— Господин Лемке, при каких обстоятельствах бот, являющийся судовой принадлежностью вашего корабля, пришел в невосстановимое состояние?

— По договоренности с его превосходительством генерал-майором Гориным «Ревель» отправился в миссию на планету Статус. Конструктивно «Бритва» является разведывательным ботом и в ходе миссии была использована по прямому назначению. К сожалению, наши контрагенты оказались слишком хорошо вооружены, и прямого столкновения с ними бот не выдержал.

— Как ты думаешь, он нам правду сказал?

— Я, мужик, не думаю. Я знаю. Правду. Разве что не всю…

— Так это получается, что командир — полный отморозок!

— А что тебе не климатит? Он — отморозок, мы — отжигатели… Так хорошие команды и складываются. Ты не знал?

— Отжигатели… какое-то слово нерусское…

— И это мне говорит человек, назвавший свой корабль «Sunset Beast»?!

Планета лежала в черной пустоте вакуума как сверкающая драгоценность на бархатной подушке. Хорошее сравнение, вот только Десница прекрасно отдавал себе отчет в том, что вряд ли найдется ювелир, который взялся бы за столь масштабную работу.

Океаны и континенты, нестерпимый блеск пустынь и извивы горных хребтов, золотисто-зеленая щетина джунглей… Статус завораживал. Впрочем, Дмитрий не в первый раз ловил себя на том, что вид планет из космоса всегда нравится ему больше, чем что-либо, происходящее на поверхности. То же, что, судя по предоставленной Юлией информации, творилось сейчас на поверхности этой конкретной планеты, понравиться не могло по определению.

Начать хотя бы с того, что название «дивного нового мира» представляло собой довольно приблизительный перевод. Перевод с языка рекн. И населяли Статус именно рекны. Кстати, само слово «рекн» означало «человек» и восходило к тем временам, когда рекны имели все основания считать себя единственным существующим человечеством.

И все бы ничего, но в ходе состоявшегося несколько лет назад в околоземном пространстве контакта рекны довольно ясно дали понять, какую именно территорию они считают своей. И расстояние от этой территории до Статуса составляло не один десяток световых лет.

Отправленная на планету миссия планетарной разведки была второй по счету. Первым на Статус наткнулся корабль поискового флота, но высадившиеся в укромном уголке спецы смогли узнать немногое. Общий уровень развития техники на планете примерно соответствовал девятнадцатому веку по историческому счету Земли. Как именно сочетались с этим уровнем четыре гигантские пирамиды планетарной обороны и откуда вообще взялись рекны в этом уголке Галактики — как раз и должна была выяснить вторая миссия. Та самая, которую предстояло по возможности эвакуировать Деснице и Ко.

И, словно мало было всего перечисленного, на подлете к планете приборы «Бистяры» обнаружили шар обломков, который неумолимая гравитация уже начала вытягивать в эллипс. Обломки были «Тварюшкой» идентифицированы как «свои», повреждения же были нанесены плазменными торпедами земного производства. Неплохо тут повоевали, вопрос только — кто?

— Ты хочешь сказать, что эту банду отправили сюда на таком же гражданском корабле, каким является «Sunset Beast»? — Десница не верил своим ушам.

— Ну, если считать «гражданским кораблем» евросоюзовский эсминец… или этот ваш гибрид грузовика с орудийной башней… то, пожалуй, да. — Юлия умела быть язвительной.

Майор ошарашенно покрутил головой и краем глаза постарался оценить реакцию экипажа. Реакция ему в целом понравилась. Платина ухмылялся: данное Юлией определение «Бистяры» ему явно пришлось по душе. Агата же и вовсе не обратила внимания ни на Юленькин пассаж, ни на тон этого самого пассажа. Она вообще как будто выключила бывшую жену командира из сферы восприятия одушевленных предметов. Ложемент… стаканчик с кофе… Юлия Рокотова… явления одного порядка.

— Так, Юль, еще раз. Эсминец с минимум экипажа — я правильно тебя понял? — все последнее время выполнявший транспортные функции… ну, ладно. Плюс два взвода планетарной разведки… не совсем же сосунков сюда отправили?.. И все, на что они оказались способны — отправить сигнал бедствия? Два взвода «Серебряных Чаек»?

— Не только два взвода. «Ревелем» командовал майор Максим Заславский. Это тебе о чем-нибудь говорит?

Ответная тирада Димы была нецензурной настолько, что госпожа старший следователь поморщилась, и даже Агата соблаговолила повернуть голову. На лице Варфоломея появилось выражение прилежного ученика, с почтением внимающего мудрости учителя.

— Макс Заславский?! Он-то каким боком… он же в отставке!

— Не в отставке, а в резерве. Был. А бок тут очень даже простой: именно Заславский три года назад, еще работая в форматировке, прихватил на Светлой первого и пока единственного лестианина, имеющегося в нашем распоряжении. Кого ж еще посылать?

