Глава 4
Ночной звонок
13 августа (та же ночь), 3 часа 10 минут. Азов-13. Капитан Петренко
Капитана разбудил телефонный звонок.
Просыпался он тяжело. Проснулся, когда телефон прозвонил раз пятнадцать.
Схватил трубку, еще не понимая, где он находится: у себя дома в Петербурге? В комитетской общаге в Москве? Где-то в командировке?
И что за телефон звонит? Его мобильный? Домашний?
Или то вовсе не телефон, а будильник?
Или он вообще в Петербурге, дома, и во дворе-колодце под окном сработала сигнализация у его «девятки»?
Нет, это все-таки был телефон. Капитан снял трубку.
– Товарищ капитан, разрешите доложить! – гаркнул прямо в ухо свеженький, молодой голос.
– Докладывайте, – просипел со сна Петренко и вспомнил все: он в офицерской гостинице в военном городке Азов-13, он ведет расследование таинственной смерти жены капитана Кольцова, а бодрый утренний голос принадлежит Грибочку – одному из бравых местных старлеев-особистов.
– Товарищ капитан, засекли Кольцова!
– Как засекли? – спросил Петренко, оттягивая и предвкушая главный вопрос: где же он, Кольцов?!
– В два десять он звонил по междугородному телефону своей жене…
– В морг? – иронически поинтересовался Петренко. Избыточная бравость старлея посреди ночи раздражала.
– Никак нет! Звонил Кольцов по междугородному телефону в квартиру своей бывшей жене. После того, как на звонок никто не ответил…
– Естественно… – пробурчал Петренко.
– …После этого, в два двенадцать по Москве, Кольцов позвонил майору Журавлеву…
«Это тот майор, жена которого – Золотые Шары – так любезно меня принимала», – вспомнил Петренко.
– …Разговор между ними зафиксирован. Записан…
– Тащите его мне. Ну и, старлей, откуда он звонил?
– Из Абрикосовки.
– Откуда-откуда?
– Виноват: из поселка городского типа Абрикосово. Черноморское побережье Кавказа.
– Там у него кто-то был… – вспомнил капитан вчерашний список родственников и однокашников экс-капитана Кольцова.
– Так точно. Дегтярев Василий. Его дружок по училищу…
Абрикосово… Черноморское побережье… На мгновение у капитана вдруг похолодело в груди: все-таки Черноморское побережье… Двенадцать, кажется, морских миль – а там территориальные воды… Он может похитить на побережье любой катер… Даже лодку… Граница сейчас на том участке знамо как охраняется – поди, не Таджикистан… А в море Кольцова может взять на борт любой корабль… Хоть турецкий, хоть натовский, хоть украинский… Вдруг Кольцов именно так все и задумывал? И это заранее подготовленная операция? И Кольцов уйдет?..
Но зачем тогда ему было звонить?.. Тем более – мертвой жене? В пустую квартиру? Неужто он не знает, что она – мертва?
– Слушай сюда, старлей, – внятно сказал Петренко. – Сделаешь все, как надо – я буду не я, – возьму тебя в Москву. Я это тебе обещаю. Там хваткие нужны…
У старлея аж в зобу дыхание сперло.
– Твою фамилию напомни.
– Жуков я!
Так вот, Жуков, – продолжил Петренко. – Первое. Быстро тащи мне в штаб, в мой кабинет, запись разговора с Кольцовым этого Журавлева. Второе. Буди самого Журавлева, тоже тащи его ко мне. Третье… Сколько тут километров до Абрикосова?
– Километров пятьсот пятьдесят – шестьсот.
– Ого!
Петренко подумал: не разбудить ли полковника Букаева, не попросить ли у него вертолет – но потом прикинул: пока вертолет заправят, пока летчика разбудят… Пока полет со всеми согласуешь, да еще по ночному времени… Получится, что на машине быстрее. Ну, или, по крайней мере, не медленнее. И главное: не надо ждать никаких согласований, а можно действовать. А капитан любил действовать.
– Да, – продолжил капитан в трубку (Грибочек, ободренный перспективой возможного перевода в столицу, жадно внимал), – организуй мне машину. С водилой. Самую надежную тачку в части возьми. Если надо – у командира части отбери. Я с ним как-нибудь разберусь. Заправь полный бак, залей канистры. К четырем ноль-ноль сделаешь?
