Я стоял у обзорного экрана и провожал взглядом удаляющуюся планету. Нельзя сказать, что я слишком уж привязался к Старому Жеку, но определенно я буду его вспоминать. Странный человек. Вечный неудачник. Я вздохнул. Еще вопрос, кто тут неудачник. По крайней мере свое богатство он получил. Хотел бы я, чтобы и мои желания можно было исполнить так просто. А тут еще это сокровище Мушкетер. Кто же знал, что этот биокомпьютер по своему психическому развитию будет равен новорожденному? Правда, новорожденному с гигантским запасом знаний, но все же именно новорожденному. Носись тут с ним. И дело даже не в глупейшей ситуации, в которую я попал из-за него с этим долгом.

— Мушкетер, давай курс на Розалию. Пора заняться нашими делами.

— Принято, — отозвался Мушкетер. Я хмыкнул. Когда хочет, то становится даже похож на машину.

Я же отправился к себе в спальню. Уже почти три года с того момента, как был уничтожен исследовательский корабль хоргов, я мотаюсь по галактике, пытаясь понять, чего хочу. Сейчас мне должно быть уже восемнадцать. Восемнадцать, горько хмыкнул я, осмотрев себя. Сначала мне даже нравилось то, что я не взрослею совершенно. Сначала. Но постепенно я понял, что это закрывает мне путь на Землю начисто. Я не могу вернуться. Нечего мне там делать. Я вспомнил свою браваду, когда мечтал со всем разобраться. Хотел скрыться от всех. Скроешься тут. Хорги нашли меня почти сразу. Пригласили в посольство. Тогда-то я и понял все свое ребячество. Хорги же просто попросили подготовить отчет о гибели корабля. Так сказать, воспоминания единственного уцелевшего. Я написал, как помнил. Написал все честно. А потом потребовал выполнить их обещание.

Хорги меня не держали. Сказали, что я волен жить как хочу. И я жил. Соврал, что разбил истребитель при попытке к бегству, спасшись в капсуле. Как ни странно, но мне поверили. Я нанял катер, благо денег хватало, и спрятал истребитель. Потом вернулся, только теперь оценив тот подарок, который мне сделал Вултон, — личный счет. Этот счет в галактике заменял паспорт. В нем содержались все данные, необходимые для таможенных служб разных рас. Каждая новая раса, выходя в космос, получала право открывать счета, но такое право было только у правительства. Этот личный счет давался правительством своим гражданам по достижении совершеннолетия или другим признакам — рас много и у каждой свои обычаи. И наличие счета позволяло путешествовать по галактике. Конечно, путешествовать можно и без него, но это очень сильно осложняло все дело. Приходилось возить с собой кучу наличных, а это всегда вызывало подозрения. Я же со своим счетом считался полноправным гражданином галактики. И поскольку я был единственным землянином, то никто не мог знать мой возраст по виду. Никто просто не мог знать, как выглядит взрослый землянин, а как — подросток. Так что с моим внешним видом тоже проблем не было. Считалось, что раз мое правительство выдало мне карточку со счетом, то так и надо.

Я почти год мотался по приграничью, нанимаясь на разные работы в новые колонии. Там рабочих рук вечно не хватало, не говоря уже о технике. Так что всем было все равно, кто я и откуда, лишь бы работал. Моя великолепная подготовка, полученная у хоргов, позволяла мне работать как механиком, так и исследователем на новых планетах. И это приносило неплохой доход. Зачем мне это было надо? Наверное, меня гнало чувство мести. Я твердо решил отомстить тем, кто убил моих друзей. Убил просто так, по каким-то непонятным мне политическим мотивам. И я изучал жизнь галактики. Изучал ее реально, а не в учебном классе. Работая с техникой, узнавал разные системы, о которых и не слышал на уроках. Познавал биологию чуждых миров, уходя с исследовательскими отрядами в дебри новооткрытых планет. А через полтора года я купил собственную космическую яхту. Тогда еще не «Мечту». На ней я и прибыл на планету Мелск.