В рубке воцарилось напряженное молчание. Десница переваривал услышанное, экипаж делал вид, что его — экипажа — здесь нет.

— Хорошо. То есть плохо, конечно. Итак, они прилетели. Разнесли одну из орбитальных баз лестиан, каким-то образом проскочили мимо второй и этих дурацких зиккуратов, точно проскочили, обломки-то на орбите только лестианские… допустим. Потом что-то случилось, они сообщили о нападении и замолчали. Черт, если это не лестиане и не местная оборона… кто и что смог сделать с эсминцем на этой чертовой пасторали?! Да пусть даже сделали — куда они, мать их так, его дели?!

«Бистяра» уже не первый час околачивался на орбите, предельно аккуратно сканируя поверхность на предмет обнаружения следов пропавшей миссии. Вводная была получена еще перед входом в туннель, поэтому Платина вышел в реальное пространство уже в режиме невидимости и на порядочном удалении от планеты. От греха подальше. Береженого Бог бережет. Однако означенная вводная была предельно скупой, и только теперь Юлия Максимовна соблаговолила сообщить некоторые подробности.

Эта женщина Варфоломею активно не нравилась. Агата не сочла нужным посвящать его в детали, но и без них было ясно: дамочка прилагает все мыслимые и немыслимые усилия для того, чтобы взять Десницу — а через него и весь экипаж — под контроль. И хотя выросший на Закате Платина не видел ничего особенного в том, чтобы находиться под командованием женщины, даже на его родине было как минимум желательно, чтобы женщина командовать умела. У бывшей же супруги Димы (это что ж надо было сотворить, чтобы дело до развода дошло?!) командовать получалось из рук вон плохо.

С каждым совместно проведенным часом Юлии Максимовне все реже удавалось разозлить Десницу. То есть разозлить-то удавалось, но Агата двумя-тремя словами — а иногда и жестами — легко возвращала командира в уравновешенное состояние. И теперь Дима был почти спокоен, раздраженное недоумение по поводу отсутствия каких-либо признаков пребывания на Статусе земной планетарной разведки не в счет. Стоп, а это что такое?! Максимальное приближение!

— Ага, — пробормотал мгновенно переместившийся за спинку пилотского ложемента Десница, — а вот это уже кое-что.

— Кое-что? — возмутился Платина. — Вот эта рухлядь — кое-что? Знаешь, командир, у нас с тобой, видимо, разные представления о «кое-чем». По-моему, это не «кое-что», а попросту «ничего». Как вообще на таком… эээ… предмете можно было опускаться на поверхность?

— Платина, не будь снобом. Это «Sky Blade», в просторечии «Бритва», бот планетарной разведки. Такими во время Второй Колониальной комплектовались в том числе эсминцы Евросоюза. И этот конкретный почти наверняка принадлежит «Ревелю». Какая еще птичка могла тут так характерно нагадить?

— И все равно утиль. Они что, не могли на Закат заглянуть? Мы бы им такую конфетку подобрали…

— Варфоломей Иванович, — вступила в разговор Юлия, — вы не правы. Именно на этом, как вы изволили выразиться, «утиле» майор Заславский и его люди сумели вполне удачно поохотиться на лестианина. Правда, на одного, но в их положении и это уже было немало.

— Безумству храбрых — гробы со скидкой, — проворчал оставшийся при своем мнении Варфоломей. — Что будем делать, командир?

Платина посадил «Бистяру» совсем рядом с остатками (останками?) «Бритвы». Так, метрах в ста. Короткий спор по поводу того, кто отправится на вылазку, разрешился довольно быстро. Хотя и не без эксцессов, связанных с тем, кому и в чем идти. Платина-то оставался в рубке и в дополнительной защите не нуждался, а вот остальные…

Получив некоторое представление о целях экспедиции, Варфоломей еще в окрестностях Оймякона жестом фокусника извлек несколько скафандров из-за ничем не отличающейся от соседних переборки. Возмущению Юлии не было предела. Причем как «слеподыростью» обследовавших корабль сотрудников СБ, так и Платиной, не пожелавшим делиться информацией, она возмущалась примерно поровну. Однако сбить пилота с толку ей не удалось: Варфоломей с самым невинным видом заявил, что разбрасываться корабельным оборудованием — последнее дело, а раз бойцы Дергачева ничего не нашли — туда им и дорога. Каждый сам себе злобный баклан. Короче, вот скафандры. Местные, штатные. Не угодно ли примерить?

По его представлениям, лестианская система оптического камуфляжа могла очень даже пригодиться, но Дима и Юлия отказались: у обоих имелась привычная еще со времен Академии броня, а вот времени освоить новинку до состояния «вторая кожа» не было. Зато Агата, сроду не носившая никакой брони, заинтересовалась, и почти все время пребывания корабля в пространстве Платина натаскивал ее в одном из трюмов, откачав оттуда воздух и меняя гравитацию.

