Книга: Звезды падают вверх
Назад: Глава 12 Ужин с ясновидцем
Дальше: Глава 14 Слишком много женщин

Глава 13
Желтый джип

Тот же день, 15 августа. 14.20. Автострада Москва – аэропорт Домодедово. Кольцов и Алла
Кольцов откинулся на пассажирском сиденье джипа, который летел по вполне европейскому, прекрасного качества автобану в сторону от Москвы. В салоне царили тишина и прохлада, работал кондиционер, и оттого, что помещение на колесах было наглухо закупоренным, пейзаж за окном – да и все происходящее! – казался слегка нереальным. Скорость джипчика, ведомого Аллой, была так велика, что казалось, будто машины, которые они обгоняют, стоят на месте.
Зеленые поля, синь неба, летнее солнце медленно поворачивались за окном «Рэйнджлера», следуя за прихотливыми изгибами автострады.
Алла молчала. Кольцов украдкой, искоса, посматривал на нее. От Вельской исходил аромат богатства и властности. И вовсе она никакой не менеджер, подумалось ему. Директор или замдиректора, по меньшей мере.
Все пальцы Аллы – даже большие! – были унизаны серебряными перстнями. Серебряными, а не золотыми с бриллиантами, не потому, что хозяйка не могла себе этого позволить, а оттого, что таким был ее стиль. Это Кольцов понимал. Руки Аллы спокойно лежали на руле. Тщательным образом ухоженное, выразительное лицо, обрамленное иссиня-черными волосами, говорило – нет, прямо-таки кричало! – что Алле никак не больше тридцати двух – максимум тридцати трех. Стало быть, подумалось Кольцову, ей все тридцать девять – сорок.
Одета его похитительница была во все черное, и Иван подумал, что только женщина может подобрать себе гардероб, так элегантно контрастирующий с цветом машины. В самом деле, жгучая брюнетка в черных одеждах на желтом, как цыпленок, джипике смотрелась со стороны очень эффектно.
Но Кольцов глядел на эту женщину не со стороны. Он был рядом с ней, и тяжелый, чувственный аромат ее духов ласкал его ноздри. Иван вдруг почувствовал, как в нем, помимо его воли, поднимается желание. Страсть нахлынула на него, дружок встал торчком, а во рту появился неприятный привкус, словно он дотронулся губами до электрода батарейки. «Да что со мною происходит?! – изумился Кольцов. – Что за юношеская гиперсексуальность? Ведь мне же она совсем не нравится, отчего же бесится дружок!?.. Ты ведь только два дня назад любил Лену на пляже, и то была настоящая любовь, когда чувственность и нежность сливаются воедино… И ты до сих пор любишь ее… Любишь? – строго спросил он себя и тут же ответил: – Да, люблю. И не могу ее забыть… Так какого же дьявола ты теперь хочешь эту?!. Что с тобой?!. Ведь не прошло и недели, как умерла твоя жена!..»
Мысль о смерти жены – на долю секунды Иван вдруг явственно представил Марину в гробу, с бумажной полоской вдоль воскового лба – мигом охладила его пыл. «Интересно, похоронили ее?.. – мелькнуло в голове. – Какая же я сволочь, что даже не попрощался с ней, сбежал с похорон! Все в городке считают меня, конечно, последним подонком!» Однако ему показалась ненавистной и отвратительной мысль – увидеть Марину мертвой…
Алла искоса глянула на Кольцова. Кажется, она почувствовала вдруг накативший на него минуту назад сексуальный позыв – и это, похоже, польстило ей.
– Я остановлюсь, мне надо позвонить, – проговорила она.
«Неужели у нее, такой крутой, нет сотового телефона?» – подумалось Ивану. Словно отвечая на эти мысли, Алла сказала:
– Я не люблю звонить на ходу.
Джип стал замедлять движение и смещаться вправо. Впереди был мост. Синяя табличка перед ним гласила: «р. Пахра». Джип перестроился, затормозил. Затем на малой скорости проехал по обочине и начал неуклюже спускаться по проселочной дорожке к самой реке.
На берегу стояло несколько автомобилей. Пара компаний загорала на подстилках. Играли в волейбол. Шум брызг и детский смех долетали от реки.
Алла поехала дальше, под мост, проехала под ним и остановилась, метров трех не доезжая до прибрежных кустов. Здесь купальщиков не было. Вельская не стала глушить мотор, чтобы не выключать кондиционер. Поставила машину на ручник и потянулась за мобильным.