До сих пор не могу понять, что побудило меня принять участие в этих бешеных гонках. А гонки действительно оказались бешеными. Из двухсот участников живыми до финиша добралось только человек пятьдесят. Да и из этих пятидесяти у половины катера пришлось сдавать в утиль. Но я победил. Благодаря своей подготовке пилота у хоргов и способности выдерживать большие перегрузки. И я заработал свои двенадцать миллионов. Правда, нашлись типы, крайне недовольные моей победой, вознамерившиеся наказать наглеца. Пришлось уносить ноги, что с моей подготовкой сделать было не очень сложно. Но во время бегства я был вынужден бросить свой кораблик.

Тогда я и задумался о приобретении средства передвижения. И тогда же я понял, что мне нужно нечто большее, чем просто яхта. Так родилась мечта о «Мечте». К тому же деньги теперь позволяли вплотную заняться поиском напавших на исследовательский корабль хоргов, о чем я думал все время. Но для этого опять нужна была возможность летать от планеты к планете вне зависимости от рейсовых лайнеров.

Жизнь на границе обитаемой галактики порой сводит с очень нужными людьми. Эти знакомства мне и пригодились. Один из конструкторов согласился принять мой довольно сложный заказ. Подозреваю, что его заинтересовали не столько деньги, сколько профессиональный интерес. Постепенно с продвижением проекта к нему подключались все новые и новые люди. Кто-то проектировал двигатели, кто-то занимался дизайном. В общем, корабль должен был получиться в высшей степени необычным, поскольку я никак не ограничивал фантазию конструкторов, а те были настоящими фанатами своего дела и не могли упустить случая поэкспериментировать.

— Готовность к движению, — доложил Мушкетер.

— Двигайся, — разрешил я, снова погружаясь в воспоминания. Вот еще сокровище.

Обстоятельства появления на борту Мушкетера тоже были не совсем обычны. Мне нужен был на корабле мощный вычислительный комплекс. Но самый мощный комплекс — это система ИИ, искусственный интеллект. А ее разместить на моем относительно небольшом корабле было невозможно. Тогда кто-то из инженеров, очевидно, доведенный моими требованиями до белого каления, и предложил установить биокомп. Остальные засмеялись, но я заинтересовался и потребовал рассказать об этой системе. Помню, тогда я здорово удивил всех.

— Вы действительно не слышали об этой системе? — удивленно спросил меня инженер-электронщик. — В свое время о ней много писали. Считали, что биокомпы произведут революцию в системе ИИ. Их возможности на несколько порядков выше самой мощной системы искусственного интеллекта, которая только существует.

— Так в чем же дело? — удивился я. — Почему их не используют?

— Да потому, что эти машины действительно оказались живыми. С абсолютной свободой воли. И их нельзя запрограммировать. Их можно только учить. А любая попытка ограничить их свободу воли снижала производительность, делая их совершенно неконкурентоспособными по сравнению с обычными машинами. Ты понимаешь, что машина, управляющая военными кораблями, финансовыми системами, обладает свободой воли? Никто просто не рискнул их использовать. Да и боялись многие.

Конечно, понял я тогда, легче составить алгоритм, чем научить, проще приказать, чем подружиться. Подружиться? Тогда эта идея захватила меня целиком. До этого момента я и не подозревал, как страдаю от одиночества. Где-то там был мой дом, были миллиарды моих сограждан, но я был далеко. Я был совершенно один. Один в окружении совершенно чуждых мне существ. А ведь биокомп действительно может стать другом.

— Но, наверное, таких систем больше не производят? — осторожно спросил я.

— Почему? Делают. Экспериментируют. Все пытаются построить послушную машину.

— Раба!

— Что?

— Раба, — четко ответил я. — Они пытаются построить раба. Мне раб не нужен. Вы можете достать этот биокомп?

На меня уставились как на сумасшедшего. Потом долго отговаривали, пытаясь вдолбить в меня, что подобная машина абсолютно неуправляема.

