Книга: Та самая Татьяна
Назад: Пять лет назад
Дальше: Наши дни

Пятнадцать лет назад

Больше всего на свете Влада Симонова ненавидела, когда ее называли ангелочком. Но куда деться, если наградил Господь ее именно ангельским личиком?
Родители постоянно пытались пристроить свою светловолосую, хрупкую, большеглазую дочку то в балетную школу, то сниматься в кино или даже петь в церковном хоре. И только мудрая бабушка говорила: «Внешность обманчива».
Владу действительно никогда не интересовали изящные искусства. Беспомощный с виду ангелочек мечтал стать врачом.
– Доченька, ну куда тебе в медицину – ты такая слабенькая, впечатлительная, и вегетососудистая дистония у тебя! – отговаривали родители.
Но Влада все равно поступила в медицинский институт, и студенткой стала блестящей. На младших курсах, когда прочие студенты плавали в бесконечных названиях костей по латыни, она уже замахивалась на диагностику.
«Заурядным докторишкой ты уж точно не будешь», – предрекала ей бабушка.
Но узнать, как сложится карьера у внучки, старушка не успела. Умерла. Родители Влады погибли в автокатастрофе двумя годами раньше, и осталась девчонка двадцати четырех лет от роду одна-одинешенька.
Ситуация в середине девяностых, когда Влада только окончила институт, в стране складывалась безрадостная. Особенно для нежных ангелочков.
В государственных учреждениях платили гроши, условия работы были адские – ни оборудования, ни лекарств. А частных клиник имелось совсем мало, и в молодых специалистах они не нуждались.
Да Влада и вообще не хотела работать в медицине официальной. В голове роилось множество куда более интересных идей. Самой любимой из них была: в корне изменить русских женщин, ни больше ни меньше.
Разве нормально, возмущалась она, когда в тридцать пять тебя начинают считать теткой, а в пятьдесят с небольшим – уже старухой? Но так ведь и было! Даже в прогрессивной Москве, не говоря уж о провинции, женщины, кто старше двадцати семи, будто под копирку: плохая кожа, потухший взгляд, ранние морщины.
«Открыть бы по всей стране сеть медицинских центров! – мечтала юная доктор Симонова. – И заниматься в них комплексной программой омоложения. Объединить под одной крышей традиционные методы – лечебную физкультуру, диетологию, физиотерапию – с гомеопатией, траволечением, акупунктурой, аюрведой!»
Но если про основы здорового питания молодая доктор знала из институтской программы, а лекарственные растения, растущие в средней полосе, старательно изучала, то про восточные практики не ведала ничего абсолютно. Вот и родилась однажды идея: отправиться за новым опытом в дальние края. В Индию, Таиланд, Непал, Китай. Освоить, если получится, иглоукалывание, научиться тайскому массажу, позаниматься йогой – с «носителями».
На первый взгляд задача казалась невыполнимой. Откуда взять деньги, как преодолеть языковой барьер, каким образом получать и продлевать визы, наконец.
Может, и отступилась бы она. Но – будто направлял ее кто-то! – разговорилась однажды в кафе с очень загорелым, пестро одетым, немножко не от мира сего парнем. И тот поведал ей, что зимует в Индии, в штате Карнатака, уже второй год. Единственный существенный расход – на билет. Остальное – жилье, транспорт, еда – стоит абсолютнейшие гроши, а фрукты и вовсе бесплатные, кокосы на голову сами падают.
«Однокомнатную квартиру в Москве сдаю – на все хватает!»
А у Влады целая двухкомнатная имелась, да еще недалеко от центра!
«Европейцы, американцы прогрессивные – давно так живут! Сдают в своих Нью-Йорках или Парижах жилье – и к теплому морю, бездельничать. Даже слово есть специальное – дауншифтинг, уход от реальности!» – просвещал ее новый знакомый.
И Влада решилась.
Правда, она собиралась не убегать от реальности, а приобрести на берегах Индийского океана новый, бесценный опыт.
…Жизнь на Востоке, увы, оказалась не такой уж блистательной сказкой, как живописал мимолетный знакомый. Трудно было рафинированной москвичке привыкнуть к рису, карри, туалетам на улице. Жаре. Грязи. Канавам на задворках домов, куда местные сваливали и мусор, и трупы животных. Уже через месяц скитаний Влада отчаянно скучала по пресловутым березкам, московской суете, холодному, колючему дождю, русскому языку. А больше всего не хватало ей милых сердцу русского человека кухонных посиделок с разговорами обо всем на свете. С аборигенами ведь толком не пообщаешься. Местные на бытовом уровне чирикали на инглише бойко, но словарного запаса, чтоб вести «разговоры за жизнь», им не хватало. Любви – мимолетной или серьезной – Влада тоже не встретила. Местные на нее, ангелочка, оборачивались. Но редкие симпатичные лишь наблюдали за ней издалека, будто за богиней. А те, кто осмеливался подойти, звали на дискотеку или ночью на пляж, такая программа Владу никак не устраивала.
