Глава 34
Развязки
Что бы там ни заявляло Главное текстораспределительное управление, ни одного нового сюжета при помощи СуперСлова™ создано не было. Экс-словомагистр Либрис был настолько одержим совершенством своей операционной системы, что все остальное потеряло для него всякое значение и он изолгался, пытаясь скрыть ее недостатки. Операционной системой будущего осталась КНИГА 8.3, хотя один из СуперСловесных экземпляров «Маленького принца» экспонируется сейчас в музее беллетриции. С целью избежать повторения едва не разразившейся катастрофы Совет жанров избрал единственно возможный путь, отозвав у ГТУ все полномочия и образные ресурсы, дабы оно больше не представляло угрозы. Для руководства им был создан особый комитет.
МИЛЬОН ДЕ РОЗ
СуперСлово™: последствия катастрофы
Церемония вручения Букверовской премии завершилась уже под утро. В суматохе все позабыли о вручении главной награды вечера, и Хитклиф был взбешен. Я видела, как он сердито выговаривал своему личному воображателю спустя где-то час после явления Большой Шишки. Конечно, в следующем году он получит свою награду, но рекорда уже не выйдет, и это ему не нравилось. Наверное, подумалось мне, по возвращении домой он отыграется на Линтоне и Кэтрин. Так и вышло.
Никто не был потрясен сильнее меня явлением Большой Шишки, когда я дернула за аварийный рычаг. Для неверующих это стало настоящим шоком, как, впрочем, и для верующих. Она уже так давно сделалась просто фигурой речи, что все были потрясены, узрев ее во плоти. Мне она показалась довольно обыкновенной женщиной лет за тридцать, а Шалтай-Болтай сказал мне потом, что Шишка выглядела как большое яйцо. Как бы то ни было, мраморная скульптура, которая сейчас стоит в вестибюле Совета жанров, изображает Большую Шишку такой, какой ее увидел каменщик мистер Прайс: в кожаном фартуке, с молотком и резцом.
Большая Шишка сразу же разобралась в ситуации. Она заморозила весь текст в зале, заблокировала двери и приказала немедленно начать голосование. Она вызвала главу Совета жанров, и все единогласно проголосовали против СуперСлова™. Ко мне она обратилась трижды. В первый раз сказала, что мне вручается Большое Писало, во второй раз спросила, не возьму ли я на себя обязанности Глашатая, а в третий поинтересовалась, как вращаются потусторонние зеркальные дискотечные шары – моторчиком или силой света. Я ответила (по порядку вопросов): «спасибо», «да» и «не знаю».
Когда церемония закончилась, я через вяло копошащийся Кладезь Погибших Сюжетов вернулась к шкафу, где стояли «Кэвершемские высоты» и, усталая, но довольная, вчиталась домой. В качестве Глашатая мне предстоит заниматься только административными делами, по книгам прыгать не придется. Буду сидеть себе спокойно, толстеть и думать о возвращении в родной Потусторонний мир, когда малыш Нонетот и его мамочка достаточно окрепнут. Вместе мы вернем Лондэна, каких бы трудов это ни стоило, поскольку у моего ребенка обязательно будет отец, я уже поклялась в этом. Открыв дверь в «Сандерленд», я ощутила, как старый гидросамолет чуть качнулся под ногами. Когда я впервые сюда приехала, это немного раздражало меня, но теперь я не могла себе представить, как может быть иначе.
Мелкие волны шлепали по обшивке, где-то ухнула сова, возвращаясь в свое дупло. Это место стало для меня таким же домом, как и моя квартирка на Той Стороне. Я сбросила туфли и шлепнулась на диван рядом с бабушкой, задремавшей над недовязанным носком. Данный шедевр достиг уже двенадцати футов в длину, поскольку бабушка, как она сама говорила, «еще не набралась мужества перейти к пятке».
Я на мгновение прикрыла глаза и крепко заснула, не опасаясь Аорниды. Очнулась я уже около десяти, и то не сама – меня дергала за край платья Пиквик.
– Ой, не сейчас, Пики, – сонно пробормотала я, едва не напоровшись на вязальную спицу при попытке повернуться на бок.
