Глава 5. Превосходство Б’орна
Утром, как и обещал, вождь повел гостей племени «знакомиться» с единственным обитателем озера, способным выжить в горячей воде. Ар’рахх и Александр в сопровождении вождя и пятерых охотников двинулась вдоль берега в самую глубь камышей.
Через примерно пять тысяч шагов вождь ткнул посохом в строну ничем не отличавшихся от других зарослей и сказал только одно слово: «Там!».
Охотники рассыпались по одному, образовали неровный полумесяц, стали осторожно продвигаться в направлении, указанном вождем. Шагов через триста один из воинов замер, увидев что-то впереди. Он отвел назад руку с копьем, потом с силой метнул снаряд куда-то вперед.
Ничего не произошло.
Воин жестом подозвал соплеменника, взял у него второе копье; метнул его тоже, но немного повыше.
Из-за камышей раздался ужасный рев. Казалось, это одновременно рычат десятка два львов, которым кто-то неожиданно подпалил хвост.
У Сашки непроизвольно голова втянулась в плечи, он инстинктивно сделал несколько шагов назад. Воины побросали копья и побежали что было сил. На крохотном пятачке свободной от камышей земли остались только драк-верзила и землянин, со страхом и трепетом взиравшие туда, откуда должен был кто-то выскочить.
И он выскочил.
Над камышами поднялась темно-коричневая бесформенная глыба, с размаху шлепнулась всем телом на место, где только что стояли Ар’рахх и Сашка, огромными передними лапами подняв в воздух целую тучу песка, смешанного с грязью.
Б’орн был огромен.
Размерами он превосходил всех чудовищ, увиденных Сашкой на этой планете, включая дракона-гипнотика Э’го, который по сравнению с этим «кипяточником» казался милой забавной ящеркой. А гигантского хамелеона Д'ронна этот Б’орн просто-напросто раздавил бы одной передней лапой.
Передней, потому что задних лап у него ни Сашка, ни Ар’рахх не заметили.
Некогда было рассматривать: есть у этого чудовища задние лапы, или их нет. Победители всевозможных драконов и хищников развили такую скорость, что им позавидовал бы, наверное, сам Валерий Филиппович Борзов, ставший чемпионом Мюнхенской Олимпиады в беге на сто и на двести метров.
Они быстро догнали охотников, только гостеприимного владыки прибрежного племени нигде не было видно.
— А где вождь? — На бегу спросил молодой охотник у одного из воинов.
— Как где? — Удивился тот. — Он, как только показал палкой на место, где должен находиться «кипяточник», сразу дал деру. Он, что, совсем из ума выжил — оставаться вблизи этого монстра?
«Ага, а мы, значит — выжили?» — Зло подумал зеленый верзила, доставая на ходу стрелу из колчана за спиной. Он выбрал подходящую площадку, резко остановился, повернулся в сторону, откуда они только что сбежали. Землянин немедленно занял позицию рядом.
Воины замешкались, но потом тоже остановились, вытащили из ножен длинные ножи, которыми они прорубали себе дорогу в зарослях камышей, заняли «круговую оборону».
Но из камышей никто не появился. В камышах вообще все было тихо, как будто несколько минут назад там не орал громовым голосом рассерженный хозяин озера.
— А вы, почему не предупредили, что этот «кипяточник» — такой огромный?» — Обратился Александр к ближайшему воину.
— Да мы думали, что вы знаете! — Ответил тот, пряча нож обратно. Мы думали, что вы вообще ничего не боитесь и всех всегда побеждаете. Особенно после вчерашнего случая.
Ар’рахх и Сашка переглянулись. «Крыть» было нечем. Воин был прав: и них действительно были все основания думать, что гости знают, какого размера эта зверюга — так уверенно они спрашивали про него. Да и вчерашняя смерть Ужаса Неба от стрел молодого охотника еще больше убедила аборигенов в том, что парочке легендарных воинов не страшен даже сам хозяин горячего озера.
Охотники за артефактами вместе со всеми вернулись в деревню.
Вождь уже был на своем излюбленном месте, то есть около своей хижины; восседал на большом куске чурки, заменявшем ему и трон, и стул.
Падать ниц перед ним никто не стал. Но и он больше не чувствовал себя обязанным чемто этим двоим. Слово он свое сдержал — «кипяточника» Б’орна показал. А то, что эти герои не смогли справиться с ним — это уже их проблемы.
Что касается гибели Ужаса Неба, то они сами с ним справились бы, и довольно скоро.
Разубедить в этом вождя не смог бы никто: огнедышащий летун был мертв, а другие «аргументы» на вождя не действовали.
Решение у него было готово давно. Он его высказал, однако предварительно, как это предписывалось этикой этого мира, внимательно выслушал очередную просьбу непрошенных гостей — помочь добыть Б’орна.
— Мы вам ничем больше не обязаны! — Сказал вождь, величественно опираясь на свой посох. — Вы выполнили свое обещание, мы — свое! Больше мы не вправе удерживать вас под кровом наших хижин. Вы можете идти туда, куда сочтете нужным!
Охотники за артефактами спорить не стали. Они вернулись в «свою» хижину, собрали пожитки, свернули в скатку светло-коричневую драконью шкуру, которая за местные сутки успела основательно просохнуть. Воины, наблюдавшие за их приготовлениями, тотчас же сбегали за вождем.
Местный князек пожаловал к хижине излишне возбужденным, он нервно теребил посох, наконец, не выдержал:
— По адату нашего племени, все, что добыто на его землях, принадлежит племени. Шкуру дракона придется оставить.
