ГЛАВА 3
Состав качался, весело громыхая по рельсам. Сон мигом улетучился: в поезде почему-то пробуждение всегда такое – проснулся, и сна ни в одном глазу.
Егор скосил взгляд вправо, затем, сколько смог, вниз. Вагон спал. Серенький туманный полусвет заполонял пространство, и по этому Егор определил, что время где-то около семи утра.
Вагон сильно мотнуло на изгибе пути, внизу с легким стуком упали и покатились пустые пивные баллоны.
Этот звук напомнил Княженцеву о вчерашнем выпитом и сгрызенном, и сразу же рот его насытился пивной отрыжкой, а слева между зубами очутилось застрявшее там волоконце рыбы.
Стал орудовать ногтем и так и сяк, чуть не расковырял десну, а объедок ехидно сидел на месте… Ничего не поделаешь, придется будить Семена.
Егор, кряхтя, повернулся.
Они с Семеном лежали на верхних полках, внизу дрыхли Пашка с Виталием. Аркадий устроился на боковухе, так как никому на ней быть не хотелось, а Кауфману до лампочки, вот он там и расположился.
– Семен, – вполголоса окликнул Егор.
Соратник по походу не пошевелился, как лежал пластом, так и остался. Тихо лежал, без храпа, без звуков, будто и не дышал даже.
– Семен! – придушенно рявкнул Княженцев.
Без толку.
Рассердясь, Георгий перегнулся через провал меж полками, принялся расталкивать спящего.
– Семен… да Семен же, твою маму!..
И добился-таки своего. Семен зашевелился, завозил ногами по матрацу, повернулся и отворил наконец пустынные глаза.
– Семен, проснись! Подъем скоро.
В мутных глазах мелькнул какой-то сигнал, пропал, вернулся, задержался…
– Ааа?.. – вырвался сиплый звук из полуоткрытого рта.
– Хвост на! – передразнил Георгий, но беззлобно. – Проснулся?
Лежащий моргнул и действительно проснулся.
– Доброе утро… – просипел он пересохшим горлом.
– Доброе, – согласился Георгий. – Слушай-ка, у тебя, кажется, спички имелись?
Семен облизнул губы, кашлянул.
– Спички? – переспросил нормальным голосом. – Да, есть, а что, тебе нужны?
– Нужны.
– Зачем? – вроде бы удивился Семен.
– Ну вот, зачем!.. Москву поджечь, как Наполеон, – замысловато сострил Княженцев, но тут же сказал спокойно: – В зубах какая-то зараза застряла, мешает. Выковырнуть надо.
– А, – сразу понял Семен. – Это пожалуйста.
– Спасибо. Мне одну всего…
Семен спрятал спички, откинулся на полку и мгновенно провалился в свое персональное небытие.
Егор еще полежал немного, а потом все-таки встать пришлось – природа потребовала, никуда не денешься. Точнее, та часть природы, что именуется мочевым пузырём. Егор легко спрыгнул с полки, натянул кроссовки и проследовал в конец вагона, мотаясь вместе с ним, хватаясь за поручни на перегородках. Когда же, справив нужду, пошел назад, еще издалека увидел, что Аркадий не спит, обувается, сидя на своей лежанке.
– Привет, – вполголоса поздоровался Егор, подойдя.
– Здорово, – бодро отозвался Кауфман. – Как спалось?
– Отлично, в поезде мне почему-то всегда спится хорошо.
Аркадий встал, притопнул сперва левой ногой, потом правой.
– Н-да, – сказал он. – Нет бы старые надеть, разношенные. До сорока лет дожил, а ума не нажил…
У Георгия брови взлетели чуть ли не на самые волосы:
– До скольки… Постой, тебе, что, сороковник?!
– Ну, прибавил малость, – сознался Аркадий. – Тридцать восемь.
Княженцев все равно не мог оправиться от изумления.
– Ну тем не менее… Даешь, брат! Я-то думал, ты нам с Пашкой ровесник, – тридцать два, тридцать три…
Удивление Егора выразилось еще и в том, что он заговорил в полный голос, и от этого восстал с верхней полки Семен – причем поразительно легко: сел, жутко зевнул и тут же спрыгнул вниз.
