Крис Картер
Беспокойство (Фотографии не лгут). Файл №402

Теннесс-Сити, штат Мичиган

Рекламный плакат на стеклянной витрине гласил: «Аптека Стивена Бакстера. Все нужные вам лекарства — по низким ценам!» Чуть ниже имелась приписка: «А также чай, кофе и фото на документы».

— Останови здесь! — попросила Мэри Билли послушно нажал на тормоз и подвернул к тротуару. Мэри, не вставая, стащила с себя куртку, взбила волосы и, достав из нагрудного кармана рубашки зеркальце, внимательно посмотрелась в него. Очевидно, увиденное ее не удовлетворило, потому что следующим движением девушка потянулась за лежащей в «бардачке» помадой.

— Мэри, опаздываем! — нервно пробормотал Билли, взглянув на часы.

Погруженная в священнодействие, девушка ничего не ответила.

— Послушай, это всего лишь фото на паспорт, а не на обложку «Вог»! Какая таможеннику разница, как ты будешь выглядеть?

— Да хоть в «Плейбой»! Не понимаю, почему в паспорте я должна выглядеть хуже?

— Потому, что мы очень торопимся. Посадка на — в шесть пятнадцать, до аэропорта час езды, а нам — еще заехать к тебе домой и забрать, что там осталось!

Билли выбросил в окно недокуренную сигарету и зажег новую. Девушка лишь пожала плечами, всем своим видом демонстрируя презрение.

— И, пожалуйста, веди себя естественно! — продолжил молодой человек, поправляя висящее над лобовым стеклом зеркало заднего вида. На дороге появилась полицейская машина. Ехала она неторопливо, мигалка не работала, но Билли непроизвольно задержал дыхание.

Мэри закончила красить губы, распахнула дверцу и с сомнением посмотрела на небо. С бегущих серых туч сыпалась мелкая морось. Гм… но настоящего дождя пока еще не было.

— Ну, я пошла. Вернусь минут через десять. — Она взяла с заднего сиденья сумочку и повесила на плечо.

— Через пять. Я буду ждать на стоянке позади аптеки.

— Хорошо, постараюсь через пять. Да успокойся ты! — девушка хлопнула дверью и, цокая каблучками по асфальту, направилась к зеркальной двери аптеки. Билли снова бросил взгляд в зеркало заднего вида, выкинул в окно очередную недокуренную сигарету и достал из пачки новую.

— Опустите этот экран чуть ниже… Вот так, спасибо. А теперь улыбнитесь! Шире, шире, не стесняйтесь!

Словно за компанию, хозяин аптеки сам расплылся в широчайшей белозубой улыбке и поднял фотоаппарат. Мэри тоже улыбнулась, подавив в себе внезапное желание сделать книксен.

Щелчок затвора. Аптекарь отложил фотоаппарат.

— Ну, вот и все. Пять минут — и фотография будет готова. Едете за границу?

— Да так, ничего особенного… Вот, паспорт понадобился. — Внезапно Мэри очень захотелось быстро отдать деньги и поскорее смыться отсюда. Она даже оглянулась на витрину — не маячит ли перед аптекой полицейская машина. Но мокрая асфальтированная площадка перед аптекой была почти пуста — лишь одинокий прохожий в желтой зюйдвестке с низко надвинутым капюшоном быстрыми шагами шел ко входу. Стеклянная дверь открылась, пропуская его внутрь. С капюшона пришельца на пол стекали струйки воды — дождь все-таки начался.

— С вас шесть долларов девяносто пять центов. — Голос аптекаря оторвал Мэри от размышлений о погоде. Она торопливо сунула руку в карман джинсов.

— О, черт! Простите, сэр, кажется, я забыла деньги в машине. Сейчас добегу и вернусь.

Аптекарь улыбнулся, глядя на растерянное лицо девушки.

— Конечно, конечно. Я еще не ухожу, а до конца проявки — целых три минуты.

Девушка торопливо вытащила из сумочки складной зонтик, раскрыла его и выскользнула на улицу. Фигура в желтой куртке, немного поторчав у витрины с контрацептивами, тоже направилась к двери. Хозяин аптеки убрал фотоаппарат под стойку, взглянул на часы и стал ждать.

Дождь на улице уже хлестал как из ведра. Мэри поежилась, с сожалением вспомнив об оставленной в машине куртке. А этот идиот Билли, как назло, решил ждать ее позади аптеки — чтобы не видно было с улицы. Конспиратор!

Девушка обогнула угол дома и почувствовала сзади чьи-то шаги. Мгновение — и правое плечо пронзила мгновенная боль, как от укола иглой. Нагнавший ее человек в желтом быстро прошел мимо, даже не повернув головы, но Мэри была уверена, что уколол ее именно он.

— Мог бы и поосторожнее, урод! — крикнула девушка ему вслед. Подумала и добавила: — Скотина!

Человек в желтом капюшоне не обернулся. Он лишь прибавил шагу и в следующее мгновение скрылся за живой изгородью. А несколько мгновений спустя Мэри почувствовала, что ее охватывает непонятная слабость, а ноги перестают слушаться. Держать зонтик стало невероятно тяжело, а боль от укола в плечо начала странно пульсировать.

— Что за черт? — девушка сунула ладонь левой руки под блузку, нащупала место укола, затем поднесла руку к глазам. На кончиках пальцев виднелось немного крови.

Следующие несколько шагов она преодолела, держась за стенку. Ноги заплетались, поднимать и переставлять их становилось все тяжелее. Но вот уже и угол, а за ним -каменная лесенка в пять ступенек и асфальтированная площадка автостоянки. Маленький желтый «пежо» стоит совсем рядом, до него не больше десятка шагов. Стекло со стороны водителя опущено, в нем виден локоть Билли. Он ни о чем не знает, сидит и курит свои дурацкие сигареты. И нервничает…

— Билли! Билли, выйди и помоги мне! Мне плохо…

Голос девушки сорвался на шепот, она почувствовала, что не может даже кричать. Оставалось только одно — двигаться вперед. Спасительная стенка осталась позади, впереди было пять ступенек и несколько шагов по мокрому асфальту. А Билли сидел в машине, выставив локоть и ничего не замечал!

Она прошла эти пять шагов и, теряя последние силы, ухватилась за ручку двери.

— Билли, лопух обдолбанный, ты совсем… Ой! Что с тобой?

Парень сидел за рулем, сосредоточенно глядя перед собой на залитое водой стекло. Во рту его дымилась зажженная сигарета, а из маленького отверстия рядом с ухом сочилась кровь. Тонкая струйка. Почти незаметная. Она текла за воротник рубашки.

Билли Аткинс был мертв.

Кричать уже просто не было сил. Охваченная ужасом, Мэри принялась дергать ручку дверцы, но безрезультатно. Ноги девушки подкосились, и она медленно сползла по мокрому крылу машины на землю. Перед глазами стояла голубоватая пелена, но сквозь эту пелену ей еще удалось увидеть черный «форд», который, разбрызгивая лужи, медленно въезжал на стоянку. «Форд» остановился совсем рядом, черная дверца открылась, и из нее показались ноги в тяжелых ботинках. Ботинки подошли ближе и остановились совсем рядом с Мэри. Больше она ничего ?ie видела…

Мистер Стивен Бакстер вновь взглянул на часы. Фотографии были готовы, а девушки все не было. Аптекарь вздохнул и, подцепив пальцами бумажный язычок, аккуратно снял с отпечатков пленку. И охнул.

На проявленном фото действительно было лицо девушки — но искаженное ужасом , с широко раскрытыми глазами и скривившимся в беззвучном крике ртом. Правый край изображения был смазан и затемнен, будто бумага в этом месте оказалась слегка засвеченной. По засвеченному месту расплывались бесформенные продолговатые пятна, — Боже мой, что это такое?..

Три дня спустя Лонг-Лэйк-Роуд Теннесс-Сити, штат Мичиган 5:10

— Ну, и какие у тебя будут соображения, Скалли?

Утреннее шоссе было абсолютно пустым. Молдер вел взятую напрокат машину на полной скорости, врывающийся в открытые окна свежий утренний воздух свободно гулял по салону.

— Похититель женщины не звонил в полицию, не требовал выкупа?

— Нет еще. И мне почему-то кажется, что уже не позвонит.

Скалли неопределенно хмыкнула.

— На трупе были обнаружены какие-нибудь следы? Отпечатки пальцев, волоски, фрагменты одежды? — спросила она после некоторой паузы.

— Нет. Однако, результаты вскрытия показали, что парень был убит очень необычным способом — ударом длинного тонкого лезвия, чего-то вроде стилета или спицы. Удар пришелся в висок в районе уха, острие проникло в мозг и вызвало мгновенную смерть при минимальных внешних повреждениях. Впрочем, тебе будет лучше посмотреть все самой. А теперь взгляни сюда…

Молдер правой рукой достал из кармана куртки фотографию и через плечо протянул ее сидящей сзади Скалли:

— Как ты думаешь, что это за фото? Скалли удивленно повертела карточку в руках.

— Очень странно… Неужели похититель успел ее еще и сфотографировать?

— Вовсе нет. Этот снимок сделал владелец аптеки, рядом с которой произошло убийство. Девушка забежала к нему сфотографироваться на паспорт для выезда за границу. Собственно, аптекарь был последним, кто видел девушку до похищения. Но он утверждает, что фотографировал ее вовсе не в таком, а во вполне нормальном виде. Когда он узнал о похищении, то сразу же явился в полицию и принес эти фотографии.

Скалли внимательно рассматривала фотографию.

— Но ведь трудно сомневаться, что кто-. то сделал ее непосредственно перед похищением !

— Да, это первое, что приходит в голову. Но, уверяю тебя, дело обстоит совсем иначе.

Теннесс-Сити Аптека Стивена Бакстера

Аптекарь оказался пожилым невысоким человеком в круглых очках с толстыми стеклами. Он явно нервничал, хотя пытался держать себя в руках.

— Вот камера, которой я фотографировал девушку, — сказал он, выставляя на стеклянный прилавок большой фотоаппарат. — С тех пор им больше не пользовались, все это время я хранил его под замком, вот в этом ящике.

— Вы всегда держите фотоаппарат там? — спросила Скалли.

— Да, вместе с фотобумагой и прочими принадлежностями.

— А можно туда заглянуть?

— Конечно! — аптекарь отодвинулся, пропуская Скалли за стойку. — Поначалу я подумал, что сделал что-то не то при фотографировании. Ведь там нужно выдернуть бумажку, отмерить точно пять минут, и лишь тогда снимать кальку. Вот я и думал — может быть, неправильно заметил время на часах и чуть задержался…

Пока он это говорил, Скалли протиснулась в узкий проход и присела на корточки, внимательно изучая содержимое ящика с фотопринадлежностями. В дальнем углу лежала портативная «Минольта» и несколько кассет с 35-мм пленкой, а весь передний край был заставлен коробками с самопроявляющейся бумагой. Скалли аккуратно вытянула одну, перевернула и посмотрела дату изготовления. Гарантийный срок хранения истек в позапрошлом году. Хмыкнув, Скалли поставила коробку на место, сунула руку в нишу под ящиком — и тут же отдернула ее. В нише, на полу, стоял калильный калорифер, от которого исходила волна жара.

— Скажите, вы всегда держите обогреватель включенным? — спросила она, поднявшись на ноги. Аптекарь удивленно посмотрел на нее.

— Нет, только в холодную и дождливую погоду, как сейчас.

— Значит, в день похищения он тоже был включен?

— Не помню. Наверное, да… Да, был включен.

— Кроме того, у вас просрочена фотобумага?

— А что, разве это противозаконно?

— Да нет, — пожала плечами Скалли, — я просто обратила внимание на дату изготовления…

— Видите ли, я довольно давно не закупал бумагу. — Аптекарь окончательно растерялся. — А клиенты, желающие сфотографироваться, заглядывают сюда не слишком часто…

— Естественно, — подал голос Молдер. — В супермаркете на площади тоже есть фотомастерская, и там это стоит на сорок пять центов дешевле.

— Зря ты его так, — сказала Скалли, когда они сели в машину. — Бедняга совсем растерялся. По-моему, он уже ждал, что полиция арестует его прямо сейчас.

Молдер виновато пожал плечами, демонстрируя раскаяние.

— Ну, а к какому выводу пришла ты? Скалли вздохнула и достала переданные ей Молдером фотографии:

— Посмотри вот сюда, на эту кольцевую размытость. Мне кажется, что это повреждение от жары. Обогреватель находился прямо под ящиком с фотопринадлежностями и, судя по всему, не выключался уже несколько дней подряд. В результате в светочувствительном слое могли начаться процессы распада. Ты же знаешь, что эмульсия на просроченных фотографических бумагах и пленках становится менее стойкой к различного рода воздействиям…

— И в результате у сфотографированной девушки сами собой исказились черты лица? — скептически хмыкнул Молдер.