Многочисленные йоги, массажисты, целители – чей опыт Влада приехала перенимать – оказались чрезвычайно корыстными. Денег (и разрешения) на официальную учебу у девушки не было, частники же вовсе не горели желанием брать ее в подмастерья и делиться секретами ремесла. До смешного доходило: помассировать ее предлагали за триста рупий, а за то, что она просто понаблюдает, как массаж делают, требовали тысячу!
Да и вообще не верили местные, что она учиться приехала. Каждый раз одно и то же: стоило в какой-нибудь деревеньке поселиться (естественно, не в гостинице, а в скромной комнате или бунгало), тут же мчались гонцы. Предлагали «травку», секс, замуж, диски с мантрами, бижутерию. И сразу настораживались, когда она начинала расспрашивать их об аюрведе.
Но все же потихоньку, превозмогая слезы, непонимание, кишечные расстройства, Влада вливалась в местную жизнь, обрастала знакомыми, начинала понимать, куда ей двигаться дальше.
В Индии она многое узнала о широдхаре и прочих аюрведических ритуалах, изучила основы йоги, в Таиланде – освоила тайский массаж, и теперь грезила новой идеей: побывать в Тибете. Влада уже не раз слышала о травах, что растут в условиях высокогорья и обладают исключительной целительной силой. К тому же – в один голос утверждали все ее новые знакомые – любой, кто мнит себя целителем, лекарем, просто обязан побывать у Кайласа. Совершить священный обход вокруг горы (он назывался корой). Предаться медитации у ее подножия, получить благословление на целительство у какого-нибудь просветленного монаха.
Проблема одна – добраться. Мало, что китайская виза нужна, еще и специальные разрешения требовались – так называемые пермиты.
Однако Влада провела в Азии уже год и знала: большинство запретов здесь легко обходятся. Или выкупаются. Задешево, если платить не в казну, а в карман конкретного чиновника.
Визу в Китай она получила. До крошечного и грязного поселка Дарчен в Тибете, откуда начинались восхождения на Кайлас, добралась на рейсовых автобусах. И безо всяких пермитов. Едва показывался очередной чек-пойнт (что-то вроде нашего поста ГАИ), заботливые тибетцы-пассажиры дружно махали девушке: «Прячься!» И она затаивалась меж пестрых баулов и одеял.
В самом Дарчене, правда, пришлось выйти из тени и раскошелиться – иностранцы здесь все на учете, имеют право передвигаться лишь группами, в сопровождении надсмотрщика-китайца. Впрочем, чиновник, что принял у Влады деньги, ничего подобного от нее не требовал. Всего лишь велел светлые волосы прикрывать платочком и по улице особо не болтаться.
Влада здесь задерживаться и не собиралась: убогий поселок навевал тоску. Поскорее бы выполнить обязательную программу, посетить Кайлас – и прочь!
Однако возникла проблема: чувствовала себя Влада совершенно ужасно. Дико болела голова, в глазах двоилось, каждый шаг давался с трудом.
Диагноз себе Влада (пусть молодой, но доктор!) поставила легко: начальная стадия горной болезни. Дарчен находился на высоте серьезной: четыре тысячи шестьсот метров над уровнем моря. По-хорошему, нужно было туда ползти дней десять, прибавляя в день полкилометра высоты от силы, но она на автобусе за двое суток добралась. Вот и получила.
Что ж, придется ей покуда выше не лезть, а сидеть, акклиматизироваться.
Влада сняла комнатушку в дешевом гестхаузе и приступила к самореанимации. Чтоб победить недомогание, если верить учебникам, требовалось много пить, обязательно ходить пешком и, главное, просто выждать. Однако минуло три дня, а ей становилось только хуже. Есть она не могла совершенно, от воды тошнило. Каждый шаг отдавался дикой головной болью, если пыталась уснуть – уже через полчаса просыпалась от холода или от страха. Влада даже рискнула и приобрела у местного торговца подозрительного вида таблетки, якобы от mountain sickness, но толку от них не оказалось никакого.
