Глава одиннадцатая
Джим несколько секунд пристально смотрел на Патрисию, затем обнял ее и прижал к себе.
— Но такого просто не могло быть, дорогая. Это плод твоего воображения.
— Почему? — удивился Тимоти. — Все знали, что на следующей неделе ты будешь участвовать в гонках, и многим было известно, что завтра ты собрался испытать свой катер.
— Да образумься же ты наконец, — взмолился Джим. — Я только сегодня утром выходил на нем. Разве была у кого-то возможность что-то сделать с катером? Ведь ты отплыл вскоре после того, как я причалил.
— Была, была такая возможность, — быстро проговорил Тимоти. — О том, что я поплыву на катере, не знал никто. Напротив, было совершенно ясно, что сегодня ты выходить на нем больше не станешь. Ты причалил после приезда мамы, часов в одиннадцать, а я спустился к нему только в три. Так что у злоумышленника было много времени.
— И что, он принялся возиться с катером среди бела дня?
Патрисия села рядом с ним на край постели.
— А почему нет? Место пустынное. Пляж на противоположной стороне. Кроме того, наш берег заливает при приливе.
— На месте преступника я бы занимался этим ночью, — произнес Джим.
— И зря, — возразил Тимоти. — Ночью темно, и тебе потребовался бы фонарь, а это могло привлечь внимание. В общем, Патрисия права: тебя кто-то пытался прикончить.
— А чего ты радуешься?
Да не радуюсь, а просто размышляю.
Джим кивнул:
— Я полагаю, что не найду у вас поддержки, если скажу, что днище катера могло повредить плавучее бревно или что-либо другое.
Патрисия махнула рукой:
— Хватит, Джим. Это не шутки.
— А что же еще?
— А то, что мистер Робертс вчера предупредил тебя, что ты можешь стать третьей жертвой убийцы.
Тимоти, который, расслабившись, откинулся на подушку, встрепенулся. Его голубые глаза засияли.
— Он предупреждал? Неужели в нашем доме прячется преступник?
— Тимоти… — Патрисия вздохнула и еще сильнее сжала руку Джима.
— Дом, конечно, не очень старый, — продолжил фантазировать Тимоти. — Тут нет тайных проходов, но он имеет два крыла и три лестницы. А чердаков и мансард не сосчитать. Там…
Патрисия побледнела.
— Хватит, а то я ночью не засну.
— Милая, успокойся. — Джим обнял ее за плечи. — Если таинственный убийца решил устроить так, чтобы я потонул на катере, для этого ему совершенно не нужно прятаться в доме.
— Конечно, нет, — сказала Патрисия. — Поэтому давайте говорить по существу. Джим, ты единственный из нас, кто разбирается в катерах и лодках. Возможно ли, чтобы кто-нибудь повредил катер и это повреждение проявилось не сразу? Ну например, если бы он просто проделал в днище дыру, то катер сразу же наполнился бы водой, а этого не случилось.
— Дыру можно было заткнуть, — ответил Джим.
— Как?
Он начал рисовать в блокноте.
— Вот днище. Если проделать в нем клинообразное отверстие и заткнуть так, чтобы широкий конец затычки немного торчал, то некоторое время все будет нормально. Когда же катер наберет скорость, затычка ослабнет и выскочит. А сила воды будет достаточной, чтобы оторвать доску днища.
— Так и было сделано.
— Нет.
— Почему? — спросил Тимоти.
— Потому что тогда нужно было извлечь катер из воды, а это не просто.
— А во сколько сегодня был отлив? — спросила Патрисия.
— В двенадцать сорок пять.
— Это означает, что катер в то время лежал на причале.
— Да, — неохотно согласился Джим.
— Теперь видишь, как все складывается? Ты привязал катер к причалу после одиннадцати, затем был отлив, и он полежал какое-то время на берегу, а когда к нему спустился Тимоти, он снова был на плаву. Преступник рассчитал время точно.
— Вздор! — возразил он.
— Нет! — воскликнул Тимоти. — Но кто же убийца? Например, если Клемента убил Дермотт, то зачем ему потребовалось расправляться с тобой?
— Это не было нужно ни ему и никому другому, — произнес Джим.
— Джим, надо прислушаться к словам мистера Робертса.
— Моя дорогая девочка, Робертс болтает, сам не знает что. Если он такой прозорливый, почему не заподозрил что-то неладное на катере и не предупредил меня?
