Книга: Новогодний детектив (сборник рассказов)
Назад: Валерия Вербинина Белая сирень в декабре
Дальше: Марина Крамер Ледяная ночь

Дарья Донцова
Денежный торт

Если вам в муже все кажется прекрасным, то это наверняка чужой муж.
Я покосилась на без умолку трещавшую Риту и мысленно пожалела, что согласилась зайти к соседке попить чаю. Не успела я перешагнуть порог квартиры Митрофановых, как Ритуся начала вываливать мне на голову накопившиеся к супругу претензии. Перечень прегрешений Павла оказался, с одной стороны, велик, с другой – стандартен, девять из десяти женщин могут сказать о своем спутнике жизни, что он: невнимателен, не помогает по хозяйству, придя со службы, мигом ложится на диван у телевизора, зарабатывает недостаточно денег, настаивает на жесткой экономии… Дальше продолжайте сами, у любой супружеской пары, прожившей вместе более года, возникают взаимные претензии. Если вы хотите сохранить семью, помните: в браке тяжело лишь первые тридцать лет, потом становится намного легче. Нет ни малейшего смысла оформлять сразу после медового месяца развод и подыскивать нового спутника жизни – пройдет двенадцать месяцев, и вам станет понятно: второй муж невнимателен, не помогает по хозяйству, придя со службы, мигом ложится на диван…
Не подозревавшая о моих мыслях Митрофанова внезапно примолкла, затем спросила:
– Тань, скажи, нам надо разводиться?
Я пожала плечами:
– Завтра Новый год, елка, подарки, салат оливье, не порти праздник.
– Пашка не заслужил праздника, – яростно ринулась в бой Рита, – он мне даже пустячка не купил.
– Откуда ты знаешь? – удивилась я. – Скорей всего, Павел спрятал презент, чтобы ты не наткнулась на него раньше времени.
– Это заботливый Гри так поступает, – заныла Рита, – я видела вчера, как твой муж вез в лифте пакет из магазина шикарного женского белья. А мой тридцать первого декабря сгоняет в булочную и принесет коробку конфет. Представляешь? Я худею, сижу на диете, пытаюсь сбросить вес и… получу шоколад. Что мне делать? Я спрашиваю тебя не как соседку, а как психолога!
Я постаралась придать лицу строгое выражение ученой дамы. Если вам предложат определить профессию женщины слегка за тридцать, не очень модно подстриженной, достаточно скромно одетой, в туфлях на удобном пятисантиметровом каблуке и с вполне приличной, но недорогой сумкой, то какие предположения у вас появятся? Учительница, бухгалтер, врач из районной поликлиники, сотрудница НИИ, администратор в гостинице, библиотекарь. Сильно сомневаюсь, что вы уверенно ответите:
«Она член группы по расследованию особо тяжких преступлений».
И слава богу, что я не привлекаю к себе внимания, по роду службы мне частенько приходится прикидываться самой обычной теткой, в голове у которой только мысли о детях-безобразниках и о меню семейного ужина. Но, увы, малышей у нас с Гри нет, готовлю я скверно, а думаю чаще всего о том, о чем обывателям лучше не знать. Ну, например, можно ли убить человека, сильно его испугав, – было у нас осенью такое дело. Никто из соседей и не подозревает, чем мы с мужем занимаемся, окружающие твердо уверены, что Гри актер средней руки, зарабатывающий на жизнь рекламой, ведением свадеб, юбилеев и корпоративных вечеринок, а я преподаю психологию в институте заочникам, поэтому частенько выезжаю в регионы, чтобы принимать у студентов зачеты и экзамены.
– Ну же, дай мне совет, – потребовала Рита, – я на перепутье. Может, мне уехать временно жить к маме?
– Глупая идея, – вздохнула я, – уходя уходи. Думаешь, если ты соберешь чемодан и укатишь к родительнице, то Паша испугается и помчится за тобой?
– Не захочет же он встречать Новый год в одиночестве, – сказала Митрофанова.
– А если наоборот? – прищурилась я. – Обрадуется побегу супруги, закатит вечеринку, созовет приятелей, начнет веселиться?
Рита сжала кулаки:
– Я тогда его убью!
– Ты осядешь у мамы, гулянка будет происходить без тебя, – резонно возразила я, – в общем, не порти никому праздник, попробуй забыть свои обиды, в Новый год случаются чудеса, может, вы с Пашей начнете новую главу в отношениях.
– Это сказки для детсадовцев, – отмахнулась Рита.
– Откуда ты знаешь, что муж завтра ничего тебе не подарит? – заехала я с другой стороны.
Рита с жалостью на меня посмотрела:
– Тань, разве в наших квартирах можно что-нибудь спрятать? Три обычные комнаты плюс ванная, кухня и тубзик. Ну еще прихожая! Да я все Пашкины захоронки наизусть выучила! Заначка у него в инструментах лежит, или он ее за унитаз прячет, в нише, где стояк проходит, на большее у мужика фантазии не хватает. Я туда уже заглядывала. Ничего нет.
– Еще не вечер, – оптимистично воскликнула я.