– Куда мы едем? – спросил Иван.
– А это мы сейчас выясним, – ответила Вельская.
– Зачем… – Кольцов хотел спросить: «Зачем я тебе нужен?», но не договорил.
Алла перебила его, спросив в трубку:
– Оля?.. Да, это я, моя дорогая… Я по мобильному звоню, поэтому буду краткой… Мне нужна твоя дача… Ты же все равно сейчас у Павлика. Я знаю…
В трубке что-то ответили, Алла искоса глянула на Ивана и сказала:
– Нет, не за этим…
Иван понял: телефонная собеседница интересуется, нужна ли его похитительнице дача для того, чтобы перепихнуться с мужчиной, и поразился постыдной простоте столичных нравов.
– Просто хочу спрятаться ото всех… Да, одна… Такой период… Подумаю о жизни и бизнесе… – продолжала Алла в телефон. – О'кэй… О'кэй… Думаю, денька на три… Я навек твоя должница… Можешь просить чего хочешь… Три карты?.. – Алла усмехнулась. – Ну, это просто: тройка, семерка, туз…
Она засмеялась резким гортанным смехом.
Ивану понравился деловой и внятный стиль разговора Вельской. В ней ощущалась гордость, сила, и Кольцов невольно почувствовал к ней уважение. Как она мастерски водит джип! Как лихо оторвалась от погони! А как стильно одета!.. Но в то же время он понимал, что никогда не сможет полюбить такую – и опять застыдился сексуального порыва, который настиг его пять минут назад на дороге.
– Едем, – коротко бросила Алла, положив трубку.
– Куда и зачем? – отрывисто переспросил Кольцов, невольно впадая в тон ее деловитости.
– Куда? На дачу моей подруги. А зачем?.. Будем откровенны… Ты, Иван, произвел на меня впечатление… Большое впечатление… Ведь ты, похоже, тоже игрок… Даже суперигрок. Игрок с особым даром… Я уже говорила тебе: чтобы выиграть пять раз подряд на число, должно необыкновенно, фантастически повезти… И я хочу понять: это случайность или… Или – ты можешь выигрывать и дальше…
– А если смогу?
Иван спокойно-пристально взглянул на нее.
– Тогда… – Алла облизнула губы. – Тогда весь мир у нас в кармане… Я сделаю тебе загранпаспорт – у тебя ведь нет загранпаспорта?..
– У меня теперь вообще нет никаких документов.
Я тебе сделаю. И мы уедем. В Ниццу, Монте-Карло, Прагу, Лондон, Лас-Вегас, Атлантик-Сити… Пока суть да дело, я обеспечу тебя всем: документами, билетами, одеждой, гостиницей, средствами… А потом ты начнешь выигрывать – и все мне вернешь… И я надеюсь – вернешь с прибылью… Так вот я предлагаю: давай учредим венчурное предприятие «Кольцов энд Вельская». Акции делим «фифти-фифти» – пятьдесят процентов тебе, пятьдесят – мне. Все первоначальные инвестиции, вложенные в тебя, – мои. Все дальнейшие доходы – если они, конечно, будут – станем делить пополам…
– Что такое «венчурное предприятие»? – перебил ее Иван.
– Предприятие, в котором велик риск проиграть.
– А если я буду проигрывать?
– Значит, предприятие обанкротится… – усмехнулась Алла. – Но ты-то ничего не теряешь… Я доставлю тебя за свой счет в ту самую точку, где мы встретились… Или ты предпочитаешь Азов-13?..
Лицо у Кольцова слегка дернулось. «Откуда она знает про городок? – мелькнула мысль. – И что она еще про меня знает?»
– К тому же, прошу учесть, – продолжила Алла, – в ту долю, что вношу в наше акционерное общество закрытого типа я, входит предоставление тебе убежища… Ведь за тобой, кажется, кто-то гонится? Или я ошибаюсь?
– Не знаю…
– А у меня появилось ощущение, что гонятся, – усмехнулась Алла.
– А если я откажусь?
– Я высажу тебя здесь же. Сейчас же. Уговаривать не буду.
Кольцов перевел взгляд на свои босые ноги и пробормотал:
– Я согласен. Едем.
– Ну и хорошо, – удовлетворенно проговорила Алла, сняла машину с ручника и направилась на разворот.