— А мне кажется, — сказал Тимоти, — что это либо кто-то из Манселлов, либо австралийская кузина Мод, твоя наследница.
— Ты хорошо подумал? — усмехнулся Джим. — Она ведь живет в Сиднее.
— А что ей мешало приехать? Прибыла тайно, переоделась, загримировалась.
— Отлично! — Джим зааплодировал. — И, уже находясь в Англии, прислала бабушке письмо из Австралии.
Тимоти отмахнулся:
— А она написала письмо заранее и оставила кому-нибудь, чтобы прислали к определенной дате.
— Послушай, что я тебе скажу…
— Так могло такое быть или нет?
— У нашего поэта-романтика Уильяма Уордсуорта есть стихотворение «Слабоумный мальчик». Оно про тебя. Да, кузина Мод приехала сюда, притаилась и, странным образом догадавшись, когда кузен Сайлас выйдет на прогулку, подкараулила его и столкнула со скалы. Потом пристрелила Клемента. А сегодня проделала в моем катере дыру. Причем план разработала заранее, месяца за два. — Он вздохнул. — Знаешь, я от тебя устал.
— Да, в данной версии есть слабые места, — неохотно признал Тимоти. — Но это всего лишь предположение. Вообще-то я бы не удивился, если бы оказалось, что убийца кто-то из тех, кого мы совсем не подозреваем. Например, Притчард. А вдруг у кузена Сайласа было что-то очень ценное? И не надо так на меня смотреть. Нормальная ситуация. Может, у него был какой-нибудь древний манускрипт, за которым охотится таинственный убийца.
— А какое отношение к манускрипту имеет Джим? — спросила Патрисия.
Тимоти загадочно улыбнулся:
— Не знаю. Тут могут быть разные хитрые причины.
Джим встал:
— Пойдем, Патрисия. А он пусть обдумает эту версию.
— Иди, я спущусь через минуту, — ответила она. — Мне надо зайти к себе.
Как только Джим спустился вниз, она вернулась к Тимоти:
— Послушай, я хочу, чтобы ты обо всем случившемся рассказал инспектору Ханнасайду. Джим считает это вздором, но я чувствую: ему угрожает опасность.
— Хорошо, я расскажу. Но он мне не поверит. Как всегда.
— Я тебе верю, — утешила Патрисия и вышла, оставив мальчика заниматься перед сном разработкой сложной версии о присутствии в доме таинственного убийцы.
Она двинулась по коридору к западному крылу, где находилась ее спальня, рядом с апартаментами миссис Кейн, и впервые заметила, что коридор плохо освещен. Неподалеку от комнаты Тимоти ей встретилась Маргарет. И хотя Патрисия ни о чем ее не спрашивала, горничная тут же начала объяснять, почему оказалась здесь. Старуха была не в меру любопытна, об этом знали все. Так что догадаться было не сложно. Она подслушивала у двери Тимоти. Дело в том, что единственным источником сведений для Эмили о происходящем в доме была ее преданная горничная. Поэтому Маргарет приходилось шпионить. Так было всегда, а в последние две недели и подавно.
Патрисия приветливо улыбнулась:
— Все в порядке, Маргарет, не надо ничего объяснять.
Впалые щеки горничной вспыхнули.
— Чем меньше полиция станет тут вынюхивать, тем лучше, мисс. Что сделано, того уже не вернешь. Вы извините меня, но то, что мистер Тимоти утопил катер мистера Джеймса, никого не удивляет. Так что нечего сюда привлекать полицейских.
Патрисия вскинула брови:
— Почему?
— А зачем они здесь нужны? Все равно ничего не найдут. Лишь беспокоят хозяйку.
— Но расследование смерти мистера Клемента еще не закончено, — заметила Патрисия. — Быстро не получается.
— Ничего они не раскопают. Да и нет у них особого желания. Только шляются здесь с наглым видом и задают всем вопросы. Но от меня они ничего не узнают.
Патрисия решила, что разговор закончен, и направилась в свою спальню, после чего присоединилась к обществу в гостиной.
В десять часов она, как обычно, отвела Эмили в ее апартаменты и, оставив хозяйку на попечение Маргарет, отправилась с Джимом в сад.
