Бьярни Сельвссон, младший брат ярла Гутрума, хозяина Альдегьюборга, сидел в малом дружинном доме за длинным столом со своими хускарлами – лучшими воинами хирда – и слушал седого скальда. Вдоль стен размещались большие сундуки с плоскими крышками, служившие викингам и кладовой для личных вещей, и одновременно спальным местом. Все сундуки были застелены звериными шкурами – удобная и теплая подстилка для неприхотливых воинов. Поверх шкур лежали трое блаженно растянувшихся хускарлов, с интересом внимающих висам скальда.

Помещение дружинного дома не имело перегородок и было единым большим пространством. Единственный очаг, сложенный из камня и расположенный строго по центру, жарко горел, согревая и освещая помещение. Дым выходил в отдушину в крыше строения. По обе стороны от очага стояли два длинных стола со скамьями. За дальним от входа столом восседал сам Бьярни с пятью хускарлами и рассеянно внимал очередной саге. Скальд стоял у огня и, гордо вскинув седую голову, читал недавно сложеную им сагу о деве-воительнице, о прекрасной валькирии:

Бьярни обвел взглядом сидевших за столом воинов, они слушали мягкий голос скальда и пили брагу. До ухода Гутрума в поход в этом доме жили более двадцати хускарлов. Но ярл ушел, забрав почти всех. Этих троих за столом и троих, лежащих на сундуках, он не взял с собой. И в том была его, Бьярни, вина.

За два дня до отхода хозяина Альдегьюборга младший Сельвссон именно с этими своими дружками и собутыльниками устроили удачный, как им тогда казалось, налет на вепсскую весь. Они, позарившись на местных баб, вскоре об том крепко пожалели. Чем были заразны те бабы, покарай их Фрея, ни Бьярни, ни его дружки не знали, но страдали от этого не меньше. Брат ярла тяжело вздохнул и осторожно почесал мошонку. Болело. Но уже не так сильно, как поутру. Выпитая брага притупляла боль, и Бьярни налил себе в кружку еще хмельного напитка из глиняного кувшина.

А скальд старался угодить слушателям и выводил очередные строки:

Вот уже целую неделю они мучились с распухшими мошонками и писали со слезами на глазах. Жить становилось с каждым днем все труднее, и если бы не брага, было бы совсем невыносимо. Бьярни немигающим взором уставился на стол. Три масляных светильника в глиняных подставках горели ровно и почти без копоти. По всей поверхности стола стояли деревянные и кожаные кружки, несколько емкостей со свежайшей медовой брагой, тарелки с остывшим мясом и неаккуратно нарезанным хлебом.

Две большие черные мухи короткими перебежками метались по столу, приноравливаясь к крошкам. Бьярни дернул головой, часто заморгал, ему вспомнилось, как орал на него брат, когда узнал об их болезни. Ярл метал молнии, и до того безрассудно храбрый в пьяном угаре Бьярни оробел и испугался не на шутку. Брат пригрозил отправить его на Белое озеро. А Бьярни в эту дыру ну никак не хотелось.

Скальд же все не унимался. Он повысил голос:

Все заболевшие хускарлы во главе с младшим Сельвссоном ожидали возвращения гонцов, посланных в одну дальнюю весь, дабы разыскать и привести в борг вепсскую колдунью, которая, по слухам, способна исцелить многие болезни и недуги, даже тот, что они подхватили от местных баб. Ждали гонцов уже долго, успев выпить много хмельной браги и вдоволь наслушаться скальда.

«Да где их носит?» – в сердцах подумал Бьярни, расстегивая наборный пояс. А седовласый скальд, продолжал чеканить каждое слово:

Последние строки стихотворец выкрикнул как призыв и, устало опустив голову, медленно осел на скамью.

Брат ярла с трудом поднял свое грузное тело. Постоял, потягиваясь, а затем, подняв почти полную кружку, произнес:

– За мудрого Вемунда, чьи висы достойны богов!

– Скёль! – поддержали его речь хускарлы, поднимая кружки.

– Скёль! – ответил скальд. – Благодарю хозяев за столь высокую оценку моего скромного труда.

Все дружно выпили и, негромко крякнув от удовольствия, стали усаживаться на места.

– Ой, – воскликнул один из викингов и, зажав причинное место, согнулся.