— А по закону нашего племени, — выпрямился во весь свой рост зеленый верзила, — все, что добыто в воздухе, принадлежит тому, кто это добыл! Шкуру дракона я заберу с собой. Это — моя добыча!
Вождь едва не сломал свой посох, который он все время тискал трехпалой рукой. Вскоре его терпение иссякло, он зло развернулся и быстро пошел в свою хижину.
Сашка выбрал время, когда соглядатаев близко не было, спросил:
— Что это за правило такое, о котором только что упоминал вождь?
— Это старая история. Много Лет назад одно из племен, населявших неизвестно какие теперь земли, повадилось охотиться на территории соседнего племени, не столь могущественного и многочисленного. За сравнительно небольшое время большое племя изрядно уменьшила количество зверей на территории соседей. Дошло до того, что маленькое племя сначала переключилось на рыбу, а потом и вовсе занялось выкапыванием корней.
Дошло дело до междуплеменной вражды.
И в большом, и в малом племени стали бесследно исчезать драки. Сначала — только воины, а потом — вообще любой, кто мог ненадолго выйти в лес или на побережье. За один Год численность драков в обоих племенах сократилась примерно на треть. Все шло к тому, что если междоусобицу не остановить, через два Года в обоих племенах не останется ни одного взрослого драка, только дети. Что это означало, понимали обе враждующие стороны — полное порабощение остатков племени, или уничтожение детей любым из соседей с последующим захватом угодий. Причем такие случаи в прошлом уже бывали.
Старейшины племен, обеспокоенные кровавой вендеттой, приняли решение: собраться на поле, на границе между племенами и выработать решение, которое спасет племена от полного уничтожения и захвата земель чужаками.
Что касается добычи зверья или растительной пищи, то договорились быстро: хозяин ее тот, на чьей земле была убита дичь.
Мнения разделились, когда спор зашел о птицах.
Случилось так, что во время переговоров какая-то птица несколько раз перелетала границу между племенами, присаживалась то на территорию большого племени, то — на территорию маленького. В итоге ее прямо в воздухе убил из стреломета один из охотников. Пока подстреленная птица падала, она в последний раз пересекла границу племен, чем вызвала дружный смех всех воинов, присутствующих на поляне.
Воины — народ неглупый. Они поняли, что границу можно провести только на земле, а в воздухе нет; птицам и птеродактилям невозможно объяснить, что они пересекают чьи-то владения. Они летают там, где им хочется.
С тех пор на Дракии заведено: птицу, в воздухе можно добывать где угодно, и никто не вправе отнять у охотника его добычу, а вот Б’ка, или кого-то еще, кто ходит, а не летает, нужно обязательно показать владельцу территории. Как правило, племя хорошо вознаграждает охотника, добывшего и принесшего в племя солидный кусок мяса. Но были случаи, когда племя-хозяин забирало всю добычу.
Мудрое решение двух враждовавших племен дало серьезный толчок для путешествия и торговли. Теперь можно было не запасаться большим количеством пищи, пересекая чужие земли. Достаточно просто подстрелить птицу или птеродактиля — и обед готов.
— Так вот почему ты всегда охотился только на летающих… А как же те, которые сидят на ветках?
— А никак. Ветки — это ведь не земля. Значит, убивать можно!
Правило, о котором я тебе рассказал, до сегодняшнего дня действовало исключительно в отношении птиц и других летунов. Раньше и в голову никому не могло прийти, что может прийти чужак, убить Ужас Неба, а потом заявить на него свои права. Думаю, наш случай долго еще будут обсуждать вечерами у костров во всех племенах западнее Хребта Дракона.
— А если он передумает, решит все-таки забрать себе наш трофей?
— Адат — это закон. Закон для всех. Как только вождь потребует шкуру Ужаса Неба, он перестанет быть вождем. Его просто изгонят из племени.
— Круто! — Восхитился Заречнев, подбрасывая на плечо начавшую сползать скатку драконьей кожи. — Слушай, а как адат регулирует отношения между нами? Например, вот эта шкура чья — твоя или моя?
— По адату шкура того, кто нанес смертельную рану, или убил. То есть шкура — моя. Но у нас с тобой свой собственный, внутренний адат — свод правил, которых мы придерживаемся между собой, и только между собой. По нашему внутреннему адату шкура будет делиться так, как захотим мы. То есть шкура дракона, и вообще все, что мы добыли, нашли в лесу, вытащили из озера, принадлежит нам обоим, вне зависимости от того, кто первым тянул веревку, за которое вытаскивали сокровища, или кто последним стрелял в дракона.
— То есть я без твоего согласия не могу использовать эту шкуру, или сокровища, которые мы оставили в озере?
— Да. Как и я — без твоего.
— А если тебя или меня убьют?
— Тогда и второй теряет право на все, что было в совместной собственности.
— Почему?
— А чтобы одному не было соблазна убить другого.
Сашка замолчал. Выходило, что он все время спрашивал о том, кому достанется все, когда второй умрет? Бред, да и только…
Ночевать устроились на дереве. Ар’рахх, который должен был сменить Александра «на посту» под утро, ловко натянул свой гамак между толстыми сучьями, с видимым удовольствием устроился в него. Землянин также закрепил свой, но ложиться в него не стал — из опасения неожиданно поддаться чарам Морфея. Он сел верхом на толстый сук, спиной прислонился к толстому теплому стволу дерева, давшего им приют на эту ночь.