– Да ладно тебе! – шмыгнула носом Рита. – Может, сбегать в супермаркет, купить торт и съесть его с горя в одно горло?
– Ты почти год держишь диету, – напомнила я, – поражаюсь твоей силе воли, ты ухитрилась сбросить двадцать килограммов.
– Осталось еще десять, – самокритично уточнила соседка.
– Я не способна на подобный подвиг, – призналась я, – пытаюсь не есть вкусное, но срываюсь. Неделю жую яблоки, пью кефир, потом увижу тортик и ням-ням.
– Если ты будешь знать, что он отравлен, все равно его слопаешь? – коварно поинтересовалась Рита.
– Нет, – засмеялась я.
– Вот и думай каждый раз при взгляде на пирожное: там яд, – посоветовала Митрофанова, – сожрешь и прямиком на кладбище. Мне это помогает, с марта месяца я ни крошки сладкого в рот не взяла и не стану, даже если меня на костер поволокут, – решительно заявила Рита, – а насчет чудес под елкой… Я в них перестала верить в восемь лет, когда вместо красивой куклы, о которой Деда Мороза просила, получила жуткие ботинки на шнурках.
Нашу увлекательную беседу прервал звонок в дверь, Рита встала.
– Кто бы это мог прийти? Пашка раньше десяти не припрется, гостей я не звала. Посиди секунду одна.
Я кивнула, Митрофанова выбежала в прихожую. Я ощутила легкий укол зависти. Еще в конце прошлой зимы соседка весила больше меня и была похожа на тучную бегемотиху, а сейчас она превратилась в резвую газель. Не в автомобиль, а в антилопу, хотя я не понимаю, почему данное животное считается образцом грациозности, лично мне совершенно не нравятся ее тонкие, жилистые ноги, украшенные копытами. Представляете, сколько денег уйдет на педикюр, если покрывать лаком не ногти, а эти самые копыта?
Мой взгляд переместился на буфет: надо же, Митрофанова поменяла его содержимое. Рита обожает красивую посуду и еще в прошлую пятницу, когда я забегала одолжить у нее закончившуюся в нашем доме соль, за стеклянными дверцами красовался дорогой сервиз, который соседка купила в середине лета. Есть женщины, обожающие косметику, сумки, обувь, но Митрофанова принадлежит к иной категории. Нет, она не откажется от обновки или духов, но сердце ее навсегда отдано тарелкам, чашкам, салатникам и прочим изделиям из хрусталя и фарфора. При этом она и Павел пьют чай из затрапезных кружек с незатейливым цветочным орнаментом, а обедают на дешевом фаянсе. Рита не разрешает пользоваться своей «коллекцией», ну разве что раз в пару лет, в исключительном случае. Об обеденном сервизе очень дорогой немецкой фирмы соседка мечтала давно, пару раз она говорила:
– Удивительной красоты блюда, но цена! Офигеть можно.
Когда же ее мечта осуществилась, Ритуля «изгнала» из открытой части буфета свой прежний лучший сервиз, заперла его в шкаф, а на видное место выставила новое приобретение и стала под любыми предлогами затаскивать к себе на кухню подруг и соседей. Ведь мало купить вещь, хочется посмотреть, как на нее с вожделением взирают другие, и понять: остальным бабам никогда не приобрести посуду по цене российского автомобиля. Любой муж, если только он не сидит на нефтяной вышке, заорет от негодования, узнав, сколько уплачено за фарфоровую дребедень. Вероятно, Павел не настолько жаден, как думает жена, раз он не убил ее за новые тарелки.
– Таняша! – закричала Рита. – Посмотри, сюрприз!
Я вышла в прихожую и увидела Деда Мороза, одетого в ярко-красный халат с белым воротником из ваты, щедро посыпанным блестками. На голове у сказочного персонажа сидела симпатичная ушанка, а вот на ногах, вместо положенных валенок, были обычные ботинки. Один шнурок развязался, и его конец испачкался в чем-то желто-синем, вероятно, Дедуля наступил в краску.
– Здравствуйте, девочки, – картаво и невнятно зачастил он, – вы себя хорошо вели? Получите подарок, съешьте сразу, не храните, а то он исполнится.
В конце декабря Дед Мороз и Снегурочка самые ходовые персонажи, поэтому фирмы нанимают кого ни попадя, включая даже косноязычных и любящих выпить артистов.
– Исполнится? – переспросила я. – Съесть, а то исполнится?
– Букву «л» я плохо произношу, – признался гость, – получается «л». Вместо «лыба» говорю «лыба». Понятно?
– Ясно, – кивнула я, – презент Рита должна быстро слопать, иначе он испортится.
– От кого подарочек? – поинтересовалась Митрофанова.
Дедушка Мороз затоптался на месте, постоянно наступая на волочащийся шнурок.
– Пару дней назад ты мне помогла, подобрала меня на улице.
– Господи! – подпрыгнула Митрофанова. – Николай! Тебя не узнать!
