Глава 5
А если это любовь?
Нычкин и Варвара шли по коридору в столовую, где содержались остальные подозреваемые в убийстве. Варя на всякий случай старалась держаться за спиной футболиста и не терять из виду его руки: мало ли что ему может взбрести в голову, мало ли чего он выкинет.
Нычкин вдруг полуобернулся к ней и спросил, усмехаясь:
– А ты тоже, типа, милиционер?
– Еще хуже, – улыбнулась Варвара.
Она ничего не могла с собой поделать: ей нравился этот парень – стройный, пластичный, уверенный в себе, улыбчивый.
– Что может быть хуже? – хохотнул Нычкин.
– Я пока только учусь, – она не стала говорить, что работает в другой организации – даже более серьезной, чем милиция. И о том, что на ее счету уже есть два успешно раскрытых дела. Род занятий научил Варвару: поменьше распространяться о себе. А жизнь научила другому: как можно реже хвастайся, особенно перед мужчинами. Сильному полу куда больше нравится, когда лидеры, причем безусловные, – они сами.
– А тебя как звать? – не отставал форвард.
– Варей, – улыбнулась она.
– А ты, наверно, тоже спортом занимаешься? – вдруг спросил он.
– А что, заметно? – вздохнула она. Варю всегда слегка смущала собственная атлетическая внешность – рядом с нею многие мужики выглядели настоящими шибздиками. Правда, к могучему красавцу Нычкину это отношения не имело.
– Конечно же, заметно! – проворковал тот, снижая тон до бархатного, интимного. – Такие красивые плечи! И руки! И попка!
Произнося это, нападающий нежно, но сильно обхватил Варвару за бедра.
– Но-но, – сказала Варя и резко стряхнула его руку. – Не балуй!
– А то что будет? – игриво спросил Нычкин и снова попытался обнять Варвару.
– Руку сломаю, – строго, но спокойно произнесла она, снова высвобождаясь из его объятий.
– Ой-ей-ей, какие мы стро-о-огие!.. – протянул форвард, но грабли свои убрал. – Настоящий милиционер.
Он прямо взглянул ей в глаза и сказал, чуть не облизываясь:
– Может, заберешь меня на пятнадцать суток?
Предложение прозвучало весьма недвусмысленно.
– Может, и заберу, – усмехнулась Варвара, как бы не поняв скрытого подтекста нычкинского предложения.
– И по какой статье? – он опять твердо посмотрел ей в глаза наглыми своими глазюками.
– За превышение скорости, – нашлась она.
«Ой, овца я, овца, – промелькнуло у нее, – нашла с кем заигрывать: с футболистом! Но, с другой стороны, почему бы и нет, если все постепенно и «по канонам»? А Нычкин, кажется, мальчик сообразительный. Должен понять, что, в принципе, я не против, только лошадей гнать не надо».
Нычкин и правда оказался сообразительным.
– Намек понял, – он надул свои чувственные губы, что-то прикинул в уме и сказал: – Ты любишь, чтобы все было не спеша. Ладно, согласен. Давай для начала поужинаем вместе.
Варя вздрогнула: настолько предложение центрового, в общем-то, совпадало с ее потаенными желаниями. Она испытала дикий приступ эйфории: она таки подцепила его, добилась, раскрутила! Но тут же охладила собственный пыл: «Он подозреваемый по делу об убийстве, а я, дура, его кадрить вздумала!» И вслух сказала достаточно неопределенно:
– Надо сперва дело закрыть. А там посмотрим.
– А если окажется, что я убил – будешь ждать, пока из тюрьмы выйду? – игриво поинтересовался Нычкин.
Сначала Варя хотела отрезать: «Нет». Но потом передумала и вкрадчиво сказала:
– Конечно, буду. Но только если ты сам во всем признаешься. Сейчас. Мне.
Нычкин вздохнул:
– Да не убивал я его, сказал ведь уже…
– Тогда зря и не болтай.
Варя снова пошла по коридору. Теперь она шла не за спиной, а впереди Нычкина: уже не думала о том, что нельзя терять нападающего из вида. Она не сомневалась: футболист, не отставая, словно в игре при персональной опеке, следует за ней.
Вот уже совсем близко дверь столовой, где томились другие подозреваемые. И тут Нычкин притормозил Варю рукой. На секунду ей показалось, что сейчас он накроет ее руку своей лапищей, снова потянется к ней, и… И ей даже захотелось, чтобы он сделал это – немыслимое, противозаконное…
Нычкин приблизился к ней, однако целовать не стал, а горячо зашептал:
– Я тебе все про убийство расскажу. Все! А я многое знаю! До фига и даже больше! Ты дело это благодаря мне раскроешь и даже орден получишь.
– Раз все знаешь – почему майору не рассказал? – Варя глянула суперзвезде прямо в глаза.
– Какому еще майору? – нахмурился футболист.
– Ну, оперу, который тебя допрашивал.
– А мне, может, – ухмыльнулся Нычкин, – интересней будет все рассказать тебе.
– Тогда рассказывай.
