Глава 18
Упакуй, Господи, душу Ньюхена и очередная Люси Дин
Я не сразу заметила, но Вернхэм, Нелли и Люси носили одну и ту же фамилию – Дин. Они не были родственниками. По Ту Сторону подобное встречается сплошь и рядом, но в беллетристике такое бывает нечасто. На эту проблему очень агрессивно реагируют эхолокаторы, которые настаивают на том, что два человека в одной книге не имеют права носить одинаковые фамилии. Несколькими годами позже я узнала, что однажды Хемингуэй написал книгу, уничтоженную из-за того, что в ней все восемь персонажей носили имя Джефф.
ЧЕТВЕРГ НОHETОT
Беллетрицейские хроники
От Хэвишем Минотавр ускользнул. В последний раз его видели на пути в роман Зейна Грея. Этот полубык дураком не был – он понимал, что среди перегоняемых стад его вряд ли легко отыщут. Ньюхен прожил еще три часа. Его держали в изоляторе из пластиковых листов, покрытых выдержками из Оксфордского словаря. Мы сидели в лазарете Антиочепяточной группы быстрого реагирования. При первом же признаке отклонения от нормы правописания в зараженную книгу поставлялись тысячи томов словаря, и все главы подвергались ковровой бомбардировке. Потом бомбили уже поабзацно, пока вирус не загоняли в единственное предложение, затем в одно слово, где и уничтожали окончательно. Для опубликованных книг такой метод не годился: однажды попытались такое проделать в дневнике Сэмюэля Пеписа и спалили половину Лондона.
– У него есть родственники? – спросила я.
– Ньюхен был одиноким детективом, мисс Нонетот, – объяснил доктор. – Его семьей был Перкинс.
– К нему можно?
– Да, но приготовьтесь к некоторым отклонениям в произношении.
Я сидела у его постели, пока Хэвишем тихо разговаривала с врачом. Ньюхен лежал на спине и дышал быстро и неглубоко. Жилка у него на шее бешено пульсировала: скоро вирус убьет его, и он это знал. Я наклонилась и взяла его за накрытую простыней руку. Он был бледнай, дыхал с трудом, кожа пакрылась болезеными и пративными зельоными пятнушками. Он папытался чтота сказать сухими губами, но выхадила адна чуш.
– Дайтонет! – выдохнул он. – Водокан… сперснова… невдверях!
Он вцыпился пальцоми в маю ругу, паследный рас глуххо взкрикнул и омбяк. Жисть ушла из него перекореженава произнашениим тела.
– Он был отличным оперативником, – сказала Хэвишем, когда доктор накрыл его прустоней.
– И что теперь будет с романами о Перкинсе и Ньюхене?
– Не знаю, – тихо сказала она. – Либо разберут, либо вставят туда новых генератов – не знаю.
– Что такое? – воскликнул, появляясь из ниоткуда, Брэдшоу. – Он…
– Боюсь, да, – ответила Хэвишем.
– Перкинс был одним из лучших, – грустно пробормотал командор. – Острей ничего не сказал перед смертью?
– Ничего связного.
– Хм. Глашатай хочет получить отчет о его гибели как можно скорее. Что скажете?
Он протянул Хэвишем лист бумаги, и она прочла:
– Минотавр сбегает, находит тюремщика, съедает тюремщика, тюремщик умирает. Конь разлагается в процессе схватки. Сотрудник погибает при попытке спасения. Минотавр сбегает.
Она перевернула листок бумаги, но там ничего не было.
– Это все?
– Я не хотел писать скучно, – ответил Брэдшоу, – а Глашатай просил как можно короче. По-моему, Либрис дышит ему в затылок. Расследование гибели агента беллетриции накануне ввода в действие СуперСлова™ поставит Совет жанров на уши.
Мисс Хэвишем передала отчет Брэдшоу.
– Возможно, командор, вам стоит положить этот отчет в долгий ящик.
– Такие вещи то и дело происходят в литературе, – ответил он. – У вас есть хоть какие-то доказательства того, что его гибель не была несчастным случаем?