Вечер был ясный и теплый, но удовольствие от прогулки портили шорохи и стрекотания, доносящиеся из кустов. Патрисия понимала, что этим звукам есть разумное объяснение, но ее не покидал страх за Джима, и она настояла, чтобы вернуться в дом.
Сэр Адриан к тому времени удалился в библиотеку, и единственными обитателями гостиной теперь остались леди Харт и Розмари. Когда Джим и Патрисия вошли, Норма сидела за карточным столом, энергично раскладывая пасьянс и одновременно наставляя Розмари, насколько счастливее она была бы, найдя цель в жизни. Розмари почти соглашалась, но в качестве возражения опять выставляла свои воображаемые русские корни. Мол, это делает невозможным для нее сосредоточиться на какой-то цели дольше нескольких месяцев.
Моя дорогая, это все вздор! — воскликнула Норма. — Вы ленивы, вот в чем дело. Попробуйте чем-нибудь заняться ради разнообразия.
— Боюсь, мое здоровье не выдержит. Я одна из тех несчастных, у которых нервы раздражены до предела.
— Слава Богу, мне неведомо, что такое нервы.
Розмари поежилась.
— Да, вам повезло. Я полагаю, что вы не ощущаете атмосферу этого ужасного дома.
— Она существует лишь в вашем воображении, — объявила Норма, быстро тасуя карты.
— Думайте что хотите, но здесь царит ужасная атмосфера. Только чтобы ощутить ее, надо иметь душу.
Леди Харт подняла голову от карт.
— Розмари, вы полагаете, что у меня нет души? А я считаю, что ваше замечание — обыкновенная грубость.
Ее слова застали Розмари врасплох. Она густо покраснела и на несколько мгновений лишилась дара речи. Воспользовавшись ее молчанием, леди Харт добавила, продолжая раскладывать карты:
— Чувствительность, которой вы так не к месту похвалялись, моя дорогая, просто эгоизм в чистом виде. Если бы вы меньше говорили о себе, а больше думали о других, вы были бы не только счастливее, но и приятнее в общении.
— Да, я эгоистка, — спокойно произнесла Розмари. — К тому же необыкновенно темпераментна и непостоянна.
— Вы не только эгоистка, но также бездельница, пустозвонка, нахлебница и дура.
Розмари вскочила, кипя от злости, и воскликнула:
— Смешно! Я просто не могу удержаться от смеха.
— Вот и смейтесь, — кивнула леди Харт.
— Если бы вашего мужа застрелили у вас на глазах, — проговорила Розмари, не заботясь о правдивости своих слов, — вы бы знали, что такое страдание.
Леди Харт помрачнела.
— Мой муж, возможно, вам это неизвестно, умер двадцать лет назад от ран, полученных на войне. Умирал буквально у меня на руках. Так что перестаньте болтать о страданиях. Слушать противно.
Наступила неловкая тишина.
— Иногда мне кажется, что я лишаюсь рассудка, — объявила Розмари. — И никто меня здесь не понимает. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — сказала леди Харт.
Дверь захлопнулась.
— Великолепно, мама, — сказал Джим. Во время этого замечательного диалога они с Патрисией стояли в дверях террасы.
— Вот так надо разговаривать с этой дрянью, — поморщилась Норма. — И она еще смеет говорить мне о страданиях. Она… которая наслаждается, став вдовой. И болтает про какую-то атмосферу. Тьфу.
Патрисия улыбнулась:
— Я не похожа на Розмари, но тоже считаю здешнюю атмосферу тревожной.
— Думаю, доза слабительного поможет избавиться вам от этого ощущения! — резко ответила Норма.
Странно, но этот отрезвляющий совет возвратил Патрисии ее обычное спокойствие. Лежа в постели, она по-прежнему вспоминала разговор в комнате Тимоти. Версия о скрывающемся в доме таинственном убийце ее, конечно, не взволновала, но все-таки лучше, если бы Джим перед сном надежно запер свою дверь.
Дальнейшие размышления еще больше успокоили Патрисию. Вряд ли кто-то решится убить Джима в постели. Его мгновенно опознают. Но вскоре шелест листьев и шорохи за окном опять начали пугать ее, и она подумала, а вдруг Тимоти прав, и стала перебирать в уме всех обитающих в особняке мужчин, пока не заснула.
