Книга: Коллекция страхов прет-а-порте
Назад: Глава 10
Дальше: Глава 12

Глава 11

Надя
Черкашин, невежа, даже проводить Надю не догадался: «Выход сами найдете, ладно?»
– Найду, – с достоинством ответила она.
Но вместо выхода отправилась искать кассу – расследование расследованием, но надо ж и выигрыш получить! Разномастных фишек набралось полкошелька – интересно, на сколько долларов она разбогатела?..
Впрочем, у кассы выяснилось – хотя фишек и много, зато номинал у них несолидный. Однодолларовых оказалось семнадцать штук, пятидолларовых – восемь… А общий выигрыш – всего-то пятьдесят семь «условных единиц» и составил. Да еще и кассирша, мымра, съехидничала: «М-да, мадемуазель, сразу видно: играете по-крупному».
– Уж как умею, – отрезала Надя.
Схватила свои победные деньги и поспешила вниз, по помпезной, а-ля дом культуры, мраморной лестнице. Пока шла, разглядывала стоящие вдоль перил скульптуры (ужасные, желтого металла, золотые тельцы) и гадала: «С чего это у меня руки трясутся? От усталости – или луддомания уже началась?»
Впрочем, тряслись не только руки. Дрожало, казалось, все тело – и ноги, и плечи, и спина. Вот Черкашин вампир: всю энергию из нее выпил. Да и лицо, как услужливо продемонстрировали зеркала в огромном нелепом холле, тоже смотрелось бледненько. М-да, нехорошая в этом «Золоте Маккены» аура. Очень странно, что многие люди ходят сюда не по делу, как она, а по доброй воле и за собственные деньги.
– Приходите к нам еще! – улыбнулся ей охранник на выходе.
– Нет уж, спасибо, – поморщилась Надя и с трудом – все силы пришлось вложить! – толкнула вращающиеся стеклянные двери. Ура, наконец-то выбралась! Улица, воздух, пробки, толпа пешеходов у «зебры», рев моторов, копоть выхлопных труб… Надя приостановилась, с наслаждением вдохнула уличный чад, немедленно нарвалась на чью-то претензию («Чего столбом встала, дяревня?») – и широко улыбнулась. Господи, как хорошо-то – когда кругом обычная, суматошная жизнь, а не крашенная в красное-черное иллюзия. Да и еще одна приятность: знать, что Димка Полуянов совсем рядом. Вон в том кафе, наискосок от казино, должен ждать, и, наверно, уже волнуется…
От одной только мысли про журналиста, про то, что они снова в одной связке работают – противная дрожь сошла на нет. А уж когда она ему о своих достижениях отрапортует – и вовсе будет эйфория! Ведь сам-то Димочка – за Черкашиным сколько дней охотился, и все безуспешно. А она – не только изловила казиношника, но и получила от него ценнейшую информацию! Можно хоть сейчас на конспиративную квартиру Марата ехать – и там, Надя не сомневалась, они обязательно найдут что-нибудь важное. Черкашин, может, и ведет какую-то свою игру, но насчет тайного жилища Макарского, похоже, не соврал – или она уж совсем не разбирается в людях…
Митрофанова шустрой ласточкой перебежала дорогу, бодрым шагом дотопала до кафе, распахнула дверь, тут же заметила Диму – и в изумлении застыла на пороге.
Полуянов сидел за столиком не один. Совсем рядом с ним, в миллиметре – так близко придвинут соседний стульчик! – расположилась Лерочка. Ручонка – доверчиво вложена в лапищу журналиста, голова – покоится на его плече, носик – уткнут в Димину грудь. А сам журналист – заботливо склонился к девушке и ласково поглаживает ее по спине.
– Сволочь… – одними губами прошептала Надежда.
И, в дневной тишине кафе, расслышала, как Лерочка – всхлипывает, а журналист – успокаивающе бормочет:
– Все, деточка, все. Теперь я с тобой…
Сволочи, – тут же поправилась Надя. – Оба.
Повернуться и уйти. Молча.
– Надька! – вдруг услышала она Димин голос.
Соизволил, наконец, заметить. О, и заметался как! Отстранил Лерочку, стул свой от нее отодвинул… Одно слово – кобель, которого врасплох застигли.