— Ну, хорошо, а какова твоя теория?

— А я и не говорил, будто у меня сейчас есть какая-нибудь теория, — загадочно улыбнулся Молдер.

Глядя на эту улыбку, посторонний мог предположить, что матерый сотрудник ФБР уже просчитал в уме все ходы преступников и мысленно планирует операцию по их задержанию. Но Скалли прекрасно знала Молдера и была уверена, что гипотез у него в самом деле нет. Призрак находился в стадии пассивного сбора информации. А значит, ближайшие несколько дней пахать придется в основном ей самой.

В этот момент в кармане пиджака Молдера запищал телефон.

— Да, слушаю. Мэддокс-авеню, двенадцать? А как туда проехать? — правой рукой Молдер прижал трубку к уху, а левой достал из-за приборной доски карту города и развернул ее у себя на коленях. — Мы находимся возле аптеки Бакстера, ну, вы ее знаете. Да, понял. Понял. Очень хорошо. Я думаю, мы подъедем в ближайшие полчаса.

Молдер убрал трубку и повернулся к Скалли:

— Это лейтенант Эриксон. Тот парень, что встретил нас в полицейском управлении. Они сейчас проводят обыск на дому у пропавшей девушки и очень просят нас подъехать. Кажется, лейтенант был чем-то смущен.

Мэддокс-авеню, дом двенадцать

Лейтенант Эриксон встретил гостей из Вашингтона у начала дорожки, ведущей к утопающему в зелени одноэтажному коттеджу. Вид у местного сыщика действительно был как бы слегка виноватый.

— Похоже, для расследования этого дела вас вызвали совершенно напрасно, — удрученно произнес он, провожая Молдера и Скалли к входу в дом. — Боюсь, мы напрасно потратили ваше время…

Дом был полон людей в полицейской форме. Они бесшумно сновали по комнатам, собирая в пластиковые пакеты какие-то улики или колдуя с кисточкой и порошком над возможными отпечатками пальцев. Из прихожей лейтенант Эриксон свернул в правую дверь и посторонился, пропуская агентов вперед себя:

— Мистер Хыои, это агенты Скалли и Молдер.

Грузный человек в сером пиджаке аккуратно поставил на полку книгу, которую до этого держал в руке, и шагнул навстречу вошедшим.

— Хьюи Гамильтон, федеральная почтовая служба. Очень рад вас видеть, но боюсь, дело, которым вы сейчас занимаетесь — по моей части.

Улыбаясь, Гамильтон становился удивительно похожим на покойного Джона Кеннеди, только несколько располневшего. Он обменялся рукопожатием с Молдером и церемонно прикоснулся губами к протянутой ладони Скалли, удивив при этом и ее, и до тошноты галантного Молдера.

— В основном мы расследуем случаи воровства на почте. И ваша пропавшая женщина оказалась в числе наших клиентов.

— Вы хотите сказать, что за ней числятся какие-то грехи? — уточнил Молдер.

— Абсолютно верно. Она работала в местном почтовом отделении агентом по обработке и отправке кредитных карт. Через ее руки проходили пересылаемые по почте кредитные карты, и примерно треть их так и не дошла до адресатов. Вот, посмотрите, что мы здесь обнаружили.

Он протянул Молдеру пластиковый пакет, набитый кредитными карточками самых разнообразных расцветок — словно жетонами для игры в детское лото.

— Это все так и хранилось — в одном пакете? — удивился Молдер.

— Нет, это мои люди насобирали по всему дому в течение последних двух часов. Мэри Лафайет воровала эти карточки, а ее парень сбывал их через различные каналы. Похоже, сбывал довольно плохо — в этом пакете находится примерно половина украденного.

— Давно вы раскручиваете это дело? — спросил Молдер.

— Всего около недели. А Мэри Лафайет уличили совсем недавно. Если уж быть абсолютно точным, на нее вышли через сбытые Биллом Гроувзом карточки.

— Билл Гроувз — это убитый парень?

— Да.

Молдер повернулся к Скалли.

— Теперь понятно, зачем ей понадобилось фото на паспорт. Они собирались дать деру за границу — скорее всего, в Мексику.

— Очевидно, так, — кивнул полицейский с физиономией Кеннеди. — По крайней мере, такие планы были у бедняги Гроувза…

— Вы считаете, что Мэри Лафайет подстроила собственное похищение?

Почтовый сыщик пожевал губами и скорбно кивнул:

— Все улики наводят на эту мысль.

— Но зачем же ей убивать своего любовника? Да еще таким изощренным способом — ударом спицы в ухо? Я понимаю, что не все выдерживают момент, когда проходит любовь и начинаются серые трудовые будни, но все же согласитесь — завершенный таким образом роман выглядит слишком неэстетично… Кстати, — Молдер прервал сам себя, — а фотоаппарата вы здесь не находили?

— Какого фотоаппарата? — удивился Гамильтон.

— Любого. Лучше, конечно, «поляроид».

— Нет. Но мы пока еще не были в спальне.

— Очень хорошо. — Молдер повернулся к Скалли. — Не осмотреть ли-нам спальню до того, как полиция произведет там изъятие всех заинтересовавших ее предметов?

— Значит, ты не веришь в то, что девушка могла подбросить аптекарю фотографию? — спросила Скалли. Молдер оторвался от перелистывания дамских романов, сложенных стопкой на комоде, и повернулся к ней.

— Признаться, не верю. У этого объяснения есть два серьезных недостатка. Во-первых, оно слишком простое. Во вторых, оно абсолютно неправдоподобно. Кроме того, оно ничего не объясняет. Мэри Лафайет не идиотка и должна была понимать: после раскрытия аферы с кредитными карточками ее смогут подозревать в чем угодно, вплоть до убийства. Посуди сама, какой ей смысл убивать напарника и ударяться в бега, не забрав оставшуюся часть добычи?

— Может быть, ей что-то помешало вернуться домой? Что-то напугало ее?

— И она сфотографировала саму себя в состоянии ужаса, а потом решила подбросить фотографию аптекарю?

Молдер положил на место последний роман и выдвинул верхний ящик комода.

— Так. Кажется, я нашел то, что нам нужно!

… — Что ты там нашел? — заинтересовалась Скалли — Господи, да зачем тебе-,-понадобился этот фотоаппарат?

— Он заряжен. Очень хорошо. Подожди немного, Скалли, сейчас увидишь сама.

Молдер закрыл объектив ладонью и нажал на спуск «поляроида». Синей молнией блеснула вспышка, механизм зажужжал, из щели показалась карточка. Молдер аккуратно положил ее на стол и, не дожидаясь, пока на бумаге что-то проявится, нажал на спуск второй раз.

Через десять секунд на столе перед ним лежало полдюжины чистых белых квадратов.

— Что ты делаешь, Молдер? — недоуменно возопила Скалли. Она была далека от мысли, что ее напарник сошел с ума. Она даже понимала, что в такие моменты Молдер действует по наитию и вряд ли способен связно изложить ход своих мыслей. Но подобные периоды всегда вызывали у нее дикое раздражение — в основном, из-за ощущения собственной беспомощности и неспособности подключиться к тому напряженному процессу, который шел сейчас в голове Призрака.

— В начале тридцатых годов некий Тед Симоне, владелец маленького туристического агентства, получил некоторую известность своими экспериментами по «мысленной фотографии» — так он сам ее называл. Целью этих опытов было зафиксировать на фотопленке какой-нибудь мысленный образ. Человек представлял себе тот или иной предмет, глядя на упакованную в черную бумагу фотопластинку, обрезок фотопленки или кусок фотобумаги. После этого пленку или бумагу проявляли — и на ней обнаруживались контуры представленного предмета. Наилучший результат получался, когда в эксперименте использовался просто заряженный фотоаппарат. К сожалению, удачнее всего получалось фотографировать свои мысли у самого Симонса, и, в конце концов, его попросту обвинили в шарлатанстве. Лишь много времени спустя выяснилось, что впервые подобные опыты были проведены еще во времена Луи Да-герра — и с тем же самым результатом. То есть у кого-то получалось, а у большинства людей — нет. Смотри, она проявляется!

Скалли перевела взгляд на извлеченные из «поляроида» карточки — и не смогла сдержать возглас изумления. Фотографии действительно проявлялись. И на каждой из них проступало одно и то же изображение — распяленное в крике ужаса женское лицо.

— Боже мой! Но ведь это та самая фотография из аптеки!

Молдер достал из кармана фотокарточку, сделанную аптекарем Бакстером, и положил на стол рядом с остальными. Различий действительно не было.

— Странно. — Призрак и в самом деле был слегка озадачен. Судя по всему, он ожидал чего-то другого. — Значит, эмоции преступника были настолько сильны, что не просто подавили ощущения всех остальных, но и сумели дать эффект последействия — как послесвечение в люминофоре электронно-лучевой трубки…

Скалли почувствовала, что опять не поспевает за мыслью Молдера.

— Ты хочешь сказать, что похититель Мэри Лафайет был здесь?

Молдер с удивлением воззрился на нее:

— Знаешь, а такая мысль мне в голову почему-то не приходила… — он обернулся к окну, некоторое время внимательно его рассматривал, а потом шагнул к подоконнику и раздвинул шторы. За окном был запущенный сад, сквозь ветви деревьев практически ничего нельзя было разглядеть.

— Ну, конечно же! — Молдер просиял. — Похититель должен был подойти к самому окну. Очевидно, он долго стоял вот здесь, совершенно не опасаясь, что его увидят — судя по всему, шторы на окне постоянно держали задернутыми. А даже если нет, то из окна трудно разглядеть человеческую фигуру среди ветвей, особенно ночью. Не исключено, что похититель приходил сюда не один раз. Очевидно, он был очень сильным эмпатом. Чаще всего такой уровень эмпатии бывает у сумасшедших…

Скалли очень хотелось спросить — а какой уровень эмпатии у самого Молдера. Усилием воли она подавила в себе это желание.

— Значит, ты думаешь, что пленка всего лишь зафиксировала сохранившиеся в этом месте фантазии убийцы-маньяка, долгое время следившего за своей жертвой? — спросилаона.

— Маньяка — несомненно. А вот в то, что этот сумасшедший хотел ее убить, я почему-то сомневаюсь…

На пороге комнаты появился полицейский сержант:

— Мистер Молдер, лейтенант Эриксон просил передать вам, что похищенная женщина найдена и сейчас находится в больнице святого Патрика. Мистер Эриксон срочно отправился туда и предлагает вам к нему присоединиться.

— Очерш хорошо, сержант. А где находится эта больница?

— Здесь, неподалеку. Мне приказано вас туда отвезти.

— Большое спасибо. Тогда подождите немного, мы закончим наши дела и будем минут через пять.

Сержант кивнул и исчез. Молдер повернулся к Скалли:

— Очень интересная новость. Я так и не понял: преступник уже пойман или еще нет?

Теннесс-Сити Госпиталь святого Патрика

— Мэри Лафайет обнаружила патрульная машина на шоссе, милях в десяти от города, — объяснял лейтенант Эриксон, пока они шли по больничному коридору — Она брела по обочине в одной ночной рубашке и не обращала внимания ни на какие сигналы. Патрульные сначала приняли ее за наркоманку, но потом обратили внимание на странные потеки крови под глазами девушки. По счастью, у них была с собой фотография похищенной, поэтому через полчаса Мэри Лафайет была уже здесь, в госпитале.

— Что с ней произошло? — спросил Молдер.

— Это вопрос не ко мне, а к доктору Симпсон, — Эриксон с легкой улыбкой кивнул в сторону сопровождавшей их молодой женщины в белом халате.

Доктор Симпсон была невысокой, рыжей, веснушчатой и вообще выглядела крайне несолидно. Очевидно, она хорошо об этом знала, поэтому постаралась придать своему лицу максимально серьезное выражение.

— В настоящий момент больная находится без сознания и абсолютно ни на что не реагирует. В ее крови обнаружены следы морфина и скополамина.

— Насколько я понимаю, это следы наркоза? — уточнила Скалли.

— Да, причем самого простого и распространенного — им пользовались несколько десятилетий назад зубные врачи. С тех пор у нас придумали кое-что поновее…

— Ее состояние объясняется тем, что наркоз до сих пор продолжает действовать? — вступил в разговор Молдер.

— В том-то и дело, что нет. Мы не можем понять, что произошло, но, очевидно, причиной стали какие-то мозговые нарушения. Сейчас девушке будут делать компьютерную томографию мозга. Возможно, томограф что-то покажет. Кстати, вот и отделение томографии. Прошу вас, наденьте, пожалуйста, халаты. Они вот здесь, на вешалке.

