Глава 23

Скала тяжелым козырьком нависала над узким лазом. Густой вечнозеленый кустарник плотно облепил каменное подножье, так что, пожалуй, и в трех шагах потайной ход было не разглядеть. Но Лил вдруг увидела его. Увидела, находясь так далеко, что с места стоянки даже каменная гряда, таившая вход в крепость, не была видна. И все-таки ее описание было столь точно и подробно, будто она сама не раз ходила этим путем.

Едва прозвучали ее слова, Лешага скомандовал поход, и странный отряд двинулся в горы. Подъем был утомителен. Когда вековые сосны с высоты, на которую забрались путники, казались уже величиной с палец, девушка внезапно почувствовала, что ей не хватает воздуха, а голова начинает болеть, словно кто-то сжимает виски железным обручем.

– Потерпи, потерпи, моя хорошая, – успокаивал ее Лешага, неумело и трогательно выговаривая нежные слова. Лилия готова была терпеть еще сколько угодно, лишь бы слышать подобное от своего мужчины. Между тем Марат распинался о горной болезни и вдохновенно декламировал, победоносно глядя на Тиля: «Здесь вам не равнина, здесь климат иной. Идут лавины одна за одной. И здесь за камнепадом ревет камнепад…» Но никого не вдохновляла перспектива выбирать трудный путь, опасный, как военная тропа.

Сам драконид держался молодцом, стараясь произвести впечатление на Учителя. Его подозрения относительно Тиля развеялись в дым. Котелок с сонным зельем сразу все поставил на свои места. А уж когда Асима рассказала, о чем думал лазутчик Тимур перед тем, как вдосталь нахлебаться дурмана, Марат и вовсе покраснел, что, учитывая зеленовато-бурую раскраску чешуи, имело потрясающий успех.

Звонкая баллада не произвела на Песнопевца Тиля ни малейшего впечатления. Он был непривычно сосредоточен и хмур. Конечно, освобождение от неотступной опеки двуличного Тимура несказанно радовало его. Но медальон с голубиным камнем – как мог Лешага оставить его?! Сам Светлый Рыцарь лишь покачал головой и ответил, как всегда кратко и без лишних эмоций:

– Из-под горы птицу все равно не выпустить, так что медальон бесполезен. Повезет – уже сегодня крепость будет наша. Войско Эргеза на подходе, и там о нашей победе узнают без всяких голубей. А дальше надо заманить Эргеза в западню и позаботиться о твоей семье.

– Но медальон можно было взять! – проворчал Тиль.

– У некоторых трупов ничего не стоит брать, иначе вместе с трофеем перейдет их злосчастье.

– Но ведь он тогда еще не умер!

– Все! – отрезал Леха и указал на маячивший у границы снегов валун: – Короткими перебежками вперед, займи позицию и отслеживай, нет ли где чужаков.

Вскоре подъем завершился, и отряд вынужден был остановиться в небольшом перелеске. Лешага оглядел резко уходящие вверх каменные склоны в надежде отыскать хотя бы тропку, пусть на ней человек не разминулся бы даже с кроликом. Увы, кони – не мухи, они неспособны ползать по отвесным скалам.

– Я здесь коней постерегу, – предложила Асима, поправляя автоматный ремень, – а вы идите. В бою толку от меня чуть, да и куда мне, старой, по скалам лазать? Здесь пригожусь. И Лилия пусть тоже со мной остается.

Лешага благодарно глянул на сестру Бирюка. Вот уж кто был выше всяких похвал в этом походе, так это она. Он еще и подумать не успел попросить ее остаться, тут ведь тоже небезопасно, а она предугадала его просьбу, и за Лилию ей спасибо. Зачем бедолаге лезть в эту змеиную нору? Мало ли что там ожидает…

– Я пойду с вами, – слабым, но уверенным голосом вдруг проговорила Лил.

– Это еще почему?

– Без меня вы пропадете.

Леха даже оторопел от такого нелепого заявления. Конечно, дело им предстояло непростое и опасное. Но чтобы они с Бурым пропали? Для этого обычных жизненных превратностей маловато, должно быть что-то из ряда вон выходящее вроде подземного червя, который, по слухам, прогрызал в недрах земли длиннющие норы и питался черным огненным камнем.