Надя, в горячке обиды, забыла, что никаких прав на кобеля Полуянова у нее, собственно, нет. Он – свободный мужчина, а она – всего лишь подруга детства, почти что родственница. Однако тут любая родственница возмутится – если на ее глазах так бессовестно обниматься. Со всякими наглыми моделями.
– Иди, Надюша, сюда, – заорал Полуянов. – Мы тут без тебя уже скучаем. Садись, вот меню, вот водичка…
– Вижу я, как ты скучаешь, – процедила Надя.
Впрочем, подвести себя к столу позволила.
– Привет, – вяло улыбнулась ей Лерочка.
Надя не преминула отметить: глаза у девушки заплаканы, губная помада – расплылась. А выглядит, несмотря на это, – шикарно. Юная, грациозная, трепетная. Несчастная, скорбная, страдающая – но все равно богиня. Везет же тем, у кого гены так удачно сложились!
– Откуда ты, Лерик, взялась? – Надя изо всех сил старалась, чтобы голос звучал равнодушно. – Случайно, что ли, мимо проходила?
– Да нет… – замялась девушка, жалобно взглядывая на Полуянова. – Я специально приехала, мне Дима разрешил… – Ее глаза снова наполнились слезами. – Дим, скажи сам, а?
Надино сердце кольнуло.
А журналист – заговорщицки понизил голос и торжественно сказал:
– Лерка нам такую сенсацию принесла!
– Сенсацию? – подняла бровь Надя.
– И наше дело – теперь, считай, разгадано, – заверил ее журналист. – На восемьдесят процентов – это уж точно.
…Надя слушала рассказ Полуянова, как завороженная. Лера же, пока журналист повествовал, на подругу глядеть избегала – невежливо пялилась в пол. И было от чего. Сама Надя, пожалуй, от стыда сгорела, когда б про нее такие вещи рассказывали.
С одной стороны, Лерку, конечно, жаль – подумать только, как эти негодяи из «Клиники доктора Блохиной» ее подставили! Запудрили мозги какой-то миомой – а что на самом деле сотворили! Но, с другой стороны, – какие все же фотомодели бессовестные и развращенные! Разве можно – самую сокровенную, самую интимную часть своей жизни вот так, в легкую, перед посторонними людьми вываливать? Надя, случись бы с ней такое, – даже лучшей подруге не рассказала. А Лера – не постеснялась примчаться к Диме, мужчине, малознакомому, – и изложить во всех деталях. О том, как ей яйцеклетки выращивали – а потом их доставали известно из какого места, и теперь для разных темных делишек используют… Фу, гадость.
…А журналист продолжал заливаться – Лериного смущения и осуждающих искорок в Надиных глазах не замечал:
– У Леры даже медицинское заключение есть. – Он достал украшенную двумя печатями и угловым штампом страничку, зачитал: «УЗИ-осмотром выявлено, что пациентке Летягиной была проведена стимуляция супер… супер чего? суперовуляции с целью последующей донации – кого? – тьфу, язык сломаешь… ооцитов… а также…»
Лерочка опустила голову еще ниже и всхлипнула.
– Хватит, Дима, – поморщилась Надя. – Медицинский аспект я поняла: вместо операции по удалению миомы Лере провели другую – изъяли яйцеклетки. Только дальше-то – что?
– Как что? – удивился журналист. – Это ж какая тема!
– Ты собираешься об этом в газете писать?! – вдруг встряла в разговор Лерочка. И истерически выкрикнула: – Нет! Ни за что!
– Но ты ж сама со мной встретиться захотела… – растерянно начал журналист.
– Я не потому! Я не для газеты, а как с другом! Мне просто даже поговорить не с кем! Мне так страшно! – Лерин голос дрожал все больше.
– Слушай, не канючь, а? – попросила Надя.
– Тебе легко говорить! Ты на моем месте – еще б не так орала!!
«Какое и правда счастье – что у меня денег не хватило в той клинике лечиться», – подумала Надя. Она задумчиво произнесла:
– Да, а ведь Соню тоже якобы от миомы лечили?
– Тоже, – всхлипнула Лерочка.
– А еще кого-нибудь – из вашего модельного агентства? Или общих знакомых?
– Нет, – покачала головой фотомодель. – Больше никто из наших на медосмотр туда не ходил. В Милан-то – только мы с Сонькой ехали.