В отделении, кроме них, присутствовали только два человека — оператор и санитар. Дальняя дверь отворилась, и два других санитара ввезли в комнату каталку с укрытой простыней девушкой. Молдер впервые увидел ее не на фотографии — светло-рыжие встрепанные волосы, курносая физиономия, пухлые губы. Сейчас лицо было бледным, бескровным, глаза закрыты, сухая кожа обтянула скулы.

Томограф напоминал прибор из старых фантастических фильмов и наводил на неприятные мысли о безумном ученом. Впрочем, компьютер, за которым сидел оператор, выглядел вполне обыденно и современно.

Девушку сняли с каталки и аккуратно перенесли на ложе.

— Все готово! — отрапортовал один из санитаров. Зажужжали моторчики, и ложе медленно двинулось вперед, пока голова пациентки не оказалась в отверстии тороида.

Вспыхнула зеленая лампочка, оператор пробежался пальцами по клавиатуре.

— Вот, смотрите, — негромко произнесла доктор Симпсон. — На экране виден мозг больной в горизонтальном разрезе.

Молдер посмотрел на экран, но ничего интересного там не углядел. В изображении действительно угадывались контуры головного мозга, каким его рисуют в школьных учебниках. Но, в отличие от картинки в учебнике, этот рисунок был сплошь покрыт цветными пятнами разных размеров и яркости.

Оператор вновь тронул клавиатуру, и изображение на экране сменилось. Точнее, цветные пятна слегка поменяли свою форму. И еще раз.

— Томограф может производить послойное сканирование, — пояснила доктор Симпсон. — Сейчас мы… О Бог ты мой!

— Что случилось? — настороженно спросил Молдер.

— Судя по всему, больной была сделана трансорбитальная лоботомия. «Лоботомия ледоруба», как ее еще иногда называют. При этом проникновение в мозг осуществляется без вскрытия черепной коробки, через отверстия глазниц. Вы ведь видели у нее потеки крови под глазами? Но кому и зачем это понадобилось?!

— То есть нам надо искать врача? — подытожила Скалли. — Человека, являющегося специалистом в области нейрохирургии? Но в таком случае круг подозреваемых значительно сузится.

— К сожалению, нет, — подал голос оператор томографа. — Преступник явно не был специалистом. Не знаю, кто делал ей эту опера— . цию, но он сделал ее неправильно. Видите эти боковые пучки, они обозначены синим цветом? Повреждать их ни в коем случае нельзя, а здесь правый пучок сильно задет, причем задет явно случайно. Ну, и другие признаки…

В этот момент девушка что-то пробормотала. Динамики разнесли ее шепот по всему помещению.

— Унруэ…

— Что это? — негромко спросил Молдер. Доктор Симпсон пожала плечами:

— Кажется, больная проснулась…

— Унруэ, — повторила девушка чуть громче.

— Можно к ней подойти?

— Да, конечно. Но боюсь, ничего другого мы не услышим. Повреждение латеральных пучков — вещь очень серьезная, и вряд ли в ближайшее время девушку можно будет о чем-то расспросить.

В дверь постучали. Затем она открылась, и на пороге появился давешний полицейский сержант — Молдер никак не мог запомнить его фамилию. На плечи сержанта был накинут белый халат, а лицо имело скорбное выражение вестника смерти.

— Мистер Эриксон, только что поступило сообщение о новом убийстве. И о новом похищении.

На лице лейтенанта возникло очень красноречивое выражение. Он посмотрел на часы, затем перевел взгляд на Молдера:

— Мистер Молдер, миссис Скалли, вы едете со мной?

— Я — да. — Молдер поднялся со стула. — Скалли, а как ты?

— Я останусь здесь до завершения обследования, а после этого мне хотелось бы заскочить еще в одно место. Я рассчитываю присоединиться к вам примерно через час. Думаю, что к этому моменту вы еще будете находиться на месте преступления.

— Думаю, мы будем находиться там гораздо дольше, — пробурчал лейтенант. — Хорошо, мэм, тогда я опять оставлю вам сержанта с машиной…

Офис компании «Искандарион»

Полчаса спустя

Когда полицейский джип доставил Скалли на место очередного убийства, уже совсем стемнело. Офис фирмы «Искандарион» располагался на задворках многоэтажного супермаркета, внутренний двор которого уже был забит полицейскими машинами. На двух или трех работали мигалки, разбрасывая световые блики по мокрому темному асфальту. С неба опять сыпал мелкий дождичек.

Первыми людьми, которых Скалли встретила внутри здания, были двое полицейских, тащивших тележку с чем-то, завернутым в черный полиэтилен. Скалли проводила взглядом скорбный груз, машинально попытавшись прикинуть рост и вес убитого. Но тут из раскрытой двери ближайшего офиса выглянул Молдер.

— О, это ты! Очень вовремя, мы как раз закончили осмотр места происшествия. Как там больная?

— Абсолютно никак. Открывает глаза, смотрит, реагирует на примитивные раздражители. Даже пьет воду. Но произносит только одно слово — унруэ. Скорее всего, это какое-то имя или название. Или обрывок названия.

— Нет, это не имя. Это немецкое слово, «Унруэ» по-немецки означает «беспокойство», «тревожность». Не-покой.

— Этому тебя учили в школе? — с легким сарказмом спросила Скалли.

— Нет, в колледже. А что?

— Так, ничего… У меня для тебя есть еще кое-какая информация. Но сначала расскажи, что вы выяснили по поводу этого убийства.

Они зашли в кабинет. Просторный и неплохо обставленный: обои под дерево, письменный стол-аэродром с компьютером и телефоном, пара кожаных кресел, кожаный диванчик в углу и высокие, до самого потолка, шкафы с бумагами. Видимо, главный бухгалтер строительной фирмы «Ис-кандарион» был важной шишкой.

Двое полицейских перебирали бумаги в картотеке, а еще один ползал по полу с лупой и порошком для снятия отпечатков. В углу у стола мелом по ковролину был очерчен силуэт скорчившегося тела.

— Убийство и похищение. Беднягу звали Чарльз Сэндсторм, ему было пятьдесят три года, он являлся главным бухгалтером компании «Искандарион». Убит в своем рабочем кабинете ударом тонкого острого предмета в область правого уха. Знакомый почерк, не правда ли? Медицинский эксперт определил, что смерть наступила сегодня, примерно в четыре часа утра. Тело обнаружила уборщица около пяти часов дня.

— А что, до этого главного бухгалтера никто не хватился? И до пяти часов к нему в кабинет никто не заходил?

Молдер пожал плечами:

— Судя по всему, это так. Хотя, по-моему, это полный бред. Теперь о похищенной женщине. Это Элис Брэнд, тридцать два года, секретарша мистера Сэндсторма. Ее родные подтвердили, что она часто оставалась в офисе на ночь для того, чтобы закончить срочную работу. Вчера поздно вечером она позвонила домой и сказала, что, возможно, задержится до утра. «Тойота» мисс Брэнд до сих пор находится на стоянке.

— Они действительно занимались здесь срочной работой, или у них были более важные дела? — усмехнулась Скалли.

Молдер пожал плечами:

— Понятия не имею. По крайней мере, какие-то бумаги на столе действительно лежали. Если хочешь получить точную медицинскую информацию — позвони патологоанатому и поинтересуйся у него результатами вскрытия.

— Меня это мало интересует. Лучше скажи, как вся эта история может быть связана с первой жертвой?

— Очевидно, никак.

— Ты уверен или просто не имеешь никакой другой информации?

— Мне так кажется. Скалли, я понимаю, что время идет, убийца по-прежнему разгуливает на свободе, а мы топчемся на месте. Но поверь моей интуиции — улики появятся сами собой, стоит нам только немного подождать.

— А тем временем маньяк прирежет еще кого-нибудь… Ладно, сейчас речь не об этом. Смотри, что я принесла.

Скалли достала из сумочки фотографию, сделанную фотоаппаратом «поляроид». На ней была изображена площадка перед аптекой Бакстера — угол дома, вывеска, край витрины. И полицейская машина на стоянке.

— Это сделал кто-то в момент прибытия полиции? — лицо Молдера выразило заинтересованность .

— Нет, это сделала я сама, полчаса назад. Мне захотелось еще раз испытать «поляроид», который мы нашли дома у Мэри Ла-файет.

Молдер посмотрел на часы, потом — за окно, после чего снова перевел взгляд на Скалли.

— Ты закрыла объектив и нажала на спуск?

— Совершенно верно. И фотоаппарат выдал этот самый снимок. Судя по всему, мы имеем дело с человеком, которому нравится возвращаться на место преступления.

— Дай-ка ее сюда! — Молдер взял фотографию в руки, немного повертел, потом достал из кармана складную лупу.

— Что ты пытаешься там разглядеть? — заинтересовалась Скалли.

Молдер отложил лупу и смущенно улыбнулся:

— Кажется, я буду вынужден тебя огорчить. Убийца не имеет к этой фотографии никакого отношения. Изображенная на ней картина относится не ко дню убийства, а ко вчерашнему дню.

— То есть как? — удивилась Скалли.

— Очень просто. Возьми лупу и внимательно посмотри на номер второй машины, которая стоит рядом. Последние четыре цифры видны очень хорошо.

Окалли взяла лупу и внимательно изучила фотографию.

— Четыре, три, шесть и два. Ну, к о чем это говорит? -

— Это наша машина, Скалли. «Шевроле», который мы вчера брали в прокат в аэропорту. Боюсь, что на этот раз фотобумага подсмотрела не мысли убийцы, а мои мысли…

Скалли прищурилась и окинула Молдера пристальным взглядом.

— Да, в тебе действительно есть что-то от маньяка, — наконец произнесла она. — Но что же мы имеем в результате?

Молдер пожал плечами:

— Пока мне не удалось найти здесь ничего существенного. Единственное, что связывает два преступления — это сходный способ убийства, одинаковое орудие убийства и, конечно же, похищение женщин. Больше никаких улик нет.

— Никаких? — внезапно переспросила Скалли. — А вот эта вывеска?

Она подошла к стене, внимательно разглядывая украшавший ее рекламный плакат фирмы «Искандарион» — желтый круг с контурами кирпичной стены и стилизованным под арабскую вязь названием компании.

— Внимательнее погляди на фотографию. На заднем плане там видна точно такая же вывеска.

— Ну-ка, ну-ка, — Молдер схватил лежащее на столе фото. На недостроенном здании, возвышавшемся справа от аптеки, действительно виднелся плакат с отчетливо различимым изображением желтого круга и характерной надписью.

— Итак, — подытожила Скалли после некоторой паузы, — можно предположить, что эти преступления как-то связаны со строительной фирмой «Искандарион». Видимо, похититель работает или работал на стройке рядом с аптекой — это объясняет, как он мог повстречать обеих женщин. Но есть ли у нас какие-нибудь другие улики?

— Не знаю, — честно признался Молдер. — Мы не нашли в офисе ни фотографий, ни пленок, ни какой-либо съемочной аппаратуры. Эксперты даже не смогли обнаружить в кабинете отпечатки пальцев, которые не принадлежали бы мистеру Сэн-дсторму либо мисс Брэнд. Сейчас на всякий случай проверяются финансовые дела фирмы… Лейтенант Эриксон сообщил, что завтра сюда прибудет команда медиков из Детройта. Они проведут дополнительное исследование обоих трупов в морге, а также осмотрят мисс Лафайет в больнице святого Патрика.

— А фотографии? Что ты можешь сказать про них?

— Пока только одно: убийца не знает о своих способностях. Он не ведает, что таким образом оставляет за собой следы. Я думаю, что он просто не обращает на фотоаппаратуру особого внимания. Так что в первую очередь тебе следует заняться компанией «Искандарион». Проверь всех людей, связанных со стройкой, которая ведется возле аптеки Бакстера.

— Подожди, Молдер, а почему этим займусь я, а не мы вместе?

— Потому что сегодня ночью я еду в Вашингтон. Я хочу попросить Мэтта Левин-ски, чтобы он обработал первую фотографию и вытянул из нее все, что только возможно. Как только Мэтт закончит свою работу, я сразу же возвращаюсь. Если появится новая информация — сразу же позвоню.

— Молдер, но ведь у нас совсем мало времени! Элис Брэнд находится в руках убийцы, и неизвестно, что с ней может случиться!

— Вот именно поэтому мы должны одновременно тянуть за все ниточки, оказавшиеся у нас в руках.

Молдер глянул на часы, приветственно улыбнулся и быстрым шагом направился к выходу. Скалли проводила его долгим взглядом.

Призрак опять сбежал. Сбежал оттуда, где не чувствовал возможности самому сделать что-то, туда, где такая возможность у него есть. Скалли не раз сталкивалась с наглядными проявлениями интуиции Молдера и вполне ей доверяла.

Если Молдеру что-то упорно кажется — значит, необходимо внимательно к этому прислушаться. Сейчас Молдеру казалось, что убийца объявится сам собой, стоит только немного подождать. Но Призрак не любил и не умел ждать в бездействии — а еще больше ненавидел совершать заведомо бессмысленные действия. Поэтому он счел за благо смыться в Вашингтон, где у него была хоть какая-то видимость работы.

