02. ЗЕМЛЯ-2. 01.01.1670. ПАРИЖ

Поздний вечер во французской столице после солнечного и морозного дня. Высокое небо, усыпанное бриллиантами звезд, нависало огромным шатром. Невозможно поверить, что среди этих кристально чистых холодных огней идут войны, взрываются корабли, на планеты выливаются реки плазмы. Может, во вселенной Земли-2 все иначе? Вряд ли.

— Руку подарю только к восьмому марта, сейчас побегай с трансплантатом. — Нурлан засунул в стерильную капсулу фрагмент тканей, чтобы вырос клон левой кисти, так сказать, оригинальная запчасть, а не заменитель.

Олег повертел приживленной конечностью.

— Спасибо, друг. Особенно за подарок мужику на Восьмое марта. И эта ничего так, держать вилку и ковырять в ухе класс, — он несколько раз сжал и распрямил пальцы. — Но если катаной спину почесать или кому-то в лоб с левой засветить, своя, конечно, лучше.

— Все-таки где ты ладошку потерял? — спросил Голдберг. — Согласись, самая некошерная часть твоей истории. Вдобавок не даешь посмотреть, что там твой комм назаписывал.

— Беня, успокойся. Давай я один останусь плохим и подозрительным, лады? Все уже тебе объяснил, так надо было. Если тебе или Нурлану рассказать под баальшим секретом, то однажды вы тоже скроете суровую правду от его величества Штруделя, отказавшись дать запись разговора со мной и попав в неблагонадежные. Или вложите меня вместе с хорошими парнями, что помогли решить проблему.

— Олежка, ты вообще человек или что?

— Нур, кем там твой аппарат меня признает?

— Генетически и по биополю — человеком. Имплантатов, кроме стандартного комма, нет. Еще моя аппаратура периодически выдает «Error», ибо помнит, как прямо посреди нее обладатель этого генотипа дал дуба год назад и не может быть живым. Разве что Единый Бог знает, кто ты есть, наш воскрешенный исусик.

— Буду считать себя челом. Мне так проще. Все, у меня выходной, побежал к Констанции. Где, интересно, сейчас в Париже цветы найти?

— Не торопись. Тебя нельзя оживлять.

— Не понял?

— Видишь ли, Олег, безнаказанно могут вставать из гроба только наши, евреи, и не чаще, чем раз в две тысячи лет. Ты у нас легенда, светлый князь — святой великомученик, убит коварно врагом Единого, твоим именем корабль назван. Хочешь все испортить?

— Что же мне делать?

— Ой, таки не будем делать трагедии. Выберешь имя Иванов-Петров-Сидоров, я тебе лично дам рекомендацию в Госсовет Франции, мы обсудим и найдем приличную работу. Нурлан, подправишь ему личико? Билли в новой роли портрет не меняли, его считают внебрачным сыном «святого» или бастардом-братиком.

— Что сказать Констанции?

— Лучше ничего.

— Беня, ща прибью! Я к ней несся через два мира и полгалактики! Думаешь, к тебе так спешил? Ты не в моем вкусе.

— Остынь, шлимазл. Зачем цепишься к замужней даме?

— Ка-ак замужней?!

— Год — большой срок. Спросила, узнала, погоревала и утешилась. Тем более вы были едва знакомы. За работу, мой друг. Ее всегда больше, чем хочется. Поверь старому Бене, женщины кажутся единственными и неповторимыми только потому, что мы, мужики, сами хотим их видеть такими. Работа отвлечет, а там появится новая единственная и окончательно неповторимая.