из того, чего вы опасались в прошлом, так и не произошло. Скажем, голод человечеству до сих пор не грозит. Даже не используя всю пригодную для обработки землю и океанские ресурсы, нам удалось накормить все население, и мы сможем удовлетворить потребности даже вдвое большего количества людей. Новая пищевая технология и равномерное распределение калорий. Когда вы покидали Землю, миллионы людей находились на грани медленного умирания от голода. С этим покончено.

Вас волновала проблема преступности. Как я узнал из записей, в ваше время невозможно было пройтись по улицам Нью-Йорка, или Лондона, или Гонконга без телохранителя. Но теперь, когда все получают достаточное образование, когда о людях больше заботятся, – успехи психометрии позволяют выявить потенциального преступника еще в детском возрасте, и он получает действенное корректирующее лечение. Теперь число серьезных преступлений неуклонно уменьшается. Наверное, сейчас в целом мире совершается меньше тяжелых преступлений, чем в ваше время в одном большом городе.

– Все это хорошо и прекрасно, – вмешался в беседу генерал, давая тоном понять, что все далеко не так, – но мне приходилось слышать кое-что другое. Что вы называете тяжелым преступлением? А остальные виды правонарушений?

– Ну, это убийство, избиение, изнасилование – все серьезные преступления, связанные с нападением на человека, сходят на нет. Покушения на собственность личности – мелкие кражи, вандализм, незаконное заселение – все они еще продолжают су…

– Что это значит – «незаконное заселение»? Сержант поколебался, потом ответил:

– Человек положительно не должен лишать другого человека части жизненного пространства, незаконно присваивая собственность последнего.

Александров поднял руку.

– Вы хотите сказать, что не существует понятия «частная собственность»?

– Существует, почему? Я, например, имел в собственности свою комнату, пока меня не призвали. – Эта тема почему-то явно его смущала. Новые специальные табу? – Но имеются границы.

– Как вы поступаете с преступниками? – Это Лутулли.

– Приговаривают ли еще к мозгостиранию? Сержант с видимым облегчением переменил тему:

– Нет, нет. Этот способ считается примитивным. Варварским. Мы накладываем на сознание преступника матрицу новой, здоровой личности. Общество принимает их обратно как полноправных членов. Очень хороший способ.

– Существуют ли тюрьмы? – Это Юкава.

– Наверное, вы можете назвать корректировочный Центр тюрьмой. Пока люди не получат лечения и не будут выпущены, они находятся там против воли. Но можно сказать, что именно неправильное понимание свободы воли привело их в этот центр.

Я не имел намерения стать правонарушителем, поэтому спросил его о том, что меня больше всего волновало:

– Генерал сказал, что большая половина населения не имеет работы, что нам не удастся получить место. Это верно? Нам тоже придется перейти на пособие?

– Я не знаю, что вы имеете в виду под пособием. Конечно, правительство оказывает помощь не имеющим работы. Это верно, я сам не имел работы, пока меня не призвали. По образованию я музыкант.

Видите ли, хроническая безработица имеет две стороны. Обеспечивать ведение войны может миллиард человек или два миллиарда. Но это не значит, что все остальные сидят сложа руки.

– Каждый гражданин имеет право в течение молодости – до восемнадцати лет, до четырнадцати – в обязательном порядке, – получить бесплатное образование. Плюс отсутствие необходимости заботиться о пропитании – все это привело к расцвету искусств. Сейчас на Земле больше художников и писателей, чем за все прошедшие два тысячелетия после нашей эры! И плоды их труда получает самая широкая и образованная общественность из когда-либо существовавшей.

Не мешало над этим поразмыслить. Раби поднял руку.

– И вы уже произвели нового Шекспира? Нового Микеланджело? Количество – это еще не все.

Сержант Шири совершенно женским жестом откинул волосы со лба.

– Это решать потомкам. Только они могут делать сравнения подобного рода.

– Сержант, когда мы с вами разговаривали перед этим, – сказал генерал, – вы упомянули, что жили в этаком гигантском улье, а не в обыкновенном здании, и что никто уже не может жить за городом?

– Да, сэр, это верно, никто не имеет права поселяться на потенциально обрабатываемой земле. И у меня, там, где я живу, то есть жил, семь миллионов соседей, мы все помещаемся практически в одном здании – городском комплексе Атланта! Но это не значит, что мы живем в тесноте. Мы в любой момент можем спуститься на лифте вниз, погулять по полю, пойти посмотреть морской берег, если захотим…

Вам, ребята, нужно приготовиться к этому. Города теперь мало напоминают случайные агломерации зданий, к каким привыкли вы. Большинство больших городов были сожжены и разрушены во время голодных бунтов в 2004-м, перед тем, как ООН взяла в свои руки производство и распределение пищи. Восстанавливались они уже по новым функциональным проектам.

Париж и Лондон, например, были полностью перестроены. Так же и большинство мировых столиц. Вашингтон, впрочем, уцелел. Сейчас это просто кучка монументов и административных учреждений, подавляющее большинство живет в окружающих комплексах – Рестоне, Фредерике, Колумбии.

Потом Шири отвечал на вопросы – каждый хотел узнать, что сталось с его родным городом, – и в общем картина вырисовывалась не такая уж мрачная, куда лучше, чем мы думали.

Кто-то грубо поинтересовался, почему Шири употребляет косметику, и сержант ответил, что так теперь все делают, независимо от наклонностей. Я решил, что буду отщепенцем, и пускай моя физиономия выглядит как она есть.

Мы присоединились к уцелевшим членам экипажа «Надежда II» и на их крейсере отправились в путь к Земле. Ученые и техники тем временем занимались анализом повреждений нашей «Годовщины». Капитан в скором времени должен был давать показания о случившемся, но, насколько я знаю, судить его не собирались.

На обратном пути жилось нам довольно вольготно. За семь месяцев я прочитал тридцать книг, научился играть в го, прочел курс лекций по основам физики – весьма устаревший к тому времени, – и еще больше привязался к Мэригей.