– Как себя чувствует Энни? – первым делом спросил Мартин, когда на следующее утро приехал на Плейн-стрит к Дикинсонам.

– Ей уже лучше, – ответил Стефан. – Хотя она завтракала в постели и все еще находится у себя в спальне. Полагаю, нам пора ехать, не так ли?

– Знаешь, Стив, у меня сложилось впечатление, что ты не очень хочешь, чтобы мы с ней увиделись, – предположил Мартин, пристально посмотрев на Стефана сквозь толстые стекла очков.

– Мой дорогой Мартин, неужели тебе хочется повторения вчерашней сцены? Лично мне – нет.

Если Мартина и покоробило обращение «мой дорогой Мартин», то он никак не показал этого. Просто моргнул пару раз и поинтересовался:

– Похоже, ты не уверен, что ей понравится наша сегодняшняя совместная поездка?

– Да она такой шум поднимет!

– В таком случае, – смущенно проговорил Мартин, – возможно, будет лучше, если я никуда не поеду.

– Черта с два ты не поедешь! – произнес Стефан таким неожиданно властным голосом, что Мартин ему подчинился.

– Ну, куда едем? – спросил он, когда они со Стефаном уселись в машину.

– Поезжай через Хэмел, Хэмпстед. Я потом скажу, куда поворачивать.

Мартин кивнул и хранил молчание по меньшей мере полчаса, реагируя лишь на команды Стефана, связанные с изменением направления движения. Так они проехали около тридцати миль.

– Послушай, – заговорил наконец Мартин. – Тебе не кажется, что пора сказать мне, куда мы едем?

– Зачем? Неужели ты не узнаешь эту дорогу?

– Я знаю все главные дороги, ведущие из Лондона. А по этой, если мне не изменяет память, ездил в последний раз в день похорон твоего отца.

– Правда? В таком случае ты не можешь не знать, что она ведет в сторону Пендлбери. И уж раз мы на нее выбрались, почему бы нам не заехать туда?

– Куда? На кладбище?

– Нет, я говорю про отель… Крепче держи руль, Мартин, не виляй так! Если, конечно, это не заставляет тебя нервничать.

– С какой стати мне нервничать?

– В самом деле? Если мы решили все же продолжить расследование, касающееся убийства моего отца, то самой естественной вещью является посещение того места, где это случилось, не так ли? У тебя температура?

– Нет. А почему ты спросил?

– Просто заметил у тебя на лбу капли пота, вот и все. Как я уже уточнил, странно, что мы, проводя наше любительское расследование и колеся чуть ли не по всей стране, так и не удосужились заглянуть в сам отель.

– А зачем нам туда заглядывать? Мы же заплатили Элдерсону, чтобы он сделал это за нас.

– Совершенно верно. В свое время меня здорово удивило, что ты не продемонстрировал ни малейшего желания съездить туда, когда мы впервые обсуждали план наших действий.

– Да ты сам не хотел туда ехать!

– У меня имелась для этого веская причина… Ты все-таки поглядывай на дорогу, Мартин! Мы из-за тебя едва не съехали сейчас в кювет! Твой же отказ, помнится, объяснялся лишь опасением, будто тебя там узнают из-за того, что ты присутствовал на похоронах.

– Именно так. И это истинная правда. И не менее веская причина, чем у тебя.

– Конечно, ведь на похоронах ты стоял в толпе многочисленных родственников. Как же после этого тебе было ехать в Пендлбери? Ведь это большой риск… Но теперь, когда прошло столько времени и ты решил отказаться от расследования и договориться со страховой компанией, тебе уже ничего не грозит.

– Видимо. Если ты так считаешь.

– Скажу тебе еще об одной вещи, которая пришла мне в голову совсем недавно. Когда вы с Анной ездили в Линкольншир, ты, насколько я помню, настаивал на том, чтобы с миссис Ховард-Бленкинсоп разговаривала Анна, а сам бы довез ее лишь до дома этой дамы.

– Не понимаю, к чему ты клонишь. Ты ведь прекрасно знаешь, что я виделся с миссис Ховард-Бленкинсоп, разговаривал с ней и даже выпил предложенный ею шерри.

