Глава 17
В камере у Татьяны никогда не гасили свет. И так как никаких окон в ней не было, очень скоро она перестала различать день и ночь, вечер и утро. И она не знала, сколько времени находится в тюрьме. Неделю? Месяц? Или, может быть, год?
Каждый день – или каждую ночь? – ее допрашивали. Допрашивали подолгу. Часто повторяли вопросы, по-разному их формулируя. Следователи тоже менялись: то молодой красавец с ледяной улыбкой, то строгий седой дядька. Порой гэбэшники объединялись и трудились в паре.
Иногда Тане казалось, что ее допрашивают практически без перерыва, потому что едва ее приводили в камеру и она ложилась на койку и забывалась, как снова раздавался лязг ключей и звучал грубый голос конвоира:
– Садовникова, подъем! На выход!
И ее снова, через многие двери и решетки, приводили в ту же самую комнату, и продолжалось по новой:
– Как вы познакомились с человеком, назвавшим себя Владимиром Чеховым?
– Кем он вам представился?
– Показывал ли он вам какие-либо документы, якобы свидетельствующие о его причастности к так называемой секретной службе? Подписывали вы какие-либо бумаги о сотрудничестве?
– Какое он вам дал первое задание?
Потом кончались вопросы про Чехова и начинались про Ансара:
– Как вы познакомились с шейхом Аль Кайалем?
– Какое задание вам дал Чехов по поводу Аль Кайаля?
– Когда вы впервые вступили с ним в половую связь?
– Чем Аль Кайаль мотивировал необходимость вашего возвращения в Россию и поступления в отряд стюардесс?
Отдельные допросы – занявшие, наверное, несколько суток – были посвящены их с Ансаром вертолетному путешествию в Пакистан.
– Вы узнаете на этих фотографиях человека, который встретил в Пакистане вас с Аль Кайалем?
– О чем вы говорили с ним?
– Какие задания он давал лично вам?
Потом ее начинали спрашивать, кто ей передал оружие и взрывчатку, и как она пронесла их на борт, и где спрятала… А затем, поминутно, что она делала на борту…
– Вы встречались ранее с террористами, оказавшимися в самолете?
– Вы знали конкретный план их действий?
– Почему вы согласились помогать им?
– Почему во время полета вы переменили свое решение и стали противодействовать террористам?
И хотя следователи были корректны и ни разу Татьяну не то что не били – не угрожали и даже не повышали голос, и ее сносно кормили и время от времени водили в душ, – но в голове билось одно: «Мне конец… Моя жизнь кончена…» И под аккомпанемент этих мыслей она засыпала и просыпалась, для того чтобы снова отправиться на очередной допрос…
А однажды ее привели во все ту же комнату, и там были оба следователя, и еще один человек в штатском, и он – видимо, самый главный – протянул Тане какую-то бумажку.
– Что это? – спросила она.
– С сегодняшнего дня вы не являетесь задержанной, Садовникова. Мы освобождаем вас под подписку о невыезде. Отчиму своему спасибо скажите. Подписывайте.
Татьяна, еще плохо понимая, что происходит, подписала. Ей протянули другой документ. Она спросила:
– А это?..
– Подписка о неразглашении. Неразглашении всего, что с вами происходило за минувшие два года, начиная со знакомства с так называемым Чеховым.
А второй, молодой, добавил:
– Обе бумаги действительны при одновременном подписании. То есть если вы обязуетесь ничего не разглашать, тогда мы выпускаем вас под подписку.
– А если не обязуюсь?
– Хотите назад, в камеру, Садовникова?
– Нет, не хочу.
– Тогда ставьте ваш автограф.
…А через полчаса, щурясь от ярчайшего осеннего солнца и ежась на ледяном ветру, она в форме стюардессы, без плаща или пальто, уже стояла у стен изолятора на незнакомой тихой улице и совершенно не понимала, что происходит и что ей делать дальше.
И тут к ней бросился хорошо знакомый, милый, толстый человек, пахнущий одеколоном «Соваж» и болгарским табаком. И Таня упала в эти объятия и впервые за все время со дня полета, одиннадцатого сентября две тысячи первого года, заплакала…
А потом, когда отрыдалась и они с отчимом уже ехали на заднем сиденье такси, Татьяна спросила:
– Валерочка, а какое сегодня число?