Кого-то это странный Б’орн ему напоминал — движениями, формой тела.
«Интересно, а какие у него задние лапы?» — Размышлял Заречнев, пытаясь представить, как бы могли выглядеть эти конечности гигантского… моржа. «Да, моржа! — обрадовался сравнению Сашка. — Огромного неуклюжего моржа с толстой кожей, которая одинаково хорошо защищает и от холода, и от жары! Сходство, конечно, чисто внешнее, но все же…
Или кита, сумевшего выбраться на сушу. Огромная масса не дает этому зверюге быстро нагреваться, он долго сохраняет температуру тела в горячей воде. Толстая кожа тоже имеет не последнее значение. Наверняка, в ней нет нервных окончаний, зато она полна кровеносных сосудов, перегоняющих кровь снаружи тела внутрь, где она снова охлаждается до нужной температуры. Конечно, внутренний «ресурс» такого природного «холодильника» небесконечен, но все равно очень велик.
Потом. Наверняка в озере могут быть какие-то подземные ключи, которые охлаждают воду в глубине. Но слои воды не перемешивается, как это бывает в «нормальных» водоемах.
Тогда что это значит? Это значит, что холодная вода остается внизу, а горячая — вверху.
Так вот почему этот Б’орн уходит под воду, когда чует опасность! В глубине ему хорошо!
Там прохладно! А с каким гигантским телом он может накопить себе кислорода в тканях на два или три часа подводного существования.
Какое расстояние может проплыть эта махина за два часа?
Да не меньше двадцати километров. То есть скрыться в любой конец озера.
Не ошибусь, если предположу, что под водой есть какие-нибудь подводные гроты, куда может спрятаться даже такая зверюга, как наш кипяточник.
Интересно, а как они детенышей выводят? Неужели тоже яйца в песочек кладут? Надо будет спросить у Ар’рахха, когда он проснется, что он думает по этому поводу».
Перед рассветом Сашка, как и было договорено, разбудил молодого следопыта.
Зеленый верзила внимательно выслушал доводы землянина, согласно кивнул головой. А на вопрос о яйцах и детенышах вмиг посерьезнел. «Адат запрещает уничтожать то, что находиться в Хранилищах Жизни. — Строго сказал он. — А вот с детенышем попробовать стоит. Я думаю, нам нужно было начинать с поиска именно маленького Б’орна. Но кто мог знать, что этот зверюга такой огромный?
Послушай, я вчера вечером долго не мог уснуть; все думал: к чему это ты завел разговор о шкуре дракона? Мы с тобой уже столько раз спасали друг друга от смерти, что давно стали как драки-самцы, вылупившиеся в Родовом Хранилище Жизни в один День, от одних родителей. Мы стали как братья…
— Нет, уж! Лучше — как братья по крови. Типа Дин Рид и Гойко Митич, только на этакий межпланетный манер.
— Я с тобой серьезно разговариваю, а ты ерничаешь…
— Гляди-ка, деревенщина неотесанная, слов много новых узнал!
Молодой охотник хотел обидеться на «брата по крови», но глянул на Сашкино лицо, увидел, что у того в темноте поблескивают зубы, а губы растянуты в стороны. У землян это называлось — улыбаться. Засмеялся тоже.
— Так что ты планировал сделать с этой шкурой? Выкладывай! Я же тебя знаю! Просто так ты не стал бы задавать всех этих вопросов.
— Да, ты прав! Перед тем, как предложить тебе испортить эту шкуру, мне нужно было понять, насколько она важна для тебя. То, что эта шкура — твоя, лично у меня сомнений не вызывает. По нашему, земному «адату» ты тоже вправе делать с трофеем все, что считаешь нужным. А как я понимаю, этот кусок драконьей кожи — чуть ли не единственный в своем роде на всей планете.
У вас, как я понимаю, сезон охоты на Ужасов Неба еще не открыт?
Ар’ррах задумчиво наклонил голову, пытаясь вникнуть в смысл слов, сказанных ему пришельцем. Не покидая гамака, он дотянулся до своего мешка, достал из него бутылочку с водой, звучно откупорил ее, отпил несколько глотков.
— Ты не ответил на мой вопрос! — Наконец, сказал он, пристально глядя в глаза светлокожему «осьминогу».
— А что отвечать? И так все понятно! Нужна мне эта шкура! Нужна! Есть у меня одна задумка, как найти и поймать маленького Б’орна. Но для этого нужна не половина шкура, а вся она, целиком.
Ар’рахх заметно оживился. «Задумка» из уст землянина могла означать нечто совершенно новое, необычное для этого мира. Типа гигантского тетивника на «турели». Зеленый верзила про себя несколько раз повторил новое для себя слово: «турель». Ну, а конструкцию-то эффективного убийцы летающей огнедышащей смерти он запомнил с первого раза.
Но Сашка почему-то замолчал, выжидающе глядя на «брата по крови».
— Ладно! — Не выдержал испытания любопытством зеленый верзила. — Шкура — твоя!
Можешь делать с ней все, что считаешь нужным!
— Ты когда-нибудь летал? — Более неожиданного вопроса молодой охотник в своей жизни не слышал.
— Нет, конечно! Я, что, птеродактиль какой-нибудь? Да и крыльев у меня, как ты, наверное, заметил, нет. Не выросли еще!
— А хочешь?