– Садись давай, – заметил его сосед с огненно-рыжей бородой, – сидеть оно легче.

– Садись, Свен, – поддержал другой, со шрамом на левой щеке, – выпьем еще.

Свен осторожно, чтобы не вспугнуть затихающую боль, опустился на скамью. Хускарл со шрамом отпил браги и громко рыгнул.

– Хороша получилась брага.

– Хороша, Эйнар, – ответил рыжебородый.

Бьярни тоже отпил из своей кружки и со стуком хлопнул ее об стол.

– И где их носит? Давно должны уже возвернуться, – в нетерпении прорычал он.

– Вот и ярл обещал через четыре дня вернуться, – подлил масла в огонь Эйнар.

– Да что с ними станется? – огрызнулся Сельвссон. – Никуда не денутся, вернутся.

Ожидание избавления от болячки томило и раздражало Бьярни. Пить уже не хотелось, аппетит пропал. Разве что еще одну короткую сагу? Нет. Надоело. «Хорошо бы колдунья помогла», – с надеждой подумал брат ярла, почесывая свои взъерошенные пепельные волосы.

– Может, еще что поведаешь нам, Вемунд Сказитель, – предложил рыжебородый, обращаясь к скальду.

Стихотворец прикрыл глаза, задумался. Он сегодня уже много им спел и рассказал саг, но, видно, придется еще. Скальд устало поднялся.

– Я спою вам песнь о храбром воине Эльдаре…

«О нет, сжальтесь, боги», – про себя взмолился Бьярни. Он слышал эту заунывную сагу уже несколько раз и больше не хотел. Но скальд не заметил гримасы на его лице и начал:

Брат ярла залпом допил брагу из кружки и, поставив локти на стол, прикрыл ладонями уши. Бьярни ругал себя за глупую выходку с вепсскими бабами. И откуда только взялась эта напасть. Они и раньше портили местных баб и девок, но такого не приключалось до сей поры. И ведь предупреждал его Гутрум – не лезь. «Чтоб ты пропал со своими советами», – зло подумал Бьярни. Он глубоко вздохнул и вдруг закашлялся, его большой живот заходил ходуном. Он долго не мог откашляться, и скальд оборвал свою сагу. Ттеперь все сочувственно смотрели на Бьярни.

Не успел Сельвссон окончательно унять кашель, как за стенами дома послышались встревоженные крики и шум.

– Никак прибыли, – выдавил Бьярни. – Олаф, сходи, посмотри.

Рыжебородый викинг не спеша поднялся и, широко расставляя ноги, направился к двери. Вернулся он через несколько минут, и не один.

– Давай, проходи, – скомандовал Олаф, подталкивая в спину лохматое существо.

Брат ярла упер ладони в стол, прищурился.

– Давай, шевели ногами, – подгонял рыжебородый.

Он протолкал существо ближе к очагу, к свету. Все собравшиеся оживились, с интересом уставившись на прибывшую вепсскую колдунью. Лохматая, местами драная шуба из звериных шкур свисала до самого пола, полностью скрывая фигуру. Олаф сбил с нее лисью шапку с торчащими ушами зверька, и черные, густые волосы колдуньи упали на плечи. Испуганные серые глаза дико озирались по сторонам.

– Это и есть их колдунья? – не поверил Бьярни, разглядывая совсем еще юную девушку. – Кого вы мне привели?! Это же девчонка!

– Так старуха воспротивилась, не захотела ехать, парни ее и пристукнули сгоряча, – начал оправдываться Олаф, – а эта при ней жила…

– О боги! – прервав его, воскликнул брат ярла, ударяя тяжелым кулаком по столу. – Зачем вы лешили их разума?!

– Подожди, Бьярни, – вмешался Эйнар, – может, девка на что способна? Может, травы знает?

– Локки решил вас разума! – вскипел младший Сельвссон. – Да где ты видел, чтобы такие соплячки были травницами?!

– Может, все же узнаем… спробуем, чем так мучиться? – с надеждой в голосе спросил Свен.

Но узнать о талантах и мастерстве девушки им не пришлось. Дверь с грохотом отворилась, и в дом влетел запыхавшийся молодой воин.

– Бьярни! – тревожно позвал он. – Бьярни, на реке драккары!

– Чего пасть рвешь? – зло спросил брат ярла. – Гутрум возвращается?

– Нет! Чужаки!

