Глава 8

Паруса наполнял ровный устойчивый ветер. Три прекрасных стремительных корабля шли, взрезая волну так слаженно, словно были связаны канатом. Давно остались позади берега Тортуги, шумные, как ярмарка, пестрые, как праздник, влекущие и непредсказуемые, как любая авантюра. Сейчас эскадра Джеймса Рика приближалась к другим берегам.

Ирис проснулась поздно. Солнце стояло уже высоко, шел примерно десятый час. Завтрак она пропустила, но это обстоятельство было последним, из-за которого Ирис стала бы тревожиться. Что-нибудь всегда можно было добыть на камбузе. На «Фортуне» Ирис находилась на особом положении. Это было нечто среднее между принцем-консортом и удачливым шантажистом. Ей делали поблажки на каждом шагу и охотно прощали дерзкий язык и любопытство. Вероятно, причиной был Дэнни Расвен, второе лицо на корабле. В часы, свободные от вахты, он частенько болтал и смеялся с ней где-нибудь на шкафуте, на виду у всей команды. Ирис рассказывала забавные случаи из жизни общества, а Дэнни веселил ее совершенно неправдоподобными морскими историями (наподобие приключений Синдбада-Морехода). Случалось, в такие минуты девушка ловила на себе взгляд капитана и ежилась, словно от колючего северного ветра. Он ничего не говорил, просто проходил мимо, и Ирис отчего-то становилось неловко. Этот человек все еще казался ей непостижимым. Обыкновенный морской бродяга, он вдруг поражал ее каким-нибудь «светским» замечанием, причем в устах флибустьера оно звучало вполне естественно и к месту… А иногда он вообще говорил или делал такие вещи, что Ирис терялась. Странные слова, странные мысли. Очень странные умения. Очень знакомые умения. Если только допустить, что бывает то, чего быть не может, потому что не может быть никогда.

Держась с ней то холодно, то язвительно, он заставлял ее нервничать и порой даже пугал. Но «Фортуна» держала курс на остров Санта-Катарина, где Ирис надеялась найти друзей. И белое платье, такое легкое и красивое, было подарком капитана. А в каюте лежали еще два. И ей никак не удавалось увязать серьезные, внимательные глаза и жесткую усмешку.

Утро было чудесным. Не жарким, безмятежным, полным очарования спокойного прозрачного моря и чистого неба. Не таящим в себе никаких сюрпризов. Ирис выбралась на палубу. Дэнни нигде не было.

Удача? Когда она добралась до цели своей вылазки, то окончательно уверилась, что судьба благоволит ей. В это утро у штурвала стоял молодой матрос. Его высокая, несколько нескладная фигура и темно-каштановые волосы были ей хорошо знакомы.

– Дерек! – окликнула она.

Узнав голос, матрос с готовностью обернулся. Загорелое лицо осветила мальчишеская улыбка.

– Мисс Нортон! Доброе утро. Рад вас видеть. Через полчаса я сменяюсь, и мы сможем поболтать.

– Дерек, уступи мне штурвал. Пожалуйста! – взмолилась Ирис, увидев, как вытянулось лицо парня. – Уверяю тебя, я неплохой рулевой.

Дерек изумленно тряхнул шевелюрой:

– Мисс Нортон! Вы понимаете, на что толкаете меня? Если увидит капитан, меня протащат под килем.

Ирис подобралась ближе. Ее серые глаза лукаво блеснули.

– Врешь и не краснеешь, дружок. На «Фортуне» не применяют этот способ наказания. А капитан у себя и ничего не увидит. Дэнни мне разрешил.

– Ну, мисс Нортон, прямо не знаю, – в сомнении протянул Дерек.

– Мы друзья? – напрямик спросила Ирис.

Она повернулась, послала шкиперу вопросительный взгляд, получила в ответ кивок и ободряющую улыбку.

– Я уже слышу, как сирены поют хвалу моей отваге, – рассмеялся Дерек. – Ну хорошо, держите штурвал. Только смотрите – если бриг будет рыскать…

– Не будет, – уверенно отозвалась девушка, занимая место матроса.

С первых мгновений Ирис почувствовала, что «Фортуна» прекрасно слушается руля. Удержать ее на курсе оказалось гораздо легче, чем «Полярную звезду» или даже маленькую «Корону». Ветер ровно давил в паруса, море было спокойным и ласковым, как послушный ребенок. Блики на зеленоватой воде с непривычки утомляли зрение, и она прикрыла глаза ресницами. Дерек стоял рядом, готовый сменить девушку, как только ей наскучит это занятие. Но Ирис не скучала. Она испытывала огромное удовольствие от чувства, что могучий корабль подчиняется ей, а гордое, непокорное море лежит у ее ног, как дорогой ковер. Она словно растворилась в этой минуте, слилась с морем и величавым кораблем. Это удивительное настроение будило мысли и чувства, влекло куда-то и требовало выхода. Девушка поймала себя на том, что негромко напевает старую песню. Голос ее, слабый, но чистый, вплетался в свист рассекаемых волн и тихое журчание кильватерной струи.

И вдруг идиллию нарушил голос, который Ирис хотела услышать в этот момент меньше всего:

– Что здесь происходит?

Вопрос был задан негромко, но для нарушителей порядка он прозвучал как трубный глас архангела в час изгнания из рая. Ирис вздрогнула, но штурвал не выпустила.

– Капитан, я… – начал было Дерек.

– Я знаю, кто ты такой, Дерек Харрисон, – перебил ледяной голос капитана. – Твои оправдания меня не интересуют. На Тортуге мы попрощаемся, а до этого тебе придется поскучать под арестом.

– Но капитан, Дерек здесь не при чем, это я виновата, – попыталась вмешаться Ирис.

Она слегка повернула голову и заметила, что матрос стоит красный, как вареный рак, кусает губы и, видимо, проклинает твердый палубный настил брига за то, что он не подломится под ногами. Лицо капитана было совершенно бесстрастным, что означало, как успела заметить Ирис, крайнюю степень гнева.

– Капитан, выслушайте меня, – она тщетно пыталась уделить внимание и штурвалу, и растерянному Дереку.

Помощь подоспела вовремя.