Ар’рахх просто опешил, не зная, что сказать. Конечно, каждый нормальный драк, время от времени, провожая глазами летящих высоко в небе птиц, птеродактилей или даже Ужасов Неба, понимал, что ему такого — свободно парить под оком Отца Богов — не испытать никогда. Однако неспособность драков летать даже не обсуждалась: ну, нет у них крыльев, не дали их Создатели, значит, так оно и должно быть.
И вот теперь землянин предлагает молодому охотнику изменить то, что было всегда, изменить Волю Богов! Для религиозной души деревенского охотника с южной оконечности Хвоста Дракона такое предложение было серьезным испытанием на верность Богам.
— Нет, не хочу! — Твердо сказал он. — Боги сурово карают тех, кто преступает ИХ законы.
Дракам Боги не дали способность перемещаться по воздуху, подобно птеродактилям Ужасам Неба. У нас есть легенда, в которой рассказывается, как Боги создали первого огнедышащего дракона. Они сотворили его из драка — злого, мстительного, жестокого, коварного, наказав, таким образом, за все его прегрешения, совершенные им при жизни.
Мы верим, что плохой драк после смерти, вместо того, чтобы перебирать четки на звездной Тропе Богов, становиться Ужасом Неба — ненасытным, кровожадным, обреченным вечно бороздить небо в поисках пропитания.
— Понятно… Веселая у вас мифология, ничего не скажешь.
— Какая есть! Так что ты хочешь сделать со шкурой? Думаешь, она может превратиться крылья, на которых можно летать? — С плохо скрываемой иронией поинтересовался Ар’рахх.
— Может! Может, и превратится! Хочешь узнать, что такое дельтаплан?
Фул’ланн Дэв’ви не спала уже практически третьи сутки. Все это время она провела на ногах, челноком курсируя между разными точками разбойничьего лагеря, разросшегося до огромных размеров. «Лесные братья» готовились к походу на Север. Нужно было «утрясти» и «согласовать» сотни мелких и крупных вопросов, причем некоторые решения приходилось принимать буквально «на ходу». К чести атаманши, Боги наградили ее прекрасным умом и железной волей. Огромный бандитский кампус был похож на муравейник — огромное количество «муравьев», и каждый занят каким-то полезным делом. Однако чего это стоило самой предводительнице «робин гудов», догадывался только К’нарр и еще один — два драка из ее ближайшего окружения.
Вместе со всеми к походу готовились и северянин и его помощница-«внучка»
Атаманша, конечно, ничего не говорила лекарю и его напарнице о предстоящей экспансии, но многоопытному негоцианту хватило бы и десятой части той информации, которой он обладал, чтобы понять: Фул’ланн Дэв’ви планирует войну. Где будет эта война, на кого первыми нападут «робин гуды», было пока неясно. Но памятливый работорговец неожиданно вспомнил, как во время Игр Богов протискивался через плотную толпу земляков в Храме Воли Богов. Земляки — северяне были чем-то очень встревожены, что выразилось в их повышенной агрессивности, из-за которой у К’нарра едва не произошел конфликт с одним особенно неловким пассионарием. К счастью, тогда все обошлось без рукоприкладства…
Крупное вооруженное столкновение двух больших групп воинов — испытание для лекарей, равному которому нет. Сравниться с ним может разве что эпидемия, которой поражены все…
Работорговец, понимая, какая огромная, неподъемная нагрузка ляжет на него и на «внучку» в период боев или штурма, решил, не выказывая своего знания предстоящей войне, все же заранее подготовиться к всевозможным трудностям, которые неизбежно возникнут, как только разбойничье войско войдет в «активную фазу операции»
Исцеляя «лесных братьев», общаясь с ними, К’нарр волей-неволей стал знакомиться воинами атаманши, общаться, вникать в жизнь, которой жили они, глубже понимать проблемы, с которыми сталкивались простые драки.
Основное пополнение в лагерь «робин гудов» составляли земледельцы. Торговец, воин, ремесленник или охотник более свободны, чем аграрий. Более зависимой категории, чем крестьяне, на Дракии не было. Аграриев притесняли владельцы земли, тех, в свою очередь — сборщики податей.
Разорившиеся земледельцы бросали Б’ка, орудия труда, уходили в горы, к «лесным братьям», чтобы хоть так спастись от неимоверного груза поборов со стороны «вертикали власти».
Многих в кампусе «робин гудов» ждало разочарование. Надежды на быстрое обогащение быстро улетучивались. Вдруг оказывалось, что в среде разбойников не менее жесткая иерархия, чем в Храмах Богов; что здесь — строгая дисциплина, и чтобы выжить в боях, которых многие аграрии почему-то даже и не думали, нужно много заниматься — бегать, прыгать, ежедневно упражняться с мечом и стрелометом.
Уйти из лагеря обратно было никак нельзя. Таково было одни из немногочисленных непреложных правил, которых придерживалось бандитское сообщество. Правила эти были, что называется, «писаны кровью», жизнь и воины Храмов Богов много раз огнем мечом наказывали те банды, которые хоть на волосок отступали от неписанного кодекса «робин гудов»
Единственной реальной возможностью для уменьшения численности банды была война.
Самые неприспособленные к разбойничьей жизни погибали в первых же схватках, немногочисленные выжившие составляли костяк долгоживущей банды. Повязанные кровью, они теперь вынуждены были оставаться разбойниками до конца своих дней.
У «лесных братьев» не было семей, им не разрешалось оставлять потомство.