– Ключа от клетки не было на крючке, – пробормотала я.
– Верно подмечено, – одобрительно кивнула мисс Хэвишем.
– Значит, подстава? – возбужденно прошептал Брэдшоу.
– Очень надеюсь, что нет, – ответила она. – Мы просто отложим выводы на несколько дней – посмотрим, насколько наблюдательность мисс Нонетот поможет нам в расследовании.
– Отлично! – согласился Брэдшоу. – Я посмотрю, что можно сделать.
С этими словами он исчез. Мы остались в коридоре одни. В обе стороны, насколько хватало глаз, тянулись двухъярусные нары с клонами Дэнверс.
– Может, это ничего не значит, мисс Хэвишем, но…
Она приложила палец к губам. В ее глазах, обычно жестких и решительных, промелькнула тревога. До сих пор я думала, что Хэвишем не боится ничего на свете.
Моя наставница взглянула на часы.
– Сходи в булочную в «Крошке Доррит», ладно? Я буду пончики и кофе. Запиши их на мой счет и себе тоже что-нибудь возьми.
– Спасибо. Где встречаемся?
– В «Мельнице на Флоссе», страница двадцать три, через двадцать минут.
– Да, – ответила она, глубоко задумавшись. – Какой-то идиот сказал Люси Дин, что с Мэгги на лодке поплывет Стивен, а не Филип. Она может попытаться их остановить. Двадцать минут, только бери пончики не с джемом, а с розовой глазурью, ладно?
Через тридцать две минуты я уже стояла на берегу реки в «Мельнице на Флоссе» вместе с мисс Хэвишем, которая следила за парочкой в лодке. Смуглая женщина с короной иссиня-черных волос возлежала на плаще под солнечным зонтиком, а мужчина лет двадцати пяти на вид осторожно греб по течению. Он был весьма хорош собой, короткие темные волосы стояли щеточкой, как колоски на скошенном поле. Парочка оживленно беседовала. Я передала мисс Хэвишем чашку кофе и пакет с пончиками, и мы стали спускаться по тропинке к реке.
– Это Стивен и Мэгги? – спросила я, показывая на людей в лодке.
– Да, – ответила моя наставница. – Насколько тебе известно, Люси и Стивен того гляди обручатся. Опрометчивое пребывание Стивена в лодке с Мэгги причиняет Люси Дин бесконечные страдания. – Она заглянула в пакет. – Я же просила пончиков с розовой глазурью.
– Они кончились.
– А.
Мы внимательно наблюдали за парочкой в лодке, а я пыталась припомнить, что там на самом деле случилось в «Мельнице на Флоссе».
– Они договариваются о побеге?
– Договариваются, но не сбегут. Стивен идиот, да и Мэгги следовало бы соображать получше. Они думают, что Люси сейчас уехала за покупками в Линдем вместе с отцом и тетей Толливер, но она уже час как улизнула.
Мы еще несколько минут шли по тропе. Похоже, повествование текло своим ходом, и никаких признаков вмешательства Люси не наблюдалось. Голоса Мэгги и Стивена долетали до нас, но разобрать, о чем они говорят, не удавалось.
Мисс Хэвишем откусила кусочек пончика.
– Я тоже заметила отсутствие ключа, – чуть помолчав, сказала она. – Его засунули под верстак. Это убийство… посредством Минотавра.
Она вздрогнула.
– Почему вы ничего не сказали Брэдшоу? – спросила я. – Ведь убийство оперативника беллетриции требует расследования.
Она смерила меня жестким взглядом и снова посмотрела на парочку к лодке.
– Ты что, не понимаешь? «Меч зеновийцев» – это мир, защищенный кодовым словом.
– Куда имеют допуск только агенты беллетриции, – пробормотала я.
– Кто бы ни убил Перкинса и Матиаса, он – один из нас, – продолжала она. – Вот это и пугает меня. Гнилой литкоп.
Мы продолжали путь молча, обдумывая этот факт.
– Но зачем кому-то убивать Перкинса и говорящую лошадь?