– Проснулись? – поинтересовался он и зашарил под полкой Виталия, отыскивая башмаки.
– Как видишь, – ответил ему Егор.
– Ага, – молвил Семен рассеянно. – А я прямо не знаю, что со мной… Всю ночь так и не заснул. Ворочался, ворочался, вставал, курил… Все уже спят давно, а я один, как сыч. Так и не спал.
Тут Княженцев поперхнулся удивлением и смехом, даже закашлялся.
– Семен Семеныч!.. – вскричал он. – Кха-кха… Что-то с памятью моей стало?
– Я Семен Николаевич, – объяснил Семен кротко.
– Э-э, дорогой мой, я ведь тоже Сергеевич, и тем не менее я-то все помню хорошо.
– Что хорошо?
– Как ты дрых без задних ног.
– Я дрых? Когда это?
– Ты. Ну или твой двойник. Клон, так сказать.
От шумных разговоров завозился на своей полке Пашка, повернулся, потянулся, почесался и начал вставать – мятый и всклокоченный.
– Кто? – оторопел Семен. Глаза его широко раскрылись.
– Клон, говорю! – И Княженцев прибавил веселое непечатное ругательство.
– Э, опять матом ругаетесь, как маленькие дети… – пробурчал Забелин. Запасы его офицерских прибауток были неистощимы. – Чего такое?
– А, Семен Николаевич нам тут заливает сказочки про белого бычка. Брат Гримм!
– Да ну, правду я говорю, – огорчился Семен так, что Егору сразу стало жаль его.
– Ладно, ладно, – примирительно сказал он. – Правду так правду.
– Па-адъем, – скомандовал сам себе Павел. Он действительно поднялся и сделал несколько энергичных, резких движений. – Зарядка, – объяснил он, пригладил обеими руками шевелюру. – Ну что, переходим к водным процедурам?..
Аркадий посмотрел на часы:
– Да, надо поторапливаться. Виталю будите.
Как будили Виталия, Егор не видел, потому что двинулся обратно в туалет, а когда вернулся, умытый, с освеженным ртом, то застал в своем купе одного Аркадия, который умело разворачивал на столике всякую походную снедь.
– Позавтракаем слегка, – предложил он. – Много нам есть сейчас не следует, а вот чуть подкрепиться – в самый раз.
– А лимон найдется?
– Запросто, – ответил Аркадий так, что Княженцев только головой качнул, улыбнулся. Нравился ему этот парень, Аркадий Кауфман, с первой минуты глянулся. Все у него получалось, все препятствия-трудности словно бы сами разбегались от него, зная, что тут им делать нечего.
Егор засмеялся добродушно:
– Да уж, ты опытный турист, по всему видно.
– Витамин С, – улыбнулся Кауфман, – в походе вещь немаловажная… А слушай-ка, Егор, я вот что хотел тебя спросить. Вот вы с Семеном… это точно, что он спал крепко?
– Как ежик в зиму! – заверил Княженцев. – Насилу добудился.
– А он говорит, что глаз не сомкнул?
– А-а, небось маялся, маялся полночи, а потом мгновенно вырубился – вот и почудилось, что не спал.
– Может быть… – тут Аркадий как-то рассеянно улыбнулся. – Ну что ж, лимон у нас есть, заварка есть, осталось кипятку раздобыть. Сейчас займусь!
Он взял термос и направился за кипятком.
Через четверть часа все сидели в купе, завтракали, пили чай. Семен еще разок пожаловался на бессонницу, впрочем, тут же добавил, что и спать ему совсем не хочется; взял кружку горячего чаю, насыпал туда сахару и с аппетитом стал прихлебывать. Аркадий с Егором обменялись понимающими лукавыми взглядами, Егор постарался спрятать улыбку.
– Сейчас прибудем, – пообещал Павел, когда завтрак был закончен. – Идем по расписанию, минут через десять должны быть на месте… Давайте-ка готовиться.
