Вкратце расспросив офицеров о новостях, контр-адмирал размашистым шагом отправился к кабинету Кудрявцева, временному обиталищу, в котором хозяин появлялся гораздо реже, чем на палубе своего авианосца.

Командиру учебной флотилии, чью судьбу трепали штормы, как на море, так и на карьерной лестнице не было никакой надобности объяснять ситуацию. Если спокойный и уравновешенный человек взрывается и идет на конфликт, сулящий крупные неприятности, нужно как минимум разобраться в том, что происходит. Тем более, что и авианосная эскадра, и учебная флотилия проходили по одному и тому же ведомству. Наркомату среднего судостроения.

Когда-то, давным-давно, Николай Александрович был блестящим перспективным молодым офицером, влюбленным в линкоры. Октябрьская революция, быстрый рост до первого зама. Он был кандидатом в командиры одного из достраивавшихся линейных крейсеров, наследия мировой войны. И непременно занял бы эту должность, если бы не очередное обострение отношений между «старой» и «молодой» школами. Консервативные сторонники тяжелых линейных и радикальные любители «легких сил» снова пошли друг на друга, на этот раз вооруженные цитатами марксизма-ленинизма.

Тогда сторонников больших кораблей не жалели, но Свиденцеву повезло. Мудрый и дальновидный Самойлов, к чьим словам прислушивались на самом верху и которого считали безопасным сторонники обеих школ, вывел Свиденцева из-под удара. Под предлогом того, что нужно не только строить новые корабли, но и учить тех, кто будет на них служить.

Так Николаю Александровичу досталось сборище разномастных, большей частью старых кораблей на Балтике, при полном отсутствии перспектив продвижения и карьеры. В дополнение к водоплавающему хламу прилагалась еще более разношерстная, разболтанная и неспособная ни к какой дисциплине толпа призывников. Хлам требовалось превратить в боеспособные корабли, призывников в профессиональные экипажи.

Самойлов так и сказал тогда — не хочешь рубить лес, сделай из людей мастеров своего дела. И никто тебя не тронет. Но и не повысит. Слово свое он сдержал на все сто процентов.

Свиденцев оказался талантливым администратором, к тому же избегавшем как огня всех возможных политических заворотов, сотрясавших страну и флот. Благо, должность этому как раз способствовала. Прошли двадцатые, минули тридцатые, в полную силу вступили огненные сороковые.

А он по-прежнему гонял матросов и офицеров, держа в форме старое железо. Выучка «от Свиденцева» стала знаком качества. Каторжная ежедневная работа тянулась год за годом, беспросветно и незаметно со стороны. Оценить ее даже во флоте могли немногие.

Но давняя мечта подняться на мостик современного быстроходного линкора не оставляла мысли опального контр-адмирала. Отчасти благодаря ей не так давно старенький «Марат» на стрельбах перестрелял «Кронштадт» с его дорогой и наиновейшей системой управления огнем.

Вздохнув, Свиденцев толкнул дверь и вошел в кабинет. Спорящие даже не повернулись к нему. Конечно, Шумилин и Кудрявцев.

Разговор был горячим. Шумилин размахивал руками как ветряная мельница, пытаясь объяснить, что на него давили со всех сторон. Кудрявцев был непреклонен.

— Здравия желаю, товарищи офицеры, — дипломатично заметил Свиденцев. — присесть разрешите?

— А, Николай Александрович! Заходи, садись. Разговор есть, — бодро воскликнул Кудрявцев, — хотел за тобой послать, попросить заглянуть на огонек, а ты и сам уже здесь.

Шумилин вытер вспотевшую шею, явно радуясь переключению внимания.

— Нескучно живете, товарищи, люди и авианосцы, — сказал Свиденцев, присаживаясь, с наслаждением вытягивая натруженные ноги. — Я к вам собственно по поводу шестерней, тех, что у вас застряли. Ну и узнать, что вчера за цирк на проходной.

— Ты это видел?

— Если б видел, зашел бы еще вчера. Слышал. Но в подробностях. Дай думаю, спрошу, чего это товарищ Кудрявцев самого Поликарпова на высокую гору посылает? Не круто ли взлетел?..

Свиденцев выжидательно умолк.

Кудрявцев полез в стол, доставая какие-то бумаги.

— Ковтуна не встретил? — невпопад спросил он.

— Не встретил. Видимо на «Скором».

— Тогда поговорим без него. Как я уже и сказал, сам хотел с тобой поговорить, есть о чем… Где эта ерунда, не пойму…Ага, вот оно.

Генерал-майор вытащил папку и извлек оттуда подшитый акт о проведении испытаний.

— Вот сюда посмотри, что они нам прислали. Совсем охренели… Потому и посылал.