– Думаю, Матиас просто попал под раздачу.
– Ну а Перкинса-то?
– Дело не в Перкинсе. Тот, кто его убил, пытался добраться еще до кого-то.
Я задумалась на мгновение, и меня прошиб холодный пот.
– Моя шляпапульта! Она не сработала!
Мисс Хэвишем достала из сумки шляпу, чуть помятую после того, как по ней протоптались несколько мисс Дэнверс. Похоже было, что потрепанный шнур кто-то подрезал.
– Отнеси ее профессору Плюму, к литтехникам, пусть посмотрит. Хочу быть уверенной до конца.
– Но… но для кого я могу представлять угрозу? – спросила я.
– Не знаю, – призналась моя наставница. – Ты самый младший член беллетриции и, не обессудь, безобиднее прочих. Господи, да ты даже вчитываться, не шевеля губами, не умеешь!
Не следовало мне об этом напоминать, но я поняла ее мысль.
– И что теперь? – спросила я наконец.
– Мы вынуждены исходить из предположения, что убийца может повторить попытку. Ты должна беречь себя. Постой-ка… вот она!
Слегка опередив лодку, мы взобрались на небольшой пригорочек. Там на земле совершенно непристойным для леди образом залегла молодая женщина, целясь из винтовки в показавшуюся из-за поворота парочку. Я осторожно подкралась к ней. Она была так увлечена своим делом, что не замечала меня, пока я не ухватила ее за шиворот. Девушка была хрупкой, и ее сопротивление, пусть энергичное, но слабое, удалось быстро подавить. Я держала ее на жестком захвате, а Хэвишем разряжала винтовку. Мэгги и Стивен, не ведая об опасности, медленно проплыли мимо нас в направлении Мидпорта.
– Где вы это взяли? – спросила Хэвишем, держа винтовку.
– Я ничего не обязана вам объяснять! – тихо ответило ангельское создание. – Я только собиралась прострелить дырку в лодке, честное слово!
– Ну да, ну да. Отпусти ее, Четверг.
Получив свободу, девушка попятилась, оправляя платье после нашей короткой потасовки. Я обыскала ее на предмет другого оружия, но ничего не нашла.
– Зачем Мэгги мешает нашему счастью? – сердито спросила она. – У нас с моим дорогим Стивеном все было бы просто чудесно, так почему я должна страдать? Я, которая желала всем только добра, и особенно Мэгги!
– Это называется «драма», – устало объяснила Хэвишем. – Так вы скажете нам, откуда взяли винтовку, или нет?
– Нет. И вам меня не остановить. Может, они и уплыли, но я буду наготове при следующем прочтении, или даже после него! Вы не сможете держать тут агента постоянно, чтобы прикрывать Мэгги!
– Жаль, что вы так думаете, – ответила Хэвишем, глядя ей прямо в глаза. – Это ваше последнее слово?
– Да!
– Тогда вы арестованы за попытку вмешательства в сюжет согласно постановлению FMB/0608999 Кодекса целостности повествования. Властью, данной мне Советом жанров, я приговариваю вас к высылке из «Мельницы на Флоссе». Идемте.
Мисс Хэвишем приказала мне надеть на Люси наручники. Как только я это сделала, мисс Хэвишем подхватила меня, и мы все трое перенеслись в Великую библиотеку. Люси казалась не слишком испуганной для арестованной импровизаторши.
– Вы не сможете посадить меня в тюрьму! – говорила она, пока мы шли по коридору на тридцать втором этаже. – Через семь страниц я появляюсь во сне Мэгги! Если меня там не окажется, у вас будут такие неприятности, что вы и представить себе не можете! Вы лишитесь работы, мисс Хэвишем! Вернетесь в Сатис-хаус, туда вам и дорога!
– Что, правда? – спросила я, вдруг задумавшись, а не превысила ли моя наставница свои полномочия.
– Будет как в прошлый раз, – ответила Хэвишем. – Ничего мне не сделают.
– В прошлый? – удивилась Люси. – Но я же в первый раз!..
