Глава 6.

К скале они возвращались почти бегом – молча, сосредоточенно и с сопением. Новак и Брайни Азаро, – это Козак понял по их реакции, увидели инопланетянина вообще впервые. Наверняка видели в учебных частях на экране, но экран это одно, а воочию, да еще и мертвяка? Типичный ксеношок, хорошо хоть он не успел еще завоняться – из своего довольно богатого служебного опыта полковник знал, что запахи разложения почти любого чужого организма для человека во сто крат противнее, чем миазмы извлеченного из могилы недельного жмурика-хомо. А в некоторых случаях обследование чужого без специальных фильтров может быть даже опасным, хотя к массин-ру, очень близким генетически, это не относилось.

Под скалой не было никого – прячась в густом колючем кустарнике, Козак и его люди обошли ее по кругу, но Дервиш со своими пока еще бродил где-то. Обнаружив удобную во всех отношениях сухую яму, отовсюду прикрытую вездесущими зарослями, Борис махнул рукой и с наслаждением свалился на белый песок.

– Курить можно? – опасливо поворочав головой, поинтересовался Новак.

– Наверху ветер, – кивнул Борис. – Кури, коль приперло.

– Меня не покидает одна мысль, – вдруг тихо проговорила Жаклин. – Этот… этот мертвый – это Дедушка Дзе? Ведь говорили же, что он не человек, но никто никогда не видел его лица. Как вы считаете, шеф?

– Вот опять вы все знаете лучше меня, – покачал головой Борис. – Да, признаться, первая мысль, которая у меня мелькнула, выглядела именно так. Но все же я должен разочаровать вас, миледи. Действительно, лица Дедушки никто из моих коллег не видал, но судя по некоторым снимкам, все же попавшим в наши руки, его рост составляет никак не меньше ста восьмидесяти. Так что Дедушка просто физически не может быть массин-ру. Что же до его расовой принадлежности… ладно, раскрою кой-какие секреты. Полной уверенности в том, что он не-человек, у нас нет. Эксперты разделились ровно напополам. Все снимки, а их всего несколько, запечатлевают его в позе, не дающей ясного представления об антропологических особенностях. Проще говоря, стоя. И в неизменном балахоне с капюшоном. Кому-то кажется, что у него неправильные ноги, кому-то – что голова у него не под тем углом. Хотя какой там угол, если на снимке просто столб в бесформенной хламиде? Далее: если он и чужой, то кто таков, ответа все равно нет. Не лезет он со своей антропологией ни в один из известных стандартов. Так что либо это человек, либо представитель незнакомой нам расы.

– Незнакомой? – шевельнул бровью Азаро.

– А мы и в самом деле плохо знаем окружающий нас мир, – скривился Козак. – Кто-то где-то есть, причем недалеко, потому что мертвые непонятные корабли находят уже давно, но кто? Корабли не просто пустые, они чаще всего сожжены до состояния перекрученного металлолома. Три расы как минимум, однако даже представление о них мы имеем самое поверхностное. Знаем, например, что все они кислорододышащие и, скорее всего, гуманоидные. А больше – да почти ничего, уж поверьте мне. То, что находили в космосе, просто обломки, не дающие никакого определенного представления о том, кто мог их построить. Только возраст – от тысячи лет до нескольких десятилетий. Вот и все. Так что Дедушка, знаете ли, может быть кем угодно.

Борис и сам достал сигарету и, закурив, вдруг подумал о том, рассказать он действительно мог бы о многом. О том, например, что еще сто лет назад земные разведчики четко засекли больше десятка «радиосветящихся» планет на относительно небольшом, вполне достижимом для дальних звездолетов, расстоянии. И о том, что поиск был не просто засекречен, а «загрифован» наглухо, о его результатах знали лишь высшие правительственные чиновники да разведка. И еще – о том, к примеру, что отношения Земли с Триумвиратом иногда выглядят довольно странно даже для него, хорошо, казалось бы, осведомленного человека. Да и сам Триумвират кажется все более и более странным образованием. Взять тех же пси-навигаторов, будь они неладны…

– Сэр, – вдруг слабо зашуршало сверху. – Мистер Козак, вы здесь?

Борис узнал голос Хеннена и поднялся на ноги.

– Мы здесь, Ингмар, – отозвался он, высовывая голову из цветочной поросли. – Как вы нас нашли? Видно, что ли? Или дым?

– Да я тут уже все ямы с оврагами облазил, – нервно облизнул губы инженер и присел на корточки. – Дервиш там, недалеко от чертова Горлышка. Он нашел сижу Тибальда.

– И?.. – у Козака дернулось в груди.

– Они оба там, он и Дедушка. Сидят себе, думают, что их не видно. Из оружия у них старинный пехотный «Барс» и еще какая-то непонятная штука, я такой никогда не видел. Больше, видимо, ничего: Тибальд наверняка в курсе, чем тут можно пользоваться, а чем нет. Вы попробуйте найти электромат столетней давности!

– Всю эту древность делают на Аллеране, – отмахнулся Борис. – Как начали в войну, так и прессуют по сей день. Ума много не надо. Ребята! – повернулся он к своим. – Дервиш нашел Тибальда. К бою! И учтите: я очень хочу иметь его в живом виде. В дохлом не тот кайф. Пошли!