Старые люди рассказывали, что до Того Дня из смельчаков набирались целые отряды, именуемые проходчиками. Эти отчаянные головы спускались под землю и укрепляли деревянными подпорками проделанные червями норы, чтобы те не обрушивались и добывали недоеденный безглазой тварью черный огненный камень. Многие из них и сами гибли под завалами, и все лишь для того, чтобы живущие на поверхности могли согреться в стужу, приготовить еду и сковать добрый клинок или лемех для плуга.

Может быть, правда, все эти черви погибли в Тот День. Огромная волна, прокатившись по материку, заполнила их подземные норы. Вряд ли кто из чудищ выжил и все еще грызет сушу в поисках огненного камня.

Слова девушки показалась наивными и даже смешными, но все отдавали должное ее необычайным способностям. Не стоило ими пренебрегать.

– Хорошо, – нехотя вздохнул Лешага. – Марат идет первым, он в подземных лабиринтах чувствует себя лучше всех. Я за ним. Бурый прикрывает меня. Потом ты. Колонну замыкает Тиль. Всем смотреть по сторонам, держаться наготове.

Асима, здесь наверняка где-то есть наблюдатель. Если до сих пор в нас не стреляют, значит, еще не заметили. Но рисковать не стоит. Поэтому сейчас мы соорудим чучела, усадим на коней. Сверху накинем дорожные плащи. Ты погонишь их вон туда, в низину. – Леха указал место у подножия горы. – Разведешь там костер, дрова бери сырые, чтобы побольше дымили, и вообще всячески поднимай шум, чтобы наблюдатели с тебя глаз не спускали. Понятно?

– Чего уж там, – согласилась Асима. – Затем, как начнет смеркаться, уйду, будто бы насовсем, затаюсь в лесу, где была последняя стоянка. Когда нужно будет возвращаться, пусть Лил только направит на меня свою мысль и передаст, что нужно. Я почувствую.

– Ишь ты. – Лешага с затаенным восхищением покачал головой. – Что ж, так и сделаем.

– А если наблюдатели все же нас заметят? – поинтересовался Марат.

– Тогда мы об этом непременно узнаем, – хмуро пообещал Леха. – Но лучше бы им этого не делать. Наверх перемещаемся по одному, короткими перебежками. Двигаемся тихо, прикрываем друг друга. Команда: перебежал – упал – затаился. Бурый идет первым, я замыкаю. У лаза перестраиваемся. Вопросы есть?

– Да, – не сдержал обычного любопытства чешуйчатый. – А что мы будем делать в крепости?

– Мы ее возьмем, – хмыкнул Бурый. – Что тут непонятного?

Если бы кто-нибудь случайно проник в загороженный кустами лаз, его взгляду открылась бы неглубокая тесная пещерка. Сталактиты и сталагмиты местами срослись, наводя на мысль о клыках в сомкнутой пасти подземного червя. Такими огромными зубами только и грызть земную толщу.

Не будь здесь Марата, дальнейшие поиски могли бы затянуться. Но драконид, большую часть жизни проведший в подземельях, лишь потянул носом застоялый воздух, зажмурил вспыхнувшие во тьме глаза, ткнул когтистым пальцем: «Туда». Над головой, прикрытая белесым столбом обточенного каплями сталактита и упрятанная от глаз густой маскировочной сетью паутины, просматривалась дыра. Здесь пещера заканчивалась.

Не то чтобы по ту сторону дыры светило яркое солнце, цвел сад и щебетали птицы. Нет, просто дальше это уже была совсем не пещера. Ровный, как стрела, тоннель прорезал гору чуть под уклоном, так, что спускавшимся пришлось бы бежать. Совершенно не лишняя деталь, если речь шла об атаке на противника или о спасении собственной жизни.

Оставив Марата с Михой контролировать тоннель, Лешага помог Лил и Тилю подняться наверх и подступил к Черному. Псу уж точно было не по силам вскарабкаться наверх под самый потолок.