Анализируя все это, работорговец долго ломал голову над вопросом: распространяются на них, лекарей, разбойничьи правила? Ответа он пока не получил, как, похоже, не знала его и сама атаманша: целителей в бандах до этого не было никогда.
Но пока К’нарр готовился к подвигам на ниве лекарства.
Первым делом он подготовил походную «операционную» — большую полотняную палатку, которую из соображений скрытности передвижения разбойникам предстояло переносить в сложенном виде, на руках. Внутри навеса устраивался длинный невысокий стол-помост, на который помещался раненый, которому требовалась неотложное хирургическое вмешательство. К концу своего срока вынужденного пребывания в лагере разбойников в качестве лекаря работорговец, к своему собственному удивлению, обнаружил, что стал не просто очень хорошим лекарем, он открыл совершенно новое направление в целительстве, научился выполнять операции без боли для больного, погружая его в недолгое, но очень крепкое беспамятство с помощью порошка, приготовленного из одного из видов ядовитых белых грибов, растущих в теплых влажных пещерах восточного склона Хребта Дракона.
Исследуя целебные свойства других несъедобных грибов, он и его «внучка» нашли несколько видов, которые способствовали скорейшему заживлению открытых ран. Видя чудодейственное действие порошка из грибов, северянин стал стягивать нитями, сделанными их тонких и прочных кишок животных, промытых в крепком вине, края раны сразу, во время операции, не боясь, что кровь и гной разорвут ее потом изнутри.
Наконец, к походу на Север было готово почти все.
Смертельно уставшая атаманша лично пришла к лекарям и предупредила, что банда выступает в поход завтра утром. А теперь — отдыхать, набираться сил. Это — приказ!
Хотя сама Фул’ланн Дэв’ви едва держалась на ногах…
Ночью К’нарр был разбужен едва слышимым шорохом около своих ног. Негоциант инстинктивно схватился за меч, но его остановил знакомый шепот. К нему в постель пришла… «внучка». Она довольно бесцеремонно забралась под одеяло к работорговцу, обвила его тело сильными, но нежными руками.
К’нарр замер, не зная как реагировать на двусмысленную ситуацию. До настоящего момента их отношения вполне укладывались в рамки «разведчик — его помощница», он предположить не мог, что молодая красивая вдова питает к нему какие-то чувства. Вернее, не хотел даже думать об этом, пока оставалась угроза жизни его единственной дочке, Ир’рне.
Однако руку «внучки» почему-то не убрал.
«Послушай! — Зашептала ему верная спутница. — Я знаю, что сейчас — не время, но, боюсь, другого времени у нас с тобой просто не будет. А мне нужно с тобой объясниться!
Дело прошлое, но ты даже представить себе не можешь, как я тебя ненавидела! ненавидела тебя за то, что ты не противился, когда меня, вдову воина, погибшего за честь племени, насильно, против моей воли заставили идти к твоей кровати, чтобы ты мог сделать то, что уже не мог мой погибший супруг. Я ненавидела тебя тогда, когда наш вождь, по сути, выгнал меня из племени, «подарил» тебе меня как наложницу.
Я знаю, почему вождь сделал это. Мой род гораздо древнее его рода, а мой отец, до того момента, пока он не отправился думать о вечном на Дорогу Богов, был вождем этого племени.
Вождь ненавидел меня только за то, что я служила ему напоминанием о том, что, умирая, мой отец оставил свой посох лидера Рода ему.
Я ненавидела тебя потому, что ты был чужак и ты был старик». -Она неожиданно прижалась к нему всем своим чешуйчатым телом, выказывая таким образом свое жгучее желание немедленно совокупиться. — «Но за то время, пока мы вместе, я узнала тебя полюбила. Полюбила за бесконечную мудрость, за силу духа, за безграничную щедрость твоей души. Я поняла, что только такой, как ты, смог не воспользоваться телом бессловесной вдовы; только такой, как ты, стал бы лечить и помогать разбойникам, из-за которых твоя дочь все время находится на острие копья Воинов Храма Богов. Ты не знаешь этого, тебе об этом никто не говорил, но ты — великий драк, К’нарр; самый лучший из всех, кого я когда-либо видела.
Завтра мы уходим на войну. У нас с тобой больше не будет возможности провести вместе целую ночь.
Мое тело готово к тому, чтобы в нем зародилась новая жизнь. И я хочу, чтобы эта новая жизнь была от тебя, любимый!
Подобного шока работорговец не испытывал очень давно. Он, действительно, первое время очень опасался, что «помощница», вольно или невольно, разоблачит его. Потом понял, что «внучка» ему верна.
Но что кто-то еще может полюбить его? Об этом северянин даже и не думал.
Негоциант по достоинству оценил искренность слов, сказанных ему бывшей несостоявшейся наложницей.
Новая жизнь в ней зародилась вовремя.
Ар’рахх скептически оглядел решетчатое сооружение, не очень искусно сплетенное Александром из толстых и тонких полых палочек, скрепленных узкими полосками кожи.
Внешне это изделие не походило ни на что, ранее виданное зеленым верзилой. Он несколько раз обошел вокруг нагромождения побегов, из которых обычно делали копья, стрелы и иногда — тетивники, но так и не понял, как это сооружение может подняться воздух, а тем паче — кого-то поднять.
«И при чем здесь шкура дракона?» — Думал молодой охотник, возвращаясь на привычное место — под дерево, в тень, откуда он бесстрастно наблюдал за всеми манипуляциями землянина. — «Может, кожа Ужаса Неба обладает какими-то мистическими свойствами, которые мне неизвестны, но ведомы этому теплому осьминогу? Что ж… Посмотрим, посмотрим…»
Ждать оставалось недолго.
