Гиосцин

Через пять дней после смерти Дерека О’Каллагана пышно и с почестями похоронили. Аллейн оказался прав: неизвестные оппоненты покойного министра внутренних дел во время церемонии никак себя не проявили и не потревожили растянувшуюся по Уайтхоллу медленно ползущую процессию. Второе дознание завершилось. Заслушав патологоанатома и экспертов, присяжные вынесли вердикт, признающий виновными в убийстве неустановленного лица или лиц. Но до того как началось обсуждение, Аллейн без свидетелей перекинулся с патологоанатомом несколькими словами.

– Что ж, – заявил тот, – по поводу гиосцина у меня почти нет сомнений. Обычная доза от одной сотой до двух сотых грана. Мои подсчеты, основанные на остатках гиосцина в органах, свидетельствуют о том, что больной получил не менее четверти грана. Минимальная смертельная доза меньше этой.

– Понятно, – кивнул старший инспектор.

– Вы подозревали гиосцин, Аллейн?

– Да, этот вариант не исключался. Но я молил Бога, чтобы вы ничего подобного не обнаружили.

– Согласен, неприятное дело.

– Входит ли гиосцин в состав отпускаемых без рецепта лекарств?

– О да. Сэр Дерек употреблял такие лекарства?

– Не знаю. Надо выяснять.

– Доза в этих препаратах настолько незначительна, что не могла повлиять на общую картину.

– А если он проглотил целую упаковку?

Патологоанатом пожал плечами:

– А зачем бы он стал это делать? – Аллейн не ответил, и эксперт, не первый год знавший старшего инспектора, продолжил: – Я вижу, у вас что-то на уме.

– Сэр Джон Филиппс сделал больному инъекцию гиосцина. А если О’Каллаган ранее принимал лекарство, содержащее тот же наркотик?

– Обычная доза инъекции, как я говорил, одна сотая грана. В отпускаемых в аптеках лекарствах гиосцина гораздо меньше. Если сложить одно с другим и представить, что больной принял большое количество своего снадобья, смертельная доза все равно вряд ли наберется. Если, конечно, у сэра Дерека не было аллергии на гиосцин. Но даже если была, это не объясняет того количество гиосцина, которое мы обнаружили в его организме. Если хотите знать мое мнение – хотя за достоверность я не ручаюсь, – его убили.

– Спасибо за все, что вы сделали, – мрачно по-благодарил Аллейн. – Не буду дожидаться вердикта. Решение присяжных предопределено. Пусть Фокс удостоит суд своим присутствием. Еще один вопрос: вам удалось обнаружить следы от уколов?

– Да.

– Сколько их было?

– Три.

– Три. Все совпадает. Черт возьми!

– Это не окончательное заключение, Аллейн. Мог быть след от четвертого укола, но в таком месте, где мы его не заметили: например, внутри уха, под волосами или след в след с другим уколом.

– Понятно. Ну ладно, надо бежать раскрывать убийство.

– Позвоните, если понадобится моя помощь.

– Спасибо. Непременно. До свидания.

Старший инспектор подошел к двери кабинета, но передумал и повернулся от порога:

– Я пришлю вам парочку таблеток. Сможете устроить им вскрытие?

– Сделать анализ?

– Будьте добры. До свидания.

В дом на Брук-стрит Аллейн приехал на такси и спросил мрачного типа, облаченного в похожую на смирительную рубашку форму, в клинике ли теперь сэр Джон Филиппс. Сэр Джон еще не возвращался. На вопрос, когда он появится, мрачный тип ответствовал, что не знает.

– Пожалуйста, найдите того, кто знает, – попросил Аллейн. – А когда сэр Джон освободится, передайте ему мою визитную карточку.

Его пригласили подождать в диковинной гостиной, какие бывают только в дорогих частных клиниках лондонского Уэст-Энда. Толстый ковер, темные шторы псевдоимперского стиля, стулья с золочеными ножками. Старший инспектор обменялся холодным взглядом с мраморной женщиной, все выпуклости которой были пикантно подчеркнуты позолотой. Вошла в накрахмаленном халате медицинская сестра, с сомнением посмотрела на Аллейна и удалилась. Часы, гордо воздетые вверх дерзко обнаженной бронзовой фигурой, прилежно отмерили маятником двадцать минут. Где-то послышался мужской голос, открылась дверь и вошел Филиппс.