Теперь, когда следовало решить, кто и в какой последовательности отправится наружу, Юлия Максимовна категорически заявила, что она пойдет первой — таков ее долг и ее служебные полномочия. Десница спорить не стал, предложил только дать возможность Агате «принюхаться», на что его бывшая супруга, скрипнув зубами, согласилась.

Однако короткое пребывание Агаты на аппарели не дало ничего. И не потому, что слышать было нечего. Слышать-то как раз было что, сколько угодно, но девушка только растерянно пожала плечами: обрушившаяся на нее волна эмоциональной активности не имела, казалось, никакой привязки по местности. В равномерном гуле чуждой энергии, налетающей из ниоткуда и утекающей в никуда, ближайший фон терялся, как лист в лесу. У Агаты разболелась голова.

— И толку-то от ваших способностей? — После ссоры в отеле Юлия опять стала обращаться к Агате на «вы».

— Толку вполне достаточно, — возразил Десница, ловко разворачивая уже облаченную в броню женщину к выходу. — Пошли, посмотрим, что тут к чему.

— Я справлюсь! — взвилась та и натолкнулась на хладнокровное:

— Справишься. А я прослежу, чтобы ты себе шею не свернула. — И, одними губами, в сторону: — И чтобы, в случае чего, доворачивать не пришлось.

Оставив Агату, держащую наготове карабин, на самом верху аппарели, Дима и Юлия двинулись к груде обломков, еще совсем недавно представлявшей собой добротный разведывательный бот. Вот они приблизились вплотную… пробрались внутрь через перекошенный люк…

Девушка напряженно вглядывалась им вслед. Собственная беспомощность бесила ее. Привыкшая в кризисных ситуациях полагаться на свое умение читать фон окружающего пространства как открытую книгу, теперь она чувствовала себя крайне неуютно. Что-то не нравилось ей в мирной — несмотря на разбитый кораблик — картине. Что-то тут было. Было — и било. По нервам.

Проклятье, если бы только она не захлебывалась в этом изменчивом потоке… Ничего себе интенсивность! До сих пор ей всегда требовалось, чтобы оцениваемый объект находился в радиусе примерно ста пятидесяти метров, в критической ситуации дистанция повышалась до двухсот. Не обязательно было именно видеть его, но расстояние и наличие препятствий имело решающее значение. Троицу, подбиравшуюся к «Тварюшке» на Волге, она взяла уже на пределе. Однако здесь не было (или ей казалось, что не было) никого, кто мог бы генерировать такую глубокую, бурную реку. Впрочем… что ей известно о местных жителях? Может быть, попробовать еще раз? Ну поболит голова, авось не отвалится… Ах, чтоб тебя!

С точки зрения майора Десницы, на грунте этой чужой планеты «Бритва» смотрелась вполне органично. Точнее смотрелась бы — в том случае, если бы осталась цела. Но раздолбанный, обгоревший, а местами и оплавившийся остов выглядел нелепо и жалко. Казалось бы, подступавшие почти вплотную к боту джунгли вкупе с близким берегом океана должны были бесследно растворить запах катастрофы. Но Деснице чудилось, что в его возмущающийся таким непотребством нос ввинчивается кислая вонь горелого пластика и раскаленного металла. Чушь, конечно… Он покрутил головой, стараясь выгнать из раздувшихся ноздрей гнусное амбре, понял бесполезность попытки, фыркнул и поспешил за Юлией.

Та (как показалось ее бывшему мужу — изрядно храбрясь) уже вполне бодро подошла к останкам разведбота и ткнула стволом винтовки в бессильно повисшую створку десантного люка. Железяка, в свою очередь, отозвалась жалобным скрипом металла по керамической оболочке, перекосилась еще больше и вдруг упала, каким-то чудом заняв позицию между кромкой люка и кочковатой поверхностью земли. Хорошо, хоть не зацепила — получить этакой дурой по башке (а хоть бы и по ноге) было бы в их ситуации не слишком здорово. Ну вот куда Юленька лезет?!

— Ну, что, Десница, прикрывай, — скомандовала госпожа старший советник юстиции, запрыгнув на край люка и излишне браво клацнув предохранителем автоматической винтовки.

— Юля, а давай-ка ты командовать будешь у себя в кабинете, ага? Назад, дура, сама прикрывать будешь, — зло отозвался майор, но его перебили:

— Дима, умненький ты наш. Я курирую эту операцию, и ты станешь делать то, что я тебе скажу. И сейчас ты будешь идти ведомым и прикрывать. За мной! — И Юля лихо двинулась внутрь разведбота по люку, ставшему трапом, прямо в десантный отсек. Десница про себя грязно выругался, но в одно движение вскочил на трап и двинулся следом, то и дело озираясь по сторонам и поводя стволом оружия.

Противоположная от люка сторона отсека зияла огромной пробитой дырой, сквозь которую проглядывал лес. И стоило Диме взглянуть в ту сторону, как где-то под кожей затылка, словно на стенке черепа, пробежал электрический разряд. Во всяком случае именно так показалось майору. Юля уже вплотную подошла к пробитой стене и оглядывала края пробоины, а Десница все еще не понимал, что происходит. Но руки уже делали все сами — он навел на пробоину винтовку и нажал на спуск.