– А при чем здесь Милан? – не поняла Надя.
– У нас с Соней был контракт с итальянцами. В июне, на целый месяц, в Милане работать. А перед заграничной поездкой всегда нужно медосмотр проходить. Иначе визу не дадут.
Дима с Надей переглянулись.
– Это кто тебе сказал, про медосмотр и про визу? – осторожно спросил Полуянов.
– Марат.
– И в клинику – тоже он вас привел? – уточнила Надя.
– Ну да, – кивнула Лера.
– И Марат – теперь мертв… – задумчиво произнесла Митрофанова. – Да, похоже, он в этом деле по самые уши. Но в чем, интересно, была его роль?
– Как в чем? – пожал плечами журналист. – Могу об заклад побиться – поставщик.
– Поставщик – но чего? Я главного не понимаю – для каких целей у Леры с Соней яйцеклетки-то забирали?
– Ясно, как божий день, – хмыкнул Полуянов. – Для использования в нелегальном бизнесе по омоложению. Это ж сейчас самая мода! Всего-то двадцать штук баксов – и ты на двадцать лет моложе. Миллион политиков уже омолодился. И артисты известные – практически все.
– Это я знаю, – кивнула Надя. – Омоложение стволовыми клетками. Но при чем здесь яйцеклетки – все равно не пойму.
– Так из них же стволовые клетки и делают! – воскликнул журналист.
– С чего ты взял? – покачала головой Надя.
– А из чего же еще?
– Их… их… – Надя запнулась.
Вот угораздило, – ввязаться в разговор на столь скользкую тему! Не знаешь, как и отвечать.
– Ну, давай, Флоренс Нантингейл! – подбодрил Полуянов. – Давай, великий доктор!
– Флоренс Нантингейл вообще-то медсестрой была, – огрызнулась Надя. – А стволовые клетки, к твоему сведению, получают вовсе не из яйцеклеток, а, – она, словно в омут прыгнула, выговаривая неприятное слово, – из абортивного материала. А также из пуповины новорожденных. Или – из собственной крови пациента.
– Ох, и умная же ты, Надька… – выдохнул журналист.
Митрофанова приосанилась.
– …Только информация у тебя – устаревшая, – закончил Полуянов.
– У тебя есть другая? – прищурилась Надя.
– Ага, – кивнул Дима. – Слышала про президента одного близлежащего? Который из писаного красавца вдруг Кощеем Бессмертным обернулся. По лицу – будто трактором проехали?
– Кто ж не слышал, – пожала плечами Надя. – Но его, говорят, спецслужбы отравили?
– Старо, Наденька, старо, – повторил журналист. – На самом деле было совсем не так. Никто этого президента не травил. Просто он тоже решил, в духе последней моды, – стволовыми клетками омолодиться. Ну, и обратился в одну немецкую клинику. Чтобы ему там вкололи эти, как их… я специально в словаре смотрел… остеобласты.
– Кого? – не поняла Надя.
– Эх ты, темнота! Остеобласты. А в этой клинике немецкой – остеобласты как раз из абортивного материала и берут. И это, между прочим, чревато. Подожди, сейчас посмотрю, я из надежного источника передрал. – Дима заглянул в свой блокнотик. – Вот, цитирую: «Президенту вкололи некачественный раствор остеобластов. При подготовке препарата с клетками кожи случайно были перемешаны клетки хрящей и костей – их «зацепили» при перемалывании эмбриона возрастом 16—18 недель. Вот клетки кости и «проявились» у высокопоставленного пациента на лице». Поняла?
– Не совсем, – честно призналась Надя.
Лерочка же и вовсе сидела с таким видом, будто на лекцию по высшей математике пришла.
– Повторяю для тех, кто не понял, – важно сказал Дима. – При омоложении президента сопредельной державы использовали стволовые клетки, взятые из крупных эмбрионов. Из взрослых, если можно так выразиться. Аборт обычно на каком сроке делают, а, Надюх?
Надя покраснела – но ответила:
– До шестнадцати недель.
– Ну, вот. А у таких эмбрионов уже и хрящи, и кости есть. Вот эти кости с хрящами случайно и попали в препарат, который готовили для омоложения президента. И проявились на его лице. Его ж и правда как будто костями по роже молотили!
– Дикость какая-то, – пробормотала Надя.