— По-вашему выходит, — разозлился я, — что доверять можно только тем, на кого наставлен пистолет, а у него нет даже вилки! Возможно, я и ошибаюсь, но кто от этого пострадает?

Больше споров не было. Мне пообещали, что биокомп поставят. Я же начал пытаться добыть оружие. И тут мне случайно повезло. Какой-то торговец почти даром отдавал хоргские системы вооружения. Как я понял, он попал в очень неприятную ситуацию, и ему срочно надо было сбагрить груз. Я заплатил требуемые пять миллионов, купил старый грузовик, нагрузил на него все ракеты и спрятал на отдаленной необитаемой планете. А сами ракетные установки и системы энергооружия доставил на завод, где собирался мой корабль. Будь это не в приграничье, то меня неизбежно арестовали бы. Но здесь никого не интересовало, что я собираюсь делать с этими игрушками, и их поставили без слов. Тем более что я от проектировщиков с самого начала требовал возможность вооружить корабль. Все эти шахты и импульсные орудия неплохо замаскировали, и их совершенно не было видно снаружи. Внутри же «Мечту» так нагромождали различные электронные системы, что там оставалось очень мало свободного места. И рассмотреть в этом нагромождении пусковые шахты и импульсные пушки было почти невозможно. Если не знать, где искать, конечно. По сути, мой кораблик был мощнейшим электронным разведчиком. Ему недоставало только мозга — анализирующей системы, без которой все эти дорогущие электронные блоки превращались в груду металлолома, способную работать только на трех процентах своих возможностей.

Мушкетера поставили, когда уже все было почти закончено, и активизировали. Как мне и говорили, биокомп оказался действительно разумен, а еще обладал совершенно капризным характером, он был просто очень молод. Ребеночек, можно сказать. Он и вел себя порой как капризный ребенок, только обладающий гигантским запасом знаний. Плюс еще возможность пополнять их из галактической сети. Мне же приходилось возиться с этим «ребятеночком», отвечать на его многочисленные вопросы, развлекать иногда. Порой мне казалось, что этот биокомп был человеком, которого долго держали взаперти, а потом выпустили, и теперь он стремился как можно скорее познать мир. Впрочем, это ведь так и было. Однажды, чтоб он отвязался от меня, я по памяти рассказал ему сказку, которую в детстве читала мне мама. Зря я это сделал. С тех пор мне каждый вечер пришлось рассказывать компу сказки. А тот стал называть меня папой, что вызывало поток непрекращающихся шуток в мой адрес со стороны всех конструкторов и сборщиков. Нет, я понимаю, что им скучно, но зачем же подкалывать меня из-за того, что какая-то дура-машина назвала меня папой?

Вскоре начались испытания. Доделка недочетов. «Мечта» родилась. Но тут обнаружился новый неприятный момент — денег на полную оплату мне не хватило. Слишком уж вольно я тратил их. В результате я не смог заплатить шесть с половиной миллионов по счету. Выплатил только четыре. А тут еще я отдал миллион биокомпу, которому вдруг захотелось сыграть на бирже. Я, конечно, понимал, что делаю глупость, но тот так мне надоел с этим, что я сдался. И теперь жалел. А в пограничье с подобными должниками не церемонились. Я никак не мог найти выхода из ситуации. К счастью, мне удалось убедить предоставить отсрочку, и я бросился добывать два с половиной миллиона. Перелопатив кучу информации, решил, что самое простое — заняться добычей вехта. Сегодня же я узнал, что мой Мушкетер, оказывается, уже давно выиграл три миллиона и мог бы оплатить мой долг, но посчитал, что я ради скуки решил сам добыть деньги. Да-с, в некоторых отношениях Мушкетер был действительно ребенком, а я его родителем. Порой мне казалось, что это действительно так. Но он стал и моим самым близким другом. А «взрослел» биокомп удивительно быстро.

— Что ты там расселся? — недовольно поинтересовался Мушкетер. — Опять что-то думаешь? Я тебя не понимаю. Мы так весело летим, а ты что-то грустишь.