Он выглядел, как обычно, безукоризненно – образец модного хирурга: впечатляюще-некрасивая внешность, монокль в глазу, профессиональная свежесть, которую подчеркивал легкий запашок эфира. Интересно, подумал Аллейн, у него всегда такое бледное лицо?

– Инспектор Аллейн? – произнес хирург. – Прошу прощения, что заставил вас ждать.

– Ничего страшного. Это я должен извиниться за то, что беспокою вас. Но я решил, что вам будет интересно узнать результаты вскрытия.

Филиппс вернулся к двери, тихо прикрыл ее и заговорил, не глядя на собеседника:

– Спасибо. Рад буду услышать.

– Боюсь, «рад» вряд ли подходящее слово.

– Вот как?

Хирург медленно повернулся.

– К сожалению, – продолжил Аллейн, – в органах найдены явные признаки гиосцина. Больной получил не менее четверти грана.

– Четверти грана? – Брови Филиппса поползли вверх, и монокль упал на пол. Он был поражен и озадачен. – Невозможно! – Он наклонился и подобрал монокль.

– Ошибки быть не могло, – спокойно заметил старший инспектор.

Хирург долго смотрел на него и наконец сказал:

– Прошу прощения, инспектор. Вы, разумеется, проверили факты, но гиосцин… Невероятно.

– Вы, конечно, понимаете, что мне предстоит провести обстоятельное расследование?

– Да.

– В подобных случаях полиция чувствует себя бессильной. Нам приходится копаться в профессиональных деталях. Буду с вами откровенен, сэр Джон: сэр Дерек умер от смертельной дозы гиосцина. Если не удастся доказать, что он принял наркотик сам, мы столк-немся с очень серьезной ситуацией. Мне придется познакомиться с описанием хода операции и задать вам множество вопросов. Думаю, не стоит напоминать, что вы не обязаны на них отвечать.

Филиппс помедлил, а затем вежливо произнес:

– Разумеется, понимаю. Буду рад сообщить все, что вам поможет. О’Каллаган поступил сюда в качестве моего пациента. Я его оперировал. И, естественно, буду числиться одним из подозреваемых.

– Надеюсь, нам быстро удастся опровергнуть данное предположение. Начнем вот с чего: вы сообщили во время дознания, что сэр Дерек О’Каллаган получил гиосцин.

– Совершенно верно. Перед операцией ему впрыснули одну сотую грана препарата.

– Разумеется, с вашего одобрения?

– Я сам сделал укол, – бесстрастно подтвердил хирург.

– Сами? Боюсь, что ничего не знаю о свойствах данного наркотика. Его всегда применяют при перитоните?

– Он не имеет к перитониту никакого отношения. Я всегда колю гиосцин перед операциями. Благодаря гиосцину появляется возможность уменьшить дозу анестезирующего средства, и после наркоза пациент чувствует себя комфортнее.

– Сейчас им пользуются чаще, чем, скажем, двадцать лет назад?

– Да.

– Будьте любезны, объясните, на какой стадии подготовки производят инъекцию? По-моему, во время дознания этот вопрос не поднимался.

– Укол делают непосредственно перед операцией в наркозной палате, после того как больной засыпает. При этом используется шприц для подкожных инъекций.

– Его готовит дежурная хирургическая сестра?

– Но не в этом случае. Мне казалось, я ясно объяснил, что инъекцию готовил сам.

– Ах да, я не сообразил! – воскликнул Аллейн. – Теперь мне все понятно. Что именно вы проделали? Опустили иглу в синюю бутылочку и вобрали содержимое в шприц?

– Не совсем так. – Филиппс в первый раз за время разговора улыбнулся и достал портсигар. – Давайте присядем. Не хотите сигарету?

– Если не возражаете, закурю свои. Напрасное дело тратить на меня хорошие сигареты.

Они опустились на неудобные стулья под правым локтем мраморной женщины.

– Что касается самого раствора, – продолжил хирург, – я пользуюсь таблетками, содержащими сотую грана гиосцина, которые развожу в двадцати пяти минимах дистиллированной воды. В операционной имеется готовый раствор, но я им не пользуюсь.