Жаклин коротко рассмеялась, Новак тоже прыснул, один Азаро почему-то остался в своем обычном мрачном состоянии. Ему эту экспедиция явно не нравилась, и Борис однажды даже хотел напрямик спросить у него, чего ради он полез рисковать своей шеей, но что-то удержало его. Двигаясь за взволнованным инженером, они обогнули скалу и нырнули в густой прохладный лес. Возбужденный, Борис выругался сквозь зубы – уж больно громким казался ему неизбежный треск сухих веток под ногами, но шипеть на людей не стал, не до того было. Перед ним уже стояла ненавистная узкая рожа с бесцветными, словно отсутствующими раскосыми глазами, хорошо знакомая по снимкам и паре случайных видеофрагментов, с невероятным трудом добытых его службой. Разговор будет долгим…

Приближающийся рев водопада постепенно заглушил все остальные звуки, и Козак не сразу услышал короткий выкрик Хеннена:

– Сюда, сэр, мы здесь!

Дервиш и Бублик обнаружились в густых зарослях на небольшом пригорке. Дервиш сидел на замшелом бревне, не отрывая от лица бинокля, а снайпер лежал, подложив под себя камуфляжную куртку, и неотрывно смотрел в прицел своего старенького, но мощного крупнокалиберного «Августа», способного одним плевком разворотить машину наподобие их транспортера.

– Вон они, – и Дервиш, хищно прищурясь, указал рукой на противоположный берег неглубокого ручья, что журчал в десятке метров от их укрытия. – Нора… смотрите внимательно.

Козак присел на колено и, подняв к глазам свой бинокль, повел им слева направо. Мощная синеватая оптика приблизила песчаный бережок, заросли какого-то местного остролиста и, чуть выше – поросший травой холм, в основании которого некая неведомая сила навалила дюжину здоровенных серых валунов. Вглядевшись внимательнее, он в самом деле заметил меж двух камней узкую темную щель.

– Второй выход из пещеры есть? – спросил он.

– Нет, – помотал головой Дервиш. – Вообще, дурное место для сижи: кругом такой грохот, что хоть танковый батальон подъедет, никого не услышишь. Кстати, у меня такое ощущение, что они кого-то ждут.

– Ждут?

– А чего б они там сидели? То, что эти два остолопа умудрились спрятаться в самом непригодном для этого месте, объяснить легко: ну не привыкли они воевать в лесу, и все тут. Но если допустить, что все остальные давно уже толкутся в Горлышке, то почему они – тут?

– А почему вы вообще уверены, что там именно Тибальд?

– Я туда разве что голову не засунул… А вы? Нашли что-нибудь?

– К сожалению, да. С той стороны есть бочаг с родником, ночью там кто-то был: по утверждению Новака – да и сам я так думаю, двое, одетые в полетные комбинезоны. Так вот один из них с раннего утра валяется в лесу мертвый и самое интересное, что мертвец этот – массин-ру.

Дервиш недоуменно зашевелил бровями.

– Вот так номер… он убит?

– Похоже, что это один из тех, что пришли на катере, и умер он от полученных при посадке ранений. Но это не самое главное: покойник – пси-навигатор.

Козак даже не думал, что всегда насмешливый проводник может так взволноваться. Он сдернул с головы шляпу, вытер ею выступивший на лбу пот и достал сигару.

– Вы не ошиблись?

– Радужный зрачок, Пауль. Я почему-то сразу подумал, что вы про них тоже кое-что слышали. Радужный зрачок: вживую я их, понятно, видеть не мог, но снимков – сколько хотите. Плюс описания, вы же понимаете, что в таких вещах я должен разбираться по определению. Это безусловно пси-навигатор.

– Так что же, получается, что ему больше двухсот лет? Но массин-ру столько не живут, их предельный срок лет семьдесят, редко восемьдесят. Они даже до ста никогда не доживают.

– Вот то-то и оно, Пауль. Поверьте, я шокирован не меньше вашего. Выходит, что либо кто-то до сих пор выращивает эту странную поросль, либо перед нами массин, каким-то образом протянувший четыре своих срока. Но на дряхлого старца он, кажется, не похож: не молод, но и не дохляк. Вот и думайте.

– Вы когда-нибудь видели четырехсотлетнего человека? – скривился Дервиш, старательно выпуская дым себе в ноги. – Я лично – нет, и не думаю, что кому-нибудь удастся столько прожить: хоть в Тибете, хоть где. Или он что, пролежал двести лет в криокамере? Так тоже не бывает.

– Да уж, теперь я полностью согласен с вами: тут действительно происходит что-то непонятное.

– Ладно… – Дервиш тщательно затоптал недокуренную сигару и поправил висящую на боку кобуру. – Что будем делать? Пойдем знакомиться или будем ждать, пока они сами вылезут на свежий воздух?

– Ждать, кажется, некогда. Бублик?

– Да, сэр?

– Остаешься здесь вместе с Жаклин. Если кто-то из клиентов побежит на волю, останови. Но только по ногам, понял? Они до зарезу нужны мне живьем.