– Нет, – ответила Хэвишем. – Отнюдь не в первый.
Она показала на книгу с заголовком «Странные приключения семейства Паттерсон на острове Уффа» и велела мне ее открыть. Вскоре мы очутились внутри, на берегу шотландского острова поздней весной.
– Что вы имеете в виду? – спросила Люси, озираясь по сторонам. Ее самоуверенность вмиг испарилась, уступив место нарастающему страху. – Что это за место?
– Это тюрьма, мисс Дин.
– Тюрьма? – эхом откликнулась девушка. – Для кого?
– Для них, – ответила Хэвишем, указывая на нескольких абсолютно одинаковых, юных и ангелоподобных Люси Дин, которые вышли из укрытия и уставились на нас. Наша Люси Дин посмотрела на нас, затем на своих сестер-близнецов, затем снова на нас.
– Простите меня! – вскричала она, падая на колени. – Дайте мне шанс, прошу вас!
– Утешайтесь тем, что вас вообще не перевели в отрицательные персонажи, – сказала мисс Хэвишем. – Вы постоянно выбиваетесь из рамок роли. Вы импровизатор-рецидивист и семьсот девяносто шестая Люси, которую нам приходится сюда отправлять. В менее цивилизованные времена вас разобрали бы на текст. Всего доброго.
И мы снова оказались в коридорах Великой библиотеки.
– А мне-то она казалась самым симпатичным персонажем в «Мельнице», – грустно покачала я головой.
– Самые правильные персонажи как раз и оказываются в таких местах. Средняя продолжительность жизни Люси Дин составляет примерно тысячу прочтений. После этого и правда возомнишь о себе бог весть что. Между прочим, когда Дэвид Копперфильд убил свою первую жену, тоже никто не мог поверить. Привет, Чеш.
Чеширский Кот появился на высоком шкафу и улыбнулся нам, весь целиком.
– Привет! – сказал Кот. – Нонетот и Хэвишем! Проблемы с Люси Дин?
– Как обычно. Ты не мог бы запросить Кладезь о скорейшей замене?
Кот, немного разочарованный тем, что я не купила ему кошачьего корма, заверил нас, что замену произведут в самое ближайшее время, и снова исчез.
– Надо найти в смерти Перкинса что-то необычное, – сказала мисс Хэвишем. – Поможешь?
– Конечно! – горячо воскликнула я.
Мисс Хэвишем скупо улыбнулась, что было редкостью.
– Ты напоминаешь мне меня много лет назад, еще до того, как эта крыса Компейсон сгубил мое счастье.
Она придвинулась ко мне и сузила глаза.
– Только все – между нами. Знание – опасная штука. Начав рыться в работе беллетриции, рискуешь откопать куда больше, чем намеревалась. Не забывай об этом.
На несколько мгновений она умолкла.
– Но прежде всего мы должны как можно скорее сделать тебя полноправным агентом беллетриции. Стажер во многом ограничен. Ты дописала контрольную?
Я кивнула.
– Тогда сегодня пройдешь практический экзамен. Я все организую, а ты пока отнесешь свою шляпапульту литтехам.
Она растворилась в воздухе, и я пошла по коридору Библиотеки к лифтам. По пути мне попался Фальстаф, который пригласил меня «потанцевать у майского дерева». Я его, естественно, послала и нажала кнопку вызова. Через минуту двери отворились, и я вошла, но в кабине меня ждала компания – император Зарк и миссис Ухти-Тухти.
– Какой вам этаж? – спросил Зарк.
– Первый, пожалуйста.
Он нажал кнопку длинным, ухоженным пальцем и вернулся к беседе с миссис Ухти-Тухти:
– Это случилось, когда мятежники разрушили мою третью боевую станцию. Вы представляете, сколько они стоили?
– Тц-тц-тц, – покачала головой Ухти-Тухти, топорща иглы. – Они всегда находят способ победить вас, верно?
Зарк вздохнул.