Но Пиквик продолжала меня дергать, и в итоге я села, протерла глаза и с хрустом потянулась. Однако моя любимица не отставала, и мне пришлось тащиться следом за ней по лестнице в мою спальню. На постели в осколках скорлупы сидело нечто неописуемое, представлявшее собой шарик пуха с двумя глазками и клювиком.
– Плок-плок, – сказала Пиквик.
– Ты права, – сказала я ей, – она красавица! Поздравляю.
Дронт-птенец захлопал глазами, широко распахнул клюв и пронзительно пискнул:
– Плик!
Пиквик тревожно посмотрела на меня.
– Надо же! – сказала я. – Так сразу и мятежный подросток!
Пиквик подтолкнула птенца клювом, и тот возмущенно пликнул, прежде чем утихомириться.
Я немного подумала и сказала:
– Ты ведь не собираешься кормить ее, как морские птицы, отрыгивая прямо в клюв?
Внизу распахнулась дверь.
– Четверг! – взволнованно позвал Рэндольф. – Ты здесь?
– Здесь! – крикнула я и, оставив Пиквик с ее птенцом, спустилась вниз.
Крайне возбужденный Рэндольф мерил шагами гостиную.
– В чем дело?
– В Лоле.
– Опять связалась не с тем парнем? Послушай, Рэндольф, тебе надо отучаться так ревновать…
– Нет, – перебил он, – тут другое. «Девушки начинают первыми» не нашел издателя, и автор в пьяном угаре сжег единственную рукопись! Вот почему ее не было на церемонии!
Я вздрогнула. Если книга уничтожена По Ту Сторону, все персонажи и сюжетные повороты отправляются в утиль…
– Да, – сказал Рэндольф, читая мои мысли, – они хотят продать Лолу с аукциона!
Я быстро переоделась, и мы прибыли на аукцион как раз тогда, когда торги уже сворачивались. Большинство описательных сцен уже разошлись, остроты продавались все одним лотом, все автомобили, большая часть гардероба и мебели были проданы. Я пробилась в первые ряды и увидела Лолу, с несчастным видом сидевшую на своем чемоданчике.
– Лола! – воскликнул Рэндольф, и они обнялись. – Я привел на подмогу Четверг!
Она вскочила и улыбнулась, и эта безнадежная полуулыбка была красноречивее многих томов.
– Давай, – я схватила ее за руку. – Идем отсюда.
– Не так быстро! – сказал высокий мужчина в безупречном костюме. – Никакое имущество не может быть унесено отсюда неоплаченным!
При этом из ниоткуда вынырнули несколько здоровенных громил.
– Она со мной, – заявила я.
– Нет. Она – лот девяносто седьмой.
– Я Четверг Нонетот, избранный Глашатай! – сообщила я ему. – И Лола со мной.
– Я знаю, кто вы и что вы. Но бизнес есть бизнес. У меня все законно. Можете увести эту генератку хоть через десять минут – как только выиграете аукцион.
Я устремила на него гневный взгляд.
– Я намерена прикрыть эту грязную торговлю и получить максимум удовольствия в процессе!
– Да ну? – отозвался мужчина. – Прямо душа в пятки. Итак, вы будете торговаться или я снимаю лот с торгов для приватного тендера?
– Она вам не «лот»! – гневно прорычал Рэндольф. – Это Лола, и я ее люблю!
– Ах, вы разбиваете мне сердце. Торгуйтесь или валите отсюда, выбор за вами.
Рэндольф наладился дать ему в морду, но один из громил крепко схватил его.
– Держите под контролем своего генерата, или обоих выгоню! Понятно?
Рэндольф кивнул, и его отпустили. Мы стояли рядом в первом ряду и смотрели на Лолу, которая молча плакала в свой платок.
– Джентльмены. Лот девяносто седьмой. Очаровательная генератка 134, номер по каталогу TSI-1404912-С. Привлекательна и мила. Не часто выпадает шанс заполучить весьма интересную и горячую молодую особу подобного типа. Высокая потребность в сексуальном общении, легкая глуповатость и очаровательная невинность в сочетании с неуемной энергией делают ее особенно пригодной для пикантных романов. Предлагайте цену!
Дело было плохо. Хуже некуда. Я повернулась к Рэндольфу.
– Деньги у тебя есть?
– Около десяти фунтов.