– Не волнуйтесь, сэр. На таком расстоянии я еще не промахивался ни разу. Все сделаю в лучшем виде.

– Я слева, – решил Дервиш. – Брайан, вы со мной. Остальные с шефом, справа. Ручей лучше перейти по перекату, вон там, – он махнул рукой, показывая направо.

Козак ощутил, как по спине пробежали давно забытые мурашки. Некогда хорошо натренированный, его организм перешел в состояние боевой алертности, увеличивая скорость реакции и остроту зрения. Коротко кольнули в висках острые иголочки: годы все-таки напомнили о себе, но полковник знал, что на короткий рывок его хватит.

Время теперь текло немного не так, как всегда. Ручей они пересекли буквально в несколько прыжков, и вот уже нос втянул запахи влажных камней, остролиста и чего-то еще, немного солоноватого, что ли. Козак замер в шаге от тесной, вытянутой сверху вниз щели, попытался прислушаться, но это было бесполезно, гром водопада заглушал все на свете. Из-за соседнего камня появилась узкая рука Дервиша. Козак закусил губу и резко дернул затвор излучателя. Закрыл глаза, плотно смежив веки – внутри пещеры его, вероятно, ждал сумрак. Досчитал до двадцати, взмахнул рукой и первым ворвался в щель.

Тибальд – это, несомненно, был он – сидящий на каком-то измятом пластиковом ящике с незнакомыми Борису надписями, резко вскинулся ему навстречу, но тут же отлетел назад, шмякнулся спиной о песчаный свод своей норы, да так и застыл, недоуменно таращась на фигуру в пятнистом десантном комбинезоне, молнией метнувшуюся к бесформенной, как могло показаться, куче грязного тряпья, сваленной в глубине пещеры. Из тряпья на секунду высунулся короткий оребренный ствол, но тут же упал вниз: куча зашипела, превращаясь вдруг в человеческую фигуру, однако завершить маневр ей не удалось, тяжелый ботинок ударил ее туда, где должен был находиться живот, раздался писклявый жалобный вопль, и Дедушка Дзе, сложившись пополам, осел на песок.

– Клима-ахрр, – простонал он.

– Шлимазл, шлимазл, – согласился Козак, отшвыривая ногой его оружие – неведомой ему конструкции пистолет с коротким выдвижным прикладом.

– Не бейте его! – с кошачьим мявом оторвался от стены Тибальд, но особо разгуляться не успел, так как был тут же перехвачен железными пальцами Дервиша. – Не бейте его! – повторил он, пытаясь зачем-то дергаться. – Он же совершенно беспомощен!

– Беспомощен? – ощерился Козак. – Новак, подай знак Бублику, что все в порядке… хорошенькая беспомощность…

– Он беспомощен по сравнению с вами!

Козак резко обернулся и встретился взглядом с Дервишем. В желтоватом полумраке пещеры, слабо освещаемой единственным фонарем, ему показалось, что глаза проводника коротко и яростно блеснули. Тогда Борис шагнул к стоящему на коленях Дедушке и, наклонившись, резким движением сорвал с его головы коричневый конусовидный капюшон. Дзе медленно повернул к нему голову.

В это мгновение полковник Козак отчетливо услышал свое дыханье.

На него смотрело лицо почти человека. Почти – если бы не острый длинный нос, слишком тонкий контур нижней челюсти и огромные, бездонно-зеленые глаза под густыми, уходящими к вискам светлыми бровями. На голове у штурмана росли вполне человеческие светлые волосы. Несколько секунд Козак молча смотрел на это удивительное лицо, совершенно не ощущая обычного в таких случаях отвращения, вызываемого неизбежным ксеношоком, потом все же разомкнул слипшиеся губы.

– Ты кто? – тихо спросил он.

– Даже этого вы не знаете! – вдруг захохотал Тибальд.

Борис повернулся к нему и вдруг ощутил себя полнейшим кретином. Вместо того, чтобы схватить голубчиков и поскорее отволочь в укромный уголок, где и запрессовать до полной потери воли к сопротивлению, он позволил себе впасть в кататонию – теперь уже ни Тибальда, ни его зеленоглазого Дедушку как следует не придавишь. Они видели его изумление, его пусть и кратковременную, но все же – потерю контроля над ситуацией – его слабость.

– Перед вами уло, господа, – тихо проговорил Тибальд, неожиданно успокоившись. – Не трогайте его, он вдвое меньше вас по весу и соответственно слабее. Такой противник не сделает чести земному офицеру, поверьте мне: по крайней мере, если речь зашла о рукопашной.

Дервиш, все так же удерживая вывернутые за спину локти пирата, мотнул головой, указывая Козаку на лежащее возле его ног оружие. Полковник не глядя сунул чужой пистолет в набедренный карман, потом повесил на плечо электромат Тибальда и посмотрел на окаменевших Азаро и Хеннена:

– Пошли.

Инженер и Брайан вылетели из пещеры как ошпаренные, следом за ними вывел пирата Дервиш. В тесной пещерке наступила тишина, лишь водопад наполнял весь ее объем своим приглушенным гулом. Козак встал над скрюченным чужаком. Теперь, когда складки широкого одеяния уже не так маскировали его фигуру, он видел, что тот и впрямь тщедушен, словно кузнечик. Узкие пятипалые ладони с длинными розовыми ногтями все еще гладили ударенный живот, тонкие, казавшиеся ему серыми губы, мелко подрагивали.