Так, во всяком случае, высказался его «брат по крови» отвечая на вопрос, как скоро Ар’рахх сможет лицезреть Александра, парящего, аки птеродактиль, над горячей гладью «кипяточного» озера. Зеленый верзила все равно ему не поверил, но вида не показал, чтобы ненароком не обидеть, не стал ни в чем разубеждать своего спутника, он просто не мешал ему, давая возможность лично убедиться, как тот не прав.
Последним этапом подготовки к полету осьминога стало ритуальное натягивание шкуры Ужаса Неба на шаткое сооружение из тростинок и кожаных ремней.
Шкура дракона была столь велика, что в некоторых местах выходила далеко за пределы каркаса, сплетенного землянином. Александр взял меч и безжалостно отсек все «лишние куски шкуры Ужаса Неба. Молодой охотник тотчас же резво подскочил, рачительно прибрал брошенные на землю куски своей драгоценной добычи в свой походный мешок.
Если бы Ар’рахх поверил «брату по крови», то он должен был теперь согласиться с тем, что это кожано-тростниковое сооружение может полететь. Но зеленый верзила хорошо видел, что оба «крыла» этого «дельт’плана» соединены жестко, землянин не сможет ими махать, чтобы подняться в воздух. Он хотел уже рассмеяться над безуспешными опытами своего друга, но воспитанная Годами охотничья выдержка снова взяла вверх. Ар’рахх только перебрался подальше в тень и положил мешок под голову, чтобы удобнее было наблюдать, как продолжает мучаться светлокожий любитель полетов по воздуху.
А теплый осьминог совершенно не обращал внимания на плохо скрываемый скепцизм своего единственного на Дракии друга.
Он опоясался широким кожаным ремнем, длинной тонкой перевязью примотал ремень к самому центру «крыльев», легко поднял самодельный дельтаплан, чтобы проверить его балансировку. В принципе все было нормально, но как поведет себя этот планер в воздухе, предугадать было сложно: расчетов Сашка не проводил, делал все «на глазок», исходя из соображений здравого смысла.
Взлетать Заречнев решил в высокого холма, пологой стороной обращенного к камышам, в которых запросто мог находиться тот самый Б’орн, который так напугал их и свиту вождя прошлым Днем.
Землянин забрался на самую макушку песчаной горы и остановился. Стало видно, КАК он волнуется. Это было заметно по его побледневшим щекам, по тому, как часто опускались и поднимались мышцы на его животе. Наконец, он выровнял свои самодельные крылья горизонтально, в последний раз глубоко вдохнул, наклонился всем телом вперед, быстробыстро перебирая ногами, побежал вперед, вниз по склону.
Ар’рахх повернулся удобнее, чтобы ему лучше было видно, когда устанет бежать вниз его настырный товарищ.
Но «брат по крови» бежал недолго. Всего через десяток шагов он слегка приподнял переднюю часть своего сооружения, выпрямил ноги и туловище параллельно поверхности холма и… полетел, к величайшему изумлению зеленого верзилы.
Однако полет длился недолго.
Внутри каркаса из тростника и ремней что-то звучно хрустнуло, «дельт’план» провалился вниз, посредине, словно Александр вдруг решил-таки взмахнуть крыльями, но так и не взмахнул.
Землянин с размаху шмякнулся животом и грудью на склон, вдобавок этот «дельт’план» остановился не сразу, он несколько шагов проволок теплого осьминога по поверхности, чувствительно разодрав тому колени и локти.
На «брата по крови» больно было смотреть: такого разочарованного лица у него Ар’рахх не видел никогда.
Стало не до насмешек. К тому же опытный и внимательный взгляд молодого охотника успел заметить, что конструкция светлокожего пришельца, в принципе, взлететь может.
Как далеко она сможет пролететь, разумеется, сказать было невозможно, но те десять или двенадцать шагов, которые «дельт’план» преодолел по воздуху, были очень обнадеживающими.
Зеленый верзила внутренне крякнул, но все-таки поднялся с «пригретого» места и пошел помогать другу собирать то, что осталось от непонятной конструкции.
Шкура Ужаса Неба, к счастью, не пострадала.
— Ты можешь мне объяснить, что ты хочешь построить, или хотя бы как это должно выглядеть? Я мог бы попробовать помочь тебе, но не знаю — как.
Сашка внимательно посмотрел на Ар’рахха, который из-под дерева полдня с нескрываемым ехидством наблюдал за его потугами соорудить нечто летательное, не делая ни одной попытки принять в этом участие, так как совершенно не верил в то, что у землянина может что-то плучиться; и вдруг он говорит о том, что хотел бы помочь.
Совесть заела?
Или все-таки убедился, что ЭТО может летать?
«Что ж, посмотрим!» — Подумал Заречнев, но по въевшейся в кровь привычке ничего говорить не стал.
С трудом превознемогая гордыню, он поманил рукой зеленого верзилу к ровному участку почвы, острым подобранным прутиком, как умел, начертил принципиальную схему летательного аппарата типа дельтаплана. Ар'рахх присел рядом на корточки, на удивление внимательно выслушал; надолго задумался.