И все равно Скалли почувствовала себя слегка оскорбленной.

Вашингтон, округ Колумбия Штаб квартира ФБР Отдел фотоэкспертизы

— Видишь эту размытость, как бы венцом окружающую лицо девушки? По-моему, она состоит из каких-то смазанных изображений.

Укрытые за круглыми толстыми стеклами очков глаза ведущего специалиста отдела фотоэкспертизы сияли, будто очи еврейского мальчика, получившего на пасху долгожданный подарок. Обычно лицо Мордехая Левински (более известного как Мэтт) приобретало такое выражение лишь тогда, когда он в процессе работы обнаруживал нечто, заведомо недоступное всем остальным. Предчувствия Молдера оправдались — фотография действительно оказалась важным звеном в цепи улик.

— А можно сделать эти изображения более четкими? — спросил он.

— Сейчас попробую. — Мэтт пошевелил «мышью» компьютера, а затем другой рукой нажал пару клавиш на клавиатуре. Темный ореол слегка поменял свой цвет, но остался неизменным по форме.

— Нет, так дел о не пойдет… — пробормотал Мэтт. Движением «мыши» он закрыл графическое окно, вышел в DOS и стал быстро набирать на клавиатуре какую-то длинную команду. Закончил, перечитал еще раз строчку букв и цифр, затем нажал на «Enter». На экране вновь развернулось графическое окно, но на этот раз изображение с фотографии изменило свою форму. Лицо девушки вытянулось и исказилось, становясь похожим на лица с картин Сальвадора Дали. Зато пятна из продолговатых стали более округлыми, в них отчетливо проявилась внутренняя структура.

— Боже мой, Молдер, ты только посмотри! — в голосе Мэтта звучало изумление. — Это ведь похоже на человеческие лица! По крайней мере, вот это, левое — точно.

— Ты можешь сделать с ним что-нибудь еще? — быстро спросил Молдер. — Обработать его так, чтобы сделать еще более резким и отчетливым?

— Сейчас попытаюсь.

Полицейское управление Теннесс-сити, штат Мичиган Раннее утро

Первым, кого увидела Скалли в холле полицейского управления, был лейтенант Эриксон. Он пронесся мимо так быстро, что Скалли пришлось ловить его за рукав форменной куртки.

— Лейтенант, у вас есть какие-то новости?

Эриксон обернулся. Лицо его сияло.

— Отлично, агент Скалли! Вы появились очень вовремя. Сейчас в моем кабинете находится мистер Абдаллах Искандариан, хозяин компании «Искандариан». Думаю, вам будет небезынтересно с ним пообщаться.

Мистер Искандариан был типичным восточным человеком — начиная от роскошных черных усов и кончая нелепой феской и такими же белыми полотняными брюками. Скалли представилась экспертом по экономическим преступлениям и попросила мистера Искандариана уточнить, не нанимал ли он в последнее время в свою компанию новых рабочих или служащих.

— Нет, — отрицательно покачал головой араб. — В моей фирме работает не так много людей, но состав их меняется очень редко. Сейчас наш штат насчитывает восемнадцать рабочих и шесть сотрудников аппарата управления… включая покойного мистера Сэндсторма и его пропавшую секретаршу. Понимаете, мы предпочитаем высокооплачиваемых профессионалов большому количеству низкоквалифицированной рабочей силы. Да и с налогами так проще.

— А сколько строительных подрядов имеет сейчас ваша фирма? — поинтересовался лейтенант Эриксон.

— Пять! — в голосе Искандариана звучала гордость. — И еще один дом мы сдали буквально три дня назад.

— И неужели на пяти объектах работает всего восемнадцать человек? — удивилась Скалли.

— Ах, вот вы о чем! Естественно, называя цифру своих работников, я имел в виду только постоянный контингент. Подсобных рабочих на каждую стройку мы вербуем отдельно, этим занимаются непосредственно прорабы. Через меня эти люди не проходят, я их даже в глаза не вижу.

— Сколько у вас прорабов? — спросила Скалли

— Всего — четыре. Случается так, что один ведает двумя стройками. У нас очень гибкая структура.

— И все же как вы справляетесь таким малым количеством людей? — недоверчиво уточнила Скалли.

Мистер Искандариан расплылся в широкой улыбке:

— Не думайте, что мы строим небоскребы или отели класса «Хилтон». Нет, основная масса наших заказов — двух— или трехэтажные особняки, коттеджи, небольшие торговые центры. Мы изготовляем, если так можно выразиться, штучную продукцию.

— Очень хорошо. А теперь скажите, пожалуйста, кто является прорабом стройки, ведущейся рядом с аптекой Стивена Бак-стера?

— Это где? — мистер Искандариан наморщил лоб.

— На восточной окраине, угол Джойс-авеню и Лонг-Лэйк-Роуд, — на помощь Скалли пришел лейтенант Эриксон.

— Ах, эта! Ну, работы там уже почти закончены. Осталась только мелкая косметическая отделка.

— Но кто занимается этой стройкой? — настойчиво спросила Скалли.

— Сейчас припомню… Да, Джерри Шна-уц. Он немец, еще говорит с таким странным акцентом.

— Где его можно найти?

— Да там и можно, — мистер Искандариан поднял руку и взглянул на большие часы с золотым браслетом. — Сейчас без четверти двенадцать. В это время он уже должен находиться на рабочем месте.

Вашингтон, округ Колумбия Штаб квартира ФБР Отдел фотоэкспертизы

Мэтт вновь поколдовал с мышью и панелью инструментов. Пятно еще более округлилось и превратилось в нахмуренное мужское лицо.

— Просто невероятно! — Мэтт был в искреннем восторге. — Откуда ты раздобыл эту фотографию? Ее делал не просто фотограф, а настоящий художник! Он зашифровал здесь столько информации, что я буду выкачивать ее как минимум еще сутки.

— Мэтт, а зачем художнику зашифровывать информацию? У него ведь другая . цель — как можно лучше донести созданные им образы до людей. Ведь не у всех есть такой компьютер, как у тебя.

Мордехай Левински задумался так, что на лбу под черной курчавой шевелюрой прорезалась глубокая складка.

— Не знаю, — наконец признался он. — Очевидно, он работал для себя, а не для других. Впрочем, если речь идет о каких-то секретных вещах, то тут я умолкаю…

— Ладно, Мэтт, не обижайся. Давай лучше вернемся к делу. Ты можешь объяснить мне, что это за дуга? — Молдер провел пальцем по экрану монитора, показывая на дугообразную полосу, будто отделяющую лицо девушки от выстроившихся в ряд пятен.

— Сейчас посмотрим! — с готовностью отозвался Мэтт.

Изображение вновь изменило свою форму. Дуга стала короче и отчетливее, после чего выяснилось, что она состоит из двух полос.

— Сейчас мы ее повернем и увеличим… — пробормотал Мэтт. — О, смотри, теперь тебе понятно, кто это такой?

— Но это человек! — удивился Молдер. — Точнее, стилизованное изображение согнутого человека с непропорционально длинными ногами.

— Это не человек, а его тень! — победно ухмыльнулся Мэтт. — Тень человека, согнувшегося над этой кричащей девушкой. Причем тень дана в таком ракурсе, в каком ее должен видеть сам этот человек.

— Итак, мы уже имеем портрет убийцы… — пробормотал Молдер. Мэтт покосился на него, но ничего не сказал. Затем он вновь отвернулся к компьютеру и слегка поменял тона на экране, отчего тень стала еще более отчетливой.

Тем временем Молдер достал из кармана телефон и набрал номер.

— Алло, Скалли, ты слышишь меня? Да, это я. Кажется, мы получили предварительный портрет подозреваемого…

Теннесс-сити Корпорация «Искандариан»

Площадка номер четыре

— Э-ге-гей, есть тут кто-нибудь?

Стройка выглядела абсолютно вымершей. Можно было подумать, что она заброшена — если бы вокруг не царила преувеличенная чистота. Кроме того, строительные работы такого разряда редко бросают на полдороге. Поднимаясь по широкой лестнице на второй этаж, Скалли провела пальцем по перилам , а затем внимательно изучила материал стенных панелей.

Дуб и орех. Вальяжный турок говорил правду — компания «Искандариан» не занималась изготовлением ширпотреба. Вот только куда пропали все строители?

Второй этаж был еще выше первого — расстояние от пола до потолка составляло как минимум два десятка футов. Высокие стрельчатые окна пока что не имели стекол и были затянуты полиэтиленовой пленкой, но с потолка уже свисали люстры. Точнее, не люстры, а огромные металлические каркасы. Фантазия Скалли отказывалась предсказать, во что они превратятся в дальнейшем.

Здесь тоже не было ни души. Скалли прошла вдоль стены и по узкой лесенке с резными перильцами поднялась на галерею, делавшую зал двухсветным. Справа была дверь, и она заглянула в нее. Дальше тянулся темный коридор.

— Алло, есть здесь кто-нибудь живой?

В дальнем конце коридора блеснул белый дневной свет, послышался шум, а затем появился силуэт непомерно высокой человеческой фигуры.

— Кто там есть?

Скалли помахала рукой и отступила назад, давая человеку возможность выйти на свет. В следующие несколько секунд ее взору предстало удивительное зрелище: огромный человек, с легкостью передвигавшийся на трехфутовых ходулях, прикрепленных к ногам кожаными ремнями.

— Здравствуйте. Чем могу быть полезен? — осведомился гигант, улыбнувшись. От этой улыбки Франкенштейнова чудовища Скалли стало слегка не по себе.

— Могу я видеть прораба? — спросила она.

— Я и есть прораб, — ответило чудовище на ходулях. — Джерри Шнауц к вашим услугам.

Скалли достала удостоверение сотрудника ФБР:

— Я спецагент Дэйна Скалли. Мне надо задать вам несколько вопросов…

Задавать вопросы, глядя снизу вверх, было не очень удобно — Скалли ощущала себя маленьким человечком, стоявшим рядом с марсианским треножником из романа Уэллса и пытающимся до него докричаться. Однако Джерри Шнауц всем своим видом выражал полнейшее внимание.

— Меня интересуют подсобные рабочие, которых вы нанимаете на короткий срок.

— Это что, по линии налоговой инспекции? Это вам надо обращаться не ко мне, а в центральную контору. А мои ребята сейчас на обеде.

— Нет, меня интересуют конкретные люди. Скажите пожалуйста, сколько таких подсобных рабочих-однодневок сейчас работают на этой стройке?

Внезапно в кармане пиджака Скалли запищал мобильный телефон.

— Извините, пожалуйста, — улыбнулась Скалли, — Минуточку.

Она извлекла телефон и отошла на несколько шагов назад, к окну:

— Алло, я слушаю. Молдер, это ты?

— Скалли, кажется, я нашел для тебя кое-какие данные по похитителю. Его ноги выглядят очень странно. Они необычно длинные, непропорционально остальному телу. Такое впечатление, что их длина составляет едва ли не две трети всего роста. Может быть, это просто такой ракурс изображения, но у меня создалось впечатление, что он либо очень высок, либо просто очень хочет быть высоким… Скалли, ты меня хорошо слышишь?

— Да, я слышу тебя прекрасно. Большое спасибо за информацию.

Скалли нажала на кнопку, убрала трубку в карман и вновь повернулась к прорабу Джерри Шнауцу. Секунд пять она раздумывала, глядя прямо в глаза Джерри, а потом негромко произнесла всего одно слово:

— Унруэ!

В лице гиганта произошли странные изменения. Маленькие, глубоко упрятанные под надбровными дугами глаза метнулись вправо-влево, нижняя челюсть дернулась, будто Джерри хотел что-то сказать. Но в следующий момент он развернулся и, невзирая на пристегнутые к ногам ходули, с невероятным проворством отпрыгнул за угол.

— Стой! — крикнула Скалли и бросилась вперед, выхватывая пистолет.

За углом было темно, поэтому на какое-то время она потеряла гиганта из виду. Впрочем, он сам напомнил о себе — в закутке справа от двери раздался стук, будто что-то упало на пол. Скалли мгновенно развернулась на звук, держа пистолет перед собой обеими руками.

— Стой, иначе буду стрелять!

Стук повторился, а затем в глаза Скалли ударил поток яркого света. На мгновение зажмурившись, она успела заметить, как массивная фигура прораба проскочила в распахнувшуюся дверь. Но теперь она уже была нормального роста — Джерри Шнауц проявил невероятное проворство, успев отстегнуть ходули.

За дверью оказалась лестница, залитая солнечным светом: внешняя стена здания в этом месте представляла собой сплошное вертикальное окно — правда, сейчас пока затянутое пленкой. В несколько прыжков Скалли преодолела два лестничных пролета и оказалась на первом этаже, в мраморной прихожей. Через это место она уже проходила, поднимаясь наверх. Беглец тоже был здесь — его массивная фигура хорошо выделялась на светлом фоне окна, почти у самого выхода. Скалли подняла пистолет, прицелилась в потолок над головой прораба и нажала на спуск.