***
Агент Оператор получил очередное шифрованное сообщение из штаб-квартиры ЦРУ. В этот раз американские хозяева снова, во второй раз, использовали самый оперативный (но и самый опасный!) способ связи: через Интернет. Оператор вошел в сайт, который никто и никогда не связал бы с американской разведкой (он и зарегистрирован-то был за сингапурской частной картинной галереей). Просмотрел содержание. Затем остановился на одном изображении – картине, выставляемой галереей на продажу. Она представляла собой парафраз известного раннего и реалистического полотна Сальвадора Дали – того самого, где девушка, стоя спиной к зрителям, смотрит в окно. Сингапурская вариация называлась «Ожидание» и представляла собой такую же на вид комнату – только вместо девушки спиной к зрителям, лицом к окну стоял юноша. Красивый, стройный, мускулистый, юноша был абсолютно гол. Картину «Ожидание» (масло, холст 58х125) сингапурская галерея выставляла на продажу за 199 американских долларов, не считая стоимости доставки в любую точку земного шара. Оператор скачал изображение на свой компьютерный диск.
Получив его, Оператор немедленно вышел из сети. Вывел изображение картины на экран. Вставил в свой ноутбук дискету. Затем выделил в правом верхнем углу картины квадрат пять на пять сантиметров и максимально увеличил этот кусок. Фон картины – бессмысленные мазки (в них даже кое-где виднелись волоски от кисточки, прилипшие к полотну) – заполонил теперь весь экран. Оператор запустил с дискеты записанную на ней программу дешифровки. Через несколько секунд программа завершила работу. На экране вспыхнуло сообщение: несколько фраз по-русски.
Сообщение поразило Оператора до глубины души. Он немедленно уничтожил его. Затем стер с компьютерного диска копию картины. Потом достал из дисководов сначала диск, а после – дискету. Выключил ноутбук. Компьютерный диск Оператор положил в коробочку и бросил в верхний ящик стола, где валялось не менее пятидесяти подобных дисков. Встал из-за стола, прошелся в раздумье по комнате. Затем открыл тайник и спрятал в него дискету с дешифрующей программой.
Дискета-дешифратор представляла собой последнюю разработку ученых и технологов из Лэнгли. На вид – дискета как дискета, обычная трехдюймовая, марки TDK Таких в России миллионы. Однако благодаря хитроумному устройству записанной на ней программой мог воспользоваться только один человек – он, Оператор. Перед тем как взять ее в руки, Оператор нажимал большим пальцем на металлический кружок в центре дискеты. Нажатие запускало встроенный микрочип, процессор сравнивал отпечаток большого пальца с тем, что был заложен в его памяти. Если папиллярный рисунок не совпадал (или нажатия пальцем на центр дискеты вовсе не следовало), через двадцать секунд поступала команда на уничтожение. Крошечный кусочек пластита, также вмонтированный в дискету, разносил ее (а заодно и компьютер противника) в мелкую пыль.
Все это Оператору очень доходчиво объяснил в свое время его куратор из американского посольства. Они сидели тогда на лавочке в Gorky Park, и тот, почти без акцента, с неизменным американским чувством скучающего превосходства втолковывал Оператору о высотах, коих достигла «звездно-полосатая» техническая мысль.