– Ты погорячился, Рик. Парень не виноват, – Дэнни, который только что сменился с вахты, подошел к испуганным нарушителям.

– Я разрешил Ирис немного постоять на руле. Эти полчаса я не спускал с нее глаз и могу заверить тебя – как рулевой она безупречна.

Капитан перевел взгляд с Дерека на девушку.

– Ты хочешь сказать, что последние полчаса у штурвала стояла мисс Нортон? – переспросил Джеймс Рик.

Дэнни с усмешкой кивнул. Ирис в присутствии своего защитника немного успокоилась, но ей все еще было не по себе.

– На «Фортуне», мисс Нортон, как и на любом корабле, четырехчасовая вахта, – произнес Рик со странным выражением на жестком лице. – Два часа на руле, два часа на палубе. Вы улавливаете мою мысль? Этот герой отсидит четыре часа под арестом, а вы, «миледи», замените мне матроса.

И, уже поворачиваясь спиной к девушке, добавил:

– А с тобой, Дэнни, разговор еще впереди, и боюсь, он нам обоим не понравится.

Капитан ушел, а Ирис осталась обескураженная, пытаясь сообразить: оскорбили ее или наоборот, сделали комплимент. Но долго ломать голову ей не пришлось. Вахта требовала внимания, и все посторонние мысли волей-неволей пришлось отложить до более подходящих времен.

Уже под вечер, когда ощутимо похолодало, и солнце, утрачивая свой слепящий свет, катилось к закату, Ирис набралась решимости, чтобы подняться на капитанский мостик и спросить о дальнейших планах корсаров. Конечно, после ее сегодняшней выходки не следовало ждать теплого приема, но попытаться стоило.

Джеймс Рик стоял на ветру, разглядывая едва заметную точку на горизонте. Против ожидания его голос прозвучал ровно и вполне добродушно:

– Как вам сегодняшний день?

– Неплохо! – с энтузиазмом ответила Ирис. – Я научилась вязать швабры и насвистывать песню: «Я в подзорную трубу увидал тебя в гробу».

Капитан негромко рассмеялся.

– Подойдите сюда, мисс Нортон, – неожиданно сказал он и протянул ей этот, столь чтимый моряками прибор. – Не уверен, что вы увидите меня в гробу, но можете взглянуть на Санта-Катарину. Остров прекрасно укреплен. По моим сведениям, тюрьму охраняют шесть фортов, отлично приспособленных для этого самой природой. Обратите внимание на острую скалу, похожую на сломанный зуб. Там расположен наш самый грозный противник – форт Святой Терезии.

– Сколько же пушек может быть в шести фортах? – задумчиво спросила Ирис.

– Около сорока. Может, больше, – ответил капитан и наконец остановил взгляд на девушке.

Она стояла, облокотившись на перила, и напряженно рассматривала остров, который приближался с каждой секундой. На ее тонкое лицо и белое платье упал малиновый отсвет заката, и светлые волосы вспыхнули, придавая ей особое, загадочное очарование. День гас. Девушка была полностью поглощена своим занятием, и, пользуясь этим, Рик рассматривал ее с напряженным вниманием, пытаясь понять, что за тайну скрывают серые глаза. Что движет этим загадочным существом по имени Ирис Нортон? Почему она так непосредственна, упряма и горда? И так бесстрашна, как кошка, защищающая свою жизнь! Она была больше похожа на женщин двадцать первого века, независимых, с высшим образованием и водительскими правами, сделавших карьеру и зарабатывающих больше мужиков. В этом времени не могло быть таких, как она. Однако же – вот!

Неожиданно Ирис обернулась:

– Ведь штурм очень опасен? – в голосе звучала тревога. – Я бы не хотела, чтобы из-за меня гибли люди. Ведь здесь, на острове, нет ничего ценного?

– А что, по-вашему, ценность? – спросил Рик. Спросил потому, что ему действительно стало любопытно.

– Для меня, – подчеркнула Ирис, – главная ценность – мои друзья! Но если говорить о материальных ценностях, здесь, насколько я знаю, нет ни золота, ни крокодиловых кож, ни жемчуга…

– Здесь есть люди. Моряки. Флибустьеры. Они ходили с Морганом в тот рейд, который я хочу повторить. Мне они необходимы, мисс Нортон. Так что передайте привет своей совести.

Стояла глубокая ночь, и ясные звезды, сплетаясь в знакомые узоры, освещали морскую гладь и маленький островок твердой земли с едва различимыми силуэтами башен, когда флотилия Джеймса Рика встала на рейде у берегов Санта-Катарины. Остров, казалось, спал. Но так ли это было, или что-то почуявшие испанцы затаились и ощетинились пушками? Ответ могло дать только утро.

Капитан свистком вызвал помощника, и через секунду на мостик поднялся Дэнни. Как и Рик, он был спокоен. Боевые друзья и собутыльники спустились вниз. Дверь капитанской каюты захлопнулась. Дэнни без церемоний опустился на сундук, закинув ноги на стол.

– Я слушаю, капитан, – благодушно сказал он.

– Дэнни, ты знаешь, я люблю тебя как брата, ценю как лучшего шкипера обоих полушарий и уважаю как честного и отважного человека.

– Такие комплименты да на трезвую голову! К чему бы это?

– Тебе придется выполнить задание. Сложное и опасное. Я говорю это для того, чтобы ты уяснил: давая его тебе, я рассчитываю, что ты вернешься. Это непременное условие, Дэнни, иначе я пойду туда сам. Ты можешь не выполнить мое поручение, я буду знать, что ты сделал все, что мог, и не стану требовать большего. Но твой первый и основной долг – вернуться. В предстоящем походе я без тебя как без рук. Ты меня понял?

– Да, капитан, – кивнул Дэнни, – я понял и слушаю.

– Мне нужен разговор с комендантом гарнизона. С глазу на глаз, и чтоб ни одна душа…

– Что ты задумал, Рик? – с интересом спросил Дэнни.

– Увидишь, – губы Рика тронула улыбка. – Задумал я одну веселую шутку. Надеюсь, весело будет всем, а не только испанцам.

