К карьеру прибыли когда опустилась настоящая тьма. Сменяемая партия сбежала так быстро, что Эрик даже не успел ни с кем переговорить, чтобы узнать последние новости и все такое прочее. Рабочие загрузили в автобусы результаты своего труда, запрыгнули сами и только их и видели. То же самое с охраной. Разве что командиры все же обменялись несколькими фразами. Все они хотели как можно быстрее попасть обратно домой, под защиту стен своих модулей и даже минутка на общение виделась им не заслуживающей оправдания задержкой.

Поскольку в полной темноте работать просто глупо, да и устали все после долгого переезда, то не осталось ничего другого как выбрать себе опустевшую палатку и попытаться уснуть. Силы потребуются завтра и очень много.

Но сон не шел. Все-таки спать, по сути под открытым небом на чужой планете, что важнее враждебной планете, не только и не столько опасной флорой и фауной, сколько разумом, это действительно то еще испытание. Не для слабонервных это как минимум.

Вот и сосед по палатке трясется, вошкается. То и дело встает и вглядывается во тьму через небольшое окошко.

– Успокойся уже, нас охраняет полсотни человек вооруженные до зубов, – ровным тоном, но закипая, сказал Эрик и сам понял, что сказал это не столько соседу, сколько себе.

Сосед его даже кажется не услышал, так чутко он прислушивался к далеким шумам.

«К черту все», – мысленно с раздражением сплюнул Эрик и закрыл глаза с твердым намерением не открывать их до утра.

Помогло мало. Поганые мысли все лезли в голову с настойчивостью штурмующих последний оплот противника войск.

«Элен… Проклятье, она сейчас волнуется, нервничает, – с глубоким раскаянием подумал Эрик. – А это вряд хорошо скажется на ребенке. Ну вот чем я думал, а?»

Утром, с рассветом, когда взошел газовый гигант рабочие вылезли из своих палаток хмурые, осунувшиеся из-за недосыпа, раздраженные. Ни говоря ни слова, они сделали свои утренние дела, быстро позавтракали, разобрали инструмент валявшийся в куче и принялись за работу заключавшуюся в выдалбливании из почти отвесной скальной стены образовавшейся в те далекие времена когда остывало ядро планетоида и грунт начал проваливаться под собственным весом, прожилки желтоватого вещества.

Это вещество, скорее всего сера, потом требовалось аккуратно собрать в мешки лопатами, стараясь при этом загребать как можно меньше постороннего реголита, чтобы не осложнять производственный процесс по очистке, обогащению и собственно производства состоящего в смешивании различных компонентов между собой.

Эрик заметил, что в стороне имеются старые следы выработки. Они отличались от свежих гладкостью зазубрин оставленных кирками и молотками. Песчаные ветра хорошо отполировали поверхность.

«Сколько им времени? – подумалось ему. – Пользовались ли этим карьером еще орфейцы? Или же они гораздо моложе и это следы работы самих аборигенов?»

Узнать не представлялось возможным.

Махов работал как заведенный не обращая внимания ни на что вокруг и даже больше того, он старался не обращать внимание на то, что происходило с ним внутри в душе, старясь довести себя до состояния бездумного зомби, бездушного механизма.

В момент работы это у него может еще и получалось, но вот в периоды отдыха связанные с физиологическими потребностями и приемом пищи сознание вновь брало свое, напоминая о том, как глупо он поступил.

«Нет, это все «заяц» во мне все никак не хочет сдохнуть, – говорил себе Махов. – Живучий тварь».

К счастью периоды отдыха длились недолго, и вновь приходилось браться за работу, загоняя все неудобные мысли в далекий уголок. К концу же рабочего дня все так устали, что сразу же валились в палатки и мгновенно засыпали. На страх сил уже не осталось.