– Второе октября, Танюшка.
* * *
Валерий Петрович поступил мудро. Он не пригласил ухаживать за дочерью мать – Юлию Николаевну. Ну и правильно: было бы слишком много охов, ахов и бестолковой суеты.
Отчим единолично доставил Таню в ее квартиру, накормил вкуснейшим и сытным ужином и уложил спать, а сам провел, подремывая, всю ночь в кресле около ее постели и, когда падчерица дважды начинала кричать во сне, гладил ее по голове и шептал ничего не значащие утешительные слова.
Утром он настоял, чтобы она поела прямо в постели, и его блинчики оказались ничем не хуже маминых, и после завтрака Таня неожиданно для себя снова погрузилась в сладкий сон и проснулась во второй раз, когда за окном уже сгущались осенние злые сумерки, но Таня почувствовала себя свежей, бодрой и отдохнувшей. А главное – появилось ощущение, что все – позади . Все пережитое теперь казалось ей дурным сном, от которого она, слава богу, пробудилась.
И тогда снова началась игра в вопросы и ответы – только Таня рассказывала все как было, откровенно, от души. И вопросы теперь задавала она же, а ответы давал отчим, полковник резерва Валерий Петрович Ходасевич…
– Нет в природе такого человека – полковника ГРУ Владимира Чехова. Нет и никогда не было.
– А кто же есть?
– Есть Владимир Костенко. Бывший полковник ГРУ. Пять лет назад уволен из органов в связи с утратой доверия. Авантюрист высшей марки. Талантливый человек с громадными связями и тысячью лиц. Имеет множество друзей – в правительстве, в органах, в средствах массовой информации… А года четыре назад он познакомился с шейхом Аль Кайалем. Они пытались раскрутить совместный бизнес: нелегальные поставки через третьи страны нашего оружия Саддаму.
Татьяна на секунду закрыла глаза.
– Значит, никакой страшно секретной спецслужбы, в которую меня Чехов якобы отобрал, тоже нет…
– Естественно. Отдел специальных операций, он же ОСО, блеф, мыльный пузырь и надувание щек.
– А что же тогда есть? И зачем ему, Чехову-Костенко, надо было все это? Зачем ему понадобилась я?..
За три года до описываемых событий: октябрь 1998 года
В столовой на борту «Пилар», столь хорошо знакомой Татьяне, сидели друг против друга два человека: шейх Ансар Аль Кайаль и бывший полковник ГРУ Костенко, называвший себя Владимиром Чеховым.
Яхта стояла на рейде Лазурного Берега.
После ужина за кофе по-турецки, который шейх приготовил самолично, Ансар сказал:
– Володя, мне нужна русская девушка.
– Не понимаю, – потряс головой Чехов. Он принял изрядно коньяка двадцатилетней выдержки и потому с трудом въехал в тему: как ему следует понимать слова делового партнера? Как шутку? – Ансар, ты обалденно богат, – продолжил русский. – А также красив и молод. И ты – ты! – просишь меня – меня! – найти себе девочку? Да к тебе в постель прыгнет любая, только свистни!
– Мне нужна особенная девочка, – молвил восточный князь. – Во-первых, русская. Во-вторых, она должна быть, что естественно, умна и красива. Но не только. Она должна быть дерзкой, быстро соображающей и храброй. С хорошим образованием. И уже состоявшейся в жизни. Примерно такой, – Ансар растянул тонкие губы в улыбке, – каких вы, шпионы, подбираете для своих особо важных заданий. Уникальная девушка. Такая, знаешь ли, Мата Хари конца двадцатого века.
– Зачем она тебе нужна?
– Воспринимай это как прихоть развращенного восточного владыки.
– Если друг просит – поищем, – ухмыльнулся Чехов.
– Буду тебе признателен, Володя. И еще одна просьба: ты подведешь ее ко мне невзначай, осторожно. И эта девушка должна быть со мной , но при этом думать, что выполняет особое задание. Что работает на тебя. Точнее, не на тебя лично, а на разведку России. Она должна быть патриоткой вашей страны, понимаешь?