Помнится, тогда Оператор тоскливо подумал: «Так-то оно так, дискету с дешифрующей программой, может, и разнесет на кусочки, если она окажется в чужих руках. Но кто мне даст гарантию, что у вас в посольстве, или в Лэнгли, или еще где-нибудь не сидит российский «крот», который сдаст (или уже сдал!) меня со всеми потрохами!» Когда Оператор шел на вербовку, он настаивал, чтобы о его работе на врага знали только его куратор из посольства, директор ЦРУ и президент Соединенных Штатов. Однако он понимал, что такое вряд ли возможно. Наверняка о том, кто он на самом деле, знают и другие люди в Вашингтоне. И кто может за них поручиться! Кто может дать гарантию, что его не сдадут – как Гордиевский сдал американцам всех, каких только знал, советских агентов, а Эймс – американских… Никаких иллюзий по поводу того, что американцы будут, случись что, отстаивать, выкрадывать или обменивать его, у Оператора не было. Не было у него иллюзий и по поводу американских свобод и их хваленого образа жизни. «Российская империя – тюрьма, – вспомнились Оператору строки любимого поэта. – Но за границей – та же кутерьма…»
Однако американцы хоть платили… Что было у него в России? Что ожидало его впереди? Двухкомнатная квартирка, бревенчатая дачка на участке в шесть соток… Печурка, которую надо начинать топить уже в конце августа… Уже в конце августа – заморозки на почве, надо успеть выкопать картошку, а земля тяжелая, глинистая, руки и ногти все грязные от клубней… Да еще если ледяной дождь зарядит…Бр-р-р!… Что за ужасная страна!.. Холодная, громадная, ленивая, пьющая, промозглая!.. О, как бы хотелось Оператору провести жизнь в праздности и тепле – слишком много он в своей жизни работал, слишком часто мерз… Поселиться в южной стране – скажем, в Испании… В рыбацкой деревушке, где дома из белого камня… Жить в маленьком белом доме – на берегу моря, над самым обрывом… Белые ставенки-жалюзи… А внизу, под ногами, бурунится прибой, а из окон далеко-далеко видна синяя гладь… И припекает солнце… А по утрам, не известный никому и никому не интересный, он будет ходить в близлежащее кафе завтракать… И бармен станет называть его по имени и вежливо спрашивать: «Вам как всегда, сеньор?»… И ставить перед ним чашку крепчайшего кофе, и сливки, и рогалик с маслом, вареньем и медом… А он не спеша будет завтракать и лениво пролистывать газету… И зима будет длиться не шесть месяцев в году, как в этой ненавистной Москве. Так, ненадолго задуют шторма, налетят дожди, а потом снова – солнце… А теплыми вечерами он будет ходить в то же кафе смотреть, как отплясывают молодые танцоры фламенко… Ночь теплая, и лавром пахнет, и лимоном…
Как ясно он представлял эту свою жизнь «после»! И ведь это «после» может наступить совсем скоро. Буквально через месяц. Или даже через две недели… Его вывезут отсюда, и у него будет много денег… А значит, будет покой и воля… Он это заслужил… И ради этого он может потерпеть… Все перетерпеть… В конце концов, недолго осталось… Можно вынести и гадкое сознание того, что он, как ни крути, – предатель… И удушливый страх… И высокомерие его куратора Стива… И – необходимость убивать…
Оператор еще раз прокрутил в уме полученную из Лэнгли шифровку. Задание казалось неожиданным, странным и сложным. Пока он не представлял себе, как его можно выполнить. Но выполнить его было необходимо. Ведь они обещали, что оно станет последним. А значит, мечта его жизни – маленький беленький домик на юге – станет реальностью. Только руку протяни!..
То же самое время. Москва. Капитан Петренко
Какая-то чепуха творилась с этим Кольцовым. Настоящая неразбериха. Второй раз он удирал из-под самого петренковского носа.
Капитан откинулся в кресле в своем кабинете-клетушке в подвале КОМКОНа. Посмотрел в потолок и попытался связать события в логическую цепочку.
Связываться они не хотели. Все было странным. Для начала: как и почему Кольцов встретился с хозяином той самой квартиры в Орехове-Борисове, журналистом Полуяновым? Неужели Полуянов не врет и это была действительно случайная встреча? Кольцов выбежал из казино, «голоснул» – а тут как тут журналист проезжает на своей «шестерке»? Ох, не любил Петренко случайных совпадений, не верил он в них… А почему Полуянов с Кольцовым в таком разе отправились к журналисту домой? Ну, скажите: какой нормальный «бомбила» повезет случайного седока к себе на дом (если тот, конечно, не хорошенькая девчонка, напрашивающаяся на любовь)? Может, журналюга – «голубой»? Эту версию, конечно, надо проверить, но на гомика Полуянов явно не походил…
Еще вопрос: Полуянов с Кольцовым полночи сидели у того на кухне, выпивали, закусывали… Стало быть, как это водится у нас, говорили; точнее даже – задушевно говорили… Что Кольцов успел растрепать о себе Полуянову? Сам Полуянов по этому поводу молчал как партизан, и как раз это-то и настораживало. Похоже было – по глазкам его хитреньким, – что журналист что-то скрывает… Допросить бы его как следует – нет, безо всякой «третьей степени устрашения» и физического воздействия, однако взять в оборот психологическими методами… Однако, во-первых, стремно – все ж таки корреспондент, и не какого-нибудь «Краснококшайского рабочего», а всероссийски известных «Молодежных вестей». Он и так, появившись в собственной квартире, начал с наездов: кто они, мол, такие и что они в его жилище делают. Пришлось демонстрировать ему красную книжицу с аббревиатурой «ФСБ» и внятно, но внушительно приводить в чувство: вы, дескать, гражданин Полуянов, укрываете преступника, совершившего, между прочим, убийство, а еще имеете наглость качать права перед представителями органов… Но заниматься с Полуяновым вплотную. Петренко просто не было времени – тем более что тот, судя по всему, знать не знал, ведать не ведал, куда Кольцов исчез… Единственное, что сделал Петренко, – это внедрил в сознание журналиста легенду: Кольцов-де – мошенник высокого полета, гипнотизер и «катала», в данный момент прибыл в столицу на гастроли, но разыскивается он органами не только за свои махинации, но и по поводу жестокого убийства… «И вам еще повезло, гражданин Полуянов, что вы остались после общения с ним целы и невредимы…» К тому же было очевидно: никакой, даже самый жесткий разговор с Полуяновым не помог бы дать Петренко ответ на вопрос: куда исчез бывший летчик?