Ставки уже достигли тысячи. У меня и десятой доли таких денег не водилось ни здесь, ни дома. Да и продать нечего было, чтобы добыть такую сумму. Ставки росли, и Лола все больше впадала в отчаяние. Судя по суммам, которые за нее давали, ей светил сериал, а то и права на кинопостановку. Я вздрогнула.
– Шесть тысяч! – заявил аукционист.
Теперь осталось только два знаменитых дилера, между ними и шла торговля.
– Кто больше?
– Семь тысяч!
– Восемь!
– Девять!
– Не могу на это смотреть, – выдохнул Рэндольф.
По лицу его струились слезы. Он отвернулся и пошел прочь, а Лола все глядела ему вслед.
– Кто больше? – спросил аукционист. – Девять тысяч раз… девять тысяч два…
– СТАВЛЮ ОДНУ ОРИГИНАЛЬНУЮ ИДЕЮ! – крикнула я, выуживая из сумки крохотный осколок фантазии, подаренный мне мисс Хэвишем, и направляясь к столу аукциониста.
Когда я подняла над головой пламенеющий фрагмент и триумфально положила его на стол, воцарилось гробовое молчание.
– Осколок оригинальности за эту шлюху? – прошипел человек в первом ряду. – Совсем у Глашатая крыша поехала.
– Лола дорога мне, – мрачно сказала я. Мисс Хэвишем велела мне использовать этот осколок мудро, и, по-моему, я поступила именно так. – Этого хватит?
– Хватит, – сказал продавец, забирая осколок и алчно разглядывая его в лупу. – Этот лот снимается с торгов. Мисс Нонетот, вы – счастливая обладательница генератки.
Лола, бедняжка, чуть не описалась от счастья. Она крепко держалась за меня бесконечные пять минут, пока оформлялись документы.
Мы обнаружили Рэндольфа на тумбе у причала. Он сидел, устремив печальный тусклый взгляд в Текстовое море. Лола наклонилась и что-то прошептала ему на ухо.
Рэндольф вскочил, обернулся и обнял ее с радостным криком.
– Да! – крикнул он. – Да, я говорил правду! И только правду!
– Ну ладно, пташки влюбленные, – встряла я, – думаю, пора покинуть этот скотский рынок.
Мы отправились домой в «Кэвершемские высоты». Рэндольф и Лола держались за руки и строили планы, мол, неплохо бы устроить приют для генератов, переживающих тяжелые времена, только вот как бы изыскать средства? Ни у одного из них не было подъемных на такой проект, но их слова заставили меня призадуматься.
На следующей неделе, когда меня окончательно утвердили в должности Глашатая, я вынесла на Совет жанров предложение купить «Кэвершемские высоты» и переоборудовать роман в курорт для персонажей, нуждающихся в отдыхе от порой напряженной и вечно повторяющейся жизни, какую приходится вести обитателям Книгомирья. Нечто вроде «текстуального Батлинза», только без массовиков-затейников. К моему удовольствию, Совет предложение принял, поскольку оно решало проблему персонажей детских стишков. Джек Шпротт прыгал от радости, узнав эту новость, и вовсе не был обескуражен громадными изменениями, которые придется совершить, дабы справиться с наплывом посетителей.
– Боюсь, сюжет о наркотиках вылетает, – сказала я ему, когда мы несколько дней спустя за ланчем обсуждали это.
– Да и черт с ним! – воскликнул он. – Все равно он мне никогда не нравился. А боксер на замену у нас есть?
– История с боксом тоже накрылась.
– А… А как насчет побочной линии с отмыванием денег, когда я обнаруживаю, что мэр сидит на откате? С этим-то все в порядке?
– Не совсем… – промямлила я.
– И ему тоже конец? – переспросил Джек. – Да хоть убийство-то у нас осталось?
– Осталось, – ответила я, протягивая ему новый сюжет, который накануне состряпала на пару с вольным воображателем.
– Ага! – сказал он, жадно глотая строчки. – «В Рединг пришла Пасха – плохое время для яиц. Шалтай-Болтай обнаружен разбитым вдребезги под стеной в районе трущоб…»
Он перелистнул несколько страниц.
– А что ждет доктора Сингх, Мадлен, полицейских номер один и два и всех остальных?