Патрисии показалось, что она проспала недолго. Неожиданно ее разбудил крик. Она села в постели и включила свет. Часы на прикроватном столике показывали четверть второго. Патрисия хотела выключить свет, решив, что крик ей приснился, но он повторился. Она узнала голос Тимоти. Патрисия вскочила и надела халат. Из коридора отчетливо доносилось:
— Джим! Джим!
Она ринулась по коридору к комнате Тимоти, включила там свет. Мальчик сидел, съеживавшись в постели, устремив вперед горящие глаза.
— Там кто-то есть. Джим, Джим, там кто-то прячется.
— Где? — спросила Патрисия, оглядываясь.
— Там убийца, — сдавленно проговорил Тимоти. — Я видел его глаза. Он там. Я его видел. Джим.
Патрисия развернулась посмотреть, куда был направлен его взгляд, и ничего не увидела. Наконец в комнату вошел Джим, взъерошенный и заспанный.
— Что случилось?
— Я видел его, видел, — пробормотал Тимоти. — Здесь кто-то прячется.
— Ах вот оно что, — пробурчал тот, вглядываясь в лицо брата. — Проснись, дурачок.
Он посветил фонариком, и Тимоти с оханьем очнулся, ухватившись за его руку. Затем завсхлипывал:
— Джим, Джим… там ч-человек в-в м-маске. Клянусь, я его видел.
— Чепуха. Тебе просто приснился страшный сон.
— Да, я з-знаю, но… вот же он…
Патрисия оглянулась. В дверях стоял сэр Адриан в парчовом халате. Тимоти, наверное, испугали его поблескивающие очки. Джим погладил брата по голове.
— Возьми себя в руки. Это твой отец.
Тимоти расслабился, но по-прежнему не отпускал руку Джима.
— Ч-черт, а мне показалось, что это убийца.
— За кого ты меня принял? — поинтересовался сэр Адриан, удивленный подобным заявлением.
— Все в порядке, — успокоил Джим. — Ему почудилось, будто в доме прячется преступник. И ты, Патрисия, пожалуйста, не волнуйся. Мальчику приснился дурной сон.
— Да, конечно, — проговорила Патрисия, сдерживая дрожь. — Бояться глупо. Но я сразу не догадалась, что с ним. Сама только проснулась и ничего не соображала. Я, должно быть, выгляжу ужасно?
Однако вид появившейся леди Харт успокоил ее. У той волосы вообще почти стояли дыбом, а поверх полинялой пижамы был наброшен тропический плащ.
— Привет, Тимоти. Приснился плохой сон?
— Да, мама, мне приснилось, будто по комнате бродит человек в маске. И я страшно испугался.
— Попей воды. — Она налила воду в стакан, и Тимоти выпил залпом половину. — А меня разбудил шум. Я решила выйти и посмотреть, что происходит. Разумеется, с пистолетом было бы надежнее, но из-за дурацких законов этой страны мое оружие по-прежнему находится на таможне.
Остаток ночи прошел без происшествий. К завтраку Тимоти появился позднее обычного, в прекрасном настроении, полный планов на день. Розмари, несмотря на свою «необыкновенную чувствительность», о которой она всем прожужжала уши, не слышала никакого шума и мирно проспала всю ночь. Свой крепкий сон красотка объяснила нервным истощением.
— Хватит нагнетать ужасы, — произнесла леди Харт, накладывая щедрой рукой себе мармелада.
При дневном свете Тимоти был склонен рассматривать ночное происшествие как шутку. Сказал, что страшные сны ему начали сниться после того, как Джим сводил его на фильм «Таинственный двойник».
— А я очень люблю детективы, и, как говорила моя старая няня, у меня все застревает в памяти.
Настроение ему чуть подпортила его лишенная романтики мамаша.
— После «Таинственного двойника» у тебя застряли не кинострасти и не в памяти, а не до конца переваренный омар в желудке. Я хорошо помню, как Джим мне перечислил, что ты съел тогда на ужин. Это были самые неудобоваримые блюда, какие только можно вообразить, начиная с омара и кончая тостами с грибами. Так что перестань молоть чепуху.
Тимоти погрузился в молчание и, закончив завтрак, тихо выскользнул из-за стола.
Встреча с инспектором Ханнасайдом тоже удовлетворения не принесла. Тот с серьезным видом выслушал его рассказ о затонувшем катере, но Тимоти заметил, что его добрые серые глаза весело поблескивают.