– Не дикость, а одна из наиболее правдоподобных версий, – поправил журналист. И торжествующе заявил: – О ней весь научный мир в курсе.
– А ты, конечно, этого научного мира – достойнейший представитель, – бросила шпильку Надя.
Полуянов сделал вид, что не расслышал, – и закончил:
– Так что теперь, после случая с президентом, во всех ведущих клиниках на МАЛЕНЬКИХ эмбрионов перешли. Совсем маленьких, чтобы уж точно без костей. А получают их так: берут у красивых, здоровых теток – вроде Лерки – яйцеклеточки. Оплодотворяют в пробирке. А потом пускают на молодильные лекарства.
– Откуда ты все это знаешь? – строго поинтересовалась Надежда.
Журналист слегка смутился:
– Да я вообще-то давно к этой теме присматриваюсь… Информацию собираю. Только раньше у меня доказательств никаких не было.
– А у тебя их и сейчас нет, – вдруг брякнула Лерочка.
Ловким движением выхватила из Диминых рук медицинское заключение, бросила его в сумочку, сказала:
– И только попробуй про меня хоть слово написать! Хоть анонимно, хоть как! – Она секунду подумала и добавила: – А напишешь – по судам затаскаю, так что мало не покажется!
– Но почему?! – взмолился журналист. – И потом: где логика? Я, что ли, эту историю из тебя клещами тянул? Сама пришла, рыдала тут, все рассказала – а теперь в кусты.
– Мы, женщины, такие, – хмыкнула Надя.
А Лера спокойно признала:
– Да дура я была, что пришла.
– Совсем нет… – начал журналист, но фотомодель перебила:
– Врать не буду: сначала я и правда думала вокруг этого дела бучу поднять. С твоей помощью. Чтоб народ эту клинику камнями закидал. А менты маски-шоу им устроили.
– А теперь что?
– А теперь – передумала.
– Быстро же у тебя мнение меняется!
– А это все из-за нее. – Лерочка кивнула на Надежду. И объяснила: – Заметила я, какими глазами даже она, святая душа, на меня смотрит. Как на прокаженную, ей-богу. А что будет, когда соседи узнают? Одноклассники? Мамаша?.. Нет уж, фигу.
– Так что – просто спустишь им с рук? – прищурился журналист. – Промолчишь? А клиника – пусть и дальше девчонок вроде тебя обманывает?
– А что мне те девчонки? – пожала плечами Лерочка.
Встретила разочарованный взгляд журналиста и накинулась на него:
– Вот представь: если б тебя вдруг такое коснулось – ты что б сам стал делать? Допустим, в какой-нибудь больнице тебя СПИДом заразили? Что, статьи бы о себе писал? Чтобы потом каждая сволочь пальцем показывала?!
– Но у тебя же не СПИД! – возразил журналист.
– Хрен редьки не слаще, – пожала плечами девушка. – СПИД или эмбрионы похищенные – обывателям все равно. Косточки перемелют так, что мало не покажется.
– Логично, – поддержала Лерочку Надя.
– Но оставлять это дело все равно нельзя, – не сдавался журналист.
– А кто сказал, что я оставлю? – хмыкнула Лера. – Я просто другим путем действовать буду. Неофициальным. Въезжаете?
– Не очень. Объясни, – попросил Полуянов.
– Да просто к докторше этой приду, к Блохиной! Со всеми доказательствами, с заключением. – Лера помахала украшенной печатями бумажкой. – Она в жизни от такого не отопрется! Что я у нее попрошу – то мне и даст. Хоть миллион. А не захочет – я в милицию сразу пойду. Так и предупредю ее, то есть предупрежу. А этот ваш пиар – он мне на фиг не нужен. Я с докторицы и без пиара, безо всяких статей в газетах, кучу бабок слуплю.
«Вот стерва», – подумала Надя. Коротко взглянула на Диму и порадовалась – ура, тот на фотомодельку тоже с осуждением смотрит.
Митрофанова тихо спросила:
– А ты, Лерочка, не боишься?
– Чего?
– Что тебя, например, убьют. Или как минимум покалечат.
– Да ладно! – хмыкнула девушка.
– Шантажистов часто убивают, – покачала головой Надя.
– Поменьше сериалов смотри, – посоветовала фотомодель. – Никто меня убивать не будет.