— Вот посмотри! — Наконец, сказал он, отбирая у Сашки прутик и тыкая им в разные места «чертежа», нарисованного землянином. — Если делать так, как хочешь ты, то в этих местах «конструкция» получается слабая. На мой взгляд, он обязательно развалиться — рано или поздно. Тебе еще повезло, что твой «дельт’план» развалился на взлете, а не где-нибудь над озером, или хуже того — высоко над поверхностью.
Я не предлагаю тебе конструкцию менять, но ее можно сделать по другому; намного прочнее. Намного.
— Это как?
— Да запросто! Рассказывать долго, а если хочешь, за материалом пойдем прямо сейчас. По дороге и расскажу. Согласен?
— Конечно! — Ответил теплый осьминог, поднимаясь и закидывая не плечи свою походную сумку. — Идти далеко?
Искомое растение оказалось сравнительно близко. Стебли у него заметно отличались от тех, которые выбрал Александр для первого опыта — они были светлее, толще и… легче.
Ар’рахх быстро срубил полдюжины растений, вдвоем с Сашкой они резво отнесли их под то самое дерево, под которым зеленый верзила совсем недавно наслаждался отдыхом.
Вдвоем работа закипела в три раза быстрее.
Несущее крыло молодой охотник сделал всего из двух стеблей. Правда, для этого один из них пришлось вымочить в кипяточном озере и согнуть дугой, но в итоге конструкция несущей части планера оказалась такой прочной, что Ар’рахх без страха для проверки прочности даже попрыгал на ней, положив один край крыла на большой камень, а второй — на толстую ветку дерева.
Остальное уже было «делом техники»
Драгоценную шкуру дракона зеленый верзила «армировал» несколькими очень прочными нитями, натянув их наподобее струн теннисной ракетки, правда, только вдоль крыла, а не поперек.
Прыгать на шкуре, проверяя ее прочность, молодой охотник не стал, но было видно, что результатами своего труда он вполне доволен.
— Теперь можно попробовать еще раз! — Не скрывая своего волнения, сказал Ар’рахх, отойдя на несколько шагов и критически осмотрев результаты их с Сашкой деятельности.
Неожиданно он что-то заметил. Быстро вернулся к планеру, заново, другим ремешком перевязал крепление двух основных стеблей между собой.
Заречнев не стал заставлять себя уговаривать.
Второй раз он волновался еще больше, чем в первый раз. Но однажды испытанный преодоленный страх — это уже не страх, а пол-страха. Землянин покрепче вцепился дельтаплан и что было сил рванул вниз по склону… …Примерно половину перелета стрелы землянин летел прямо, постепенно набирая высоту, а потом слегка накренился налево и стал заметно поворачивать в сторону озера.
«Куда, он! — Кольнул молодого охотника неожиданный страх. — Там же кипяток. Он свариться в нем, если упадет в воду!
Но Сашка, похоже, знал, что делает. На озером он ощутимо стал набирать высоту, сделал несколько больших кругов над побережьем, плавно поворачивая почему-то все время одну сторону — налево. «Наверное, что-то в крыльях не так!» — Догадался Ар’рахх, но через некоторое время осьминог так же плавно развернулся в другую сторону. Зеленый верзила понял, что дело было в чем-то другом.
Летал землянин долго. Он несколько раз облетел все побережье вдоль и поперек того места, где они ночевали с «братом», то теряя высоту, то вновь её набирая. Как ему удавалось сделать это, молодой охотник понять не смог, хотя так интенсивно и много он не думал даже тогда, когда сражался на арене Храма Воли Богов.
Наконец, Александр пошел на приземление. Он стал снижаться, заложил довольно крутой вираж, после чего его скорость заметно возросла, направил свой крылатый тростник к земле. Перед самой поверхностью он, наконец, увидел, что скорость слишком высока, он просто не сумеет так быстро бежать, когда коснется почвы. Однако удача в тот день не отвернулась от выходца из далекого мира. В момент касания с грунта он энергично оттолкнулся от мягкой почвы, «дельт’план» взмыл невысоко вверх, теряя скорость, после чего (благо позволяло пространство) уже совершено спокойно приземлился чуть ли не у самого дерева, под которым давно уже не лежал Ар’рахх.
— У вас там, на планете, что, все вот так — летают? — Это был первый вопрос, который родился в слегка обезумевшей о невиданного зрелища голове зеленого верзилы.
— Не все, но кое-кто летает.
— Тогда понятно, почему ты так уверенно взялся за это дело! Жаль, я так не могу!
— Почему не можешь? Очень даже можешь! Хочешь попробовать?
Это было слишком даже для сегодняшнего дня. От такого предложения Ар’рахх сначала опешил, потом отрицательно замотал головой и замахал руками, показывая, как он опасается подходить к самодельным крыльям.
— На сегодня мне впечатлений хватит! — Выдавил он. Давай мои полеты отложим на завтра?
— На завтра, так на завтра… Тогда давай сегодня помозгуем, как нам найти детеныша этого Б’орна.
— Давай! Тебе помочь снять кожу дракона с этого «дельт’плана»?
— Помоги. — Ответил Александр, отвязывая края шкуры от остова. — Кстати, более точное название этого летательного аппарата — дельтаплан. Через «а». Ну, да не суть важно…
Называй, как удобнее тебе.
— А как он летает? Ты крыльями не машешь вовсе, а все равно тебя поднимает к Отцу Богов…
— Аэродинамика, брат. И восходящие потоки вкупе с невысокой силой тяжестью. То есть я хочу сказать, что на нашей планете и ты, и я и все остальное весило бы гораздо больше, чем здесь. На Дракии летать легче.
