Порки, двоюродный брат Конди по матери, староста Кангаша, был раздражен, как никогда. Старейшины медвежьего рода выбрали не его. Хотя он сам снял свою кандидатуру, но сделал он это с тайным умыслом. Кто, как не он, был достоин возглавить весь род? Ну конечно же не этот молокосос, невесть откуда взявшийся со своими дружками. Хорошо еще, что один из них сгинул. Но остался другой – Вадим. Вот его стоило опасаться, особенно после его выдумки при обороне Каргийоки.

От всех этих мыслей Порки распирало, как бочонок с хорошо забродившей брагой.

– Глупцы, – в сердцах произнес он, – сожри их лемби… тьфу!

Его люди, возвращающиеся после избрания Павла и трехдневного пира по этому поводу, услышали слова Порки – услышал и Ёлла, его сын. Он поравнялся с отцом и заглянул ему в глаза.

– Ты что-то сказал, отец?

– Глупцы, – повторил Порки, – старые пердуны.

– Отец, зачем же ты сам отказался? – недоуменно спросил сын и тут же получил смачную затрещину.

– Молчи уже, будешь меня тут учить…

Ёлла не обиделся, но почесал ушибленный затылок. Староста Кангаша ускорил шаг. Они были уже близко к дому. Ему хотелось побыстрее добраться и обнять свою любимую жену. Он знал, он верил, что его мудрая Койва подскажет, поможет найти верное решение. Обида нестерпимо щемила сердце.

Когда солнце перевалило зенит, небольшой отряд вошел в родной Кангаш. Оставив сына распрягать единственную бывшую с ними телегу, на которой они возили в Каргийоки подарки, Порки вошел в дом. Жена встретила его за накрытым столом. Но есть он не стал, лишь выпив квасу, он тут же отошел от стола и присел на супружеское ложе.

– Он? – тихо спросила Койва, присев рядом.

– Он, – зло ответил муж.

Она придвинулась ближе и положила голову ему на плечо, обняла.

– Ты так долго этого ждал, – вкрадчиво начала она, – а этот вообще неизвестно откуда взялся.

– И еще его дружок с ним, забери его Калма!

– Тише, тише, Порки, – успокаивала жена, разглаживая его светлую шевелюру, – не поминай богиню смерти.

– Щенки, – не унимался вепс, – и надо было этому старому пердуну Конди усыновить его. Да откуда они вообще взялись на нашу голову?

Койва взяла мужа за шею, притянула к себе и поцеловала в бородатую щеку. Затем склонилась к его уху и тихо прошептала.

– А кто решил, что он бепся? Может, он и не нашей крови – чужак. Может, они обманули старого Конди?

Порки немного отстранился от жены и пристально посмотрел ей в глаза. Койва, увидев смятение и нерешительность в его взгляде, добавила заговорщицки:

– Он не наш, я тебе точно говорю. А твой брат слепец, раз не увидел обмана. Он пришлый – он не бепся!

Порки понял, куда она клонит. Он отстранил ее и, высвободившись из объятий, резко встал.

– Что же ты мне теперь прикажешь делать?

– Если ты докажешь, что он чужак и обманывает старейшин, – мягко ответила Койва, – то Юмал даст тебе силы и никто не посмеет упрекнуть тебя. Испокон веков в нашем роду не было такого позора, чтобы бепся управлял чужак.

Староста Кангаша обернулся и опустился перед ней на колени:

– С ним же этот словен – победитель варягов, – он на секунду замер, глядя на ее ласковую улыбку, – хотя он служит новоградскому князю и скоро уйдет, – сам себе ответил Порки.

– Это будет прекрасный момент, – вкрадчиво произнесла жена.

Но вепс, будто что-то вспомнив, опять вскочил, поднявшись с колен.

– Но Конди обещал князю сотню воинов, а их должен повести глава рода….

Койва легко поднялась с ложа и подошла к мужу. Она игриво склонила голову набок и тихо произнесла:

– Значит, надо раньше.

Их тайный совет продолжался еще несколько минут, после чего в дом вошел Ёлла, и Койва, отстранившись от мужа, тут же поспешила накормить их единственного наследника.

Порки вышел во двор, становилось прохладно. Он сел на крыльцо и стал перебирать в памяти всех, на кого можно было положиться в Кангаше, чтобы осуществить такое серьезное дело.