Все сидевшие за столом и лежащие на сундуках викинги вскочили, забыв про свои больные места.

– Сколько? – почти разом спросили хускарлы.

– Двенадцать, – тяжело выдохнул молодой, – у них на мачте прибит щит.

– Олаф! Девку под замок, – приказал Бьярни. – Свен, быстро поднимай всех!

Сельвссон поднял ремень со скамьи, опоясался и, поправив меч в ножнах, заковылял к выходу. Хускарлы последовали за ним. Только скальд Вемунд остался безучастным к происходящему. Он молча продолжал сидеть за столом, повернувшись к очагу, и, казалось, думал о чем-то своем, созерцая огонь. А может, он слагал очередную сагу? Сагу о страшной болезни, посланной богами на могучего Бьярни и его людей? Возможно… да, могла бы получиться отличная сага, если бы Вемунд Сказитель знал наперед, чем это все закончится.

Во внутреннем дворе борга уже суетились хирдманы. Они выбегали из дружинных домов, бряцая оружием, натягивая на ходу доспехи и шлемы. Мелькали разноцветные щиты, полосатые штаны, метались под ногами испуганные куры.

Бьярни, в сопровождении вышедших с ним хускарлов, поднялся на крепостную стену. Солнце слепило, и брату ярла пришлось приставить ладонь ко лбу, чтобы разглядеть незваных гостей. По широкой Альдегье, со стороны озера, под парусами шли двенадцать драккаров. Десять из них шли попарно, один впереди, во главе колонны, и один позади, замыкая ее. Бьярни разглядел восемь больших драккаров и четыре поменьше. В солнечных бликах он пока не мог различить цвет парусов, но зато заметил на самой верхушке мачты переднего драккара круглый щит. «Красный или белый щит?» – гадал Бьярни, теребя свою льняную бороду.

Теперь оставалось немного подождать, когда чужаки подойдут поближе и можно будет разглядеть цвет парусов, и главное – цвет прибитого на мачте щита. Бьярни посмотрел со стены вниз, туда, где у деревянной пристани стояли три его черных «дракона». «Если это враги, то на воде нам не устоять, – лихорадочно размышлял Сельвссон, – но и за стенами долго не усидеть, их слишком много».

– Эйнар, – обернувшись, позвал он своего хускарла. Тот подошел. – Собери четыре десятка у ворот, – шепнул ему на ухо Бьярни, – и ждите моего сигнала.

Эйнар кивнул и, немного приспустив кожаные штаны, чтобы не давили на больное место, отправился собирать людей.

Неизвестные драккары приближались. Бьярни напряг зрение и наконец разглядел цвет парусов и прибитого на мачте щита. Широкие серые полосы на парусе чередовались со светло-зелеными, а щит был КРАСНЫЙ. И это заметили все, кто стоял на стене.

– Свен! – прокричал брат ярла, заметив во внутреннем дворе хускарла. – Давай всех на стены, разводите костры!

Но костры уже горели. В больших клепаных котлах уже булькали разогретая смола и кипяток. Хирдманы готовились отразить нападение непрошеных гостей.

– Я узнаю эти паруса, – неожиданно произнес поднявшийся на стену Олаф, – это даны!

– Да, да, – подтвердил стоявший рядом хускарл с рваной левой ноздрей, – и я узнаю их, это драккары ярла Атли Кривого.

Бьярни еще раз обернулся посмотреть, как Эйнар выполняет его поручение и собирает воинов у ворот. Затем он перевел взгляд обратно на реку, где драккары данов приближались. Они уже стали забирать от середины реки к берегу, на котором стоял борг.

– Двенадцать драккаров, пять сотен воинов, – тихо бормотал себе под нос младший Сельвссон, производя математические исчисления.

– Эх, – вздохнул Олаф, – нам бы только день продержаться, а там, может, и ярл вернется.

– Что проку! – рявкнул Бьярни. – Их там пять сотен, у нас полторы, а брат увел тринадцать десятков.

– Ну, мы и не в таких передрягах бывали, – философски заметил хускарл с рваной ноздрей.

– Заткнулся бы ты, Хамунд, – рассерженно прервал его Бьярни.

На стену вбежал Свен и доложил, что все готовы, смола вскипела.

– Хорошо, – рассеянно отреагировал Бьярни на его доклад.