Черный понуро улегся на пол, положил лобастую голову на передние лапы и тихо заскулил, жалобно глядя на хозяина. Остальная Стая расположилась чуть поодаль, у самого входа в пещеру и, если бы могла плакать, наверняка бы плакала. Выросшие на лесном приволье, меж чащобных буреломов и болот, они не ведали страха в привычной стихии, неохотно заходили в людские жилища, забивавшие нос мешаниной отвратительных запахов, изредка забредали в небольшие скальные гроты, спасаясь от непогоды. Но здесь, в темном чреве горы… Черный уже не скулил, он тихо подвывал от ужаса, но все же упорно полз в сторону зиявшей сверху дыры. Если надо, он готов был распрощаться с жизнью, но выполнить волю хозяина. Леха присел над ним, погладил высокую холку и почесал за ухом.

– Идите, – шепнул он. – Будем живы – найдемся. – Пес жалобно поглядел, будто спрашивая, не шутит ли хозяин. – Давайте идите.

Черный встал, опустив уши и повесив хвост, побрел к выходу. Стая, отводя взгляды, последовала за ним. У Лешаги заныло в груди, будто старый друг уходил в неведомую дорогу без воз-врата.

– Увидимся, – снова прошептал Лешага, заклиная грядущее. – Увидимся, если будем живы.

В верхний тоннель Леха поднялся хмурый, однако совершенно собранный, каким его обычно видели перед боем.

– План такой, – по дороге тихо объяснял он, для чего-то пересчитывая в подсумке острые, как зубы волка, автоматные патроны, – не сегодня завтра здесь будет Шерхан. Мы должны его опередить. Вчера, ближе к вечеру, в ущелье прибыл отряд всадников, наверное, его передовой дозор. Вскоре некоторые из них галопом помчались обратно. Должно быть, твой отец сообщил о своем приближении и ему навстречу послали гонцов доложить о готовности.

– Что это нам дает? – спросил Бурый.

– Очень многое. В крепости начнется суета. Еще бы, приезжает высокий господин. Поэтому караулы ослаблены везде, кроме главного направления. Нужны свободные руки, а их тут взять негде, кроме как в гарнизоне. Верно? – он повернулся к Тилю.

– Получается так.

– Наша задача: проникнуть в цитадель и под шумок захватить коменданта. Бурый, это делаем мы с тобой. Тиль прикрывает.

– А я? – возмутился драконид.

– Ты охраняешь этот ход и защищаешь Лил.

– Но… – попробовала возмутиться девушка.

– А ты, – он скомандовал тоном, не допускающим возражений, – прикрываешь спину Марата. Когда твой отец войдет в крепость, – он снова повернулся к Тилю, – твоя задача переговорить с ним. Насколько мне известно, он еще не столкнулся с Арсланом в бою. Но тот, судя по всему, тоже скоро будет здесь. Предупреди отца, скажи, что против общего врага нам лучше сражаться вместе, и будь, пожалуйста, крайне убедителен, поскольку, ставя такую западню на Шерхана, мы скорее загоняем в ловушку себя. Если он решит сначала расправиться с нами, а лишь потом схватиться с Эргезом и его войском, наши шансы на успех растают как дым.

– И мы вместе с ними, – добавил Бурый.

– Отец искренне верует в Пророка, и он суровый воин, однако никто и никогда не мог пожаловаться, что он был несправедлив.

– Никто из живых, – уточнил Марат и, поймав гневный взгляд Тиля, оскалился и отвернулся.

– Я постараюсь сделать все, что в человеческих силах, – должно быть, не слишком веря в успех задуманного, пообещал Атиль аш-Шариф. – Хочется верить, что Шерхан Грозный будет милостив к друзьям и спасителям его сына.

Длинный тоннель пересекся под прямым углом с другим таким же, без конца и края.

– Куда идем? – разглядывая аккуратно обтесанные стены, правильный свод и водные стоки у стен по краям тропы, озабоченно спросил Лешага.

– Тоннель здесь продолжает идти вверх, – поделился своими наблюдениями чешуйчатый. – Вероятно, туда.

– Вероятно, – согласился Леха.

– Надо идти налево, – вдруг задумчиво проговорила Лил.

– Это еще почему? Ты знаешь, куда ведет этот коридор?

– Нет, не знаю. – Девушка покачала головой, напряженно вслушиваясь в собственные ощущения. – Да, крепость выше, Марат прав. Но следует идти налево. Там люди, много людей. И там опасно, я чувствую это. Но идти надо туда.

Шерхан внимательно вгляделся в подъезжающих всадников.