Под утро Санта-Катарина окуталась пороховым дымом. Словно остров со всех сторон обложили сырыми листьями и подожгли. Стоял жуткий грохот. Стреляли пушки трех пиратских кораблей и все орудия гарнизона, но вот ведь какая штука – этот грохот не сопровождался никакими разрушениями. Ирис, озадаченная, спустилась на батарейную палубу и вскоре заметила, что пираты, веселясь от души, заряжали пушки одним порохом. Без ядер. Под прикрытием неистовой канонады орда пиратов самого воинственного вида высадилась на берег и с ревом бросилась на штурм. Судя по звукам, там завязалась рукопашная схватка не на жизнь, а на смерть. Ирис поймала за рукав Дэнни Расвена и спросила напрямик:

– Что происходит?

– Мы спасаем честь испанского гарнизона, – со смехом отозвался Дэнни.

– Так это фальшивое сражение! – сообразила девушка. – А испанцы? Я слышу выстрелы.

– Я их тоже слышу, – прозвучал за спиной голос Рика, – и мне это не нравится.

Дэнни улыбнулся:

– Я приказал ребятам зарядить ружья боевыми патронами, но стрелять в воздух, если не обнаружат измены.

– А! – произнес Джеймс Рик, – тогда ладно. Ты молодец, Дэнни. Но мне это все-таки не нравится.

– Успокойся, капитан, – рассмеялся Дэнни, – Ты так убедительно расписал, что мы с ними сделаем при попытке сопротивления, что у дона Гусмана до сих пор зубы стучат, как кастаньеты Каролины. Вот не знал, что у тебя такая богатая и мрачная фантазия.

– Можно мне посмотреть, – взмолилась Ирис, заглядывая в глаза капитану.

Тот поморщился, словно надкусил лимон.

– Это не театр, мисс Нортон.

– Вы чего-то боитесь? – спросила девушка.

– Я боюсь всего, – резко ответил капитан, но, взглянув на огорченную Ирис, смягчился. – Впрочем, какого черта? Идите. Дэнни, проследи, чтобы мисс Нортон не впуталась в какую-нибудь историю, – и, не слушая слов благодарности, стремительно отошел.

Ирис, чуть не выпрыгнула из платья, обрадовавшись решению Рика. Она хотела что-то сказать, поблагодарить, но капитан так решительно покинул компанию, что девушка почувствовала легкую досаду. «Ну и Бог с ним…» – фыркнула про себя Ирис.

Бой продолжался несколько часов. Трещали ружейные выстрелы. Звенели сабли. Слышались зверские крики нападавших пиратов и возгласы, переходящие в предсмертные стоны. Гарнизон стоял насмерть но, поддаваясь численному превосходству, все же сдавал форт за фортом. Во время одной из атак в плен попал сам комендант гарнизона. Возникло замешательство. Испанцы попросили перемирия, и великодушные флибустьеры приняли парламентеров, но даже угроза повесить доблестного дона Гусмана на сторожевой башне не поколебала мужество защитников Санта-Катарины, и, спустя несколько минут, схватка возобновилась. Пираты развлекались вовсю. Комедия, разыгранная как по нотам, доставила им редкое удовольствие. Но были люди, которые радовались еще больше пиратов. Около шестидесяти человек, в основном флибустьеры, захваченные в плен испанцами, томились в крепости Санта-Катарина по нескольку месяцев и уже отчаялись покинуть эти стены иначе, чем через веревку палача или костер святой инквизиции. Теперь под оружейную пальбу и радостные крики своих товарищей бывшие узники выходили на свободу, щурясь от яркого солнца.

– Мисс Нортон! Хозяйка. Вот так встреча!

Ирис закрутила головой. К ней спешили двое: грязные, оборванные, заросшие. Да, они здорово изменились, но даже испанский плен не смог пригасить рыжий костер на голове одного или добавить хоть полфута роста другому.

– Капитан Мак-Кент! Дик Вольнер!

И под грохот фальшивого боя друзья крепко обнялись…

Сражение закончилось под вечер. Убитых и раненых не было, но испанский остров все же понес тяжелые потери. Одержавшие победу флибустьеры объявили жестокую войну на полное истребление коровам, телятам и птицам Санта-Катарины. Хуже всего пришлось винному погребу дона Гусмана. Честь гарнизона была спасена, но какой ценой!

Однако когда-нибудь все кончается. Плохое и хорошее. Кончился и этот длинный, ни на что не похожий день. Стихла суета на берегу, грохот деревянных бочонков с вином, приветственные крики и замысловатая ругань. Лодки, что сновали без передышки почти всю вторую половину дня между берегом и кораблями, стоявшими на рейде, успокоенно покачивались в прибрежной волне. Седые сумерки сгустились над местом фальшивого сражения. Всплыла луна, еще не смелая, но уже отчетливо видимая в просвет между двумя мачтами «Фортуны».

Харди Мак-Кент курил, сплевывал за борт. Дик Вольнер смотрел на темнеющие берега испанского острова так, словно хотел запомнить на всю жизнь это место и эти воды, чтобы когда-нибудь случайно сюда не заплыть.

Ирис сидела на верхней ступени лестницы. Откуда-то сверху доносились приглушенные пьяные вопли, но здесь, на полуюте, никого не было. Друзьям нужно было многое сказать друг другу, но они больше молчали, лишь изредка перебрасываясь тихими короткими фразами. Слова были ни к чему. Ирис и так знала, что чувствуют эти прямые, отважные люди и что они ответят, если она позовет их с собой. И, конечно, втроем гораздо легче пережить все превратности судьбы. Но было одно обстоятельство, которое удерживало язык Ирис на привязи.

– Дик, – спросила она вдруг, не глядя на маленького штурмана, – Что случилось, когда сыну того испанца, которого я… В общем, как он себя вел, когда узнал, что его отец мертв, а убийца выброшена за борт?

– Жалел, что вы не попали на его корвет, – ответил Дик. – Был страшно зол, это помнят все пленники. Ну и мы с Харди малость подпортили ему настроение.

Мак-Кент хмыкнул, улыбаясь воспоминанию.

– Да-а, – протянул он, – знатная была потасовка. У этого щеголя, небось, остался шрам на скуле. Дик ему цепью приложил.

– Значит, он вас запомнил? – спросила Ирис, но это было скорее утверждение, чем вопрос.