– Да уж куда готовиться, и так готовы, – заметил Виталий ворчливо, но Павел цыкнул на него и сказал, что надо перетаскивать вещи в тамбур.
Это было справедливо. Только они начали перетаскивать, как поезд замедлил ход, проехали за окном будка, забор, какой-то столб; лязгнули буфера, вагон качнуло вперед, далеко впереди тепловоз предостерегающе заревел.
Прибыли.
Стоянка была минутной – только сгрузились, как поезд дернулся, лязгнул и стал набирать ход.
Последний вагон прокатил мимо путешественников, удаляясь, вместе с ним стало стихать громыхание колес. Голова поезда начала втягиваться влево, за лесную сопку, тепловоз вдруг прощально свистнул оттуда…
Они остались на дощатом перроне одни.
* * *
Почему-то защемило сердце – слабой, тихой грустью; так, впрочем, всегда бывает, когда смотришь в даль убегающих куда-то рельсов – пусть даже трамвайных…
– Эй, господа! – прервал лирическое настроение Егора жизнерадостный Пашкин голос. – Вы чуете? Воздух-то, воздух-то каков!.. Как в райских кущах! Вдохни, князь, вдохни поглубже, что ты как пасынок за обедом!..
Егор подумал, что на пасынка он вовсе не похож, но спорить не стал. Послушно вдохнул, затем еще. Ей-богу, воздух был как воздух, никакого райского дыхания Княженцев не ощутил.
Но Павел-то, несомненно, это ощущал. Он закрыл глаза, упер руки в бока и блаженно вдыхал воздух и ртом, и носом, после чего медленно, бережно выдыхал его, смешно вытягивая губы.
– Слушай, йог, – серьезно сказал ему Аркадий. – В лесу подышишь, там хоть через все отверстия… Давай-ка поищем кого живого, насчет дороги разузнаем.
– Карта есть, – молвил Забелин, не открывая глаз.
– Карта картой, а уточнить не мешает… Пойдем-ка. Пусть ребята с вещами побудут тут, а мы с тобой сходим.
Пашка открыл глаза, посмотрел вправо и сказал:
– Уже не надо. Вон оно, должностное лицо, само к нам идет.
Все повернулись туда и увидали, что действительно, неспешным ходом к ним приближается невысокий дедок в форменной железнодорожной фуражке. В левой руке служитель МПС держал неимоверно грязный желтый флажок.
– Доброго здоровья, – вежливо приветствовал он гостей еще на подходе, шагов за десять.
– И вам того же, товарищ командующий! – Пашка шагнул навстречу «командующему», который охотно протянул руку для приветствия. Они поручкались, а затем дедок так же церемонно поздоровался со всеми остальными, после чего достал носовой платок, зачем-то вытер губы, крякнул и наконец спросил:
– Туристы?
– Точно так, – весело откликнулся Павел.
– Хорошее дело, – не стал возражать старик, еще раз утер губы и подбородок, спрятал платочек в карман. – Куда путь держите?
– До реки, – ответствовал Забелин бойко. – Вот кстати, хотели уточнить маршрут. Не знаете, как проще добраться?
– Так, так… – молвил абориген. Сдвинул на затылок фуражку. – До какой… реки? – сказал он с паузой.
– Ну, вот те на! У вас тут что, еще какая-то Угрюм-река течет? Река Кара-су – есть такая?
Железнодорожник внимательно смотрел на Павла. Моргнул, откашлялся и высказался странным образом:
– Это да, конечно…
И отчего-то не по себе сделалось Егору. С чего бы вдруг?.. – он не сказал бы. Что-то напомнила ему эта картинка, но вот что именно… Нет, не вспомнил.
– То есть? – ни черта не понял и Пашка.
– Ну, то есть да… Кара-су – это вон туда, через вон эту сопку Можно напрямки, через перевал, можно в обход. А там в аккурат чуть влево взять, и часа через четыре вот она, Кара-су. Излучина.
Павел кинул взгляд на сопку, о которой было сказано.