Выстрел громыхнул в относительно небольшом объеме десантного отсека, словно раскат грома. Стрелял Десница наугад, повинуясь чутью и инстинктам, его тактический монитор ничего ему не показывал, но попадание было стопроцентным. Цель, кто бы она ни была, оказалась поражена: во все стороны брызнула кровь, словно из воздусей. Эффект от попадания заряда из ИВСа превзошел ожидания, или же майор на инстинктах поразил невидимого врага максимально действенно. Оптический камуфляж тут же отключился, и на пол десантного отсека «Бритвы» начал падать типичный лестианин, из созданных. Насмотрелся на них Десница в сопроводительном материале, не считая тех, кого положил на Волге.

Как обычно и бывает в ситуации, когда бой начинается с адреналиновой вспышки, время для Димы замедлилось, и даже его собственные движения стали казаться ему очень долгими и тягучими.

Вот он медленно, словно в густом киселе, поворачивается на несколько градусов от Юли, уже чуя следующую цель… вот госпожа следователь пытается сделать шаг назад от пробоины, поднимая оружие, и явно не успевает этого сделать… Десница уже жал на курок, и в казенной части импульсной винтовки уже произошел термобарический взрыв безгильзового заряда, и пуля уже начала свой разгон по керамическому напылению в стволе, инициируя в себе активную часть боеприпаса и превращаясь в сгусток плазмы еще до того, как найдет цель, но… но все происходило слишком медленно, с точки зрения Димы. Во всяком случае его выстрел не успел помешать второму лестианину вскинуть свое оружие и точно так же нажать на спуск. Целью чужака была Юля, и он не промахнулся. Майор «Черных Единорогов» видел, как бесшумный выхлоп вражеского оружия плюется знакомой семигранной стрелкой, разогнанной до сверхзвуковой скорости магнитными кольцами. И выстрел лестианина достиг цели раньше, чем выстрел Десницы, неумолимо разрывая броню тактического комбинезона бойцов Минюста в районе грудины и почти с гарантией оставляя госпожу старшего советника юстиции без одного легкого.

Но и Дима не промахнулся. Тактический компьютер, с точностью опознав лестианское оружие, смоделировал с математически предельной результативностью положение этого оружия в пространстве и достроил силуэт стрелявшего. На экранчике тактики отобразился враг, а Дима уже и так видел, что поразил цель. Точно, как учили, как тренировался, всадив заряд из импульсной винтовки Северова в голову противника. Лестианин, не сумевший по достоинству оценить проницательность своего врага, который, руководствуясь лишь инстинктами, стрелял по невидимой еще тогда мишени, скончался мгновенно, что, разумеется, было с его стороны крайне мило.

Орать что-либо в канал связи было бесполезно, с борта «Твари» ничем прикрыть бы не смогли. И Десница просто дал еще две длинные, по десятку зарядов, очереди в белый свет как в копеечку и, схватив одной рукой бывшую жену за шиворот штурмового комбинезона, попятился задом к выходу, не забывая при этом вполглаза смотреть на тактический дисплей.

Но кроме застреленных Десницей двоих лестиан из породы созданных других врагов в десантном отсеке «Sky Blade» не было. Да и эти оба находились снаружи штурмового бота, за дырой в стене отсека. Зато там, куда предполагалось отступать, как подсказал Деснице тактический компьютер, сосредотачивались еще шесть особей. И Дима вместо того, чтобы ломиться сквозь строй врага, да и вообще вылезать под пальбу, связался с «Бистярой» и передал Платине данные с тактического дисплея в качестве целеуказания.

«Опасность!» — взвыл внутренний голос Агаты и, словно отвечая ему, со стороны «Бритвы» загремели выстрелы и свирепый мат Десницы.

Аппарель под ногами Агаты вздрогнула и завибрировала: Платина готовился к быстрому старту.

— Метки. Много, — коротко, зло отрезал его голос в гарнитуре связи, закрепленной на ухе девушки. — Не могу стрелять, наши в самой гуще!

— Поняла тебя. — Агата уже скатывалась с аппарели влево, под прикрытие трапа, сбросив все щиты, распахиваясь навстречу пронизанному сигналами пространству. Боль выкручивала внутренности, как древняя прачка — белье, зрение поплыло, восприятие цветов исказилось… но она увидела. Почуяла. Засекла. И от всей души врезала очередью туда, где на грани — Видимости? Слуха? Обоняния? — вдруг проявились пылающие, трещащие шутихами, пряно-горькие объекты. Падая под огнем, они становились видимыми, и это привносило в ее восприятие приторную сладость и ослепительную белизну.

Отвлечь, перетащить их внимание на себя, дать командиру возможность… Девушка перекатилась вправо, и вовремя: в том месте, где она была только что, заплясали взбитые выстрелами фонтанчики земли. Еще одна очередь. Мимо. Еще. В проломе борта появился Дима, тащивший на себе Юлию.