– Это точно, – усмехнулся Мак-Кент. – Мы ему, наверное, снимся. В кошмарах.

– Наверно, – кивнула Ирис и тепло улыбнулась друзьям. – Я рада, что он не повесил вас. Очень рада.

– Я тоже чертовски рад, – хмыкнул Мак-Кент, и Дик согласно кивнул. Тьма наступала так быстро, что вскоре в трех шагах стало не различить с детства знакомых лиц.

– Вы что-то задумали, мисс Нортон? – осторожно спросил маленький штурман.

Мак-Кент встрепенулся, но тьма ответила спокойным, задумчивым голосом хозяйки:

– Просто пыталась сообразить, где сейчас могут быть Джордж и Мэри. Пожалуй, выручить их можно лишь по торговым каналам отца. Если Родриго продал пленников, значит, он, прежде всего, коммерсант, я так понимаю?

– Прежде всего, он негодяй. – Мак-Кент снова сплюнул и тихонько выругался. – Мой будущий хозяин не очень-то жаловал меня, но если вам, мисс, он действительно дорог… Черт меня раздери, если я не достану его со дна морского.

Ирис вздрогнула и быстро проговорила:

– Будем надеяться, что он еще не там. Но обо всем, что произошло, должен немедленно узнать отец. Узнать из первых рук. В банке Порт-Рояля достаточно денег, чтобы зафрахтовать самое быстроходное судно. И вы, друзья, займетесь этим, как только сможете. Я напишу доверенность. Слухи ходят быстро, а предполагаемая гибель наследницы и ее жениха, потомка древнего рода – это серьезный удар по Торговой Компании Нортона.

– А вы? – спросил Дик, не выказывая удивления.

– Я попробую поговорить с господином Ожероном, – ответила Ирис первое, что пришло в голову. – Губернатор Тортуги умный человек с большими связями.

– Неплохо, – согласился Дик. – Это может сработать. Пожалуй, нам стоит завтра собраться и все обсудить на свежую голову.

– Вы правы. – Ирис поднялась первая. – Пойду к себе. Устала я смертельно. Был очень длинный и очень хороший день. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, мисс, – отозвался Харди Мак-Кент.

Дик промолчал. Маленький штурман всегда был на редкость сообразительным, он видел дальше многих и, похоже, что-то заподозрил. Чтобы рассеять его подозрения, если они действительно были, Ирис поспешила скрыться у себя.

Там, закрыв двери на засов, она запалила свечу, села на край кровати и задумалась.

В соседней каюте, судя по звукам, которые доносились до нее сквозь стену, пираты играли в «Пришиби меня грот-мачтой». Под крики, веселые и гневные, чей-то простуженный бас запевал песню, и ее тут же затягивал добрый десяток голосов. Ирис зажала уши ладонями. Склянки отбили одиннадцать. Потом половину двенадцатого. Потом она перестала их слушать.

Флотилия Джеймса Рика собиралась поднять якоря утром следующего дня. Далеко за полночь Ирис выбралась на палубу. Она стояла в темноте и, уцепившись за ванты, вглядывалась в черные, расплывчатые очертания шхуны «Стейк». На палубной надстройке горел свет, шевелились какие-то тени, Ирис пыталась уловить хотя бы звук или жест, но тщетно. На шхуне царила гробовая тишина. Там либо спали, что маловероятно, либо все разом поумирали, либо что-то замышляли. Слабая бортовая качка убаюкивала, и Ирис подумала, что, пожалуй, уснет здесь, так ничего и не решив. Впрочем, решать было нечего. Все давно решено. Оставалось только попрощаться. Она плотнее запахнула светлый платок, собрала распушенные волосы и поднялась наверх. Так она стояла в темноте коридора, ожидая окончания пиратской попойки, и размышляла о событиях последних недель.

С Тортуги она отправила два письма в Англию. Отцу и Кэтрин. В первом было столько же истины, сколько в Коране в переводе монаха-католика, но с Кэтрин Ирис всегда была чуть более откровенна. Она писала подруге о том, что не успела стать женой Эльсвика, и о гибели «Полярной звезды», и о своей встрече с Джеймсом Риком!

«Не верь тому, что болтают сплетницы, – писала Ирис. – Он спас мне жизнь и был со мной терпеливым и добрым. И хотя капитан Рик иногда груб, а порой бывает просто несносен, он настоящий джентльмен, что бы не говорили подруги твоей матушки».

Ее размышления прервал тихий скрип. Из капитанской каюты выплеснулся узкий язык света и нестройный, но веселый рефрен: «Один старый шкипер утопил свой клипер». Что с ним было дальше – Ирис не узнала. Капитан Рик захлопнул дверь, и песня осталась в каюте. «Настоящий джентльмен» нетвердо стоял на ногах. Голову криво повязывал цветной платок Дэнни, а на губах играла такая залихватская усмешка, что Ирис перекосило от отвращения. Она шагнула наперерез.

После горячей встречи со старыми друзьями Рика потянуло к воде. Туда он и направлялся, когда на его пути, прямо из ночного мрака, возникла бледная фигура. Легкий ветер шевелил светлые волосы и белый саван. Рик отшатнулся.

– Добрый вечер, – произнесло привидение по-английски.

– А, это вы?

Показалось? Или она действительно услышала вздох облегчения? С Рика слетел хмель. Пьяная усмешка исчезла.

– Что случилось, мисс Нортон? – сухо спросил он.

– Нам нужно поговорить. Это важно.

Рик не двинулся с места:

– Говорите. Я слушаю.

– Я нашла своих друзей, – начала было Ирис, но капитан перебил ее с плохо скрытым раздражением:

– И теперь вы собираетесь домой, в Англию. Хорошее дело, давно пора. Но оно вполне терпит до Тортуги.

Примирившись с его тоном, как с неизбежным злом, Ирис сказала без дальнейших околичностей:

– «Стейк» идет на Эспаньолу. Мне нужно быть там.

– Что за новая блажь? – удивился капитан. – Значит, мое общество вас уже не устраивает?

– Пока устраивает, но скоро перестанет, если вы и дальше будете грубить мне без всякого основания, капитан Рик, – отчеканила Ирис. – Я смогу попасть на «Стейк»?