– Все остаются здесь. Придется перетасовать роли, но места никто не потеряет. Вот только Агата Дизель оказывается не у дел: сдается мне, мы с ней еще намучаемся.
– Я с ней справлюсь, – ответил Джек, заглядывая в самый конец, дабы узнать, чем все кончилось. – Мне нравится. А что скажут ребята из детских стишков?
– Я с ними поговорю.
Оставив набросок Джеку, я перенеслась в Норленд-парк, где поделилась новостями с Шалтаем-Болтаем. Он со своей армией забастовщиков по-прежнему дежурил у дверей дома, а к ним присоединились еще и персонажи детских сказок.
– Ага! – воскликнул, завидев меня, Шалтай. – Глашатай! Значит, три ведьмы таки оказались правы!
– Как обычно, – ответила я. – У меня есть для тебя предложение.
У Шалтая чуть глаза из орбит не вылезли, когда я объяснила ему свой замысел.
– Курорт? – переспросил он.
– Что-то вроде, – ответила я. – Мне нужно, чтобы ты скоординировал всех своих коллег, которым проза покажется немного непривычной после стольких лет разговора в рифму, потому как ты погибаешь в самом начале повествования.
– Не… не со стены?
– Боюсь, именно со стены. Что скажешь?
– Ладно, – вздохнул Шалтай-Болтай, внимательно читая сценарий и улыбаясь. – Я возьму его и покажу нашим, но сразу могу вам сказать, что здесь нет ничего такого, с чем бы мы не справились. Подождем голосования. Мне кажется, ваше предложение пройдет на ура.
На разборку СуперСловесных машин в Главном текстораспределительном управлении у Совета жанров ушел почти год. Последовало множество арестов – увы, ни одного По Ту Сторону. Вернхэма Дина освободили из-под стражи, и им с Мими вручили «Золотую Звезду за Читаемость». Кроме того они получили в награду долгожданное изменение сюжета, после чего поженились и – беспрецедентный случай для фаркиттовских пописок – жили долго и счастливо, вызвав тем самым сильное падение спроса на «Сквайра из Хай-Поттерньюс». Харрис Твид, Ксавье Либрис и еще двадцать четыре обвиняемых из Главного текстораспределительного управления были допрошены и признаны виновными в преступлениях против Книгомирья. Твида навечно выслали в Суиндон, Хипа, Орлика и Легри – в их романы, а остальных свели к тексту.
В первый день наплыва отпускников из детских стишков мы с Лолой сидели на лавочке в парке в «Кэвершемских высотах», которым вскоре предстояло быть переименованными в «Преступление матушки Гусыни». Мы наблюдали, как Шалтай-Болтай приветствует длинную череду гостей, а Рэндольф распределяет их по ролям. Все были довольны своей участью, но лично я не испытывала особой радости. Мне все равно недоставало Лондэна, и я вспоминала о нем каждый раз, когда безуспешно пыталась застегнуть брюки на быстро растущем животе.
– О чем ты думаешь?
– О Лондэне.
– О, ты вернешь его, я уверена, – вздохнула Лола, глядя на меня своими огромными карими глазами. – Пожалуйста, не падай духом!
Я погладила ее по руке и поблагодарила за добрые слова.
– Я так и не сказала тебе спасибо за все, что ты для меня сделала, – сказала она. – Мне больше всего на свете не хватало Рэндольфа. Если бы он только рассказал мне о своих чувствах раньше, я осталась бы здесь или подыскала бы работу по совместительству – пусть даже как С-генератка.
– Таковы уж мужчины, – сказала я ей. – Я рада за вас обоих.
– Ведущим персонажем мне уже не бывать, – задумчиво протянула она. – В «Девушки начинают первыми» у меня была хорошая роль, но книжка-то дерьмовая. Как думаешь, я смогу когда-нибудь стать главной героиней?
– Знаешь, Лола, – ответила я, – говорят, что героем любой истории является именно тот, кто меняется сильнее всего. Если взять за отправную точку нашу первую встречу, а за финиш принять настоящий момент, то, по-моему, вы с Рэндольфом – главные герои в полном смысле этого слова.
– Да? Правда?
Она улыбнулась и некоторое время молча сидела рядом со мной.
– Четверг?
– Да?
– Так кто же все-таки убил Годо?