Меж тем ладьи Атли Кривого разделились. Девять повернули четко к берегу, а три больших драккара направились к пристани. Брат ярла, заметив этот маневр, решил, что медлить больше нельзя.

– Надо срочно разыскать Гутрума! – воскликнул он так, чтобы все стоящие на стене расслышали его. – Я отправляюсь к нему.

– Как? – недоуменно спросил Рваная Ноздря.

– Попытаюсь проскочить! – отрезал Бьярни. – А ты, Хамунд, остаешься за старшего, – он вновь повысил голос: – Все слышали? Хамунд старший!

Хускарл с рваной ноздрей неуверенно кивнул.

– Тебе надо продержаться день или два, – успокоил его Сельвссон, – я разыщу брата, и мы придумаем, как спасти борг.

Хамунд хотел что-то спросить, но Бьярни не дал ему этого сделать.

– Олаф, Свен, за мной, – скомандовал он и быстро настолько, насколько ему позволяло его грузное тело и распухшая мошонка, ринулся к лестнице, прочь со стены. Прихрамывая и широко расставляя ноги, все трое преодолели внутренний двор и оказались у ворот, где их поджидал Эйнар с четырьмя десятками воинов.

– Эйнар, мы должны успеть на наши драккары и уйти, – тихо прошептал Бьярни, – мы должны найти Гутрума.

Левая, изуродованная щека хускарла нервно дернулась. Он кивнул, – мол, понял, сделаем.

– Открывай ворота! – скомандовал Свен.

Викинги подняли массивную балку, служившую надежным воротным запором.

– Выходим, выходим, – стал поторапливать Бьярни хирдманов, когда створки начали раздвигаться.

Ему не терпелось покинуть борг, который с минуту на минуту мог превратиться в смертельную мышеловку.

– Олаф, – спохватился Сельвссон и завертел головой. – Олаф!

– Бьярни, я здесь, – хускарл оттолкнул одного из хирдманов и подошел на зов.

– Олаф, – брат ярла тревожно схватил его за рукав, – сундук надо забрать, – он оглянулся и, понизив голос, шепнул: – В мешок все сложи.

– Хорошо, сделаю, – кивнул Олаф и кинулся в дом ярла.

Четыре десятка воинов покидали борг, а их товарищи, стоя на стенах, крепко сжимали древки копий и секир. Они оставались защищать Альдегьюборг, защищать, пока ярл не вернется и не выручит своих людей.

Из малого дружинного дома вышел усталый скальд. Он прищурился от яркого солнечного света и постоял немного, прикрывая глаза рукой. Он обвел взглядом внутренний двор, заметил готовых к бою дружинников на стенах, увидел исчезающих в воротном проеме воинов и стоящего у створки Бьярни, который в нетерпении грыз ногти. Вемунд Сказитель приметил справа от дверей, у стены жилища хускарлов, небольшую лавку. Он, не спеша, почти по-старчески пошаркав ногами, подошел к ней и, опершись о стену дома, медленно опустился, сел. Хирдманы громко переговаривались на стенах, что-то кричали друг другу, ругались, некоторые грозили кулаками за стену, понося врагов. Но скальду было все равно. На сегодня он уже спел и рассказал все, о чем его просили, и эта суета его не касалась. В мире высоких вис и длинных саг не бывает суеты. Все должно быть степенно. А иначе строки не удержатся в голове, не отложатся в памяти, разлетятся испуганными птахами, вспорхнут разноцветными бабочками и улетят. Поди поймай их потом.

– Ох-хо, – устало вздохнул Вемунд, прозванный за свое искусство Сказителем, и увидел, как из дома напротив выбегает Олаф. В одной руке он держал секиру, а другой придерживал мешок, перекинутый через плечо. Викинг, сгибаясь под ношей, направился к воротам. Заметив его, Бьярни, наконец, перестал терзать зубами ногти и крикнул:

– Давай, Олаф, шевелись!

Хускарл, превозмогая вспыхнувшую боль между ног, все же нашел в себе силы ускорить шаг.

– Вы, двое, помогите ему, – приказал Сельвссон хирдманам, стоящим у ворот.

Они, прислонив копья к стене, подбежали к Олафу и приняли его ношу.

– Быстро на драккар! – скомандовал Бьярни.

Когда они покинули борг, викинги закрыли створки ворот и водрузили запор на место.

