Балтимора
8 апреля 1994

В дверь постучали.

— Юджин, к тебе доктор Мартин! — сказал Джозеф.

Боль продолжалась, и зверь тихо постанывал, лежа в постели.

Доктор Мартин, как всегда, был бодр.

— Привет, Юджин! — сказал он. — Как свобода? Не надоела еще? — он хохотнул и наклонился над постелью.

Запах домашнего шимпанзе ударил по нервам зверя, и тот едва сдержался, чтобы не взвыть от ярости — запах был похож, но не более. А зверю хотелось есть, есть, и ради этого он сделал бы сейчас все что угодно…

— А против негодяя, который тебя избил, мы возбудим судебный процесс. Никому не позволено измываться над людьми. Сколько можно терпеть произвол федералов! Они живут за счет налогов, которые мы платим! Они паразитируют на нас! И они же в печенку нам въелись!..

Он взмахнул портфелем, с которого посыпались на одеяло волоски обезьяньей шерсти. Запах шимпанзе перестал быть просто запахом и стал оскорблением, а услышав про печень, зверь совсем потерял над собой контроль. В комнате раздалось щелканье становящихся на место суставов — и сразу вслед за ним хриплое рычание.

— Юджин, что с тобой? Юджин, что ты делаешь?!

Потом был короткий вскрик, треск раздираемой рубашки, толчками выплескивающаяся из артерии кровь и горький, непривычный, неправильный вкус печени…

Через четыре часа Молдер и Скалли вышли из машины возле дома семьи Кристчен. На улице стемнело, дом тоже был темен и безжизнен.

— Опоздали, — сказал Молдер. Скалли выхватила пистолет, и они вошли в дом.

Труп Мэри Кристчен лежал в гостиной — у женщины было разорвано горло. На лестнице скорчилось залитое кровью тело Джозефа. Впрочем, умер он не от кровопотери, а от разрыва плевральной полости и паралича дыхания.

Наверху, в комнате, отведенной для Тумса, величественно раскинулся растерзанный труп доктора Мартина.

— Пятый, — сказал Молдер. — Если мы сейчас не вытащим Тумса, через тридцать лет все может начаться снова. Пошли.

— Куда?

— Дом шестьдесят шесть по Эксетер-стрит. Больше ему некуда идти…