– Тебя же за Снежаной посылали. Давай отведи ее на допрос, отпросись у своего майора, и мы встретимся… ну, скажем, в бильярдной. И я расскажу тебе все. – Последнюю фразу Нычкин произнес интригующим шепотом. И добавил: – Все, что ты хочешь услышать.
– Хорошо, – без затей согласилась Варвара.
– Тогда я пошел?
– Куда?
– В бильярдную. Тебя ждать.
– Ну, нет, дружок! – усмехнулась Варя. – Сиди-ка ты вместе со всеми, в столовой. Под присмотром сержанта. Я сама за тобой зайду. Потом.
Варвара открыла дверь в столовую, где помещались остальные подозреваемые. С порога она успела заметить, что красавец-легионер Карпов стоит, скрестив руки, у окна и задумчиво смотрит куда-то в темноту. Голкиперы Овсянников и Галеев сидят друг с дружкой и о чем-то тихо переговариваются. Снежана – в стороне ото всех, безжизненным взглядом смотрит в стол. Глаза ее припухли от слез.
– Снежанка! – опередив Варю, прокричал прямо с порога Нычкин. Он выглядел довольным: возможно, оттого, что добился у Вари чего-то вроде свидания. А может, потому, что решил, что ему удалось провести Опера. – Снежана, – повторил он, – с вещами – на выход!
Фотомодель вздрогнула и испуганно посмотрела на Варю.
– Нычкин, ведите себя прилично, – сухим тоном сделала замечание Варвара. – А вы, Снежана, – обратилась она к девушке, – пожалуйста, пойдемте со мной.
Снежана быстро вскочила. Она выглядела настолько испуганной, что Варя решила успокоить ее:
– Ничего страшного, просто пара формальных вопросов.
Снежана Варе сразу не понравилась. Пожарная каланча с томным видом и походкой хищной кошки. Свысока посматривает на всех и вся. (Впрочем, после убийства томности и снисходительности в Снежане, похоже, поубавилось, но все равно хватало на десятерых.)
«Про таких, как она, один голливудский режиссер сказал: груди – из камня, мозги – из ваты, – подумалось Варваре, – глупая, капризная, неразборчивая. Да еще и с Нычкиным спала! – Что-то похожее на ревность шевельнулось в ее груди. – А до него жила с Кондаковым. Шлюха».
Варя вместе со Снежаной вышли из столовой. Варвара опять держалась чуть позади и неприязненно наблюдала, как модель, профессионально виляя бедрами, следует по направлению к комнате отдыха, где расположился временный штаб расследования.
«Разносчица трихомоноза. Или чего похуже, – брезгливо подумала Варвара. – Впрочем, – оборвала она себя, – надо быть объективной. Мне положено быть объективной. Ведь, кажется, милицейские, а тем более спортивные начальники хотели бы повесить убийство именно на Снежану. Должен же хоть кто-то – пусть из пресловутого феминизма или, так сказать, женской солидарности – быть на ее стороне».
Опер встретил Снежану ласково, почти как родную. Усадил в кожаное кресло. Даже, кажется, по руке погладил.
Варя в очередной раз подивилась многоликости Малюты, который умел быть всяким: строгим, милым, сдержанным, гневливым – почти без перехода.
Снежана уселась, закинув ногу за ногу, халатик задрался, обнажив бедро чуть не до самой попы.
Варя шепотом, на ухо доложила Оперу, что Нычкин предложил ей «все рассказать». Опер хмыкнул:
– Тет-а-тет рассказать? Нет уж, сиди пока здесь. Потом пойдешь к нему на свидание. Когда я скажу, – и сухим, бюрократическим тоном обратился к Снежане: – Фамилия, имя, отчество? Возраст? Место прописки? Место жительства?
– Снежана Федоровна Тимошенко, – заученно ответила фотомодель. – Девятнадцать лет. Прописана по адресу: Москва, Косинская улица, дом двадцать пять, квартира четыре. Проживаю там же.
Опер записывал данные в блокнот.
– Вы давно знакомы с Нычкиным?
– Месяца три, – старлетка пожала плечами, – или четыре.
– Вы состоите с ним в интимной связи?
– Да, – усмехнулась фотомодель, – состою.
О сексе она говорила с ужимкой профессионалки – холодно и спокойно, без тени смущения.
– А вчера вечером вы вступали с ним в половую связь? – деловито спросил Опер.
– Да, – кокетливо пропищала Снежана. И горделиво добавила: – Неоднократно.
«Ах ты, стерва!» – промелькнуло у Варвары. Как ни старалась она быть объективной по отношению к модельке (или даже стоять на ее стороне), у нее это не очень-то получалось.
– А с убитым, – пристально глядя на Снежану, резко спросил Опер, – то есть Кондаковым, вы вчера в половую связь вступали?
– Вчера? Вчера – нет, не вступала, – быстро и бодро проговорила фотомодель.
Однако Варя заметила: глаза ее метнулись во время ответа вверх и влево, а голос дрогнул, перешел на фальцет.
Верные признаки того, что человек врет.