– Я подрабатываю волшебником, – загундосил мужик, – хорошая сезонная прибавка к зарплате. Получил заказ в твоем доме, подъехал к подъезду и сообразил: ба, здесь же Маргарита проживает. Ну и купил тебе по соседству небольшой подарок. Угощайся. И еще раз огромное спасибо.
– Раздевайся, – радушно предложила Митрофанова, – чайку попьем.
– Не могу, – отказался Николай, – до полуночи мне надо двадцать заказов выполнить, сегодня самый «сенокос», завтра тридцать первое.
Когда Рита захлопнула за Дедушкой дверь, она азартно воскликнула:
– Пошли!
Мы вернулись в кухню, Ритуля водрузила коробку на стол, развязала розовую ленту, сняла крышку и взвизгнула:
– Смотри! Пирожные из «Кофегурмании»!
Я невольно проглотила слюну. Из коробки призывно сверкали глазурью и кремом восхитительные бисквитики. Уж поверьте мне, профессиональному поедателю десертов, нигде в Москве не делают таких вкусных тортиков, как в «Кофегурмании». В особенности я люблю, нет, обожаю, карамельное безумие с глазированной вишней. И вот оно находится прямо передо мной.
– С ума сойти! – прошептала Рита. – Сейчас умру от вожделения! Он купил десять штук, все разные!
– Кто такой Николай? – спросила я, поедая взглядом десерт.
Митрофанова сняла пальцем с края коробки каплю прилипшего крема, облизала его и простонала:
– М-м-м, кофейный!
Кофейный! Даже не могу сообразить, он нравится мне больше карамельного или почти так же?
Рита потрясла головой:
– Теряю рассудок возле этих пирожных. С Николаем я познакомилась случайно, два дня назад. Торопилась домой от метро, вижу, на тротуаре лежит мужик. Народ мимо бежит, никто не останавливается, а мне он напомнил Пашку, вот я и притормозила, стала его тормошить. Выяснилось, что Николай диабетик, у него случилась кома… гипо… гико… лей…
– Гипогликемическая кома, – подсказала я, – весьма опасная штука, резкое снижение сахара в крови может привести к летальному исходу.
– Точно! – кивнула Рита. – Он так и прошептал, попросил положить ему в рот кусок сахара или белого хлеба. А у меня с собой килограмм рафинада был, только что его купила.
– Повезло Николаю, – вздохнула я, – мог элементарно замерзнуть, на улице-то декабрь, правда, особо не холодно, но валяться на тротуаре не следует.
– Я подумала о том же, – подхватила Митрофанова, – благо это почти у нашего подъезда произошло. Привела Николая в квартиру, напоила чаем.
– Следовало вызвать «Скорую», – перебила я Риту.
– Он отказался, сказал, сам виноват, не позавтракал нормально, лекарство принять забыл, – зачастила соседка, – посидел часок и ушел. А сегодня приволок пирожные.
– Очень мило, – одобрила я, – пустячок, а приятно.
– Ты, конечно, хочешь карамельное? – сверкнула глазами Рита.
– Я пытаюсь похудеть, – слабо засопротивлялась я, – вчера пила один кефир.
– Карамельное, – тоном змея-искусителя повторила Митрофанова, – м-м-м, как оно пахнет! На дворе Новый год, потом фигуру отшлифуешь!
Я заколебалась:
– Советуешь наплевать на диету?
– Конечно, – убежденно воскликнула соседка, – вот кладу тебе на тарелочку любимое, а я полакомлюсь яблочным. Ай да Николай! Не пожалел денег, купил десять штук, все разные.
Увы, человек слаб. Я в одну минуту слопала пирожное и горестно вздохнула, оно слишком быстро закончилось. Митрофанова же не спешила, с упоением нюхала бисквит с яблоками и приговаривала:
– Не буду торопиться, наслажусь ароматом и только потом откушу. Таняш, бери еще кофейное.
Я хотела поблагодарить хозяйку, но язык неожиданно начал неметь.
– Здорово, что Николай получил заказ в нашем подъезде! – продолжала радоваться Рита. – Смерть диете!
Свет в моих глазах стал меркнуть, последнее, что я помню, было ощущение удивления, испытанное мною при словах Митрофановой…

 

В нос ударил резкий запах тухлого мяса, я открыла очи и чуть не закричала от боли, голова разваливалась на части, из желудка поднималась омерзительная тошнота, комната вращалась вокруг меня, словно безумная карусель. Лица коснулся кусок ваты, издающий вонь.
Я отпихнула чью-то руку:
– Нет! Только не нашатырный спирт.
– Тань! – донесся будто издалека хорошо знакомый голос. – Очнись!
Я с трудом села, прищурилась и спросила:
– Что случилось?
В поле зрения нарисовался Павел, муж Митрофановой.
– То же самое я хотел спросить у тебя. Вернулся домой, входная дверь не заперта, в квартире погром, а вы с Риткой на полу храпите.