Ей впервые за весь год, что провела вдали от дома, стало страшно. Не хватало еще умереть здесь, на чужбине, в грязной комнатенке, без электричества! Причем умереть из-за собственного упрямства. Ведь лекарство от недомогания – простейшее. Садись на автобус и вниз, прочь из неприветливых, диких мест. Уже тысячах на трех и мигрень, и слабость, и бессонница бесследно исчезнут.
Но Влада не просто всегда искала в жизни свой путь — ей, ангелочку, ничего легко не давалась. Она чрезвычайно злилась, если кто или что угодно, люди или обстоятельства, пытались ей помешать. Потому упрямо сидела и ждала, покуда противная горняшка ее отпустит.
Заняться в Дарчене оказалось совершенно нечем. Читать? Ни книг, ни света не было. Гулять? Ноги подкашиваются. Отсыпаться впрок? Но, увы, один из первейших симптомов пресловутой горной болезни – стойкая бессонница.
А еще Владе дико, совершенно маниакально хотелось фруктов. Элементарного яблочка. Банан, кокос, сливу, что угодно. Но тут, в высокогорном поселке, с едой совсем оказалось сложно. В единственном ресторане меню занимало несколько строк: тибетские пельмени «мо-мо», мясо яка с рисом или оно же – с китайской лапшой. И «свити ти» – неприятный на вкус чай опять же с молоком яка. В магазине (тоже одном на весь поселок) можно было разжиться печеньем – упаковки неприятно раздуты, тут, на высоте, все вздувалось, включая бутылочки с шампунем. А за остальными изысками – пожалуйте на равнину.
«Я как в тюрьме здесь, – страдала Влада, – грязный домик, скудная пища, полное одиночество…»
Но все ж она не сдавалась. Продолжала верить в свой особенный путь.
И он перед нею открылся.
Вот где обычные девчонки знакомятся с Принцами? Очень банально: на дискотеке, в библиотеке, в спортивном клубе… А Влада со своим столкнулась у колодца. (Воды для умывания в Дарчене больше раздобыть было негде.)
Выглядел Принц устрашающе. Молодой парень, но одет в старушечью одежду. Мешковатое пальто, на плечах шаль. Лицо обмотано платком на манер ковбоев, только жгуче-черные глаза сверкают.
– Таши деле, – опасливо поздоровалась с незнакомцем Влада.
А тот отозвался на приличном английском:
– Привет! Как дела? Рад познакомиться! Меня зовут Цирин.
– Я тоже рада тебя видеть, – превозмогая головную боль, пробормотала девушка.
Она была уверена: на сем разговор и закончится. С приходом в Тибет китайцев в здешних школах стали изучать английский язык. Но все образование у местных заканчивалось десятком-другим простейших слов.
Однако юноша совершенно неожиданно для нее вдруг изрек:
– У тебя такие голубые глаза… как небо над Кайласом.
– Что ты сказал? – изумилась она.
Парень, продолжая ее разглядывать, вслух комментировал:
– И волосы светлые, и кожа – белая, словно мрамор. Совершенное божье творение!
– Ты откуда такой взялся, поэт? – усмехнулась Влада.
– Из Дарчена, – вздохнул он. – Но я обязательно отсюда уеду. Стану как Норгей Тенцинг.
– Это еще кто такой?
– Неужели не знаешь? Шерп, самый известный в мире. Всего лишь тащил своему клиенту рюкзак. Но прославился на весь мир! На Эверест-то они оба залезли! Самыми первыми!
Цирин приложил руки к груди и с чувством процитировал:
Когда молодой шерп смотрит вверх – он видит гору,
когда он смотрит вниз – то видит груз.
Он поднимает его и идет на гору.
В этом его жизнь – носить грузы вверх и вниз.
Он не видит в этом ничего необычного или неприятного.

– Красиво, – оценила Влада. – А откуда ты английский знаешь?
– Сам учу, – подбоченился он. И смело добавил: – Чтоб была возможность познакомиться с такими красавицами, как ты. Тебя как зовут?
– Влада.
– И чего ты сейчас хочешь, Влада? Больше всего на свете?
«Домой!» – едва не вырвалось у нее.
Но она удержалась, произнесла с улыбкой:
– Можешь достать мне ананас?
– Pineapple? – озадаченно переспросил парень. – Но…
Больше ничего говорить не стал. Торопливо развернулся, ушел.
«Лучше бы помог воду перелить», – с раздражением подумала она. Горная болезнь ее совсем истрепала: трехлитровое ведерко поднять и то стало проблемой.
Пока ковыляла до гестхауса, уже забыла про странного парня. Но тем же вечером увидела его снова. Вышла из домика в туалет – а он ждет на пороге. Заулыбался, вскочил. Доложил радостно:
– Я достал тебе ананас!