Грохот выстрела и посыпавшаяся сверху штукатурка будто отрезвили Джерри Шна-уца — он неподвижно застыл на месте, словно статуя. Не опуская пистолет, Скалли медленно подошла и уткнула ствол ему между лопаток.

— Подними руки и сцепи их за головой. Живо! Предупреждаю — при малейшем резком движении буду стрелять.

Осторожно, стараясь держаться на максимальном расстоянии от задержанного, она охлопала карманы его куртки и необъятного размера штанов. В куртке не оказалось ничего, кроме какой-то тряпки и нескольких монет, которые Скалли даже не стала извлекать. Правый карман штанов был пуст, а в левом обнаружился какой-то продолговатый предмет. Соблюдая максимальную осторожность, Скалли запустила левую ладонь в этот карман — и тут же отдернула ее, едва удержавшись от того, чтобы не вскрикнуть. Рука напоролась на какой-то острый предмет, на подушечку большого пальца выкатилась капелька крови.

Слизнув кровь языком, Скалли вновь запустила руку в этот карман и выудила из него странный предмет. Более всего он напоминал дагу — кинжал для левой руки из фильмов о королевских мушкетерах и прочих любителей драться на шпагах. Однако при ближайшем рассмотрении оказалось, что узкий клинок имеет острие, но не заточен с краев и вообще состоит из двух отдельных лезвий, соединенных у рукояти шарниром, как у ножниц. Рукоять имела два кольца. Словом, Скалли держала в своих руках какое-то странное подобие ножниц, пригодных как для резки бумаги, так и для убийства. Например, если сильно ударить человека такой штукой в ухо…

Полицейское управление Теннесс-сити, штат Мичиган Следующее утро

— Как-как ее зовут? — переспросил Джерри Шнауц. Скалли подумала, что он бы даже приложил ладонь к уху — если бы его руки не были скованы наручниками.

— Элис Брэнд, с расстановкой повторила она. — Так зовут вторую женщину, которую вы похитили. Где она сейчас находится?

Арестованный глубоко вздохнул:

— Я не имею ни малейшего понятия, о чем вы говорите.

— Джерри, пожалуйста, скажи нам, где она находится, — Скалли обращалась к арестованному прорабу, как к маленькому ребенку. Он и выглядел ребенком — большим пупсом, восседающим на жестком стуле перед голым облезлым столом посреди пустой комнаты на первом этаже здания полицейского управления Теннесс-сити. Утреннее солнце, пробившееся через переплет окна, расчертило каменный пол желтыми квадратами, над которыми в потоке света клубились золотистые пылинки. Внезапно на ум Скалли пришел совершенно сюрреалистический образ — темный подвал инквизиции, падающий сверху колодец света и фанатичные священники, колдующие над одержимым бесами. Изгнание дьявола с помощью зловещего пыточного инструментария…

Да и Джерри Шнауц действительно походил скорее на одержимого, чем на преступника.

— Извините, но вы меня, наверное, с кем-то путаете. — Подследственный улыбнулся виноватой детской улыбкой. — Я действительно не имею ни малейшего понятия, о чем вы говорите.

— Хорошо, — вздохнула Скалли. — В таком случае, объясните, пожалуйста, что это такое.

С этими словами она достала из ящика стола давешние ножницы-кинжал, упакованные в пластиковый пакет:

— Вам знакома эта вещь?

— Да, конечно. Этой штукой я конопачу щели, соскабливаю ненужную штукатурку, при необходимости — режу картон или ткань.

… — А еще этим предметом вы убили двух человек.

Глаза Джерри вновь забегали из стороны в сторону. Скалли уже заметила, что такие движения глаз означали у него состояние сильного беспокойства.

— Но вы ведь только что говорили о похищенных женщинах…

— Я говорила только об одной женщине, — улыбнулась Скалли. — Почему вы сочли, что их было больше?

— Я, наверное, оговорился. Господи, да что ж такое со мной происходит?

— Джерри, расскажите нам, когда вас в первый раз арестовали? — вступил в разговор Молдер. До этого он молча стоял у окна, скрестив руки на груди.

Джерри Шнауц глубоко вздохнул и как-то сразу осел, будто из него выпустили воздух. Молдер немного подождал, а затем начал говорить сам.

— В тысяча девятьсот восьмидесятом году вы набросились на своего отца и избили его молотком. Вы нанесли ему несколько черепно-мозговых травм, после которых он на всю оставшуюся жизнь оказался прикован к инвалидному креслу.

— Меня не отправили за это в тюрьму, — тихо, едва слышно произнес Джерри после продолжительного молчания. — Меня отправили на психиатрическую экспертизу. Врачи нашли у меня химический дисбаланс мозга, и шесть лет я провел в психиатрической лечебнице.

Молдер взял со стола пластиковую папку и перелистал ее.

— Да, вот заключение психиатрической экспертизы. Джеральд Томас Шнауц, тридцати восьми лет. Диагноз — параноидно-шизофреническое расстройство. Шесть лет провел в психиатрической лечебнице, выписан в тысяча девятьсот восемьдесят шестом году. Скажите пожалуйста, — обратился он к Джерри, — чем вы занимались начиная с восемьдесят шестого года?

— Заботился об отце. Присматривал за ним двадцать четыре часа в сутки, пытался искупить свою вину.

Джерри Шнауц глубоко вздохнул.

— В январе этого года мой папа скончался, — тихо, почти шепотом закончил он.

— Какие ощущения вы испытываете по этому поводу? — безжалостно завершил Молдер.

— Мне грустно.

В голосе Джерри действительно слышалась тоска.

— Здесь сказано, что у вас есть сестра, — вновь вступила в разговор Скалли. — Где она находится сейчас, Джерри?

— Она умерла.

— Вообще-то здесь написано, что она покончила жизнь самоубийством. В том же самом восьмидесятом году. Это был неудачный год, не правда ли?

— Что еще произошло в этом году? — спросил Молдер.

— Еще в этом году убили Джона Лен-нона. К чему это вы клоните? — внезапно озлился Джерри.

— Вы что — дух покойного доктора Фрейда и сейчас начнете рыться в моих младенческих комплексах? Может быть, вы все-таки перейдете к делу, а не будете ходить вокруг да около?

— Хорошо, давайте перейдем к делу, — согласилась Скалли. — Где сейчас находится Элис Брэнд?

Скалли наклонилась над столом и посмотрела прямо в глаза Джерри. Эти глаза жили совершенно самостоятельной жизнью — они бегали из стороны в сторону, то ли пытаясь вырваться из тюрьмы глазниц, то ли желая сообщить что-то, не передаваемое словами. При этом лицо Джерри Шнауца оставалось полностью неподвижным и почти бесстрастным.

Так продолжалось с минуту. Затем Молдер достал из папки фотографию и положил ее на стол перед арестованным.

— Джерри, это ваш отец?

На фотографии было изображено мужское лицо — то самое нахмуренное лицо, которое Мэтт Левински с помощью своего компьютера вытянул из фотографии Мэри Лафайет. Увидев это лицо, Джерри Шнауц испуганно вздрогнул

— Откуда у вас этот снимок?

Казалось, он хотел сказать что-то еще, но спазм в горле не дал ему произнести более ни слова.

— Вы сами его нам оставили, — произнес Молдер. — Оставили, как отпечаток пальцев, даже не заметив этого. А теперь посмотрите еще. Эта женщина вам знакома?

Он выложил на стол саму фотографию Мэри Лафайет. Увидев искаженное криком женское лицо, Джерри Шнауц дернул скованными руками, будто хотел закрыться ладонями от непонятного ужаса.

— Джерри, когда вы закрываете глаза, вы видите своего отца? — как можно мягче и спокойнее спросила Скалли. — Вы видите его именно таким, каким он изображен на этой фотографии?

Казалось, Джерри Шнауц более ничего не слышал. Он выпрямился на стуле и теперь сидел, закрыв глаза и запрокинув голову. Лишь тяжелое дыхание и подрагивание лежащих на коленях рук указывали, что он находится в сознании.

Скалли обошла стол и нагнулась над арестованным.

— Джерри, — тихо произнесла она. — Пожалуйста, скажите мне, где сейчас находится Элис Брэнд?

После длительной паузы Джерри Шна-уц открыл глаза и разжал губы. Теперь его зрачки не бегали, а смотрели поверх головы Скалли — будто на потолке рядом с дверью он увидел что-то очень важное.

— Она в безопасном месте. Теперь она в полной безопасности и может больше не бояться этих воющих морд…

— Джерри, — негромкий голос Скалли достиг максимального градуса убедительности, словно она уговаривала младшего школьника слушаться мамочку. — Скажи мне, пожалуйста, как ее найти?

Лонг-Лэйк-Роуд Десять километров от Тенесс-сити Поворот на Хадсон-крик Середина дня

Скрипнув тормозами, машина остановилась. У обочины в этом месте уже торчали несколько полицейских машин и один медицинский фургон. Молдер открыл дверь и вылез на обочину, тут же из-за соседнего «джипа» появился полицейский в форме.

— Мистер Молдер? Судя по всему, вам туда, — он указал на еле заметную тропинку, ведущую в густые заросли бересклета. — Лейтенант с экспертами уже там.

— Хорошо. Вы идете с нами?

— Нет, я дежурю. С минуты на минуту должна подъехать еще машина кинологов.

— Ладно, мы пошли, — сказала Скалли.

Она захлопнула дверцу со стороны водителя, подергала ручку и быстрыми шагами, почти бегом, направилась в заросли. Молдер огляделся, глубоко вдохнул свежий лесной воздух, сощурился на солнце и неторопливо последовал за Скалли.

Ярдов триста тропинка петляла по зарослям, а затем выскочила на открытое место — просеку высоковольтной линии электропередачи. На самом деле, просека представляла собой свалку всякого мусора, свезенного как из города, так и с окрестных ферм. Однако, за последние два-три года кучи мусора слегка замаскировал густой бурьян и мелкая древесная поросль, в результате чего просека превратилась в зеленую бугристую равнину. Где-то в зарослях трещал дрозд, сверху, в унисон ему, слышался приглушенный треск электрических проводов. Жара постепенно усиливалась, и Молдер подумал, что предпочел бы этому выезду на природу сидение в прохладном кондиционированном номере отеля. А если уж захотелось пожариться на солнце, то делать это лучше в шезлонге близ воды.

Впереди мелькнули синие рубашки полицейских. Люди лейтенанта Эриксона сгрудились у одного из бугров, рассматривая что-то в зарослях травы. Подойдя поближе, Молдер увидел тело молодой женщины. Она лежала на боку, свернувшись клубочком и подогнув под себя правую руку — будто прилегла отдохнуть в тени чахлой березки.

Присев на корточки, Скалли потрогала рукой лицо лежащей и осторожно повернула ее голову, заглянув в глаза. Глаза были закрыты, у внутренних уголков багровели потеки свернувшейся крови. Скалли приложила пальцы к виску женщины, пытаясь прощупать пульс. Затем она встала на колени и припала ухом к груди лежащей.

Так прошло две или три минуты. Сгрудившиеся вокруг полицейские пребывали в глубоком молчании. Затем Скалли поднялась на ноги, отряхнула колени светло-серых брюк от прилипшего к ним сора и бесцветным голосом тихо произнесла:

— Пульс не прощупывается, тонов сердца не слышно. Зрачковый рефлекс отсутствует. Мертва.

Она обернулась к зрителям. Офицеры, эксперты и медики, за прошедшие полчаса уже установившие этот факт, смотрели на Скалли со странным, одинаковым на всех выражением на лицах.

Скалли развернулась и медленно пошла обратно по тропинке к оставленной машине.

Молдер двинулся следом, отставая на десяток шагов. На Скалли накатила депрессия, и он прекрасно знал, что в таком состоянии ее лучше оставить одну.

Скалли вышла на дорогу, обогнула стоящую на обочине машину, открыла дверцу и плюхнулась на водительское место. Молдер немного постоял у капота, запрокинув голову вверх и вслушиваясь в шорох ветра в верхушках деревьев.

Затем он побарабанил пальцами по стеклу правой дверцы. Скалли открыла замок, Молдер уселся на правое сиденье. Некоторое время в салоне висело тягостное молчание, затем Молдер решил его прервать:

— Это слово «унруэ» — «беспокойство», «тревожность». Скалли, как ты думаешь, что оно могло обозначать? С какой целью Джерри Шнауц похищал женщин и чего он хотел добиться своими чудовищными экспериментами? У меня создается впечатление, что он пытался избавить их от чего-то. В смысле — вылечить, спасти от кошмаров. Скалли молча слушала его, не прерывая и не высказывая своего мнения. Молдер продолжил:

— Помнишь, он говорил про воющие морды? На фотографии, запечатлевшей его видения, эти морды окружали девушку со всех сторон, и одна из них оказалась лицом отца Джерри. Похоже, Шнауца мучили какие-то галлюцинации. Или предчувствия…

— А какое это сейчас имеет значение? — негромко спросила Скалли.