Капитан тряхнул головой и через силу улыбнулся.

– Простите. Я не хотел вас обидеть… Так зачем вам на Гаити?

– Я же объяснила. Я нашла Мак-Кента и Дика Вольнера. Теперь я знаю, что Джордж и Мэри на Гаити. Их захватил Родриго де Вальдоро, неизвестно для чего, но наверняка это что-то ужасное! Понимаете? Я должна им помочь.

– Вы с ума сошли, – потрясенно вымолвил Рик. – Ведь этот испанец спит и видит, как бы заполучить вас, Ирис. Ведь он еще не забыл, что случилось с его отцом.

Ирис кивнула. Резко. Упрямо. Этот довод не сразил ее, а лишь подстегнул горячий нрав. Упорства, которым наделил ее Бог, хватило бы на троих, а вот благоразумия явно не хватало.

– Я буду осторожна. Родриго не знает меня в лицо.

Рик провел по лицу ладонью, стирая остатки видения.

– Не говорите глупостей, Ирис. Вы же не ребенок.

Отстранив ее рукой, он вышел к трапу и спустился вниз. Она рванулась было за ним, но остановилась, комкая концы шали.

– Вы можете думать об этом, что хотите, а я буду делать, что должна! – яростно крикнула она в удалившуюся спину. – Я найду способ. Если вы не дадите шлюпки, я отправлюсь туда вплавь!

Рик ее не услышал.

Берег стремительно таял вдали. Зеленоватая волна легко несла «Сан-Фелипе», даже не замечая тяжести великолепного фрегата. Переложили руля, и солнце ударило в глаза молодому идальго. Дон Родриго отвернулся и торопливо спустился вниз. Он не был моряком, не любил моря и был вынужден слепо положиться на капитана, которого нашел Хосе Мартинес. Впрочем, тот дело знал и правил кораблем и командой железной рукой.

Услышав перебор струн, Родриго заторопился. Он любил слушать старинные баллады, когда их пела Беатрис своим низким, красивым голосом. И не любил торчать на мостике, там было жарко и скучно. Нет, тысячу раз прав Хосе – нужно как можно скорее отделаться от этого наследства. Жених Беатрис – моряк, вот пусть и забирает старое корыто в качестве приданого. А больше ему дать все равно нечего. Да и незачем. Пусть будет доволен, что породнился с семьей де Вальдоро. Родриго толкнул дверь в каюту и прямо с порога наткнулся на гневный взгляд сестры.

– Почему у меня забирают горничную? – возмущенно спросила Беатрис, – ваши люди, этот несносный Мартинес и второй тип такого же бандитского вида сказали, что это ваш приказ. Я не отпустила Марию.

Родриго с досадой поморщился.

– Эта девушка – моя пленница. У меня на нее свои виды. А у вас есть Лоа.

– Но я хочу, чтобы мне прислуживала белая женщина. И к тому же Мария отлично справляется. В угоду вашим желаниям я согласилась смешать свою кровь с кровью крещеного иудея, а вы отбираете у меня даже то малое, что я осмелилась взять.

Родриго по опыту знал, что когда сестра в таком настроении, с ней нужно немедленно мириться. Он деланно улыбнулся.

– Ну, ну, сестренка… Чем я заслужил такие упреки? Я нашел вам прекрасного жениха. С его богатством вы станете королевой, и, ослепленные блеском вашего золота, люди забудут о нечистой крови вашего мужа. Кроме того, он стар и долго не протянет. Наверняка у вас не будет детей, и ваша кровь, Беатрис, останется такой же чистой, как вода в колодце часовни Святой Гуадалупе. Когда же он умрет, вы, молодая и богатая, сможете осчастливить любого из этих надменных мальчишек, которые считают своих предков чуть не от Адама и не имеют ничего, кроме шпаги.

Беатрис слушала терпеливо, зная, что упрямство брата превосходит даже ее собственное, а говорить с ним о безнравственности того, что он задумал, все равно, что вычерпывать море ложкой. Когда он наконец закончил разглагольствовать, девушка спросила:

– Так как же Мария?

– Пусть остается до свадьбы, – отмахнулся Родриго, – потом я ее заберу. Не дуйтесь, сестра, у вашего будущего мужа полно прислуги.

Оставшись одни, девушки переглянулись.

– Вы молодец, госпожа, – сказала англичанка, глядя на волнующееся море сквозь стекло. – Я было решила, что все пропало. И вы, госпожа, и мой побег, и милорд…

– Пока живешь – надейся! – проговорила Беатрис, – и нет такой беды, чтобы пришла навсегда. Кроме смерти, но это не беда, а просто конец дороги.

– Вам надо было говорить об этом с моей бывшей хозяйкой, да упокоится душа ее с миром. Тоже, вроде вас, упрямая была да гордая, да только толку с ее упрямства, – вздохнула Мэри, – сейчас где-то в этих водах рыбу кормит. А он до сих пор тоскует по ней, дурачок несчастный.

Неожиданно Мэри расплакалась. Беатрис подошла и обняла ее за плечи. Властный тон испанки смягчился.

– Что случилось, девочка? Я не верю, что ты потеряла мужество. Твое тело больше не страдает от грязи и холода, но ты по-прежнему грустишь. Значит, страдает душа. Кто он, Мария?

– Милорд… граф Эльсвик, – испуганно прошептала Мэри, – и я его… так люблю.

– Видно, Мария, ты из тех, кто только плачет и молится, чтобы Господь послал счастье, но и шагу не сделает ему навстречу, – проговорила Беатрис, обнимая подругу. – Он был помолвлен с другой, но сейчас-то ее нет, а ты жива.

– Госпожа! Что вы такое говорите, – Мэри испуганно отстранилась, – он граф, а я служанка.

Беатрис фыркнула, как рассерженная кошка.

– Если это может тебя остановить, значит, ты не любишь или любишь недостаточно.