– Патриотка – комсомолка – спортсменка… – пробормотал Владимир по-русски.
– Что?
– Я спрашиваю: для чего в действительности тебе нужна такая женщина, Ансар?
– Прихоть, Володя, прихоть. Считай, что я насмотрелся старых фильмов про Джеймса Бонда. И всю жизнь мечтал спать с русской шпионкой.
– Что ж… Хочешь русскую шпионку, я готов… Готов сыграть втемную. Было бы на кону достаточно денег.
– Ты знаешь, Володя, я человек небедный.
Чехов облизнул губы.
– Миллион долларов США.
– Я люблю торговаться, но на сей раз не буду.
– На мой номерной счет в банке Лозанны.
– Как только девушка окажется на моей яхте, Володя…
– Еще мне нужен задаток. И деньги на текущие расходы.
– Двести тысяч долларов наличными тебя устроят?
Чехов опять облизнулся.
– Думаю, да.
– Какая же я была дура, Валерочка… Татьяна схватилась за голову. Повторила:
– Ох, какой же я была дурой…
– Танюшка, миленькая моя Таня, – отчим обнял ее за плечо, – ну откуда ты могла знать? Чехов-Костенко разыграл с тобой спектакль по самому высокому классу. У него огромный опыт в разведке, актерские способности, связи повсюду плюс дикий талант авантюриста… Он умеет и любит ставить подобные представления. Он умело играл тобой и получал огромное удовольствие от игры…
– Значит, – горько сказала Таня, – все с самого начала и до самого конца было одной сплошной подставой… И эти, блин, закрытые полевые испытания… И этот конкурс красоты… И съемки… И Мальдивы… Я была марионеткой в его руках… Господи, а потом!.. Яхта, Ансар, и это его задание стать стюардессой… Я, конечно, и раньше догадывалась, что дело здесь нечисто, но только в тюрьме стала до конца понимать, зачем Ансару понадобилось, чтобы я стала бортпроводницей…
За месяц до описываемых событий: начало сентября 2001 года
Два человека, прогуливавшиеся от смотровой площадки Воробьевых гор в сторону высотного здания университета, не привлекали в сентябрьских сумерках ничьего внимания. Похожи на каких-нибудь профессоров-кандидатов: затрапезная одежонка, кондовые ботинки. Правда, один – восточного вида, ну да разве мало их, южан, не только на рынках, но и на научных кафедрах… Или, может, человек на симпозиум откуда– нибудь из Турции-Ирана приехал, говорят ведь оба по-английски…
– Прекрасная маскировка, Ансар. Ты вполне мог бы быть агентом, работающим в России под видом русского.
Шейх любил лесть во всех ее видах и потому улыбнулся.
– Знал бы ты, Володя, как неудобно ходить в этих ботинках, купленных в магазине…
– Добро пожаловать в Москву, дорогой Ансар. Здесь никто, кроме трех олигархов, не шьет обувь на заказ… Жаль только, что ты тут инкогнито и я не могу тебя никуда пригласить, в столице теперь полно прекрасных ресторанов… А какие публичные дома!..
– В следующий раз, Володя.
– С чем ты пожаловал?
– Я хотел поговорить с тобой по поводу той самой моей девочки…
– Тани Садовниковой, которая стала стюардессой?
– Именно.
– Что с ней?
– С ней все хорошо. Она по-прежнему считает, что она – твоя агентесса?
– Естественно. А что?
– В ближайшее время – я думаю, в самое ближайшее, она ведь патриотка – Таня обратится к тебе и расскажет, что я и мои люди готовим на том самолете, где она работает, террористический акт.
– Теракт – серьезное преступление… – нахмурился Чехов.
– Поэтому ты должен поддержать девочку. Ты скажешь ей, что ситуация находится под контролем. Под контролем органов, которые ты представляешь. И ты прикажешь Садовниковой, чтобы она до самого конца выполняла все мои указания. И еще ты скажешь ей, что ты и твоя якобы спецслужба вмешаются, чтобы взять террористов прямо на борту самолета, в полете. С поличным.
– А что ты ей поручишь?