– А ты про Соню вспомни, – грустно усмехнулась Надя.
– При чем здесь это? – поморщилась Лера. – Ее Илюшка грохнул, от несчастной любви. Или Черкашин, из ревности. Или, – она подмигнула Наде, – ты. Из зависти.
– Знаешь что, Лерочка… – возмутилась Митрофанова.
– Брейк, девчонки! – потребовал Полуянов. И обратился к фотомодели: – А, по-моему, Надя дело говорит. Очень возможно, что Соня – как раз за свой шантаж и поплатилась.
– Да с чего вы это взяли?! – проворчала Лера.
– Да ты же сама рассказывала! – подхватила Надя.
– Я? Когда?!
– Ну, не впрямую, конечно, – усмехнулась Митрофанова. – Но, помнишь, говорила, что Соня хвасталась, будто она скоро разбогатеет?
– Да Сонька трепачка была еще та! – презрительно хмыкнула Лера. – Вечно несла какую-то ахинею.
«Хороши подруги», – быстро подумала Надя и продолжила:
– А мне кажется, что Соня – не болтала. Она девочка, судя по всему, пытливая была. И вполне могла тоже пронюхать о темных делишках с вашими яйцеклетками. А потом начать доктора Блохину шантажировать.
– Да как она могла пронюхать… – начала Лерочка – и вдруг замолчала. А потом неожиданно воскликнула: – Бли-ин!
Выкрик получился громким – на девушку даже официанты из дальнего угла кафе покосились. А Лера повторила, еще звонче:
– Блин, блин, блин!
– Что? – всполошилась Надя.
– На том показе… когда Соньку убили… я ведь эту Ирэну видела! Она в зрительном зале сидела!
– Кого ты видела? – не понял Дима.
– Ирэну Валентиновну! – повторила Лерочка. – Доктора Блохину. Директора клиники!.. – Она в ужасе уставилась на Надю: – Значит, точно: это она Соньку грохнула! Вот сука!
– Да совсем не факт… – начала Митрофанова.
– Постой, Наденька, – остановил ее Полуянов. И обратился к Лере: – Ты уверена, что именно Блохину на том показе видела? Или просто похожую на нее женщину?
– Что ж у меня – глаз нету? – сердито заговорила Лера. – Она, змеюка, стопроцентно. Укладка вечерняя, шпильки в полметра. И костюм салатный, со стразами, брюки зауженные, в пол, и рукав две трети, от Кавалли.
– Так-таки от Кавалли? – ехидно уточнила Надя.
– А то я не отличу! Модель весна-лето этого года, я такой же костюм, только красный, в «Космополитэне» видела, в «тенденциях сезона».
– Так издалека разглядела, от какого модельера костюм? Аж из-за кулис? – продолжала сомневаться Надежда.
– У меня глаз наметанный, – хмыкнула Лера. И снисходительно пояснила: – Столько уж всяких Кавалли-шмавалли на себе перетаскать пришлось…
– Но Соню убили в артистическом туалете. За кулисами. А там ты, Лера, доктора Блохину видела? – вкрадчиво поинтересовался журналист.
– Не видела, – вздохнула Лерочка. – Но только потому, что у меня возможности такой не было. Ты ж помнишь, Надька, – я в гримерке торчала безвылазно…
– Значит, и доказательств никаких нет, – пожала плечами Надежда.
– Да ладно – нет! Сама подумай. Допустим, прихожу я в ментовку. И сливаю ментам эту историю про наши с Сонькой яйцеклетки… Показываю заключение свое медицинское… И говорю еще, что Блохина, которая яйцеклетки ворует, на том показе была, где Соньку грохнули… Да ей хана, однозначно!
Девушка замолчала, задумалась.
– О чем задумалась? – усмехнулась Надя. – Мозгуешь, как ЕЩЕ больше денег с Блохиной слупить?
– Нет, – покачала головой Лера. – О другом…
Она обвела глазами Надю с Димой и вдруг предложила:
– Короче, так. Хотите, вас обоих в компаньоны возьму?
– В компаньоны? Для чего? – не поняла Надя.
– Вы вроде оба умные и осторожные, так что оба и пригодитесь… Ну, по рукам?
– О чем ты, Лера? – повторила вопрос Надя.