– Потому что он менее надежен или по какой-либо другой причине?

– Он вполне надежен, в этом никто не сомневается. Но гиосцин – такое средство, с которым следует обращаться с осторожностью. Если я готовлю раствор сам, то не сомневаюсь в дозе. Теперь во многих операционных пользуются гиосцином в ампулах. Я подумываю, может, и здесь воспользоваться в будущем этим примером.

– В этом отношении все, что вы проделали, было привычной практикой?

– Да.

– Вы были одни, когда готовили шприц к инъекции?

– Возможно, в операционной находилась медсестра. Не помню. – Филиппс помолчал и добавил: – Когда я заканчивал, вошел Томс.

– А вышел он вместе с вами?

– Не помню. Скорее вернулся в предоперационную через несколько секунд после моего ухода. Я оставил его в операционной, а сам направился в наркозную палату и сделал укол.

– У вас нет сомнений по поводу дозы?

– Я прекрасно понимаю, о чем вы думаете, инспектор Аллейн. Это вполне обоснованное подозрение. Но я абсолютно уверен, что растворил единственную таблетку. Вобрал в шприц дистиллированную воду, вылил в мерный стакан, вытряхнул на ладонь таблетку, убедился, что она одна, и бросил в стакан.

Филиппс подался вперед, пристально посмотрел полицейскому в лицо и сунул руки в карманы.

– Я готов в этом поклясться.

– Ясно, сэр, – кивнул Аллейн. – Хотя я и должен принимать в расчет возможность ошибки, мне понятно, что даже если вы растворили не одну, а две таблетки, это составило бы одну пятидесятую грана. Не исключено, что всего содержимого пробирки не хватило бы на четверть грана, которые, по оценке экспертов, содержались в органах сэра Дерека.

Джон Филиппс заколебался.

– Таблетки расфасовывают в пробирки по двадцать штук, так что вся пробирка составляет пятую часть грана гиосцина. – Он достал из кармана коробочку и подал Аллейну. – В ней та пробирка. С тех пор я использовал всего одну таблетку.

Аллейн открыл коробку и вынул пробирку, целиком заклеенную бумажным ярлыком. Вынул крохотную пробку и заглянул внутрь.

– Можно? – спросил он и вытряхнул содержимое на ладонь. Там оказалось восемнадцать таблеток. – Все сходится, – подтвердил он. – Не возражаете, я заберу это для анализа? Всего лишь общепринятый порядок, как пишут в детективных романах.

– Забирайте.

Аллейн достал из кармана конверт, ссыпал таблетки в пробирку, положил пробирку в конверт, а конверт – в карман.

– Спасибо. Вы очень любезны. Не представляете, как мы в Скотленд-Ярде боимся экспертов.

– Правда?

– Да. Понимаю, насколько огорчительна для вас эта история.

– Очень.

– Ведь сэр Дерек был вашим другом?

– Я знал его лично.

– В последнее время вы часто встречались?

Филиппс помедлил с ответом, затем, глядя прямо перед собой, спросил:

– Что вы подразумевали, когда сказали «в последнее время»?

– Ну, недели две или около того.

– Я заглядывал к нему домой в пятницу вечером перед операцией.

– Профессиональный визит врача?

– Нет.

– Вам не показалось, что у него развивается серьезное заболевание?

– Нет.

– Он не упоминал, что употребляет продающиеся без рецепта лекарства?

– Нет, – резко ответил хирург. – Почему вы спросили о лекарствах?

– Так, просто возник вопрос.

– Если что-то известно о том, что он употреблял лекарства, эту тему надо хорошенько проработать.

– Я того же мнения, – бросил Аллейн.

– Если у него идиосинкразия на гиосцин, – продолжил Филиппс, – и он его принимал…

– Вот именно.

Мужчины словно поменялись местами. Теперь хирург предлагал свои версии, а полицейский уходил от обсуждения.

– Есть свидетельства, что О’Каллаган принимал не прописанные врачом лекарства?

– Не исключено.

– Идиот! – вырвалось у хирурга.

– Странно, что он не сказал вам в пятницу, что заболел.

– Он… мы обсуждали иной вопрос.

– Не могли бы вы сообщить, какой именно?

– Сугубо личный.

