Уже на выходе из дома Вандерлёра Элла Джексон столкнулась с небольшого росточка старомодно и даже как-то странно одетой женщиной: завитая челка убрана под сетку, мелкие аккуратные черты лица под черной шляпкой, украшенной букетиками искусственных цветов – резеды и анютиных глазок, – они располагались по бокам и были приколоты двумя большими старомодными булавками. Наряд довершали черный жакет с подчеркнутой талией и плечевой линией, зашнурованные и начищенные ваксой высокие ботинки, толстые серые чулки и меховая горжетка, знавшая лучшие времена еще во время восхождения на трон Георга V. Руки в черных перчатках сжимали маленькую сумочку и аккуратно свернутый зонтик. А с левого плеча свисала большая черная сумка.

Встреча произошла на ступеньках. Мисс Сильвер осведомилась, действительно ли это Вандерлёр–Хаус, и, получив утвердительный ответ, прошла в холл и направилась к лифту. На втором этаже ее встречала миссис Андервуд.

Мисс Сильвер позволила ей излить душу, и хозяйка квартиры сказала все, что хотела, и даже больше. Гостья с достойным восхищения вниманием слушала рассказ о том, как Джайлз Армитейдж потерял память, о его помолвке с племянницей миссис Андервуд и о намерении тети не допустить, чтобы он облапошил бедную девушку. Именно от миссис Андервуд мисс Сильвер узнала об убийстве – вернее, о том, что знала о нем рассказчица. Это повествование в основном базировалось на информации, полученной от миссис Смоллетт. Затем последовал подробный рассказ миссис Андервуд о беседе со старшим инспектором Лэмбом, в конце которого Мейбл разрыдалась и добавила:

— Знаю! Они думают, что это сделала я!

Они сидели в спальне у миссис Андервуд, веселенькой комнате в цветочек, где все было выдержано в розовых тонах, – примерно так же, как и в соседней комнате Мид – покрывала и шторы в мелкую розочку, горка розовых с зеленым подушек на кровати и удобном низеньком диване, травянисто–зеленый ковер и розовые абажуры. На взгляд мисс Сильвер, все это было очень красиво и уютно. Посмотрев на миссис Андервуд, которая продолжала причитать и промокать глаза носовым платочком, она заметила строго:

— Вытрите глаза и прекратите рыдать. Ничем не смогу помочь, пока вы в таком состоянии. Естественно, это шок, но вы должны держать себя в руках. А теперь, миссис Андервуд, раз уж вы ждете моей помощи, нельзя ли узнать, что действительно произошло прошлой ночью. Вы видели мисс Роланд?

Мейбл Андервуд жалобно всхлипнула.

— Нет… не видела…

Мисс Сильвер кашлянула.

— Если это неправда, будет лучше, если вы сразу в том признаетесь. Если вчера вечером вы виделись с мисс Роланд, в руках у полиции могут оказаться свидетельства вашего визита. Трудно, знаете ли, находиться в комнате и ни до чего там не дотронуться. Вы могли оставить отпечатки пальцев.

Миссис Андервуд густо покраснела.

— Перчаток я не снимала. Но и не входила в квартиру… клянусь, не входила. Даже в звонок не позвонила. Собиралась, но поняла, что у меня духу не хватает. Я всего-то и видела, что письмо в ее сумочке, да и то мельком, и всякий раз, когда собиралась позвонить, меня останавливала одна мысль: что, если она покажет мне сумочку, а никакого письма там нет?

Мисс Сильвер кивнула и поинтересовалась, кто ведет расследование. Услышав ответ, она одобрительно кивнула:

— Вам повезло. Отличный человек, очень здравомыслящий. Я его знаю. Послушайте, миссис Андервуд, вы бы не могли приютить меня ненадолго? Хотелось бы быть поближе к месту действия.

Мейбл Андервуд слегка замялась.

— У нас только две спальни. Ну и еще комната Айви. Но миссис Спунер сказала, что я могу в любой момент воспользоваться ее квартирой, если вдруг захочу кого-то пригласить. Я могу на ночь отослать Айви к ней…

— Не думаю, что это подходящий вариант. Девушке будет страшно оставаться там одной после того, как в доме произошло убийство. Вот если бы я могла занять одну из комнат в той квартире, было бы чудесно, куда как удобнее. Вы можете позвонить миссис Спунер и спросить у нее разрешения? Кажется, вы говорили, что она в Суссексе? Возможно, мисс Мид сможет позвонить ей во время перерыва на ленч. Ну а затем, после ленча… если я, конечно, могу внести несколько предложений…

Предложения мисс Сильвер привели к тому, что Айви отправилась в магазин, а миссис Смоллетт призвали в дом провести внеплановую уборку и перемыть посуду. И за следующие три четверти часа мисс Сильвер получила целое море информации о каждом из жильцов дома Вандерлёра. Она оказалась потрясающей слушательницей, лучшей из всех, с которыми только доводилось сталкиваться миссис Смоллетт, – не перебивала, но всегда была готова вставить короткое ободряющее слово и не сводила с рассказчицы внимательных глаз.