– Твоя биохимия сильно отличается от нашей? – спросил Козак.

Дзе опустил ресницы.

– Нет, – его голос был едва слышен, как шорох ветра.

– Тебе помогут наши лекарства?

– Пройдет. Бывало хуже.

– Тогда вставай и руки за спину. Вперед.

С коротким стоном штурман встал на ноги, накинул на голову капюшон и медленно пошел к выходу. Двигаясь следом, Козак машинально отметил, что кинематика движения у него не отличается от человеческой. Значит, и схема опорно-двигательного аппарата такая же.

Человечество никогда еще не встречало чужих, имеющих такое сходство с хомо. Даже массин-ру, самые человекоподобные по внешнему облику, происходили от сумчатых яйценосных хищников, со всем соответствующим набором психологических нюансов. Эволюция, породившая уло, не могла значительно отличаться от человеческой – значит, и психопортрет тоже.

«И все эти столетия…» – с непонятной грустью подумал Козак, глядя в спину Дзе.

– Оставаться здесь, – приказал Борис своим наемникам, когда последний из них, Новак, спустился по тросу внутрь скалы. – Дело, к сожалению, теперь уже касается не только и не столько меня, сколько стратегической разведки. Я надеюсь, среди вас нет особо ушастых, которые желают иметь разговоры с моей конторой? Вот и хорошо. Отдыхайте. А вас, Пауль, мне придется попросить…

– Я уже понял, – коротко кивнул Дервиш. – Ладно, не переживайте. Я тоже когда-то носил погоны со звездочками.

– Это меня уже не удивляет. Идемте поглубже в коридор.

– Не нужно. Пошли, парни.

Дервиш взял с пола плоский тюк с рационами и дернул Тибальда за рукав куртки. Протиснувшись вместе с пленником через проем, ведущий в святилище, он включил свой синий фонарь и посветил куда-то вбок. Козак, пихая перед собой совершенно безучастного Дзе, увидел, как часть шершавой каменной стены отъехала в сторону открывая какой-то проход.

– Тут есть миленькая комната. Даже с койками, если хотите. Вентиляция только слабая, поэтому ночевать здесь нежелательно, – раздался в синем мраке голос проводника. – Оттуда, снаружи, ничего не слышно… а в зале – вы обратили внимание? – если наверху покатится камешек, мы тут же все услышим.

– Я заметил, – сказал Козак, вытаскивая из кармана мощный прожектор.

В помещении с низким потолком и такими же шершавыми неровными стенами Борис не без удивления разглядел вдоль стен довольно широкие ступени-скамьи, вырубленные, очевидно, вместе с самой этой залой. В центре ее находилось небольшое углубление ровной шестиугольной формы.

– Там слив, – пояснил Дервиш, поймав его взгляд. – Но он почти забит песком, так что срать туда не рекомендуется. Сходить по нужде можно в большом зале.

– Я знаю, вы же говорили, – отозвался Козак, продолжая осматриваться.

– Я не вам. Я нашим гостям…

Проводник ловко расстелил на ближайшей скамье старенькую плащ-палатку и, раскрыв тюк, выложил на нее несколько банок и пакетов.

– Дзе, откройте лицо, – произнес Козак.

Недвижно стоящий у входа чужак откинул капюшон и, подойдя к скамье, немного неуклюже сел. В его глазах уже не было боли. Они вообще не имели выражения – просто два пустых изумрудных колодца, в упор глядящие на широкоплечего мужчину с коротким свинцово-седым «ежиком» на голове. Козак выдержал его взгляд. Дзе был примерно одного с ним роста, но сейчас полковник чувствовал свое неоспоримое, природой данное превосходство над уло – пусть уже и немного округлые, но мощные плечи и тяжелые, поросшие темным волосом кулаки. Он прекрасно знал, что одним ударом надолго (а можно и навсегда) уложит что Дзе, что более крепкого, но увы, привыкшего к искусственной гравитации Тибальда.

– Давайте договоримся кой о чем, полковник, – негромко произнес пират. – Мы ждали здесь других людей, но раз уж нас взяли вы, то и разговор у нас пойдет именно с вами.

– Вы и меня знаете? – усмехнулся Козак.

– Я всех знаю, – спокойно кивнул Тибальд. – Признаться, я ничего не слышал о причинах, по которым вас перебросили на меня, да еще и отправили «в поле», но они, должно быть, выглядели для вашего шефа достаточно вескими… хотя удар у вас тоже весомый, я и не думал, что такой почтенный аналитик, как вы, способен врезать мне не хуже молодого. Примите мои поздравления. Итак, я готов рассказать все, что знаю о готовящемся здесь событии, но, во-первых, трогайте больше Дзе – ему и так тяжело, а во-вторых, обещайте мне, что последуете некоторым моим советам, не особо вдаваясь в их суть.

– Не слишком ли многого вы требуете?

Тибальд поморщился и опустился на скамью рядом со своим штурманом.