И когда инспектор со вздохом посочувствовал мальчику, что ему никто не верит, Тимоти резко бросил:
— Мне и раньше не верили, когда я сказал, что кузена Сайласа убили!
— Давайте пока не будем трогать твоего кузена Сайласа. А что ты предлагаешь делать с катером? Поднять со дна?
— Наверное, это очень сложно. Может, нужно присмотреть за Джимом? Патрисия, ну мисс Эллисон, вы ее знаете, уверена, что ему угрожает опасность. И я так думаю, и мистер Робертс.
— Да, да, конечно, я за ним присмотрю, — пообещал Ханнасайд.
Тимоти недоверчиво посмотрел на него и отправился искать своего приятеля сержанта.
Хемингуэй с интересом выслушал его, затем спросил:
— У тебя есть какие-нибудь версии?
Ободренный Тимоти поведал ему о таинственном убийце. Сержант сокрушенно покачал головой:
— Вероятно, ты прав. По-научному это называется «Рука смерти». Я о таком читал.
— Вам приходилось расследовать подобные дела?
— К сожалению, нет, — признался сержант. — Понимаешь, такие дела обычно приберегают для самых опытных детективов.
— А ведь вы, наверное, прославились бы, разоблачив здесь таинственного убийцу.
— А как же! Но шефу не понравится, если я в одиночку начну охоту за преступником. А может, их тут несколько.
— Похоже, в Скотленд-Ярде у вас много завистников, — мрачно заметил Тимоти.
— Ты не представляешь сколько! От них просто некуда деваться.
— А вы не считаете, что за некоторыми здесь нужно проследить? Например, за Притчардом. В кино преступником часто оказывается дворецкий, а у нас его пока никто не подозревает.
— Вероятно, однако нам за ним следить сложно, ведь мы полицейские и все время на виду. Другое дело — ты. Начинай следить за Притчардом и за остальными, может, что-нибудь выяснишь.
Глаза Тимоти засияли.
— Хорошо, я так и поступлю. Как замечу что-нибудь необычное, сразу сообщу.
Сержант кивнул:
— Давай, действуй, не упускай его из виду.
— Я бы не удивился, если бы дворецкий действительно оказался убийцей, — произнес Хемингуэй, рассказывая шефу о разговоре с мальчиком.
— Да, дворецкие вообще способны на любую пакость.
— Верно, — весело отозвался сержант. — И если мы больше никого не найдем, то придется припереть к стенке дворецкого. А что вы думаете, шеф?
— Злой умысел маловероятен. Вот и Оскар Робертс, который показался мне паникером, тоже не увидел тут ничего такого.
— Я полагаю, на Пола Мэнселла вы пока ничего нового не раскопали.
Ханнасайд покачал головой:
— Нет. Он действительно ездил играть в теннис. Приехал в четверть четвертого в день убийства Клемента Кейна, а был приглашен к половине четвертого. Так что возможность застрелить Клемента у него была. Но это всего лишь версия. По его словам, в ту субботу он обедал с миссис Трент, а затем отправился играть в теннис. Она подтверждает его рассказ во всех деталях.
Сержант усмехнулся:
— Подтверждает? Но Пол мог с ней договориться.
— Да, но тут не за что уцепиться. Она вдова, яркая блондинка. Довольно холодна и сдержанна. Мне не в чем ее уличить.
— Типаж ясен. — Сержант кивнул. — Очевидно, у них это не просто знакомство. А ей удалось запомнить, в котором часу он уехал играть в теннис?
— Утверждает, что Пол ушел от нее в двадцать пять минут четвертого. От ее дома в Портло до теннисного клуба свыше двенадцати миль по дороге вдоль берега, которая тянется мимо особняка. Дорога хорошая, движения почти нет. Думаю, он смог преодолеть это расстояние минут за двадцать.
— И слуги подтверждают показания миссис Трент? — спросил сержант.
— Нет. У нее работает одна женщина, которая уходит сразу после обеда.
— Ясно, — вздохнул сержант. — Может, какой-нибудь наш коллега из дорожной полиции случайно видел, как автомобиль Пола выезжал из города?
Ханнасайд покачал головой:
— Вдова живет на Джерард-авеню. А там только один большой перекресток на выезде из города, со светофором. Но кто-то мог заметить автомобиль. Этим сейчас занимается Карлтон.
