Глава 67
Без трех минут пять я подходил к манежу. Спать хочется, жуть! Несмотря на десятиминутное стояние под ледяным душем, чувствовал я себя не свежее пятинедельного покойника.
Кальяри меня уже ждал.
— Доброе утро, синьор Кальяри.
— Доброе утро. Пойдем, я научу тебя седлать лошадь.
Вулкан был рад меня видеть. Благосклонно приняв большое яблоко, конь дал пару советов, как его следует седлать. Так что справился я неплохо.
На манеже уже сидели в седлах трое мальчишек немного помладше меня. Мое появление в компании Вулкана произвело на них впечатление, но смотрели они хмуро.
— Садись верхом и отпусти повод. Трогать его руками нельзя.
Мы поехали по кругу. Кальяри стоял в центре с длиннющим кнутом в руках. Хм. С помощью Вулкана мне пока удавалось вовремя выполнять все команды, а равновесие я держал безо всяких усилий. В кемпо есть упражнения намного сложнее.
Вдруг, когда мы переходили на крупную рысь, Кальяри щелкнул кнутом, и на руке у мальчишки, который ехал напротив меня, появилась ярко красная полоса: он не удержал равновесия и схватился за повод. Парень смолчал, но ожег меня таким злющим взглядом… Я-то тут при чем? Хотя… Больно, обидно, при всех — а тут еще этот столичный хлыщ, первый раз сидит в седле, и все у него получается. Руку жалко, но придется принести ее в жертву.
«Вулкан, встряхни меня как следует».
Конь обиделся: он признал меня хозяином и не хотел причинять мне неудобства. Я скомандовал еще раз и потверже. Ах, так! Вулкан меня встряхнул. За повод я схватился ну очень натурально.
— Руки! — закричал Кальяри.
Черт бы его побрал! Я остановился и демонстративно подобрал поводья. Потом посмотрел ему в глаза.
— Я не больной и не калека, и щадить себя не просил! — отчеканил я и протянул руку к центру круга.
Как долго он замахивается… Щелк! На руке пониже локтя образовался двойной алый браслет. Легким движением коленей я послал недоумевающего Вулкана вперед. Теперь я здесь свой. Или, по крайней мере, могу стать своим.
Тренировка кончилась почти в восемь утра.
— А ты ничего, не плакса, — одобрительно сказал мне один из ребят, когда мы вели коней в денники, — тебя как зовут?
— Энрик, а тебя?
— Меня Стефан, а это Пьетро и Джованни, — представил он своих приятелей.
Хм, сразу три самых распространенных на Этне имени.
Лошадей теперь надо расседлать и вычистить. Помощь Вулкана больше не понадобилась: советы мне давали все трое моих новых знакомых. Когда работа была закончена, я почувствовал, что в животе у меня идет война, не иначе.
— Айда ко мне завтракать, — предложил я.
— А можно? — спросил Стефан.
— Можно, — ответил я, — на этой неделе я тут самый главный.
— Нас и на порог-то не пустят! — заявил Пьетро.
— Кто не пустит?
— Ну этот… — Пьетро очень похоже изобразил вечно недовольную физиономию старого дворецкого.
— А мы его не спросим, — ответил я.
— Ладно, пошли, — решил Стефан.
Мы нахально продефилировали мимо дворецкого по мраморной лестнице на второй этаж. Навстречу нам шла вчерашняя горничная.
— Как ее зовут? — шепотом спросил я у Стефана.
— Анита.
Я кивнул. Поравнявшись с ней, я сказал:
— Доброе утро, Анита, будьте любезны, принесите нам завтрак на четверых в мои апартаменты через полчаса.
— Слушаюсь, синьор Энрик, — робко ответила девушка.
Кошмар! С этим надо что-то делать. Но не сейчас, сначала завтрак.
В гостиной сидел Фернан и что-то набирал на компьютере. Ребята робко поздоровались. Охранник критически оглядел четверых грязных по самые уши мальчишек.
— Жуть, — заявил он. — В ванну, все четверо.
— Ага, — сказал я, — а завтракать мы будем без тебя — раскомандовался! Пошли, ребята. Тут такой бассейн, все поместимся.
Я понимаю, конечно, ванна таких размеров доступна не всем — но что удивительного в пенящихся шампунях и стиральной машине? И следы от кнута — не только на руках, но и на спинах. («Тебе еще повезло, Кальяри зря не дерется, а вот Тео…») Что-то мне это место нравится все меньше и меньше.
