Лист пятнадцатый. Злодеи и жертвы
Огненная змея вползала во двор, свивалась кольцами, злобно шипела. Они вышли ей навстречу.
— Зачем вы пришли? — спросил Молдер. Он знал, что самое главное — не дать толпе почувствовать твою слабость. Иначе затопчут.
— Мы пришли, чтобы покарать убийцу! — провозгласил доктор Палиндром. — И мы отыщем это чудовище. Ему не уйти от нас! Правосудие восторжествует!
Толпа позади него взорвалась воплями. Фермеры, домохозяйки, механики, врачи, учителя. Линчеватели.
— Откуда вы знаете, что чудовище здесь? — спросил Молдер.
— Потому что я сам его видел! — заявил Палиндром. — Мы обыщем каждую щель, каждую рощицу, каждую выгребную яму! Ему не скрыться от кары!
Жестом, сделавшим бы честь любому полководцу, он направил своих карателей в бой. Те почему-то бросились к амбару. Видимо, полагали, что чудовище скрывается среди домашней скотины.
Журналистка, не переставая записывать, устремилась за ними следом.
Агенты остались вдвоем.
— Палиндром так уверен, что чудовище здесь, потому что он сам здесь был и видел его, — задумчиво проговорила Скалли.
Позади раздался тихий скрип. Молдер обернулся — и увидел приоткрытую створку наружного хода в подвал, а в ней…
— Скалли! — окликнул он напарницу, которая все еще зачарованно смотрела на пляску факелов. — Смотри!
Тот, кто выглядывал из подвала, немедленно нырнул вниз. Агенты бросились следом.
Внутри оказалось бедненько, но чистенько. По крайней мере, судя по запаху. Опрятный фермерский подвал, в котором кто-то оборудовал незамысловатое жилье. И скорее всего, это был сам старый фермер, подумалось Молдеру. Никому другому он у себя под боком хозяйничать не позволил бы. Даже собственному сыну.
Скалли тем временем выкликала стандартное требование выходить с поднятыми руками. Свет карманных фонариков плясал на деревянных стенах. Молдеру показалось, что мелькнуло лицо, он присмотрелся — фотография. Рядом — еще одна. И еще большой плакат. Много плакатов. И на всех — лицо Шер. Типичный алтарь фаната.
В дальнем углу что-то шевельнулось. Агенты прицелились фонарями — было похоже, что кто-то пытался залезть под кровать, но большая голова мешала. Большая шишковатая голова с тремя глазами и двумя ртами.
Великий Мутант оставил бесполезные попытки и с тоской посмотрел на агентов.
— Эй! — осторожно окликнула Скалли. — Выходите оттуда! Мы не причиним вам вреда, — она смотрела на бедного урода с искренней жалостью. — Думаешь, он понимает? — тихонько спросила она Молдера.
— Надеюсь… — пожал Фокс плечами. — Вам придется оттуда вылезать, — обратился он в свою очередь к обитателю подвала. — Мы увезем вас в безопасное место, иначе те люди вас схватят.
Великий Мутант молчал, но Молдеру показалось, что он колеблется.
— Сарай горит!!! — раздался дикий вопль снаружи.
Агенты бросились к выходу. Сарай и вправду полыхал, как бумажный. Сено, солома, сухая доска. Кто-то из ревнителей справедливости в понимании судьи Линча наверняка ненамеренно, а может — и от излишнего усердия, ткнул факелом или уронил искру. Люди с криками выбегали прочь, многие спасали скотину. Молдер даже умилился такой хозяйственности. Вот же — линчеватели, живого… ну, скажем, почти человека растерзать пришли, а о животинках позаботятся, даже с риском для себя, любимых. Воистину, душа человеческая — потемки…
Журналистка в розовом стояла к ним ближе всех. Собственно, все остальные были делом заняты, только она одна исключительно по сторонам глазела, не уставая в блокноте карябать. Вот она первой и увидела. Она несколько раз открыла и закрыла напомаженный рот, а потом заверещала тоненько:
— Вот оно!
Оказывается, Великий Мутант тоже выглянул наружу — за спинами агентов. И, естественно, на вопль бумагомараки сразу же кинулась вся толпа. Путь к машине оказался отрезан. Пришлось спускаться вниз, прятаться в дальнем углу подвала. Точнее, прятать его обитателя, а самим занимать оборонительные позиции, хотя от разъяренной толпы никакие позиций еще никогда никого не спасали.
Толпа влилась следом за ними в подвал, хлынула вниз по лестнице; посыпались стекла — кто-то снаружи бил стекла в световых окошках. И светило науки с факелом, конечно же, во главе, женушка его к нему жмется, а на правом фланге, как ни странно, — миссис Беркович со своим отпрыском, и приятели отпрыска не особенно отстали, и прочие знакомые Молдеру по кафе «У Джей-Джея» лица мелькают. Ну, и без розовой писаки не обошлось.
— Где он?!
— Давайте его сюда!
— Отдайте его нам, мы сожжем его!
— Покажите миру его гнусную морду! — поддержала общий энтузиазм миссис Беркович.