– Всего лишь пронести на борт пару запрещенных к перевозке вещей.
– Оружие? Взрывчатку? – быстро спросил Чехов.
– И то, и другое.
– Какой день? Какой рейс?
– Э-э, Володя, дорогой, – прищурился Ансар, – не могу сказать тебе этого…
– Ансар, думаю, ты понимаешь: если я сумею убедить бедную девочку выполнить твои указания и пронести в самолет оружие и взрывчатку, я тем самым совершу на территории России серьезнейшее преступление и стану пособником международных террористов. Меня объявят в розыск по линии Интерпола, и мне всю жизнь придется где-то прятаться. Моя жизнь будет кончена, Ансар. Моя прежняя жизнь…
– Может, это неплохо – расстаться с прежней жизнью и начать новую? – прищурился шейх.
– Значит, мне нужны чистые документы.
– Я понимаю.
– Лучше два комплекта. Абсолютно чистые документы на разные фамилии, с разным гражданством. Скажем, один паспорт австралийский, другой – канадский.
– Сделаем, Володя.
– И десять миллионов долларов. На тот же номерной счет.
– Многовато получается, дорогой Володя…
Чехов остановился, правой рукой притормозил Ансара, развернул его – он был примерно на полголовы выше – и проникновенно посмотрел ему в глаза.
– А ты разве не понимаешь, дорогой шейх, что в задуманной тобой операции все теперь зависит только от моего слова? Удастся мне убедить стюардессу Таню Садовникову – у тебя все получится. А нет – извини. Твои люди – специально подготовленные и хорошо обученные террору – попадут в вонючие лапы фээсбэшников.
Ансар легко высвободился из-под руки Чехова и пошел дальше. Похлопал кожаными перчатками, проговорил:
– Холодно у вас тут, в Москве… Даже в сентябре… Ну, что ж, Володя… Наверное, ты прав. Деньги немаленькие. Однако… Дело стоит десяти миллионов…
—Валерочка, что хотели сделать с нашим самолетом террористы? Ходасевич нахмурился.
– То же самое, что в Нью-Йорке. Захватить борт, перебить экипаж, а потом обрушить самолет на Москву.
– Откуда вы это знаете?
—Один из тех бандитов, что был у вас на борту, начал в час по чайной ложке давать показания. Он чеченец, бывший пилот. Летал при советской власти как раз на «Ту-134». Второй, которого ты застрелила, – дагестанец, завербованный «Аль Каидой», и в прошлом тоже пилот, военный летчик. Операция планировалась теми же людьми, потому что очень много похожего с тем, что произошло в Америке: они хотели захватить самолет, а потом обрушить ваш борт на Кремль…
– На Кремль?!
– Вот именно. В один и тот же день и час, что в Америке. Представляешь, одиннадцатого сентября неизвестные самолеты атакуют нью-йоркский Всемирный торговый центр. И одновременно – вашингтонский Белый дом и Пентагон… Время – около десяти по нью– йоркскому времени… И около семнадцати по Москве… И тут самолет падает на Московский Кремль… Остается только догадываться, какой шок произошел бы в мире. Какой случился бы резонанс! Но мало политического эффекта – важен еще и экономический. Как упали бы акции на всех биржах… Помимо прочего, тот, кто знал, что должно произойти, весьма здорово нагрел бы на этом руки…
Таня прерывисто вздохнула. Спросила, с трудом выталкивая из себя слова:
– Он… Тот, кто все спланировал… Это Ансар?
– Нет, – покачал головой отчим, и у Татьяны сразу отлегло от сердца. – Считается, что Ансар не знал всех деталей плана. Он был просто исполнителем – более высокого уровня, конечно, чем простые боевики. Он осуществлял свою часть операции. И финансировал ее, конечно.
– А главным организатором был тот человек, к которому мы летали в Пакистан?
– Да. Считается, что это некий Усама бен Ладен, миллиардер и главарь террористической организации «Аль Каида».
Таня вспомнила: вот она стоит перед белобородым стариком, тот велит ей откинуть паранджу и пронзительно смотрит на нее…
– Валерочка… Скажи, Валерочка… Зачем им понадобилась я?