После ванны я предложил всем закутаться в большие махровые халаты, пока стиральная машина не вернет нам наши шмотки. Всегда мечтал завтракать в халате, но проф этого бы не потерпел.
Завтрак был приготовлен, по-моему, не меньше чем на десятерых — не беда, мы умяли. За едой велся обычный разговор: «А вот у нас… А как у вас?» Бесценный источник информации. В процессе выяснилось, что на всем острове Ористано нет ни одной школы. Больница есть, кажется. Никто из ребят в ней не лежал и не знает никого, кто бы там лечился. Читать ребят научил синьор Кальяри, а вот некоторые из конюхов неграмотны. Мысль уехать с острова хотя бы на время никому не приходила в голову, а когда я прямо спросил, Стефан очень по-взрослому ответил: «На какие шиши?» Подробностей финансового положения своих семей ребята не знали. Хотя каких семей? Все трое оказались, во-первых, ровесниками, и было им по тринадцать, а не по одиннадцать, как сначала решил я. Во-вторых, они родились в один месяц у трех незамужних женщин: поварихи, ее помощницы и старшей горничной. Никто из ребят не знал, кто его отец. Приглядевшись, я понял: всех трех матерей соблазнил или, скорее, изнасиловал один и тот же человек. Не могли же сразу все три женщины забыть предохраниться. Вообще, во всем поместье не было ни одной нормальной семьи, пусть даже не зарегистрированной. Ни братьев, ни сестер ни у кого из ребят не было. О своем близком родстве они не догадывались.
Около десяти утра ребята разошлись: у каждого еще была работа по дому. А я сел за компьютер — почитать почту и полазать по интернету.
Письмо от профа было еще короче, чем моя записка: «Ористано никто не занимается». Потом шел адрес и пароль. Ух ты, мне дали какой-то допуск! А синьор Мигель откусил больше, чем может переварить. То есть как это — никто не занимается? Теперь я занимаюсь. Ладно, посмотрим. Официальная регистрация на сайте занимает не меньше времени, чем взлом. Сетчатка, отпечатки пальцев, вопросы типа: какой сорт груш я предпочитаю? Да я их все терпеть не могу! Ответ оказался правильным. Постарался проф для моего отождествления. Фф-ух! Наконец-то меня пропустили.
Итак, наша армия взяла под контроль две военные базы, порт и большой военный аэродром. В дела мирного населения она нарочито не вмешивалась. Все управляющие плантациями и директор конезавода, сиречь Кальяри, выразили свою лояльность. Каникатти ушли отсюда по мирному договору, так что они представили финансовую отчетность, которая легко проскочила через сито Центральной Бухгалтерии (организации гораздо более страшной, чем СБ). Никаких беспорядков на острове не наблюдалось. Попытки саботажа были бы просто самоубийственны: осенью все всплывет. Пристальное спутниковое наблюдение не выявило никаких признаков активности: деревья не вырубали, траву не жгли. Продукция консервных заводиков, имеющихся на каждой фруктовой плантации, легко проходила санитарный контроль. На конезаводе от невыясненных причин пала ценная лошадь арабской породы. Кличка «Рубин», родословная, беговые характеристики. Не важно. Я скачал протокол вскрытия для Фернана. Заболели еще несколько лошадей — перечисление, клички. Одну из них зовут «Чайка», хм.
А кто выяснял причины гибели лошади? Асколи? Который не смог ее вылечить, как не может вылечить тех, кто еще жив.
Поиск в интернете. Асколи — единственный на планете ветеринар, имеющий опыт лечения лошадей. Плохо. Объективная проверка невозможна.
Допустим, кто-то — необязательно Асколи — медленно убивает здешних лошадей. Как его выявить? Опереться можно, во-первых, на собственное знание людей, во-вторых, на мнение лошадей и, в-третьих, понадеяться на то, что Стефан, Пьетро и Джованни просто не умеют врать и помалкивать.
Но это только одна задача. Здесь, на острове, происходит что-то странное. Это — затишье перед бурей. За вчерашний вечер и сегодняшнее утро я видел на взрослых лицах только одну искреннюю улыбку: улыбался Кальяри, когда собирался как следует нас разыграть. Да и в нем кипит настоящий вулкан ярости. Это ему, а не мне следовало бы ездить на Вулкане.
Итак, рабочая гипотеза: прежде чем уйти, Каникатти оставили здесь какую-то бомбу замедленного действия. Она тикает, и это те симптомы, которые я наблюдаю. Когда бомба взорвется, здесь будет… Что?