— Почему ты решил, что я грущу? — равнодушно переспросил я.

— А то не видно. И вообще ты мне уже давно ничего не рассказывал. И откуда ты столько историй знаешь?

— Читать больше надо, — едко отозвался я.

— Так я твои истории во всей сети искал. Нет там их!

— Понятно, что нет. Это же истории моей планеты. А она еще в космос не вышла.

— А ты?

— Я? Я особая история. — Я замолчал, вспоминая.

— Расскажи. — Похоже, Мушкетер серьезно заинтересовался. Я вздохнул — теперь от него не отделаешься. Этот биокомп хуже клеща — если вцепится во что, так не отстанет.

— Потом как-нибудь, — попробовал я отвертеться.

— Ну расскажи! Ну что тебе стоит? Все равно ведь сидишь без дела.

— Не в этом суть. Просто мне тяжело вспоминать…

— Ты сам говорил, что другу можно рассказывать многое! Или ты не считаешь меня другом?

А ведь придется рассказывать. Никуда тут не деться. Он не отстанет. Любопытство биокомпа было неуемным.

— Ладно, черт с тобой. Только налей мне чего-нибудь. Сок, что ль, какой.

Тотчас из небольшой кухни выехал робот-официант. Робот был высотой полметра, с плоской и большой головой в виде подноса. На этом подносе стоял графин с соком и стакан, в котором лежали кубики льда.

— Мерси, — поблагодарил я, забирая посуду. Официант укатил. — Ну что ж, слушай…

Я рассказывал медленно, словно переживая все заново. Рассказывал о своей жизни. Играх. Учебе. Рассказал о гибели родителей. Застарелая боль снова резанула грудь, чего уже давно не случалось. Я прервался, приходя в себя. Мушкетер сочувственно хмыкал. Наконец, взяв себя в руки, я продолжил рассказ. Рассказ о том, как остался один на свете при живой родне.

— Я не верю, что они так могли поступить! — возмутился Мушкетер.

— Что ты знаешь, железяка, — буркнул я. — Ты ведь сам еще слишком молод. Мальчишка, даже по сравнению со мной.

Мушкетер молчал долго. Я тоже. О чем он думал, я не знал, но вскоре он попросил продолжать. Я стал рассказывать о своей жизни в интернате, ничего не утаивая и не приукрашивая. Так, как и было. Рассказывал подробно. Теперь до самого конца рассказа Мушкетер меня не прерывал.

— Ты хочешь отомстить тем, кто уничтожил тот корабль?

В груди полыхнуло чувство гнева. Несмотря на мой самоконтроль, это чувство изредка прорывалось.

— Я хочу найти их. Хочу понять.

— Ты ведь сам говорил, что эти дролы и хорги постоянно воюют.

— Железяка! — Теперь я рассердился всерьез. — Что ты понимаешь?!

— Ничего. Я хочу научиться понимать.

Смирение в голосе Мушкетера меня вмиг отрезвило.

— Извини. Я ведь сержусь еще и потому, что сам не понимаю. Да и войной их отношения нельзя назвать. Они просто сосуществуют, делая пакости друг другу по мере возможности. Но нападение на мирный исследовательский корабль… это все же чересчур.

— Ты сам говорил, что корабль занимался военными исследованиями. Но если хочешь, я могу проанализировать все, что ты рассказал.

— В каком смысле? — удивился я.

— В самом прямом. Только у меня есть некоторые вопросы, ответы на которые нужны для анализа.

— Задавай. — Предложение Мушкетера меня заинтересовало.

— Ну, вопрос первый. Начнем с того момента, как тебя ранили. Ты слышал разговор между Стархом и его начальством. Начальство настаивало, чтобы тот тебя бросил, а тот приказ нарушил. Правильно?

— Правильно. Хотя я порой думаю, что лучше бы он послушался.