— Мне просто интересно.

— А мне — уже неинтересно. Преступника мы нашли, женщину спасти не удалось. Дело закрыто, его можно сдавать в архив, а Джерри Шнауца — отправлять обратно в психушку, — Скалли вставила ключ в замок зажигания и завела мотор. — Ладно, поехали.

Полицейское управление Теннесс-сити, штат Мичиган

— О'кей, Джерри. А сейчас выкладывай из карманов все, что у тебя там есть — бумажник , деньги, ключи…

Полицейский сержант раскрыл кольцо наручников на правой руке Джерри Шнау-ца и сомкнул его на специальной дуге, вделанной в железный стол. Теперь Джерри был прикован к столу за одну руку.

— Давай другую руку. Ну, пошевеливайся живее!

Сержант раскрыл стоявшую на столе плоскую коробку, достал из нее полоску специальной бумаги и аккуратно прижал к ней подушечки пальцев на правой руке арестованного.

— А теперь, Джерри, оставь вот на этом листе свои отпечаточки. Давай сначала первый пальчик… Вот так. А теперь мы тебя отстегнем, и ты подойдешь к белой стенке. Там, где нарисованы горизонтальные полосы с цифрами. Возьми со столика дощечку со своим именем и фамилией, мы будем тебя фотографировать.

Джерри послушно исполнял все приказания. Сержант подошел к цифровой фотокамере, установленной на штативе посреди комнаты, и начал возиться с настройкой. На стоящего в другом конце комнаты Джерри он не смотрел. А Джерри внимательно смотрел на сержанта — точнее, на раскрытую кобуру у него на правом боку. Из кобуры соблазнительно выглядывала рукоятка полицейского «кольта».

— Внимание! — сержант поднял руку. — Гляди прямо в объектив и не вздумай испугать птичку. — Снимаю!

Он нажал на спуск. Джерри моргнул от ослепительной голубой вспышки, но остался неподвижен, пока сержант не взял его за руку и не отвел обратно к столу, прикрепив свободное кольцо наручников на прежнее место. Затем полицейский повернулся к принтеру, из которого поползла стандартная регистрационная карточка заключенного.

— Что за черт! — громко воскликнул он. В правом верхнем углу, где должна была находиться цветная фотография Джерри, отпечаталось совсем другое изображение — запрокинутое лицо самого сержанта с аккуратной дырочкой прямо по центру лба. На заднем плане расплывалось неровное красное пятно, окаймленное веером брызг.

В этот момент Джерри с неожиданной для него прытью рванулся вперед — насколько позволяла длина его прикованной левой руки. Этой длины оказалось достаточно, чтобы свободной правой рукой дотянуться до кобуры полицейского и схватиться за торчащую рукоятку «кольта».

Сержант мгновенно развернулся и прыгнул назад но его оружие уже находилось в руке арестованного. Джерри медленно поднял пистолет. Черный зрачок дула глянул полицейскому прямо в лицо. Затем грянул выстрел.

Там же Два часа спустя

У входа в комнату Скалли посторонилась, пропуская мимо себя двоих санитаров с носилками. «Уже четвертый труп в этом деле, — машинально отметила она. — Господи, да когда же все это закончится?»

— Молдер! — окликнула она Призрака, который, низко склонившись над столом, изучал какие-то бумаги. Тот поднял голову.

— Скалли? Очень хорошо, что ты здесь появилась. Смотри, какая нестыковка: на фотографии пулевое отверстие находится аккурат посередине лба, но на самом деле полицейский был убит выстрелом в глотку. То есть на фото запечатлевается не реальная ситуация, а мысли убийцы, его представления или предчувствия…

— Это очень интересно, но у нас есть свежая новость. Только что была ограблена аптека, возле которой произошло первое похищение. Аптекарь получил травму черепа, на место выехала оперативная группа.

— Хорошо, — Молдер сложил бумаги и спрятал их в ящик стола. — Мы сейчас же выезжаем вслед за полицией. У меня возникли кое-какие подозрения, которые надо проверить на месте. Если я не ошибаюсь, в этой аптеке стоял еще и фотограф-автомат?

Теннесс-Сити

Угол Джойс-авеню и Лонг-Лзйк-Роуд

Аптека Стивена Бакстера

Внутри аптеки царил самый настоящий разгром. Впрочем, Молдеру показалось, что похититель имел к нему весьма слабое отношение — любое небольшое помещение, подвергнувшееся нашествию двух десятков полицейских, выглядело бы точно так же.

— Судя по описаниям свидетелей, видевших похитителя издалека, это был Джерри Шнауц, — сказал лейтенант Эриксон. — Он взломал ящик, в котором хозяин хранил свой фотоаппарат, и забрал все, что там осталось — руководство по пользованию аппаратом и пачки с фотобумагой. Кроме того, похититель взял морфин, скополамин, и инсулин.

— Интересно, зачем ему понадобился такой странный набор? Молдер вопросительно посмотрел на Скалли.

— Набор вовсе не такой странный, -возразила она. — Из этих препаратов готовится быстродействующее снотворное, вызывающее так называемый «сумеречный сон»

— Но зачем оно Ш.науцу? — поинтересовался лейтенант.

— Очевидно, для усыпления жертвы. Готовый препарат набирается в шприц, после чего шприц можно неожиданно воткнуть в мягкие ткани ничего не подозревающего человека — даже просто на улице. Одного-двух кубиков с гарантией хватит для того, чтобы усыпить довольно крупного мужчину. Не говоря уж о том, что для проведения его сумасшедших операций Шнауцу нужен наркоз.

— То есть, он уже выбрал следующую жертву? — подытожил Молдер. — Но в таком случае нам надо очень поторопиться.

— Хорошо бы еще знать, где произойдет это нападение, — задумчиво произнес Эриксон.

— Не исключено, что он охотится где-то неподалеку, — предположила Скалли. — Кстати, стройка, на которой я его арестовала, тоже находится здесь рядом. А вокруг — одноэтажные дома, частные коттеджи. Тихое немноголюдное место, исключительно удобное для маньяка-убийцы.

— Ты хочешь сказать, что тогда, на стройке, застала его в момент охоты? — спросил Молдер.

— Может быть, и так.

— И что же ты предлагаешь нам теперь делать?

— Вот что, господа, — вновь вступил в разговор лейтенант Эриксон. — Давайте-ка каждый из нас займется своим делом. Предлагаю вам отправиться назад в полицейское управление. Сейчас начнут поступать данные разработок по Шнауцу и всем людям, связанным с ним, это работа как раз для вас. Извините за нахальство, но безопасность жителей этого района — моя задача. Сейчас я вызову пару машин, и мы организуем здесь постоянное патрулирование. А одновременно объявим о маньяке по местному кабельному телевидению. Поверьте, после этого добровольные помощники из числа здешних обывателей найдут его в течение получаса если, конечно, он вообще здесь появлялся.

— Очень хорошо, — улыбнулся Молдер. — Вы совершенно правы, лейтенант. Нам действительно стоит вернуться в управление. Скалли, ты пока иди к машине, а мне надо провести здесь еще один эксперимент. Через пару минут я присоединюсь к тебе.

С этими словами он направился к фотоавтомату.

Завернув за угол, где не так был слышен шум проносящихся по шоссе машин, Скалли достала из кармана пиджака мобильный телефон и набрала номер дежурного по полицейскому управлению:

— Еще раз привет, Стивене. Появилась какая-нибудь новая информация по Джерри Шнауцу?

— Да, агент Скалли! Только что вернулась бригада, обследовавшая его квартиру, и привезла с собой кое-что новое.

— Очень хорошо. Мы с Молдером возвращаемся к вам, будем в течение получаса.

Скалли убрала телефон, подошла к арендованному джипу, достала связку ключей, выбрала один из них и вставила в замок. Уже поворачивая его в замке, она услышала под машиной странный шорох, а затем что-то больно укололо ее в левую ногу повыше голеностопного сустава.

Скалли отскочила в сторону, выхватывая из кармана пистолет. Под машиной мелькнула какая-то тень. Но в следующий момент Скалли почувствовала невероятную слабость, будто все мышцы в одночасье превратились в тряпки. Затем перед глазами возникла белая пелена, еле различимые сквозь нее предметы стали расплываться, двоиться и растворяться в воздухе, внезапно ставшем густым, как кисель. Скалли отстраненно подумала, что ни морфин с инсулином, ни даже героин пополам с нейролептиками не должен давать подобной картины. Да еще при легком укольчике…

Из-под машины показалась чья-то грузная фигура. Она выползала боком, точно испуганный рак, быстро-быстро перебирая десятком маленьких ножек… Какие ножки, это же Джерри Шнауц! Джерри Шнауц с большими черными клешнями и ядовитым хвостом, как у скорпиона…

Невероятным усилием воли Скалли подняла пистолет, навела его на Джерри и попыталась нажать на спусковой крючок. Бесполезно. С недавнего времени во избежание несчастных случаев все полицейское оружие начали оснащать очень тугими спусками.

Эта была последняя мелькнувшая в голове мысль. Ноги С калл и подкосились, а белая пелена милосердно заволокла весь окружающий мир…

Внутри автомата щелкнуло, загудело и смолкло. После этого он затих на несколько секунд, как бы раздумывая, а потом из щели выползла готовая фотокарточка.

Поскольку в момент съемки в автомате никого не было, карточка должна была оказаться пустой. Ну, может быть, запечатлеть цветочки на задней шторке. Однако на выданной автоматом фотографии было изображено женское лицо.

Испуганное, кричащее женское лицо.

Лицо агента Дэйны Скалли.

Молдер вздрогнул, поначалу не поверив своим глазам. Но ступор длился не более пары секунд. А в следующую секунду Молдер уже бросился к выходу из аптеки.

Он завернул за угол как раз в тот момент, когда черный джип «паджеро», взятый ими со Скалли напрокат в аэропорту, взвыв мотором, развернулся и выехал со стоянки.

— Стой! — заорал Молдер. — Стой!

Джип, с места набрав скорость, рванулся по Джойс-авеню. Молдер бросился за ним, на бегу выхватывая пистолет.

— Скалли! Скалли!

Но за рулем машины явно сидела не Скалли. Тяжело дыша, Молдер остановился, пошире расставил ноги и положил левую ладонь поверх правой, сжимающей рукоятку пистолета. Стрелять надо по скатам, причем по левым — так, чтобы машину не занесло вправо, в длинный каменный забор.

Господи, да ведь там же находится Скалли!

Проклятье, неужели это помешает ему выстрелить?

Молдер сжал зубы и прицелился в заднее левое колесо джипа. Но тут черная машина, взвизгнув тормозами, резко развернулась. В боковых стеклах блеснуло солнце, а в следующий момент джип скрылся за углом перекрестка.

Полицейское управление Теннесс-сити, штат Мичиган

Поздний вечер того же дня

Молдер сидел за столом, сжав руками виски, и тупо смотрел на лежащую перед ним фотографию. Фотографию Скалли, выданную автоматом в аптеке Бакстера.

Искаженное криком лицо на этой карточке было трудно узнать. Рыжие волосы растрепались, правая рука вытянута вперед, будто Скалли хотела от чего-то защититься или за что-то ухватиться. И точно так же, как и на фотографии Мэри Лафайет, лицо женщины было как ореолом окружено странными светлыми пятнами. Будто кто-то положил на фото свою растопыренную пятерню…

— Сэр?..

Молдер оторвал взгляд от фотографии и повернул голову. К нему обращался сидевший за соседним столом молодой полицейский , рядом с которым лежала телефонная трубка.

— Лейтенант Эриксон просит сообщить вам, что джип агента Скалли найден в лесу, недалеко от придорожного мотеля, в пяти милях от города.

— Кого-нибудь видели рядом с джипом?

— Нет, но со стоянки у мотеля была угнана красная «ауди».

— Все понятно. Он поменял машину. Скорее всего, он сделает это два или три раза. А затем, описав круг, вернется в город по другой дороге.

— Вы думаете, что он не станет покидать город? — удивился полицейский.

— Скорее всего, нет. Его ведь снова спугнули, не дав завершить задуманное. Конечно, если у этого маньяка действительно есть какой-то продуманный план действий.

Молдер вздохнул и снова вернулся к созерцанию фотографии. Пятерня, накрывшая лицо. Кстати, почему пятерня. Раз, два, три, четыре, пять, шесть!.. Эта ладонь имела шесть пальцев! Или это вовсе не ладонь?