– Это прямо какой-то всеобщий заговор, – прошептал он. – Только-только я начинаю думать, что Галактика – у моих ног, как какая-то горстка отчаянных и горячих юнцов уничтожает мою хитроумную машину смерти, используя какой-нибудь ее недостаток, до тех пор никому не известный. По итогам последнего разгрома я сужусь с изготовителем!
Он снова вздохнул, чувствуя, что не дает другим слова сказать, и спросил:
– Как ваша прачечная?
– Отлично, – ответила миссис Ухти-Тухти, – но цены на крахмал нынче просто запредельные!
– О, я знаю, – сказал Зарк, показывая на свой воротничок. – Вы только посмотрите. Одно мое имя приводит в трепет миллиарды людей, но я не могу добиться, чтобы мне воротничок как следует прогладили!
Лифт остановился на моем этаже, и я вышла.
Я вчиталась в «Разум и чувство» и по широкой дуге обогнула персонажей детских стишков, которые все еще митинговали у парадного входа. Требования Шалтая-Болтая по-прежнему лежали у меня в заднем кармане – я так и не передала их Либрису. По правде говоря, ничего конкретного я им не обещала, но мне не особенно улыбалось снова продираться сквозь агрессивную толпу. Я взбежала по черной лестнице, кивнула мистеру Генри Дэшвуду и в вестибюле налетела на Харриса Твида. Он беседовал с гибким и энергичным на вид молодым человеком, который постоянно хмурился. Стоило мне появиться, как оба тут же умолкли.
– А! – воскликнул Твид. – Четверг. Очень сожалею о Ньюхене. Он был хорошим парнем.
– Знаю. Спасибо.
– Я назначил тебе в защитники Грифона, – продолжал он. – Не возражаешь?
– Да нормально, – ответила я, поворачиваясь к юноше, который нервно приглаживал пятерней курчавые волосы. – Привет. Я Четверг Нонетот.
– Извини, – пробормотал Харрис, – это Урия Хоуп из «Дэвида Копперфильда», мне его дали на стажировку.
– Рад познакомиться, – дружелюбно ответил Хоуп. – Может, как-нибудь поболтаем как стажер со стажером?
– С удовольствием, мистер Хоуп. Я большая поклонница вашей работы в «Копперфильде».
Я поблагодарила его и отправилась разыскивать отдел литтехов в бесконечных коридорах Норленд-парка. Выбрала дверь наугад, постучала и заглянула внутрь. За столом восседал один из многочисленных греческих героев, во множестве околачивавшихся в Библиотеке – продажа авторских прав на их истории для ремейков приносила весьма неплохой доход. Он говорил по комментофону.
– Ладно, – сказал он, – я заеду за Эвридикой в следующую пятницу. Чем могу тебя отблагодарить?
Он поднял палец, прося меня подождать.
– Не оглядываться? Это все? Отлично, без проблем. До встречи. Пока.
Он положил трубку и посмотрел на меня.
– Четверг Нонетот, не так ли?
– Да. Вы не знаете, где литтехнический отдел?
– Дальше по коридору, первая дверь направо.
– Спасибо.
Я уже пошла было, но он окликнул меня и показал на комментофон.
– Забыл, чего там от меня требовалось не делать?
– Извините, – ответила я, – я не слушала.
Я пошла дальше по коридору и открыла следующую дверь. В комнате не было никакой мебели, а на полу сидел человек, у которого из сверкающей лысины росла лягушка.
– Господи! – ахнула я. – Что это?
– Да вот как-то раз выскочил у меня на заду прыщ, – ответила лягушка, – с того все и началось. Чем могу помочь?
– Я ищу профессора Плюма.
– А, литтехники. Это отдел бородатых анекдотов. Вам в другую дверь.
Я поблагодарила ее и постучала в следующую дверь. В ответ донеслось распевное:
– Во-ойди-ите!
Я ожидала увидеть внутри какую-нибудь невероятную лабораторию, полную странных изобретений, но здесь ничем подобным и не пахло. За столом сидел человек в клетчатом костюме и читал какие-то бумаги. Он напомнил мне дядюшку Майкрофта, только чуть побойчее.