Дверь в каюту вдруг распахнулась без стука, и на пороге возник капитан, загорелый и веселый Карлос Диас. Глаза Беатрис вспыхнули и, не говоря ни слова, она указала Мэри на дверь. Капитан переступил через порог, протянул руки, и надменная кастильская аристократка шагнула навстречу, не раздумывая ни мгновения. Не в силах больше вынести зрелища чужого счастья Мэри с силой захлопнула дверь и быстро пошла по коридору. Но на выходе она вдруг налетела на маленького идальго Диего де Вальдоро, испанского дворянина десяти лет от роду со злобными глазами зверька. «Снова подглядывает. За сестрой и капитаном, – подумала Мэри, – не мое, конечно, дело, но могли бы быть поосторожнее».

Ирис очнулась от боли. Боль тугим жгутом стянула плечи и руки. Спина ныла. Но стоило ей шевельнуться, как меж сведенных лопаток словно стегнули плетью. Девушка тихо взвыла.

Она была грубо связана толстой пеньковой веревкой, какие годятся лишь для такелажных работ. Руки, жестоко заломленные за спину, похоже, совсем онемели. Осторожно повернув голову, девушка осмотрелась. Здесь было темно, как в гробу, и запах стоял наимерзейший. Пахло какой-то кислой дрянью, старым жиром и неистребимым духом крокодиловых кож. Она лежала на полу, в мягкой тошнотворной грязи. Это был корабельный трюм, который, похоже, не чистился месяцами.

Под днищем корабля мерно перекатывались тяжелые волны. Их угрюмая мощь заставила ее насторожиться и прислушаться. Снаружи, наверное, был ясный день. Чистое небо висело над кораблем, как опрокинутая плошка. И море, конечно, было безмятежно. Но в глубинах уже просыпалась сила, древнейшая из всех, и разминала могучие плечи, слегка подпихивая шхуну под днище. Ирис, после своего долгого морского путешествия «для поправки здоровья» и почти года, проведенного на корабле, поклялась бы головой, что грядет шторм и будет он страшен.

В это мгновение ноги девушки коснулось что-то мягкое и теплое. Ирис судорожно дернулась, заколотилась об пол, рванулась вверх, упала, снова рванулась, не обращая внимания на жгучую боль в вывернутых руках. Ее колотила дрожь отвращения. Успокоившись наконец, она долго лежала, вглядываясь в темноту и напряженно прислушиваясь, но крыса, напуганная ее возней, похоже, убежала.

Тяжёлый воздух, жара, накатывающая дурнота мешали ей мыслить связно. Как она оказалась здесь? Похоже, ей изменила удача или, скорее, изменил здравый смысл. Услышав новости о пропавших Эльсвике и Мэри, она потеряла голову. Кинулась к Рику, но тот был навеселе. Злая, расстроенная, она бросилась к трапу. Он был спущен, и шлюпка покачивалась на воде.

Куда ее понесло? Скорее всего, просто подальше от пиратов, на твердую землю, чтобы в одиночестве привести нервы в порядок и вернуться к утру. Несколько часов покоя, и чтобы никто ее не трогал, ни с благими намерениями, ни с какими другими. Неужели это такая уж роскошь? Конечно, благоразумнее было просто запереться в каюте. Но человек так устроен, что не всегда поступает благоразумно, даже если знает, как это делается.

После ловушки, в которую она угодила в Кайоне, можно было научиться осторожности, но обида на Рика сыграла с ней злую шутку, и она поступила, как мог бы поступить Эльсвик, Мэри или наивная Кэти Бэрт. То есть сваляла дурака…

И забеспокоилась только тогда, когда матрос с чужой шхуны тяжело спрыгнул в шлюпку.

Это был здоровенный детина, раза в два больше Дэнни и омерзительно пьяный. Рядом с ним Рик выглядел пристойнее, чем священник во время воскресной проповеди. Двое других оказались не лучше, а, пожалуй, что и хуже. Девушка отпрянула назад, но тут её заметили.

Смех пиратов испугал её больше, чем грохот пушек. Порядочной девушке из хорошей семьи не следовало бы даже понимать их намёки… Но Ирис поняла и прокляла себя за глупость и самонадеянность.

Просмолённый борт «Стейка» приближался невыносимо медленно. Внезапно Ирис решилась. Оттолкнув широкую лапу громилы, она выметнула ноги через борт и, качнув шлюпку, нырнула в тёмную, нагретую за день воду. Но уйти ей не удалось. Пираты были не настолько пьяны. Возможно, в подобных случаях мужчины вообще не бывают «настолько» пьяны! Громадная ладонь сцапала её за волосы и под громкий смех втащила обратно в шлюпку. Ирис забилась, как птица, попавшая в силок, и в отчаянии вцепилась зубами то ли в чей-то палец, то ли в чей-то нос. Пират чертыхнулся и несильно ударил её по голове. Просто, чтобы затихла. Но девушка резко отпрянула, и весло, торчавшее в уключине, погасило для неё свет…

Похоже, в беспамятстве она пробыла довольно долго. Судя по этим волнам, не укрощенным рифом, шхуна находилась в открытом море. У острова Санта-Катарина корабли должны были расстаться, и, значит, «Фортуна» спешила сейчас совсем в другую сторону.

Ирис попыталась представить, что с ней будет дальше. Возможно, пираты согласятся отпустить её за выкуп… скажем, в две-три тысячи песо. И здесь, в Вест-Индии, пожалуй, найдутся люди, готовые ссудить этими деньгами дочь Альфреда Нортона. Только… Вот именно! Станут пираты ходить вокруг неё несколько недель, пока прибудут обещанные деньги. Скорее, перережут горло и выкинут за борт. После того, как…

Ну, договаривай, зло подстегнула она себя. После того, как с ней натешится вся команда.

Ирис взвыла от животного страха и рванула связанные руки. События больше не подчинялись ей. Она не могла ничего… ничего…

Изнеможение от нравственной пытки, которую она сама себе устроила, вылилось слезами, и она долго плакала в темноте, не сдерживая себя и не пытаясь успокоиться. Потом затихла. Слезы кончились. Наверно, она выплакала их все. Пришло усталое безразличие ко всему. В глубине трюма опять послышался шорох. Ободренные долгой тишиной крысы осмелели. Ирис Нортон повернула голову на звук и негромко произнесла:

– Только подползи, отродье, и я тебя убью! Уж с тобой я как-нибудь справлюсь. Это я ещё смогу.