А в самом деле – куда?
Петренко постарался восстановить последовательность событий – со слов немногочисленных свидетелей. Итак, около тринадцати ноль-ноль в квартире Полуянова наедине с Кольцовым каким-то образом оказалась женщина. Кто она была?.. Знакомая Кольцова?.. Или – Полуянова?.. Или – «девочка по вызову»?.. Полуянов по этому поводу заявлял категорически: никто из его знакомых в его отсутствие приезжать был не должен; Кольцов ни с кем встречаться не собирался и ни с кем о встрече не уславливался… Значит, это случайный человек? Или Кольцов кого-то вызвал?.. Загадки, загадки…
Далее: примерно в час тридцать Кольцов вместе с женщиной спешно покинули жилище журналиста, причем покинули, прямо скажем, нетрадиционным способом: через балкон, соседскую квартиру и соседний подъезд. Далее объект вместе с дамочкой впрыгнули в поджидавшую их машину – и были таковы. Создавалось ощущение, что за Кольцовым с подругой кто-то гнался. Ощущение подкрепляли вещественные доказательства, как-то: высаженная входная дверь в квартире журналиста и разбитое стекло на соседском балконе. А также пять стреляных гильз от пистолета «ТТ», найденных возле подъезда, из которого выскочили беглецы.
Вот эта погоня и была интересней всего. Кто же, черт возьми, гнался за Кольцовым? Кто – и, главное, как – сумел установить местонахождение подозреваемого? Да еще опередив самого Петренко с его, прямо скажем, немалыми возможностями? Или это очередная случайность, вроде (если верить Полуянову) их нечаянной встречи на обочине проспекта Мира? Случайно – к объекту в чужую квартиру пришла женщина, случайно – кто-то взялся преследовать ее и Кольцова… Да-а-а… Петренко, конечно, верил в случайности – но в единичные, а не в переплетение цепи случайностей. Подобное может иметь место только в романах Марининой, но никак не в реальной жизни…
Так что же произошло в квартире Полуянова днем? Пожалуй, это был один из главных вопросов. Как и следующий: кто, почему и зачем штурмовал квартиру журналиста? За кем (или за чем) эти неведомые «кто-то» охотились? А если вдруг допустить, что они преследовали Кольцова? Тогда этот вопрос «кто и зачем?» становился еще более острым. И еще: откуда они, эти люди, узнали, что беглец находился именно там?
Петренко о местонахождении Кольцова сообщил полковник Марголин. И конечно, логичней всего было бы спросить, откуда он узнал об этом, у него самого. Но местный телефон Марголина не отвечал. А может быть, слава богу. Петренко положил трубку, в которой раздавались безнадежно длинные гудки, не без облегчения. Он представил себе, какой поток – нет, шквал ледяного высокомерия прольется на него, когда он жалобно спросит у Козла Винторогого: как вы, мол, установили, где находится объект? И каким тоном Марголин спросит в ответ: «А почему вы интересуетесь? Что, Петренко, опять его упустили?»
Легче всего было бы разузнать обо всем у Савицкого. Милый дядя Володя, конечно, не только рассказал бы все, что знал, но и дал бы совет, как действовать дальше. Однако рабочий телефон полковника тоже молчал. На службе его не было – можно понять: воскресенье. Петренко набрал его сотовый. Может, он на даче? «Абонент не отвечает или временно недоступен. Попробуйте перезвонить позднее». Петренко уже передал Савицкому на пейджер просьбу срочно с ним связаться, однако прошло сорок минут, а от полковника все еще ни слуху ни духу. Капитан снова набрал номер пейджингового оператора и повторил свою просьбу. Подождал семь минут – звонка опять не последовало. Тогда Петренко вздохнул и набрал домашний телефон Савицкого. Как друг семьи полковника и его протеже он имел на это полное право. Трубку взяла жена.