– А! Мисс Нонетот, – поднял он взгляд. – Вы принесли шляпу?
– Да, – ответила я, – но откуда…
– Мисс Хэвишем сказала, – просто ответил он.
Похоже, мало найдется таких, кто не говорил с мисс Хэвишем или с кем она не говорила сама.
Я выложила на стол помятую шляпапульту. Плюм взял сломанный рычажок активатора, вставил в глаз увеличительное стекло и несколько минут взирал на оборванный конец.
– Ой, – сказала я. – Опять начинается!
– Что?
– Да в мой комментофон кто-то постоянно влезает!
– Хотите, отслежу? Вот, наденьте это ведро с проводами на голову.
– Только пару минут подождем, – попросила я. – Интересно, чем кончится.
– Как вам будет угодно.
Пока он обследовал мою шляпапульту, я слушала болтовню Веры и Софьи.
– Ну вот, – сказал наконец мастер. – Выглядит так, будто шнур перетерся. Это модель старого образца, меня удивляет, что она вообще до сих пор в ходу.
– Значит, сбой произошел из-за износа? – спросила я с облегчением.
– Да. И этот сбой спас вам жизнь.
– Что вы хотите сказать?
Недолго же продержалась моя радость.
Плюм показал мне шляпу. Внутри под изолирующей подкладкой помещались замысловатые проводки и маленькие мигающие огоньки.
– Кто-то перемкнул ретекстуализационный замедлитель на детектор кодов ISBN. Если потянуть за шнур, в витках первичного мультипликатора начнется перегрев.
– Перегрев? – спросила я. – У меня бы перегрелась голова?
– Более того. Высвободилась бы энергия, достаточная для написания четырнадцати романов.
– Я пока только стажер, Плюм. Растолкуйте попроще.
Он серьезно посмотрел на меня.
– От шляпы – и от того, кто ее носит, – мало что осталось бы. Такое иногда случается с четвертой моделью, поэтому происшедшее сочли бы техногенной аварией. Вам повезло, что шнур перетерся. – Он тихо присвистнул. – Однако изящная работа. Кто-то хорошо знал свое дело.
– Очень интересно, – медленно проговорила я. – А вы не могли бы дать мне список людей, которые способны такое провернуть?
– Это займет несколько дней.
– Ничего, оно того стоит. Я вам позвоню.
Я встретилась с мисс Хэвишем и Глашатаем в штабе беллетриции. Глашатай кивнул в знак приветствия и сверился со своей неизменной папкой.
– Похоже, день предстоит поганый, милые дамы.
– Опять в Тарбере что-то?
– Да нет, в «Мэнсфилд-парке». У леди Бертрам сбежал мопс, и его срочно надо заменить.
– Опять? – уточнила Хэвишем. – Это уже шестой. Следила бы она за ним получше.
– Седьмой. Возьмите со склада.
Он обратился ко мне.
– Мисс Хэвишем говорит, что вы готовы сдать практический экзамен и перейти из стажеров в полноправные агенты.
– Готова, – ответила я, на деле понимая, что сказанное никак не соответствует действительности.
– Я в этом уверен, – задумчиво ответил Глашатай, – хотя, по-моему, немного рановато, но мы вынуждены так поступить из-за ухода на пенсию мистера Накадзимы. Я думал, вы еще несколько месяцев походите в стажерах. Что ж, – вздохнул он, – ничего не поделаешь. Я просмотрел список нарядов и подобрал вам задание, на котором вы и пройдете проверку. Это приказ Совета жанров о внутренней отладке сюжета.
Несмотря на природную осторожность, я, к стыду своему, дико обрадовалась возможности испытать свои способности. Куда меня отправят? В Диккенса? В Харди? Может, даже в Шекспира!
– «Тень – пастуший пес», – прочел Глашатай. – Автор – Энид Блайтон. Там нужен хеппи-энд.
– «Тень – пастуший пес», – медленно повторила я, силясь не показать разочарования. – Хорошо. Что я должна сделать?