Собственный голос показался ей безжизненным. Мёртвое спокойствие погасило страх. А потом пришёл сон. Ей снился остров. Белая жемчужина среди лазоревых вод. В перекрестье тысячи радуг сияли кружевные башни дворцов. Золотой песок искрился в мягком солнечном свете. И трава сверкала, как рассыпанные изумруды. Она знала название острова – Авалон. Остров счастья. Он ждал её. Так, безмятежно спящей, её и нашёл Керби Клейн, капитан «Стейка».

Подружка Люцифера… Того самого Люцифера, которого на этих широтах боялись едва ли не больше, чем самого Князя Тьмы. Керби поднёс чадящую лампу почти к самому её лицу, и увидел на нём следы недавних слёз. Она не показалась ему неземной красавицей. Светлые спутанные волосы, слишком высокий лоб. Бледные губы и свежая царапина на щеке. Грязное платье, руки, заломленные назад и стянутые у запястий, – какой-нибудь художник назвал бы эту фигуру безупречной. Керби она показалась слишком тощей. Внезапно пленница открыла глаза. Свет ударил ей в лицо, и она часто заморгала. Керби опустил лампу. Он уже разглядел всё, что хотел.

– Кто вы? – резко спросил он.

Пленница повернула голову. Взгляды их встретились, и Керби невольно поёжился. В больших серых глазах не было страха. Не было в них и ненависти. Они ни о чём не молили. Ничего не хотели знать. В этом взгляде была ледяная обречённость. Губы дрогнули.

– Может быть, вы развяжете меня?

Так Керби Клейн впервые услышал её голос. Негромкий. Спокойный. Двумя короткими взмахами ножа он освободил её от верёвок. Девушка поднялась и выпрямилась.

– Меня зовут Ирис. Я – англичанка.

И ни полслова сверху.

Керби ждал рыданий, жалоб, испуганных расспросов. Пленница молчала. Похоже, ей было всё равно.

Лампа тускло светилась на полу, лицо девушки было в тени, но Керби показалось, что щёки её слегка порозовели. Она подняла руки и наскоро прибрала волосы. Движения её были полны достоинства. В глазах появился отблеск жизни. Платье шевельнулось на груди, и Керби сообразил, что всё это время пленница почти не дышала.

– Раньше за Риком не водилось привычки таскать в море своих пассий, – в раздумье произнёс он, разглядывая свою добычу с новым интересом. Определенно, подружка Джеймса Рика заслуживала внимания. С того мгновения, как перестала быть статуей. Она ничего не ответила на его случайную реплику, продолжая стоять напротив так же спокойно и неподвижно, но теперь это было другое спокойствие. Девушка вдохнула тяжёлый воздух трюма, кисти рук шевельнулись, восстанавливая ток крови. Потом шевельнулись плечи.

– Ваши люди похитили меня? – предположила она. – Если, конечно, я вижу перед собой капитана. Вы рассчитываете получить за меня выкуп?

– А что, напрасно? – невольно улыбнулся Керби.

– Нет.

– И сколько вы готовы заплатить? – спросил Керби Клейн.

– Сколько вы хотите получить, – ответила она. – Я умею торговаться, но, похоже, сейчас не тот случай.

Керби смерил ее испытующим взглядом.

– Две тысячи песо, – произнес он.

Для любой из «красоток» Кайоны это было целое состояние. Таких денег они не видели и в самых сладких рождественских снах. Но на подружку Рика эта несусветная сумма не произвела никакого впечатления. Вернее, она вздохнула с явным облегчением.

– Я согласна.

Это было сказано с королевским достоинством.

– Но, полагаю, за такие деньги я могла бы выбраться из этого грязного трюма… Здесь крысы, – добавила она, и впервые голос ее дрогнул – она смертельно боялась крыс.

Эта чисто женская слабость позабавила Керби. Так же, как ее королевская осанка и сдержанное достоинство, которое ни на полногтя не убавило грязное платье. Бывшая аристократка, размышлял Керби, жена или сестра какого-нибудь вельможи, мятежника, выброшенного с берегов Британии вихрем недавней смуты. Люцифер и сам был темной лошадкой.

– Хотите разделить каюту со мной? На этот рейс…

– Нет! – с отвращением выплюнула она, похоже, раньше, чем подумала.

Керби поймал ее взгляд. Теперь в этих глазах не было и тени безразличия. Теперь в них плясал смертный ужас, словно на его месте стояла сама чума и тянула к ней руки…

– Не прикасайтесь ко мне! – тихо, с угрозой, произнесла она. – Если вы тронете меня хоть пальцем, вместо денег вы получите пеньковый воротник!

Злость стегнула Керби, как плеть.

– Интересно, с чего ты взяла, что я хуже Люцифера? – огрызнулся он.

Рика Керби не боялся. «Фортуна» превосходила «Стейка» в вооружении, но проигрывала ему в скорости. Малое количество пушек, новые, крепкие паруса, тщательно просмоленное днище: «Стейк» был стремительным морским хищником – юрким, маневренным, неуловимым. Бронзовый бриг, несущий четырнадцать тяжелых пушек, в этой охоте был бы подобен медведю, вздумавшему поймать куницу…

Это сравнение пришло ему в голову, когда девушка змеей выскользнула из-под руки и отскочила за спину. Керби стремительно обернулся и крепко ухватил ее за руку. Кем бы она ни была, ей не стоило разыгрывать оскорбленную невинность перед Керби Клейном! Он дернул ее к себе. Пленница упала на колени, больно ударилась о жесткие доски, но не издала ни звука. Ее левая рука с растопыренными пальцами метнулась, целя в глаза.

Керби не отстранился, просто мягко перехватил ее руку и отвел назад. Он не хотел причинять ей лишней боли.

Пока не хотел. Его еще забавляла эта игра. Но лицо пленницы, искаженное яростью, оказалось совсем рядом.

Совсем рядом оказались губы, изогнутые презрением. И Керби отчетливо понял, что сейчас игры кончатся.

Люцифер почтил ее своим вниманием не потому, что она была невероятно красива. Она была самой обыкновенной. Но в ней был огонь, яростный, неукротимый, родственный тому огню, который горел в самом Люцифере, который Керби чувствовал в себе и в любом искателе приключений. Огонь, который мог обогреть, но мог и спалить дотла. Любой, кто соприкоснулся с этим огнем, неизбежно вспыхнул бы, как сухая солома… Керби отбросил ее от себя. Она снова ударилась и снова не проронила ни звука. Смертельным врагам не показывают своих слабостей. Керби отступил на шаг и облизнул пересохшие губы.