– Здравствуйте, Инга Петровна.
– А-а, Сереженька, – радушно поприветствовала его она. – Какими судьбами? Что не заходишь?
– Да вот, работы много, – промямлил Петренко.
– Работа не волк, в лес не убежит, – парировала тетя Инга. – Давай закругляйся и приезжай к нам. У меня сегодня расстегаи с визигой.
– Звучит заманчиво.
– Вот и приезжай! Чем ты там в своей общаге питаешься? Супчиком пакетным?
Про пакетный суп, между прочим, была чистая правда.
– Да мне бы с Владимиром Евгеньевичем потолковать надо, – ушел от ответа капитан.
– Нет его. И не знаю, когда будет. Звонил пару часов назад – сказал, чтоб к ужину не ждали. Дела службы, говорит. Ну, как вы все обычно в таких случаях оправдываетесь. – Инга Петровна засмеялась.
– Это чистая правда – дел полно, – проговорил Петренко.
– Ой, врунишка, – совсем развеселилась Инга Петровна. – То-то у вас с Владимиром Евгеньевичем дела в разных местах. Хоть бы сговорились, как женам-то врать!.. Ладно-ладно, шучу… Я вам верю… Давайте там, мужички, не перетрудитесь…
Капитан положил трубку. Вздохнул. Судя по всему, ему предстояло выпутываться из ситуации самостоятельно, то есть искать Кольцова.
Тот же день, 20.30. Московская область, в трех километрах от города Киржач. Алла и Кольцов
«Дачка», о которой Вельская сговорилась по телефону с Олей, оказалась двухэтажным особняком белого кирпича, стоявшим посреди огромного участка за трехметровым кирпичным забором.
Ворота угодливо отворил мужчина интеллигентного вида, кажется, даже в пенсне. Одет он был, однако, в овчинную безрукавку и резиновые сапоги. Алла слегка приоткрыла окно джипа и снисходительно бросила:
– Мы будем здесь жить.
– Да-да, – забормотал дядечка, кивая, – Ольга Евгеньевна звонила. Проезжайте, пожалуйста, Алла Валерьевна, вам показать, где гараж?
– Я помню, – сухо ответствовала Алла и закрыла окно.
– Кто это? – полюбопытствовал Кольцов.
– Олькин сторож. Профессор химии. А она ему платит, как академику.
Сторож с зарплатой академика остался стоять у ворот.
Кольцов оглянулся посмотреть на профессора и без труда разглядел в глазах сторожа плохо скрываемое презрение – Кольцову стало как-то неуютно.
Джип с вызывающим писком притормозил у крыльца.
– Выгружайся! – приказала Алла.
Ее резкий голос и безапелляционный тон напомнили Ивану о жене: Марина тоже обожала командовать. И этот профессор-химик в роли сторожа Марине бы очень понравился. И двухэтажный особняк, скрытый за вызывающе высоким кирпичным забором…
Алла провела Ивана в комнату, площадью никак не менее метров тридцати, с дубовым паркетом и стенами, обшитыми деревянными панелями, двумя огромными окнами, задрапированными гобеленами. Кольцов с некоторой робостью вступил в свое новое жилище и поинтересовался:
– Здесь живут ваши друзья?
Алла снисходительно пояснила:
– Живут они в Москве, на Кутузовском. А сюда иногда приезжают на выходные.
В ее тоне словно читалось: «Слушайся меня, и ты будешь жить не хуже».
Алла открыла громадный зеркальный шкаф, подозвала Ивана жестом:
– Иди сюда, покопайся. Тебе надо переодеться.
Кольцов подошел к шкафу. На плотных рядах плечиков в несколько слоев висели рубашки, брюки, женские кофточки и мужские свитера… Запах духов смешивался с нафталиновым духом. Алла стояла рядом и не сводила с Кольцова глаз. Он выбрал рубашку в крупную голубую клетку и синие джинсы.
– Носки – в боковом ящике, – махнула рукой Вельская.
Иван бросил одежду на огромную кровать и выразительно посмотрел на Аллу, но та, казалось, не собиралась выходить из комнаты. Он буркнул:
– Мне надо переодеться.
Она многозначительно повела носом и сообщила:
– Душ – вон за той дверью. Загляни и туда. Только поторопись.