С социальной сферой на острове полный швах, ее просто нет. Но это сложилось уже давно. Почему же тогда Кальяри так зол именно на нашу семью? Не оправдали надежд? Ерунда, остров перешел из рук в руки месяц назад. До этого Ористано месяца три, правда, был в подвешенном состоянии. Может быть, у Кальяри есть какие-нибудь личные причины: убитый в бою брат, отец? Проверим. Хм, он вообще не с Этны. Эмигрант с Новой Сицилии. У него здесь никого не было и нет. А почему он не уехал отсюда, когда выяснил, что ему не хотят предоставить примитивных удобств? Именно, не хотят. Вернулся бы на свою Новую Сицилию? Или там он разыскиваемый преступник, а здесь скрывается? Тогда он должен радоваться, что вообще живой. Почему же он так кипит?
Очень много вопросов — и ни одного ответа. Ладно, у нас Марио все утро где-то бегает, может, что-нибудь интересное и услышит. И Фернан куда-то пропал. Хорошо, что он правильно меня понял и ушел, пока мы с ребятами плескались в ванне. При нем не получилось бы откровенного разговора. Но почему он не возвращается?
Фернан и Марио вернулись уже перед самым обедом или ленчем (сразу после лакея, провозгласившего: «Кушать подано»).
— Ну и… — поинтересовался я.
Марио был зол и разочарован:
— Как в рот воды набрали. Никто не желает разговаривать с цепным псом Кальтаниссетта.
— Понятно. А у тебя что, Фернан?
— Синьор Асколи либо не знает, почему у него болеют и умирают лошади, либо он талантливый актер и ему надо поступить на столичную сцену. И еще: знаешь, что такое белковое голодание?
— Э-э, ну догадываюсь. Если не есть мяса, рыбы или, скажем, молочных продуктов — но я это так, из школьной программы.
— Правильно. Ставлю этот диагноз твоим приятелям и еще доброй половине здешних жителей.
— А у кого конкретно его нет? — спросил я.
— В точку! Во-первых, у Асколи и Кальяри.
— Понятно, эти больше зарабатывают. А еще?
— У тренера Тео и старого дворецкого.
— Странно, что оно есть у прислуги — их-то должны кормить в доме. А белковое голодание у поварихи — это из анекдота. — Тут я остановился. — Это если в доме кто-то живет! Проще говоря, бедолаг морят голодом. И давно?
— Несколько месяцев.
— Ясно, я вниз.
Я спустился на кухню и властью, данной мне синьором Мигелем, — именно так торжественно и в присутствии дворецкого — приказал каждый день готовить завтрак, обед и ужин на всех жителей поместья.
— Сейчас придет мой охранник Фернан и сообщит вам подробности, — внушительно сказал я под конец и удалился к себе. Идти обедать как ни в чем не бывало я не мог.
Надо разбираться и срочно. Фернан отправился вниз составлять меню. Еще с приютских времен я прекрасно знаю, как можно извратить любые слова. Меня на этом не поймаешь.
Полезли еще разок в интернет, посмотрим финансовые отчеты. Расходы. Так, в поместье работают человек пятьдесят. Ох, что б я понимал в бухгалтерии?! Через кассу проходит то, что заплатили в виде зарплаты? Нет, так не бывает! На такие деньги в Палермо нельзя нанять мальчишку мусор выносить. Понятно, что заработки не везде одинаковы, но это просто из ряда вон.
Тут у меня в голове что-то щелкнуло! Вот она, бомбочка! Просто, как апельсин. Чуть подредактировать отчеты в сторону уменьшения расходов… Да любой бухгалтер будет визжать от восторга! Какие претензии? Все просто отлично.
Итак, сценарий следующий.
Первое. Ористано — ловушка. Человек, приехавший на остров работать, не может выбраться отсюда, потому что у него элементарно нет денег на обратный билет. Все заработанное уходит на то, чтобы не умереть с голоду и не ходить голым. В том числе не могут покинуть не то что планету, даже остров, Кальяри и Асколи. Гениальное решение. Как удержать ценного специалиста? — В рабстве.
Второе. Остров вот-вот будет потерян. Тратить на него деньги жалко. Срежем зарплаты вдвое для начала и свалим это, как водится, на врагов. Это произошло примерно четыре месяца назад. Бунтовать? Как? Голыми руками против армии?
Третье. Остров потерян. По мирному договору бывшие хозяева представляют финансовые отчеты. За последние три месяца! Ура, фокус удался.