– Часа четыре?.. Погоди-ка, отец. Это ты что-то динаму нам запустил. Сейчас я карту тебе покажу…
Он полез во внутренний карман куртки, зашуршал бумагой. Егору стало интересно, он тоже подошел.
Пашка развернул карту.
– Вот, отец, смотри. Километров десять, не больше! Мы ведь прикидывали, Аркан, да?
– Да, – подтвердил Аркадий. – По нашим прикидкам, на переход часа два должно уйти.
– Ну вот, – сказал Забелин. – Может ты сбился, отец? Карта-то вряд ли врет.
– Может, и сбился, – спокойно согласился «отец». – Я в той стороне давно не был. Не хожу.
– Почему? – тут же спросил Аркадий.
– А чего там делать? – удивился дедок совершенно искренне.
– Ну, как чего… Охота, рыбалка, грибы, ягоды…
– Э-э, мил человек!.. Да этого добра и здесь видимо-невидимо. А добра от добра искать – сам знаешь, что за история.
– Отчего же, – Аркадий улыбнулся скуповато. – Мы вот, похоже, пошли искать…
– Ладно. – Павел нахмурился. Ему надоело вести никчемные разговоры, и он убедился, что ничего нового им уже не выжать. – Все, отец, спасибо за информацию, – и свернул карту.
– Да не за что.
– Пошли, – скомандовал Забелин. – Собираемся.
Навьючились очень быстро. Аркадий с Павлом делали это умело и другим помогли.
– Готово, – сказал Пашка, поводя плечами – пристраивал поудобней кладь на спине. – Бывай здоров, папаша!
– Хорошей дороги, – пожелал служитель. – Вон тропка, видите? Вот по ней, она сама выведет. У самого отрога разделяется: влево в обход, вправо – на перевал. А там как знаете.
– Узнаем, – кратко прозвучал ответ. – Н-ну, личный состав, за мной.
– А воздух тут и правда особенный, – подал голос Семен. – Я думал, неслабо мне придется: ночь не спал, все такое… А как вдохнул – и усталость всю как рукой сняло!
Егор не удержался от ухмылки, качнул головой. Обернулся на ходу, чтобы произнести…
* * *
И осекся. Ничего не произнес, так и шел несколько шагов спиной вперед, покуда не споткнулся и едва не упал. Он удержался, развернулся и зашагал прямо, так и ничего не сказав.
Он увидел лицо Семена, и все язвительные слова замерли на языке.
На этом лице были все признаки бессонной ночи, если не двух таких ночей.
В вагоне Егор как-то не заметил, а тут, на просторе, при утреннем ясном солнце он увидел: да, этот человек страшно утомлен. Он, в общем-то, не должен держаться на ногах, должен упасть и спать, спать, спать… С такими тенями, залегшими в подглазьях, с воспаленными, красными белками глаз, с полуоткрытым ртом!
А он идет себе так бодро и о привале думать не думает.
Слово «привал» оказалось прилипчивым. Егор какое-то время боролся с ним, но борьба не очень задалась. Он осторожно кашлянул и окликнул Аркадия, шедшего перед ним:
– Аркадий!
– Слушаю, – не оборачиваясь, отозвался тот.
– Э-э… а первый привал когда будет?
– Думаю, часа через два, не раньше. Ну, а вообще, в зависимости от темпа Там посмотрим.
Кауфман объяснил все это очень спокойно, ровным голосом, и вновь Егору это стало приятно. Спроси он такое у Пашки – и тут же получил бы в ответ что-нибудь язвительное, о хилых подгибающихся ножках, например, или нечто в подобном роде… Но Пашка не услышал этого разговора, так как зазвонил его телефон.
– Алло, – донеслось до Княженцева, – привет, Танюха. Что?.. Все нормально! Выгрузились, идем к реке. Я на связи. Ну все, пока! Отзвонюсь позже, сейчас на ходу трудно. Пока!..
Сзади послышалось слабое попискивание – Виталий бесплодно терзал свой мобильник.