Дело в том, что над поверхностью всегда есть зоны, где почва нагревается больше, чем в других местах. Там воздух идет вверх. И вместе с собой поднимает меня, или другое крупное животное. Летать под действием поднимающегося воздуха называется — парить.
Так вот, парить над местом, где сильные восходящие потоки, можно очень долго.
— А над пустыней восходящие потоки есть?
— Конечно! А почему ты спросил?
— Если над пустыней можно долго парить, то какого Э’го мы перлись пешком полдюжины дней, и чуть не подохли от жары, если могли долететь до этого Храма за День?
Сашка хотел что-то ответить, но так и замер с открытым ртом.
Он неожиданно вскочил и забегал вокруг дерева, словно его укусила в то место, откуда растут ноги, болотная гадюка Ф'а, беспрерывно крича: «Эврика! Эврика!».
— Ты даже не представляешь, что ты сейчас сделал! — В сильнейшем возбуждении стал трясти своего зеленого «брата» землянин. Ты даже не представляешь!
Зеленый верзила выпучил глаза на своего спутника, не зная, как ему реагировать на странную выходку осьминога; на всякий случай он решил промолчать, мудро решив, что скоро «брат» придет в нормальное состояние и сам расскажет, что же, собственно произошло.
«Как же я сразу не догадался! Ну как же сразу не сообразил!» — Ходил вокруг дерева пришелец, совершенно убитый горем. — А ты, Ар’рахх, молодец! Я тебе когда-нибудь памятник поставлю. Из золота! В полный рост!
Молодой охотник успокоился, лениво растянулся под деревом. Он не знал, что такое памятник, и зачем его ставить в полный рост, да еще из золота — тоже. Его сейчас интересовали более приземленные вещи. Например, как все-таки найти и добыть детеныша этого Б’орна.
Однако поговорить с Саш’шей об этом удалось только ночью, перед тем, как зеленый великан, как обычно, первым устроился в своей подвесной постели, а землянин забрался на самый верх — бдить, охранять…
— Послушай, Саш'ша! — Сказал молодой охотник, закидывая руки за голову — точь-в-точь, как любил это делать Александр. — Я хорошо знаю повадки животных на этой планете.
Так вот, мне думается, этот Б’орн очень неглуп, если он сумел при такой неповоротливости выжить в окружении сонма голодных племен. Как я подозреваю, племя, вождя которого мы обидели со шкурой, не единственное на берегах этого озера.
И вот представь себе, что происходит. Куча драков, каждый из которых видит себя героем, добывшим для голодного племени целую гору мяса. У них есть дюжина дюжин Лет, чтобы изучить повадки этого монстра и научиться охотиться на него.
Однако этого не происходит. Здоровенный зверюга спокойно жрет камыш чуть ли не трех перелетах стрелы от хижин, совершенно не беспокоясь о том, что его потревожат.
О чем это говорит? О том, что Б’орн чувствует себя рядом с охотниками в полной безопасности.
Я давеча заметил в хижине вождя краешек коричневой шкуры монстра — единственной этой деревне, кстати. Может, гигант сдох — не вечно же они живут; но может, кому-то очень-очень давно повезло добыть зверя.
Но сегодня утром было видно, что на этого Б’орна они не охотятся — совершенно не умеют. У них нет тактики, они не знают его повадок, уязвимых мест. Я подозреваю, что этот зверюга живет на этом месте много Лет, а вождь просто знал, что он всегда здесь.
С другой стороны. Почему жители побережья озера не охотятся на детенышей? Их же легче добыть опять же в дюжину дюжин раз.
А не охотятся, потому что, как я думаю, детенышей на побережье нет. Они — где-то другом месте, недоступном для местных драков. Вопрос: в каком?
Давай думать!
— Давай! Где-нибудь глубоко в камышах?
— Возможно. Но маловероятно. Пожар, облава, стая хищников доберутся до любого самого укромного уголка. Нет. Родители могут покидать детеныша надолго. Иначе окочурятся голоду. С такой-то массой тела!
— Может, они собираются в стаю и по очереди охраняют детенышей?
Ар’рахх едва не захохотал, представив стаю гороподобных животных.
— Не-е… Исключено. Это сколько нужно камыша, чтобы прокормить всего одного монстра! А если их полдюжины? Нет. Отпадает.
— А может такое быть, что детеныши Б’орна появляются на свет не из яйца, а из тела зверя?
— Да. Такое возможно. Такие животные на Дракии есть. Например…
— Постой! — Перебил разговорившегося охотника землянин. — А может такое быть, что гденибудь посреди этого кипяточного озера есть большой остров?
— Да кто его знает? Вполне возможно! Ты думаешь?..
— Да, я думаю, что детеныши могут быть на острове. На Земле черепахи размножаются именно так — на островах.
— Значит, нужно поискать этот остров. Но если он есть, то охотники давно знали бы о нем.
Но с другой стороны… Этот монстр не даст приблизиться к месту роста молодняка ближе, чем на два перелета стрелы. Да ему достаточно перевернуть лодку или плот. И — все!
— Но на остров можно попасть по воздуху!
— Да, попробовать можно. Но одному тебе не справиться.
— Правильно мыслишь! Тебе тоже придется научится летать на дельтаплане!
Ар’рахх промолчал, ничего не ответил. Он вообще прекратил разговор, отвернулся от Александра, о чем-то надолго задумался. Землянин хотел его спросить что-то еще, но не стал, решил дождаться утра.