— Вы проверили квартиру Шнауца? — громко спросил Молдер.

— Конечно. Там теперь постоянно дежурит наряд — три человека.

— А какой-нибудь летний домик, дача или мастерская у него есть?

— Нет ничего. У него в этом городе даже нет больше никаких родственников.

— А знакомые?

— Как раз сейчас мы занимаемся проверкой всех телефонов, найденных в бумажнике Шнауца. Пока ничего интересного.

— Бумажник? — оживился Молдер. — Дайте-ка мне его посмотреть!

— Пожалуйста, — полицейский привстал и протянул Молдеру потертый бумажник из черной кожи. Молдер раскрыл его. Под окошечко из пожелтевшего целлулоида, за которым обычно хранятся фотографии, была засунута свернутая в несколько раз газетная вырезка. Молдер извлек ее оттуда и аккуратно развернул.

Это была местная газета полугодовой давности. Бумага еще не успела ни пожелтеть, ни стать хрупкой и ломкой. Молдер пробежал глазами какие-то заметки о строительстве нового водопровода, рекламу крема от облысения, прейскурант фирмы, изготавливающей стальные двери, и понял, что листок надо перевернуть. На другой стороне обнаружилась фотография, изображающая почетный караул в окружении каменных надгробий. Рядом была заметка, обведенная черной рамкой.

— Похоже, это некролог его отца, — пробормотал Молдер. Полицейский за соседним столом отодвинул телефон и заинтересованно повернулся.

— Кавалер Бронзовой Звезды за Корейскую войну Джеральд Шнауц, — продолжил читать Молдер. — Торжественная панихида состоялась в церкви Святого Мартина… Председатель Комитета Ветеранов полковник Стивенсон сказал… Так, а вот это уже интересно. Оказывается, Шнауц-старший был зубным врачом! И имел, если верить этой заметке, обширную практику в городе. Вы проверили его кабинет?

— Нет, — отрицательно покачал головой полицейский — По крайней мере, я об этом не слышал. Сейчас свяжусь с лейтенантом Эриксоном…

Через четверть часа Молдер, Эриксон и трое полицейских уже стояли на замусоренной лестничной площадке перед обшарпанной дверью. Надпись, выгравированная на позеленевшей медной табличке, гласила: «Джеральд Шнауц, зубной врач». И ниже, мелкими буквами: «Прием с одиннадцати до семнадцати, кроме субботы и воскресенья». Без сомнения, эта дверь, как и все здание, когда-то знавала много лучшие времена.

— Похоже, приема здесь не было как минимум шесть лет… — пробормотал лейтенант Эриксон, пытаясь открыть дверь ключами, принесенными с первого этажа, где сидел дряхлый консьерж. Но замок упорно отказывался подчиняться чужой руке — а, может быть, просто заржавел. К Эриксону подошел один из полицейских, комплекцией своей напомнивший Молдеру несгораемый шкаф в кабинете Скиннера.

— Сэр, разрешите мне.

Эриксон смерил взглядом подчиненного и, не задавая лишних вопросов, отступил в сторону. Шкафообразный полисмен внимательно оглядел дверь, отступил на шаг и, качнувшись, ударил ее плечом. Молдер живо представил окованный бронзой римский таран, врезающийся в створки врат Карфагена. Первый удар дверь выдержала, но второй попросту снес ее с петель. Остальные полицейские, держа оружие наизготовку, дружно ворвались в зияющую темную пещеру.

Сравнение с пещерой было весьма кстати — в этом Молдер убедился после того, как сотрудники Эриксона внимательно обшарили все три комнаты, из которых когда-то состоял приемный кабинет Шнауца-старшего. Комнаты были абсолютно пусты, если не считать огромного количества мусора, устилавшего пол. Тут были куски штукатурки, рваные газеты, обломки досок и искореженные куски ржавого металла. Ерунда какая-то. Откуда вдруг в заброшенном кабинете дантиста куски ржавого металла?! А обломки досок?! Что за деткие образы?. Мебель, а также большинство медицинского оборудования — все, видимо, было демонтировано и вынесено.

— Лейтенант, гляньте-ка сюда! — позвал один из полицейских. — Здесь явно кто-то был! Причем, скорее всего, недавно.

Молдер и Эриксон подошли к полицейскому, склонившемуся возле порога. На полу и в самом деле отчетливо выделялись следы огромных ботинок с рифленой подошвой. Эриксон присел над следом на корточки.

— Очень интересно! — пробормотал он.

— Консьерж в подъезде говорил, что сюда не ходит никто из посторонних. И вообще, большинство помещений в этом здании давно уже пустует, поэтому людей здесь появляется очень немного, — сообщил полицейский, принесший ключи.

Эриксон усмехнулся:

— Консьерж здесь дрыхнет двадцать часов в сутки. Кроме того, подняться сюда можно и по пожарной лестнице, которая находится с южного торца здания. Я уже проверял — ее ступеньки ;еще в состоянии выдержать вес человека. Кстати, теперь мне ясно, кто унес отсюда зубоврачебное кресло. Только вот непонятно, зачем оно ему понадобилось?

— Зубоврачебное кресло? — насторожился Молдер. — А почему вы уверены, что оно унесено именно сейчас?

— Там из пола выдраны болты, удерживавшие станину. Не вывинчены, а именно выдраны — «с мясом», то есть с частью деревянного основания. Трудившийся над ними человек явно торопился, а силы ему было не занимать. При этом плевательница и стойка для подносов остались.

— Значит, Шнауцу понадобилось зубоврачебное кресло? — задумчиво пробормотал Молдер. — Похоже, к своим медицинским экспериментам он готовился весьма основательно…

Яркий свет бил прямо в лицо, проникая даже сквозь сомкнутые веки. Скалли попыталась открыть глаза, но тут же была вынуждена вновь их прищурить. Ослепительно-белая лампа находилась совсем рядом, надо было только протянуть руку и отвернуть ее в сторону. Скалли попыталась поднять руку, но не смогла этого сделать — кисть осталась неподвижной, будто ее что-то держало.

Тогда Скалли шевельнула головой и попыталась расправить плечи. И обнаружила, что последнее удается с трудом. Скосив глаза вбок, она убедилась, что сидит в кресле, напоминающем зубоврачебное, а ее руки намертво притянуты к подлокотникам широкой лентой скотча. Ног видно не было, но. подергав ими, Скалли убедилась, что они тоже спеленуты намертво.

Память постепенно воскрешала все произошедшее — аптека, ключи от машины в руке, укол в ногу и туман, заволакивающий сознание. «Сумеречный сон»! Наркоз, которым Шнауц усыплял своих жертв! Надо было проявить очень большую неосторожность, чтобы вот так, за здорово живешь, из охотника внезапно превратиться в жертву.

Скалли отвернула голову в сторону, насколько это было возможно, и попыталась разглядеть помещение, в котором находилась. Узкая длинная комната непонятных размеров — из-за полумрака и бьющего в глаза яркого света стены помещения как бы тонули во тьме. Низкий потолок и отсутствие каких-либо окон, по крайней мере, в пределах той части помещения, которую можно было оглядеть. Никакой мебели в комнате тоже не было — если не считать придвинутой справа к креслу высокой табуретки, на которой стоял блестящий металлический поднос.

Лежащие на подносе предметы были следующим, что привлекло внимание Скалли. Поднос находился чуть ниже уровня ее глаз, поэтому точно разглядеть, что находится на нем, не представлялось возможным. Однако все это ужасно походило на набор хирургических инструментов. Особенно в сочетании с яркой лампой и креслом, явно имеющим медицинское происхождение. Скалли почувствовала легкое дуновение ужаса.

Ощущение леденящей холодной струи было настолько сильным, что Скалли не сразу сообразила, что по помещению всего лишь пронесся поток холодного воздуха. А в следующий момент ока осознала, что впереди, там, где темнота из-за бьющего в глаза света лампы казалась особенно кромешной, кто-то стоит.

— Отпустите меня! — произнесла Скалли, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно более твердо и спокойно.

Стоявший в темноте человек пошевелился и шагнул вперед.

— Все в порядке, — произнес он по-немецки.

Скалли глубоко вздохнула и произнесла на том же языке:

— Джерри, ты ведь сам прекрасно понимаешь, что все кончено. Отпусти меня сейчас же.

Джерри Шнауц протянул руку и отвернул лампу немного в сторону — так, чтобы ее свет падал на столик с хирургическими принадлежностями. Теперь стало видно и лицо самого Джерри. Он улыбался.

— Джерри, ты ведь знаешь, что я не желаю тебе зла. Я только хочу помочь тебе, избавить тебя от страха перед твоим отцом, как можно более убедительно произнесла Скалли, продолжая пользоваться языком Гете, Шиллера и Фрейда.

Джерри Шнауц покачал головой.

— Нет, — произнес он по-немецки. — Я его уже давно не боюсь. Наоборот, это я должен помочь тебе.

Скалли вновь почувствовала, что ее охватывает ужас — такая железная, спокойная убежденность звучала в голосе Джерри Шнауца.

— Но я вовсе не хочу, чтобы меня кто-нибудь спасал, — возразила она, переходя на английский язык.

— Нет, это необходимо, — возразил Джерри таким же спокойным тоном, тоже уже по-английски. — Всем надо, чтобы их спасали. Особенно тебе.

— Но от чего? — на этот раз Скалли была настолько удивлена, что даже на мгновение забыла, в какой ситуации находится. — И почему ты считаешь, что именно меня надо спасать? Может быть, я напоминаю тебе о твоей сестре?

Кажется, она попала в точку — во всяком случае, по лицу Джерри пробежала странная гримаса. Было видно, как его глаза опять забегали из стороны в сторону.

— Отчего твоя сестра покончила с собой, Джерри? — Скалли не оставалось ничего, кроме как бить в эту явно больную точку. — Что твой отец с ней сделал?

— Ничего он с ней не делал, — буркнул Джерри. — Это воющие с ней сотворили…

— Воющие? А кто это такие? Расскажи мне, пожалуйста, о них поподробнее.

Известный психологический феномен: вооруженный человек, вступивший с вами в беседу, уже не сможет так просто вас убить. А если это сумасшедший, который хочет вас спасти… при помощи лоботомии? Сможет ли ваш мирный диалог помешать ему осуществить задуманное?

Джерри Шнауц глубоко вздохнул.

— Они живут внутри твоей головы, — начал объяснять он, окончательно перейдя на английский язык. Теперь в его голосе звучали интонации учителя, разъясняющего урок нерадивому ученику. — И они заставляют тебя делать и говорить то, что ты не хочешь ни делать, ни говорить. Самому от них избавиться нельзя, так как они полностью контролируют твой мозг. Поэтому тебе нужна помощь.

— Ты говоришь, они живут в голове? — переспросила Скалли, мучительно придумывая, куда бы еще свести эту беседу.

— Да. Они находятся вот здесь, — и Джерри указал пальцем прямо на середину лба Скалли. — Неужели ты их не чувствуешь?

— Не чувствую. Поэтому что у меня их нет, Джерри.

Лицо Джерри просияло:

— Вот видишь! Это они только что заставили тебя так сказать. Потому? что они знают, что сейчас я их убью.

Джерри Шнауц улыбнулся и, взяв с подноса длинный блестящий предмет, поднес его к лицу Скалли. При ближайшем рассмотрении предмет оказался тонким острым металлическим щупом на длинной рукояти. Скалли была не слишком хорошо знакома с нейрохирургическим инструментарием, но даже она опознала зонд для суборбитального проникновения в мозг. В памяти сразу же всплыли потеки крови в уголках глаз у Мэри Лафайет. И лицо несчастной Элис Брэнд.

Джерри улыбнулся и положил зонд обратно на поднос. Затем он взял с подноса шприц, доверху наполненный прозрачной жидкостью.

— Это совсем не больно. Сейчас я сделаю тебе укол, и ты уснешь. А потом проснешься, уже избавившись от них…

— А что, если ты не прав, Джерри? Скалли очень надеялась, что ее голос не дрогнул. Металлическое лезвие приближалось к ее глазам.

— Послушай, Джерри, а если ты всего лишь придумал этих существ, эти «воющие морды», как ты их называешь? Может быть, они живут только в твоей голове, а не в моей? Подумай, может быть, то, что сказала твоя сестра про твоего отца, можно объяснить каким-то другим способом?

Скалли била наугад — и попала в точку. Лицо Джерри Шнауца исказилось гневом и покраснело. Глаза налились кровью и, казалось, были готовы выскочить из глазниц.

— Отлично! — прохрипел он сдавленным голосом. — Теперь они и тебя заставили заговорить, как Зигмунда Фрейда.

Казалось, произнесенные Скалли слова оказали гораздо большее воздействие на Джерри, чем она рассчитывала. Руки гиганта задрожали, он задыхался и брызгал слюной, сорвавшись на визгливый крик:

— Я всю тебя вижу насквозь и знаю твои фокусы! Кроме того, я сам видел их! Я видел их на той фотографии, что показывал мне твой напарник. А фотографии не лгут никогда, не могут лгать. И ты тоже их видела!