Тогда должно быть и четвертое. Бунт все-таки произойдет. Но уже при другой власти. Тогда где-то здесь спрятано оружие и снаряжение, которое можно будет раздать лопухам, уверенным в том, что они могут что-то сделать против регулярной армии. Разумеется, это будет бойня. И кто виноват? Злой захватчик! А мы тут ни при чем!
Спасибо тебе, бедный мертвый Рубин. Пусть твоя душа попадет в лошадиный рай. Синьор Мигель, конечно, очень умен, но остановиться после того, как уже прозвучали первые выстрелы, практически невозможно. А выстрелы прозвучат, потому что… ну например, меня убьют! Слишком сытый тренер Тео! И жестокий. От детей и лошадей не скроешь.
Дополнение к сценарию. На тихий спокойный остров Кальтаниссетта даже не сочли нужным прислать эмиссара или хоть кого-нибудь! На самом деле просто нет сил: война ведется на несколько фронтов. И сообщение о гибели ценной лошади попадает прямо к синьору Мигелю. Случайно, надо полагать. А проф настаивает, чтобы мне дали отдохнуть: уморили ребенка. Энрик — каникулы — лошади. Идея! Поэтому я здесь. Возвращаемся к замыслам противника: Кальтаниссетта приобрели редкость. Вещь, единственную на планете. Ясно, что поберегут. Поэтому лошади. Если бы приехал кто-нибудь взрослый, его убили бы в тот же день. А я приехал не расследовать, у меня каникулы. Но теперь, после того как я распорядился накормить голодных, Тео должен действовать быстро, иначе он проиграл.
Все произойдет прямо сегодня! Выдохни! Кто он такой против тебя?
И в этот момент Вулкан позвал меня на помощь. Я и не заметил, что все время держал Контакт на краю сознания. Как я оказался внизу, я не запомнил. В холле пришлось оббегать вокруг дворецкого.
Вулкан метался по замкнутому пространству в конюшне (не знаю, для чего оно служит), стараясь уйти от ударов и достать копытом своего врага. А в центре стоял Тео с кнутом в руках.
— Стой! — заорал я и бросился к Тео.
Меня обожгло жуткой болью, в глазах потемнело, а когда развиднелось, на полу уже лежало обугленное тело.
— Кто-то, кажется, обещал не лезть на рожон, — сердито сказал Фернан, убирая бластер.
Вот вошел человек в роль!
— Где-то здесь должен быть шприц, — хрипло сказал я.
— Что?
— Ну не колдовством же он лошадей морил.
Я поднялся с пола и пошел утешать Вулкана: ему больше досталось. Кальяри я не заметил. И ему это, как видно, не понравилось:
— Мерзкий шпиончик!
— Вот именно, — устало ответил я, — пойдемте со мной.
По лестнице Фернан меня почти нес. Наконец мы втроем добрались до нашей гостиной. Я сел в кресло и включил компьютер, в это время Фернан, тихо ругаясь, осторожно стаскивал с меня рубашку.
Я запустил видеофон, вышел в интернет и набрал номер синьора Мигеля.
— Энрик? Что с тобой? — Синьор Мигель увидел мое окровавленное плечо и нахмурился.
— Это царапина, не важно. У вас найдется несколько минут?
Синьор Мигель кивнул. Я обернулся к Кальяри:
— Присаживайтесь. Синьор Мигель, знакомьтесь, это директор конезавода синьор Кальяри.
Оба, как по команде, кивнули головами.
— У меня к вам один теоретический вопрос, — обратился я к синьору Мигелю.
— Я тебя слушаю.
— Скажите, как можно удержать на месте ценного специалиста? Можно даже сказать, уникального.
— Кроме большой зарплаты? Ну можно предложить ему медицинскую страховку для всей семьи, длинный отпуск за счет корпорации, престижную школу для детей, кредит на жилье и на обучение детей в университете. К чему ты клонишь?
— Бедная у вас фантазия, — усмехнулся я. — Учитесь у Каникатти: заманили на остров, а теперь будем платить так, чтобы на обратный билет не набралось.
— Это серьезно?
— Вполне. Поинтересуйтесь ведомостями выплаты зарплаты по всему острову. И учтите, что четыре месяца назад ее еще урезали, а виноваты, разумеется, вы. Еще пара месяцев, и здесь будет восстание.
— Я понял. Напишешь отчет и пошлешь мне его сегодня же вечером.
— Есть, — серьезно ответил я. — Когда мне возвращаться?
— У тебя каникулы, — улыбнулся синьор Мигель.
Между прочим, в Палермо сейчас ночь. Он, что же, никогда не спит?