Агата молнией взлетела на аппарель, чтобы иметь возможность стрелять поверх головы командира, и тут рявкнула одна из пушек «Бистяры». Варфоломею не надо было объяснять, что от него требовалось, и бортовые плазмобои грянули слаженным хором смерти в сторону засады. Взрывной волной Десницу сбило с ног, но, даже упав, он продолжал довольно быстро продвигаться к кораблю. Лестиан не то чтобы смело как веником, тактический компьютер показал поражение только двух целей из оставшихся четырех, но выжившие очень быстро отступили в чащу леса, убираясь с линии огня и теряя при этом позицию для атаки.

Это, конечно, обнадеживало слабо, поскольку точное количество врага вокруг до сих пор известно не было. Но между кораблем и штурмовым ботом, вернее его обломками, больше ни одной твари не наблюдалось. Как и в радиусе поражения из имеющихся у Димы с Агатой и Платины видов оружия. Поэтому Десница скомандовал шкиперу прикрывать, схватил, кажется, еще живую бывшую жену на руки и рысью помчался под укрытие брони «Твари»…

Агате хотелось броситься на помощь, но она заставила себя стоять в проеме люка. Стоять — и сканировать, сканировать, сканировать зону, окружающую корабль. Кажется, все тихо… но мало ли, что кому кажется.

Между тем хрипящий загнанной лошадью Десница добрался до аппарели, взвалил окровавленное женское тело на плечо и мимо посторонившейся Агаты почти запрыгнул внутрь. Аппарель сложилась, люк захлопнулся, и «Бистяра» стартовал.

— Куда?! — резко бросила Агата вслед Диме. — В мед блок, быстро! Жива?

— Не знаю, — сдавленно просипел майор, разворачиваясь в нужном направлении и прибавляя ходу. — Аптечка подключилась, но там такое… сама увидишь. Вот попали-то…

— Ничего, сейчас разберемся. Ты-то цел? Хоть что-то… Давай, клади сюда… молодец… А теперь марш в рубку.

Спорить Дима не стал. Это выражение мрачной неуступчивости на лице Агаты ему уже доводилось видеть, и как ни хотелось ему лично проконтролировать процесс, он признавал правоту суперкарго. Нечего ему здесь делать. Разумеется, его учили оказывать первую помощь, но… вот именно, но. Пусть уж Агата, ей эмоциональная составляющая действовать не помешает.

В рубке хмурый, сосредоточенный Платина, казалось, не видел ничего, кроме показаний приборов, и Десница был благодарен ему за это.

— Куда, командир? — пару минут спустя нейтральным тоном поинтересовался Варфоломей. — Я предлагаю залечь на дно, в прямом смысле.

— Это еще зачем? — хрипло спросил майор. Мучительно хотелось пить, но в поле зрения не было ничего подходящего, а Агата… Агата сейчас занята. Вот ведь… к хорошему быстро привыкаешь. Будь суперкарго на своем посту слева от пилота, даже и просить бы не пришлось.

Впрочем, оказалось, что и Платина не лыком шит: не убирая левую руку с пульта, правую закатец запустил куда-то под кресло и не глядя протянул Деснице пластиковую флягу. Первый же глоток чего-то кисловатого прогнал жажду. Сразу стало легче дышать.

— Так зачем? — повторил Дима.

— А вот посмотри… — Варфоломей подбородком указал на центральный экран, на котором почти на грани действия приборов появились две метки… три… пять…

— Кого-то ловят, и, я думаю, ловят нас. А вода, — не тратя времени даром, Платина уже начал снижаться над океаном, — прекрасно работает в качестве маскировки. Хрен они нас засекут на глубине.

— Валяй, — бросил Десница. — До маскировки сам додумался?

— Частично сам, частично Агата подсказала. Мы тут с ней днями трепались… ну, на пикнике, ты с нами тогда еще не полетел… так она пожаловалась, что под водой работать не любила: резко снижается интенсивность эмо-фона. А по каким признакам нас именно эти умники вычислять станут, я не знаю. Зато знаю, что тепловой и гравитационный след в воде гасится, а визуально хрен найдут.

— Молодец, Платина. Мысля вполне здравая. — Не зная, чем занять голову, Дима уставился на тонкую продольную полоску, перечеркнувшую обзорный экран. Вот она поднялась выше… выше… исчезла совсем…

— Порядок, командир, мы под водой и продолжаем опускаться, — отрапортовал Варфоломей. — Сползал я медленно, да и волны… авось воронку не засекли. Но на всякий случай сместимся, так, для гарантии. Глубины, кстати, тут вполне приличные. Сильного подводного флота, по идее, у местных быть не должно, а лестианам, вроде как, и незачем… было.