– Задача очень простая. В настоящий момент Тень ослеп из-за колючей проволоки, так что его никак нельзя продать американскому кинопродюсеру. То, что он еще не продан, это плюс, а что слеп и бесполезен – минус. Нам нужно только, чтобы он каким-нибудь чудесным образом прозрел, когда в следующий раз попадет к ветеринару на странице… – он сверился с папкой, – двести тридцать два.
– И, – осторожно начала я, не желая показывать Глашатаю, насколько я не подготовлена, – какой у нас план?
– Подменить собак, – просто ответил Глашатай. – Все колли выглядят одинаково.
– А как насчет рудиментарной сюжетной памяти? – спросила Хэвишем. – Гладильщики не понадобятся?
– Это в списке работ, – ответил Глашатай, вырывая листок бумаги и протягивая мне. – Вы, разумеется, знаете о гладильщиках все?
– Безусловно! – ответила я.
– Хорошо. Еще вопросы есть?
Я помотала головой.
– Ну и отлично! – воскликнул Глашатай. – Да, еще одно. Брэдшоу расследует смерть Перкииса. Не подготовите ли вы для него отчет как можно быстрее?
– Конечно!
– Ладно…
Он пробормотал себе под нос несколько замечаний о том, что еще надо сделать и ушел.
Как только он отбыл, я обратилась к Хэвишем:
– Вы думаете, я уже готова?
– Четверг, – самым серьезным своим тоном произнесла моя наставница, – послушай меня. В первую очередь беллетриции нужны агенты, которым можно доверять. – Она окинула комнату взглядом. – Порой трудно понять, кому можно верить, кому нет. Иногда до тошноты самоуверенные юнцы вроде тебя становятся последним оплотом против тех, кто хочет причинить Книгомирью зло.
– То есть?
– То есть кончай задавать вопросы и берись за дело: отправляйся на свою первую практику. Понятно?
– Да, мисс Хэвишем.
– Значит, с этим покончено, – сказала она. – Еще вопросы есть?
– Да, – ответила я. – Что такое гладильщик?
– Ты что, не читала Путеводитель?
– Ой, он такой длинный, – заныла я. – Я сверяюсь с ним при каждом удобном случае, но прочла только введение.
– Ну, – сказала она, когда мы перенеслись на склады Уэммика в кулуары Великой библиотеки, – сюжеты обладают чем-то вроде подавленных воспоминаний. И с поразительной легкостью вдруг возвращаются к своему первоначальному течению.
– Как время, – прошептала я, думая об отце.
– Можно и так сказать, – ответила мисс Хэвишем. – Потому на заданиях по внутренней отладке сюжета нам часто приходится использовать гладильщик – дополнительное приспособление, укрепляющее основной сюжет. Как ты знаешь, мы изменили финал конрадовского «Лорда Джима». Первоначально Джим убегает. Слабовато. Мы подумали, что будет лучше, если он сдастся вождю Дорамину, как герой и просил после резни, устроенной Брауном.
– И как, получилось?
– Нет. Вождь все равно простил его. Уж как мы старались! И хамили вождю, и за нос его дергали! После сорок третьей попытки мы отчаялись. Брэдшоу чуть ли волосы на себе не рвал.
– Так что же вы сделали?
– Пришлось ретроспективно убить сына вождя во время резни. Это сработало. После этого вождь со спокойной совестью пристрелил Джима.
Я задумалась на мгновение.
– А как отреагировал Джим на то, что ему придется умереть? – спросила я.
– Да он первый просил об отладке сюжета, – проворчала Хэвишем. – Он считал смерть единственным честным выходом. Но сын вождя, представь себе, не пришел в восторг от такого решения.
– А, – ответила я, подумав, что в Книгомирье на другом конце карандаша жизни порой действительно имеется ластик.
– Итак, дашь фермеру чек на сто фунтов и купишь его свиней по цене вдвое выше рыночной: тогда он не будет нуждаться в деньгах и не станет продавать Тень продюсеру. Понятно? Добрый день, мистер Уэммик.
Мы пришли на склад. Уроженец «Больших надежд» Уэммик, коротышка лет сорока с побитым оспой лицом, радостно приветствовал нас.