— Причем заметьте, – сказала миссис Смоллетт, – я не одна придерживаюсь такого мнения.

Помогая ей с посудой, мисс Сильвер узнала, что миссис Спунер – довольно приятная женщина и очень недурная хозяйка, но не из тех, кого она, миссис Смоллетт, может назвать настоящей леди. Узнала, что мистер Спунер любит пропустить стаканчик и не всегда приходит домой в должном состоянии. Что у мисс Роланд, по ее мнению, слишком много драгоценностей, что не совсем приличествует молодой девушке, но, с другой стороны, муж ее сестры занимается ювелирным бизнесом, а потому она наверняка может получать большие скидки. Вернее, могла, потому как сейчас бедняжка уже мертва. Она узнала, что мистер Дрейк – довольно приятный джентльмен, особенно на взгляд тех, кто любит в джентльменах скрытность. Вот уже два года как живет здесь, уходит утром, возвращается поздно ночью, и никому ни слова о том, где был и что делал. И если у него есть друзья, он никогда не приводит их сюда.

— А я так вообще ни разу его ни с кем не видела, ну, разве что вчера с мисс Лемминг. Я прямо глазам своим не поверила, увидев, как они вместе заходят в «Паркинсонс» и садятся за столик пить чай. Мне интересно было знать, закажут ли они сосиски в тесте, но они не заказали. С другой стороны, сейчас их не очень-то и закажешь, бывают редко, и я уверена…

Тут мисс Сильвер деликатно вернулась к теме:

— У вас, должно быть, очень интересная жизнь, миссис Смоллетт, вы посещаете дома самых разных людей. Скажите, а вы как-то помогаете по хозяйству миссис Уиллард из квартиры номер шесть? Миссис Андервуд говорила мне…

— Регулярно, дважды в неделю, – ответила миссис Смоллетт. – И должна сказать, очень довольна этой работой, потому как никто не встревает и не делает никаких замечаний по пустякам, если вдруг переставишь какую мелочь. Я вам вот что скажу, когда заходишь убираться в дюжину разных мест, разве можно запомнить, где что стоит?… В этом смысле мисс Гарсайд из четвертой квартиры – это настоящий кошмар, чего у нее в квартире только не понапихано, и все должно стоять по своим местам. Типичная старая дева, вы уж извините за выражение. А вот миссис Уиллард – совсем другое дело, ей не так важно, где что стоит, главное, чтобы было чисто.

— Вы и мисс Гарсайд тоже помогаете по хозяйству?

Миссис Смоллетт величественно тряхнула головой.

— Да, раньше каждый день. Но теперь она никого к себе не пускает – совсем опустилась, если вы хотите знать мое мнение. – Она со стуком поставила тарелки в сушилку и взялась отскребать и драить сковороду. – Вот что, мисс, если уж вы так хотите помочь, есть мягкая тряпочка специально для чистки столового серебра. Бог ты мой, Айви совсем запустила эту кастрюлю! Девушки нынче у нас пошли ленивые, ни капли старания, это факт. Узнала бы, что такое настоящая работа, если бы нанялась к мисс Гарсайд, та бы ей прописала по первое число! Видели бы вы, какая там у нее была чистота, начищено все до блеска, смотрись куда хочешь, как в зеркало, полы такие чистые, прямо на них обед можно накрывать. Ну и мебель у нее была просто прекрасная, вот только она взяла да все распродала. Говорит, что отдала в ремонт, но мебель у нее была в полном порядке, а домой так и не вернулась. И если спросите меня, скажу: дела у нее идут – хуже некуда, потому как во вторник я была в «Тэлбот», и девушка из бакалейного отдела меня спрашивает: «Уж не случилось ли чего с мисс Гарсайд из дома Вандерлёра? Вот уже недели три как не получаем от нее заказа. Ни на масло, ни на маргарин, чай, жиры и прочее, даже за беконом ни разу не заглядывала. Она не заболела, нет?» Ну и я отвечаю: «Насколько мне известно, нет». И ни словом больше, потому как вступать в разговоры с такими особами мне не пристало. И если когда я и видела умирающего с голоду человека, просто ходячего мертвеца, так это на прошлой неделе. И была это мисс Гарсайд, бедняжка, бледная как полотно, щеки ввалились. А вот сегодня утром я увидела, как она входит с корзиной, полной покупок, – там вам и масло, и маргарин, и чай, и чего только нет. Целая гора пакетов, а поверх торчит такой красивый длинный и тонкий батон. Я тогда еще подумала: «Странное время она выбрала для походов в лавку, как раз когда в доме только что убили человека». Ну и подхожу я к ней и говорю: «Ужасные новости, мисс Гарсайд, верно?» – а она в ответ: «Какие новости?» – точно не поняла, и тогда я и говорю: «О, мисс Гарсайд, разве вы не слышали? Мисс Роланд убили». Она посмотрела на меня так странно и говорит: «А, это?» – словно в том нет ничего особенного. А потом сказала: «Вот собираюсь позавтракать», – вошла в свою квартиру и захлопнула дверь прямо у меня перед носом. Странно все это, вам не кажется?