Это произнесенное с заметной ноткой ехидства уточнение заставило Десницу почти против воли растянуть губы в улыбке. Как ни крути, шкипер, похоже, был прав. Причем по обоим пунктам, вытекавшим один из другого. Кому и зачем может понадобиться подводный флот на планете, техническое развитие которой (за исключением систем планетарной обороны) пребывает на стадии угля, пара и первых керосинов? В любом случае, даже если условные аборигены умудрились построить субмарины, вряд ли они смогут угрожать «Тварюшке» чем-либо по-настоящему серьезным. С другой стороны, додумались же они до авианосного флота?

Называть населяющих планету рекнов иначе как «условными аборигенами» у Десницы не получалось, уж больно вся обстановка на Статусе напоминала то, что принято было называть «забытой колонией». Четыре зиккурата, от которых расходились концентрические круги городов, явно были останками колониальных транспортов. Судя по наскоро произведенному Варфоломеем анализу, пирамиды представляли собой нешуточную опасность, но перекрыть сферу полностью не могли. Чем и воспользовались сначала лестиане, а потом и экипаж «Sunset Beast». Во всяком случае движение уцелевшей лестианской базы по орбите осуществлялось таким образом, чтобы не подставить ее под удар. Правда, и расположена она была весьма высоко.

Другое дело — корабли. Этим приходилось быть предельно аккуратными, как минимум, если речь шла о видимых объектах. Да и вариант, что за то время, пока планета находилась в сфере интересов лестиан, местные жители научились вычислять невидимок, отбрасывать было нельзя. И Платина только что не мурлыкал от удовольствия, демонстрируя восхищенной публике свое умение управляться с «Тварюшкой» таким образом, чтобы и все нужное разглядеть, и на «привет снизу» не нарваться. Разумеется, приближаться к зиккуратам было бы верхом идиотизма, но даже и без учета гигантских пирамид здесь было на что посмотреть.

Сверкающие, словно лакированные, сигары пассажирских дирижаблей плавно скользили над поверхностью планеты на небольшой высоте, а по открытым палубам гондол неспешно прогуливались рекны, совсем не похожие на тех, которые сравнительно недавно посетили околоземное пространство. Крохотные юркие бипланы взмывали с огромных, неповоротливых, нещадно чадящих посудин, медленно двигавшихся по океанским волнам. С огнестрельным оружием тут тоже все было в полном порядке: у Десницы сложилось впечатление, что жители четырех городов не слишком ладят между собой, облекая свою вражду во вполне человеческие формы. Да уж… ничто не ново под звездами, и люди остаются людьми, как бы они себя ни называли.

Озабоченный голос Платины оторвал Десницу от философских размышлений:

— Госпожа Рокотова серьезно ранена?

— Минус легкое как минимум. Это если вообще жива… — Возвращение к реальности было болезненным. Прошляпил ведь, как есть прошляпил… и то, что даже во времена их недолгого брака Юля всегда поступала по-своему, и он ей был не указ, не выглядело оправданием в Диминых глазах.

— Эээээ… сочувствую, — пробормотал Варфоломей. — Ты, командир, это… ты погоди. Если даже все плохо, Агата ее заморозит. А может, и не так страшно, вон как долго возится.

— Долго? — вскинулся Дима. — Долго — это сколько?

— Да с час уже, — растерянно пожал плечами Платина, но больше ничего добавить не успел: хорошо представлявшего себе время закладки тела в криобокс командира вымело из кресла, только торопливо простучали по коридору удаляющиеся шаги.

Агату Дима обнаружил у дверей медблока. Она сидела на полу, странно, кривобоко привалившись к стене, и, казалось, даже не дышала. Успевшие подсохнуть полоски на щеках свидетельствовали о том, что девушка плакала, а то, что у нее, очевидно, не нашлось сил даже смахнуть слезы, майору уж совсем не понравилось. Он быстро присел на корточки и приложил кончики пальцев к шее. Пульс ровный… уже хорошо.

— Эй, — Дима осторожно потрепал суперкарго по щеке. — Эй, ты жива?

Ресницы дрогнули, ставшие почти прозрачными веки приподнялись, уголок рта еле заметно дернулся: Агата попыталась улыбнуться.

— Жива, — прошелестела она, сглотнула и уже увереннее повторила: — Жива. Только перенапряглась малость. Это бывает, командир…

— А с Юлькой что?

— В «Саркофаге». — Агата вдруг закашлялась, съеживаясь и почти принимая позу эмбриона.

— А ну-ка… — Десница встал на одно колено, примерился и легко, как ребенка, поднял девушку на руки. Уточнить состояние бывшей супруги он решил позже: не ровен час, эта сейчас загнется, так и уточнять не у кого станет. — Что значит — «перенапряглась»? Давай командуй, где-что-куда-зачем?

— В рубку. Мне сейчас одной нельзя, ты вовремя пришел…

— Вовремя!!!

Следующая фраза майора, длинная и замысловатая, была абсолютно непечатной, но Агата только чуть слышно хмыкнула в ответ на явно риторический вопрос «Какого *** не предупредила?!»