И бережно извлек откуда-то из складок пальто жестяную банку китайского ананасового компота.
По местным меркам, тоже роскошь.
Звать Цирина в домик разделить трапезу Влада не стала: вдруг дикарь на нее набросится? Ананасовый компот они вместе ели на пороге.
Парень на своем бойком английском рассказал ей, что живет здесь, в Дарчене, у него четыре яка и две сестры (именно в таком порядке). А еще – она, Влада, совершенно его ошеломила, он думает только о ней и больше всего мечтает, чтобы она тоже обратила на него внимание.
– Я надеюсь, – смущаясь, произнес Цирин, – ты не разобьешь мое сердце? Тебя привела в наш поселок не любовь?
– Нет, – усмехнулась Влада.
Концентрированная сладкая жидкость придала ей сил, чуточку ослабила головную боль, и она уже могла, не морщась от каждого слова, объяснить Цирину, зачем приехала.
– Ты собираешься идти на Кайлас одна? – изумился парень.
– А что такого?
– Ну, хотя бы кто твои вещи понесет?
– А что мне особенно нужно? Свитер запасной да фотоаппарат.
– Ты сумасшедшая, – серьезно молвил Цирин. – Нельзя тебе туда одной.
– У вас на Востоке женщине вообще никуда нельзя, – буркнула Влада.
– Не в этом дело. На перевале Долма Ла всегда снег, обязательно нужно брать с собой перчатки, шапку, теплую куртку, ботинки. И чем ты будешь укрываться во время ночевки?
– У меня все равно нет денег, чтобы нанять носильщика, – вздохнула она.
– Но я бы почел за счастье сопроводить тебя, – церемонно произнес парень. – Разумеется, совершенно бесплатно.
Влада задумалась. Заманчиво, конечно. Но только не хватало ей – вдобавок к слабости и головной боли – еще одной проблемы. Отбиваться там, на Кайласе, от молодого аборигена Цирина.
Он проницательно взглянул на нее:
– Ты меня боишься?
– Да, – честно кивнула она.
– И совершенно зря. Я носильщиком уже восемь раз ходил, все кругом знаю. А насчет того, ну, что бывает между мужчиной и женщиной, – он, даже под повязкой на лице было видно, отчаянно покраснел, – у святой горы ничего такого вообще нельзя. Даже между супругами.
Но Влада все равно сомневалась. Вдруг романтичный парнишка на самом деле маньяк? Или, допустим, сотрудник китайских спецслужб? Призван выяснить, зачем на самом деле она явилась на закрытую территорию?
А тот продолжал уговаривать:
– Я с тобой не только кору могу пройти, но и совсем замечательные места показать. Например, к монастырю Селунг вывести, а от него – к южному лицу Кайласа. Туда вообще мало кто добирается. Знаешь, какая там красота? А возле гробницы Нанди есть пещера. Там просветленный живет. Совершенно удивительный человек – или даже не человек вовсе. Он левитировать умеет, своими глазами видел!
– А пообщаться с ним можно? – загорелась Влада.
– Если он сам захочет, то да.
– Это как?
– В прошлый раз я к нему в пещеру зашел – никого. Хотя угли в костре еще горячие были. Я часа два ждал, потом сдался. А когда уже спустился с горы, вижу: из пещеры опять дымок вьется. То есть он все время там был. Только невидимым сделался, потому что говорить со мной не хотел.
– Ох, заманчиво ты рассказываешь! – улыбнулась Влада. – Можно я подумаю?
– Думай. Но времени у тебя мало. Я за ананасом ездил в Сагу, там есть телевизор, я послушал прогноз. Погода хорошая сохранится только три дня, а потом будет снег, шквалистый ветер. Поэтому идти на кору можно или завтра – или никогда. Пойдем, а? Пожалуйста!
Взглянул умоляюще.
«Ничего он мне плохого не сделает, – уверилась Влада. – Наивный парень, чистый. Другая проблема. Горняшка-то моя не кончается».
Перед глазами пронеслась строчка из учебника: дальнейший подъем при прогрессирующей горной болезни в большинстве случаев приводит к летальному исходу.
Будем надеяться, что она попадет в редкое число исключений.
* * *
Цирин оказался ответственным человеком.
На следующее утро приволок ей полный рюкзак экипировки: ветронепроницаемые штаны, непромокаемая куртка, трекинговые ботинки, специальные горные очки с очень темными стеклами (беззаботная Влада ходила в копеечных солнцезащитных с индийского рынка). Вся одежда была пусть ношеной, но европейского качества.