– Послушайте, не считайте меня идиотом. Я понимаю, что вам все же удалось меня выследить, но вот все остальное совсем не похоже на серьезную операцию вашего уважаемого заведения. Ваши люди – не офицеры-оперативники, а банда местных наемников, это я понял с первого взгляда. Кто таков ваш помощник, мне пока непонятно, но его внешность явно не соответствует облику офицера ДВР. То есть вы пришли сюда один. Что это? Почему? Не знаю. Но точно знаю, что вы только шли по следу, не понимая, куда можете угодить. Я могу рассказать вам, кого я ждал. Интересно? Сюда должен был прибыть подполковник Алан Делорм из местной «четверки» со своими людьми. Я прекрасно понимал, чем мы рискуем, но Делорм – единственный человек на Норри, способный хоть как-то разрулить ситуацию. Я был уверен, что в конечном итоге он нас отпустит.

Дервиш, вскрывавший банку с консервированной ветчиной, едва заметно дернул щекой, и Козак понял, что он знает о неожиданной смерти Делорма. Вот Тибальд о ней не знал…

– Ладно, – примирительно махнув рукой, Козак взял себе пиво и присел напротив Тибальда и его загадочного штурмана. – Для начала расскажите мне, кто сейчас болтается в Горлышке.

– Там довольно странная, на мой взгляд, компания. Во-первых, там уже больше недели торчит орава каких-то совершенно сумасшедших археологов. Во-вторых, там Гусак с тремя своими людьми. И самое странное, что они, кажется, умудрились договориться.

– Гусак? – удивился Борис, услышав имя хорошо известного ему контрабандиста. – Он-то здесь что делает?

– То же, что и остальные. Ждет прибытия арелиата.

На миг Козак так и застыл с откупоренной банкой в руке. Такого количества потрясений за один только день он уже давно не испытывал. Арелиат!..

Сто восемьдесят лет назад в осваиваемой землянами сфере словно ниоткуда возник чужой корабль, абсолютно не похожий ни одну из известных человечеству конструкций. Первое же его появление ознаменовалось гибелью трех патрульных фрегатов. Через месяц последовало нападение на конвой эггли, шедший под грузом с Земли. Конвой был разграблен… людьми, составлявшими экипаж странного звездолета. После этого удара корабль исчез, чтобы вновь выплыть уже через пять лет, и снова – нападения, грабеж, короткий жаркий бой, стоивший земному флоту нескольких линкоров и крейсеров. Разведка обратились к тиуи. Полученная от них информация выглядела довольно сумбурно и малопонятно. Корабль они называли «арелиатом», но кто его создал, и главное, каким образом им завладели представители хомо, тиуи не знали. Или не захотели рассказать. Единственное, что они сообщили – это то, что таинственный арелиат очень стар, и технически он на тысячелетия превосходит самые передовые земные достижения.

Нападения, правда, довольно редкие, продолжались еще лет двадцать. Черный звездолет то исчезал, то появлялся вновь, нападая на конвои Триумвирата и, редко – землян. Его несколько раз удавалось заманить в ловушку, но он каждый раз уходил, изрядно проредив ряды охотников. В конце концов он исчез окончательно, навсегда оставшись одной их многих тайн бесконечного Пространства. И вот теперь этот арелиат должен прибыть сюда! Но зачем? Нападение на почти беззащитную колонию выглядело событием из ряда вон выходящим. Никто, даже Тибальд, никогда не атаковал давно обжитые миры – по сути, это значило объявить войну всему человечеству, а сталкиваться со столь многочисленным и хорошо вооруженным врагом желающих не было.

– Кому он сейчас принадлежит? – быстро спросил Козак. – Хомо?

– Последние полтараста земных лет он не принадлежит никому, – ответил Тибальд. – Экипаж, владевший им в известный вам период, покинул свой арелиат по истечению фазы.

– Свой? Он что, не один?

– Насколько мне известно, до нашего времени их дошло несколько. Сколько точно – не знаю, как никто не знает, сколько их было выращено. Но сюда, на Норри, придет именно тот, на котором ходил тот самый экипаж, о котором вы слышали. Он привык к людям… не только к людям, конечно, но люди ему сейчас нужнее всего. Ему пришел срок возвращаться к активной фазе перемещений. Для этого нужен экипаж. Желательно, чтобы людей в нем было большинство. Да впрочем, вы ведь наверняка не знаете толком, о чем идет речь. Арелиат – это просто инструмент познания, такой же, как тиуи, только более ранний и более, скажем так, дорогостоящий. Его создатели – те же, что создали тиуи. Просто раньше у них была более сложная программа, потом по каким-то причинам ее модифицировали в сторону упрощения. А позже, через пару тысяч лет, они просто ушли отсюда, бросив за ненадобностью несчастных тиуи, уже научившихся ощущать себя расой, и старые арелиаты, спящие в нескольких укромных уголках. Но вырубить систему управления, «энергетические треугольники», определяющие цикличность жизни арелиатов, то ли забыли, то ли просто махнули на все это хозяйство рукой, не думая о последствиях. Я думаю, что именно так оно и было. Если бросили ни в чем не повинных разумных тиуи, то обо всем остальном и говорить нечего.