«Что за каверза? – думал он, стараясь проникнуть в намерения гостей. – Что они замышляют?» Конечно, он узнал тех, кто столь бесцеремонно, точно игнорируя самого пресветлого султана и его отряд, посмел явиться на переправу почти без оружия и совсем без сопровождения. Сейчас любой обозник, пожелай он того, может выпалить из старого двуствольного ружьишка и поразить насмерть одного из лучших полководцев созданной Пророком державы. Или его собственного внука. Шерхан угрюмо свел брови: в чем умысел? Где западня?

Быть может, Арслан демонстрирует миролюбие, выманивая его, а мальчишка подучен выстрелить в незнакомого старика? Чего жалеть, ведь он видел деда лишь в первые годы жизни и не может помнить. А голос крови – как его услышать в такой сутолоке? Все просто: стреляй и беги.

Или Арслан решил пожертвовать собой, лишь бы уничтожить его? Это на него мало похоже. Шерхан послал одного из своих подручных проверить, как далеко стоит передовой отряд Несокрушимых. По всему выходило, далеко. Начнись сейчас перестрелка, поспеют лишь предать земле изрешеченное тело. Значит, закавыка глубже, и о ней, сидя в засаде, не узнаешь.

Старый воин печально вздохнул. Он предусмотрел возможность нападения Несокрушимых на забитую обозом переправу. Едва они попытались бы освободить путь, два отряда готовы были ударить во фланги и тыл. Еще один, во главе с ним самим, непременно стал бы искать на поле боя Арслана, чтобы померяться силой с ним и его людьми.

Но вот Арслан уже здесь и, похоже, не слишком горит желанием меряться силами.

– Ладно, – пробормотал старый предводитель, отстегнул шлем и снял броню. – Еще подумает, что я испугался его.

Он передал снаряжение подручным и, тронув коня шпорами, выехал на дорогу.

– Здравствуй, Арслан, сын Айшата. Не скажу, что ожидал встретить тебя здесь.

– И тебе доброго дня, могущественный Шерхан.

Нежданный гость продемонстрировал открытые ладони и приблизился.

– Привез тебе внука, как залог своего почтения и в знак добрых намерений. – Арслан указал стременному на старца: – Это твой дед. Ступай к нему.

Мальчишка удивленно поглядел на наставника, но, не смея прекословить, толкнул пятками бока ушастого мула.

– Ценю твое благородство, Арслан Победоносный, – с трудом скрывая удивление, ответил султан. – Но если ты думаешь, что мне неведомо, зачем послал тебя изменник Эргез… – Он нарочно произнес «изменник» громко и раскатисто, так, чтобы собеседник не мог притвориться, что не расслышал обвинения, бьющего наотмашь.

– Ты, как водится, прав, – безмятежно ответил Арслан, повергая собеседника в ошеломление. – Он и впрямь преступил черту дозволенного правоверному. И Завет Пророка не велит мне выполнять приказы изменника, сколь бы высоко тот ни вознесся силой обмана. Я убежден в предательстве Эргеза. Скажу больше: ему прислуживают демоны Ноллана. Сотни Несокрушимых, идущие со мной, могут подтвердить это. Порой я думаю, не демон ли он сам? Возможно, вернейшего из слуг благословенного Аттилы подменили, дабы сломить волю правоверных и затоптать в грязь слова истины.

Шерхан глядел на полководца и не находил слов. Он был потрясен, как если бы голодный тигр, прыгнув на спину буйвола, начал вдруг ластиться к нему, словно котенок.

Он оглянулся: десятки обозников, толпящихся у наплавного моста, стояли, вытянув шеи, прислушиваясь к речам первейших военачальников своего народа. Мало кто из них в этот миг рассчитывал дожить до вечера. Услышать такое! Как с этим жить дальше? Но ни грозный султан, ни победоносный амир, похоже, и не думали совершать ритуальное самоубийство или предавать казни невольных свидетелей.

«Может, все-таки уловка? – мелькнуло в голове Шерхана. – Скажем, для того, чтобы захватить Врата Барсов. Войти туда со мной, а дальше… Вряд ли. Арслан должен понимать, что полного доверия к нему у меня нет, стало быть, он не попадет в верхнюю крепость. А там, в ущелье, негде и плащ расстелить, чтоб не попасть под пулю. Слишком рискованно». И все же разум упорно отказывался видеть в Арслане союзника.