— Для анализа это мнение не важно. Теперь вопрос. В то время ты никаких галактических языков не знал, а беседу понял. Отсюда я сделал вывод, что разговаривали они между собой на родном для тебя языке или на том, который ты знал, — опять-таки языке твоей планеты. Почему? Ведь гораздо логичнее предположить, что начальник и подчиненный будут разговаривать между собой на СВОЕМ родном языке, который ты понять не смог бы.

Я открыл рот и закрыл. Опять открыл. Действительно, почему? На каком бы задании Старх ни был, но приказ он должен был получать на хоргском! Как я сам упустил этот момент? Почему этот вопрос не возник у меня?

— Н-не знаю, — промямлил я. — Возможно, для маскировки и дезинформации дролов.

— Версия принята. Вопрос номер два. Непонятное поведение Старха. Почему он так яростно советовал отправляться на Землю?

Этот вопрос я и сам себе задавал и ответил не задумываясь:

— Считал, что я в галактике не продержусь. Думал, что дома мне будет лучше.

— Принято. Вопрос номер три. Только что я проштудировал информацию по поводу твоего оживления. Технология далеко не новая, хотя пока все еще экспериментальная. Как я понял, хорги сумели довести ее до ума. Еще я понял, бессмертия она не дает, поскольку второй раз ничего из мозга считать нельзя. Тут логическая несообразность. Считали первый раз, записали. Почему эту запись нельзя считать повторно? Но этот вопрос не к тебе. Вряд ли ты знаешь что об этой технологии. Постараюсь сам разобраться. После оживления человек возрождается в том возрасте, в котором погиб. Так что если кто-то умер от старости, то продлить его век можно максимум еще лет на пятьдесят. Но вот от несчастных случаев эта технология спасает. Почему она не реализована?

— Секретность, наверное, — пожал я плечами. Вопрос показался мне не важным.

— Тогда вопрос вслед. Открытая информация в сети по этому вопросу позволяет мне предположить, что разным расам требуется своя настройка. Каким образом считывателем, настроенным со слов Вултона на расу хоргов, удалось считать информацию с твоего мозга? Твоя раса и хорги различны.

— Возможно, Старх перенастроил прибор. Или он самонастраивающийся.

— Делать прибор перенастраиваемый — это излишне усложнять его. Но принято.

— Больше вопросов нет? — ехидно осведомился я.

— Есть, — невозмутимо отозвался Мушкетер. — Но я понял, что ты сам ответов не знаешь. А гадать я и сам умею. Мои предположения могут быть ничуть не хуже твоих. Даже лучше.

— Это еще почему?

— Потому что я независим, а ты предвзят в своих суждениях. Гибель корабля хоргов в твоем сознании затмила все. Ты уже заранее определился со своими и чужими.

— Хорги меня спасли.

— Вот именно. А сейчас у меня предложение. Полетели на Землю?

— Чего?! — Я ошарашенно уставился в потолок, где, по моему предположению, должны были быть сенсоры Мушкетера.

— Ну чего? Жалко, что ль? Просто мне хочется увидеть твою родину. Что в этом плохого?

— Ты не понимаешь! Ты думаешь, мне легко это будет?! И потом, ты не забыл, что нам надо долг вернуть?

— У нас есть еще две недели. За это время можно успеть пять раз слетать на Землю и обратно. А что касается твоего настроения… когда-то надо это сделать. Кто мне тут говорил о том, что трудности надо встречать твердо, а не бегать от них? Или это были просто слова?

Что ответить, я не нашелся. Говорил я такое. В одном из многочисленных споров по поводу моих рассказов. Теперь я мог понять, что чувствовал отец, когда я ссылался на его собственные слова, желая чего-то от него добиться. И что мне сейчас делать? Не разочаровывать же этот биокомп? Так все уважение потерять можно. К тому же он прав — когда-нибудь это сделать все равно придется.

— Ладно, лети. Но у нас неделя. Сутки туда, сутки обратно и пять дней там.

— Уже лечу. Координаты заложены. Вперед.

— Зараза, — ругнулся я, когда «Мечта» неожиданно ушла в сверхсвет — не слишком приятное ощущение даже для меня. — Я — спать, — сообщил я Мушкетеру, отправляясь к себе.