Впрочем, следовало отдать Деснице должное: матерился он на ходу, как-то ухитряясь быстро идти по коридору, не задевая стен ногами девушки. Голову оберегало высоко поднятое правое плечо.

В рубке — Платина, будучи на посту, только глаза скосил — Дима сгрузил Агату в ложемент, перевел дух и уже спокойно спросил:

— Что еще тебе нужно, кроме общества?

— Поесть. Что-нибудь сладкое и, желательно, горячее, — жалобно улыбнулась девушка. — Не по себе мне что-то. Зябну…

— Алкоголь? — уточнил майор.

— Не стоит.

— Медицина?

— Без толку.

Десница молча развернулся на каблуках и выскочил в коридор, по дороге от души отоварив кулаком молочно-белую пластиковую окантовку дверного проема.

Вернулся командир на удивление быстро. Вместе с ним в рубку проник аромат выпечки и специй: с киберповаром явно удалось договориться. Поднос Дима то ли не нашел, то ли посчитал ненужным, и теперь левая рука крепко сжимала исходящую паром кружку, а на растопыренных, как у заправского официанта, пальцах правой прочно стояла тарелка со слойками.

— Держи. С джемом, как заказывала. В чай я кое-чего добавил… хороший агрегат ты присмотрела на Волге, понятливый. Осторожно, не обожгись.

Агата пристроила тарелку на выдвинувшийся из подлокотника кресла столик, обхватила кружку ладонями и с удовольствием принюхалась. Пахло корицей, гвоздикой, кардамоном и, кажется, душистым перцем. Идеальное сочетание для согревающего напитка, молодец, командир, соображает.

Некоторое время в рубке было тихо. Платина забавлялся с демонстрирующим окружающее пространство экраном, то приближая изображение до такой степени, что причудливые рыбы становились огромными, то удаляя его и любуясь панорамой. Полюбоваться действительно было чем. Разумеется, на такой глубине было почти темно, но инфравизор в теплой воде работал вполне надежно. Что ж… Красиво здесь. Очень красиво. И совершенно не похоже на моря Заката.

Деснице было не до подводных красот. Ему с огромным трудом удавалось молчать, дожидаясь, пока Агата насытится. Что-то подсказывало ему, что начни он задавать вопросы прямо сейчас, она сразу же перестанет жевать, забудет про чай и будет максимально обстоятельна. Однако подобное поведение было бы с его стороны форменным свинством. Поэтому майор просто сидел, напряженно выпрямившись в кресле, и краем глаза наблюдал за тем, как девушка ест. В какой-то из прочитанных в юности книг ему попалось выражение «аккуратная жадность», и он только посмеялся тогда — как жадность может быть аккуратной? Однако выяснилось, что автор, чье имя давно стерлось из памяти Димы, дал определение на редкость точное. Именно так Агата и поглощала сейчас пирожки — с аккуратной жадностью, и, несмотря на то что ситуация в целом не располагала к хорошему настроению, Десница слегка улыбнулся.

Наконец Агата, порозовевшая и расслабившаяся, отставила тарелку, сделала еще несколько глотков из кружки и повернулась к мужчинам.

— Ну вот, теперь я хоть на человека похожа. Да?

— Угу, — фыркнул Платина, — во всяком случае больше на человека, чем на ходячую смерть.

Агата коротко ощерилась, давая понять Варфоломею, что его замечание неуместно, потом поймала взгляд Димы и кивнула.

— Что с Юлией? — повторил майор свой вопрос.

— Ничего хорошего, — вздохнула девушка. — Попали в нее стрелкой, но не такой, как в тебя тогда, на Волге. Она мягче, и, судя по тому, каких дел натворила, центр тяжести смещен.

— А конкретнее?

— Прошла между седьмым и восьмым ребрами. Вращаясь. Левое легкое — в кашу. Сердце не задела просто чудом, повезло, иначе ты бы труп притаранил. Потом наткнулась на пятое ребро сзади, развернулась, прогулялась по кишечнику, отъела кусок печени и застряла в мышцах брюшины. Хреново, в общем. Капсула-капсулой, но тут надо легкое менять. И часть кишечника. Я не хирург, командир, заморозить могу, а вот вылечить… Но для толкового стационара работа не слишком сложная, тем более что позвоночник цел. Опять же времени с момента ранения прошло совсем мало, это ты молодец.

— Я — молодец? — взвился Десница, задыхаясь и пытаясь подобрать слова. Сердце, казалось, отвердело и колотилось о ребра с явным намерением пробить дыру и выбраться наружу.

— А что — нет? — приподняла бровь Агата, и ее флегматичный голос подействовал на Диму как ушат холодной воды. — Ты сделал что-то неправильно? Или ты сделал мало? У тебя была возможность сделать больше? Прости мое любопытство — как?

— Заткнись, — тихо и как-то устало приказал майор.