– Бронированная кабина.
Таня нахмурилась.
– Что ты имеешь в виду?
– У американцев с авиационной безопасностью дела обстоят неважно. Обстояли неважно, – поправился полковник. – Любой пассажир, как оказалось, мог войти в кабину пилотов и ножами для резки офисных бумаг перебить экипаж. Что террористы в Америке и сделали. А у нас – кабина пилотов закрыта. Летчики откроют ее только своему и только в крайнем случае… Значит, боевикам среди экипажа понадобился свой человек. Этим своим была выбрана ты.
– Какой кошмар… – пробормотала Таня.
– Однако бандиты поняли, что ты не будешь действовать ни по собственной воле, ни под гипнозом. Тогда они выбрали третий вариант. Ты работаешь по заданию Ансара и якобы под контролем Чехова. И проносишь на борт небольшой, всего пятьдесят граммов в тротиловом эквиваленте, заряд пластита. Небольшой – для того, чтобы боевики взорвали дверь в кабину пилотов, а органы управления самолетом не пострадали. Потом бандиты планировали ворваться в кабину, перестрелять пилотов, взять управление вашим бортом на себя и – Аллах акбар! – направить самолет на Кремль… Или, как запасной вариант, – на высотку МГУ…
– Господи, ужас-то какой…
Таня на секунду прикрыла глаза и представила жуткую картину: самолет – а внутри его и она, и Кристина, и пассажиры – несется к Москве… Все ниже и ниже… Мелькают крыши жилых кварталов… А потом удар, взрыв, горит топливо – и в огне медленно оседает Спасская башня и колокольня Ивана Великого…
– Что я наделала… – пробормотала она. – Меня сейчас, наверное, все преступницей называют…
– Ты знаешь, на самом высоком уровне принято решение: все, что случилось у вас на борту, строго засекретить…
– Засекретить?
– Именно. Не нужно лишней шумихи и лишних параллелей. То, что возможно в Нью-Йорке, невозможно в Москве.
– Валерочка, но в нашем самолете была целая куча пассажиров! Неужели они все будут молчать?
– А что видели пассажиры? Как взбесившийся черный повздорил со стюардессой и она, то есть ты, его застрелила? Больше – ничего.
– Господи… – вздохнула Таня.
Она готова была заплакать.
Отчим обнял ее.
– Ну-ну, Танечка… Все кончилось… И все кончилось хорошо…
– Ну да, – сквозь слезы проговорила она, – и я стала соучастницей террористического акта…
– Почти что стала, – поправил ее отчим. – Но потом, наоборот, спасла и себя, и пассажиров, и тех, кто был на земле. Поэтому спасибо тебе, девочка, – это я от себя лично говорю, – за все, что ты сделала. За мужество твое.
– Скажи, Валерочка… Меня будут судить?
Отчим вздохнул.
– Знаешь, Танюшка, у нас в разведке, да и в российской жизни вообще есть такая форма поощрения: не дать по шапке.
– Ты шутишь?
– Нет, вполне серьезно. Я думаю, что за твой, без преувеличения сказать, подвиг тебя поощрят обычным образом. По-советски.
– Это как?
– Тем, что судить не будут. И вообще спустят твое участие в этом деле на тормозах.
– Да… За это, конечно, спасибо… А кого судить будут?
– Нашли того человека, что передал тебе оружие… А остальные… Один из тех, кто был на борту, заключил сделку и дает показания… Поэтому есть надежда, что исполнителей найдут и осудят…
– А Чехов, то есть, как его, Костенко?
– Чехов-Костенко исчез. Скрылся за границей. Его ищут. И будут искать. И рано или поздно найдут. Как любого предателя…
– А Ансар?
– А что Ансар… Он по-прежнему бороздит океаны на своей яхте… Прямых улик против него нет… Но, я думаю, рано или поздно его все равно достанут. Не мы – так американцы, не американцы – так кто-то другой…
– Господи, Валерочка, дорогой, какие же они оба сволочи! Как же они меня обманули! Я бы их обоих удавила своими руками!..
– Кто знает, Танюшка, – абсолютно серьезно сказал толстяк, – может, судьба тебе даст для этого шанс.