И вышла из комнаты, на ходу повиливая бедрами и постукивая каблуками.
Оказавшись наконец в одиночестве, Иван устало откинулся на безразмерную кровать. Ему показалось, что, когда Вельская вышла, в комнате стало как-то спокойнее. А пока она стояла рядом с ним, воздух был пропитан тревогой.
И эта женщина предлагает ему – как она сказала – венчурное предприятие?.. Он будет акционером пополам с ней… Но пока Алла что-то не похожа на партнера. Она держит себя с ним как начальница. Как хозяйка – хозяйка положения его, Ивана, его судьбы и жизни. Она предлагает ему Монте-Карло, Лондон, Атлантик-Сити и кучу зеленых долларов… Предлагает свою поддержку и абсолютно легальные деньги. Ведь никому же не запрещено выигрывать. Только отчего-то его совсем не прельщает эта радужная картина.
Иван прошел в ванную. Она сверкала мрамором и зеркалами. На полке у огромного трюмо теснились тысячи, показалось Ивану, флаконов и пузыречков с иноземными этикетками. «А ведь это у людей всего лишь дача, – против воли мелькнуло у Ивана в голове. – Люди сюда просто наезжают время от времени. Как же они тогда живут в городе?» Иван поискал глазами колонку – ничего похожего. Неужели здесь централизованное водоснабжение? Он осторожно открыл кран – тот хрюкнул и выплюнул порцию рыжеватой воды. Поплевался еще, натужно погудел, и полилась чистая тугая струя. Кольцов с наслаждением подставил под нее ладони. Потом заткнул сливное отверстие в ванне: плевать он хотел на Аллины поторапливания. Он нашел на полке морскую соль и пустил горячую воду.
Впервые за сутки рассмотрел себя в зеркале и остался весьма недоволен. На подбородке и щеках вылезла щетина, глаза – покрасневшие и тревожные. Ничего не скажешь – настоящий пайщик преуспевающего предприятия! Иван предпринял дальнейшие розыски и обнаружил в ванной комнате нераспечатанный бритвенный станок, упаковку хороших лезвий и пену для бритья. Лицо-то он приведет в порядок, а вот глаза… глаза…
Внутренний голос внезапно подсказал:
«Глаза у тебя такими и останутся».
– Почему? – требовательно поинтересовался Иван.
Ему почудился ехидный смешок:
«Потому что начальник у тебя – баба».
Иван закончил бритье и погрузился в ванну. Внутренний голос был абсолютно прав: с таким «партнером», как резкая и уверенная в себе Алла, ему будет очень непросто. Но есть ли у него иной выход?
***
Алла ждала его в гостиной. Сидя в глубоком кресле, курила, пуская дым в инкрустированный потолок. Каблуки ее босоножек утопали в пушистом ковре. Она удовлетворенно оглядела Ивана:
– Ну вот, теперь стал похож на человека. Слава богу, что побриться догадался!
Кольцов внезапно вспылил:
– Послушайте, Алла… – он запнулся.
– Можешь без отчества, – снисходительно разрешила она.
– Так вот, я попросил бы оставить при себе ваши комментарии!
– Как скажете, Иван Петрович, – с ехидной кротостью промолвила она.
Да, эту даму так просто не прошибешь.
Он опустился в соседнее кресло.
Алла продолжала бесцеремонно его рассматривать. Он постарался выдержать ее немигающий взгляд. Наконец она отвела глаза. Загасила сигарету и протянула:
– И откуда ты такой взялся?..
Он нахмурился. Она тут же поправилась:
– Откуда вы такой взялись… В казино – первый раз?
Иван не ответил. Алла сказала за него:
– Видно, что первый. Откуда это у вас?
Иван решил, еще лежа в ванне, что ни словом не обмолвится о своем странном прошлом, только легальные сведения – бывший летчик, ныне таксист – пожалуйста. Но ничего из того, что он рассказывал вчера вечером журналисту Полуянову. Он не может себе позволить быть откровенным. Особенно – с ней.
Поэтому Иван изложил Алле облегченную версию: несколько лет назад он неудачно прыгнул с парашютом. Сильно побился. Мыкался по госпиталям, мучился головными болями. Врачи не скрывали, что прогноз на будущее сомнительный. Ждали «периода отдаленных последствий», пичкали бесконечными таблетками и уколами. Он просился домой: от лечения толку не было. Его не отпускали. Говорили, что еще немного его понаблюдают…
– Какой был диагноз? – спросила Алла. Иван без запинки ответил:
– Перелом основания черепа. Сотрясение и травма.