– Чего же ты хочешь? – размыкая плотно сжатые губы, наконец спросил он.

– Сегодня я распущу Несокрушимых и во всеуслышание объявлю Эргеза изменником. Часть воинов, я уверен, останется со мной, другие пожелают вернуться к ньок-тенгеру. Вряд ли многие захотят уйти домой.

– Не волнуйся, мы устроим достойную засаду, – обнадежил Шерхан, хищно блеснув желтыми клыками. – Никто из обиженных не уйдет.

– Нет, – Арслан покачал головой. – Все, кто пожелает уйти, сделает это безо всяких помех. С теми из Несокрушимых, кто поверит мне, я желаю идти с тобой.

«Это война, – думал про себя Шерхан, – ничем не прикрытая и бесповоротная, как росчерк клинка на вспоротом горле. После такого шага уже не может быть никаких «если… а вдруг…». Не останется и единства созданного Пророком мира. Но от небесного престола своего он видит: не гордыня, не жажда власти и богатства послужили тому причиной. Но лишь неукоснительная забота о чистоте веры. А если речь идет о деле Пророка, непозволительно медлить и раздумывать, подсчитывая капли своей и чужой крови, что предстоит еще пролить».

– Хорошо, Арслан, сын Айшата, – Шерхан протянул руку, – мы пойдем вместе и совершим то, что нам предначертано. Я дам тебе людей, они поддержат тебя, если мятежники пожелают твоей смерти.

– Нет, пресветлый султан. – Лицо полководца оставалось невозмутимым, только непривычная бледность просвечивала сквозь обветренную смуглую кожу. – Я все сделаю сам. Верую, что жизнь каждого из нас в руке Творца Небесного и ничего не грозит мне, пока я ступаю по стезе его.

– Да будет так, – кивнул Шерхан, обнимая за плечи подъехавшего мальчика. – И спасибо, что вернул мне внука.

Часовой сидел, прислонившись к стене подземного тоннеля, откровенно скучая. Чужаки здесь не появлялись, да и откуда бы им взяться? Но предписания караульной службы не требуют от бойцов излишнего глубокомыслия. Если хотя бы теоретически враг может существовать, то часовой должен стоять и бодрствовать. Но он сидел и, кажется, слегка придремывал, зажав автомат между коленями и свесив голову на грудь.

Лешага молча ткнул пальцем в Марата, затем в нерадивого караульного, потом изобразил обеими руками клацающую зубами пасть. Драконид расплылся в широкой улыбке.

Спустя мгновение он неслышно прокрался к посту, тряхнул спящего за плечо и, стоило тому открыть глаза, недвусмысленно щелкнул у того перед носом клыками. Горящие плошки круглых глазищ драконида, его чешуя и пасть, способная заглотить целиком некрупного кролика, произвели на часового достойное впечатление. Он почувствовал себя некрупным кроликом, уже зажаренным и порезанным на куски, и готов был обратиться в камень, чтобы не казаться даже на вид съедобным. Марат поманил его за собой когтистым пальцем, и часовой уныло побрел, даже не вспомнив об оставленном автомате. Кулак Бурого поверг бедолагу в состояние глубокой и безмятежной отключки. Так что, пожелай Марат схарчить его, как, по преданию, сделали бы его предки, вряд ли несчастный мог бы высказаться против.

– Пошел, пошел, пошел! – тихо скомандовал Лешага и двинулся вперед. Миха и Тиль – за ним.

Следующий поворот тоннеля открыл посетителям обширный каменный зал, заполненный вооруженными людьми. Не привлекая внимания, Лешага отпрянул за угол. Входить не имело смысла: неизвестно, сколько бойцов сейчас находилось в гарнизоне крепости, но собравшихся в этом укромном месте было никак не меньше семи десятков. Хороший случай, чтобы геройски погибнуть без всякого толку.

«Интересно, о чем думала Лилия, когда сказала, что идти нужно сюда?»