Мисс Сильвер отложила ложку, которую чистила, и согласилась с ней.

— Вы обладаете даром на удивление четко и выразительно излагать события, миссис Смоллетт. Мне уже кажется, я знакома со всеми этими людьми. Однако прошу, продолжайте. Я вся внимание. А что с квартирами на первом этаже? Вы знаете тамошних жильцов?

Миссис Смоллетт снова оживилась.

— Престарелая миссис Мередит в первой квартире, хожу к ней дважды в неделю, с тех самых пор как они сюда въехали. То было в самом начале лета, если это вообще можно назвать летом.

— Так, значит, совсем недавно?

— Они, и миссис Андервуд, и мисс Роланд, все они появились здесь где-то в конце весны. А Спунеры, те живут тут с Рождества. Мистер Дрейк и Уилларды – уже года два, не меньше. Мисс Гарсайд и Лемминги – около пяти лет. Миссис Мередит специально поселилась на первом этаже, потому как передвигается в кресле–каталке, и так ей удобнее подниматься и спускаться по ступенькам и выезжать на улицу. Но с ней живут две помощницы, и мистер Белл тоже помогает.

— Целых две?

Миссис Смоллетт кивнула.

— Мисс Крейн, она ее компаньонка. А еще Пейкер – та служанка.

— Надеюсь, они неплохо приглядывают за престарелой леди. Грустно все же зависеть от людей, по сути, посторонних.

Миссис Смоллетт глубоко вздохнула.

— Что правда, то правда, мисс. И лично мне не хотелось бы зависеть от этой Пейкер. Нет, я ни в коем случае не хочу сказать, что она не справляется с работой. Исполняет все свои обязанности, поддерживает чистоту в доме – с учетом того, что я прихожу дважды в неделю, но из нее слова не вытянешь, и все время ходит с кислой физиономией. Уж не знаю, как мирится с этим мисс Крейн. Она совсем другой человек и очень предана старой леди, сразу видно. Буквально вчера вдруг и заявляет мне: «Миссис Смоллетт, – говорит, – прямо не знаю, что буду делать, если с миссис Мередит, не дай Бог, что случится».

Мисс Сильвер взяла еще одну ложку.

— А она уже давно с ней?

— Должно быть, – ответила миссис Смоллетт, выжимая кухонное полотенце. – Она, знаете ли, не меняет своих предпочтений, наша мисс Крейн. Помню, как-то раз миссис Мередит навестил племянник, приехал попрощаться перед отъездом в Палестину, и я слышала, как он сказал, входя: «Вот уже лет десять прошло, мисс Крейн, с тех пор как я последний раз видел свою бедную тетушку. И, увы, вижу перемены, и не к лучшему». А мисс Крейн и отвечает: «Боюсь, что так, полковник Мередит. Все мы меняемся за десять лет. Вы бы и меня наверняка не узнали, если бы встретили на улице». Ну, тут он засмеялся и говорит: «Вас бы узнал везде и сразу». Очень веселый такой джентльмен, большой шутник. Но лично мне кажется, он просто ее поддразнивал, потому как стоял в холле, а там было темно, куда идти не разберешь, не говоря уж о том, чтобы узнать человека, которого не видел целых десять лет. Вроде бы он побывал в Ирландии и Индии, во многих других местах, доводится единственным родственником бедной старой леди, а навещает ее раз в десять лет. Странная все же штука жизнь! У мисс Гарсайд и бедной миссис Мередит, почитай, вовсе нет родственников, а у миссис Лемминг из квартиры номер два под рукой всегда одна, сущая бедняжка.

— Вот как? – заинтересованно откликнулась мисс Сильвер.

Миссис Смоллетт отошла от раковины и повесила полотенце сушиться.

— Можно и так сказать, – заметила она. – Держит при себе несчастную рабыню, мисс Агнесс Лемминг, это я о родной ее дочери. Ни днем ни ночью мамаша не оставляет ее в покое. «Сделай это! Подай то! Иди сюда! Это что ты тут сделала?» Или наоборот: «Почему не сделала?» Ума не приложу, как молодая женщина может со всем этим мириться! Со мной, к примеру, она не посмеет так обращаться, нет уж, потому как я просто этого не потерплю. Даже если бы была чернокожей рабыней, не потерпела бы. И хоть убейте, не понимаю, почему мисс Агнесс не уйдет от нее. Дух у нее сломлен, у бедняжки, а это просто стыд и позор, потому что она такая славная девушка, милая, с добрым и чувствительным сердцем – даже слишком чувствительным, если хотите знать мое мнение.

Мисс Сильвер продолжила расспрашивать ее.