Спать мне совсем не хотелось, но мне просто необходимо было побыть одному. А Мушкетер уже знал, что когда я сплю, то будить он меня должен только в крайних случаях. Так что я надеялся спокойно все обдумать.

Я лег на кровать и уставился в потолок. На Землю хотелось. Хотелось страшно. Но я понимал, что мне нет там места. Да и нет там никого у меня. Не отправляться же мне к родне отца? Вот обрадую их. Они ведь уже небось все деньги родителей приватизировали. Понятно, единственные наследники остались. Вот радовались небось моей гибели. За всеми этими размышлениями я и сам не заметил, как уснул.

Проснувшись, я некоторое время пытался понять, как мне удалось уснуть. Раньше я мог заснуть только с помощью сознательной команды моему перестроенному организму. Либо я просто вырубался от чрезмерного перенапряжения. Но в последние дни никаких перенапряжений не было. Значит… я почувствовал мгновенную радость, значит, я все-таки не робот с воспоминаниями, а человек. Действительно человек. Я вскочил с кровати и вышел в коридор.

— Ага, встал, — приветствовал меня Мушкетер — по нашей с ним договоренности он никогда без крайней необходимости не заглядывал в мою комнату. Правда, долго пришлось объяснять ему то, что человеку порой необходимо полное уединение. — А я уже тут у Земли кручусь. Изучаю.

Проклятие, сколько же я спал? А вот это мне уже не понравилось — потеря контроля над собой для меня чревата неприятностями. Надо бы провериться. Но в этот момент я вошел в рубку, и все мысли вылетели из головы — на обзорном экране была Она. Земля. Голубой шар медленно летел сквозь космическую пустоту. Я почувствовал, как у меня запершило в горле.

— Ты здоров? — встревоженно осведомился Мушкетер. — У тебя участился пульс и почему-то стали влажными глаза.

Участился пульс? После самых изнурительных тренировок у хоргов он едва-едва повышался. Сейчас же сердце колотилось с бешеной скоростью.

— Все нормально, — хрипло отозвался я. — Просто… просто это моя родина.

— Мне это не понять, — тяжело вздохнул Мушкетер. — Знаешь, мне бы, наверное, тоже хотелось бы иметь такое место, которое вызвало бы такую же реакцию.

— В таком случае я дарю его тебе! — махнул я рукой в сторону Земли. — Дарю. Пусть отныне это будет и твой мир.

— Да? — Мушкетер задумался. А потом из динамиков донеслись учащенные удары сердца. Я против воли улыбнулся — порой Мушкетер понимал все слишком буквально.

Но я смотрел на Землю.

— Кхм, я тут присоединился к местной сети. Сейчас закачиваю информацию. — Вот это да! Похоже, мушкетер влез в Интернет. — Так вот, я уже нашел многие истории, которые ты мне рассказывал. Но у тебя в рассказах было много неточностей.

— Ну еще бы, я же не помню их дословно. Рассказывал так, как помнил.

— Да, я заметил это.

Тут мне в голову пришла одна мысль.

— Слушай, а ты можешь пустить в сеть меня?

— Без проблем. Садись в пилотское кресло. Я тебя подключу напрямую.

— Эй, не забывай, что это все-таки не галактическая сеть! Она просто не выдержит подобного подключения. Мы же не хотим разрушить ее?

— Да? Одну минуту. Действительно, как я сразу не сообразил, что эти ваши примитивные серверы просто не потянут такой поток данных. Ладно, сделаем так, как происходит у вас. Сейчас я соберу необходимую техническую информацию. Вот как! Ага. Готово. Садись куда-нибудь.

Я озадаченно сел за небольшой стол, стоящий в углу рубки. Тотчас передо мной возникло голографическое изображение монитора. Изображение было довольно качественное, и отличить его от настоящего можно было только одним способом — дотронуться. Но передо мной уже материализовались клавиатура и «мышь».

— Вот все, что я могу тебе предложить. Доступ я обеспечил. Связь будет максимально возможной для вашей сети.