– Слышь, Паш! – крикнул он чуть погодя. – А мой и вправду не берет, хоть тресни.
– Не возьмет, – это сказал Аркадий. – Хотя могут быть окна, где контакт есть.
– Эй, говоруны, – ворчливо подал голос Павел. – Будете трепаться – скоро сдохнете. На марше – тишина! Повторить для бестолковых?
Таковых не нашлось…
Забелин в самом деле был профи. Он остановился именно тогда, когда нужно.
– Стоп! – скомандовал он. – Малый привал. Десять минут! Можно перекурить.
Сбросив рюкзак, Егор повел плечами, чувствуя, что футболка под курткой прилипла к спине.
– Ну, вот и дошли до развилки, – бодрым тоном провозгласил Пашка. – Все точно, можно даже карту не смотреть.
Верно, вот она, развилка. Одна тропинка поднималась вправо, теряясь невдалеке среди подлеска. А та, что влево огибала гору по низине, с обеих сторон обросла лесной травой, где редко виднелись какие-то мелкие желтенькие цветочки.
Эта тропка почему-то больше глянулась Егору.
– Умный в гору не пойдет, – вслух сказал он.
– Это точно, – выдохнул Виталий, нетерпеливо теребя пачку «Кэмела».
Семен присел на свернутую лодку Аркадия и зевнул.
– М-м, – нечленораздельно произнес он.
Павел достал карту. Сдвинул брови, и лицо его приобрело глубокомысленное выражение.
– А жарко-то как, а? – заметил Виталий. Он повернул козырек бейсболки на затылок и обозрел безоблачный небосвод.
– На реке прохладней будет, – отозвался Семен, вынимая папиросу.
– Слушайте, орлы, – в голосе Павла прозвучала озадаченность. – И я тоже хорош гусь… Я не знаю, какой у деда глазомер, но если верить карте, то до реки примерно одинаково. Может быть, через отрог чуть короче. Но не существенно.
Краткое совещание – и решили идти влево, долиной. Забелин сложил карту:
– Тогда рассиживаться нечего. Время – деньги.
* * *
Тропинка пошла по обочине леса. Влево простиралось поле, метров через триста местность приобретала холмистый рельеф. Видимая сторона дальнего холма была безлесной, лишь у самой вершины топорщились елочки. А лес по правую руку, в долине меж отрогами, неожиданно стал лиственным – в нем светлели березки, – а на самой опушке кучерявились ветви дикой черемухи. Лес тянулся далеко, в нежно-синеватой дымке сливаясь с горизонтом. Между отрогами на горизонте четко угадывалась впадина: значит, долина продолжалась и там.
– Слышь, мужики, – подал сзади голос Виталий. – Я вот думаю… А чего этот дед сказал, что он сюда не ходит, а кто же тогда ходит? Кто-то ходит ведь, раз дорога есть! А?
Несколько секунд все молчали, потом отозвался Аркадий:
– Это у тебя что – вопрос или рассуждение вслух?
– Ну, вообще…
– А если вообще, то лучше помалкивай, – откликнулся из авангарда Павел. – А вот я предлагаю немного повысить темп. Выдюжим?
– Должны, – пыхтя, выговорил Семен. – По-моему, должны.
– Тогда держись! Даю ускорение.
И дал. Сразу стало жарче. Но минут через десять дорога повернула немного влево и прижалась к лесу, так что путешественники попали в тень. Идти и дышать сразу стало легче, воздух приобрел хвойный запах.
Подняв взгляд, Княженцев увидел, что дорогу метров через двести, поглощает лес, окружая ее с обеих сторон. Темно-зеленые густые ели стояли плотной стеной, сурово и неподвижно.
И когда группа вошла в лес, все сразу почувствовали нечто иное. Но что?.. – Егор сначала не понял, а потом догадался: почти звенящая тишина. Безмолвие царило здесь, тень создавала сумеречный эффект, было прохладно, хотя ни ветерка – тяжелые кроны не шевелились.