– Сэр Джон, – мягко произнес Аллейн, – мне, видимо, с самого начала следовало сказать, что я читал ваше письмо сэру Дереку.

Голова хирурга дернулась, словно перед ним внезапно возникло опасное препятствие. Он с полминуты молчал, а затем очень тихо проговорил:

– Вам нравится читать чужую личную корреспонденцию?

– Полагаю, не больше, чем вам смотреть в чей-то вскрытый перитонитный живот, – парировал старший инспектор. – Это чисто профессиональный интерес.

– Вы разговаривали с дворецким?

– Хотите дать мне свое объяснение происшедшего?

– Нет.

– Говоря неофициально – именно так мне было бы приятнее с вами общаться, – я вам сочувствую.

Врач поднял голову.

– А знаете, я вам верю. Хотите спросить что-нибудь еще?

– Нет. Я и так вас сильно задержал. Не вызовет ли больших неудобств, если я переговорю с присутствовавшими на операции медсестрами?

– Вряд ли они сообщат вам что-либо еще.

– Тем не менее я должен с ними повидаться, пока они не заняты на операциях.

– Операционная сейчас свободна. Старшая сестра и ассистирующая ей сестра Бэнкс должны находиться где-то поблизости.

– Замечательно. А другие сестры? Та сиделка, что была прикреплена к сэру Дереку, и еще одна – кажется, по фамилии Харден?

– Выясню. Не возражаете, если придется подо-ждать?

– Нисколько. – Аллейн невольно бросил взгляд на мраморную женщину. – Я хотел бы поговорить с ними по очереди. Так все мы будем испытывать меньше неловкости.

– Вы не производите впечатления стеснительного человека, – усмехнулся Филиппс. – Хотя не сомневаюсь: вам удобнее вынюхивать втихую. Вы встретитесь с ними по очереди.

– Благодарю.

После ухода хирурга Аллейн дожидался всего несколько минут. Затем дверь снова отворилась и вошла старшая медсестра Мэриголд. Она держалась подчеркнуто вежливо, но не могла скрыть любопытства и возмущения.

– Здравствуйте, – приветствовал ее старший инспектор.

– Добрый день, – отозвалась Мэриголд.

– Присядьте, пожалуйста. Где вы предпочитаете: здесь или под статуей?

– Большое спасибо. – Платье зашуршало, когда она опускалась на стул, глаза холодно смотрели на полицейского.

– Сэр Джон, вероятно, сообщил вам о результатах вскрытия? – предположил Аллейн.

– Ужасно. Такая потеря для страны.

– Трудно представить. Один из сильных людей в правой партии. – В голосе старшего инспектора прозвучало лукавство.

– Именно так я всем и говорила, когда он умер.

– А теперь, старшая сестра, сжальтесь над несчастным несведущим полицейским – выведите из непроницаемого тумана, в котором он заблудился. Умер государственный муж, возможно, самый выдающийся деятель своего времени, и в его организме находят четверть грана гиосцина. Мне, профану, предстоит выяснить, как этот гиосцин попал в него. Посоветуйте, что, черт возьми, я должен делать?

Аллейн широко улыбнулся. Казалось, даже ее накрахмаленная сестринская косынка смягчилась.

– Не сомневаюсь, что это нелегкое задание, – проговорила она.

– Разумеется. Вы, очевидно, глубоко потрясены.

– Не скрою. Медицинских сестер принято считать привыкшими к прискорбным сторонам жизни и невероятно черствыми.

– Ни за что не поверю. Конечно, то, что открылось…

– Чудовищно! Не могу постичь – не в состоянии. Ничего подобного в моей практике не случалось. Смерть после операции в моей операционной! Никто бы не позаботился о нем лучше. Все шло абсолютно гладко.

– Вы и попали в самую точку! – воскликнул Аллейн, глядя на Мэриголд так, словно перед ним была пророчица. – Я в этом совершенно уверен. Вы, старшая медсестра, знаете не хуже меня, что у сэра Дерека было много врагов. Скажу по секрету, в Скотленд-Ярде мы знаем, где их искать, и работаем в тесном контакте с разведывательным управлением. Прекрасно понимаем расклад. – Старший инспектор с удовлетворением заметил, как заинтересованно блеснули ее глаза. – Среди нас, в самой нашей гуще, прячутся тайные агенты и целые тайные общества – силы зла. В Скотленд-Ярде об этом известно, но обычные граждане даже не подозревают. – Аллейн сделал паузу и, сложив руки, прикинул, сколько из того, что он наплел, женщина примет на веру.