– Постараюсь.
– И еще: связывайся с тамошним, абрикосовским, погранотрядом, сообщи, что есть точные оперативные данные, что в районе Абрикосова готовится переход госграницы. Пусть они там усилятся… Береженого бог бережет… Все понял?
– Так точно.
– Ну, с богом.
Когда капитан положил трубку, оказалось, что он уже стоит у кровати: бодрый, четкий, готовый действовать. Сна как не бывало.
А побриться все равно не мешает.
То же самое время. Абрикосово. Лена
Она долго не могла уснуть. Вставала, пила воду. Стояла у черного окна, за которым шумели деревья санаторного парка: начинался норд-ост.
Ее тело переполняла блаженная легкость. Она получила сегодня компенсацию за жаркие ночи без сна, что провела на курорте. За то зудящее чувство, порой поднимавшееся снизу и не дающее уснуть всю ночь. Случайный незнакомец удовлетворил ее на все сто. Тело ее могло быть довольно.
А вот на душе было неспокойно. В ней смешивались стыд и любовь: «Отдалась случайному мужику, через час после знакомства! Позор!» И: «Как он был хорош! Везде, все время… В машине, в кафе, в море, на берегу… Во всех своих проявлениях… Разве не о таком мужчине мечтаешь всю жизнь?» Грызла сердце к тому же невесть откуда взявшаяся ревность. И досада: «Почему он уехал? Почему не остался со мной? Он, наверно, презирает меня за то, что я сделала? Считает обычной курортной шлюхой… И никогда больше не подойдет ко мне…»
И еще в незнакомце была какая-то тайна. Лена вспомнила, как упали, корчась, на пол кафе мужики, напавшие на Ивана. Она могла поклясться: он даже не дотрагивался до них. Он лежал на земле, закрыв глаза и стиснув кулаки. Лицо его было искажено яростью. Но он не бил их. Отчего же они захрипели и стали оседать на пол? Что за странный приступ, похожий на эпилепсию?
Лена вздохнула. Нет, никак не уснуть. Она слишком взволнована. Придется, черт побери, принять снотворное.
То же самое время, или 7 часов 10 минут вечера по времени Восточного побережья. США, штат Вирджиния, Лэнгли. Штаб-квартира Центрального разведывательного управления США
– Шифровка агенту-оператору.
– Да, сэр.
– Молния, по запасному каналу связи.
– Да, сэр.
– «Ваше сообщение о русском феномене представляет исключительный интерес. На ваш счет в Швейцарии переведено дополнительно сто тысяч швейцарских франков. Вопрос о предоставлении вам американского гражданства рассматривается Госдепартаментом и будет, вероятно, принят в самые ближайшие дни. Просим вас активизировать работу по русскому феномену. Мы были бы весьма заинтересованы в том, чтобы вы сумели вступить с ним в близкий контакт. В случае если вам удастся обеспечить вывоз объекта за пределы России, ваше вознаграждение составит пять миллионов швейцарских франков, и мы будем готовы немедленно предоставить вам защищенное убежище в любой точке земного шара. Выполнение этого условия гарантирует вам президент Соединенных Штатов лично. Пожалуйста, ускорьте работу по русскому феномену и по возможности подробно информируйте нас о ходе дела»… Вы записали?
– Да, сэр.
– Шифруйте и отправляйте немедленно.
3.40 ночи. Азов-13. Капитан Петренко
Над российским военным городком лежала темная теплая степная ночь. За пять минут капитан Петренко бодрым шагом добрался от офицерского общежития до штаба и в три сорок ночи уже сидел в своем временном кабинете под сенью несуразно огромного Ленина.
Не успел Петренко включить свой лэп-топ и выйти в комитетскую сеть, как в дверь постучали.
– Войдите!
Появился Грибочек. Он был в форме и в идеально начищенных полуботинках, даже верхняя пуговица рубашки застегнута, а галстук затянут – аж воротничок в шею врезается. В руках Грибочек тащил огромный катушечный магнитофон.