Ребята шли, шли, час, другой… Чтобы убить время, Егор решил думать о чём-нибудь приятном. Правда, о чём – толком не знал. Ну да ладно, не беда! Значит, для начала надо подумать, о чём думать…
Однако, к некоторому удивлению философа, стараться, напрягаться не пришлось. Мысли как-то наплыли сами, овладели мозгом. Собственно, то даже не мысли были, а такие цветообразы – почти как сон без слов. В воображении – или где там, чёрт знает?.. – мягко заклубилось, стало подступать нечто, оно было в светлых, но холодноватых тонах: голубое, призрачно-серое… и где-то в недрах его почти невидимо вспыхивали белесые искорки: они скорее угадывались, чем ловились глазом.
Это не было чем-то умилительно-приятным, от чего пускаешь сладкие слюни. Нет. В смещении бледных живых пространств таилась мгла – её совсем не видно было, она притаилась где-то ещё за горизонтом, но Егор какой-то глубиной души отчётливо ощутил эту будущую мглу – тревога, странное предчувствие, желание оглянуться…
– …Князь! Князь, ядрёна голова! Заснул?!
Егор вздрогнул и очнулся. Пашка шагал перед ним спиной вперёд, весело хохоча.
– Что? Мировые проблемы покоя не дают?
Княженцев улыбнулся, отбрехнулся как-то… Пошли дальше, не снижая темпа.
И что-то всё конца-краю пути было не видно. Уже и Пашке стало не до шуток, он устал – это было заметно даже по спине.
– Слушай, шеф-пилот, – наконец окликнул его Княженцев. – А дед-то, похоже, лучше местность знает, чем твоя карта, а?..
Пашка на это буркнул нечто недовольное, но не обернулся.
– Эй! – тогда окликнул его Обносков. – Давай-ка ещё привал! Пора.
Дело говорил Виталя, ничего не скажешь. Путешественники остановились, попадали на траву. Пашка тут же достал карту, вперился в неё напряжённым взором. Смотрел-смотрел, пожал плечами.
– Хрень какая-то, – проворчал себе под нос.
– Да ладно, – легкомысленно махнул рукой Обносков, закуривая. – Будем идти, куда-нибудь да выйдем.
– Нам куда-нибудь не надо, – Семён засмеялся. – Нам на реку надо!
– Ну, на реку и выйдем… – Виталий прикурил, пыхнул дымком…
«Дурак», – с неудовольствием подумал про него Егор.
И что ж вы думаете?.. Дурак не дурак, а всё так именно и оказалось. И дед в фуражке был прав на все сто. После привала наши туристы шли по лесу ещё часа два, солнце стало в зенит – хотя под густым пологом леса было тенисто, и собственно, один чёрт – в зените оно, не в зените… Вообще как бы без времени здесь – такая мысль скользнула у Егора, он поднял разгоряченное ходьбой лицо, бегло оглядел спокойный, неподвижный хвойный свод. Да уж, какое тут время, где оно…
Думая об этом, Княженцев не заметил, что тропинка стала опускаться вниз. И уклон пошел очень ощутимый, Павел уже вынужденно притормаживал ход, чтобы не припуститься бегом вниз.
– Что за хрен, – бормотнул он, взмахнув руками, удерживая равновесие. – Куда это ее понесло?..
– Это наверняка спуск к реке, – предположил Виталий.
– К какой, к черту, реке?! – раздраженно выкрикнул Павел. – Нет тут никаких указаний насчет спусков!
Указаний, может, и не было, но спуск был. И он становился круче, вот уже трудно стало удерживаться на ногах. Егор схватился за еловую ветвь.
– Эй, Сусанин! Ты куда нас завел?
– Пошли бы вы на хер! Не я, а вы сами же решили… Демократия, мать вашу!..
– Река! – вдруг радостно завопил Виталий. – Ну, что я говорил?! Река, глядите!
– Где река? – огрызнулся Павел, но вдруг резко затормозил и встал как вкопанный. Перед его взором в просвете меж елями блеснула на солнце беспокойная рябь воды.
Это было невероятно, но очевидно.