Похоже, она поверила всему, до единого слова. И в ужасе прошептала:

– Невероятно. Просто невероятно!

– Таково положение, – важно кивнул Аллейн, откидываясь на спинку стула. – Однако возникла трудность. Прежде чем выстрелить прямой наводкой, мне необходимо убедиться, что не существует иных вариантов. Предположим, мы немедленно произведем арест. Как будет защищаться преступник? По-пробует навести подозрение на невиновных – тех, кто боролся за жизнь сэра Дерека: на хирурга и его помощников.

– Но это ужасно!

– И тем не менее может случиться. Чтобы подготовиться к подобной ситуации, я должен знать историю операции как свои пять пальцев – во всех деталях. Вот почему, старшая сестра, я раскрыл карты и пришел с вами поговорить.

Мэриголд долго молчала, и Аллейн заподозрил, что плохо сыграл свою роль. Но она заговорила с неподдель-ной торжественностью:

– Я считаю своим долгом рассказать все, что вам поможет.

Аллейн решил, что не следует пожимать ей руку, и лишь спокойно, но почтительно поблагодарил.

– Спасибо, старшая сестра, вы приняли мудрое решение. А теперь перейдем к нашим насущным проблемам. Как мне известно, операцию проводил сэр Джон, ему ассистировал мистер Томс, а доктор Робертс выполнял функции анестезиолога. Сэр Джон сам приготовил раствор для инъекции гиосцина и сделал укол.

– Да, сэр Джон всегда так поступает. Как я уже говорила, он очень скрупулезен.

– Замечательное качество. А укол против гангрены сделал доктор Томс. Шприц подала ему сестра Харден. Так?

– Да. Бедняга Харден. Она была чрезвычайно расстроена. Сэр Дерек был другом ее семьи, старинной семьи из Дорсетшира.

– Вот как? Странное совпадение. А вскоре несчаст-ная девушка потеряла сознание?

– Именно. Но, уверяю вас, во время операции она, как обычно, выполняла свою работу. – Голос Мэриголд дрогнул, словно она была не уверена в том, что сказала.

– Я слышал, что с инъекцией против гангрены произошла заминка?

– Всего на мгновение. Потом Харден призналась мне, что почувствовала слабость и пришлось минуту постоять, прежде чем принести шприц.

– Понятно. Вот несчастье. А инъекцию камфары делала сестра Бэнкс?

– Да. – Мэриголд поджала губы.

– И она же готовила сыворотку?

– Верно.

– Полагаю, мне необходимо поговорить с ней. Не надо, чтобы, кроме нас и этой мраморной дамы, о моих мыслях кто-то знал, но сестра Бэнкс меня тревожит.

– М-м-м… – потянула Мэриголд. – Неужели? Подумать только!

– Однако это мой долг, я обязан! Она в здании?

– Завтра сестра Бэнкс покидает нас. А сегодня, думаю, она в больнице.

– Бэнкс покидает вас? Она и вас пугает, старшая сестра.

Мэриголд недовольно надула губы.

– Она не из тех, кого я хотела бы видеть в качестве своего ассистента. Моя точка зрения такова: личные чувства и тем более политические взгляды не должны влиять на работу медицинской сестры.

– Я считал, что она исповедует высокие идеалы, – заметил Аллейн.

– Высокие идеалы! – усмехнулась Мэриголд. – Левацкие штучки! Она имела наглость заявить мне в операционной, что обрадовалась бы, если бы больной… – Она запнулась и смущенно опустила голову. – Нет, конечно, ничего такого Бэнкс не имела в виду. И все же…

– Совершенно верно. Некоторые из этих людей вам такого наговорят. С ее взглядами сам вид О’Каллагана был ей ненавистен.

– Как она посмела? – возмутилась Мэриголд.

– Вот и расскажите мне обо всем. – Аллейн почувствовал, что победа за ним.

И не ошибся: недолго поколебавшись, старшая сестра начала говорить.