– Откуда у тебя это все? – удивилась девушка.
– Туристы отдают, – объяснил парень. – Вместо чаевых.
– А я блох или вшей каких-нибудь не подцеплю? – заволновалась Влада.
– Можешь не волноваться. Насекомые на высоте свыше четырех тысяч не выживают. У нас и комаров нет. Не замечала?
Цирин сегодня, заметила она, очень изменился. Никаких больше робких, просительных интонаций – чрезвычайно сосредоточен, деловит, даже строг. Произнес требовательно:
– У тебя горной болезни нет?
– Все замечательно, – не моргнув глазом соврала Влада. – Грамотная акклиматизация, молодой организм. Чувствую себя прекрасно.
Парень взглянул с сомнением. Коснулся рукой ее лба, констатировал:
– Но ты очень горячая.
– Подумаешь, температура чуть-чуть поднялась. Индивидуальная реакция организма на высокогорье, – отмахнулась она. – Угрозы жизни и здоровью не представляет. Да ты не волнуйся, я же про профессии врач. Сама себя, если что, вылечу.
Но Цирин продолжал упорствовать:
– И дышишь тяжеловато. У тебя точно голова не болит?
– Уже начинает, – нахмурилась она. – Вот почему все, когда меня видят, принимаются постоянно причитать? Что я слабенькая, что я заболею, не смогу.
– Потому, что ты выглядишь, – улыбнулся Цирин, – будто тростиночка под сильным ветром.
– Никакая я не тростинка, – твердо молвила она. – Я очень сильная.
Голова на самом деле раскалывалась нещадно – но что ж, ей теперь до пенсии ждать, пока акклиматизация пройдет? Тем более что погода хорошая скоро закончится… Нет, надо рискнуть. Разгуляешься потихонечку, на морозном воздухе – наверняка полегчает.
И когда вышли из пыльного Дарчена, взяли курс на слепящую снегом махину Кайласа, она на какое-то время почувствовала себя лучше. Как можно хандрить, когда начиналось самое замечательное изо всех ее ориентальных приключений? Выход к священной горе, причем не в стаде тургруппы, а с персональным носильщиком, да еще таким заботливым!
Цирин ей даже маленького рюкзачка нести не позволил – все волок сам. А едва начали карабкаться в гору, постоянно старался поддержать, руку подать. Успевал, пока она с трудом ноги передвигала, сойти с тропинки, то подобрать для нее камешек-бирюзу («Здесь ее полно»!), то сорвать незамысловатый (других в горах не было) цветочек. Показывал на яков, пасшихся практически на вертикальной скале, спугивал толстенных, неподвижно застывших столбиками сусликов. Развлекал бесконечными историями про великих (но совершенно не ведомых Владе) гуру – Миларепу, Гампопу, Римпоче.
– Ты прямо какой-то сверхчеловек! – удивленно говорила Влада. – Неужели тебе совсем не тяжело?!
– Я горец, особая порода, – усмехнулся Цирин. – У нас, считается, даже состав крови другой. Чего-то там в ней больше, чем у вас, европейцев.
– Эритроцитов, наверно, и гемоглобина, – предположила Влада.
– Ну, в этом я не разбираюсь, – признался парень. – Хотя про нас, жителей гор, даже специальное исследование проводили. Знаешь про Потоси?
– Чего?!
– Город такой, в Южной Америке. Тоже на большой высоте. Туда испанские переселенцы в девятнадцатом веке явились, обустроились, стали детей рожать. А младенцы мрут. Погибают сразу же после рождения, и никакая медицина не помогает. Много лет подряд все, как один, умирали, представляешь? Только через пятьдесят три года первый ребенок выжил! Приспособился. У нас ведь высокогорье. И адаптироваться к нему приходится очень долго. Иногда всю жизнь. Здесь все другое. Даже вода кипит при семидесяти пяти градусах.
– Ужас!
Уклон становился все круче, Влада то и дело останавливалась, хватала воздух ртом. А к ногам, казалось, кто-то невидимый каждые пятнадцать минут привязывает по все новой гирьке.
– Ну почему так тяжело? – задыхаясь, спросила она. – Я ведь молодая, не пью, не курю.
– Сказал тебе уже: в горах совершенно другие законы. На равнине – да, молодые быстрее всех. А в гору – наоборот, доходяги легче идут. Однажды я тащил рюкзак одному: седой, толстый, смолит, как паровоз, пиво пьет. А бежал, словно мальчик.
– Может, он просветленный был? – предположила Влада.