– Здесь не то место, где можно разыгрывать недотрогу, – хрипло проговорил он, – я ведь могу поступить и по-другому. У меня шестьдесят матросов, и они уже давно в море.

Она не ответила. Хотя поняла его прекрасно. Но страх – непозволительная слабость в смертельной схватке.

Подруга Люцифера была выше этой слабости. Как и сам Люцифер. Она поднялась, не отводя взгляда, готовая снова превратиться в клубок ногтей и зубов. Ей не оставили иного выбора – только сдаться, а сдаваться она не умела!

– Вы пожалеете об этом, – проговорила пленница тихо и убежденно. – У меня есть друзья. Они узнают о том, что случилось со мной. Они не простят моей гибели. Вы закончите жизнь на ваших собственных реях, капитан.

– Мы в Карибском море, – усмехнулся Керби. – Здесь много негодяев, но мало трусов. И здесь не отказывают мужчине.

– Вы не мужчина, – презрительно бросила она.

Неожиданно взвизгнули ржавые петли, резанув по натянутым нервам.

– Керби! Ветер стих. Похоже… – это был голос помощника, и Керби, не дослушав его, уже понял, на что это может быть похоже.

Он шагнул к трапу и уже поставил ногу на ступень, но что-то заставило его оглянуться. Пленница смотрела на него, как попавший в ловушку зверь, который до прихода охотника не успел перегрызть лапу. Но, может быть, еще успеет…

– Мамаша, рому и закрой дверь!

Выложив громадные ладони на свежеструганный стол, Волк уставился тяжелым взглядом на изысканно одетого Господина Ричмонда. В кабачке «Райский уголок» было глубокое затишье. Герой сезона – Джеймс Рик отбыл с какой-то загадочной целью и поспешностью, которая за ним не водилась. Кто-то заикнулся, было, о Большом Призе, но незадачливого пророка подняли на смех. Все знали, что Рик в легенду о кладе не верит.

Корсары помельче, вроде Симпсона или Дика Грея по прозвищу «Бык», промышляли возле Кубы, поджидая одиночные корабли, отбившиеся от караванов. На Тортуге было пусто.

– Сколько у вас матросов, Волк? – спросил Ричмонд.

– Около двухсот, – ответил Волк, – «Королева Мария» – отличный корабль и готова к любому походу. Вы наконец решили поделиться своей тайной?

Ричмонд резко кивнул:

– Но только с вами, Волк. Хочу вас предупредить, что на острове мы можем нос к носу столкнуться с Риком. А за ним сейчас серьезная сила.

– Я давно это предвидел, – отозвался Волк, прихлебывая ром. – Еще когда он только появился в Кайоне, молодой, дерзкий и очень хладнокровный… Я знал, что наступит день, когда нам с этим мальчишкой, чересчур удачливым мальчишкой, будет тесно в Карибском море. Одному из нас придется уйти. Либо мне – в смиренные служители нашей матери – церкви, либо ему – прямо в преисподнюю!

Корсар двинул челюстью и, сжав зубами горлышко бутылки так, словно это было горло Рика, одним глотком высосал половину.

– Он бы уже кормил рыб, – пробормотал он, отфыркиваясь, – если б не эта девка. То ли любовница, то ли и вправду сестра…

– Сестра? – вздрогнул элегантный Господин Ричмонд. – Что за сестра?

– Сестра Рика, – Волк пожал плечами, не слишком вникая, – если б она не наплела мне семь бочек арестантов… Нас ведь было трое. Три отличных корабля. Русалки бы притомились, собирая обломки его «Фортуны». Но подвернулась эта дамочка, и я решил обернуть дело по-другому. И прогорел. Рик выдернул ее у нас из-под носа, и, вдобавок, ранил Фредди и укокошил моего помощника. Дрянь был человек, однако моя дрянь!

– Как она выглядела, – перебил Ричмонд.

– «Фортуна»? Прекрасно. Я же не успел до нее добраться.

– Да не корыто Рика, а его сестра! – воскликнул Ричмонд, едва владея собой.

– Хм. Бледная, как рыбья кость и такая же тощая. А что?

– Какие у нее глаза?

– Да черт его знает. Что она, золотой дублон, чтоб ее разглядывать. – Волк поставил пустую бутылку и пристально взглянул на подельника.

– Что у тебя за тайны, Маркиз? Ты гуляешь на длинной веревочке, но смотри… Я ведь могу ее сильно укоротить, – старый пират вдруг осекся на полуслове и хлопнул себя по лбу. – Чтоб мне провалиться! Это связано с вашей дуэлью?

– Вы догадливы, – кивнул Ричмонд и, как бы невзначай, тронул эфес шпаги. Но Волк то ли не заметил, то ли сделал вид, что не заметил угрозы.

– Так что там с его сестрой? – спросил он и едва заметно подался вперед.

– Она умерла шесть лет назад. По крайней мере, я думал, что умерла, – проговорил Ричмонд скорее себе, чем Волку. – Неужели я ошибся? Однако довольно об этом. Время не ждет, и Большой Приз ждать не будет. Мы отплываем, как только вы соберете своих людей. Пусть Рик найдет клад. Пусть возьмет его в руки, а там… Кто знает? «…И последние будут первыми», так кажется говорится в Святом Писании?

– Не кощунствуй, – буркнул Волк.

Ричмонд встал, аккуратно расправил кружевные манжеты и уже повернулся к двери, когда за спиной вдруг раздался глухой шлепок. Он быстро глянул через плечо. Корсар, за свою жестокость прозванный Волком, проливший потоки крови и сгубивший сотни ни в чем не повинных жизней, тот, кто предавал и убивал во имя желтого дьявола, словом, Волк, от одного имени которого содрогалась вся Вест-Индия, стоял в углу на коленях и истово молился, горячо раскаиваясь во всех прошлых, настоящих и будущих грехах. Господин Ричмонд пожал плечами. В конце концов, каждый развлекается как умеет.