Далее, продолжал он, кантуясь по бесконечным больницам, Иван начал замечать: ему стало необыкновенно везти в карты. Всех соседей по палате в «дурака» и в «козла» обыгрывал – а что еще делать, как не в карты резаться скучными больничными вечерами? Врачи с ним пробовали играть, своих друзей приводили – и все проигрывали… Нет, денег он с этого никаких не имел. Играл на интерес, от скуки…
Головные боли постепенно сходили на нет. Отдаленных последствий – обмороков и припадков – тоже не последовало. Наконец его выписали. Но из армии комиссовали, несмотря на диагноз «практически здоров». Он пытался бороться за то, чтобы остаться в своей летной части, но чиновники упорно стояли на своем: никому не был нужен летчик с такой историей болезни, и на здоровых-то керосина не хватает.
И Иван наконец отступился. Оформил пенсию, стал подрабатывать извозом. В карты играть уже было некогда – и не с кем.
– А жена? – требовательно спросила Алла.
Кольцов помрачнел:
– Жена карты никогда не любила… Да и нет у меня теперь жены.
– Где же она? – Алла хотела знать все.
«Ее право знать», – подумал Кольцов о своей бизнес-партнерше и ответил коротко, сухо:
– Погибла. Несчастный случай.
– Дети?
– Нет.
– Хо-ро-шо, – по слогам произнесла она и взяла с журнального столика нераспечатанную колоду карт.
Лицо Ивана исказилось – ну зачем они все одно и то же?! Сначала – журналист Полуянов. Теперь – эта Алла… У него вырвалось:
– Угадывать карты не стану!
И тут же спохватился, что сказал лишнее зря. Вельская впилась в него своими острыми глазами:
– Ты это тоже умеешь?!
Он замялся. Алла мгновенно взяла тайм-аут:
– Хорошо, не хочешь – не будешь отгадывать. Только не волнуйся. Мыс тобой в «дурачка» сыграем.
Она опять перешла с ним на «ты», но у Ивана уже не было сил сопротивляться.
Алла раздала карты. Ее острые ногти цокали по полированной глади журнального столика. Карты ложились ровненько – одна к одной. Иван не удержался, сказал:
– Красиво у вас получается.
Она усмехнулась:
– В казино и не такому научат.
Кольцов слегка заробел. Вдруг он сейчас оскандалится? В больницах-то играл с такими же, как он сам, любителями. Один раз только завотделением выставил против него шулера мелкого пошиба. Вся палата потешалась, когда Иван громогласно объявлял: «В правом рукаве – туз червей! Настоящий туз – в отбое, был десять карт назад». Шулер тогда с позором ретировался, а медсестричка Милочка, наблюдавшая за игрой, с тех пор стала очень выразительно посматривать на Кольцова… Но то был мелкий ростовский катала, с каплей под носом и немытыми волосами. А тут против него – Алла. Директор казино. Иван теперь окончательно уверился в том, что она – настоящая хозяйка: и казино, и жизни. У Аллы были все повадки настоящей хозяйки.
Вельская изящным жестом открыла козырь – червовую даму – и ловким движением расположила карты в правой руке, заявив:
– Хожу я.
Иван посмотрел в ее спокойные самоуверенные глаза. Взял себя в руки, поинтересовался:
– По вашим правилам, кто ходит первым?
А сам подумал: может, в Москве в «дурака» как-то по-особому играют? Алла удивилась:
– Как – кто? У кого козырная шестерка, тот и ходит. Правил не знаешь?
Иван резким движением оттолкнул свои карты:
– Козырная шестерка лежит в колоде.
Он вскочил. Опять накатила головная боль. В глазах все поплыло, Алла стала превращаться в черное расплывчатое пятно. Сквозь забытье, в которое он уже почти провалился, донесся голос Вельской:
– Быстро! Сколько карт до шестерки?
Иван зажмурился. Его обволакивало удушливое черное облако. Дом горит, что ли? Он прошептал:
– Валет бубновый… Король пик… и потом – две шестерки. Одна из них – козырная.
Потеряв равновесие, он опустился на пушистый ковер.
И последнее, что увидел, было склонившееся над ним взволнованное лицо Аллы.
Назад: Глава 12 Ужин с ясновидцем
Дальше: Глава 14 Слишком много женщин