– Да нет, самый обычный. Будду Шакьямуни от Майтрейи не мог отличить.
Влада закашлялась, прикрыла ладонью рот. Когда отняла руку, увидела на коже пятнышки крови. Это еще что за новость? Такого симптома горной болезни она не припоминала. Головная боль не прекращалась, к тому же в ушах стало шуметь. И ногти окрасились в странный голубой цвет. Чтоб Цирин не заметил, Влада спешно натянула перчатку.
Он встревоженно взглянул на нее:
– Ты в порядке?
– Все супер! – заверила Влада.
Блеклые горные краски вдруг стали казаться ярче, зловещая громада Кайласа больше не пугала, выглядела очень уютной, домашней, а этого милого, слегка нелепого парня ей теперь хотелось расцеловать.
«Вот и эйфория подступила», – усмехнулась про себя она. И дурашливым тоном сказала:
– Слушай, а где весь народ? Я думала, вокруг этой вашей священной горы толпы паломников ходят!
– Влада, – серьезно произнес парень, – мы идем не на гору.
Влада – что за странное у нее сегодня состояние! – совершенно не испугалась. Поинтересовалась весело:
– И куда же ты решил меня заманить?
– Не смейся, пожалуйста, – попросил он.
– О'кей, о'кей, я вся внимание.
– Мы идем не в обход Кайласа, а непосредственно к горе. К ее южному лицу. Туда, где расположена гробница Нанди.
– Зачем?
– Там Просветленный, которого тебе нужно обязательно повидать. А погода портится, мы не можем рисковать и терять целых три дня на обход горы.
– Ну, и чудесно! С тобой хоть на край света! – Ей хотелось обнять весь мир, запеть, станцевать – жаль только, ноги не слушались и голос почти пропал.
Она сделала еще несколько шагов и бессильно опустилась на землю.
– Влада! – кинулся к ней Цирин.
– Все хорошо, мой принц! – продолжала дурачиться она. – Ваш план полностью принят. Только одна проблема. Идти я больше не могу. Не угодно ли вам предоставить мне транспортное средство? Лошадь. Яка. На худой конец, горного орла! Ты же хозяин гор, Цирин! Ты здесь всемогущий!
Влада сама не понимала, что с ней происходит. То ли энергетика Кайласа действует, то ли парень с помощью неведомых сил ее привораживает – весьма успешно. А скорее всего, просто сознание стало туманиться из-за недостатка кислорода.
Но смотрел тибетец на нее и вправду как на богиню. Кротко молвил:
– Хорошо, Влада. Если силам угодно допустить нас к подножию Кайласа, они помогут. Совсем рядом отсюда находится монастырь Селунг, я попробую раздобыть там лошадь. А ты пока оставайся здесь и молись, чтобы у меня все получилось.
Молиться – легко сказать! Дышать ей становилось все труднее, воздух изо рта вырывался со свистом, горло раздирал кашель, жутко хотелось пить. Литровую бутылку воды Влада уничтожила за считаные секунды, но организм требовал: «Еще! Еще!» По счастью, Цирин оставил ее на берегу горной речушки, и Влада принялась пригоршнями набирать, глотать живительную воду. Мелькнула запоздалая мысль: «Что я делаю? Буду потом каждые полчаса по-маленькому бегать!» Но, кажется, уже час прошел – а в туалет ей не хотелось. Совсем. Она помнила из небогатого своего медицинского опыта, что задержка жидкости в организме – очень тревожный, почти критический симптом. Но сейчас ей было решительно все равно.
«Наверно, впадаю в транс. Выделительные процессы затормозились», – дурашливо подумала она. Цирин все не появлялся, но Владе одной, в глуши – совсем было не страшно. Устрашающий силуэт Кайласа совсем поблизости больше не вызывал страха, она послала святыне воздушный поцелуй, пробормотала: «Милая ты моя, красивенькая горочка! Хочешь, я тебе песню спою?»
И запела. Почему раньше во всех компаниях в хоровом пении не участвовала, стеснялась – непонятно. У нее, оказывается, и голос неплохой! Звенит, как колокольчик.
Увлеклась, распелась, даже не заметила, как Цирин вернулся верхом на лошади.
– Влада. You are my goodness! – пробормотал парень.
– А ты – мой прекрасный рыцарь! – просияла она.
Тибетец помог ей забраться на коня, повел его в поводу. Сам – по-прежнему с рюкзаком – шел рядом. Влада – сияющая, беззаботная – пела, путаясь в словах, арию «Дождусь ли такого счастья». И Кайлас подступал к ним все ближе и ближе.