– Добрый день, мисс Хэвишем, мисс Нонетот! Надеюсь, все в порядке?
– Все просто отлично, мистер Уэммик. Как я понимаю, у вас есть для нас несколько представителей семейства псовых?
– Да, – ответил кладовщик, показывая на двух собак, чьи поводки были привязаны к торчащему из стены крюку. – На замену мопса леди Бертрам – один экземпляр. Зрячая, для замены Тени, слепой овчарки, – один экземпляр. Чек для фермера на сто фунтов стерлингов, одна штука. Наличные на покупку свиней – сорок два фунта, десять шиллингов и четыре пенса. Распишитесь вот здесь.
Две собаки часто дышали и виляли хвостами. У колли глаза были завязаны.
– Вопросы есть?
– У нас есть легенда на этот чек? – спросила я.
– Воспользуйся воображением. Уверена, ты что-нибудь придумаешь.
– Минуточку! – воскликнула я. В голове у меня запищал сигнал тревоги. – А разве вы не идете со мной, чтобы наблюдать за выполнением задания?
– Вовсе нет! – Хэвишем осклабилась со странным блеском в глазах. – Наряды исполняются самостоятельно. Я поставлю тебе зачет – или незачет – после твоего рапорта о перекройке сюжета внутри книги. Это так просто, что даже ты не провалишься.
– А может, я лучше заменю мопса леди Бертрам? – спросила я, пытаясь выставить это задание более сложным и важным.
– Ни в коем разе! Кроме того, я больше не занимаюсь детскими книгами после инцидента с ягненком Ларри. Но поскольку «Тень» не переиздавалась, никто не заметит, что ты там намухлевала. Помни: беллетриция – почтенное учреждение. Ты должна подтверждать это всем своим видом и поведением. Будь решительна, честна и справедлива в своем деле. Уничтожай граммазитов с особой безжалостностью и держись подальше от мужчин с «серьезными намерениями».
Она на мгновение задумалась.
– Кстати, о намерениях. Ты взяла Путеводитель, чтобы вернуться назад?
Я похлопала себя по нагрудному карману, где лежала тоненькая книжица, и Хэвишем исчезла, чтобы спустя мгновение вернуться, взять собак и снова исчезнуть. Я уже готова была прыгнуть на второй этаж, когда знакомый голос за спиной заставил меня обернуться.
– Привет! – мурлыкнул Чеширский Кот. – Все в порядке?
Он сидел на верхушке Буджуммориала и расплывался в широчайшей улыбке.
– Я отправляюсь на практический экзамен.
– Великолепно! – обрадовался Кот. – И куда?
– В «Тень – пастуший пес».
– Энид Блайтон, издательство Коллинза, двести пятьдесят шесть страниц, с иллюстрациями, – пробормотал Кот, для которого всякая книга в Библиотеке являлась дорогим другом. – Если не считать слов на букву «с» и «п», то для Блайтон книга вовсе недурна. Продукт своего времени, можно сказать. И что ты собираешься в ней сделать?
– Хеппи-энд, – объяснила я. – Надо подменить собак.
– А! – сказал Кот, дрогнул усами и заулыбался еще шире. – Примерно как мы в прошлом году поступили с джипсоновским «Старым брехуном».
– «Старым брехуном»? – недоверчиво переспросила я. – И что, новый конец и правда счастливый?
– Надо было тебе прочесть эту книгу до того, как мы ее изменили. Печально – не то слово. У детей она вызывала психологическую травму.
Он громко фыркнул и исчез с легким хлопком.
Я немного подождала, на случай если он снова возникнет, а потом старательно прочла путь на второй этаж Библиотеки и сняла с полки роман «Тень – пастуший пес». Постояла немного. От волнения у меня взмокли ладони. Я выругала себя. Насколько сложной может оказаться отладка сюжета в Энид Блайтон? Я глубоко вздохнула и, несмотря на простоту романа, открыла тоненькую книжечку с изрядной дрожью в руках, словно отправлялась в «Войну и мир».