Я оглянулась по сторонам. Еще недавно аккуратно убранная кухня и объединенная с ней гостиная сейчас походили на поле битвы, спешно покинутое неприятелем. Посуда из буфета переместилась на пол и превратилась в груду осколков, табуретки были перевернуты, и у них откручены ножки, холодильник открыт, продукты высыпаны на подоконник, в раковину вывалены гречка, рис и макароны из стеклянных банок, ранее красовавшихся на полочке возле плиты, кружки, из которых мы с Ритой пили чай, перевернуты, сахарница лежит на боку. В гостиной «пейзаж» выглядел не лучше, из стенки вытряхнули книги, в основном детективы Милады Смоляковой, постельное белье, полотенца, скатерти.
– Мамочка! – заголосила Рита.
Я с трудом повернула чугунную голову и увидела, как она кинулась к секретеру.
– Паша! Нас ограбили, – истошно орала она, – смотри! Исчезли мои колечки, золотые часы, деньги, отложенные на хозяйство. И доллары, три тысячи баксов! Мы собирали на новую машину! Сволочи! Негодяи!
Николай, вместо того чтобы подойти к супруге, опрометью бросился к обувной коробке, сиротливо белевшей у батареи. Он поднял крышку и взвизгнул:
– Сперли! Ритка! Это катастрофа!
– Совсем дурак, – плаксиво отозвалась жена, – посуда побита, вещи изгажены, золото, деньги и накопления пропали, а он по сандалям убивается.
– Здесь была не обувь, – возразил Павел.
– Да какая разница, – взвилась супруга, – пусть даже хрустальные туфли! Три косаря исчезли! Почему только я их в банк не отнесла? Ну не дура ли? Наслушалась телевизора! Сопят с экрана: «Вас обманут, в России есть лишь один вид вкладов «Безвозвратный», кладете рублики – и больше с ними не встречаетесь!»
– Заткнись! – гаркнул муж.
– Сам дурак, – зарыдала Рита.
– Идиотка!
– Кретин!!!
Сообразив, что, обменявшись любезностями, Митрофановы могут начать выяснять отношения в рукопашном бою, я, осторожно неся гудящую голову, медленно поползла к выходу.
– Ты куда? – окликнула меня Рита.
– Домой, – честно ответила я.
– Сиди здесь, – приказал Павел, – я звоню в милицию.
– Зачем? – простонала я.
– Нас обокрали, – напомнила соседка, – деньги уперли! Ты свидетель.
Я плюхнулась на диван, вот уж повезло!
– Менты обещали прибыть, как только освободятся, – заявил Паша, бросая в кресло трубку.
Я подавила горестный вздох. Желаете, чтобы милиция прибыла быстро, тогда скажите дежурному:
– Квартира коммунальная, на кухне обнаружен труп незнакомого человека.
Вот тогда у вас есть шанс, что вы увидите мрачных оперативников в течение часа. Если же вы заявили о краже в своей собственной квартире, запаситесь терпением: чем его больше, тем лучше, авось на следующий день к вечеру менты о вас вспомнят и пришлют смущенного стажера с заданием убедить хозяев не подавать никаких заявлений.
– Ой горе! Горе! – на одной ноте завела Рита.
– Да замолчи ты, блин! – обозлился Паша.
– Деньги, посуда, белье, – причитала та.
– Ё-мое! – заорал Паша. – Четыре миллиона пропали, а она о трех косарях гундит.
Митрофанова остолбенела, потом спросила:
– Четыре миллиона? Чего?
– Рублей, – отбрил Паша, – не тараканов.
Рита повертела пальцем у виска.
– Ты офигел?
– Дура! – почти мирно тявкнул муж.
– Откуда у нас такие бабки? – изумилась Рита.
– Нашел, – огрызнулся Павел.
Рита махнула рукой:
– Хватит трендеть! Не до шуток сейчас.
– Я серьезно, – мрачно заявил Паша, – в коробке лежало четыре миллиона рублей.
Ритуля заморгала.
– Как туда такая прорвища банкнот влезла?
– Пятитысячными купюрами всего восемьсот штук, – пожал плечами Павел.
Жена схватилась за сердце:
– Врешь!
– К сожалению, нет, – всхлипнул Павел.
– Откуда деньги? – еле слышно спросила Рита.
– Мать уехала на Новый год к сестре в Тамбов, – доложил Павел, – попросила меня ее сбережения покараулить.
– Ох и не хреновые у свекрови деньжата водятся! – всплеснула руками Ритуля. – Какого дьявола мы тогда Марии Андреевне каждый месяц по пять тысяч наших трудовых рубчиков даем? Последние от сердца отрываем!
– Она мне мать, и точка! – стукнул кулаком по колену Паша.
– За фигом старухе миллионы? – не успокоилась Рита. – И где твоя мать их надыбала?
– Дачу продала, – пояснил Павел.
Рита упала в кресло.
– Дом в Глухове?
– У нас что, сто избушек? – завопил супруг.
– Она нам его обещала в наследство оставить! – заорала Митрофанова. – Сколько раз повторяла: «Вот умру, сядете вечером на веранде и меня возблагодарите: «Спасибо бабе Маше, оставила деткам фазенду».
– Мама передумала, – опрометчиво признался Паша.
– Обманула нас! – каркнула Рита.