– О господи, непонятно, что ли? Давайте ВМЕСТЕ Блохину прищучим. Мы вместе. Все трое. Командой.
– Прищучим? – переспросил Полуянов. – В смысле – разоблачим?
– Ну, зачем же сразу разоблачать? – цинично усмехнулась девушка. – Мне лично ее самодеятельность по фигу. Пусть и дальше шустрит. Если за моральный ущерб, конечно, заплатит. Миллионов пять. Ясное дело, долларов.
– Лера, ты что такое говоришь? – возмутилась Надя.
– А что я говорю? Нормальная сумма. Никуда эта Блохина не денется. Отбашляет.
– А как мы эти миллионы делить будем? – усмехнулся Полуянов.
Лера, похоже, этот вопрос уже обдумала и ответила быстро:
– Да так – мне четыре, а вам лимон на двоих. Нормально?
– Ну и бред… – выдохнула Надя.
А Полуянов деловито спросил:
– Всего миллион? Да на двоих?! А что так мало?
– Да ладно – мало! – возмутилась Лерочка. – Это ж целых двадцать пять процентов!
– Двадцать, – поправил Дима.
– Ладно – полтора лимона. Но это – последнее слово. Больше ни копейки не дам. На полтора лимона, надеюсь, согласны?
– Ну и шоу… – усмехнулась Надя.
Лера метнула на нее сердитый взгляд:
– Слушай, ты, библиотечка!.. Задолбала! Ты можешь не комментировать?
– Послушай, Лерочка… – начала Надя.
Но Леру уже понесло.
– Надоела ты мне! Выламывается, философствует… Тоже мне, Сократ. Сократша престарелая! Не хочешь участвовать – так и скажи, упрашивать не буду. Ну, последний раз: или мы одна команда, или – проваливай. Решай.
– Вот как ты заговорила, – усмехнулась Надя.
– Да потому что достала ты меня своим покровительством. Хуже нашей биологички, ей-богу.
Полуянов в ссору не вмешивался, молчал – но поглядывал на обеих с нескрываемым интересом. И, кажется, гадал: подерутся девчонки или же обойдутся устной перепалкой.
– Да что тут решать? – пожала плечами Надя. – Меня твое предложение не интересует.
– Вот как? – озадаченно пробормотала Лерочка. – Деньги, что ли, не нужны? Хочешь до пенсии с копейки на рубль перебиваться? Ну, валяй. Фиг с тобой. Мы с Димкой и вдвоем справимся. Правда, Димочка? – Она повернулась к Полуянову, растянула губы в соблазнительнейшей улыбке. – Прикинь: тебе целых полтора миллиона баксов достанется! Одному!
– Звучит заманчиво… – задумчиво протянул журналист.
Надя смотрела на него с нескрываемым ужасом.
– Супер! – обрадовалась Лера. – Значит, согласен?
– Нет, – покачал головой Полуянов. – Конечно же, нет. – И твердо добавил: – Даже обсуждать эту затею не хочу.
Надя просияла. А Лерочка изумленно выдохнула:
– Но почему? Тоже, что ли, нравственный такой? Высокоморальный?! Типа, строитель коммунизма? Десять заповедей?
– Не в этом дело, – покачал головой Полуянов. – Просто у нас с Надей такой принцип, – он заговорщицки подмигнул подруге детства, – мы никогда не беремся за заведомо тухлые дела.
Девушка побледнела:
– Ах, вот, значит, как…
– Лерочка, ты только не обижайся, – успокаивающе, будто ребенку малолетнему, проговорила Надя. – Но то, что ты предлагаешь, и правда очень глупо. И опасно. Мы лучше что-нибудь другое придумаем…
– Да пошли вы, оба! – фыркнула девушка. – Нашлись, блин, старые мудрецы-перцы. Нужны вы мне сто лет! И без вас справлюсь. Чао-какао, дохляки.
Она подхватила сумочку, вскочила и быстрым шагом бросилась к выходу из кафе.
Надя с Димой переглянулись.
– Ох, ну и дура же девчонка… – пробормотал журналист.
– Лера, стой! – не выдержала Надя. – Вернись!
Но Лерочка только ускорила шаг и почти бегом выскочила на улицу.