— Володь, ты прекрасно знаешь, что в ваших делах я разбираюсь постольку поскольку. Это вы с Шумилиным у нас асы, а мне с подводниками проще общаться, чем разбираться в отличиях закрылка от предкрылка.

— Да тут и разбираться ни в чем не нужно.

Лицо Кудрявцева исказила злая гримаса.

— Ладно, даю вводную, она же краткий ликбез. Запоминай. Тебе, возможно, пригодится скоро. Итак, у буржуинов, в мире капитала, алчности и ничем не сдерживаемой наживы процветает коррупция. Ихние монополии, фирмы и прочие консорциумы постоянно изобретают разные виды боевой техники, жадно покушаясь на каждую монетку в карманах трудового народа. Там процветает нечестный сговор, гнусные интриги и вообще полный разврат.

Слушатели согласно кивнули, устраиваясь поудобнее. Ликбезы Кудрявцева давно стали притчей во языцех. Умел человек разъяснять сложное — просто, не отнять.

— У нас все не так. У нас честно и справедливо, проекты представляют КБ, трудовые и советские. Но Бюро много, проектов еще больше. И все самые-самые лучшие, передовые. А заводов мало. Поэтому у нас процветает здоровая, правильная конкуренция, и конструкторы едва ли не стреляют друг в друга, чтобы протолкнуть свои, самые-самые правильные и передовые машины. Только у конструктора интерес один и самый главный — пустить свой ероплан в серию. Об остальном он думает потом и не спеша.

Шумилин нервно кашлянул, Свиденцев слегка втянул голову в плечи.

— Володя, сбавь обороты, — попросил он.

— А, да… — Кудрявцев и сам понял, что немного перегнул палку. Но продолжил, как ни в чем не бывало, хотя и на полтона ниже.

— Смысл подворотничка следующий. Сейчас Поликарпов перевел свои предприятия на выпуск МиГов. Дав ход своему ученику Микояну. МиГи — это хорошо. Но вот у самого Николая Николаича дела в последнее время не ладятся. «По-1», скажем так, не проявил себя так, как ожидалось. В то же время испытания «По-3» затянулись. Отвлекать на его подготовку к серии заводы, выпускающие МиГи, никто не даст. Что делать? Как там, у Ломоносова, чтобы где-нибудь прибавилось, нужно где-то обязательно убавить. То есть у кого-то. По всему выходит — убавят у Яковлева. Кроме истребителей тот делать все равно ничего не умеет. А они то сейчас как раз уже не актуальны. Война в Европе по факту закончена, да и вообще впереди уже свистит реактивная тяга… Поэтому появилась идея отобрать у Яковлева завод в Саратове и запустить там в серию «По-3». Но так, как «Потного» по факту еще нет, чтобы завод не стоял, они хотят временно заняться выпуском самолетов для нас. Корабельный вариант «По-1К».

— И что в этом плохого? — спросил Свиденцев осторожно, — вроде бы хорошо? Наконец и о вас вспомнили. Давно надо было «ишаки» на палубах поменять.

— Вспомнили, блин. Да так, что лучше бы вообще не вспоминали. Ладно. Вон Шумилин меня сразу понял. Тут фокус такой. Формально по этим вот бумагам нам предлагают отличную машину. Максимальная скорость 605 километров в час. Высокая энерговооруженность. Мощное вооружение. Хорошо?

Свиденцев кивнул.

— А вот теперь ложка дегтя. Все заявленные характеристики самолета даны для варианта с двигателем М-89. Вещь качественная и сильная. А его нам никто не даст. Весь выпуск уйдет на истребители Таирова и бомбардировщики Ильюшина. С М-88 самолет немногим лучше ишачка. Зато его взлетно-посадочные, это ненаучная и страшная фантастика. Помните, как мы с ишачком мучались, пока не приручили?

— Да уж помним! — Не к месту вырвалось у Шумилина. Свиденцев ограничился очередным кивком. Море только кажется большим, поэтому беды палубных авиаторов были общеизвестны среди морской братии.

— Это чудо техники может садиться на палубу только в идеальную погоду! И только в руках опытного пилота! А у нас по традиции и практике операции главным образом в Северном Море, все помним, какая там замечательная погода? Молодежь учить надо! И что они нам присылают? Народу побьется больше, чем в боях с англичанами, если до них вообще дело дойдет! Если хоть какие-то летчики после учебы в живых останутся!

— Ну, ты это загнул. Вряд ли все настолько плохо.

— Николай, ты сильно удивишься, но я если и преувеличиваю, то самую малость. В Москве мы предоставили Поликарпову перечень доработок. Вот здесь их нет, за исключением пары пунктов, не играющих особой роли. На них попросту положили большой военно-воздушный болт углубленной резьбы и увеличенного диаметра. Я понимаю, у него сейчас ситуация не сахар, но это не моя забота. Самолет для серийного выпуска в Саратове не готов. И когда будет готов неизвестно. В сравнении с сухопутным вариантом корабельный сильно переработан, но стал от этого только хуже. Будь у нас время, можно было бы его довести, как довели ишачок. Но это если есть время и нашими проблемами будет кто-то заниматься. Завтра пойдет в серию По-3, и о нас с вами все забудут. Оставят с несколькими десятками летающих уродцев и аварийностью.