Павел скрипнул зубами.
– Это ее право.
– А ты мне ничего не сказал! – наступала на него танком жена.
– Когда разлюбезная теща гараж продала, я последним об этом узнал, – отбивался Павел.
Митрофанова скорчила гримасу:
– Нашел чем мою мамочку упрекнуть! Гнилой «ракушкой». Слава богу, хоть за бесценок отдать ее успела. Через неделю боксы сносить начали. А у твоей мамани, Марьи Андреевны, дом добротный, сад! Ну и стерва!
– Ша! – завопил Павел. – Молчать! Что теперь я маме скажу?
– Не моя печаль, – фыркнула Рита, – тайком деньги в дом внес, без ведома жены спрятал, не посоветовался, не счел нужным меня в известность поставить, вот и расхлебывай сам!
– Как вор в квартиру проник? – неожиданно спросил Павел.
– Дед Мороз! – осенило меня. – Он принес пирожные из «Кофегурмании», я слопала карамельное и отключилась, а Рита съела яблочный бисквит. Думаю, Дедок нашпиговал сладости сильнодействующим снотворным.
– Дед Мороз? – озабоченно переспросил Павел. – С лакомствами?
Ритуля возразила:
– Николай здесь ни при чем, он порядочный человек.
Щеки Митрофанова стали бордовыми, лоб и подбородок парадоксальным образом побелели.
– Кто это?
Соседка беспомощно посмотрела на меня, я собралась с духом и рассказала Павлу про гипогликемическую кому и благодарного картавого Николая.
– Фамилия у мужика есть? – со зверским выражением лица спросил Митрофанов.
– Нет, – пискнула Рита, – то есть я ее не знаю.
– Домашний адрес? – наседал супруг.
– Не-а, – едва слышно пролепетала жена.
– Где он работает?
Рита свесила голову на грудь, Павел потер лоб и протянул:
– Угораздило же меня на олигофренке жениться.
– Расскажи ты мне про четыре миллиона, я никого бы в квартиру не пустила, – не осталась в долгу Маргарита.
Выяснение отношений прервал звонок в дверь.
– Наверное, это Снегурочка прибежала, – неудачно пошутила я.
Павел ничего не сказал на это и пошел в прихожую. Рита продолжала лить слезы на диване, я оглядела стол и сказала:
– Похоже, тебе пирожное не понравилось.
– Яблоки кислые, и корж засохший, – подтвердила она, – нахимичили в «Кофегурмании» с рецептом, все в этом мире портится, даже их десерты.
– Теперь понятно, почему ты нормально передвигаешься и не испытываешь головной боли, – сообразила я, – получила крохотную дозу зелья, а мне досталась полная порция.
– Мне очень плохо, – заканючила Рита, – я держусь из последних сил. Но не хочу нагружать вас этим.
– Что тут у вас? – донеслось с порога. – Рассказывайте.
Молодой парень лет двадцати пяти с красным от ветра носом, потирая озябшие руки, вошел в столовую. Вопреки моим предположениям в районном отделении сразу отреагировали на вызов.
– Видите разгром? – всхлипнула Рита.
– Ну это еще хорошо, – бойко заявил милиционер, – немного порушили, наверное, сразу нашли то, что искали. Иногда грабители стены ломают, люстры на пол сбрасывают, паркет вскрывают!
Рита размашисто перекрестилась:
– Боже упаси!
– Лучше про торт расскажи, – приказал Павел.
Выслушав Маргариту, молодой дознаватель важно кивнул.
– Троянский торт. Не первый раз о подобном приколе слышу. Был такой город Троя, там случилась война. Троянцев окружили, но они не сдавались. И тогда им прислали коней, на них сидели бойцы с ружьями, ну и копец Трое.
Несмотря на серьезность ситуации, я чуть не расхохоталась. Юноша слегка переврал греческое предание. В огромном оставленном у ворот Трои деревянном коне на самом деле прятались ахейские воины, осаждавшие город. Любопытные троянцы, не подозревая о хитрости, ввезли коня за крепостные стены. Ночью ахейцы покинули укрытие и впустили в город остальное войско. И я очень сомневаюсь, что у них было огнестрельное оружие.
– Не первый случай уже, – излагал довольный милиционер, – давно эти артисты в Москве орудуют. Работают хитро, вычисляют объект, ну типа квартиры, где богатые заначки есть, и устраивают шоу. Кто-то из них садится у входа в подъезд и давай больного изображать, психологи, блин. Жертва кидается ему помогать, воды принесет, лекарство купит, подняться поможет. Преступник спасибо скажет и уйдет, а через пару дней позвонит в дверь, протягивает торт и говорит: «Ваще, нет меры моей благодарности, попейте чайку с подарочком».
Мент сделал паузу.
– Но! Вот главная примочка! В десерт снотворное закачано! Хозяева по наивности сожрут его и дрыхнут. А ворюги в их фатере орудуют, навар сгребут и бежать. Чего у вас унесли? Золото, бриллианты?
Рита открыла было рот, но Павел опередил ее:
– Молчи! Сам все расскажу. Три тысячи баксов уволокли и женины кольца.