– Разрешите обратиться?
– Валяй.
– Принес вам перехват телефонного переговора между гражданином Кольцовым и майором Журавлевым! Разрешите включить?
– Давай-давай.
– И еще. Майор Журавлев лично прибудет в ваш кабинет в четыре ноль-ноль!
– Очень хорошо.
– Машина для вас готовится. Будет подана к четырем пятнадцати. Прикажете к подъезду?
– Да, пожалуйста.
Чинопочитание Грибочка, чрезмерное даже для человека, которому посулили перевод в Москву, начинало действовать на нервы.
– Давай иди! – поморщился Петренко.
Грибочек подключил магнитофон и, бережно ступая, вышел, тихо-тихо прикрыв дверь.
Петренко уставился на магнитофон. Такие же, с катушками, он помнил еще по своему детству. «Маг, – всплыло у него забытое слово. – Тогда мы называли их «магами». На таких монстрах он гонял тогда пинк-флойдовскую «Стену» и «Иисуса Христа – суперзвезду». И «По волне моей памяти» Тухманова. Как там, бишь, он включается?
Петренко щелкнул тумблером. Катушки закрутились, и сквозь шелест междугородного эфира послышался далекий голос:
– Привет. Не разбудил?
«Это Кольцов, – понял Петренко. – Голос хороший, спокойный, уверенный».
– А, Ванька!– ответил Журавлев. – Ты откуда?
– От верблюда. Слушай, что-то я Маринке не могу дозвониться… Не знаешь, где она?
Пауза.
– Ты… Ты ничего не знаешь?
В голосе майора Журавлева был нескрываемый ужас.
– Нет. А что?
Кольцов был сама безмятежность, сама невинность. Неужто так хорошо играет? Вот артист! «А почему бы нет? – вспомнил Петренко. – Он же в училище был в самодеятельном театре…»
– Ее нет…
Голос Журавлева подрагивает.
– В смысле?
– Она… она погибла.
– Что?
– Она умерла… Прости… Ее убили…
– Как? Когда?
– В тот вечер, как ты уехал… Ее нашли на следующий день… В вашей квартире… Слушай, тебя здесь все ищут…
– Как… как она погибла?
– Никто ничего не знает. Идет следствие… Приехал следователь из Москвы…
– И что… И что говорят?
– Я не знаю – что. Слушай – приезжай. Сам приезжай. Понял? Тебя все ищут.
– Я понял тебя… А когда похороны?
– Не знаю.
Молчание. Шуршание пленки и междугородного эфира. Петренко сжал кулаки. Он готов был пришибить этого Журавлева. Разболтал все, что можно!
– Алло? Алло! – голос Журавлева. – Ваня, ты где? Ваня! Алло!
Повесили трубку. Короткие гудки.
Петренко выключил магнитофон.
Итак, п.г.т. Абрикосово – курортный поселок на берегу Черного моря.
В два десять ночи Кольцов был еще там. Надо надеяться, что до утра он никуда не уедет.
4.30 утра. Азов-13
Капитан Петренко вышел на крыльцо штаба. Отставая на полшага, его провожал Грибочек.
У подъезда стояла черная «Волга». Рядом слонялся шофер-солдат: гимнастерка расстегнута до пупа, пилотка сбита на затылок, в руке цыгарка.
– Смир-рна-а! – злобным шепотом скомандовал Грибочек.
Служака не слишком поспешно выкинул сигарету, застегнул гимнастерку и встал по стойке «смирно».
– Поступаешь в распоряжение капитана Петренко. Следователя из Москвы! Вместе с машиной. Понял?..
– Так точно, – с ленцой ответил солдат.
– Вольно, – перебил Петренко. – Как звать?
– Сержант Трофимов!
– А по имени?
– Ну, Алеша…
– Как, Алеша, машина в порядке? Тормоза, сцепление?
– Все путем, товарищ капитан!
– Хорошо. Сейчас заедем в гостиницу за вещами, потом устроим автопробег. Бензин?
– Залили полный бак, товарищ капитан, – вмешался Грибочек. – И еще – две канистры.
– Спасибо тебе, старлей, – с чувством сказал Петренко. – Помог мне. А я свои обещания помню. Так что жди вызова в Белокаменную.