Через два дня верные люди ему доложили, что новый глава медвежьего рода вместе со своим дружком словенином почти каждый вечер навещает старую Коди. Они якобы приходят к ней едва стемнеет и задерживаются допоздна. Ходят всегда вдвоем, без охраны. Подслушать, о чем ведется разговор в шалаше шаманки, не удалось, как ни старались.

На этот раз Порки не стал советоваться с женой. Он отважился принять решение самостоятельно. Собрав десяток особо преданных человек, он тайно выступил по направлению к Каргийоки. В последний момент он хотел было взять с собой сына, но передумал.

К вечеру, пройдя священную рощу Хиден, вепсы во главе с Порки, охватили жилище Коди полукольцом, оставаясь на приличном расстоянии, дабы не выдать своего присутствия. Смеркалось. Темные плащи кангашцев надежно укрыли их в засаде.

Ждать им пришлось не долго, на тропе, ведущей к шалашу шаманки, показались двое. Порки, несмотря на темноту, узнал их сразу. Они шли не таясь и разговаривали на непонятном ему языке. Он видел, как они спокойно подошли к шалашу и вошли внутрь. Он так боялся их спугнуть, что даже перестал дышать. Порки перевел дух, сделав несколько глубоких вдохов. Теперь можно было немного расслабиться – птичка залетела в клетку. Он подал своим людям сигнал рукой, и они стали осторожно приближаться к шалашу. Шли очень медленно, стараясь не наступать на ветки и не вспугнуть добычу. Впрочем, отобранные для задания вепсы были опытными охотниками и со своей задачей справились на отлично. Они прокрались почти вплотную, залегли и замерли в ожидании. Пятеро самых крепких вепсов оказались рядом со входом. Двое их них держали наготове мешки, двое веревки, а пятый сжимал в руках увесистую дубину. Сам Порки осторожно обогнул шалаш и перекрыл ведущую в поселок тропу. Остальные притаились за жилищем шаманки. Порки был доволен. Охотничий инстинкт не подвел его – засада была организована по всем правилам. Теперь оставалось только ждать.

Солнце полностью скрылось, и августовская ночная темнота захватила лес в свои плотные объятия. Порки ждал. Ему показалось, что он ждет уже очень долго, он начал терять терпение, нервно теребя свою густую бороду. Но предвкушение собственного триумфа, когда он выведет этого чужака на чистую воду, помогло совладать с нетерпением.

Где-то близко ухнула сова. Порки вздрогнул и огляделся, прервав свои мечтания. Сам не зная от чего, он вдруг вспомнил слова жены: «Ты, только ты достоин стать главой рода».

Полог шалаша легонько дрогнул от близкого движения внутри – вепсы приготовились. Первым вышел названный сын его двоюродного брата, а следом за ним словенин. Вепсы позволили им отойти на десять шагов и только теперь разом кинулись на них. Порки сам не атаковал, он следил, все ли пройдет гладко, хотя и был готов в любой момент прийти на помощь своим кангашцам. Порки видел, как его люди быстро накинули мешок на голову нового главы рода, повалили его и начали скручивать веревками. А вот с новгородским десятником не вышло. Он уловил движение сбоку, резко дернулся в сторону и нацеленный в его голову мощный удар дубины прошел мимо. Дубина свистнула над его головой, а вепс по инерции размаха покачнулся и ловкий словенин ускорил его нападение пинком под зад.

– Пашка!!! – отчаянно взревел новгородец, заметив, как его друга уносят в темноту леса.

В следующий миг на новгородца напали сразу двое с мешком и с веревкой. Порки прищурился, чтобы лучше видеть в темноте, и заметил, как их противник тенью метнулся в сторону. Тут же раздался сдавленный крик. Порки больше не стал ждать, он выхватил из ножен короткий, но широкий нож и поспешил на помощь. Повинуясь отданному заранее приказу, трое, скрутившие приемного сына Конди, вскинули его на плечи и бросились со своей ношей в лес. Подбегая с ножом в руке, глава кангашцев увидел, как медвежья шкура, закрывающая вход в шалаш, откинулась и появилась Коди. Она, вооружившись своей клюкой, не раздумывая, ринулась в битву.

– Ах вы тати ночные! – воскликнула шаманка, поудобней перехватывая посох.