Три часа спустя
Надя
Надя валялась на тахте и вполголоса напевала – всякие детские глупости, про голубой вагон, да про чунга-чангу. Родион возлежал рядом и озадаченно поглядывал на хозяйку: неприкрыто удивлялся. Не привык, что она в постели посреди бела дня расслабляется. И тем более песнопений не ожидал.
Наде же было дьявольски хорошо. И пусть она понимала: счастье ее мимолетно, но разве оно становилось от этого менее ценным? Хотя бы полчасика понаслаждаться, помечтать, что так будет всегда…
Что Дима, милый Дима будет постоянно о ней заботиться. Привозить домой на такси и всю дорогу держать ее ладонь в своей. Распахивать перед ней дверь и помогать расшнуровывать босоножки. Укладывать на тахту («Отдохни, Наденька!») и заботливо укутывать ноги пледом…
…Едва Лерка (вот сумасшедшая девица!) выскочила из кафе, Надя вдруг поняла: все, она больше не может. Сдулась, лопнула, разлетелась в клочья. Последние события ее вымотали. Полностью, до донышка. Один сегодняшний день чего стоил – сначала утреннее шоу в родной библиотеке, потом – слезы в редакционном кабинете Полуянова, затем сложнейший разговор с Черкашиным и еще более тягостная встреча с Лерочкой… Но она ведь – не робот! И не Рэмбо – у нее обычный, женский, хрупкий организм, который очень устал. До такой степени, что достаточно любой мелочи – и она просто впадет в истерику. Начнет посуду бить. Или как минимум рыдать в полный голос.
Полуянов – сразу видно, друг детства – ее состояние понял. Решительно сказал:
– Извини, конечно, Наденька, но на тебе лица нет. Устала?
– Устала. Только кого это волнует? – вздохнула Надя.
– Меня, – строго заявил журналист. – Вот что, подруга. Никаких больше дел. Отвезу тебя домой.
– Какое – домой? – поморщилась Надежда. – Столько всего сделать надо. Давай про Черкашина поговорим. У меня от встречи с ним такое двойственное ощущение осталось… Надо посоветоваться.
– Позже, – возразил журналист. – А пока – у нас с тобой тайм-аут. Хотя бы на пару часов.
– У нас с тобой? – слабо улыбнулась девушка.
– У тебя. А я временно обращаюсь в твоего холителя и лелеятеля.
– Кто бы возражал… – пробурчала Надя.
И вот уже третий час она наслаждалась. Отдыхом. Безопасностью и уютом квартиры. Звяканьем посуды и чертыханьями, доносившимися с кухни, – Полуянов взялся собственноручно изжарить яичницу… Просто чунга-чанга какая-то.
Дима заглянул в комнату:
– Надюшка, ты проснулась?
– Угу, – широко улыбнулась она. – Не слышишь, что ли, как я пою? – И «на бис» исполнила: – «Чунга-чанга, лето круглый год!»
– Здорово! – оценил Полуянов. – А я думал, это по радио… Ну, вставай, я там подобие яичницы сваял. И кофе сварил.
Надя легко спрыгнула с тахты, улыбнулась – эх, мечта всей жизни! Родион в ногах, Полуянов – на кухне…
– Повеселела, – констатировал журналист.
– Вот уж не думала, что ты умеешь яичницу жарить, – подмигнула она.
– Я умею еще и макароны варить. С сосисками, – разохотился Дима. – Хочешь?
– Очень хочу, – заверила Надя. – И ловлю на слове. Но давай сначала яичницу съедим.
…Кулинарный изыск Полуянова оказался вполне достойным. Дима и про соль не забыл, и про приправы, а горелая корочка по краям лишь придала яичнице дополнительный шарм. У Нади так и вертелась на языке реплика про «идеального жениха» – но она благоразумно оставила ее при себе. И вместо этого сказала:
– Ну, Димка, спасибо. И выхолил, и накормил, и полелеял. Давай, про Черкашина тебе наконец изложу. А то очень меня этот тип беспокоит. Любой гадости от него можно ждать…
– Давай, – кивнул Дима.
Но едва Надя раскрыла рот, как из коридора послышались визги мобильника.
– Мой, – сказал журналист.
– Ясное дело – твой. У меня сотового нету.
– Извини, надо ответить… – Он поспешил в коридор. – Алло?.. Чего?..
Далее последовала долгая пауза.