Рита заморгала, я тоже удивилась, а Павел продолжал:
– Может, кому и не много покажется, но для нас это целое состояние. Вас как зовут?
– Антон Сергеевич, – церемонно представился юноша, – хотите мой совет?
– Ну говори, – устало согласился Митрофанов.
– Один геморрой у вас будет от оперативно-следственных мероприятий, – вздохнул Антон, – сначала тут бригада пошурует, все порошком засыплет.
– Стиральным? – наивно спросила Рита.
– Для снятия отпечатков пальцев, – снисходительно пояснил дознаватель, – он хуже пыли, впитается в занавески, ковры, осядет на стены, никак его не стряхнуть, придется ремонт делать. Потом вас на допросы начнут тягать.
– Нас? – возмутился Павел. – С какой радости?
Антон улыбнулся:
– Выяснят круг знакомых, опросят соседей. Опыт показывает, что чаще всего информацию ворюги от близких получают. Примутся наши народ трясти, много чего разузнают. Оно вам надо? Все равно никого не найдут.
– М-да, – крякнул Павел.
– А еще вопрос задать могут, – коварно добавил парень, – «Скажите, гражданин Митрофанов, какая у вас зарплата? Могли вы три тысячи баксов сэкономить? Может, имеете дополнительный источник дохода, государству налоги недоплачиваете?»
– Мы честные люди! – возмутилась Рита. – Не олигархи! Лучше разных бизнесменов проверяйте, а не простых людей.
– Я вам верю, – кивнул Антон, – вы просто живете, вон, посуда недорогая и…
Митрофанова покраснела, подбежала к стенке, распахнула дверцы и заявила:
– Много ты в фарфоре понимаешь! Видишь сервиз? Известная немецкая фирма! На таких тарелках короли едят.
– Вау! – изумился милиционер. – А по виду, как у моей тещи! Чистая ерунда с цветочками.
– Идите с Татьяной в спальню, – прошипел Павел, – дайте нам без баб поговорить, раскудахталась, курица.
К моему удивлению, Рита покорилась, мы с ней сели на широкую кровать, и Митрофанова с горечью произнесла:
– Ну и кто Пашка после этого? Дачу они с мамашкой втихаря продали, а миллионы от меня заныкать хотели. Получила я на Новый год подарочек.
Я молча слушала стенания Митрофановой, потом не удержалась и спросила:
– Интересно, почему Павел не захотел рассказать про четыре миллиона?
– Потому что я не идиот! – гаркнули с порога.
Мы с Ритой одновременно обернулись, в дверях спальни стоял хозяин.
– Мент придурок, – с чувством сказал он, – но кое в чем он прав! Как мне объяснить, откуда бабки?
– Честно сказать, – всхлипнула Рита, – мол, моя мать дачу продала!
Павел осекся:
– Ну да, мгм.
Рита медленно поднялась с супружеского ложа и уперла руки в бока:
– Эй! Погоди-ка! Мы с тобой поженились, едва нам восемнадцать исполнилось, десять лет живем вместе, я знаю тебя как облупленного! Ты наврал! Дачу не продали?
– Ну… – протянул Митрофанов, – ну…
– Откуда у тебя бабло? – завизжала Рита.
Павел выпучил глаза, покосился в мою сторону и сказал:
– Давай, типа, позднее разберемся.
– Скотина! – плаксивым голосом объявила Рита.
Я поняла, что не хочу быть третьим лишним, и быстро ушла к себе.
Гри уехал в очередную командировку, поэтому я спокойно нанесла на лицо маску из яйца с медом и легла на диван перед телевизором. В голове стало прокручиваться недавнее происшествие. Находясь у себя дома в спокойной обстановке, я вспомнила, что читала об изобретательных ворах в прессе, им удалось ограбить несколько по-настоящему богатых людей. Россияне в массе своей очень сострадательны, многие не могут пройти мимо человека, которому внезапно стало плохо. Негодяи, устраивающие спектакль, не только крадут деньги, они отбивают у людей желание оказать помощь заболевшему или пострадавшему. Если тебя за проявленное милосердие ограбили, то в следующий раз ты не приблизишься даже к упавшей в обморок беременной женщине, и это намного хуже, чем простое ограбление. Лучше лишиться накопленного, чем веры в людей.
Глаза мои стали слипаться, усилием воли я заставила себя встать с дивана. Я умылась, намазала лицо кремом и пошла на кухню. После принятого снотворного все время хотелось пить.
На полпути к холодильнику меня остановил звонок в дверь. На лестничной клетке стояла Рита.
– Гри в отъезде? – нервно спросила она, кутаясь в безразмерный халат.
– Да, – кивнула я, невольно снова испытав приступ зависти.