– Мартин, не поворачивай так резко голову в мою сторону, когда хочешь что-то сказать. Это опасно, Мартин. Я прекрасно тебя слышу даже тогда, когда ты смотришь на дорогу. Да, Мартин, ты действительно разговаривал с миссис Ховард-Бленкинсоп, и никто в этом не усомнится. Но это произошло лишь после того, как ты узнал, что это не та женщина, которая проживала в Пендлбери. Тут надо отдать тебе должное, Мартин: ты очень быстро это заметил.

– Не мог бы ты не так часто повторять мое имя? Это действует мне на нервы.

– Никогда не думал, что ты такой нервный, Мартин. Извини, но мне нравится повторять твое имя. Оно, на мой взгляд, содержит в себе некий таинственный символ. Никогда не думал о том, что может означать буква «М»?

– Буква «М»?

– Да, «М». Скажем, в таком сочетании: «М. Джонс», как значилось в регистрационной книге отеля. Ну, ты знаешь…

– Откуда, черт возьми, мне об этом знать?

– Просто подумал. Мне, видишь ли, только что пришло в голову (сколько разных вещей неожиданно приходит в голову – даже странно!), что если ты один из той парочки, что приехала провести ночь любви – надеюсь, это не слишком грубо? – то у тебя наверняка возникла бы проблема с чемоданом…

– О чем ты?…

– Брось, Мартин, хватит прикидываться дурачком… Лично я всегда считал тебя весьма умным парнем. И расчетливым. Во всяком случае, в Мидчестере ты показал себя с самой лучшей стороны. Предложил, к примеру, сходить на митинг и сначала присмотреться к Парсонсу, а уж потом разговаривать… Это чтобы понять, не опасно ли тебе отправляться на встречу с ним.

– Не опасно?

– Извини, совсем забыл, что мы разговаривали о проблеме, связанной с чемоданом. Ну так вот что я подумал: если твой чемодан был маркирован «М. Дж.», то с твоей стороны было бы просто глупо регистрироваться под именем Томас Смит, к примеру. Это могло навести гостиничного служащего, который нес багаж, на некоторые ненужные мысли. Поэтому ты решил, что «Дж.» будет означать «Джонс» – только на одну ночь, не правда ли? – а «М»… хм… Полагаю, Майкл… или Мэттью, или Мелхиседек… и так далее. Ты действительно хочешь, чтобы мы заехали в Пендлбери, Мартин?

– Черт побери! Почему бы и нет?

– Ну, мало ли… Я вдруг подумал, что ты, возможно, все еще опасаешься быть узнанным там… после того как тебя видели на похоронах, разумеется. Кстати, к вопросу об узнавании… Скажи, ты сильно смутишься, если в отеле тебя узнают, ведь ты появлялся там ранее тайком, Мартин?

Мартин промолчал и лишь сильнее надавил на педаль. Теперь маленькая машина мчалась на максимальной скорости, и воздух, бивший в ветровое стекло, создавал такой шум, что Стефану пришлось повысить голос.

– Разумеется, тут все зависит от обстоятельств. От того, кто и где видел и узнал тебя, – продолжил он. – Скажем, для человека, который собирается жениться, перспектива быть узнанным своим будущим тестем наихудшая из всех возможных. Особенно при условии, что твой будущий тесть тебя терпеть не может.

Стефан приблизил губы к уху Мартина, чтобы ни одно его слово не пропало даром. При этом из голоса совершенно исчезла ирония.

– Ты хотел жениться на Анне, но знал, что у тебя нет ни единого шанса заполучить ее, если наш отец увидит тебя в отеле, – проговорил он. – Ты хотел денег и думал, что он оставит после себя большое наследство. Ты знал также, что жизнь в нашей семье подобна аду – по крайней мере пока отец жив. И ты решил воспользоваться представившимся шансом, проклятый убийца! Только не думай, что тебе удастся разделаться со мной, как с ним. Я приготовился ко встрече с тобой – у меня в кармане пистолет, и если ты не сделаешь так, как я велю… Мартин!!! – Стефан отчаянно закричал, когда его взгляд упал на дорогу. – Ради бога, смотри на шоссе! На шоссе смотри!

Но Мартин уже потерял всякое понятие об осторожности. Покраснев и выпучив глаза, гротескно увеличенные толстыми линзами очков, он повернул голову к своему обвинителю. Машину опасно занесло на повороте, когда из-за него появился капот тяжелого грузовика, спускавшегося с крутого склона Пендлбери-Хилла. Водитель попытался повернуть в сторону, но не успел, и грузовик всей своей массой врезался в бок маленькой спортивной машины, перевернув и одновременно смяв ее, как консервную банку, в результате чего двухместный автомобильчик в течение нескольких секунд превратился в груду расплющенного металла и битого стекла.