– То есть тиуи, – понял пораженный услышанным Козак, – всего лишь биороботы?

– Разумеется, нет! – фыркнул Тибальд. – Тиуи – полноценная раса, способная к самовоспроизводству и развитию. Но она является не продуктом какой-то отдельно взятой эволюции, а созданной искусственно, лабораторным путем. С закладкой, разумеется, определенных качеств. Вы знаете, почему на их кораблях поддерживается такая высокая влажность? Да потому что программа менялась в процессе разработки. Их создатели, о которых, кстати, не известно практически ничего, кроме устных преданий тех же тиуи, были то ли торопыгами, то ли жмотами. Изначально тиуи создавались под примитивные квазиживые корабли с минимальными энергозатратами на жизнеобеспечение, в том числе и на амортизирующие антигравы. Предполагалось, что бодрствующая ходовая смена будет находиться в кабинах с жидкостным заполнением, а спящая – в жидкостных же анабиозных камерах с принудительным насыщением жидкости кислородом. Вот вам и вся амортизация. Их просто делали амфибиями! Потом программу изменили, но уже заложенные качества выбивать не стали, в итоге тиуи способны дышать тридцатью процентами кожи и не могут выносить, например, сухую пустыню. А агрессивность, в которой их иногда обвиняют, является тоже заложенным свойством – только на самом деле это не агрессивность как таковая, а изощренное любопытство, со временем переросшее в способность строить всяческие козни, и любовь к мелким пакостям в отношении тех, кто им не нравится.

– Ничего себе, «мелкие пакости»! Тровоорты временами не знали, куда от них деваться!

– Глупости, мистер Козак! Не знаете, так послушайте меня: я прожил с тиуи большую часть жизни и знаю их лучше, чем вся ваша ДВР вместе взятая и помноженная на объем архивов. Вы просто не представляете себе, сколько их. Если б тиуи действительно были агрессивны, нам бы всем мало не показалось. А ваши друзья тровоорты – просто тупые носороги, которые пять тысяч лет подряд только то и делают, что таскают по космосу свои бесценные запасы руд. Ну ладно, не пять, скажем, но все равно достаточно долго… чем они торгуют, кроме руды? Вы видели их готовые изделия? Это же каменный век! Их звездолеты – это помесь паровоза и швейной машинки Зингера. И так две тысячи лет. Осталось только изобрести квадратное колесо, и на этом круг прогресса для тровоортов замкнется.

– Я вижу, вы хорошо начитаны, Тибальд. Это я про швейные машинки…

– Между прочим, он совершенно прав, – вдруг подал голос Дервиш.

– Да? Что вы имеете в виду, Пауль?

– Насчет тровоортов. Их цивилизация очень давно замерла в некоей мертвой точке – ни туда, ни сюда. Поэтому гораздо более активные массин-ру все время предпринимают какие-то самостоятельные шевеления, но при их социальном устройстве это не очень-то легко: у них есть независимые кланы, способные на многое, однако каста «наследственных интеллектуалов», которой принадлежит основной массив реальных ресурсов, тормозит все попытки дернуться вправо или влево. Для них и Кодекс, и Триумвират, в котором, как вы сами знаете, де-факто верховодят именно тровоорты – способ неограниченно долго сохранять статус-кво, а если точнее, держать расу в состоянии легко управляемого стасиса.

– Мне кажется, что наша беседа ушла не в ту сторону, – вмешался Козак. – Меня интересуют те люди, что торчат сейчас в Горлышке, и главное – когда может прийти проклятый арелиат?

– По моим расчетам через трое-четверо суток, – прищурился Тибальд. – Но средств связи у вас, как я понимаю, нет? Значит, у нас остается единственный способ остановить всех тех недоумков, что его ожидают. Но они вооружены…

– Именно поэтому вы и связались с контрразведкой?

– Если арелиат уйдет пустым, он не дойдет до следующего угла треугольника, уснув по дороге. Найдет звезду с подходящим типом излучения и заляжет еще лет на сто.

– Я плохо понимаю, о чем идет речь, но суть мне вполне ясна. Черт! Кстати, Тибальд, ответьте-ка мне – только в глаза, в глаза: вам не доводилось нарушать договоренность, заключенную с федералами? Э?

Пират плюнул на пол.

– Я пришел сюда, рискуя своей шкурой – только потому, что знаю больше, чем вы и ваши лодыри-коллеги! Вы знаете, что будет, если арелиат уйдет с этой публикой? Второй цикл с людьми – а на следующий он обретет самостоятельный разум, и ему захочется крови. Угадайте с трех раз, чьей? Прецедент уже был. Да, будь оно все проклято, я называюсь человеком скорее физиологически, чем ментально, но зачем нужна бессмысленная кровь, неважно чья, хоть даже тровоортов? Или вы думаете, что эта древняя полумашина-полуживотное умеет ощущать грань между познанием мира и причинением боли? Она впитывает эмоции тех, кто живет в ней и руководит ее действиями. Вас интересуют эмоции Гусака? Или чувства тех маньяков, которые раскопали-таки старинные документы и записи, забытые в других треугольниках разными проходимцами, тысячи лет назад ходившими на арелиатах? Сейчас они получат власть и безнаказанность. Что с ними при этом произойдет?.. или мне вам объяснять? Ну?