— Нет уж, послушай меня, — девушка была неумолима. — Ты хотел идти первым, но Юлия Максимовна тебя не пустила, сама сунулась под огонь. Уберечь ее ты мог только одним способом: заперев в каюте. Так она куратор миссии, хрен запрешь…

— А ее всегда было хрен запрешь. И когда мы на одном курсе учились, и когда поженились, — проворчал порядком сникший Десница.

Высказать свое отношение к последней фразе командира Агата не успела: первым опомнился Платина.

— На одном курсе? Командир, а сколько тебе лет?

— Сорок один, — криво усмехнулся Дима. — Что, не похож? Так психокоррекция — она никого не красит…

— О-па… — растерянно пробормотал Варфоломей и покосился на Агату. Та сейчас выглядела так, словно последний кусочек заковыристой головоломки встал на место — во всяком случае именно так интерпретировал выражение ее лица пилот. — Ты знала?

— Догадывалась. Не очень давно, правда. Так, примерно с Оймякона.

— А почему молчала? — взвился было Платина и наткнулся на невозмутимое:

— Потому что это не мое дело. И не твое, кстати.

Десница откинулся на спинку кресла, забросил руки за голову и уставился на экран, по которому сновали недоумевающие рыбы: корабль был по-прежнему невидимым, а защитный контур Платина не подключал, так что беднягам можно было только посочувствовать. В рубке воцарилось молчание.

— Думаю, ты не совсем права, Агата, — нарушил его наконец Дима. — В эту передрягу вас втравил я, и вы вправе знать, с кем имеете дело.

История вышла короткой. Никаких эмоций, никаких попыток оправдаться. Впрочем, с точки зрения Агаты, оправдываться Деснице было особо не в чем.

Отпрыск влиятельных родителей, академия юстиции, служба помощника военного прокурора. Женитьба на работающей следователем однокурснице, быстрая и до поры до времени гладкая карьера. Потом — надзор за проведением расследования действий внутренних войск при подавлении бунта на одном из каторжных рудников. Тогда Диме приказали развалить следствие, и он это сделал. Сделал, хотя все в нем восставало против выполнения приказа. Вернувшись из командировки, он начал пить. Жена сделала вид, что ничего не замечает, и он был благодарен ей за это.

Некоторое время спустя в прессе поднялся немалый шум по поводу разгрома, учиненного «Черными единорогами» на одной из баз наркоторговцев. Общественность, с чьей-то невидимой подачи твердо уверенная в том, что упомянутые торговцы суть агнцы белые и пушистые, остервенело требовала крови. На сей раз приказ был противоположным: дело должно быть во что бы то ни стало передано в суд, виновные уже назначены. Разобравшийся на месте в происходящем Десница подал рапорт о том, что повода для доведения дела до суда не видит в силу отсутствия превышения полномочий, инкриминируемого подразделению «Единорогов», принимавшему участие в зачистке. Надзор за ходом следствия передали его коллеге, суд состоялся, представшие перед ним бойцы были признаны виновными, и Дима запил уже всерьез.

Его отправили в отпуск, проветриться и прийти в себя. И вот тут-то в небольшом баре на горнолыжном курорте он увидел человека, проходящего по ориентировкам как объект, подлежащий немедленному уничтожению. Молниеносно проведенная проверка не оставила места для сомнений. Десница, который в тот момент был абсолютно трезв, но зол как собака, решил не обращаться за помощью и сделать все самостоятельно. Отработать чисто не удалось — за компанию с объектом на тот свет отправились еще три человека. И если одного (телохранителя) было не жалко, то парень, обслуживающий подъемник, и оказавшийся не в том месте не в то время лыжник под раздачу попали совершенно случайно. Поймать Диму не поймали — еще чего не хватало! — и домой он вернулся вполне благополучно, но пришедшая со службы жена застала его мало того, что пьяным, так еще и под кайфом. А через пару дней Десницу предельно аккуратно изъяли прямо из сквера, где он, вполне благостный после принятой дозы, пытался накормить голубей сосиской из хот-дога.

— Это Юлька. Я ей рассказал, а она… у нее, оказывается, целое досье на меня было. И она его выложила на стол перед моим батюшкой. Тот сразу сообразил, что если меня малость не приструнить, то дело кончится хорошо, если только тюрягой. А как ты меня приструнишь, мне тридцатник с хвостом, сам себе зверь невиданной красы… в общем, психокоррекция, чтобы не свихнулся окончательно. Из прокуратуры меня «ушли», тут бы мне и спиться, да встретил как-то раз парня из той группы «Единорогов», которую не хотел тогда позволить засудить. Их же не всех посадили, что-то я все-таки сумел, и он меня вспомнил. Слово за слово, чем-то по столу… так я к ним и прибился. А с Юлькой развелся сразу же, как из клиники вышел. Так и не простил. Она ведь тогда даже не попыталась со мной поговорить, просто добавила информацию в досье и пустила его в ход. Умом я понимаю, что разговоры были совершенно бесполезны, так то ж умом, а сердцу не прикажешь. Предательство — всегда предательство, хоть десять раз на пользу пошло.