Скалли вздохнула. Чем больше бесновался Джерри, тем менее опасным он становился. Похоже, сейчас он вообще забыл о своих зловещих инструментах. Теперь он с пеной у рта пытался что-то доказать. Что? И кому? Неужели — самому себе?

— Джерри, пожалуйста, выслушай меня и попытайся понять. Если эти воющие лица существуют, они живут только внутри твоей головы.

Лицо Джерри Шнауца исказила жуткая гримаса. Он отскочил в сторону, за пределы светового круга от лампы, и начал торопливо рыться в куче сваленных в углу вещей, в темноте роняя на пол и отбрасывая в сторону какие-то предметы. С кал ли поняла, что это ее последний шанс. Она стиснула зубы и попыталась левой рукой дотянуться до подноса с инструментами, где — теперь она хорошо это видела — в числе прочих блестящих предметов покоился скальпель. Обыкновенный медицинский скальпель.

Скотч, которым рука была примотана к подлокотнику кресла, постепенно растягивался — но очень медленно и плохо. Тем не менее, вытянутые пальцы сантиметр за сантиметром приближались к краю подноса. Вот они уже достигли холодного металла… Скалли резко дернулась в кресле, пытаясь покачнуть, сдвинуть его с места. Концы среднего и указательного пальцев ухватились за край подноса и сжали его… И в тот же момент Джерри с рычанием развернулся и вновь шагнул в круг света.

Скалли не сразу поняла, что за предмет Джерри Шнауц держит в руках. Потом до нее дошло — и глаза Скалли от удивления полезли на лоб. Гигант держал на весу большой студийный фотоаппарат, как две капли воды похожий на тот, которым аптекарь Бакстер фотографировал несчастную Мэри Лафайет.

Одним движением ноги Джерри Шна-уц отшвырнул табуретку с подносом, до которого уже почти дотянулась Скалли. Инструменты, лязгнув, покатились по полу. Затем Джерри поднял фотокамеру и навел ее на свою жертву. Скалли внезапно почудилось, что сейчас должно произойти что-то страшное.

Но ничего не произошло. Несколько секунд Джерри держал камеру на весу, а затем, будто решившись на что-то, внезапно развернул ее объективом к себе. И нажал на спуск.

— Полиция штата в своих поисках дошла в южном направлении до Гранд-Рапидес. Но до сих пор так ничего и не обнаружено, — доложил вошедший в комнату полицейский. Молдер непонимающе взглянул на него и машинально кивнул.

— Шесть пальцев на фотографии… — пробормотал он вполголоса, обращаясь то ли к лейтенанту Эриксону, то ли к самому себе. — Почему их шесть?

— Не думаю, что это нам в чем-то поможет, — лейтенант Эриксон тоже выглядел уставшим и обеспокоенным. — Похоже, у нас очень мало времени. Что вы думаете делать, агент Молдер?

Молдер поднял на него взгляд, а затем, будто спохватившись, торопливо полез в свой бумажник и достал оттуда газетную вырезку, найденную в бумажнике Шнауца.

— Раз, два, три:.. Смотрите, лейтенант! На фотографии с похорон Шнауца-стар-шего видно пять каменных надгробий. Причем между третьим и четвертым есть промежуток — очевидно, там и должны были установить шестое надгробие для Джеральда Шнауца, зубного врача и ветерана войны в Корее. Вы понимаете, что это значит?

Лицо Эриксона прояснилось.

— Так значит, не шесть пальцев, а шесть надгробий? — догадался он.

— Да, конечно. Хоть косвенный, но все же намек. И поэтому сейчас нам надо срочно мчаться на кладбище!

Джерри Шнауц торопливо перебирал фотографии, будто тасовал карты в колоде, тщетно ища крапленую. Скалли напряженно следила за ним. Лицо гиганта выглядело скорее растерянным, чем испуганным.

— Что это значит? — пробормотал он по-немецки и бросил одну из фотокарточек на колени своей пленнице.

Взглянув на фотографию и попытавшись как можно глубже скрыть свое удивление, Скалли ответила тоже по-немецки, тщательно подбирая слова:

— Это значит, что тебе требуется помощь, Джерри. Помощь хорошего врача.

Зеленая кладбищенская лужайка вовсе не навевала мыслей о покое и смерти. Напротив, посыпанные песочком дорожки, аккуратно подстриженные кусты и бившие из оросителей тонкие струи воды делали ее похожей на тихий уютный парк. Для полноты картины не хватало только чинно прогуливающихся по этим дорожкам молодых мам с разноцветными колясочками.

— Проверьте все за линией деревьев! — скомандовал лейтенант Эриксон, когда полицейские машины одна за другой затормозили у конца асфальтированной дорожки. Полисмены бросились врассыпную.

С пригорка, где остановилась машина лейтенанта, Молдер внимательно оглядел окрестности. Шесть выстроившихся в ряд надгробий и в самом деле напоминали торчащие из земли пальцы. Чуть поодаль тянулась живая изгородь высотой чуть меньше человеческого роста, за ней начиналась липовая роща. Вдруг в просвете между деревьями Молдер увидел большой автофургон. В этот момент он почувствовал себя, как собака, наконец-то взявшая след.

— Лейтенант, вы видите этот фургон? Вон там, за деревьями. Думаю, что мне стоит проверить его в первую очередь — не дожидаясь, пока ваши люди обшарят все близлежащие кусты.

Некоторое время Джерри Шнауц молчал, то ли внимательно разглядывая фото, то ли глубоко погруженный в свои собственные мысли. Затем он произнес странно ровным спокойным олосом:

— Я думаю, эта фотография означает совсем другое. Она говорит, что у меня осталось очень мало времени.

С этими словами Джерри взял с пола поднос и поставил его обратно на подставку. Затем он нагнулся, поднял упавший шприц со снотворным, зонд и скальпель.

— Джерри, они уже не стерильные, — напомнила Скалли.

— Неважно. Мне некогда снова их стерилизовать.

Джерри Шнауц отмахнул скальпелем кусок скотча и шагнул к Скалли с намерением залепить ей рот.

— Джерри, сейчас же прекрати делать глупости! Сейчас же…

Скалли поперхнулась, закашлялась, и в тот же момент липкая лента легла на ее губы. Джерри Шнауц разгладил скотч и на шаг отступил в сторону, как бы любуясь на дело своих рук. Затем он взял с подноса шприц. И в этот момент откуда-то справа, из темноты, раздался настойчивый стук — будто кто-то дергал запертую изнутри дверь.

Великан выругался, положил шприц обратно на поднос и обернулся. Затем он шагнул в темноту.

Молдер обошел вокруг автофургона. Судя по всему, машина стояла здесь недавно. На мягком дне почти высохшей лужи хорошо вырисовывались следы протектора — то есть машина прошлась по луже уже после дождя. Примятая колесами трава тоже не успела до конца распрямиться.

Окна фургона были закрыты опущенными изнутри шторками, так что разглядеть внутренность машины не удалось. Заглянуть можно было только в кабину водителя — для этого требовалось всего лишь запрыгнуть на подножку. Кабина была пуста, но внимание Молдера сразу же привлекли ключи, торчащие из замка зажигания. Значит, владелец машины был здесь совсем недавно!

Молдер спрыгнул обратно на землю, обошел фургон и снова подергал его заднюю дверь. Бесполезно. Внутри либо действительно никого нет, либо хозяин заперся и ждет, пока незваный гость уберется восвояси. Не исключено, что внутри — попросту влюбленная парочка, которая, затаившись, ждет, пока бродящий вокруг озабоченный придурок не оставит их в покое и не даст вернуться к прерванному занятию. Молдер представил себе вооруженных полицейских, вышибающих двери и врывающихся в потайное гнездышко любви, и криво усмехнулся. Вот только этого ему еще не хватало!

Но что-то еще продолжало беспокоить его. Что-то он увидел, но упустил. Ключи зажигания в кабине? Нет. Прикрепленный к ним брелок!

Молдер вернулся к передней части машины, вскочил на подножку со стороны водителя и дернул дверцу. Она распахнулась неожиданно легко, и в следующее мгновение на ладони Молдера уже лежали ключи с брелоком, напоминающим слегка увеличенный в размерах человеческий зуб. Точнее, вырванный с корнем зуб.

Зубной врач!

В два прыжка Молдер вновь оказался у задней части фургона и с силой ударил в дверь. Бесполезно. Ее надо было ломать, или вышибать стекло. Оглядевшись, Призрак увидел чуть поодаль затянутую травой кучу строительной арматуры, из которой торчало рыжее от ржавчины колено железной трубы.

Извлеченная из земли труба оказалась довольно ухватистой. Молдер поднял ее, примерился и нанес удар по стеклу задней двери. Автомобильный триплекс треснул, рассыпавшись на множество мелких осколков. Молдер отбросил трубу, одной рукой выхватил пистолет, а другую запустил в разбитое окно и снял с двери стопор. Еще одно мгновение — и он уже находился внутри фургона.

В тот момент, когда Джерри Шнауц отвлекся на стук снаружи, Скалли предприняла последнюю попытку вырваться. Она схватилась пальцами за подлокотники кресла, выгнула запястья и изо всей силы попыталась рвануться вперед, чтобы порвать или хотя бы, растянуть липкую ленту, которой запястья были примотаны к подлокотникам. Скотч на левой руке не выдержал и пополз. Еще один рывок — и левая рука оказалась свободной!

Скалли сорвала со своих губ полоску липкой ленты.

— Молдер! Я здесь! На помощь!

Одновременно внутрь помещения хлынул яркий поток солнечного света. А с ним и голос:

— Скалли, это ты?

Джерри Шнауц зарычал, развернулся и двинулся на Скалли, вытаскивая что-то из кармана. В следующий момент прозвучал выстрел…

Молдер осторожно пробирался вглубь фургона, стараясь не наступить ни на одно из валяющихся на полу вещественных доказательств.

— Скалли, ты не ранена? — громко спросил он.

Скалли сидела в зубоврачебном кресле и пыталась медицинским скальпелем перерезать липкую ленту, которой ее ноги были примотаны к подножке кресла. Получалось это не очень хорошо — слишком дрожали руки. Услышав голос Молдера, она подняла голову и слабо улыбнулась:

— Большое спасибо, ты появился очень вовремя.

В проеме двери возник силуэт. Это появился один из полицейских.

— Срочно вызовите сюда «скорую»! — обернувшись к нему, бросил Молдер. — И машину с экспертизой.

Скалли наконец-то справилась со своими путами. Молдер помог ей подняться с кресла и выйти на свежий воздух. Затем он снова вернулся в фургон. Джерри Шнауц не подавал признаков жизни. Бывший прораб лежал ничком, неловко подогнув под голову правую руку и широко раскрыв голубые удивленные глаза. Рядом валялся выпавший из руки шприц с прозрачной жидкостью. Кроме того, пол фургона был усеян десятком разлетевшихся фотографических карточек. Молдер поднял одну из них.

На фотографии был изображен убитый Джерри Шнауц. Он лежал на спине, закинув за голову правую руку. Рядом на полу валялся шприц и несколько белых квадратиков, в которых можно было опознать разлетевшиеся фотокарточки.

Дополнение к следственному отчету, сделанное агентом Скалли три дня спустя:

«После смерти Джеральда Шнауца-младшего среди его вещей был найден дневник. Он велся от третьего лица и, судя по всему, был обращен к отцу, с которым Шнауц вел разговор даже после его смерти. Дневник велся до самого последнего момента. В нем записаны имена жертв — женщин, которых Шнауц желал спасти. Последним там значится мое имя.

Я не знаю, как можно объяснить появление фотографий, предсказывающих эпизоды из будущего. Наука здесь бессильна, а Молдер хранит мрачное молчание и отказывается разговаривать на эту тему. В любом случае у меня нет уверенности, что и после смерти Шнауца мы не столкнемся еще раз с чем-то подобным.

Мое пребывание в руках сумасшедшего, одержимого желанием спасать людей от порождений своего же собственного безумия, заставило меня взглянуть на некото рые вещи иначе. Разговаривая со Шнауцем и пытаясь успокоить его, я вынуждена была учитывать его точку зрения и пытаться оценивать ситуацию в рамках его искаженного мировосприятия. В какой-то мере можно сказать, что я прониклась сочувствием к нему. Ведь он действительно хотел мне (и всем другим своим жертвам) только добра.

Сейчас я вижу, что умение взглянуть на мир с иной, искаженной точки зрения чрезвычайно важно для нас. Ведь для того чтобы эффективно искать монстров, мы должны понимать их, проникнуться их образом мышления. Однако, поступая так, не рискуем ли мы в какой-то момент сами превратиться в монстров?..»