Козак спокойно выдержал его тираду. Отхлебнув пива, он покосился на выжидательно замершего пирата, и процедил сквозь зубы:

– И вы хотите, чтобы я поверил в ваше бескорыстное желание сражаться за будущее спасение человечества? Не смешите меня. Тут что-то другое. Я подозреваю, что появление арелиата на каких-то, пока неведомых нам, трассах, вызовет изрядный переполох. А вам он сейчас почему-то совсем не с руки. Или я не прав?

– Правы, – охотно согласился Тибальд. – Я могу рассказать вам все, как есть. Я даже могу назвать сумму, за которую Гусак купил информацию о том, что стартовый «угол» одного из треугольников, то есть комплекс на Норри, должен ожить со дня на день. Это что-то изменит? Гусак влез в такие дела, что спастись он может только на арелиате. Во всех остальных случаях его рано или поздно достанут. В первую очередь тиуи, но не только они, есть и другие желающие почесать об этого ублюдка свои зубы. И появление Гусака в новом для него статусе действительно не входит в мои планы. Вам этого достаточно?

Полковник и проводник обменялись короткими взглядами. Дервиш едва заметно приподнял уголки губ, и Борис согласился с ним. Он и так знал, что Тибальд не врет. Да и не зачем ему было врать: пират прекрасно понимал, что благополучно вывернуться из этой истории сможет только в том случае, если будет безоговорочно сотрудничать со своими новыми хозяевами. Местный контрразведчик, который с чистой душой отпустил бы его за одну лишь наводку – понятно, что сюда Тибальд прилетел только для того, чтобы лично убедиться в гибели или, что менее вероятно, захвате, Гусака, – почему-то не прибыл, зато вместо него откуда ни возьмись свалился довольно известный столичный полковник из дальней разведки, а такие лисы своих мышей не упускают. Так что или крутись с ним – или… расклад выглядел предельно простым и понятным.

– Ладно, – махнул рукой Борис, – ваши коммерческие тайны можете оставить при себе, я вам не налоговая полиция. Но вопросов у меня все равно тьма. И вы мне на них ответите.

– Я готов дать ответ на любой ваш вопрос, полковник. Кроме некоторых, конечно. Но это – тема, касающаяся, в основном, меня лично.

– Хорошо. В первую очередь меня интересует та интересная интрига с угоном вашего корабля. Я всегда подозревал, что земная контрразведка совершенно беспомощна, и среди нас постоянно находятся люди, работающие на тиуи. Это так?

– Вот тут, боюсь, вы попали пальцем в небо. На Земле есть люди, имевшие дела с тиуи после Ларского договора. Есть такие и в колониях. Но «Морж» тут ни при чем. Ко мне он попал почти случайно. Не спорю, это была очень своевременная случайность, но если б его не купил я, он достался бы кому-нибудь другому. И уж тем более ни при чем тут тиуи… люди, которые непосредственно участвовали в угоне, давно мертвы – их убили почти сразу же, как только корабль прибыл в пункт назначения. А два года назад в одной из колоний трагически скончался заслуженный генерал, имевший когда-то самое непосредственное отношение к Пятому Техотделу Флота. Линкор, как вы, наверное, помните, исчез во время проведения ходовых испытаний? И никому даже в голову не пришло поинтересоваться – а кто, собственно, отвечал за состав технического экипажа? Теперь вы уже никогда не сыщете ни свидетелей, ни заказчиков, никого. Почти все, имевшие отношение к той истории, либо мертвы, либо покинули пределы Сферы Человечества. А я… тогда мне до зарезу нужен был новый корабль, вот и все.

– Купили бы у тиуи.

– Типично заблуждение землянина, мистер Козак. Я стою вне кланов, то есть никто не продал бы мне новый корабль, я мог рассчитывать только на старую рухлядь. Да, их корабли долговечнее земных, но и они имеют определенный ресурс, по выработке которого эксплуатация такого старья превращается в бесконечные недешевые ремонты. Покупать какой-нибудь чужой корабль с перспективой полной переделки систем жизнеобеспечения – та еще забава. Можно было купить кораблик у роморонов, там переделки были бы минимальны, но у них нет кораблей по классу от крейсера и выше, способных совершать посадки на планеты.

– У кого? – переспросил Козак.

– Есть такая раса, не очень близко отсюда… земляне находили обломки их кораблей, я читал об этом, но кто они и что они толком пока не представляют. Интересный народец, между прочим… но не о нем речь. По сути, мне нужен был только бронекорпус с полным кругом жизнеобеспечения. Все остальное на «Морже» давно уже нечеловеческого происхождения, потому что прежде всего мне нужна была, как вы понимаете, дальность. Ну и скорость, конечно же.

– Да уж, в вашем малопочтенном ремесле без скорости никак, – брезгливо осклабился Козак. – Как иначе от флотских удерешь?

– Мы давно не работаем на трассах, – вдруг прошелестел Дзе.

– Вот как? – повернулся к нему заинтригованный Козак. – Ну-ка, ну-ка… и чем же вы сейчас пробавляетесь? Содержите, небось, приют для отпрысков благородных семейств тиуи?