В тот же миг монитор засветился, и на нем возникла до боли знакомая начальная страница Интернет-эксплорера.

— Может, ты предпочитаешь нетскап? — поинтересовался Мушкетер. — Я не знал, что тебе больше нравится, а в сети одинаково часто хвалили и ругали обе системы.

Я махнул рукой.

— Все равно, лишь бы не висли.

— Это как? А, сбой работы. Не переживай. Все эти системы только внешне выглядят как ваши. Но на самом деле все это тот же я, только немного адаптировался для работы с вашей сетью. Ты работай, работай, не сомневайся. А я пока буду тоже изучать.

Я поудобнее уселся за стол и осторожно коснулся призрачной «мышки». Ее я не почувствовал, но рука повисла в двух сантиметрах от поверхности стола. Курсор на мониторе послушно сдвинулся. Для эксперимента я постучал по клавиатуре. Ее я тоже не почувствовал, но текст в строке адреса набрался. Я быстро стер его и вызвал поисковую систему…

Сеть работала с неимоверной скоростью. Все сайты вылетали мгновенно, без всяких задержек. Куда там выделенке. Любая самая лучшая выделенная линия работала со скоростью черепахи по сравнению с тем, как работал я. Я лазил и лазил. Запоем читал все новости, иногда с кем-то беседовал. Никогда не думал, что когда-нибудь обрадуюсь обычному ничего не значащему разговору с самыми обычными людьми. Боже, как же я завидовал всем этим людям. Завидовал и жалел, что не могу быть сейчас там — на Земле. И кто бы из моих собеседников поверил, если бы я сказал, что говорю с ними, находясь на орбите Луны? Что я только что наблюдал пролет космической станции подо мной. И я читал, читал и читал. Записывал то, что хотел сохранить. А потом… это произошло случайно. Я просто наткнулся на знакомое имя. Виктор Семенович — резануло по сознанию. Город… город… Я быстро определил, откуда выходит абонент. Мой город. Я глянул на часы, которые Мушкетер синхронизировал по моей просьбе с московским временем. Значит, сейчас в моем городе почти ночь. Все правильно. Виктор Семенович неоднократно говорил мне, что вечером выходит в Интернет. Он даже приглашал меня наладить его систему.

Я откинулся на спинку стула, пытаясь унять дрожь в руках. И тут Виктор Семенович что-то меня спросил. Конечно, он не знал, что спрашивает у меня. Он просто обратился к одному из абонентов чата.

Я лихорадочно застучал по клавиатуре. Снова получил вопрос. И тут, сам этого не ожидая от себя, я набрал:

— Виктор Семенович, я жив. Простите, что не говорил. Кирилл, — отправив сообщение приватно.

— Что? Ты кто? — пришел запрос. — Какой Кирилл?

— Вы, наверное, уже забыли. Четыре года назад. Мальчик закрыл собой от выстрела милиционера.

— Кирилл? Золотов? Это что за шутки?

Я забарабанил по клавиатуре, воспроизведя по памяти некоторые наши с ним разговоры.

— Ты? — Даже сквозь гигантское расстояние и посредничество холодной машины чувствовалось огромное потрясение в этом коротком вопросе.

— Я. — И тут я понял, что просто не могу больше продолжать. Просто не могу. — Извините, — набрал я трясущимися руками. — Я больше не могу продолжать. Может, потом. Извините…

Я вырубил связь. Меня знобило. Никогда не верил, что простая беседа может стоить мне стольких сил. Я поспешно вскочил со стула и нервно зашагал по не слишком большой рубке. Замер. Потом снова зашагал.

— Мушкетер!!! — что есть сил закричал я. — Где ты?! Немедленно улетаем!!! — Я опустился на пол, уже даже не пытаясь сдержать слез. — Пожалуйста, улетай.

Мушкетер, видно, понял ситуацию, поскольку изображение обзорного экрана на миг померкло, а когда восстановилось, то мы были уже не в Солнечной системе.