Сержант махнул рукой:
— Да если кто и видел, то время наверняка перепутает. Это ведь легко. Четверть четвертого, без четверти четыре… У меня были такие случаи.
— Но если придерживаться версии, что он застрелил Клемента, то тогда кто-нибудь должен был заметить его машину около особняка. Вряд ли Пол Манселл въезжал в ворота. Он должен был оставить автомобиль на дороге и пробраться к окну кабинета Клемента сквозь кусты рододендрона.
— Глухое дело, вот что я скажу. Даже неизвестно, с чего начинать, за какую ниточку ухватиться. Давайте посмотрим, шеф, что мы имеем. Сначала Сайлас. Может, убит, а может, нет. Это сделал тот, кто расправился с Клементом, или кто-либо другой. У меня голова идет кругом. Никак не уловлю смысла.
Ханнасайд кивнул:
— Согласен с вами. Трудная головоломка. К тому же плохо то, что мы не захватили начало.
— А было ли вообще начало?
— Вот именно. Вряд ли нам когда-нибудь удастся выяснить, что на самом деле случилось с Сайласом Кейном. Мы можем лишь предполагать. Местные полицейские поверили рассказу Клемента о том, чем он занимался в тот вечер. Впрочем, после того как его застрелили, подозрение отпадает само собой.
— Почему? — спросил сержант. — Он прикончил Сайласа, а потом кто-то прикончил его.
Ханнасайд пожал плечами.
— Давайте рассмотрим все версии, сержант. Первая: оба преступления совершил один человек и по одному мотиву. Это сразу исключает из списка подозреваемых Дермотта, Маргарет, Розмари и леди Харт. С остальными тоже все ясно. Значит, у нас остаются Джеймс Кейн и оба Манселла. Любой из них мог совершить оба убийства. Джеймс Кейн не имеет алиби на время смерти Сайласа. Алиби Джо Манселла полностью зависит от показаний его жены, алиби Пола — от миссис Трент.
— Да, но тут есть одно затруднение, шеф, — возразил сержант.
— Их несколько, но давайте двигаться дальше и предположим, что преступления совершили разные люди по разным мотивам.
— Ну такое уж вряд ли.
— Да, маловероятно, однако все же возможно. Например, Клемент в тот вечер отвез жену домой, затем вернулся, ничего ей не сказав. Они спят в разных спальнях. Клемент остро нуждался в деньгах. Не для себя, а для жены, из-за которой он почти лишился рассудка. Итак, он убивает своего кузена, и к нему переходит его состояние. Розмари, которая, если верить слухам, была готова бросить мужа ради Трэвора Дермотта, немедленно дает последнему отставку. Но вы видели этого человека. Неуравновешенный, приходит в бешенство от малейшей провокации, склонен к насилию.
Сержант почесал подбородок.
— Вроде получается складно. Но беда в том, что в теории всегда все складно. Тем более что Сайлас мог погибнуть сам.
— Это уже третья версия, а я еще не закончил со второй. Клемент — убийца Сайласа, а его убийца — Дермотт.
— А Манселлы?
— Они и Джеймс Кейн проходят по первой версии, когда обе жертвы пали от руки одного преступника по одном мотиву. А теперь рассмотрим третью версию. Сайлас погиб в результате несчастного случая.
— Самый худший вариант. Потому что тогда подозреваемыми оказываются почти все.
— Не совсем. Я думаю, нам придется исключить Манселлов. Если они не убивали Сайласа, который мешал им делать выгодный бизнес, то зачем было устранять Клемента по той же причине?
— Да, но это все равно картину сильно не меняет. У нас по-прежнему остаются Джим Кейн и его мать, миссис Кейн и ее горничная, Розмари и ее возлюбленный, да и наш приятель Тимоти. Всего семеро.
— Тимоти следует исключить из списка подозреваемых.
— Хорошо, шестеро. Хотя он насмотрелся гангстерских фильмов и бредит преступлениями.
— Но седьмой подозреваемый может появиться. Это зависит от того, действительно ли кто-то пытался избавиться от Джеймса Кейна.
Сержант прищурился:
— Значит, все же кто-то из Манселлов, шеф?
Не думаю, — ответил Ханнасайд. Ведь есть еще австралийская кузина. Кстати, я телеграфировал в полицию Сиднея и запросил любую информацию, какую они могут нам предоставить.