Машина Маллета выехала из Нового Скотленд-Ярда примерно в то же самое время, когда автомобиль Мартина стартовал из Хэмпстеда. Правда, прежде, чем выехать на загородное шоссе, она исколесила весь Центральный Лондон, а потому, хотя и двигалась с большой скоростью, достигла места аварии лишь через двадцать минут после того, как она произошла. На обочине полицейский допрашивал белого как мел водителя грузовика. Неподалеку на дороге стояла машина «Скорой помощи». Когда Маллет выбрался из машины, санитары укладывали на носилки тела двух пострадавших. Один из них стонал и медленно поворачивал из стороны в сторону замотанную бинтами голову. Второй лежал пластом, не двигался и молчал. Инспектор подошел к носилкам и посмотрел на жертв автокатастрофы. Его лицо не выразило ни сочувствия, ни ужаса – разве что некоторое удивление. Перекинувшись парой слов с водителем «Скорой помощи», инспектор вернулся к своей машине.

– Поедем в отель «Пендлбери», – сказал он шоферу.

– Полагаю, здесь наша помощь не требуется, сэр?

– Не требуется. Ужасное стечение обстоятельств. Хотя… этот инцидент, возможно, облегчит нашу задачу.

В отеле инспектор попросил позвать менеджера. Последний поначалу не выказал никакого желания сотрудничать, но под мягким давлением инспектора через пару минут все же начал отвечать на вопросы. Не без любопытства взглянув на фотографию, показанную инспектором, менеджер с сомнением покачал головой.

– Не уверен, – сказал он. – Вроде похож, но гарантию дать не могу. Возможно, кто-то из моего персонала его лучше запомнил… Может, мне позвать мисс Картер?

– Скажите, вы узнали бы его, если бы увидели снова?

– Думаю, узнал бы. Фотография – это одно, а живое лицо – совсем другое.

– В таком случае вы, возможно, не откажетесь проехать со мной? Тогда и мисс Картер звать не понадобится. Не уверен, правда, что вы увидите живое лицо, – добавил с сарказмом Маллет.

Предчувствие не обмануло инспектора. В госпитале их провели не в палату, а в морг. Их провожал местный врач, удивительно жизнерадостный и со своеобразным чувством юмора, которое часто свойственно людям, работающим в постоянном контакте с мертвыми и изуродованными человеческими телами.

Парень весело насвистывал, идя по длинному гулкому коридору, и прекратил свистеть лишь на минуту, чтобы сообщить посетителям свои соображения об инциденте.

– Странная штука – эти автомобильные катастрофы. Взять, к примеру, того типа, которого привезли сегодня. Сплошные переломы, внутренние травмы и повреждения корпуса и конечностей. Словно его пудовой железной кувалдой с острыми краями молотили. При этом сидевший рядом с ним парень отделался двумя поверхностными ранениями головы и сотрясением мозга средней тяжести. Забавно, правда? О! Вот мы и пришли. К счастью, лицо у него в полном порядке. В отличие от всего остального.

С этими словами он отдернул простыню, закрывавшую лицо покойного. Менеджер наклонился, чтобы внимательно его рассмотреть. Маллет держался позади, чтобы ни движением, ни звуком не повлиять на него и не помешать официальному опознанию. Затем они в полном молчании вышли из морга, и уже в коридоре Маллет спросил:

– Ну, что скажете?

– Это он. Совершенно точно, – ответил менеджер.

Хотя инспектор и был в этом уверен, он с облегчением выдохнул.

– Спасибо за помощь, – поблагодарил он. – Ну а теперь я отвезу вас в отель.

– Скажите, инспектор, – произнес менеджер, когда машина остановилась у парадного входа в гостиницу, – меня еще будут вызывать на допросы? А то плохая реклама для моего бизнеса.

– Не волнуйтесь. По данному вопросу вас больше не побеспокоят, – последовал уверенный ответ.

– Очень рад это слышать. Быть может, вы останетесь у нас на ленч, инспектор?

– Спасибо, но нет, – торопливо ответил Маллет и признательно улыбнулся.