Кудрявцев перевел дух, прочистил горло.

— Теперь самое интересное. С новыми самолетами Поликарпова аварийность зашкалит. Кто за нее ответит? Тут и гадать не надо, наслышаны, «ваши летчики не умеют летать!». Имеем прецеденты. Вот отсюда и весь сыр-бор. Лучше уж открыто послать, чем потом объяснять, почему лучшие и самые дорогие летчики страны бьются как желторотики. Объяснять, не вредю… врежу ли я по-тихому, не ставлю ли я преграды на пути победоносной поступи?.. Взгреют в любом случае, но лучше быть хамом, чем … вредителем.

— Мда. История получается.

— Вот именно.

Шумилин тяжело вздохнул. Во всей этой истории у него был собственный, кровный интерес. Если По-1К дадут зеленый свет, биться будут в первую очередь у него. На учебном авианосце. Там и так местные порой такое отчебучивают, что как до сих пор корабль плавает неясно. Если им еще и самолет дать подстать их способностям, то полный абзац.

— Нужно вступаться за ишак. «Тип 40», по крайней мере, проверен временем, — высказался он.

— Значит, если что, в дело на «ишаках» пойдете? — спросил Свиденцев, на сей раз с едва заметной ноткой нетерпения в голосе. Экскурс в запутанный мир самолетных интриг был интересен, но пока он не видел ничего необычного и касающегося лично себя.

Кудрявцев не разделял оптимизма Шумилина.

— Пойти то пойдем. Только англичане «спитфайр» на палубу ставят. А это хорошо за шестьсот километров в час. Туго ишачку придется. Побьют.

— У нас и выбора нет.

— Есть. И ты про него знаешь.

— Не дадут хода.

— Посмотрим.

— Александр, один вопрос, — неожиданно сказал Свиденцев, напряжено морща высокий лоб. — Так «По-1К» можно довести до ума, как довели ишачка?

— Можно, — ответил Кудрявцев, загадочно улыбаясь.

— А вы все равно суетитесь, — утвердительно вопросил контр-адмирал. — Суетитесь, интригуете, боитесь, что вредительство пришьют.

— Боимся, — весело сказал Кудрявцев, — до смерти боимся!

Свиденцев надолго задумался. Напряженная работа мысли отражалась на его лице, гуляла тяжелыми желваками, перекатывалась глубокими морщинами. Тугодумом адмирал не был, но серьезные вещи предпочитал, по возможности, обдумывать не спеша и разносторонне.

— Ладно, черти летающие, — сказал он, наконец, — рассказывайте, против кого полетите.

— Догадался, — заметил Кудрявцев Шумилину. — Я уж думал, просто так послушает как анекдот и попросится домой.

— Ну, ближе, ближе к делу, — поторопил его Свиденцев. — И давайте теперь уже просто и понятно, мне то за пределы компетенции учебной флотилии ходу нет.

— Извини. Тут такая свистопляска пошла. С этого и начать нужно было. А то мы самолеты, моторы, Поликарпов, Яковлев. Мелко мыслим товарищи. Шумилин, дверь хорошо закрыта?

— Нормально. Может, на ключ?

— Нет, открой наоборот. Чтобы по коридору никто не подкрался.

Время было самое обеденное, но здание было почти пустым, лишь одинокие курьеры изредка бегали по пустым коридорам по столь же редким адресатам.

Старею, подумал Свиденцев, старею. Надо было с самого начала сообразить, что у «Тишки» непривычно тихо и пусто. И задуматься, куда он всех разогнал.

Кудрявцев еще раз подозрительно выглянул в коридор, никого не заметил и принял позу внушительную, начальственную, располагающую к вдумчивости и секретности. При этом он неосознанно копировал Самойлова.

— Помнишь, я с вас требовал план боевой учебы на год?

— Помню, только там шла речь о какой-то фантастике.

— Погоди. Шумилин, как тебе немец?

— Нормальный парень. Ребята с ним поладили. Интересные вещи рассказывает.

— На неделе принимаешь первые пикировщики. Как минимум десяток «сухарей».

— Вот это да!

— Заводские обещали поднапрячься. Но десяток-другой я тебе гарантирую. Готовь парней. Рунге мастер атак с пикирования. Все Су-4 оснащены автоматами пикирования и тормозными решетками. Чтобы к весне пилотов не умеющих пикировать среди бомберов не было. И не просто пикировать. А пикировать хорошо!