Отлично помню, что весной махровый халат обтягивал фигуру Митрофановой, как кожа барабан, а сегодня он на ней болтается. Похоже, Рита очень взволнована, раз она влезла в это одеяние. Как многие излишне полные люди, она раньше не могла позволить себе кокетливое неглиже. Все эти полупрозрачные штанишки, топики с кружевами и коротенькие атласные пеньюары предназначены для стройных девушек, нам с Ритой приходится носить «элегантный» чехол для танка серо-буро-малинового цвета. Ну почему производители женского белья полагают, что пятьдесят второй размер нужно драпировать халатом а-ля мешок для картошки?
Но сейчас Рита вполне может облачиться в симпатичную пижамку или коротенький шлафрок, открывающий постройневшие ноги. Первое, что сделала Митрофанова, потеряв двадцать кило, – помчалась в магазин и приобрела комплект для дома из черно-розового атласа. И вот я вижу на ней старый, ненавидимый ею халат.
– Что случилось? – спросила я.
– Дай войти, – всхлипнула соседка и, не дожидаясь моего приглашения, прошла на кухню.
– Хочешь чаю? – деликатно предложила я в надежде, что Митрофанова откажется.
– Спасибо, – согласилась она и, пока я возилась с заваркой, принялась жаловаться.
Оказывается, после моего ухода в квартире Митрофановых разыгрались не на шутку драматические события. Павел позвонил матери, та, несмотря на поздний час, примчалась к сыну и невестке. Правда, бежать Марии Андреевне было недалеко, она живет на другой стороне улицы.
– Постой, – поразилась я, – Павел говорил, будто мать уехала в Тамбов.
Рита зарыдала:
– Он врал. Про все набрехал! Барон Мюнхгаузен отдыхает! Мамашка его… ой! Прямо стыдно сказать! Свекровь нашла себе мужика! В шестьдесят лет любовь закрутила! Захотела с любовником вдвоем Новый год отметить! А что мне наврать? Почему она нам это тридцать первое декабря не изгадит? Всегда под елкой, поджав губы, сидит, а сейчас ее не будет? Вот они с Пашей и придумали про Тамбов. Миллионы мамашка своему сыночку месяц назад отдала, побаивалась, что ее Ромео их случайно увидит.
– На мой взгляд, лучше хранить деньги в банке, – пожала я плечами, – и ничего стыдного в желании иметь около себя мужчину нет. Шестьдесят лет – это не глубокая старость, и в семьдесят, и в восемьдесят можно обрести личное счастье.
Рита закатила глаза:
– Мне плохо! Сердце! Дай нитроглицерин.
– У нас в аптечке его нет, – растерялась я.
– Пожалуйста, – прошептала Митрофанова, – сбегай в аптеку на проспекте, она круглосуточная.
– Лучше вызвать «Скорую», – засуетилась я.
– Нет, – слабо пролепетала соседка, – пока врачи по скользкой дороге доберутся! Повсюду пробки, народ по магазинам шарится, подарки ищет. Мне просто нужно таблетку проглотить! Запью водичкой, и отпустит. Если тебе в лом, попрошу Павла, но очень не хочется обращаться после всего к Митрофанову. Легче сдохнуть, чем его за нитроглицерином посылать.
Представьте себя на моем месте и скажите, как бы вы поступили?
– Нитроглицерин? – переспросила я. – Порошок или сироп?
– Что будет, – умирающим голосом прошептала Рита, – мне так плохо!
Я кивнула:
– Сейчас сбегаю.
– Будь осторожна, на улице гололед, – заботливо предупредила Митрофанова.
Громко цокая подошвами пластиковых тапок по паркету, я прошла в прихожую, схватила куртку, сапоги и изо всей силы бухнула железной дверью о косяк.
В квартире стало очень тихо, затем до моего слуха долетело тихое попискивание и приглушенный голос Митрофановой:
– Иди по лестнице, не тормози, у нас есть пятнадцать минут, быстрее ей не обернуться!
Не знаю, что ответил Ритке ее собеседник, но она прибежала в прихожую и отперла дверь.
– Где? – спросил мужской голос.
– Тс, – шикнула Рита, – вот, перекладывай.
Я сочла момент вполне подходящим, отодвинула панель шкафа-купе и весело объявила:
– Ку-ку! Сюрприз!
Рита взвизгнула и уронила пачки денег на пол, мужчина лет тридцати, державший в руке пакет, попятился.
– Ты же ушла! – ошалело воскликнула Митрофанова.
Я вылезла из шкафа.
– Знаешь, нитроглицерин не бывает ни в сиропе, ни в порошке. Это скоропомощное средство выпускают в крошечных таблетках, которые не глотают, а помещают под язык. Если ты решила прикинуться больной с серьезными кардиологическими проблемами, сначала прочитала бы пару статей в медицинской энциклопедии. Думаю, у меня сейчас в гостях Дед Мороз Николай?
Парочка переглянулась.
– Ребята, вы допустили кучу ошибок, придумали вроде оригинальный план, но бездарно его осуществили, – продолжала я, – кстати, идея украсть у самого себя ценности и представить дело как ограбление не нова. В свое время любимая писательница Риты, Милада Смолякова, вдохновившись статьями в прессе о грабителях с «троянским тортом», наваяла на горячую тему роман. Думаю, вы воспользовались этим детективом как учебным пособием.