– …Другого шанса не будет, – между тем убеждал присутствующих сухощавый невысокий мужчина, судя по длинному изогнутому кинжалу на поясе, принадлежащий к военному сословию. – Промедление смерти подобно! Сейчас мерзавец Аттила мертв, и вряд ли кто-то из халифов радуется, что Эргез самозванно занял место Пророка. Завтра мы нанесем решительный удар. Это будет только началом общего восстания, и я верю, нас ждет успех. Главное, сегодня не впустить Шерхана, не дать ему занять место в своем главном лагере и собраться с силами.

– Нас еще слишком мало, – возразил кто-то. – Едва ли наберется тысяча бойцов, верных истинному Богу, доброму и милосердному, спасшему все живое от гибели в раскаленной лаве.

– Ничего, будут и другие. Важен пример и первая сокрушительная победа. Сейчас Шерхан у реки схлестнется с Арсланом и как следует потреплет матерого льва, но и сам потеряет много людей. Так что сюда придут лишь жалкие остатки его гвардии. Мы впустим их в ущелье и затянем огненную петлю. Он не сомневается в преданности гарнизона и тем вернее попадет в капкан.

– А если нет? Шерхан осторожен, у него тонкое чутье.

– Будь оно даже тоньше осиного жала, что с того? Крепость неприступна, никто не сможет войти в нее.

– Арслан когда-то вошел, – напомнил бородач с саблей у бедра.

– К чему уроки, если на них не учиться? – усмехнулся вожак, чуть обнажив, а затем со звоном вернув в ножны кинжал. – Мы сделали все, чтобы не повторить былую ошибку. Если Шерхан или даже сам Арслан войдут сюда, то никогда не выйдут. Для них обоих наступит последний день, и это будет первый день нашего освобождения!

– Кто же поведет нас, Мартан? Ты?

– Разве кто-то здесь сомневается в моей храбрости?

– Ты всего лишь сотенный командир, хоть и комендант этой крепости. Кто знает о тебе за Хребтом? Кто поднимет оружие, услышав твое имя?

– Я лично убью Шерхана, и тогда всякий пойдет за мной.

– Нет! – Голос, раздавшийся вдруг на пороге тайного убежища, зазвучал под сводами зала резко и уверенно. Так хозяин разговаривает с провинившимся служителем. – Ты не сделаешь этого, и никто не сделает!

Лешага поморщился и сжал кулаки. Из-за его спины, выскользнув, подобно воде из раскрытой ладони, вышел Тиль Песнопевец. В подземном зале загомонили, обернувшись на голос.

– Кто здесь не знает меня? Я – Атиль аш-Шариф, сын Шерхана.

Лешага вздохнул и вскинул автомат, готовясь отстреливать наиболее резвых, затем кивнул Бурому. Тот опустился на колено, в любую секунду готовый поддержать огнем побратима, и начал выцеливать первую жертву.

– Ты не тронешь моего отца, Мартан, сын Убайа! Я запрещаю тебе!

Собравшиеся на тайную сходку командиры, сами не ведая отчего, расступились, давая дорогу изгнанному сыну повелителя и его крохотной свите.

– Атиль?! – будто не веря глазам и ушам, переспросил тот, кого здесь величали Мартаном. – Откуда ты здесь?

– Ты сказал, что войти сюда невозможно, но волею его, – указывая на вырубленного, точно выросшего из скалы, ушастого каменного идола, звучным, хорошо поставленным голосом ответил Песнопевец, – я и мои люди здесь. И я запрещаю тебе злоумышлять против моего отца. Я сам разберусь с ним.

– Ты? – удивился комендант, невольно отступая на шаг перед внезапной мощью в голосе невесть откуда взявшегося наследника горной страны.

– Да, Мартан, ты не ослышался. Я сам разберусь с Шерханом! – В тоне сочинителя сладкозвучных баллад звучала колокольная бронза. – Я вернулся к своему народу в час, когда стал нужен ему. Глас непокорных призвал меня издалека. Призвал, не спрашивая моего желания. Призвал, чтобы кровь покорителя Крыши Мира стала и кровью освободителя нашей земли.

Послышался шорох парадных одежд, стук ножен и прикладов о камни пола: офицеры, заполнившие подземный зал тайных собраний, один за другим преклонили колено, выражая покорность вождю повстанцев.

– Леха, – Бурый тронул Лешагу за плечо, – чего это они? Вот он сейчас о чем говорил?