– В тумане сером ему привиделась дорога, – тихо вымолвил скальд Вемунд, – и вереница черных лошадей…

Он откинул голову, прислонился к нагретой солнцем стене дома, блаженно прикрыл глаза и продолжил:

– На лошадях тех горделиво восседали мужи, храбрейшие из всех…

Хирдманы ярла Гутрума во главе с его братом Бьярни бежали к пристани, к своим драккарам. Вот они протопали по деревянному настилу и стали лихо перепрыгивать через борт одной из ладей. Брат ярла семенил самым последним, рядом с рыжебородым Олафом, а чуть впереди них, вцепившись в мешок, бежали двое дружинников.

– Быстрее, быстрее, – бурчал себе под нос Бьярни, поторапливая самого себя, – быстрее…

Когда они с Олафом добежали до черного «дракона», все воины были уже на своих местах и устраивали весла в отверстия бортов. Младший брат ярла тяжело перевалился через борт и заорал:

– Отталкивай! Отталкивай!

Несколько дружинников, уже стоявшие наготове с шестами, оттолкнули драккар от пристани. Бьярни проследил, чтобы мешок надежно разместили под носовой скамьей, и только сейчас он посмотрел на реку. К ним спешили три ладьи данов. Они заметили бегство людей из борга и теперь яростно налегали на весла, стараясь перехватить их прежде, чем те отойдут хотя бы на середину реки.

Олаф метнулся к рулевому веслу и занял свое место.

– Навались! – прокричал Бьярни, видя, как даны стремительно приближаются. – Навались!

Но задача у беглецов была не из легких. Им предстояло сделать разворот, обмануть преследователей и вырваться через строй врага к озеру. Только там было спасение, именно туда ушел ярл Гутрум.

– Лучники, на корму! – приказал Сельвссон.

Пятеро воинов устремились на корму. Они скинули луки и извлекли стрелы из колчанов. Но первыми выстрелили даны. Несколько стрел, не попав в цель, бессильно зарылись в серые волны Альдегьи. Лучники Бьярни наложили стрелы на тетиву, прицелились и сделали залп. Брат Гутрума проследил за полетом стрел и обрадовался словно ребенок, заметив, как одна из стрел поразила вражеского лучника.

– Молодцы! Стреляйте еще!

Драккар беглецов достиг середины реки, резко развернулся и полетел навстречу трем кораблям Атли Косого. Иного выхода не было, только вперед, сквозь их строй. Продолжая метать друг в друга стрелы, противники сходились. Два драккара данов, видя, как альдегьюборгцы пытаются лезть напролом, стали сокращать расстояние между собой, сжимая пространство, куда те могли протиснуться. Третья ладья нападавших заходила по правому борту. Бьярни понимал, что либо сейчас, либо никогда.

– Олаф! – крикнул он. – Клади на левый борт. Правый борт – табань!

Драккар резко изменил траекторию и стал быстро уходить в сторону от преследователей. Теперь корабль альдегьюборгцев, вырвавшись вперед, держал курс к озеру, а за его кормой быстро разворачивались даны. Началась гонка по прямой. Больше никаких маневров, только скорость, только сила и выносливость гребцов могли спасти Бьярни и его людей.

Драккары летели по течению, но встречный ветер больше тормозил данов. Они шли с распущенными парусами, и теперь их первоначальное преимущество обернулось против них самих. Встречный ветер трепал серо-зеленые паруса данов, тормозя их движение. Бьярни же, понимая бесполезность паруса, не стал его ставить, положившись исключительно на весла. И оказался прав. Теперь даны отставали, и с каждым новым взмахом все больше. Они слишком поздно принялись убирать паруса, время было упущено. Беглецы уходили.

Бьярни обернулся, прикинул расстояние до вражеских ладей и облегченно выдохнул – им уже не догнать их. Он перевел взгляд на высокий берег, на вершине которого возвышался их с братом борг. Но отсюда уже не было видно людей, и ему оставалось только гадать, начался ли штурм сразу или нет. Когда он оторвался от созерцания удаляющегося Альдегьюборга и вновь обратил внимание на драккары преследователей, то увидел, как они, прекратив преследование, поворачивают назад к боргу.

– Ушли, – тихо промолвил брат ярла Гутрума и, облегченно вздохнув, опустился на носовую скамью, под которой в грязном мешке лежала вся казна Альдегьюборга.