По толпе пронесся вздох. Молдер обернулся — так и есть, Великий Мутант почему-то решил удовлетворить требование почтенной матроны.
— Это он, — выдохнула миссис Палиндром, испуганно прижимаясь к мужу.
Шелли Беркович издала какое-то разочарованное мычание.
— Это самое гнусное чудовище, которое когда-либо носила земля! — продекламировал доктор Палиндром.
— Кто его создал? — Молдер решил взять инициативу в свои руки, иначе дело могло кончиться совсем нехорошо.
— Недостойный ученик моего благородного искусства, павший от рук своего собственного создания! — велеречиво заявил Палиндром.
— О ком он говорит? — выразила общее недоумение миссис Беркович.
— Я говорю о моем отце, — трагически выдохнул доктор.
— Не может быть… — прошелестело в толпе.
— Нет… — голос, который произнес это, был тихим, низким и сиплым, словно у заядлого курильщика.
Молдер обернулся — Великий Мутант окончательно вышел на свет и теперь стоял за спиной Скалли, печально глядя на толпу одним глазом — остальные не открывались.
— Оно разговаривает… — недоверчиво протянул кто-то.
— Вас обманывают! — завопил доктор и бросился вперед. — Это какой-то трюк!
— А ну — тихо! — прикрикнул на него Молдер. — Стойте, где стоите.
Светило, как ни странно, послушалось. Видимо, почуяло настроение толпы. Только что они хотели рвать и метать, а теперь вот умирали от любопытства — что же может сказать такая диковина? Не каждый день двухголовых уродов послушать удается. Все затихли, и тогда Великий Мутант, присев на какой-то ящик, уныло заговорил.
— Я знаю, вы можете мне не верить, но, несмотря на мою отталкивающую внешность, я никогда никому не причинил зла… — начал он.
— Это дьявольская ложь! — возопил доктор, и пришлось Молдеру снова на него прикрикнуть. Великий Мутант продолжал:
— Двадцать пять лет назад у моего отца был только один сын. И отец узнал, что сын втайне проводит противоестественные эксперименты, пытаясь создать искусственного человека. Самым несчастным результатом этих попыток был я. Мой отец — он спас меня, вырастил и любил, несмотря на все мое уродство. Он был простым человеком и постарался дать мне все, что мог дать отец сыну. Но время шло, и мне приходилось все тяжелее. У меня не было друзей, я не мог ходить в школу, играть в бейсбол, я вообще не мог никому показать мое лицо. И тогда старый фермер решил освоить сыновнюю науку, чтобы создать для меня пару, прежде чем Господь заберет его к себе. Мы думали, что такое же некрасивое существо, как я сам, могло бы дружить со мной, нам было бы не так одиноко. Но отец был простым фермером, он привык иметь дело с животными, наука была слишком сложной для него. У нас ничего не получилось.
В разбитое световое окно впорхнула пеструшка. Журналистка в боа уставилась на нее с каким-то странным выражением. Джонни Хоре поднял голову и встретился глазами со старым гнедым конягой, засунувшим лобастую голову в другое окно. Билли Гоат очумело посмотрел на козла, обнаружившегося рядом. Только миссис Беркович осталась в недоумении.
— Но я не понимаю… — промямлила она, растеряв весь свой боевой пыл. — Иззи… то есть, я хочу спросить, кто же отец?
Трубное «хрю!» было ей ответом — в разбитом окне объявился здоровый боров.
— Отец умер, так и не успев завершить начатое, и я остался один. Я знаю, мы поступали неправильно, — продолжал меж тем Великий Мутант. — Вы можете обвинять нас, но многие женщины нашего города обрели сыновей, которые иначе никогда бы не появились на свет. Ведь вы же любите своего сына? — Надо полагать, это относилось к миссис Беркович. — А я… я входил в ваши дома, пусть тайно, но у меня же не было другого пути. Все ваши библиотеки, фонотеки… я никогда не узнал бы так много о мире, оставаясь в этом подвале. И в одном из домов я нашел кассету с фильмом и узнал, что на свете существует материнская любовь. И что даже уродство ребенка ей не помеха-. Она… Шер, она ведь любила этого мальчика. По-настоящему любила. А теперь можете меня судить, если хотите. Я могу даже взять на себя вину за смерть отца. Только скажите — есть ли все-таки надежда, что у меня когда-нибудь появится друг? Такой же, как я?
Как ни странно, его слушали. Великий Мутант закончил свою речь в тишине, только перекликалась во дворе напуганная скотина. Тишина продержалась несколько секунд.
— Эй! — сказал вдруг Иззи. — Да он же никакое не чудовище!
И почтеннейшая публика с ним была полностью согласна. Дамы утирали сентиментальные слезинки кружевными платочками, мужчины расправили плечи и смотрели снисходительно-сочувственно.
— Как он мог! — прошипел доктор Палиндром. — Ты был ошибкой!
— Это ты убил его? — тихо спросил Великий Мутант. — Вчера отец был совершенно здоров, а сегодня утром я нашел его мертвым…
— Будь ты проклят! — выдавил Палиндром. Его жена шарахнулась от него, как от прокаженного.
