Записки капитана

«Три недели после ужина пролетели мигом. Чего только стоило популяризовать и свести в целое два десятка текстов по хомоволновой энергетике, где половина данных при перекрёстной проверке выдавала плавающую достоверность. Команда по разработке анкет, в которую по сети быстро влились десяток инженеров-хомоэкоников „Сада", которая постоянно обращалась за консультациями, очень помогла. Не в процессе. Но в конечном результате. Не менее сотни раз приходилось разъяснять, казалось бы, просто изложенные вещи.

Два десятка часов семинара по проведению анкетирования пролетели тоже незаметно. Хотя информацию из меня две сотни экоников выжимали яростно.

Тяжелее всего пришлось на экзамене – меня и команду разработчиков проанкетировали по десятку раз. Почему меня анкетировали преимущественно „старые мудрые женщины", большинству которых едва перевалило за тридцать, это я понял позднее.

В общем, только после завершения семинаров, когда всё остальное должно было встать на поток, я смог „поднять голову от станка" и оглядеть, что делается на борту.

Коротко происходящее можно было охарактеризовать одной фразой: экипаж отдыхал. Активно отдыхал от бешеной авральной гонки. Одна команда, руководимая, как ни странно, с борта „Сада", не спеша разбирала остатки трёх линкоров, подобранные по дороге, и проводила инвентаризацию всего, что мы уволокли с базы.

Остальные, разбредясь по громадине корабля, медленно, со вкусом занимались любимым делом. Бригады строителей медленно, но верно превращали состряпанные на скорую руку внутренние переборки и переходы в произведения искусства. Внутри „Руси" уже функционировали четыре лаборатории и строились пятая и шестая. В трех лабораториях развлекались специалисты по вооружениям, двигателям и щитам, дорвавшиеся до обширных, не ограниченных начальством временных ресурсов. Четвёртая целилась решить проблему криогенной заморозки. Пятая и шестая, на создание которых людей подтолкнули выложенные в сеть учебники, собирались серьёзно заняться хомоэнергетикой.

Что получится в результате, я смутно представлял. Но решение этих проблем отложил на отдаленное потом.

Под носом была другая проблема. Точнее, две.

Первая была легкой-сложной.

На полное анкетирование экипажей у команд капелланов ушло шесть дней. И затем на кое-как подготовленных людей навалилась страшная нагрузка – поддержание переписки по сети.

Информацию о том, что капелланы имеют доступ к переписке, я после недолгих, но бурных прений рассекретил. Преимущественно потому, что не менее половины моего экипажа могло отследить этот факт. Сразу же вслед за этим пришлось срочно пересматривать структуру деятельности. Ранее капелланы закреплялись за подразделениями – и точка. По введению правила просмотра остро встал вопрос: кому ты готов доверить свою внутренность? И пришлось вводить добровольный выбор капеллана. Сразу вслед за этим – вывешивать на сайте отдельные страницы с описанием капелланов. И после этого был сделан шаг, который, наконец, вдребезги разнёс стенки между полами.

Шаг этот сделал Киянкин. Он стал первым, к кому, как к капеллану, обратились с другой стороны шлюза. По просмотру логов переписки я понял, что как капеллан – как только капеллан – он общался только первые шесть минут. Затем он перестроился и ринулся в тонко построенный флирт, растянувшийся на пять часов непрерывного общения.

Результатом этого общения стал двухчасовой запой для одного и, как высказалась старший сержант Мирослава Шанежская, «возрождённое понимание и осознание того, что значит быть женщиной и понимание того, зачем нужно общение с мужчиной» – для другой.

Через три – всего три – дня, капелланы практически не вылезали из сети, предоставляя «сеансы учебного общения с человеком противоположного пола». И после тренировочного сеанса девчонки выходили на общение уже не с желанием поругаться и доказать себе, что от мужиков ничего хорошего ждать не приходится.

Лично мне пришлось особенно трудно, поскольку на меня – и только на меня, упала задача реабилитировать самих капелланов, то и дело врывающихся ко мне с бешенством во взгляде и с пеной у рта. Так что приподняв голову, я почти сразу же сунул её обратно в работу. На „Саде" с этим было проще – старые мудрые женщины, объединившись в кружок, поддерживали друг друга.

Довольно быстро по обе стороны шлюза образовались два отсека с барами и отдельными комнатами, в которых люди, наобщавшись по сети, рисковали встретиться лично.

Через неделю, собрав совет капелланов, я отдельным семинаром изложил отличия между неудержимым стремлением трахаться и тем, что в брошюрах обозначалось „резонансное сопряжение базовых структур личности". Донёс с чётким объяснением того, что импульс к противоположному полу, будучи долго задавленным, в первое время стремительно развертывается, проходя в обратной последовательности, в том числе – стадию „ну хоть с кем-нибудь". И что блокировать его – занятие вредное. А для иссякания оного следует, наоборот, активнейше ему способствовать и поддерживать. Например, интересуясь у лиц, пустившихся во все тяжкие, как оно, и с должной заботой объясняя им, какие они молодцы.

Ещё через неделю пришлось выложить это объяснение в сеть, и на капелланов навалился второй тур работы – реабилитация тех, в ком сексуальный импульс был задавлен слишком сильно. Настолько сильно, что они пытались останавливать не только себя, но и окружающих. К счастью, тех, кто ушёл в глухую оборону, не нашлось. После выкладки объяснения, мужики, у которых проблемы сводились не столько к задавленности, сколько к сублимации на изобретательство, поголовно потянулись к леди-капелланам. Несколько особо рьяных сексоненавистниц нашли в себе силы молчать. Впоследствии они состыковались с такими же платониками.

Первая пара категорически настояла на том, чтобы их венчал я.

Церемонии разрабатывать пришлось на скорую руку, но получилось вполне неплохо.

Куда больше церемонии меня взволновал вопрос выделения жилого помещения для молодых. И ещё командование всех трёх экипажей взволновал вопрос поддержания боевой готовности, поскольку, несмотря на активно идущий процесс знакомства, боевые дежурства и плановые работы никто не отменял, особенно на борту „Дикого Сада".

Совет капелланов, обмозговав проблему, вынес гениальное решение, которое значительно укрепило общение в нарождающихся парах. Пришлюзовые области расширили, ввели пропуска на перемещения супругов по бортам обоих кораблей – и на этом на некоторое время остановились. По крайней мере, до появления плодов нашей деятельности.

О том, что значило „знать, что в любой момент можешь встретиться с ним (ней), мысленно быть рядом и при этом не пресыщать и не пресыщаться постоянным физическим присутствием", супруги рассказывали разное, сходясь в том, что так – лучше.

В общем, первая проблема была легкой, хотя и сложной.

Вторая была трудной-простой.

Не уверен, что мне стоит заносить её в записи, но поскольку на меня выпала роль духовного лидера нашего отряда, избежать освещения этого вопроса так или иначе не получится. Поэтому я лучше изложу его сам».