– В некотором роде мы с вами теперь коллеги, – загадочно улыбнулся Тибальд. – Мы работаем по деликатным, так сказать, контрактам. И одного «Моржа» нам стало мало, к тому же в наших краях он уж больно приметен, там ведь таких больше не встретишь. Так что пришлось прикупить кое-что еще: для тех, у кого водятся деньжата, рынок довольно богат.

– И с кем же это у вас э-э… контракты? С гангстерскими кланами тиуи?

Тибальд явно поморщился от слова «гангстерскими», но постарался не подать виду.

– Даже с некоторыми правительствами, если вам угодно. Конечно, это не значит, что если вы нас оставите гнить на этой милой планете, кто-то бросится вам мстить, но все же это именно так. На борту «Моржа» я мог бы предъявить вам некие эквиваленты тайных правительственных патентов, да боюсь, вы не разберете ни слова. Случается, конечно, что и на нас охотятся, но – только такие же ганфайтеры, как и мы сами.

– Интересные слова вы, однако, знаете, Тибальд. Трудно поверить, что вы ни разу не были на Земле. И что же, те правительства, на которые вы работаете, предпочитают решать свои проблемы с помощью межзвездных гангстеров?

– Черная дипломатия, полковник. Там, – пират многозначительно поднял к потолку палец, – все время идут локальные, я бы сказал, войны, рынки сбыта постоянно рушатся и поднимаются вновь, к тому же там никто не связан с вашим анекдотическим Триумвиратом и его идиотскими Кодексами. Там идет очень бурная жизнь, мало похожая на привычное вам болото. Если б вы увидели мой экипаж, то, поверьте, изрядно бы удивились.

– Благодарю покорно, – хмыкнул Козак. – Я думаю, людям и не следует соваться в эту бурлящую, как вы выразились, клоаку. Нам и так хорошо, без войн и биржевых потрясений.

– Еще лет сто, может быть, так оно и будет. А потом – все равно никуда вы не денетесь. Единственный способ самоизолироваться – построить огромный сверхмощный флот, благо технический базис это вполне позволяет, и никого не пускать в Сферу. Тогда действительно никто и не полезет.

– Это не нам решать… – Борис встал и прошелся по комнате. – Почему вы ничего не едите, Дзе? Вам не подходят наши продукты?

– Подходят, – поднял голову уло. – Просто я пока не голоден. Не беспокойтесь, мое содержание не доставит вам проблем: я ем почти все, что вы сможете мне предложить.

Это «мое содержание» почему-то неприятно резануло Козака по уху. Перед ним сидел представитель неведомой человечеству расы, и выходило, что он, полковник разведки, содержит его, как экзотическую зверушку в хромированной салонной клетке. Недипломатично как-то, хотя если задуматься, какая уж тут к чертям дипломатия! Дедушка Дзе – навигатор и наперсник известного пирата, и оказавшись внутри Сферы Человечества, он неминуемо превращался в обвиняемого. Он знал это, опускаясь на Норри: что уж теперь… и все же выходило, что сейчас они по всем статьям союзники, а если дело закончится благополучно, то ни о каком задержании тем более не может быть речи.

– Кстати, – вспомнил он о проблеме, мучавшей его с утра, – откуда у Гусака взялся пси-навигатор? Я, честно говоря, здорово удивился, когда увидел в лесу его труп. Раз вы такой всезнайка, объясните мне, что это за древность и с какой луны она свалилась?

– У Гусака?! – искренне поразился Тибальд. – Пси-навигатор? Дзе, ты что-то понимаешь?

– Кажется, да, – медленно произнес штурман. – Но сэр, у Гусака не было с собой ни одного массина. Вы ничего не перепутали?

– Но ведь это Гусак пришел на скауте массин-ру, не дотянув до Храма? Они рухнули недалеко отсюда: очевидно, отказали все цепи управления двигателем сразу.

– Гусак выбросился вместе со своими абордажниками с местного самолета, над океаном! – нервно вскрикнул Тибальд. – Что это значит, полковник? Какой, к чертям, пси-навигатор? Вы понимаете, что говорите? Это было слишком давно!

От недавней самоуверенности пирата не осталось и следа, теперь он выглядел почти напуганным. Не совсем понимая, что на него так подействовало, Козак вопросительно посмотрел на Дзе, и тот, поймав его взгляд, загадочно покачал головой:

– В первом человеческом экипаже этого арелиата были один уло и один массин. Массин был – владетель Изеролл, пси-навигатор клана Эйндвосс. Пребывание в арелиате приостановило процессы старения в организмах всех членов экипажа, но особенно изменился массин. Он действительно мог прожить все эти годы. И теперь кто-то приволок его сюда. Вы говорите, что видели его мертвым?

– Похоже, он единственный получил травмы при посадке. Его дотащили сюда, но он, очевидно, уже доходил. Труп там, в лесу, я могу показать.

– Не надо, – снова качнул головой уло. – Мертвый он бесполезен. Но боюсь, что ваша находка здорово меняет ситуацию. Что, если все, прилетевшие на скауте, когда-то входили в состав первого экипажа?