У Свиденцева, казалось, даже уши алчно шевелились. Старый боевой кит, на много лет запертый в мелкой бухте услышал далекий призыв боевой трубы, сулящий походы, битвы и Море. Он наклонился вперед, едва удерживаясь на краешке стула, и жадно вслушивался, боясь упустить хоть слово.

— Это не все, — продолжал Кудрявцев. — На следующей неделе придут немцы. Гейдельберг со своими авианосцами. Сразу обоими. Их переводят на нашу матчасть, это дешевле и быстрее, чем изобретать им что-то новое и оригинальное… Гоняй их на «сухарях» так, чтобы мать родную забыли. Порядок подчиненности и прочее согласуем, все уже решается.

— Они согласятся?

— Уже согласились. Им некуда деваться. О всех подробностях пиши мне. Буду передавать Кузнецову. Он зеленый свет обещал. И это не все.

Шумилин только покачал головой.

— В течение месяца получишь десяток Як-5К. На мой страх и риск. Установочная партия. Машина отлаженная и серийная. Завод только отмашки ждет. Мотор зверь. Учи сразу на них. Предупреждаю, спарок не будет.

— Мне хоть порадоваться можно?

— Радоваться вместе будем. Наша задача следующая. К лету следующего года у нас должно быть подготовлено по два состава авиагруппы для каждого нашего и немецкого авианосца, включая учебные и «Шустрый». Кровь из носа.

Свиденцев посмотрел на висящую на стене карту мира. Туманный Альбион на ней был обведен красной ручкой. Не любит их товарищ генерал, ох как не любит.

— Вопрос в твой монолог, Владимир, вставить то можно?

— Еще скажи, Николай, что я тебе рот затыкаю.

— Не затыкаешь. Но к чему такая спешка у Шумилина?

— Спешка не только у Шумилина. Нас всех обрадовали. Готовься к авралу. Приказывать тебе не могу, но предупреждаю. Нужно сколотить команды для всех стоящихся кораблей. При этом у тебя будут выдергивать лучших специалистов. А соединение будет постоянно торчать в море, отрабатывая взаимодействие. Наконец озарило, что голое железо ничто. Им, оказывается, еще и пользоваться уметь нужно.

Вот тут Свиденцев был согласен на все сто, нет даже на все сто пятьдесят процентов.

— В чем вопрос. Мне не привыкать.

— Тут еще один момент есть. Даже не знаю, стоит ли тебе говорить.

— Тогда не говори.

— Это не тайна. Просто по разному сложиться может. Если с подготовкой все пройдет удачно, и ты сколотишь экипаж для линкора, то получишь «Советскую Бесарабию». Сам знаешь, Самойлов словами не разбрасывается.

Свиденцев долго, очень долго молчал, сцепив ладони, крутя большими пальцами. И очень осторожно, очень мягко спросил:

— Значит все-таки… высадка?

— Этого слова здесь не было, — очень серьезно ответил Кудрявцев. — Не было. И мысли у тебя такой не возникало.

— Ясно, что не было, — понятливо кивнул тот, — Рядовая рутина… Кто возглавит флот не известно?

— Как тебе сказать… Конечно, неизвестно. Но если бы… вдруг… что-нибудь этакое, — Кудрявцев неопределенно пошевелил в воздухе пальцами, — случилось…То было бы естественно и правильно, что немцы главенствуют на суше, в воздухе по-равному, совместное командование. А на море решать будем мы. За исключением подплава, вот в глубокоморье нам с немчурой не тягаться, к сожалению.

— Гельголанд?

— Да. Он, родимый. Слишком им врезали в конце Мировой. До сих пор руки трясутся. Взаимодействием со всеми и вся занимается лично Николай Герасимович Кузнецов. И с немцами и с промышленностью. В Москве мне сказали, что по затратам на ближайший год мы чуть ли не опередим авиаторов. А командовать объединенным флотом будет Самойлов.

Судя по лицам присутствующих, они были искренне рады этому назначению.

— А кого поставят на эскадры?

— Линейные силы пока не знаю. Надеюсь, что Исаков. А на авианосцы поставили меня. Так что погоняем Гейдельберга по всей Балтике.

Теперь у Свиденцева возникло другое опасение. Как бы голова не закружилась у новоиспеченного командира. Но тот его сразу успокоил.

— Предупреждаю, товарищи. Работать нам предстоит по-стахановски. К следующему лету флот должен быть готов также хорошо как наша авианосная эскадра. Причем весь флот, а не отдельные корабли. Вся страна будет работать на это, отказывая себе в самом необходимом. И помните. У нас есть только один вариант. Или мы возвращаемся, остановив англичан, или не возвращаемся совсем. Третьего не дано. Ну, разве что сбежать в дальние теплые страны и стать пиратами.