Митрофанова открыла рот, но я махнула рукой:
– Не трудись врать. Я видела у тебя все собрания сочинений Милады.
– У нее главная героиня тырит у сестры яйцо Фаберже, – заскулила Рита.
– А ты решила присвоить четыре миллиона свекрови, какая разница, что украсть, – улыбнулась я, – важна идея. Денежки, вот они, глупо отрицать очевидное.
– Но как ты догадалась? – простонала соседка.
– Элементарно, Митрофанова, – вздохнула я, – сначала ты сказала, что знаешь про все заначки Павла, поэтому в квартире ему трудно оборудовать тайник. Я с тобой целиком и полностью согласна. Ты хорошая хозяйка, у тебя везде в шкафах порядок. Перед Новым годом женщины обычно затевают генеральную уборку, ставлю сто против одного: ты нашла обувную коробку с миллионами. Небось Паша ее на антресоль запихнул, наивно полагая, что его жена не полезет в склад ненужных вещей. Увы, он ошибся. Вот я бы точно не сунулась на антресоли, а ты дотошная баба. Едем дальше. Упавший у подъезда Николай не мог прошептать: «У меня гликемическая кома».
В коме человек не реагирует на раздражители, и кусок сахара ему не поможет, при таком приступе вводят внутривенно глюкозу, адреналин, гликоген.
– Ты врач? – оживился Николай.
Я ухмыльнулась:
– Нет, просто читаю на ночь разные энциклопедии. Следующие ваши оплошности совсем уж глупые. Особенно заявление Дедушки Мороза: «Получил заказ, подъехал к дому, вспомнил, что в нем живет добрая самаритянка, купил по соседству пирожные». Они были из «Кофегурмании», этих кафе всего два, и оба находятся в центре, в нашем районе их и близко нет. Тебе достанется «бронза». Серебряная медаль вручается Рите, которая позаботилась снабдить подельника любимыми пирожными соседки. Она распрекрасно знала: я еще могу устоять перед обычным «Наполеоном» или эклером, но пирожные из «Кофегурмании» съем в момент, именно в него Рита и напихала снотворное, сама же она к десерту не притронулась, яблочный бисквит был нетронут. Когда я заснула, Риточка вытащила деньги, перепрятала их и инсценировала ограбление. Зачем ей была нужна соседка? Наивный вопрос, я подтвердила бы ее показания: если о появлении «троянского торта» рассказывает одна женщина, можно засомневаться в ее правдивости, но, когда потерпевших двое, заподозрить обман трудно.
Но, внимание, настало время Гран-при и золотой медали. Ну какой грабитель обыщет хоромы без убытка для хозяев? Преступник непременно устроит погром, разобьет посуду. А ее любимый новый сервиз – для Риты святое. Поэтому она убрала его в шкаф, выставила напоказ дешевый набор и уничтожила его. Представляю, как обливалось кровью сердце Митрофановой, ей дорога каждая тарелочка, но чего не сделаешь ради четырех миллионов! Да, я еще забыла упомянуть, как активно Риточка соблазняла меня пирожным, даже сама начала нюхать яблочный бисквит. А ведь она с весны не прикасается к выпечке. Но это так, мелочь.
– Это был не я, – быстро открестился от своего участия в афере Николай, – Дед Мороз картавил!
Мне стало смешно.
– И откуда тебе известен сей факт? Есть очень простой способ изменить произношение: положи под язык штук пять сырых фасолин и получишь эффект картавости вкупе с неразборчивой речью. Кроме того, твой шнурок испачкан в краске, и по удивительному совпадению с ботинками Дедушки Мороза произошло то же самое.
– Свекровь меня обманула, – запричитала Рита, – дачу продала, любовника завела, Пашка с мамашей по телефону из сортира беседовал. А я в ванную зайду и слушаю. Знаешь, что Мария Андреевна удумала? У ее хахаля есть дочь, двадцатилетняя шмакодявина. Свекровь хотела меня побоку пустить, а сыночка на этой девке женить! Гадина! Фиг ей! Сама уеду к маме, с деньгами. Я имею на них право!
Я подняла руки:
– Прости, не собираюсь вмешиваться в ваши сугубо личные дела.
– Ты расскажешь Паше? – зарыдала Митрофанова. – Погубишь меня? Лишишь счастья нас с Николаем? Мы хотим начать все заново!
Мне стало противно.
– Сказала же, я не вмешиваюсь в чужую жизнь.
Рита подпрыгнула и обняла меня.
– Спасибо.
– В другой раз не натягивай старый халат, чтобы спрятать под ним деньги, – не удержалась я.
– Ты настоящий друг! – с пафосом воскликнула соседка. – Николаша, уходим.
Я молча смотрела, как они покидают мою квартиру. Кого можно считать настоящим другом? Сразу и не ответить на этот, казалось бы, простой вопрос, но я знаю одно: если ты задумал, обманув приятеля, заполучить деньги, то, вероятно, обретя их, навсегда потеряешь друга.
Назад: Валерия Вербинина Белая сирень в декабре
Дальше: Марина Крамер Ледяная ночь