– Спасибо вам, товарищ капитан!
– Давай. – Петренко похлопал старлея по плечу, прямо по трем колючим звездочкам на погонах.
Сборы были недолги. Петренко на минутку заскочил в «ДОС», покидал в чемоданчик бритвенные принадлежности, вчерашнюю рубашку и носки. Спустя пару минут заспанный караульный солдатик уже открывал перед «Волгой», в которой сидел Петренко, ворота проходной.
Едва они выехали из городка, Петренко тормознул сержанта Алешу.
– Давай вылезай. Я поведу. А ты ложись назад, покемарь.
– А вы умеете?
Петренко только усмехнулся.
Пересели.
Степная теплая ночь обнимала машину. Ни машин, ни людей. В свете фар прострекотал по дороге ежик.
Петренко плавно тронулся с места. Сцепление было туговато, и разгонялась «Волга» не ахти. Зато уж, верно, разгонится – не остановишь.
Петренко не спеша, привыкая к машине, доехал до трассы – а там уж полетел вовсю. Ни встречных, ни попутных не было. Южная ночь лежала над степью. Фары дальнего света выхватывали из мрака дорогу, белые столбики вдоль шоссе и пирамидальные тополя вдоль обочины. Тополя по пояс покрашены в белый цвет. В какой-то момент фары выхватили вдруг вспыхнувшие глаза то ли кошки, то ли какого иного ночного зверя. Мошкара размазывалась по лобовому стеклу.
Стрелка спидометра быстро добралась до ста пятидесяти. Часы показывали без пяти пять утра. На заднем сиденье засопел сержант Алеша.
Петренко улыбнулся. Получасом раньше он подтвердил из двух независимых источников информацию, которую дал ему старлей Грибочек. И старлей Вася Буслаев, страхующий Петренко в Москве, и майор Журавлев сообщили, что в п.г.т. Абрикосово проживает однокурсник Кольцова по Тамбовскому высшему военному училищу летчиков Василий Дегтярев, ныне уволенный в запас, и его адрес: Абрикосово, улица Удалова Щель, 30.
Петренко ни на секунду не сомневался, что, если Кольцов в Абрикосове, он в гостях у своего друга Дегтярева. По разговорам вчерашнего дня у него создалось о Кольцове впечатление как о человеке, весьма дорожащем дружбой и поддерживающем хорошие отношения со многими однокашниками.
Петренко еще прибавил газу. Двигатель «Волги» зарычал, и стрелка спидометра поползла к ста семидесяти.
Петренко не боялся ни дорожных ям, ни гаишников, ни встречных. Он боялся одного: уйдет Кольцов.
До Абрикосова оставалось шестьсот десять километров.
То же самое время
Агент-оператор получил шифровку из центра полчаса назад. Шифровка пришла по запасному каналу связи, к помощи которого Центр прибегал впервые, – через сеть Интернет. Для любого случайного пользователя на экране ноутбука высветилась бы случайная хаотичная картинка. Оператор, подключив декодер, прочитал сообщение и тут же нажал «Delete».
Было о чем задуматься. Пять миллионов швейцарских франков – это не шутка. Это – больше трех миллионов долларов. И – убежище по программе защиты свидетелей.
Весь последний год, год своей работы на американцев, агент-оператор ждал именно такого задания. Ждал чего-то такого, что позволит ему слупить с хозяев одну большую сумму разом – и уйти. Уйти из России и жить в покое. Где-нибудь на вилле на Багамах или на Гавайях.
Но он даже и представить себе не мог, что последнее задание будет связано с человеком. Во всяком случае, с таким человеком. Внутренне он был готов к тому, что ему придется работать с кем-то, вербовать кого-то из московских высших кругов – и он подбирался к этим самым высшим кругам, благо род его деятельности позволял ему держаться к ним достаточно близко. Но вот то, что объектом окажется какой-то занюханный летчик из провинциального гарнизона, нет, этого оператор представить себе не мог. И был внутренне не готов к работе с ним.
А для начала объект надо найти.
Оператор сидел, глубоко задумавшись.
Ночь лежала над Россией. Поднимался ветер.