Потом – раздался раздраженный Димин голос:
– Меня зовут Дмитрий Полуянов, я корреспондент газеты «Молодежные вести». Этого достаточно?
«Интересные у него звонки…» – лениво и сыто думала Надя.
– Давайте ближе к делу, – между тем потребовал у абонента Полуянов.
«Ох, какой строгий!» – оценила Митрофанова.
– Что-о? Что вы сказали? – вдруг раздалось из коридора. Димин голос зазвучал взволнованно. – Какая девушка?.. Как она выглядела?
Надя вздрогнула, вскочила, бросилась в коридор. Испуганно уставилась на Диму. Увидела, что тот стоит бледный, в пальцах – комкает сигарету (хотя прекрасно знает, что у нее дома курить нельзя).
– А где она сейчас?.. Господи… Хорошо, спасибо. Я вас понял.
Он нажал на отбой.
– Что случилось? – напустилась на него Надежда.
– Дай, пожалуйста, спички, – сухим, пустым голосом попросил журналист.
Было в его тоне что-то такое, что Надя безропотно, как верная жена, метнулась на кухню. Притащила спички и блюдечко – вместо пепельницы. И даже не поморщилась, когда по коридору потек ненавистный табачный запах.
– Что случилось, Дима? – тихо повторила она.
– Да то, что мы оба с тобой – большие идиоты! – в сердцах воскликнул журналист. – Отдыхаем, яичницу жрем. Сволочи.
– Да объясни же ты наконец! – начала злиться она.
– Что объяснять? Сама послушай. Я разговоры с незнакомых номеров всегда записываю.
– Зачем?
– На всякий пожарный. А то бывали тут всякие… Ин-цын-денты и пры-цын-денты…
Он пощелкал какими-то кнопками и протянул Наде свой телефон.
Алло?
Скажите, пожалуйста, как вас зовут?
Чего?
Это очень важно. Дело в том, что я нашел телефонный аппарат, мобильник… нет, не так, подобрал… ф-фу, черт, не знаю даже, как сформулировать… В общем, я просто звоню по последнему из набранных номеров… это ваш как раз оказался. Мне надо как-то к вам обращаться? Как вас зовут и кто вы, пожалуйста!
Дмитрий Полуянов, корреспондент газеты «Молодежные вести». Этого достаточно?
Очень… очень приятно. Понимаете, тут такая беда. Я вышел с собакой погулять, а здесь такое…В общем, одна девушка – я ваш номер в ее телефоне как раз и нашел, – она сегодня, в двенадцать двадцать вам звонила… ее машина сбила… вы не волнуйтесь, не насмерть, но ее в реанимацию увезли…
Что? Что вы сказали? Какая девушка? Как она выглядела?
Юная совсем девушка. Стройная, голубые глаза, черные волосы. Голубые джинсы, рубашка светлая, цвет точно не разглядел, крови очень много… Она дорогу переходила, и машин вроде не было… Я даже не понял, откуда эта «девятка» взялась…Темная такая, без номеров…
А где она сейчас?..
Ее, кажется, в Институт неотложной помощи увезли. Сказали, что в реанимацию, состояние критическое… А телефон я уже потом заметил и подобрал, его от удара метров на пятьдесят отбросило, он сломан… Но список исходящих уцелел, вот я по последнему из набранных номеров и звоню.
Господи… Хорошо, спасибо. Я вас понял.
Дима нажал на «стоп».
– Какой ужас… Бедная Лерка! – выдохнула Надя. – Зачем же мы ее отпустили?!
– Справочник дай. – Полуянов раздавил в блюдечке недокуренную сигарету.
Надя поняла с лету. Тут же вручила журналисту телефонную книгу:
– Институт неотложной помощи – он, наверно, там, где экстренные номера…
– Да. – Дима уже жал на кнопки. – Алло, будьте добры, подскажите… Летягина Валерия… В каком отделении?.. Вроде в реанимации… Да, спасибо, – севшим голосом поблагодарил он.
Надя услышала – в трубке запищали короткие гудки.
– Что?! – в ужасе потребовала она.
– Состояние крайне тяжелое, говорят… – пробормотал журналист.
Надя закрыла глаза и почувствовала, как по щекам текут слезы.
– Поехали, – тронул ее плечо Полуянов.
Назад: Глава 10
Дальше: Глава 12