Порки вскинул нож, но в горячке споткнулся о чье-то тело и упал, больно ударившись локтем. Еще не успев подняться, он услышал отчаянный крик одного из вепсов и понял, что это может быть только предсмертный крик. И уже поднимаясь, он услышал, как хрустнула о чью-то спину шаманская клюка. В следующую секунду Порки уже стоял на ногах. Словенин коротким и резким выпадом всадил нож в брюхо еще одному вепсу. Раздался истошный крик, и Порки успел вспомнить, что это уже третий. Пораженный вепс с хрипом упал. Прямо перед главой кангашцев оказалась старая Коди с обломком клюки в руке. Их взгляды встретились. И ему показалось, что она узнала его.

Краем глаза Порки узрел, как сразу трое вепсов накинулись на новгородца и повалили его. Порки невольно улыбнулся. Но радоваться было некогда, старая шаманка как безумная кинулась на него с обломком клюки, что-то дико выкрикивая. Увернуться было несложно, и Порки, уклонившись, со всей силы и злости ткнул ее в живот. Нож вошел по самую рукоять. Он резко отдернул руку, как будто испугавшись содеянного. Шаманка опустила голову и с глухим выдохом выдернула нож из своего тела. Коди отшвырнула оружие и, зажав рану обеими руками, тихо произнесла по-вепсски:

– Лемби и Калма… духи леса, – она вздрогнула всем телом, – и духи воды… заклинаю вас, пресеките его… подлое семя… заклинаю вас, пресеките, – шаманка протянула дрожащую руку, указывая на своего убийцу.

– Да пошла ты, старая ведьма, – Порки зло сплюнул ей под ноги, – боги на моей стороне.

Она покачнулась и стала оседать. Медленно опустилась сначала на колени, продолжая что-то еще шептать, а затем, завалившись на бок, упала. Где-то совсем рядом громко ухнула сова…

Порки обернулся – его сейчас больше занимало барахтанье у шалаша, где этот изворотливый словенин умудрился порезать еще одного из его людей. Глава кангашцев видел, как новгородец с хрустом вырвал шест из опоры жилища старой ведьмы и теперь, перехватив его как копье, отбивался от двоих оставшихся вепсов. «Вот чертово племя», – негодуя, подумал Порки. Он нагнулся и поднял оброненную кем-то из его вепсов дубину.

– Юха, Корти, отгоните его от шалаша, – громко приказал Порки своим людям.

Он сам, вооружившись дубиной, стал обходить новгородца сзади. И тут, видимо, этот, из чертового племени, заметил маневр и, издав боевой словенский клич «Мать вашу!», молниеносно ткнул Корти своим шестом, да так, что тот, тоненько ойкнув, выронил нож и схватился за больное место. И через секунду над лесом разнесся крик боли и отчаянья. Бедный Корти нащупал лопнувшее от удара яичко… или они лопнули оба?…

Теперь нападавших осталось только двое. Но Порки, приблизившись, заметил, что их противник припадает на одну ногу, а волосы его слиплись и, кажется, именно от крови.

– Юха! Вперед! – подбодрил глава кангашцев своего оробевшего воина.

– Ну, иди сюда, сучья морда, – громко и с издевкой сказал новгородец по-словенски, – сейчас ты у меня тоже без ятребы останешься.

Молодой вепс понял его речь и засомневался.

– Юха, бей! – скомандовал Порки, и они почти одновременно кинулись на врага. Юха с ножом, а Порки с дубиной. Им показалось, что вот сейчас они сомнут этого новгородца, но тот перехватил шест за середину и встретил их хлесткими ударами по корпусу. Староста Кангаша сумел отбить только один удар, но второй пришелся аккурат по ребрам, третий прошел туда же. Судя по звонким щелчкам и глухому стону, Юха не отбил не единого удара. И когда молодой вепс согнулся, новгородец перевел шест в положение копья и ткнул ему прямо в лоб. Юха громко пукнул и кулем свалился наземь. Но Порки этого уже не видел. Он сумел отскочить в сторону и, перехватив дубину наподобие сулицы, метнул ее в противника. Бросок удался. Порки видел, как увесистая палка угодила новгородцу в голову. Он пошатнулся, выронил шест и упал. «Готов!» – радостно подумал глава кангашцев. Сделав несколько шагов, он подошел к поверженному словенину. Порки поднял дубину и потыкал ею в грудь новгородца.

– Точно, готов, – убеждая себя, проговорил он и тут же заметил отблески факелов на тропинке, ведущей в поселок.

Двоюродный брат Конди – организатор ночного нападения, поудобнее перехватил дубину и побежал в сторону Кангаша. Его провожали встревоженные людские крики за спиной и уханье совы, которая этой ночью так и не дождалась обычного угощения от шаманки. Впрочем, как и во все последующие ночи…