Совершенно пустынной была дорога. И лишь когда показалась скала Нанди, появился первый прохожий. Мужчина. По виду – китаец или тибетец, Влада их различать не умела. На нее еле взглянул, а на Цирина набросился с гневной речью. Языка (что тибетского, что китайского) девушка не понимала, но тон незнакомца ей совсем не понравился. Она капризно произнесла:
– Цирин! Ты почему позволяешь на себя кричать?!
Парень взглянул виновато. Мужчина же (судя по хитрым глазкам, все-таки китаец) накинулся теперь на нее. Возмущенно произнес по-английски:
– Ты сумасшедшая? Ты куда лезешь? Ты себя в зеркале видела?
Влада слегка растерялась:
– С утра видела. По-моему, все нормально… Ну, бледная немного – так горняшка же.
– Какая горняшка?! У тебя уже лицо посинело! Отек легких развивается! Очень быстро!
– Но у меня ничего не болит! Даже голова прошла!
Мужчина требовательно схватил ее за запястье:
– Пульс – больше ста сорока! Температура под тридцать девять! Тебе немедленно надо вниз! Бегом!
Взглянул ей в глаза, безнадежно добавил:
– Хотя не дойдешь ты уже. А вертолет сюда вызвать невозможно. Если бы хоть кислород был!
– П-по-моему, вы сгущаете кра… – начала Влада. Но договорить не смогла: грудь сотряс очередной приступ кашля, в глазах потемнело.
Дальше – ничего. Пустота.
А когда очнулась, увидела: Кайлас уже прямо перед ней. Неумолимый, черно-белый, опаляющий холодом. Влада попыталась шевельнуться – тело не слушалось. Хотела позвать Цирина – губы пересохли. Скосила глаза на свои часы, они же высотомер, – стрелка застыла на пяти с половиной тысячах.
Ее проводник не послушал случайно встреченного в горах советчика и, пока она была без сознания, продолжил путь вверх.
«А ведь у меня действительно отек легких, – отстраненно, без страха и без эмоций, подумала Влада. – И что-то предпринимать уже совершенно бессмысленно. Коллапс, кома, остановка сердца – вопрос, наверно, пары часов. Если не меньше».
Печально заканчивалась ее восточная одиссея.
«И пресловутого Просветленного я так и не повидала…»
Что ж, те, кто умирает у священных мест, говорят, попадают в рай. Хотя Кайлас – это же не наше священное место. Значит, никакого рая не будет, все произойдет по канонам буддизма – и ее душа в кого-нибудь переселится. В младенца или, за грехи прошлой жизни, в какое-нибудь животное? В дерево, в камень? Ладно. Она согласна куда угодно, только бы побыстрей.
Владу охватила совершеннейшая апатия. И когда к ней подбежал Цирин, горячо о чем-то заговорил, ей хотелось единственного: пусть он замолчит. Пусть останутся только она, рокот ветра и звон горной реки.
Впрочем, отвязаться от парня оказалось непросто.
– Влада, listen! Влада, please, come back! Скажи мне, пожалуйста! Твой талисман при тебе?
– Что? – Простейший вопрос дался с трудом, ее затошнило, из носа потекла кровь.
– Талисман! – отчаянно повторил Цирин. – Что угодно: колечко, брошка! Вещь, которую ты постоянно носишь при себе!
– Хочешь забрать обо мне на память? – попыталась произнести она.
Но из горла вырвалось лишь шипение.
И тогда Цирин просто сдернул с ее безымянного пальца простенькое колечко с фианитом, бабушкин подарок.
– Нет! – из последних сил выкрикнула она.
– Shut up! – неожиданно грубо оборвал ее «принц». – Это кольцо при тебе много лет? Если да, просто кивни.
– Отдай!
– Послушай, другого выхода у нас нет, – торопливо заговорил Цирин.
И вытащил нож. Полоснул ее по руке – так быстро, что она даже пискнуть, не то что воспротивиться, не успела. Потекла кровь, глаза Влады наполнились ужасом.
– Так надо, – безжалостно произнес Цирин.
Обмакнул ее кольцо в ее же кровь, велел:
– Теперь повторяй за мной без остановки: Ra ma da sa se sa su hong, это мантра исцеления.
– Ты сумасшедший, – только и смогла молвить она.
– Делай, как я говорю!
«Отек легких не лечится мантрами», – одними глазами – говорить больше не получалось – сообщила Влада.
Но парень понял. Кивнул:
– Я знаю.
И попросил:
– Мантру обязательно повторяй. Хотя бы про себя.
Схватил кольцо – с него падали капельки крови – и снова исчез.
У Влады все завертелось перед глазами, показалось, что священная гора Кайлас обрушивается прямо на нее… а через секунду она глубоко вздохнула. И снова провалилась в темноту.
* * *
Влада пришла в себя дома – только там могло быть так покойно, уютно, тепло. И звуки все свои, родные: ворчит, рассыхаясь, паркет, привычно тикают ходики. Это что, и есть рай?
Девушка недоверчиво приоткрыла глаза и опешила. Те же декорации. Слепит снег, холодно улыбается солнце, а Кайлас пододвинулся еще ближе. Собственное тело кажется абсолютно невесомым, в глазах больше не щиплет, в груди не колет. Раздвоение сознания? Или душа – как положено сразу после смерти – совершает свой последний полет по Земле?
Очень похоже.
Потому что в паре шагов от себя Влада увидала своего незадачливого проводника. Цирин стоял на коленях, склонив голову. Плечи его дрожали. Кажется, парень оплакивал ее гибель. Кончину своей принцессы.
«Могу ли я говорить? Взлететь? Утешить его?»
Она осторожно пошевелила рукой – та была очень даже настоящей, из плоти и крови. Выдохнула: «Цирин!» – и голос тоже самый обычный.
Парень вскочил, бросился к ней:
– Влада!
И тут девушка осознала: жива! Помотала головой – не болит, не кружится. Тяжесть, что сдавливала грудь, исчезла. Бесследно сошел отек с рук, ногти приняли обычный цвет. Парень где-то смог раздобыть портативную гипербарическую камеру? Вколол ей фуросемид или нифедепин? Смешно. К тому же теперь, когда сознание вновь стало ясным, Влада отчетливо вспомнила строчку из учебника: к каким медицинским манипуляциям ни прибегай, невозможно излечить отек легких, если ты остаешься на высоте. И уж тем более, если продолжаешь подъем.
Но, тем не менее, сейчас она чувствовала себя абсолютно здоровой. Ни намека на недомогание, тело сильное, молодое.
Цирин не сводил с нее счастливого, влюбленного взгляда. Приблизился, опустился перед ней на колени, неумело, обслюнявив, клюнул носом в руку. Прошептал:
– Демоны Ракшастала оказались бессильны.
– Чего?
– Неважно! – широко улыбнулся, протянул руку: – Вставай, и добро пожаловать на Кайлас!
Влада осторожно поднялась. Все ждала: ну, сейчас снова заломит в висках, заколет в груди. Нет! Потрясающе!
– Цирин, – нахмурилась она. – Ты, что ли, колдун? – Растерянно добавила: – Но я не верю в колдунов. Пожалуйста, объясни мне. Как ты это сделал?
– Ты сама не знаешь, что говоришь, – снисходительно улыбнулся парень. – Заниматься колдовством у Кайласа совершенно бессмысленно. А сделал я… как тебе объяснить… я помножил энергию священной горы – на свою любовь. Попросил за тебя. И все получилось!
– А мое кольцо? – вспомнила Влада.
– О нем забудь, – нахмурился Цирин. – Оно вместе с твоей кровью забрало болезнь на себя. И останется здесь. Навеки.
– Черт… – озадаченно пробормотала Влада. – Я училась медицине шесть лет! И точно знаю: от внушения – или самовнушения – бородавка может сойти. Мигрень закончиться. Даже, в редчайших случаях, рак. Но только не терминальная стадия отека легких. Тем более без кислорода и, – взглянула на высотомер, – на высоте пять с половиной тысяч метров.
– Но ты жива, – улыбнулся Цирин. – Здорова. – И взглянул на нее с обожанием: – Совершенно прекрасна!
– Может, у меня никакой не отек был? Просто горняшка? И я, наконец, акклиматизировалась?
– Нет, Влада, – покачал он головой. – Ты умирала. И этот путник – кого мы встретили здесь – сказал, что он врач, и что часы твои сочтены, и помочь тебе уже не в силах ни один даже лучший в мире доктор, ни одна клиника. Однако вы, врачи, – в голосе его зазвенели снисходительные нотки, – работаете только с телом. И забываете – про душу.
– Цирин, но, получается… ты тогда – сам бог? Если можешь смертельные болезни излечивать?
– Я один, Влада, ничего не могу, – усмехнулся он. – Тебя спасли Кайлас, мои чувства к тебе и ритуал: когда талисман помножается на кровь. Пойдем, любимая. – Цирин протянул ей руку. – Теперь у тебя есть силы увидеть и восхититься всем тем, что так люблю я!
Назад: Пять лет назад
Дальше: Наши дни